Декаданс

Глава 5

Перед следующими выходными они договорились о встрече. К облегчению Полины, Игорь не напрашивался к ней домой и не звал в свою съемную квартиру, а предложил приехать в мастерскую их бывшего педагога, с которым он вместе с Аликом продолжал общаться и брать у него кое-какие уроки. Пожилой художник приветливо встретил ребят, угостил чаем, а потом ушел по каким-то делам, предоставив Игорю в распоряжение свой мольберт. Холсты и краски тот принес с собой.

Для фона преподаватель предоставил ребятам собственное огромное полотно с видами сада в Провансе, на котором среди лавандового поля вспыхивали алые искры маков. Полина, одетая в то самое платье в горошек, присела на легкий плетеный стул и изящно рассыпала волосы по плечам.

Игорь закрепил на мольберте лист для эскиза и стянул с себя спортивный джемпер, при этом находящаяся под ним футболка непроизвольно задралась, приоткрыв рельефный пресс и крепкую грудь. Это длилось один миг, но Полине почему-то стало неловко. Разумеется, она уже видела торс Игоря обнаженным и в Канкуне, и давным-давно, на выездной практике, но там это казалось обыденным, а сейчас, в чужой мастерской, открывшийся уголок красивого мужского тела выглядел чем-то запретным. И Полина смутно чувствовала, что парень знал о ее мыслях и даже немного провоцировал ее, замкнутую и неопытную девушку, теряющуюся перед первобытными сторонами человеческой натуры. Потом она понемногу освоилась, к тому же Игорь предложил ей почитать какой-нибудь из многочисленных альбомов с репродукциями, чтобы не было скучно.

— Как там твои папа с мамой? — неожиданно спросил он, завершив эскиз и взявшись за смешение красок.

— Живем потихоньку: дом да работа, как всегда. Правда, у папы в последнее время радикулит совсем разыгрался. Мама, конечно, тоже не молодеет, но держится бодрячком.

— Да я заметил, что мужской руки у вас дома недостает, — сказал Игорь, немало удивив девушку этой фразой.

— Когда это ты успел? В тот мой день рождения, что ли? — растерянно усмехнулась она.

— Так для этого много времени не нужно. Если женщине приходится заниматься чем-то помимо ее естественных обязанностей, в доме не может быть гармонии. Это всегда видно невооруженным глазом.

Полина настороженно спросила:

— И в чем же эти естественные обязанности? Рожать, что ли?

— Это само собой, но еще — быть красивыми, милыми, внимательными и... скажем так, стимулировать на некоторые подвиги, в разной плоскости, — невозмутимо сказал Игорь. — В общем быть такими, чтобы мужчина был доволен. В таком случае женщине и не придется думать о заработке. А если она позволяет себе одеваться как парень, копить жир на боках, не уметь готовить и убирать, игнорировать мужские желания, то придется крутиться самой. Но кому будет от этого лучше? У нас ведь им пока нельзя зарабатывать наравне с мужчинами, и я считаю, что это правильно. Никто же не запрещает выбирать занавески, сажать цветы и вообще обустраивать быт, а в остальном полагаться на мужчину. Разве этого мало?

— Другими словами — заниматься тем, на что вам плевать? — вдруг сказала Полина. — Чтобы вы время от времени поумилялись на это обустройство, вроде как на ребенка, так прелестно пускающего слюни и ковыряющегося в песочке? В промежутках между едой и исполнением естественных желаний?

— Да ладно, Поля! Ты что, обиделась? — удивился Игорь. — Ты посмотри сама на тех женщин, которые решили быть самостоятельными и независимыми, вроде нашей Инги! Разве они счастливы? Ты бы хотела на их место?

— Игорь, я на своем месте, и давай не будем обсуждать место Инги, — решительно ответила Полина. — Просто все эти сопли в сахаре про занавесочки и цветочки актуальны ровно до тех пор, пока женщина не станет по-настоящему слабой, то есть немолодой, или больной, или неспособной прокормить себя и ребенка. По-твоему, «настоящему сильному мужчине» нужна такая? «Сила женщины в ее слабости»! Да черта с два...

— А в чем же ее сила?

— В молодости и красоте! Ты представляешь себе сильного мужчину, умиляющегося на престарелую тетеньку, как бы она ни хлопала глазками? Да ладно, куда это нас понесло! Между прочим, моя мама жир на боках не копит и папины желания не игнорирует, так что это вообще был упрек мимо кассы. И папа ею вполне доволен. Но что делать, если он не стал именитым художником и не может ей предоставить только цветочки-ноготочки?

— Ну хорошо, Поля, извини, если приняла на свой счет, — мирно улыбнулся Игорь. — Вообще-то родители у тебя замечательные, а что с заработком не сложилось — так это судьба у нас, художников, такая, сплошная лотерея. Кто купается в роскоши, а кто умирает нищим, слепым и никому не нужным...

— А твои родители сейчас кем работают? — спросила Полина, решив, что его откровенность дает ей право на ответное любопытство.

Игорь уставил серо-голубые глаза в холст и ответил после паузы:

— Отец раньше таксовал, мать в школьном буфете работала. Сейчас — не знаю, мы давно практически не общаемся. Лично я и без этого неплохо себя чувствую.

Полина оставила скользкую тему, Игорь поработал в тишине и спустя полтора часа предложил ей сделать паузу и размяться. Они вскипятили еще чаю и полакомились печеньем, которое хозяин мастерской оставил для гостей.

Внезапно раздалась резкая трель старенького звонка. Полина, вздрогнув, спросила:

— Кто это, Игорь? У Ивана Андреевича же есть ключи...

— Не знаю, сейчас посмотрю. Ты посиди тут, — сказал парень и пошел к двери.

Не удержавшись, Полина все-таки отправилась за ним и с изумлением увидела за порогом Алика. Тот был неприятно бледен, глаза отекли и запали, а чересчур отросшие волосы почти завешивали половину лица.

— Ты чего хотел, Алик? — тревожно спросил Игорь. — Если ты к Ивану Андреевичу, то он только вечером вернется.

Алик, не переставая держать руки в карманах и быстро переводя взгляд из стороны в сторону, ответил:

— Игореха, да я к тебе, ты же мне в пятницу сам сказал, что собираешься здесь поработать...

— Точно, — сказал Игорь, причем в его голосе Полина расслышала оттенок досады. — Только не припомню договоренности, что ты сюда явишься. Что случилось-то?

Алик будто не расслышал последнего вопроса. Увидев девушку, он так удивился, что его безжизненность улетучилась и даже на щеках и лбу выступил легкий румянец.

— Поля? А ты, выходит, тоже здесь? — спросил он. — Так вы тут вместе работаете?

— Ну да, — кивнула Полина, стараясь не выдать волнения. — Хочешь посмотреть, что у нас получилось?

— Минуточку, — решительно заявил Игорь. — Поля, ты оставь нас ненадолго, побудь там.

Девушка не стала возражать, тем более что ей и из комнатки было легко расслышать все, что парни обсуждали между собой. Игорь говорил чуть громче, и было заметно, что внезапный визит друга основательно выбил его из колеи.

— Алик, я сто раз говорил, что пить с тобой не буду, — резко произнес молодой человек. — Я жизнью рисковать не собираюсь: она меня многому научила и я ее очень за это ценю. Но тебе это трудно понять, к сожалению.

— Да ладно, я тебе давно не предлагаю! Я только потому пришел, что меня уже достает этот тотальный контроль со всех сторон, что дома, что у Инги. Здесь хоть никто искать не будет. Так пустишь?

— А что с тобой делать? Ладно, проходи. Только позволь дать тебе предсвадебное напутствие: не жалуйся, что слишком многим людям не наплевать на тебя и на то, куда ты сливаешь свою жизнь. Я вот ничем подобным похвастать не могу: с шестнадцати лет кайфую от полной свободы и бесконтрольности.

— Ну что ты взялся мне мозги выедать? — устало спросил Алик. — Будто я всего этого раньше не слышал! Но сейчас у меня трещит голова и я не очень расположен рассуждать, а тем более оправдываться.

— Ладно, ладно, куда мне деваться. Пойдем, я тебе таблетки от мигрени дам, у старика их много. Только больше, пожалуйста, без предупреждения не приезжай. Ты же знаешь, что я не люблю внезапно прерывать работу.

Молодые люди ушли в маленькую кухню в глубине квартиры. Некоторое время Полина почти ничего не слышала и в конце концов снова увлеклась чтением, даже не сразу заметив, как вернулся Игорь.

— Представляешь? — удрученно сказал он. — Этого недоумка пришлось на кухне укладывать, будто бездомного. Вот Иван Андреевич-то удивится! Помнишь, он всегда говорил, что у нас самая воспитанная группа?

— Выходит, Алик за старое взялся? — вздохнула Полина.

— Да он никогда и не бросал, — с горечью усмехнулся Игорь. — У него периоды трезвости являются чем-то вроде запасного аэродрома для вдохновения. Когда от алкоголя больше нет никакой искры, он на некоторое время переключается на реальный мир, порой даже успешно. Но потом все начинается сначала. Тут уже специалист нужен, Поля...

— Да, жаль, — хмуро сказала девушка.

— Не то слово! Он же вообще-то отличный парень, и столько раз мне помогал — и со связями, и с учебными материалами, а в самые тухлые времена и просто с пропитанием. Но всегда говорил, что просто я, мол, единственный, у кого хватает на него терпения.

— А наш портрет теперь придется отложить?

— Ну, ты можешь идти, если хочешь, я-то останусь, пока Иван Андреевич не вернется. Не бросать же Алика тут одного! Но вообще я был бы рад, если бы ты еще посидела: я, кажется, как раз попал в нужную тональность.

Полина согласилась, так как рождение портрета понемногу ее захватило. Игорь, как и Алик, был очень хорошим живописцем и даже грязноватый оттенок гуаши, которой в основном работали студенты академии Штиглица, не омрачал его легких и сочных этюдов.

К вечеру композиция и цветовая палитра уже была намечена на холсте, и Игорь с Полиной договорились о новом сеансе на следующей неделе. Ему пришлось вызвать такси, чтобы подвезти до дома Алика, — своей машиной Игорь до сих пор не обзавелся, стараясь накопить на жилье. Полина отказалась ехать с ними и заверила молодого человека, что спокойно доберется сама и заодно полюбуется белой ночью. Она с удивлением подметила, что за все время, которое Алик провел в мастерской, Инга ни разу не позвонила ни ему, ни Игорю, но тут же отогнала от себя эти мысли.

В понедельник Инги не было в арт-пространстве весь день — Алик досадливо пояснил, что она поручила ему административные дела, а сама занялась предсвадебной «возней», которую почему-то не хотела доверять третьим лицам.

— Как там ваш портрет? — вдруг спросил он у Полины уже под вечер, когда они оказались вдвоем в вестибюле.

— Нормально, потихоньку продвигается, — невозмутимо ответила девушка.

— Игорь собирается тебе его подарить?

— Мы пока это не обсуждали, но если он захочет, то я с удовольствием приму его в подарок.

Алик задумчиво кивнул, и Полина, немного помолчав, вдруг спросила:

— А у тебя есть портрет Инги?

— Ты имеешь в виду такой, который я написал? Нет, если не считать студенческих этюдов. Я вообще не любитель портретов, мне ближе абстрактные образы. А почему ты спрашиваешь?

— Так просто, интересно, — ответила Полина, пожимая плечами.

Парень вдруг всмотрелся в ее лицо, отчего ей стало неуютно и она отвела взгляд.

— Поля, а почему ты в последнее время какая-то... отсутствующая, что ли?

— То есть? — нахмурилась девушка. — Я что, допустила какую-то нерасторопность в работе? У Инги были претензии?

— Да при чем тут Инга! — сердито отмахнулся Алик. — Это же я с тобой разговариваю, а не она! Или ты меня как отдельное существо уже не воспринимаешь?

Полина обернулась и пристально поглядела ему в глаза.

— Честно сказать? — произнесла она. — Да, не воспринимаю, и это нормально. Несвободного мужчину только так и нужно воспринимать, чтобы не было больно.

— То есть, Игорь тебя интересует только потому, что он как бы свободен?

От этого вопроса девушка слегка оторопела, но возмущение одержало верх — она быстро взяла себя в руки и решительно ответила:

— По-моему, Алик, тебя вообще не должно касаться, кто и почему интересует посторонних тебе девушек. Не уподобляйся бабкам на скамейках! И обсуждать личную жизнь Игоря ты тоже не имеешь никакого права, учитывая, как он к тебе относится! Он как раз здесь единственный, кто воспринимает тебя как человека, а не приложение к Инге, и очень за тебя переживает.

— Да, все это верно, — пространно сказал Алик. — Но вышло так, Полина, что меня действительно волнует твоя жизнь. И хотя Игорь мой друг, я обязан тебе сказать: будь с ним осторожна, не обольщайся. Он не просто так до сих пор не женат и даже не имеет постоянной девушки. На это, как и у меня, есть веские причины, только другого рода.

— О чем ты? — тихо спросила Полина.

Впоследствии она часто думала, что в этот момент и сделала страшную ошибку, которая привела ко всему остальному, что именно этот вопрос ни в коем случае нельзя было задавать. По сути она и предоставила Алику право вмешаться в ее жизнь, которым он распорядился по-своему. Но у нее самой были подозрения насчет Игоря, и Алик интуитивно учуял ее внутреннее беспокойство.

— Пойдем, я тебя провожу, — сказал он вместо прямого ответа, и девушка, не сумев подавить любопытство, последовала за ним. Алик накинул куртку, Полина — легкий кардиган, и они вдвоем вышли на воздух.

Некоторое время они шли молча и Полина не сразу заметила, что в раздумьях они миновали станцию «Гостиный двор» и пошли в сторону площади Восстания.

— Так все же что ты хотел сказать? — наконец спросила она. — Что там за страшные тайны, о которых, по твоему мнению, мы имеем право сплетничать? Тем более что Игорь ничего конкретного мне не предлагал! Что ты ему собираешься приписать — брошенных детей, нетрадиционную ориентацию, криминальное прошлое?

Алик посмотрел на нее и улыбнулся.

— Ну и фантазерка ты, Поля! Увы, все гораздо проще: у Игоря очень тяжелый характер. На меня это не распространяется, тут ты права, но на большее у него не хватает теплоты. Я не знаю, что у него за проблемы, но одно могу сказать точно: он способен отравить девушке жизнь. Я сам это наблюдал. Нет, речь не о рукоприкладстве, не о насилии, не подумай! Таким мужикам я и руки не подам. Но с ним никто не может долго продержаться, потому что он требует от женщины невозможного — будь целомудренна, но умей доставить удовольствие, держись за мужа, но не сиди на шее, рожай детей, но чтобы дома было тихо, будь красивой, но чтобы никто на тебя не заглядывался. Я даже его спрашивал: ты сам-то понимаешь, чего хочешь? А потом сообразил, что очень многие мыслят так же, как он. У меня папаша точно такой. Разве что Игорь не пьет, а в остальном кажется, что это ему, а не мне стоило быть его сыном.

— Ладно, Алик, допустим, что так, — сдержанно ответила Полина. — Хотя мне все-таки очень неприятно копаться в чужом белье. Но с чего ты взял, что мне что-то угрожает? Игорь всего лишь стал писать мой портрет, а ты уже мысленно выдал меня за него замуж и запер в его доме без личных денег и с выводком детей?

— Поля, я хорошо его знаю, — уверенно сказал Алик. — И тебя, кстати, тоже. Поверь, я могу отличить интерес художника от мужского интереса, и то, что Игорь пока тебе ничего не предложил, всего лишь вопрос времени. Конечно, в этом случае решай сама, но я просто советую тебе быть осторожной. По крайней мере, потом ты не сможешь сказать, что тебя никто не предупреждал.

— Это уже угрозы? — усмехнулась Полина. — Алик, ты все-таки упускаешь одну простую вещь: тебя все это не касается. Ты мой бывший сокурсник, даже не друг. Может быть, ты и прав во всем, но с какой стати вмешиваешься в мою жизнь, когда тебе надо думать о своей? У тебя, между прочим, в ней назревают важные перемены и ты должен интересоваться невестой, а не моими отношениями с Игорем.

Юноша неожиданно и резко повернулся к ней и обхватил за плечи с такой силой, что она едва не вскрикнула, скорее от испуга и растерянности, чем от боли.

— А я не хочу таких перемен, Поля, — заговорил он тихо, но яростно. — Я не хочу думать о такой жизни! Она мне не нужна и не интересна! Я хочу думать о тебе, а все остальное, что у нас происходит, — это ошибка, ужасная ошибка. Ты ведь тоже так думаешь, верно?

— Алик, пусти, — прошептала Полина, попытавшись высвободиться. — Ужасную ошибку ты совершаешь именно сейчас, когда говоришь мне все это. Если ты не хотел жениться на Инге, то обязан был сказать ей об этом раньше, а теперь все, поздно посыпать голову пеплом. Я не знаю, что на тебя сейчас нашло, но просто прошу: остановись!

— Да, Поля, я не спорю, что с Ингой показал себя полным мудаком, — ответил Алик уже спокойнее, ослабив свое объятие. — Но главное не это. Ты же не сказала мне, что я тебе не нужен или неприятен, а все остальное сейчас неважно. И я сам знаю, что тебя тоже ко мне тянет, давно знаю! Разве ты забыла про Мексику?

— Зачем, Алик, — промолвила Полина уже совсем слабым голосом, чувствуя, как ее сковал страх, смешанный с восторгом.

Он снова крепко обнял ее, но теперь в этом было гораздо больше нежности. Полине уже совсем не хотелось противиться и она потянулась навстречу его губам. Городской шум внезапно исчез, будто их отгородило от всего мира стеной из вечернего сумрака.