День, когда умерли драконы

Глава 9

Такого гостя в Норите не ждали. В этой провинции часто бывал покойный император с семьей, но о его визите всегда предупреждали. Каждое его появление считалось праздником, улицы украшались цветами и лентами, люди целыми днями обсуждали предстоящее торжество еще до того, как правитель пересекал границу.

Посланник нового императора никого ни о чем не предупреждал. Он просто приехал в Норит однажды ночью и занял дворец, принадлежавший правящей семье. Одно это говорило о том, что он не простой советник.

Таиться от людей гость не стал, хотя наверняка знал, что находится в самой мятежной из провинций. Уже на следующее утро он вышел на центральную площадь Торем-вала, где собралась толпа. Он был странным, этот человек: слишком молодым для такой роли, слишком бледным, непохожим ни на кого из жителей империи своими седыми, несмотря на возраст, волосами и водянистыми глазами. Он носил не доспехи, а походную одежду, на его плаще не было ни герба, ни символов города, в котором он родился. Он словно пришел к ним даже не из завоеванной Рены или родного для императора Камита Тола, а прямо из пустоты за пределами страны.

Его свита была не менее странной. Такого важного гостя должна была охранять чуть ли не армия, а его сопровождал всего один отряд. Причем те воины и сами понимали, что они не справятся, если на них пойдет толпа, и заметно нервничали. Гостя это не волновало. Рядом с ним на наспех сколоченном помосте стояли три молодых человека, подростки еще, едва-едва достигшие брачного возраста. Двое из них, светловолосые юноша и девушка, были очень похожи друг на друга — и на императорского советника. Третий, их ровесник, отличался темными волосами и синими глазами. Они носили свободные плащи и красили лица боевыми цветами Тола, хотя сейчас это казалось неуместным — словно они пытались что-то скрыть.

Трое молодых людей казались скучающими и безразличными ко всему. Советник императора смотрел на толпу спокойно, без страха — вообще без эмоций. Даже понимая опасность этого места, он все равно не боялся.

— Приветствую вас, — сказал он. — Мое имя Танис, я представляю власть и волю императора Камита. Он пока не может приехать сюда из-за государственных дел, поэтому к вам прибыл я. Я знаю, что вам пока непривычно жить в новой стране, и мне доложили, что в Норите растет недовольство.

Толпа возмущенно шепталась. Никто здесь не собирался притворяться, что рад видеть императорского прислужника. В то же время, было в Танисе что-то такое, что заставляло слушать его, даже через неприязнь.

— Я уверен, что любое недовольство идет от непонимания и ошибок тех, кто управляет провинцией, — продолжил советник. — А еще — от войны, которая не должна затягиваться. Я прибыл сюда, чтобы показать вам: императора Камита не нужно бояться. При нем расцвела провинция Тол, теперь со всей страной будет так же. Он принес просвещение и свободу. Провинция Норит, которая всегда приветствовала разум и знания, поймет это быстрее других.

— А как же чудовища? — донеслось из толпы.

Людей было много, но взгляд Таниса мгновенно остановился на человеке, задавшем вопрос. Тот напряженно замер, словно жалея о своих словах. Однако советник не стал выделять его в толпе или направлять к нему стражу, он ответил:

— Самые страшные чудовища скрываются в душах людей. В своей армии император Камит использует животных, пусть и непривычных пока. Я знаю, что вы слышали о беде, которая произошла в соседней провинции. Об эпидемии. Но я обещаю вам, скоро все наладится. Ошибки совершают все, мы готовы их признать и исправить. Провинция Норит сохранит все свои привилегии, что были подарены вам предыдущими императорами, император Камит не будет ничего менять. Он пришел, чтобы дарить, а не отнимать.

Молодая девушка, стоявшая на помосте, спрыгнула вниз и скрылась в толпе. Она словно заскучала тут и решила покинуть центр внимания. Люди, окружавшие помост, не смотрели на нее, считая ее лишь служанкой советника. Их взгляды по-прежнему были прикованы лишь к Танису, и она легко растворилась среди горожан. Юноши, пришедшие с ней, остались на месте.

— Я хочу, чтобы восстановился мир, — заявил Танис. — Как и император Камит, как и все вы. Но этого не будет, пока плетутся заговоры, готовятся восстания и находятся люди, которые призывают вас к новой войне. К чему она? Прежний император погиб во время битвы в Рене, как и его сыновья. Вернуть прошлое невозможно. Зачем мстить ради призраков вчерашнего дня?

— Были нарушены старые клятвы, — спокойно указал один из аристократов, державшихся в стороне.

Это уже было вызовом, более смелым, чем упоминание чудовищ. Толпа загудела сильнее, охранники Таниса нервно потянулись к мечам. Но сам советник и глазом не моргнул:

— Эта страна слишком долго была связана старыми клятвами, как болотной грязью. Пришло время перемен и нового рассвета. Мы не можем цепляться за прошлое вечно.

— Так вы называете предательство?

— Я говорю о счастье людей, живущих сегодня, и ваших детей, а не о том, что решили предыдущие поколения. Вы хотите жить мирно? Тогда живите для себя, а не для вашего мертвого императора. Как видите, я позволяю вам задавать вопросы спокойно. Я даю вам время, чтобы осмыслить и принять перемены. Но я не потерплю заговоров и мятежей, я проделал долгий путь, чтобы лично сказать вам это. Вы должны понимать: кто бы ни затеял восстание, это все равно коснется вас. Улицы окрасятся вашей кровью, а те, кто начнет мятеж, еще и убежать успеют. Кто пострадает на самом деле? Чьи дома будут разрушены? В чьих городах начнутся нападения и беззаконие? Я даю вам шанс остановить это уже сегодня.

Он умел влиять на людей, это чувствовалось. Даже те, кого по-прежнему переполняла ненависть, старались скрыть ее.

— Давайте вернем мир в провинцию вместе, — предложил Танис. — Некоторое время я буду жить здесь.

— Во дворце императора? — хмыкнул все тот же аристократ.

— Во дворце императора Камита, — уточнил Танис. — И пока я буду там, любой сможет прийти ко мне и рассказать о том, кто угрожает миру в провинции. Для меня нет слуг и господ. Есть те, кто верны императору, и преступники, готовящие предательство. Те, кто расскажет мне об их планах, будут щедро вознаграждены. Любой раб, который поможет мне, и сам может стать господином.

Сейчас, в толпе, люди возмущались. Никому не хотелось становиться предателем — или казаться им. Но чувствовалось, что семя сомнения уже посеяно. Перед Танисом стояли сотни людей, от мелких служек до аристократов. Не все они были довольны прежней жизнью, да и нынешней тоже. А тут им предложили чудесным образом все изменить, и они не могли не думать об этом.

Но не все были готовы склонить голову перед советником. Когда толпа притихла под влиянием его слов, один человек все же подался вперед. Судя по одежде, он был из воинов императорской армии — давно разбитой и разгромленной. Те, кто не был убит на поле боя, теперь скрывались, а этот скрываться не хотел и форму свою не сжег. Теперь он стоял перед помостом и направлял на советника арбалет. Люди, окружавшие его, испуганно шарахнулись в стороны, но не Танис. Он остался неподвижен, хотя знал, что с такого расстояния солдат наверняка попадет.

Бывший военный не был мастером речей, он не пытался воззвать к народу или доказать кому-то, что предателям доверять нельзя. Он просто выстрелил, чтобы покончить с этим. Он не промазал, однако стреле не позволили долететь до Таниса.

Ее прямо в воздухе перехватила молодая девушка, которая недавно спрыгнула с помоста. Она появилась перед солдатом так быстро, что никто и разглядеть не успел, где она скрывалась раньше. Человек бы так не смог… а она смогла.

Она, как и солдат, действовала спокойно, решительно и без слов. Она перехватила стрелу в воздухе, рванулась к стрелявшему и загнала эту стрелу глубоко ему в глаз. Бывший военный умер еще до того, как его тело упало на камни площади, а девушка, небрежно отряхнув руки, вернулась на помост и заняла прежнее место.

Над площадью повисла напряженная тишина, которую нарушил лишь невозмутимый голос Таниса:

— Кто-нибудь, уберите это, непорядок, если в больших городах трупы валяются прямо на улицах. И больше так не делайте, есть более достойные пути умереть, если вам так хочется. Я не зря вам сказал: не пытайтесь вернуть прошлое. Научитесь любить свое будущее. А сейчас я расскажу вам, какая награда ждет тех, кто отведет меня к мятежникам.

Возле городка уже не было охраны. Местные жители не видели в этом смысла, никто не хотел рисковать жизнью, чтобы защитить остальных. В новой реальности каждый был сам за себя: они укрепляли заборы вокруг собственных домов, закрывали окна плотными деревянными щитами, обивали двери металлическими листами. Судя по свету, пробивающемуся сквозь щели в дереве, даже глубокой ночью в хижинах горел огонь, кто-то из семьи не спал, охраняя покой остальных.

В этом больше не было единства. Город превратился в собрание домов, стоящих рядом. Если бы из одного дома донеслись крики людей, пожираемых чудовищами, никто не пришел бы на помощь. Соседи лишь укрепили бы засов на двери и молились всем известным богам, чтобы беда обошла их стороной.

Это и было то разрушение, о котором предупреждал Раким. Не прямое, не оставленное войной, но гораздо более опасное. С ним сложно было бороться, поэтому оно было способно сожрать страну изнутри.

Впрочем, Саиму и Наре это запустение было даже на руку сейчас. Они могли войти в городок спокойно, не таясь, и не сомневаться, что до рассвета их тут никто не увидит.

— Это все так дико, — тихо заметила девушка. — Не представляла, что в Норите такое возможно!

— Страх смерти для всех один, в любой провинции, — рассудил Саим.

Из-за того, что творилось в городах, у них давно уже не было выбора, противостоять Камиту или нет. Речь шла не о том, какая династия правит, а о жизнях людей. Поэтому вся болтовня Мар Кассандры о том, что клан Реи тоже берет исток из драконьей крови, не повлияла на Саима.

Его даже раздражали эти разговоры. В такое время им нужно было единство, а ведьма своими сплетнями вносила смуту.

— Не нравится она мне, — проворчал Саим.

— Кто? — удивилась его спутница.

— Мар Кассандра. Она вроде как с нами, но вместе с тем — и нет. Все повторяет, что может уйти, когда захочет, говорит, что одни драконы ничем не лучше других… Вот зачем это?

— Считаешь, что она врет про династию Реи?

— Может, и не врет, — пожал плечами Саим. — Но какая разница?

— Ты готов служить драконам?

— Я готов служить тем, кому верю! А Кирину я верю, я знаю его. Дракон он или не дракон, он хочет спасти страну, мне этого достаточно. Ты видишь? Она даже тебя заставила сомневаться!

— Я не сомневаюсь, — улыбнулась Нара. — Мне вообще все равно, кто правит, я ведь мертвая, забыл? Я буду на той стороне, которую выбрал мой отец. А он, как и ты, верит Кирину. Мар Кассандра просто не знакома с ним, когда познакомится, тогда и примет решение. Мой отец тоже не рад ее поведению, но она слишком сильна, и нам нужно сделать все, чтобы она помогала нам. Все сводится к Кирину.

Это точно, к Кирину, который давно исчез в Мертвых землях и неизвестно, когда он вернется. Да и вернется ли?

Об этом Саим предпочитал не думать. Он видел, что настроения в стране меняются, Камит сумел запутать людей. Чтобы победить, обеим сторонам нужен символ, единый лидер, который поведет их за собой. У той стороны есть Камит, а им нужен Кирин, иначе все закончится еще до первого боя.

Но пока он не вернулся, им нужно было выполнять свою работу. Так даже проще: чувство бессилия отступало на второй план.

До лорда Ирмеона дошли слухи о том, что советник Камита собирает и увозит куда-то всех, в ком течет кровь Реи. Он не обошел вниманием даже дальнюю родню, ту, которая императора Жена и в глаза не видела. В этом было что-то странное, потому что Танис ничего не делает просто так. Нара и Саим отправились к ближайшему замку родственников императорской семьи, чтобы поверить, так ли это.

До замка они еще не дошли, но по состоянию городка Саим уже мог сказать, что опасность есть. Люди были запуганы сильнее, чем в других поселениях Норита. Такое не происходит без причины.

Проход к замку и вовсе оказался заблокирован. Улицу завалили камнями, разломанными телегами и бревнами из ближайшего леса. В воздухе висел густой запах масла, а на баррикадах даже в темноте угадывался легкий масляный блеск.

Нара тоже его разглядела:

— Они чем-то облили этот хлам… Но зачем?

— Простейшая стратегия обороны, — пояснил Саим. — Если будет нужно защититься от врага, эту стену можно очень быстро поджечь.

— Какого еще врага? Граница, которую они устроили, внутри города!

— Верно. А точнее, между городом и замком. Так что несложно понять, где они видят своего врага.

Замок выглядел заброшенным, но не разрушенным. Величественная постройка, созданная несколько веков назад, могла легко перенести атаку, только это не понадобилось. Не были повреждены ни окна, ни двери, но огней и движения внутри Саим тоже не видел.

— Это очень странно, — нахмурился он. — Насколько я понял, лишь часть правителей этого городка были кровными родственниками династии Реи. Их супруги — нет, не говоря уже о слугах.

— Может, они отнеслись к тому, что их родных куда-то уводят, не так спокойно, как все остальные…

— Прихвостни Камита не любят сопротивление, это факт. Чувствуешь кого-нибудь внутри?

— Сильной магии там нет, людей, вроде бы, тоже, — покачала головой Нара. — Но я определяю это не так точно, как Мар Кассандра. Заходить будем?

— Придется, и лучше сделать это до рассвета, чтобы не пугать местных.

Соваться туда Саиму хотелось меньше всего. Развернуться и уйти — что может быть проще? Однако на это он не имел права. Что бы ни случилось в замке, это может больше рассказать им об их врагах.

Перебраться через баррикады было несложно, и Саим сомневался, что это остановило бы настоящих чудовищ, если бы они были в том замке. Это несколько успокаивало, и все равно, когда он приближался к опустевшему дому, тревога в его душе лишь возрастала. Запах масла перебивал все вокруг, и Саим не мог понять, действительно в воздухе пахнет кровью или ему мерещится.

Двойные двери, ведущие в замок, заколотили снаружи грубыми досками.

— Похоже, им очень не понравилось то, что они там увидели, — отметила Нара.

— Может, и не увидели. В момент страха люди легко верят любой лжи. Ты ведь говоришь, что не чувствуешь ничего внутри!

— Я не чувствую сильной магии или живых людей. Но от Таниса можно ждать чего угодно.

— Поэтому мы и не теряем бдительность, — невесело усмехнулся Саим.

Девушка сорвала доски с двери, открывая им путь в замок. Ни вес самих досок, ни длинные гвозди, удерживавшие их, не имели для нее значения. Искусственное тело Нары было способно на силу, о которой живой человек не мог и мечтать, Саим когда-то лично убедился в этом. Он был рад, что теперь эта сила на его стороне.

Если снаружи замок смотрелся нетронутым, то разрушение внутри было очевидным. По этим залам и коридорам словно ураган пронесся: целой мебели почти не осталось, картины были порваны, посуда валялась на полу сотнями осколков. И все же это не было похоже на следы борьбы — как ни странно. Казалось, что здесь бесновалось дикое животное, не больше. Саим нигде не видел ни пятен крови, ни мертвых тел, зато на полу, стенах и потолке остались темные разводы, похожие на засохшую грязь.

Он ошибся, подходя к замку, кровью здесь все-таки не пахло. Но какой-то запах чувствовался — незнакомый, сырой и сладковатый.

— Такого мы раньше не видели, — только и смог сказать Саим.

— Меньше болтай, — посоветовала Нара. — Скорее всего, жители города были напуганы не просто так.

— Стоит ли вообще находиться здесь? Может, уйти и вернуться с Мар Кассандрой или твоим отцом?

— Мы ведь уже пришли, не так ли? Они не будут тратить на это время. Если боишься, можешь подождать меня у ворот.

А вот это уже было унизительно. Ни одна женщина, пусть даже мертвая, не смела обвинять его в трусости! Спорить с ней Саим не стал, но демонстративно пошел вперед первым.

Поэтому он и нашел тело — а вернее, то, что осталось от тела. Скелет, обтянутый кожей, почти скрытый тканью дорогого платья. Платье, полностью высохшее, оставалось грязным: казалось, что мертвое тело вываляли в той же грязи, которую Саим заметил на стенах.

— Я не понимаю… — смутился он. — Твой отец сказал, что слуги Таниса пришли за этой семьей несколько дней назад!

— Так и было.

— Ты на этот труп посмотри! Я не знаю, сколько времени нужно, чтобы он так иссох, но не несколько дней, это точно.

— А сам он и не иссох бы. — Нара присела на корточки рядом с телом. — Похоже, его высушили.

— Что значит… высушили?

Девушка достала нож и осторожно коснулась лезвием лица трупа. Мертвая или нет, Нара все равно не хотела трогать тело голыми руками.

— Присмотрись, — посоветовала она. — На коже много отверстий.

Тут она не ошиблась, отверстия и правда были — крохотные, как от игл, распределенные по всей коже и, похоже, глубокие. Разглядеть их сразу мешала темнота и состояние кожи трупа: лишенная воды, она сморщилась, застыла на костях неровными складками.

— Что это за магия? — прошептал Саим.

— В этом тоже проблема… Если бы это сделали с помощью колдовства, думаю, я почувствовала бы остатки энергии на трупе, не так много времени прошло. А я ничего не чувствую.

— Но если не магией, то как это сделали? Как такое вообще возможно?

— Не представляю, — вздохнула Нара. — Только можно ли удивляться этому? Не первый раз же…

Она была права, им следовало привыкнуть. Исса предупреждала их, что Танис сумел вытащить из Мертвых земель многих тварей… А им теперь приходилось мириться с последствиями.

И снова вернулось желание отступить, которое Саим подавил. Возможно, существо, которое это сделало, уже мертво, и если они найдут останки, Раким сможет разобраться, что это такое. Поэтому они продолжили осмотр замка.

В покинутых залах и коридорах они нашли еще несколько трупов, но, судя по одежде, это были слуги, а тело, которое они увидели первым, — хозяйка замка. Тел ее мужа и детей, о которых упоминал лорд Ирмеон, нигде не было. Но именно они и были родственниками семьи Реи по крови.

Грязи на их пути становилось все больше. Саим заметил, что она скапливается в тех углах, что находились подальше от окон. Это существо сторонилось солнца — важная информация, которая, впрочем, никак не могла помочь им ночью.

Зато она подсказывала, где нужно искать. Не до конца веря, что делает это, Саим направился к лестнице, ведущей в подвал замка. Нара следовала за ним, и он понятия не имел, страшно ей или нет.

Его догадка подтвердилась: узкая лестница, которой раньше пользовались лишь слуги, была покрыта плотным слоем грязи, и на этот раз не засохшей. Это уменьшало надежду на то, что существо, расправившееся с людьми, мертво. Однако из темноты не доносилось ни звука.

Воин бросил вопросительный взгляд на свою спутницу, она кивнула. Что ж, если Нара готова к такому испытанию, то и он не должен отступать.

Они спустились в подвал одновременно, с единственным факелом, и почти сразу увидели то, чего в их привычном мире быть не могло.

Вопреки ожиданиям Саима, это было не животное. Скорее, оно напоминало растение, но не земное, а одно из тех темных, скользких, что покрывали дно рек в его родной провинции. От узла из плотных корней, расположенного в углу, по стенам и потолку тянулись длинные широкие листья. Они пульсировали, как вены на руках человека, а на некоторых из них просматривались уплотнения разного размера.

Растение было живым, это сомнений не вызывало. Однако нападать оно не спешило, оно вообще никак не реагировало на чужаков.

— Что это за демон? — спросил Саим, хотя и сам знал, что Нара не сможет ответить. Даже она, выросшая в мире магии, ничего не знала о тварях из Мертвых земель.

— Почему он не кидается на нас, вот вопрос, — указала девушка.

— Я не возражаю, если он и дальше кидаться не будет.

— Может, присматривается?

Сложно было предположить, что нечто, лишенное глаз, способно присматриваться к ним. Возможно, оно и вовсе никого не убивало, оно лишь уничтожало трупы, оставленные здесь слугами Таниса. Но проверять это Саим не хотел.

Нара достала из сумки отрез ткани и подошла к ближайшему листу на стене. Нетрудно было догадаться, что ей нужно: образец этого растения для ее отца. Саим не стал останавливать ее, он лишь сильнее сжал меч, готовясь помочь, если понадобится.

Однако получить растение оказалось не так просто. Едва Нара коснулась листа, как он отпрянул от нее, словно испуганный зверь. Девушка все равно сумела отрезать от него кусок, однако это не сильно помогло ей: и без того скользкая материя в ее руках обернулась черной грязью.

И снова нечто, похожее на растение, не напало, хотя у Саима не осталось сомнений, что оно больше не спит: корни постоянно двигались, извивались, как клубок змей. Ожидание затягивалось, и воину это надоело. Он сам сделал шаг вперед и рассек мечом ближайшее уплотнение на листе.

Из разреза потоком хлынула жидкая грязь, а за ней последовали кости, обтянутые шкурой — похоже, овца или коза. Вряд ли это животное было в замке! Значит, растение все же умело охотиться самостоятельно.

И сейчас оно доказало это. Оно было осторожным до последнего момента, но теперь, когда люди напали первыми и причинили ему боль, сдерживаться оно не собиралось. Листья больше не шарахались от них, они росли со скоростью, за которой едва можно было уследить. Они наступали со всех сторон сразу, существу не нужны были глаза, чтобы видеть свою добычу.

Отсекать листья было просто, меч проходил через них почти как через воду. Вот только растению это не вредило: для него это были не настоящие раны, отрезанные листья мгновенно восстанавливались, скоро они занимали весь просторный зал подвала.

При этом каждый удар по существу оставлял за собой вязкую жидкую грязь. Она попадала на оружие, на одежду и на кожу, двигаться с ней было тяжело, дышать — тоже. В зале стало душно, как бывает в густой туман, и это утомляло Саима гораздо быстрее, чем сам бой.

Наре не нужно было дышать, поэтому она справлялась лучше. Несколько раз Саим упустил листья, подбиравшиеся к нему, и лишь помощь девушки не позволяла ему погибнуть. Ему теперь едва удавалось вовремя стирать с лица грязь, которая могла ослепить его. Менее опытный воин уже был бы мертв — поэтому не было сомнений в том, ради чего слуги Таниса оставили здесь это существо.

Девушка вовремя заметила его состояние, она стала между Саимом и растением, позволяя своему спутнику отступить к лестнице.

— Выбираемся отсюда! — крикнула она. — До двери слишком далеко, будешь наверху — вылезай в ближайшее окно!

— А если оно последует за нами в город?

— Тогда и будем разбираться, сейчас у нас нет на это времени!

Саим не хотел рисковать жизнями горожан, но выбора у него сейчас просто не было. Любым промедлением он мог подвести Нару, а это для него было важнее всего. Пробормотав очередное проклятье в адрес Таниса, он бросился вверх по лестнице. Девушка не отставала: Раким создал ее тело так, что оно само было направлено на выживание, хотелось того Наре или нет.

Листья растения двигались за ними живой темной стеной. Они окружали их, старались оплести, захватить, поймать так, чтобы жертвы больше не выбрались. Несколько раз им даже удалось дотянуться до Нары, но напрасно: мертвая плоть не поддавалась им, а девушка быстро рассекала гибкие щупальца чудовища.

Была надежда, что оно не может выйти за пределы замка, однако им не повезло. Как только они оказались снаружи, листья тут же рванулись за ними из окна. Корни растения оставались на месте, надежно защищенные темнотой подвала. Но листьями оно тянулось вперед смело, словно знало, что сможет восстановиться после любых травм.

Их спасло не оружие и не помощь со стороны. Их спасло солнце. Убегая от чудовища, Саим потерял счет времени, не заметил, как над ними начал разгораться рассвет. Первые лучи упали на землю — и на темные листья, тянувшиеся к людям.

Даже лезвие меча не могло навредить им так быстро, как свет. Под ним листья мгновенно распадались, а грязь засыхала, словно и не была живой. Несколько секунд — и они, почти загнанные в угол, вдруг остались одни на опустевшей лужайке перед замком.

Некоторое время они молчали, приходя в себя, потом Саим решился сказать:

— Сжечь эту нору надо…

— Решать будем уже не мы. Главное, что из замка оно не выберется, а местные, похоже, поняли, что сюда лучше не соваться.

— Все равно, это не жизнь!

— Я знаю, — кивнула Нара. — И не будет жизнью, пока не вернется прежний порядок. Даже если мы убьем это чудовище, появится новое.

Она была права, хотя Саиму горько было признавать это — он не забывал о том, что помог всем этим тварям пробраться в империю, пусть и невольно. Но изменить прошлое он уже не мог, ему оставалось только сжать зубы и идти к главной цели: уничтожению того, кто правит чудовищами. Нужно терпеть и ждать того момента, когда вернутся Кирин и Исса, без них у империи нет будущего.

Кирин всегда знал, что есть его жизнь, его желания, а есть жизнь наследного принца, правильная и продуманная. Долгое время у него не было необходимости разделять их: он хотел отомстить за смерть своей семьи, избавиться от Таниса и вернуть корону. Это и объединяло его с Иссой. Но теперь, когда она вдруг исчезла, все изменилось.

Он не мог убедить себя, что произошло чудо и на самом деле она выжила. Не только потому, что он видел ее смерть — и запомнил каждое мгновение, каждую каплю крови, пролившуюся на землю. Даже если бы он не был там, он бы все равно понял, что ее больше нет, потому что зажило клеймо на его груди.

Это был символ их договора, в прошлом — знак рабства, а теперь обещание, что она останется с ним до конца. Так и вышло, по сути, вот только исход оказался не таким, как они ожидали.

Кирин не знал, когда и как исчезло клеймо. В момент ее смерти он и сам был оторван от мира, не понимал, что его окружает, не помнил, кто он такой. Потом появился Сальтар и оглушил его… Может, это было правильно, но благодарности Кирин все равно не чувствовал.

Он не знал, что делать со своей жизнью дальше. Первая волна боли прошла, шок отпустил, но легче от этого не стало. Сальтар и тот единорог, что неожиданно примкнул к ним, каким-то чудом сумели довезти его до дома ведьмы. Они думали, что ему здесь станет лучше, что нужно время.

Хотя при чем тут время? Для чего оно вообще? Смерть останавливает время, и то, что сам он остался жив, не имело для Кирина такого уж большого значения. Ему казалось, что из него вырвали всю энергию, а новая так и не появилась. Он был цел и невредим, но при этом он оставался пустой оболочкой, ни на что не годной и никому не нужной.

Он пытался сделать то же, что сделал Торем, когда тот расстался с Иссой: заставить себя жить дальше. Не как мужчина, не как человек, а просто как правитель страны. Тот, кто был создан, чтобы играть эту роль, работать на благо людей. У Торема когда-то получилось, у Кирина — нет. Он стыдился своего провала, однако ничего не мог изменить.

Он не знал, кого обвинить в этом — себя или людей, воспитавших его. Ему было все равно. Эмоции тонули в пустоте, он все надеялся услышать ее голос, почувствовать ту магическую связь, что объединяла их с первого дня знакомства. Бесполезно. Тьернан убил ее, и на этом все закончилось.

Ему нужно было сказать об этом — даже если ему не готовы были верить. Решение не было спонтанным, прошла ночь с тех пор, как его вернули сюда. К нему никто не приходил, ему давали время. Они надеялись, что он найдет в себе силы двигаться дальше, как и должен император из рода Реи.

Но какой в этом смысл? Зачем каждое утро начинать новый день, если знаешь, что ты уже мертв внутри? Ради других, конечно, можно… Кто-то смог бы, а Кирин знал, что не справится. Он даже не подозревал, что Исса не только помогала ему, она была источником его собственной силы. Все, что будет после нее и без нее, обречено на провал. Он может выбраться из Мертвых земель один — хотя вошел туда с двумя самыми близкими ему людьми. Может добраться до союзников и даже вступить в бой с Танисом.

Но он обречен на поражение уже сейчас, и Кирин знал об этом. У Таниса были убеждения, не важно, правильные или нет. У него была страсть, наполнявшая его жизнь смыслом. А Кирин не находил в своей душе ничего, даже жажда мести меркла перед болью, сковывавшей его теперь. Он знал, что Сальтар не поймет его. Ему было все равно.

Покидая свою комнату, он заметил, как за окном прогуливается черный единорог. Этот, похоже, остаться решил… Пусть будет так, раз он считает Сальтара другом.

Сальтара и Аналейру Кирин застал в гостиной. Они разговаривали о чем-то, но когда вошел Кирин, мгновенно умолкли. Сальтар смотрел на брата с сочувствием, ведьма оставалась равнодушной. И это поражало: даже если она была когда-то обижена на Иссу, разве смерть не искупает все грехи? Или тот, кто прожил пять веков и познал бессмертие, уже не способен на настоящие чувства?

— Ты как? — спросил Сальтар.

— Я пришел сказать, что нужно возобновить поиски заклинания, которое способно освободить Сальтара. Он должен вернуться в империю, потому что я этого сделать не смогу.

Во взгляде Аналейры мелькнуло изумление; значит, какие-то чувства у ведьмы все же остались. Но если она была просто удивлена, то Сальтар от возмущения вскочил на ноги.

— Ты с ума сошел?!

— Я не ожидаю, что ты поймешь меня.

— Ты прав, не пойму! Что ты здесь будешь делать?

— Просто жить, — пожал плечами Кирин. — Выходить туда и ждать, пока смерть заберет и меня. Не та судьба, на которую я рассчитывал, но другой я теперь не вижу.

— Это не ты говоришь, — заявил Сальтар. — Это в тебе говорит горе. Тебе нужно время…

— Время мне не поможет, и оно не на нашей стороне. Там, во внешнем мире, Танис продолжает охоту. Кто-то должен остановить его, но это буду не я.

Аналейра пока наблюдала за ними молча, вмешиваться она не спешила. Ее тонкое красивое лицо не выражало ничего, как посмертная маска.

— Принц не имеет права так говорить! — заявил Сальтар. — Да и мужчина тоже! У тебя есть ответственность, от которой ты не можешь отказаться, это не вопрос твоих желаний!

— Какой смысл играть в героя, если я уже сейчас знаю, что не справлюсь?

— Ты обязан справиться! В тебе есть сила нашего рода.

— В тебе тоже, — парировал Кирин. — Мы оба знаем, что из тебя император будет лучше, чем из меня.

— Только вот я не могу выбраться! Я снова стану марионеткой Таниса, это худшая судьба для империи, чем моя смерть. Послушай… Я знаю, что значит потерять женщину, которую ты любил. Я рассказывал тебе об этом.

Кирин действительно знал о том, какая участь постигла Майко. Он раньше не догадывался, что Сальтар влюблен в девушку, которую выбрал в жены младшему брату. А потом Танис использовал ее, превратил в сосуд, взрастивший чудовище. Но Майко была слишком гордой и сильной, чтобы безропотно принять такую роль. Она сломала планы Таниса, отняв свою собственную жизнь… прямо на глазах у Сальтара.

Но что это меняло сейчас? Кирин не понимал, как чужая боль может стать противоядием от его собственной. Многие люди имели такую привычку: вспоминать свои горести, видя чужую беду. Однако страдание у каждого свое, и проходят его по-своему.

Это не обижало и не злило Кирина. Пустота внутри отнимала у него способность чувствовать, и он знал, что будет только хуже. Он не был уверен, что сумеет объяснить это Сальтару, но хотел попытаться.

А если нет, то и не важно. Теперь уже ничто не важно.

— Ты не можешь остаться здесь, — настаивал Сальтар. — Не можешь смириться с болью — убей себя внутри, но останься символом для тех, кто в тебя верит. Ты помнишь, что ты рассказывал мне о них? Эти люди связали с тобой все, что у них было. Они пошли ради тебя на риск. Ты не можешь их подвести, не должен.

— Я уже подвел их.

— Ты думаешь, она бы этого хотела? Ты сам мне все время доказывал, что она была не просто чудовищем. Разве ты не предашь ее волю своим отказом?

Кирин не слушал его, улавливал только отдельные слова. «Она была» обжигало большее всего.

Привлеченный их криками, в окно заглянул единорог. Кирин знал, что это существо умеет общаться без слов, хотя сам его голос никогда не слышал. Ничего странного, Исса тоже умеет говорить с помощью мыслей.

Умела. Теперь уже нет.

Погибла вся его семья, а сейчас не стало Иссы, он просто не сумел ее спасти. В этом свете, даже чудесное возвращение Сальтара мало что меняло. Ведь это и не возвращение даже было, а вечный приговор, очередная победа Таниса.

Увидев, что его уговоры не работают, Сальтар сменил стратегию:

— Разве ты не понимаешь, что все это из-за Таниса? Беды нашей страны, то, что Исса вообще пришла сюда, — это из-за него. Ты должен отомстить ему!

— А его беды из-за нас, — горько усмехнулся Кирин. — Он думает так же, как и ты, и хочет мстить по той же причине. Это замкнутый круг. Может, с моей смертью он наконец исчезнет?

— Я не узнаю тебя!

— Ты и не знал меня. Наверно, только она знала.

— Хватит, Сальтар, — наконец вмешалась в их разговор Аналейра. — Так ты от него ничего не добьешься.

— Вы-то на чьей стороне? — возмутился Сальтар. — Вы просто не понимаете, что происходит в империи и что произойдет, если Кирин не вернется!

— Я понимаю намного больше, чем ты. Я вижу, что он любит ее.

— Я тоже любил Майко, но я не позволил ее смерти остановить себя! Потому что я знал, что это был бы позор для памяти о ней!

— Любовь бывает разной, — указала ведьма. — Иногда она дополняет жизнь, а иногда сливается с нею. Это произошло с Кирином. Любовь в самом чистом, самом светлом ее проявлении — та, когда двое не могут жить друг без друга. Она не всегда взаимна, я не думаю, что Исса любила его так же сильно. Но для него это ничего не меняет.

Кирин слушал ее с прежним безразличием. Он не был благодарен ей за поддержку и не чувствовал обиды за то, что она сказала о чувствах Иссы. Может, она и права, теперь уже никто не узнает.

— Это та любовь, которой я всегда хотела для Иссы, — неожиданно продолжила Аналейра. — Я ведь любила ее как дочь. Она все поняла неправильно, ровно наоборот: ее я любила, а Танису помогала из чувства долга. Потому что Исса когда-то сама пришла ко мне, она хотела остаться рядом со мной. У Таниса же просто не было выбора. Только теперь я поняла, что он и меня винил в том, что случилось с его родными. Он использовал меня для мести, потому что считал это справедливым. Он много лет жил рядом со мной, но так и не сумел простить мне то, чего я не совершала. Он ушел, когда решил, что я больше ничем не могу быть ему полезна. Может, и убить хотел, да не знал, как. Но Исса… она была другой. Я привязалась к ней, потому что чувствовала ее искренность. За всеми ее колкостями и непростым характером искрилась жизнь, настоящая, та, которую я успела позабыть. Я знала, что могу доверять ей.

Кирин думал, что онемение уже закрепилось, но нет, слова Аналейры все же пробивались сквозь него. Любое упоминание Иссы, любая деталь ее жизни, которую он не знал, была все равно что удар по свежей ране. Но он слушал, жадно, внимательно, ведь боль была не так страшна, как пустота.

— Исса стала моей семьей, я видела в ней свое дитя, хоть и не говорила ей об этом, — задумчиво произнесла ведьма. — Ее счастье значило для меня больше, чем мое собственное. Я бы отпустила ее с легким сердцем, если бы она встретила мужчину, который любил бы ее так, как ты, Кирин. Вот только Торем ее не любил.

— Что? — нахмурился Кирин. Его удивление было мимолетным и мгновенно угасло, однако сейчас даже это поражало. — Она никогда не сомневалась в нем…

— Заблуждаются не только люди, чудовища — тоже. К тому же, Торем не был к ней безразличен. Еще здесь, в Мертвых землях, она очаровала его своим умом… Ты знаешь, она это умеет. Но он не мог влюбиться в ту, кого не видел, в настоящее чудовище. Это против всех законов природы. Я никогда не желала зла Торему, потому что знала, что он — мой потомок, тот, ради кого я когда-то пошла на жертву. Но ведь Исса тоже была дорога мне! Я пыталась образумить ее, и все напрасно. Она тоже не любила его, потому что не знала, что такое любовь. После вечного безразличия Мертвых земель первое сильное чувство, вспыхнувшее в ее душе, стало для нее самой сильной магией. Оно пьянило ее, лишало разума, и я поняла, что не смогу достучаться до нее. Поэтому я не стала использовать на Иссе самое могущественное заклинание, которое сохранило бы силу чудовища в человеческом теле.

Она пока не сказала ничего такого, что давало бы Кирину надежду, однако надежда все равно была. Он и сам не понимал, как, но она сквозила между строк, пока еще слабая, и все же реальная.

— Я знала, что так быстро они друг в друге не разочаруются, — добавила Аналейра. — Особенно после того, как Исса обретет человеческое тело… красивое тело! Оба молодые, сильные, уставшие от того, что окружало их раньше, они были друг для друга глотком чистого воздуха. Они тонули в собственном счастье и, конечно, не поверили бы моим словам о том, что это не настоящая любовь. Вот как Сальтар не верит теперь.

— Дело не в моей вере, — огрызнулся Сальтар. — Речь идет о судьбе империи! Разве любовь может быть важнее этого?

— Может, — отрезала ведьма. — Но только настоящая любовь. Которую Торем, к сожалению, не испытывал. Я не знала, кто из них первым устанет, первым найдет повод нарушить клятвы, которые они по глупости дали друг другу так скоро. Я только понимала, что если это будет Исса, то она просто уйдет, не причинив никому вреда. Она родилась чудовищем, но сердце у нее добрее, чем у многих людей, хоть она и не призналась бы в этом. Торем… с ним все было не так просто. Он и в этом был похож на Сальтара: он ставил страну выше своих интересов. Он мог бы навредить Иссе, если бы возникла необходимость сделать это для империи.

— Он так и сделал, — горько усмехнулся Кирин.

— Да, и все равно такого я не ожидала. Я думала, что он просто убьет ее, и готовилась к ее смерти.

— Что значит — готовились к ее смерти? — насторожился Кирин. Сердце билось так быстро, что становилось больно в груди.

— Покидая Мертвые земли, Исса получила примерно десятину своей силы — даже с учетом капли ее настоящей крови, которую я передала ей. Она считала, что так нужно, что это плата за переход. А я не стала говорить ей, что только через это заклинание я смогу сохранить живым ее истинное тело. Я создала этот ритуал специально на нее, на ней и испробовала. С Танисом все было по-другому: его настоящее тело умирало, не было смысла сохранять его.

— Да плевать на Таниса! — прервал ее Кирин. — Что стало с телом Иссы? Говоря о настоящем теле, вы имеете в виду…

— То тело, в котором она родилась. Для тебя это тело чудовища, если угодно. Чтобы выпустить Иссу из Мертвых земель, я разделила это тело на две части. Я отняла часть плоти размером с человека и создала для нее новое тело. А ее прежнее тело осталось здесь — лишенное души и погруженное в вечный сон. Но живое! Оно жило каждое мгновение, что ее душа оставалась во внешнем мире. В момент, когда Торем предал бы ее, ее дух, лишенный того, ложного тела, вернулся бы сюда. Она наигралась бы в свою любовь и смогла бы вернуться к своей настоящей жизни, со своим народом. Так что заклинание, которое я придумала для Иссы, гораздо сложнее того, что я использовала на Танисе.

Ее расчет был прост и гениален. Исса была уверена, что дороги назад нет, поэтому она без сомнений наслаждалась новой жизнью. При этом Аналейра, как заботливая мать, все эти годы подставляла ей руки, готовясь поймать ее, если она упадет.

Вот только она упала не туда, где ведьма оставила мягкую солому. Торем не стал убивать ее, он обрек ее на вечное заточение, о котором Аналейра не догадывалась.

— Годы шли, а она не возвращалась, — вздохнула ведьма. — Я никак не могла понять, почему. Ведь вышел срок жизни Торема! Род Реи, не умеющий призывать свои силы, ничем не отличался от людей. Он умер, ее не было… Я решила, что она нашла себе новый дом и новую семью. Это было к лучшему: в Мертвых землях появился Тьернан, и я уже не хотела, чтобы она возвращалась.

— Но с тех пор, как она ушла отсюда с Торемом, прошло сто пятьдесят лет, — прошептал Кирин. — Неужели ее тело…

— Все еще здесь, — уверенно ответила Аналейра. — Магия не стареет и не исчезает. Этому заклинанию неважно, от чего умерла Исса. Оно должно было сработать — и сработало.

Вот почему ведьма не была опечалена, услышав о ее смерти. Вот что она хотела сказать Иссе до того, как девушка убежала. Теперь все становилось на свои места, но Кирин, едва оправившийся от горя, боялся верить этому.

Вопрос, на который он никак не мог решиться, задал Сальтар:

— Вы хотите сказать, что она жива?

— После такого долгого сна ее телу нужно время, чтобы оправиться, но да, она жива. И она вот-вот проснется в своем убежище.

— Но если она выберется оттуда, Тьернан сразу заметит ее и убьет! — предупредил Кирин. — Он почувствует нового дракона, появившегося в Мертвых землях!

— Дракона? — удивленно переспросила Аналейра. — Исса сказала вам, что она дракон?

— Она ничего не говорила, — признал Сальтар. — Но мне казалось, что это очевидно…

— Это, конечно, ничего не меняет ни для нее, ни для вас, но вы поторопились с выводами, — загадочно улыбнулась ведьма. — Драконья кровь есть у вас двоих, это правда. Но Исса… она нечто совершенно иное.