Дар Солнца

XV

Свидетельство о рождении Ариадны со своим именем в графе "отец" и прочерком в графе "мать" я получил в понедельник. Вместе с ним помощница отца привезла мне листок А4 со списком потенциальных приемных родителей для неё. Пунктов было шестнадцать и в самом конце — ссылка на сайт с их развернутыми анкетами.

— Сам посмотришь или приехать с советом? — спросила Настя, когда я поделился с ней информацией о щедрости и оперативности нашего родителя.

— Пока сам. Но ты будь рядом с телефоном, если понадобишься мне.

— Если не я, то тебе ответит Сашка, — пообещала она, и на этом мы окончили тот разговор.

Свободное время, чтобы уделить внимание списку, у меня появилось в конце рабочего дня, когда все клиенты свалили к черту, изрядно помотав мне нервы, поэтому смотрел я на него весьма не добрыми глазами.

Первых кандидатов — супружескую пару — я отверг, потому что у них было двое сыновей десяти и восьми лет, что значило, что внимания Ариадне уделять будут мало. Да ещё и эти два оболтуса могу обижать её, а это мне совсем не нравится. Да и работа у них… Жена вон, по образованию экономист и работает в турфирме. Начнет кататься по разным странам — кто за ребёнком смотреть будет? Муж-дальнобойщик? Или дети, которых скоро тусовки с друзьями и девчонки будут интересовать куда сильнее, чем навязанная сестра? Фиг им!

Ко вторым мне было придраться особо не к чему, но я старался. Она — с педагогическим дипломом, сейчас домохозяйка. Он — успешный адвокат, я даже пару раз читал его имя в статьях о шумных судебных исках. Своих детей нет, поэтому обратились в органы по усыновлению. Вроде и собственности хватает, и доход приличный, и на фото люди приятные… Но то, что детей нет, настораживает. Может, больны чем? Не надо мне такие родители для моего ребёнка!

Третья женщина сразу был отвергнута, потому что нет мужа, и кто знает, почему. Вдруг, сварливая и деспотичная? Или наоборот, забитая и боится отстоять себя? Как она тогда сможет защищать интересы девочки? Да и при всей её кредитоспособности — швея с приличным количеством клиентов — сможет ли она потянуть одна ребёнка? Вдруг передумает? Нет, это мне тоже не подходит.

Настроение испортилось вконец, так что я выключил компьютер, собрал шмотки и поехал домой — на вечер у меня ещё были планы. С Марией Валентиновной я договорился, она оставалась до часа ночи с Ариадной, а когда я вернусь, на такси поедет к себе — я оплачивал.

Своего отпрыска с няней я увидел во дворе, когда заехал в открывшиеся ворота. Погода стояла чудесная, игровая площадка пестрела от ярких одежд детей и их родителей, и небольшую фигурку рядом со стильной оливковой коляской я заметил чисто случайно.

— Добрый вечер, — улыбнулся я Марии Валентиновне, подойдя вплотную.

— О, добрый, добрый, Матвей. Присаживайся — мы только вышли, деточка даже надышаться не успела.

Я помедлил — дома было чем заняться, начиная с душа и заканчивая побором наряда для вечера — и все же опустился рядом на скамейку.

— Днем заезжала твоя мать, — сообщила мне няня. — Привезла крема и присыпку.

— Ой, простите… Я помню, вы просили купить…

— Успокойся. Ты работаешь, стараешься, я знаю. Василина Александровна была совершенно не против помочь.

— Угу. Знаете… папа сегодня передал мне свидетельство от рождении. Вот, смотрите. — Я достал из кейса книжечку, ещё слегка пахнущую типографской краской.

Женщина открыла её и с улыбкой оглядела полное имя крохи, сопящей в коляске, официально признанной гражданкой этой страны.

— Дата рождения — 28 марта 2014 года? — удивилась она.

— Это примерная дата. Её принесли мне семнадцатого апреля, доктор в клинике сказала, что ей около трех недель. Три недели от семнадцатого апреля — двадцать седьмое — двадцать девятое марта. Я подумал и решил, что пусть будет так — может, как среднее между этими числами.

— Хорошее число. — Она вернула мне документ и склонилась над моей дочерью. — Дорогая, а сегодня у тебя именины!

Что? Именины? Я напряг голову — и сообразил: сегодня двадцать восьмое апреля. Месяц.

Ариадна проснулась, дважды издала какой-то полу-писк, полу-вскрик, увидела рядом с лицом няни моё лицо и заактивничала, замахав ножками и задевая ручками стенки коляски.

— Ну ладно, иди сюда, — я достал её и обнял. По сравнению с тем, какой она была в первый день, когда мы встретились, сейчас она потяжелела, но мне нравилось. — День рождения, значит, да?

Длинные ресницы легонько касались моей щеки, когда она моргала, и это вызывало нешуточное шевеление у меня в груди. Моя девочка… никого ближе меня у неё пока нет, и её первый маленький праздник… Пока она со мной, я должен хотя бы этот день сделать для неё особенным — может, следующий день рождения она проведет уже не здесь.

— Мария Валентиновна, — обратился я к няне, чуть подбросив малышку на руках и вырвав тем самым визг у неё, — вы окажете честь своей воспитаннице и поприсутствуете на празднике в честь месяца со дня её рождения?

— С удовольствием, — рассмеялась она и развернула коляску в сторону дома.

Если у тебя есть деньги — решить можно практически всё. У меня они были, поэтому организовать маленький праздник в моей квартире не составило большого труда — через двадцать минут после звонка в специализирующуюся на этом фирму приехала бригада из пяти человек и за два часа всё сделала. В какой-то кондитерской — без понятия, что за она, да мне и не важно — был испечен тортик с надписью "Ариаднушке — 1 месяц" (наверняка к этому причастна Мария Валентиновна, только она и мои родители зовут её так), во всех трех комнатах были развешены шарики и прямо напротив входной двери растянули плакат "Добро пожаловать на праздник Ариадны Матвеевны!". И тут явно чувствовалась рука няни, сам бы я так делать не стал. Она большую часть суток проводит во сне, а её так помпезно зовут, по имени-отчеству… Хотя мне грело душу это — отчество-то от меня. Но не думайте ничего такого — это простая мужская гордость, что у ЕГО ребёнка ЕГО имя. Да.

Пригласить гостей, а именно моих родителей, Настю с мужем и кучку друзей, было легче, чем я думал — они даже не стали меня подкалывать, а смиренно согласились явиться к восьми часам (обещание Марго проверить меня на вампиризм не в счет).

Пока команда массовиков-затейников тусовалась по дому с километрами мишуры и насосом для шариков, я зашился в самый дальний уголок спальни и допечатывал совместный план с нашим архитектором — мне грозила скорая командировка, и родной Арнольд (имя дико гейское, не удивительно, что он избрал такую неоднозначную профессию) сопровождать меня в ней не собирался, так что нужно было подготовиться. Кроватку Ариадны прикатили ко мне, чтобы не мешать ей, поэтому работал я под аккомпанемент музыки Шуберта, льющейся из переносного проигрывателя.

Организаторы убрались без пятнадцати восемь, получив свой невъебенно большой гонорар (я сам прифигел, увидев счет), а в семь пятьдесят пять видеофон уже трещал на всю квартиру.

— Ух ты! — восхитилась мама, переступив порог. За ней светился папа, пытающийся разглядеть, что же так поразило его жену. — Матвей, это… у меня нет слов!

Когда папа таки протиснулся в дом и увидел транспарант, и его глаза зажглись изумлением. Да, я бы сам был с такой же физиономией, если бы мне месяц назад сказали, что я в своем доме буду отмечать день рождения младенца. Однако… то ли я не такой мудак, то ли конкретно Ариадна так влияет на меня, но мне нравилось. На стенах для антуража поместили несколько фотографий, которые сделали Настя и Марго за время пребывания с нами, и я со стороны видел, что уже сейчас моя дочь безумно фотогенична, а её глаза сводят с ума.

Родители тоже "зависли" возле одной из рамок, я пригляделся и увидел, что это снимок с воскресной прогулки, я сидел на скамейке и мрачно глядел на Настю, фотографирующую меня и Ариадну на моих руках. Малышка смотрела прямо в объектив, и её огромные голубые глаза с зелеными лучиками, отходящими от зрачка…

"Солнечная", — эхом пронеслось по просторам моего сознания. Я слышал это имя, глядя в эти самые глаза. На долю секунды, неуловимо и эфемерно, перед глазами появилось до боли знакомое лицо — и вновь пропало.

— Черт! — ругнулся я, поняв, что мог, мог вспомнить мать Ариадны, но моя память словно взбунтовалась против меня.

— Сынок, что-то не так? — обратился ко мне папа, заметив тень на моем лице.

— Если не считать очевидного, то нет, — ответил я и проводил родителей в гостиную, где в красиво украшенной корзинке (той самой, просто слегка "абгрейденой") спала именинница.

В течение двадцати минут подтянулись и остальные. Влад мне не ответил на телефонный звонок, хоть я и оставил ему приглашение на автоответчике, поэтому его было решено не ждать.

Я испытал гордость за своё окружение — они не такие дебилы как я. За два часа, что я им дал, были даже приобретены подарки. Марго и Тима купили для Ариадны одного большого белого медведя с сердцем в лапах — его было решено позже поставить на стол рядом с кроваткой — и такого же, но поменьше, ведь, как было сказано "у каждого ребенка должен быть плюшевый мишка, с которым он будет спать". Настя и Денис (зять, кстати, с первого взгляда влюбился в мою дочь и пока его не погнали за стол, не отлипал от неё, сюсюкая какую-то муть) купили удобное и при этом стильное автокреслице — за всей этой свистопляской, образовавшейся с её появлением, это-то как раз я и не сообразил. Теперь, если будет нужно, ребёнка можно будет спокойно возить в машине, и никакой придурок в форме не прицепиться. Неожиданно приехавшая Ира — она ответила мне по городскому, когда я искал Влада, и с радостью отозвалась на приглашение — привезла книжку по возрастной психологии, которую забрала у старшей сестры, имеющей детей, чтобы я ознакомился и был в курсе этапов развития малышки. Отец и мать, в свою очередь, тоже прикупили внучке игрушек, одежды, но главным подарком стал большой фотоальбом, подписанный аккуратным почерком с завитушками моей мамы. "Дар Солнца Ариадна" было выведено золотыми буквами на коричневой коже обложки.

— Пусть первые фотографии будут и здесь, ладно? — немного застенчиво попросила она, робко смотря мне в глаза.

Боже, такой я маму видел очень нечасто… Она умоляла меня взглядом, не требовала, потому что понимала, что в этой ситуации главный я и именно за мной последнее слово — я её отец.

— Конечно, — чувствуя непривычный комок в горле, я смог произнести только это и потянулся к фото над головой, где наша девочка улыбалась, растопырив пальчики. Мне она очень нравилась тут, и поэтому я решил, что будет чудесно, если именно с этого снимка будет начинаться её первый фотоальбом.

Спала при таких шумных гостях виновница торжества недолго, но, проникнувшись атмосферой, совершенно не скандалила, а с интересом наблюдала, как какие-то ненормальные люди корчат рожи, пытаясь заставить её улыбаться.

И странность, которая уже не была странной ни для кого — на мои ужимки она оживлялась как миленькая.

— Так что, ты твердо решил отдать её в другую семью? — Первым эту тему поднял Денис, когда мы уняли голод и все другие актуальные вопросы из жизни собравшихся обсудили.

— Ей самой так будет лучше, — заученно ответил я.

— Я прислал тебе список кандидатов, ты его видел? — спросил папа.

— Да. Нескольких даже оценил — не катят.

— Почему?

— По многим причинам. Одна дама — она одна, а для Ариадны нужны оба родителя. Так, кстати, будет и с другими одинокими соискателями, предупреждаю сразу.

— Ясно, — кивнул отец, откинувшись на спинку стула. — Ну а пара, они потеряли своего ребёнка несколько лет назад, своих больше не может быть. Если я не ошибаюсь, они богаты — брат мужа кофейный магнат в Бразилии, жена владеет текстильной фабрикой. Как тебе такой вариант?

— Их я не видел. Посмотрю анкету, тогда и поговорим.

— Ставь условие, что мы сможем с ней видеться, — попросила Настя, бросив взгляд на племянницу. — Я не готова отказаться от неё, в отличие от тебя.

Я нахмурился — сестра затронула острый для меня момент. Если… когда я отдам Ариадну на удочерение, наверняка приемные родители потребуют соблюдать тайну — а я, если честно, как и она, не был уверен, что смогу оставить дочь в прошлом. Вот только… чертова гордость!

— Вряд ли будущие родители согласятся на такое, — произнес я.

— Найди таких, которые согласятся. — В голосе Насти зазвучала сталь. — Папа, ты…

— Я постараюсь, дорогая, — пообещал отец.

Ирина помяла салфетку, но все же решилась и высказала своё мнение:

— Я уверена, что ты пожалеешь потом, Матвей.

— Ириш, пойми, я не могу ей дать то, что она заслуживает. Ей нужны оба родителя, которые смогут уделять ей всё внимание. А я… я же тот Влад, которого ты бросила.

Она решительно мотнула головой, отчего две маленькие косички, в которые она вплетала отрастающую челку, по очереди стукнули её по носу.

— Ты не Влад, и это я знала всегда. Влад бы не продержался и двух дней.

— Владу бы мать своего ребёнка и не отдала, — добавил Тима.

— И правильно бы сделала, — закончила Марго.

— Спасибо, что поддерживаете, но суть дела не меняет, — вздохнул я.

— Всё равно пожалеешь, — повторила Ира.

Ариадна уснула под колыбельную моей мамы (традиционную про "усталые игрушки"), и тогда гости заметили, что подвалило под одиннадцатый час и надо потихоньку расползаться. Первыми убрались сестра и мужем, сославшись на неугомонного сына, который без мамы будет стоять на ушах (его они оставили с бабушкой по отцу, которая нещадно его баловала и не могла приучить к дисциплине); потом умоталась Ирина, пообещав позвонить через день-два.

— Девочку надо окрестить, — сказала мама, целуя меня на прощание. — Знаю, что ты не особо веришь в это, но всё должно быть правильно.

— Посмотрим, — сказал я, и родители наконец ушли.

Мы с Тимой покурили на балконе, пока Марго с Марией Валентиновной убирали недоеденные блюда в холодильник, параллельно обсуждая какой-то сериал; друг рассказал, что его пригласили в другую фирму на должность главного юриста, и он планирует туда перейти — на нынешнем месте работы его бесил коллектив и вообще сложно работать. Мы перемыли кости его начальнице-стерве, у которой конкретный недотрах, её сыну-заму, у которого руки и голова растут и одного и того же места — и это не то место, откуда все три конечности должны появляться по природе — и ещё обсудили грядущий юбилей родителей Марго, куда супруги приглашены и на котором отец Маргариты вновь начнет его трясти, что "Маргошенька" выглядит бледной и что он плохо о ней заботится. Он, похоже, забыл упрямство своего единственного чада, которое не любит загорать похлеще Лестата.

— Парни, рак лёгких не дремлет, хватит смолить, — вмешалось в наш разговор это самое чадо, и через пять минут не было и их.

Как и обещал, я посадил няню в такси, заплатив водителю в два раза больше, чтобы он спокойно довез её в кратчайшие сроки, а не петлял, как они любят, и наконец смог выдохнуть. Конечно, ни на какую вечеринку я не поехал, хоть и планировал, но, что удивительно, меня это совсем не огорчило. Выкупав и сменив одежду Ариадне, я вернул её вместе с кроваткой обратно во временную детскую, расставил игрушки вокруг неё, включил проектор — один из подарков бабушки и дедушки — и на потолке закружились разноцветные солнышки, что привело девочку в восторг — она не хотела успокаиваться и все ерзала, не отрывая взгляд от зрелища.

— Вот ты сейчас нагуляешься, а папе завтра на работу как идти? — попытался возмутиться я, но долго хмуриться не смог, глядя на её улыбку, и словно эти солнца, что поселились на моем потолке, все, сколько их есть, разом переместились в комнату. — Ну, зайка, давай уже спать. Слышишь?

Она слышала, но упрямилась. Шкатулка тети Марго не помогала, подборка музыки тети Насти тоже. Положил нового медведя в кроватку — его подергали за уши и вцепились всеми десятью пальчиками (у меня, кстати, наравне с фанатичностью по глазам дочери появился фетиш на её пальцы — вы бы видели это чудо!), но засыпать категорично отказывались.

Оставался лишь один выход — то, что всегда действовало безотказно.

— Её глаза на звезды не похожи, — запел я. Что сказать — с каждый разом я все уверенней себя чувствовал. Кто знает — если пробьет на сентиментальность, запишу для неё отдельный альбом со своими каверами, ха. — В них бьется мотыльком живой огонь.

Как я и ожидал, теперь всё внимание Ариадны было приковано ко мне. Вновь сжав лапу мишки, она перестала вертеться и слушала мой голос, гипнотизируя меня своими нереальными глазами.

— Ещё один обычный вечер прожит. А с ней он каждый раз другой.

Веки начали смеживаться, и я уже собирался тихо выбраться из комнаты, но стоило мне умолкнуть и встать, как девочка протестующе запищала.

— Вымогательница, — фыркнул я и продолжил:

Такими темпами мой плей-лист в телефоне скоро закончится, потому что уже проверено — второй раз одни и те же песни она воспринимает не так благосклонно. Музыкальный критик растет, честное слово!

Наконец она заснула, надув губки. Я легонько поцеловал её в лобик и уже повернулся к двери, когда по квартире оглушающе запиликал видеофон. Кого и какого черта принесло в… полночь?!

Я бросил тревожный взгляд на дочь, но, к счастью, она не проснулась. Быстро выскочив из детской, я прикрыл дверь и рванул к аппарату.

— Ну? — рыкнул я, нажимая на кнопку.

— Открывай, Сафа… пф… я на праздник, — ответил Влад. Он был пьян.