Дерзкая любовница

Глава 10

В темноте снова прозвучал одинокий, отчаянный вопль. Она осталась одна и ужасно перепугалась. Как-то незаметно сумерки превратились в кромешную тьму, от которой кровь стыла в жилах. Слышно было только ее собственное дыхание – тяжкое и хриплое. Каждый глоток воздуха давался с болью и трудом. Легкие разрывались от нехватки воздуха, а его становилось все меньше и меньше… умрет, не увидев света…

Нет, она не хочет умирать! Она бешено забилась, стараясь вырваться из цепких, липких лап тьмы, и от родившегося в горле крика легкие разорвало новой болью. Что-то хрустнуло… где-то раздался кашель… и снова навалилась душная тьма.

Мертвая тишина оглушала сильнее, чем шум крови в ушах. Она снова закричала и забилась во тьме, чувствуя, что силы вот-вот иссякнут. Нет! Она не желает сдаваться, она не желает проваливаться в эту жадную, мрачную бездну без света и звуков, в ничто, готовое лишить ее жизни! Она не поддастся…

– Анжелика… Анжелика, милая, очнись!

Гарет…

Все еще задыхаясь, она распахнула глаза. Снова чтот кошмар! Гарет старался, как мог, успокоить ее и бережно вытирал мокрые от слез щеки. Однако прошло немало времени, прежде чем Анжелика отдышалась настолько, что смогла говорить.

– Про… прости меня, Гарет.

Сколько уже раз она просила прощения – да что толку! Кошмары вернулись, они приходили все чаще – по сути, всякий раз, стоило ей смежить веки. Гарет видел, что она слабеет с каждым часом, и заставлял днем хоть немного подремать на своем коне, в своих объятиях – только при ярком солнечном свете можно было не опасаться ужасных сновидений.

И сейчас, как обычно, он пропустил ее извинения мимо ушей. Еще бы, сколько раз она уже извинялась? Он просто привлек ее к себе и покрепче обнял. И зашептал:

– Анжелика, закрой глаза и постарайся запомнить, что ты у меня в объятиях. Тебе ничто не грозит, милая, тебе нечего бояться.

Анжелика покорно кивнула, устало подумав о том, что даже его объятия не спасут от жестоких кошмаров. Синий бархат покинул ее навсегда, а черный бархат его глаз можно различить только при свете дня. Только тогда отступали застарелые страхи, и измученный рассудок мог отдохнуть.

В отчаянии от своего бессилия она прижалась к Гарету как можно теснее. Безликий, безымянный ужас рано или поздно сведет ее с ума. От него нет избавления.

Гарет почувствовал, как ее хрупкое тело напряглось и задрожало. Он не знал, как ей помочь, – просто прижал к себе в надежде влить хоть частичку собственной силы и снова шепнул:

– Анжелика, послушай меня. Завтра мы уже доберемся до границ «Круга Д». Еще один день в пути, милая. А там ты будешь в безопасности. Вместо голой земли у тебя будет нормальная постель, и тогда ты избавишься от ужасных снов Вот увидишь. Как только приедем, сразу напишем письмо падре Мануэлю – что ты жива-здорова и приехала со мной на ранчо. И попросим его сообщить нам новости про Карлоса.

Анжелика дрожала все меньше, и Гарет начал надеяться на успех. Он понятия не имел, что потребуется для восстановления ее душевного спокойствия, однако был готов на все. А тем временем он продолжал говорить – видимо, его негромкий ласковый шепот помогал ей поверить в собственную безопасность и убаюкивал, погружая в легкую дремоту.

– Тебе обязательно понравится в «Круге Д», милая. Его строили не один год. Мы с отцом уже дважды делали пристройки к основному зданию. В первый раз – для мамы, во второй – когда отец ожидал приезда новой жены и ребенка. Но и теперь эти комнаты не пустуют – в них часто останавливаются гости… У нас принято садиться за стол всем вместе. На этом настоял папа, хотя мать возражала. Он сказал, что это поддерживает в работниках чувство уверенности в себе и принадлежности к нашему дому. По-моему, он прав. Многие парни трудятся у нас уже по несколько лет. Время от времени мы нанимаем кого-то нового, но ни один из стариков нас не покинул… и женщины на кухне тебе должны понравиться. – Тут Гарет недовольно поморщился: ведь Анжелика должна была трудиться в качестве кухарки, но утешил себя тем, что несложно изменить. Но сначала пусть займется делом. Это поможет ей привыкнуть к новому месту и не почувствовать себя униженной. Ведь ее гордость так уязвима. Она не сможет существовать в качестве содержанки, а заводить речь о большем Гарет пока не смел. Всему свое время. Сперва нужно помочь ей избавиться от ночных кошмаров. – У нас на кухне работают две женщины: Мария и Софи. Работы им хватает с лихвой. Вот увидишь, тебе будут рады. Я постараюсь, чтобы ты была всем довольна. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Как только приедем – я куплю тебе новую одежду. Твое платье совсем истрепалось в пути. Мы купим что-нибудь красивое… и самое тонкое нижнее белье. Милая, твоя кожа создана для самого нежного кружева… Она такая гладкая и нежная… Я непременно… – Он замолк на мгновение: дыхание Анжелики стало глубоким и ровным. Тогда он слегка отодвинулся, чтобы полюбоваться безмятежным милым лицом. И решился высказать то, что не решался заявить ей в глаза: – Я буду любить тебя, милая. Я буду любить тебя так сильно, что ты позабудешь обо всем и обязательно сама полюбишь меня. И не захочешь уезжать, когда год подойдет к концу. Я люблю тебя, Анжелика. Боже, как я тебя люблю…

Чувствуя, как все внутри трепещет от удивительной нежности, он прижал Анжелику к себе, легонько поцеловал в губы и устало смежил веки. Да, завтра они доберутся до дома, и все образуется. Все обязательно будет хорошо…

– У нас больше нет сомнений! Савала добрался до Техаса, и его там приняли с распростертыми объятиями! – Разъяренный до того, что на лбу взбухли синие вены, Антонио Санта-Анна в ярости уставился на собравшихся у него в кабинете людей. Неписаный запрет на упоминание вслух имени Савалы рухнул, когда ранним утром в президентский дворец прибыл курьер с новостями из Техаса. Взбешенный правитель немедленно созвал своих советников Теперь толпа пышно разряженных чиновников молча внимала его гневным речам.

– Я не потерплю, чтобы этот предатель будоражил и без того мятежный штат! – Президент повелительно махнул рукой своему секретарю – Рикардо, составь указ об аресте Савалы! А заодно с ним пусть арестуют и самых настырных звонарей из Партии войны, а также главных смутьянов в Анауаке. В приказе должны быть поименно перечислены Джонсон, Вильямсон, Тревис, Вильяме и Бейкер – следует взять их под стражу и не выпускать до суда. Составьте текст так, чтобы было ясно: если наши требования не выполнят, в штат для поддержания порядка будут направлены дополнительные силы.

Один генерал, два полковника, секретный советник – все кадровые военные, кроме Эстебана Аррикальда. Санта-Анна повнимательнее присмотрелся к молодому красавцу аристократу. Образованный, породистый… а кроме того, чрезвычайно пронырлив: мигом сообразил, что, служа Санта-Анне, можно неплохо послужить и самому себе. Да… президент больше верил тем, кто отправлялся на государственную службу в надежде соблюсти свои собственные интересы, а Эстебан явно к таким и принадлежал. Теперь представлялась превосходная возможность применить его таланты на деле

– Эстебан, тебе ведь не терпится уехать из столицы, верно? Ты мне все уши прожужжал, чтобы я отправил тебя в этот мятежный штат.

– Да, господин президент. Я действительно мечтал об этом. Но вы предпочли держать меня при себе, а ваша воля для меня закон…

– Не сомневаюсь в этом, Эстебан, – ответил Санта-Анна, сумев удержаться от сарказма. – Некогда к нам на службу поступил морской офицер – капитан Томас М. Томпсон. Ты знаком с этим джентльменом, Эстебан?

– Только понаслышке, господин президент, – удивился Аррикальд

– А позволено ли мне будет узнать, что именно ты слышал?

– Стоит ли пересказывать непроверенные сплетни про одного из ваших офицеров?

– Если это и вправду сплетни, можешь оправдаться тем, что они могли дойти и до моих ушей. Итак, что тебе известно про капитана Томпсона?

– Я знаю, что он – англичанин по происхождению и наделен крайне отталкивающей внешностью. Еще я слышал, что он не брезгует буканьерским промыслом[2] и когда служит вам, не забывает и о своей выгоде.

– Качество, которое отнюдь не роняет его в моих глазах

– Еще я слышал, что он весьма искусный мореход и пользуется уважением экипажа

– что тем более говорит в его пользу, не так ли?

– В некотором смысле – да, господин президент.

– Я собираюсь отправить его в Анауак на шхуне «Коррео» для поддержки таможни

– По-моему, вы сильно рискуете, идя на такой шаг

– А чтобы быть уверенным, что он не станет злоупотреблять упомянутой тобой выгодой, я собираюсь послать на той же шхуне и тебя – в качестве военного советника

– В Анауак?

– Тебя не радует моя идея, Эстебан? Тот заколебался и в ответ спросил

– Какими полномочиями вы наделите своего посланника, господин президент?

– Капитан Томпсон сможет полностью распоряжаться своим кораблем и экипажем, ты же получишь все полномочия, соответствующие своему званию, разрешение обращаться напрямую ко мне и действовать от моего имени, если капитан Томпсон столкнется с проблемами, не входящими в его компетенцию.

– Относится ли это только к действиям шхуны «Коррео» и связанным с ней обстоятельствам?

– Я бы предпочел, чтобы ты включил в круг своих интересов и сам город, Эстебан. Я слишком ценю твою наблюдательность и не собираюсь ограничивать твои действия

Эстебан с трудом скрыл восторг Анауак Самое горячее место в техасском конфликте. Там без труда можно сделать карьеру прославиться от одного его имени у английских выскочек затрясутся поджилки! А от Анауака рукой подать до его сокровенной цели. Позволив себе лишь легкую улыбку, Эстебан ответил с полагающейся пылкостью

– Почту за честь быть вашим доверенным лицом, господин президент, и сделаю все, что вы мне поручите

– Превосходно, Эстебан! – Лицо Санта-Анны выразило полное удовлетворение, и он с энтузиазмом продолжил – Итак, вам дается неделя для сборов Капитан Томпсон уже поставлен в известность о новом назначении Я немедленно предупрежу его, чтобы для тебя приготовили отдельную каюту

– Большое спасибо, господин президент!

– Не стоит благодарить меня, Эстебан Лучшей благодарностью будет оправдание моего доверия

– Вы не пожалеете, что послали меня

От проницательного взора Санта-Анны не укрылось ни тайное злорадство, светившееся в глубине глаз Аррикальда, ни легкий румянец, окрасивший смуглое лицо. Президент улыбнулся

– Не сомневаюсь, что ты будешь служить мне верой и правдой, Эстебан.

Сменив таким образом гнев на милость, президент вновь обратился к почтительно внимавшим ему военным

– А теперь, джентльмены, я бы хотел знать ваше мнение о следующем Генерал Кос по-прежнему требует дополнительных полномочий и войск – тысячу четыреста штыков. Что вы на это скажете?

Военные отвечали поспешно и с горячностью. Молча наблюдая за их суетой, Эстебан предался мечтам о тех возможностях, которые открывало неожиданное поручение президента.

Да, да, он все-таки добился своего! Эстебан Аррнкальд не из тех, кто упустит свой шанс!

Перед взором Анжелики открылась захватывающая панорама. День заканчивался. Закатное солнце окрасило бескрайнюю степь в самые невероятные оттенки розового Сытые ленивые коровы с лоснившимися шкурами бурою и белого цвета не спеша щипали траву Анжелика впервые в жизни видела такое огромное стадо. По СЛОВАМ Гарета, все животные носили клеймо «Круга Д». Вот-вот должно было показаться и само ранчо.

Она всматривалась и всматривалась в горизонт. И когда различила несколько расположенных рядом зданий – сердце тревожно екнуло в груди. Невольно она покосилась на

Гарета. Он также не сводил взгляда с ранчо, и его улыбка становилась все шире Наконец он обратился к спутнице:

– Милая, это и есть «Круг Д». Через час мы будем дома.

Она не в силах была скрыть замешательство, и Гарет нахмурился. Анжелика понимала причину его раздражения. Он и так честно выполнил свою часть соглашения – и даже сделал немало сверх того, что обещал.

Она виновато потупилась, вздохнула поглубже и попыталась успокоиться. Как-никак, уже миновало целых два месяца из обговоренного срока. Но в глубине души жил страх, что эти два месяца окажутся самыми легкими из череды ожидающих ее дней – несмотря на все тяготы и опасности путешествия. Ведь там, в глуши, они были с Гаретом наедине. И каждую ночь она укладывалась спать у него в объятиях, а видеть это могли только сиявшие над ними звезды. Не было никого, кто принялся бы их судить, и никто не называл ее тем ужасным именем, которое она заслужила сполна.

Ближайшее будущее страшило своей неопределенностью, и она ничего не могла поделать со снедавшей ее тревогой. Анжелика крепко зажмурилась, чтобы отгородиться от незнакомого, непривычного мира, и попыталась взять себя в руки. Это было непросто: бессонные ночи и выматывающие душу кошмары отняли намного больше сил, чем ей казалось. Внезапно Анжелика разозлилась на себя за слабость: она резко выпрямилась в седле и решила раз и навсегда избавиться от страха и неуверенности, лишавших ее силы воли.

Она старалась дышать глубоко и ровно, повторяя про себя, что пошла на сделку с Гаретом по собственному желанию. На нее никто не давил, ее никто не запугивал.

Карлос… Давным-давно она решила, что пойдет на что угодно ради его здоровья. И теперь он наверняка давно добрался до Мехико. В «Круге Д» их вполне может дожидаться письмо… ведь у падре Мануэля так много знакомых, что ему стоит передать весточку с оказией? В любом случае первый шаг она сделала, а то жалованье, что она будет получать как кухарка на ранчо, обеспечит Карлосу возможность не торопиться н получить курс лечения сполна. Ради этого можно вынести любые унижения, косые взгляды и сплетни. Она понесет свой крест с гордостью.

– Гарет Доусон! Ах ты, разбойник! Наконец-то приехал!

Долговязый ковбой, показавшийся на крыльце, остановился на миг и рявкнул через плечо:

– Подъем, ребята! На нашем ранчо снова завелся босс! – а сам кинулся навстречу путешественникам, остановившим лошадей посреди беспорядочного нагромождения надворных построек ранчо Доусонов. – Ох, малыш, ну и рад же я снова тебя видеть! – восклицал седоусый незнакомец, протягивая Гарету руку. – Твой папаша места себе не находил, когда ему пришлось уезжать отсюда пару недель назад. Ты же знаешь – у него пунктик по поводу того, что на ранчо непременно должен находиться кто-то из Доусонов, не то случится конец света. Старый пройдоха никому не доверяет!

– Но тебе-то он доверил ранчо, Бретт? – ответил Гарет, соскочив на землю и крепко пожимая протянутую руку.

– А куда ему было деваться? Но мне до смерти надоело корчить из себя самого главного. Слава Богу, теперь этим займешься ты – Бретт с нескрываемым любопытством следил, как Гарет помогает спешиться Анжелике. – Ну-ну, вот уж не ждали, что ты притащишь с собой сувенир…

– Бретт Виллис… Анжелика Родриго… Тут на крыльцо вывалилась толпа ковбоев, и Гарету пришлось отвечать на восторженные приветствия и пожимать протянутые руки. Для каждого у него находились теплые слова, и прошло немало времени, пока он снова обратился к Анжелике.

– Ребята, познакомьтесь с Анжеликой Родриго. Она будет работать у нас кухаркой. Анжелика, я уже представил тебе Бретта Виллиса. А что Майкл Холли, Чарли Стайлс и Вильсон Харпер. А вот этот милый малыш, – он кивнул в сторону рослого негра, присоединившегося к толпе встречавших, – Харви Сноу. – Тут на крыльце появились молодая изящная негритянка н мексиканка средних лет. – Это жена Харви – Софи.

А это – Мария. Ей, бедной, не повезло – выскочила замуж за нашего Чарли… – Его прервал возмущенный вопль Чарли и радостный хохот всех остальных. – Мария, мы с Анжеликой очень надеемся, что вы с Софи тряхнете стариной и наготовите снеди на целый полк. Заметь, мы явились как раз к обеду.

– Ты, Гарет, совсем как старый конь, что почуял родное стойло. Не хотелось лишний раз ночевать в чистом поле?

– Чертовски верно!

От Анжелики не укрылось, что окружающие обратили внимание на то, как по-хозяйски Гарет придерживает ее за талию. Женщины с ранчо переглянулись, и она на всякий случай гордо вскинула голову.

Войдя в дом. Анжелика принялась осторожно осматриваться. Ей стоило большого труда ничем не выдать удивления при виде весьма роскошной обстановки: кружевные занавески на сиявших чистотой окнах, удобная ухоженная мебель и ковры в уютной гостиной, просторная столовая… Это никак не вязалось с ее представлениями об отдаленном ранчо, находящемся на самом краю цивилизованных земель.

Не успели они и глазом моргнуть, как их усадили за обеденный стол, на котором уже исходил паром наваристый куриный бульон и лежали румяные пышные бисквиты. Анжелика чувствовала себя неловко оттого, что с ней обходились как с гостьей, а не со служанкой, и мигом потеряла аппетит. Сгорая от неловкости под любопытными взглядами ковбоев и служанок, она едва ковырялась в своей тарелке.

Гарет весело болтал с Майклом и Чарли. Но это не помешало ему заметить, что Вильсон – самый молодой из его рабочих, лишь недавно принятый на ранчо, так и ест глазами Анжелику. Густые брови Доусона грозно сдвинулись, в желудке возник знакомый тугой комок. Вилли отличался пылкостью нрава, а по возрасту был едва ли на пару лет старше Анжелики. Голубоглазый блондин с ладной фигурой и вежливым обхождением. Настоящий херувим. Однако Гарету было известно, что под невинной внешностью кроется довольно опытный малый, имевший бешеный успех у дам. Гарет видел, каким интересом загорелись его голубые глаза, и тут же решил поставить юнца на место: он повернулся к молчаливо застывшей Анжелике и демонстративно погладил ее по плечу, намеренно не замечая перемигиваний своих ковбоев.

– Что с тобой, милая? На всю округу не найдешь такого отменного бульона, какой варят в «Круге Д». Готов поспорить на что угодно. А ты почти ни к чему не притронулась.

Покосившись на женщин, Анжелика тихо ответила:

– Все очень вкусно, Гарет, – и только тут спохватилась, что при всех назвала его по имени. – Но я… наверное, я слишком устала. Честно говоря, мне бы хотелось немного отдохнуть…

Гарет, желая помочь Анжелике справиться с неловкостью, обратился к одной из замерших возле дверей служанок:

– Софи, будь добра, покажи Анжелике спальню в западном крыле.

После этих слов за столом воцарилась такая тишина, что ноги у Анжелики стали ватными. Она застыла под изумленным взглядом Софи, у которой невольно вырвалось:

– Но как же… ведь мистер Джон… Он рассердится… При виде окаменевшего лица Гарета Софи совсем растерялась и замолкла. Атмосфера в столовой накалилась, и Анжелика не понимала отчего.

– Я сказал: в западном крыле, Софи.

– Да, сэр.

Софи покорно кивнула и поспешила к лестнице на второй этаж, едва дождавшись гостьи. Анжелика едва поспевала за быстро шагавшей негритянкой, остановившейся только у двери в дальнем конце узкого коридора. Пока Софи возилась с лампой, Анжелика нерешительно стояла на пороге.

И вот свет зажегся. Анжелика не смогла сдержать невольного восклицания. Теперь ей стало ясно, отчего так опешила Софи. Просторная, роскошно и со вкусом обставленная комната явно предназначалась когда-то для хозяйки этого дома.

Первым порывом было отступить. Поборов смущение, она взглянула на Софи:

– Нет, Софи, я не могу здесь поселиться. Ведь у вас наверняка найдется что-то еще… что-то более подходящее…

– Мистер Гарет сказал, что вы будете спать здесь. Его дверь – следующая по коридору…

– Я бы предпочла комнату поближе к кухне, – храбро заявила Анжелика.

Софи кивнула с явным облегчением:

– Тогда вам лучше потолковать с мистером Гаретом. Я же только выполняю приказ…

– А чья это комната, Софи?

– Ничья. Мистер Джон приготовил ее для той леди, которую собирался взять в жены, но она так и не перешагнула ее порог. За все эти годы здесь так никто и не спал.

Да уж, мистер Джон вряд ли обрадуется, когда, вернувшись, обнаружит в этой комнате Анжелику.

– Спасибо вам, Софи, – натянуто улыбаясь, Анжелика начала спускаться с лестницы. – Если не трудно – погасите эту лампу. Пожалуй, мне стоит вернуться вниз и поговорить с Гаретом.

Софи задумалась:

– Я бы лучше оставила лампу гореть, пока мистер Гарет сам не прикажет ее погасить.

Анжелика понимающе кивнула и пошла назад, все еще гадая, почему Гарет решил поместить ее в этой спальне. Разве окружающим недостаточно ясно, в каких они отношениях? Почему-то она не ожидала такого от Гарета.

До сих пор она не противоречила ему. Но теперь совсем иной случай. Ведь ей предстоит жить и работать с этими людьми. А для этого завоевать у них хотя бы малейшее уважение. Следовало отстоять место, соответствующее ее истинному положению в этом доме, и Анжелика твердо решила идти до конца. Она упрямо выпятила подбородок и направилась в столовую, стараясь побороть тревожное предчувствие, что добиться своего будет весьма нелегко.

Стоило Анжелике вернуться в столовую – и Гарет поднялся из-за стола, так и не кончив обедать. Он подхватил ее железной рукой и повел в кабинет. Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы его лицо, как прежде, застыло в надменной гримасе. О, он отлично знал свою спутницу… и почувствовал, что она собирается спорить, еще до того, как она открыла рот.

– Ну ладно, Анжелика… что случилось? Эта твоя поза мне слишком знакома

– Я хочу жить в другой комнате. Я не смогу остаться там, куда ты меня поместил.

– Софи… она что-то сказала? Черт бы побрал эту девку вместе с ее языком! Она..

– Мне достаточно было лишь взглянуть на комнату, чтобы самой догадаться, кому она предназначалась… любовнице твоего отца!

– Уж не возомнила ли ты о себе лишнего, Анжелика?! – ощетинился Гарет, – Не забывай…

– Вот именно: я не забыла, кто я такая, и вовсе не считаю себя вправе судить ее, попав почти в такую же ситуацию. Хотя, сказать по правде, между нами огромная разница. Мне предстоит прожить здесь всего год… даже меньше, если учесть то время, что мы были в пути. И в течение этого года я собираюсь работать кухаркой. Мне было обещано соответствующее жалованье, которое в моем положении тоже окажется нелишним. Вот я и хотела бы занять соответствующее кухарке место.

– Мне наплевать на твою работу на кухне!

– А мне – нет! – Анжелика замолчала, чтобы перевести дух и немного успокоиться. Ее глаза сверкали от гнева. – Гарет, тебе нечего опасаться, будто я вздумаю пренебрегать по отношению к тебе своими обязанностями. У меня и в мыслях такого не было. Я прекрасно помню, как ты заботился обо мне в дороге, – она невольно зарделась при воспоминаниях об этом времени. – Я отлично понимаю, что была тебе обузой.

Однако Гарет оставался неумолим:

– Ну вот и отправляйся наверх, в ту комнату, которая тебе предназначается.

– Нет.

– Где же ты собралась ночевать? В общей спальне у ковбоев? Почему-то мне это кажется не лучшим решением.

– Софи сказала, что рядом с кухней есть какая-то каморка. Сейчас там кладовая, но… – На щеке у Гарета забилась жилка, и Анжелика растерянно умолкла, ожидая взрыва.

– Ты говоришь о той комнате, которую Софи занимала до замужества?..

– Да.

– Но там тесно и душно…

– Мне ее будет вполне достаточно. У меня и вещей-то нет.

– Зато этого будет недостаточно мне!!! – Гарет подскочил к Анжелике, схватил ее за плечи и затряс что было сил. – Я не собираюсь заниматься с тобой любовью в каморке! Я притащил тебя за тридевять земель сюда, в Техас, вовсе не для того, чтобы тискать по темным углам и прятаться от чужих глаз…

– Гарет, мне ужасно жаль, но спать в той комнате наверху я не буду…

– Значит, в какой-то другой спальне…

– Нет, я не гостья в этом доме. Я – кухарка и… шлюха. Ты перестал называть меня так в последнее время. Гарет, зато поначалу это слово то и дело срывалось с твоих губ. И прежде чем я уеду отсюда, мне наверняка еще не раз придется услышать это обращение. Я не желаю…

– Анжелика, ты зря тратишь время. Ты будешь жить в той комнате, которую я выбрал. У тебя нет иного…

– Нет, не буду!

Анжелика почувствовала боль – с такой силой пальцы Гарета впились ей в плечи. Но вот на его лице промелькнуло какое-то странное выражение, и он разжал руки.

Его голос зазвучал холодно и безжизненно.

– Комната, о которой упоминала Софи, служит кладовой по меньшей мере два года. В ней нет даже кровати – ее перенесли во флигель, где теперь живут Софи и Харви. И я не намерен обременять слуг дополнительными хлопотами, приказав привести эту каморку в порядок.

– Значит, я буду спать в амбаре, – после, минутного замешательства нашлась Анжелика.

В глазах Гарета вспыхнуло бешенство. С окаменевшим от бессильного гнева лицом он развернулся и пошел прочь, бросив через плечо:

– Черт с тобой, поступай как знаешь!

У Анжелики задрожали губы. Она не сразу решилась двинуться с места – а вдруг Гарет вернется? Но вот наконец стало ясно, что он и впрямь предоставил ей свободу действий, и из ее груди вырвался прерывистый облегченный вздох, а ноги сами понесли ее вон из кабинета. Анжелика вышла в коридор и осмотрелась. За несколько минут полный шума и движения дом словно вымер. Ее колени все еще подгибались, когда Анжелика побрела в сторону кухни. Надо найти Софи, чтобы показала, где амбар. На время он послужит ей жильем, а завтра Анжелика сама примется за кладовку. Плевать на то, что там нет кровати. Она умеет спать и на полу. Ей не раз приходилось делать это прежде.

В памяти возникла изысканно убранная спальня наверху, и ее передернуло. Нет, она не могла воспользоваться этой комнатой – даже в качестве спальни.

Для нее вполне сгодится и каморка рядом с кухней.

Гарет с шумом поднялся по лестнице и пошел к своей комнате. Его внимание привлекла распахнутая соседняя дверь, и он заглянул внутрь. Позабытая лампа лила мягкий свет на пустую спальню, так и не ставшую свидетельницей любви. Отчего же Анжелика так противилась его решению? Может быть, оно заставило лишний раз вспомнить об условиях сделки?

А ведь ему хотелось большего… намного большего, и он вовсе не желал запихивать ее в какую-то каморку возле кухни. Водворяя Анжелику в спальне наверху, Гарет собирался убить одновременно двух зайцев. Кроме того, что что было попросту удобно, нужно было дать Анжелике утвердиться в доме до того, как вернется отец. Тот понял бы, что имеет в виду сын, если поселил Анжелику в комнате женщины, которую Джонатан так сильно любил.

Однако Анжелика – весьма строптивая и упрямая особа и решила гордо носить звание шлюхи. По-видимому, таким путем она надеялась вбить в их отношения невидимый клин

Какого черта он вообще предложил ей место кухарки? Нечего было валять дурака– она должна служить ему, ему одному! Но тогда Гарет был готов предложить что угодно, лишь бы она заинтересовалась – к примеру, дополнительную сумму, которую она стала бы получать в виде жалованья.

Единственное, в чем он мог найти некоторое утешение, – Анжелика воспламенялась мгновенно, как солома на ветру, когда он занимался с ней любовью. Как всегда, от одной мысли о ее неподдельной ответной страсти в груди вспыхнул пожар желания За время путешествия она привыкла доверять ему. И он собирался превратить что доверие в глубокую привязанность – такую, какую испытывал сам.

Он зажег лампу у себя в спальне, швырнул на кресло седельную сумку и рухнул на кровать Мысли об Анжелике опять лишили его покоя

Чего она боится? Темнота никогда раньше не казалась ей враждебной. Но это было до того, как она отправилась в Техас. Анжелика зажмурилась и вдохнула сладкий аромат сена, зерна и конского пота. Она слышала, как лошади хрустят овсом и беспокойно переступают копытами в своих стойлах. А еще ее ушей касался шелест и шорох маленьких лапок – амбар был полон иной, потайной жизни.

Нет, она не боялась мелких зверушек, шелестевших во тьме Они не были врагами Ее враг – жестокая, удушливая тьма, лишавшая Анжелику дыхания и самой жизни

Анжелика зажмурилась еще крепче и мысленно позвала синий бархат. Он давно не появлялся в ее снах. и теперь она чувствовала себя дважды покинутой: за месяцы пути уже вошло в привычку засыпать в надежном кольце сильных рук Гарета. Она стала доверять ему, ведь он всегда был рядом, чтобы помочь вырваться из цепких лап кошмаров. Она со– вершила глупость. Стоило переступить порог его дома – и ей ясно дали понять, где ее место. Нельзя было расслабляться. Ей ли не знать, что доверять можно лишь самой себе?

И Анжелика снова принялась отчаянно вертеться на колком ложе из сена в надежде вернуть былое ощущение тепла. Однако оно ускользало всякий раз, стоило протянуть руку – утраченная иллюзия порожденная измученным рассудком

На глазах невольно выступили слезы, и она сердито вытерла их. Куда же подевалась давешняя решимость? Видно, растворилась в этих соленых каплях, в потоке страха и бессилия

Нет, поддаться им – значит унизиться окончательно Анжелика набрала в грудь побольше воздуха и постаралась взять себя в руки. Надо припомнить что-нибудь хорошее Любящие лица родителей, звонкий смех Карлоса Они помогут ей. Они всегда помогали. Они – ее жизнь И больше ей никто не нужен. Скоро они окажутся вместе, совсем скоро

Гарет все беспокойнее метался по своей просторной кровати. Что за идиотское ощущение, будто ему намного лучше спалось на голой земле нежели в собственной постели?! В который уже раз он взглянул на часы и ошалело потряс головой. Нет, не может быть, это лунный свет играет свои шутки. Разве сейчас только первый час ночи? Ведь он валяется в этой комнате целую вечность!

Он всмотрелся в циферблат. Да, он не ошибся. Совсем недавно он улегся спать, проводив взглядом Анжелику направлявшуюся в амбар. Она держала себя весьма решительно и даже ни разу не обернулась. Гарет е находил себе места от отчаяния. Не так, совсем не так представлял он их первую ночь под родной крышей! Они не должны были разлучаться – наоборот, их ожидал настоящий праздник нежности и любви. Но она не пришла в его объятия, и радость от возвращения из дальних странствий сошла на нет.

Черт побери, он опять повел себя глупо! Разве можно было пускать все на самотек? Ведь Анжелика сама без конца твердит, что она ему не более чем служанка, верно? Значит, так тому и быть? Если ей угодно настаивать именно на таких отношениях – он поведет себя соответствующе. Придется напомнить маленькой злючке, что он вперед оплатил ее услуги, и в них отнюдь не входит уединение в амбаре. Ей придется беспрекословно подчиняться его приказам – как и остальным рабочим на ранчо. Вот так, и будь он проклят, если потеряет еще хоть миг.

Гарет решительно уселся и потянулся за брюками. Оказывается, у него от нетерпения тряслись руки – он нахмурился и постарался успокоиться. Черт побери, он с ума сходит от желания! Он не мог думать ни о чем, кроме Анжелики, и что бы там ни шептал здравый смысл – ему не знать покоя, пока она не окажется рядом с ним, в его объятиях!

Все более злясь на себя, Гарет поспешно миновал лестницу и вышел на задний двор. Он и не подумал надеть рубашку, и теперь прохладный влажный ветерок овеял разгоряченную грудь. На заднем крыльце висела лампа, Доусон зажег ее и зашагал к амбару.

Широко распахнув дверь. Гарет поднял лампу повыше и всмотрелся в темноту. Мягко заржал в знак приветствия его жеребец, но хозяин не обратил на него внимания. Куда она запропастилась? Пожалуй, в этом огромном душном амбаре спать можно только на сеновале. Он поднял лампу еще выше и решительно направился к задней стене, где находилась лестница.

Он мигом взлетел по ступенькам и осмотрелся. На копне сена возле окна шевельнулась едва различимая тень, и Гарет двинулся туда. Вот она, Анжелика! Это ее маленькая беспомощная фигурка распростёрлась на душистом сене. Судя по тяжелому неровному дыханию и страдальческой гримасе, исказившей милые черты, она снова находилась во власти кошмара. Бедняжка еле слышно стонала и бормотала нечто невнятное. Бледные щеки повлажнели от слез.

Гарет давно уже относился к терзавшей ее муке как к своей собственной, он машинально повесил лампу на крюк, чувствуя, как к горлу также подступают рыдания. Вид ее страданий ранил еще сильнее оттого, что Гарет знал: при всей своей отваге Анжелика совершенно беспомощна против неведомого источника жутких снов.

Он прилег рядом, обнял Анжелику и принялся баюкать у себя на груди. Все еще оставаясь во власти сна, она инстинктивно приникла к его сильному телу.

– Анжелика… милая… – Слова застревали у него в горле, и какое-то время он мог только гладить, гладить ее дрожащими руками. – Анжелика, милая, ну же, очнись. Тебе опять приснился кошмар. – Он чуть не разрыдался от угрызений совести. Кошмары лишили ее возможности спать по ночам – и он тому виной. Теперь что совершенно ясно. В глубине души она так и не смирилась с необходимостью стать его игрушкой, хотя чувство долга заставляло выполнить условия сделки. Но даже лицезрея эти муки, он не в силах отказаться от нее. Ибо отказаться означало расстаться с ней навсегда – но тогда лучше уж расстаться с жизнью…

– Анжелика…

Ее хрупкое, невесомое тело напряглось – видимо, она начала приходить в себя. Да, это также было инстинктивным ответом… попытка вырваться от него. Гарет немного отодвинулся и заглянул в измученное, залитое слезами лицо. В сонных глазах все еще стояла тень недавнего кошмара.

– Милая, выслушай меня. Я не могу оставить тебя здесь. Тебе следует вернуться в дом…

– Нет… нет, Гарет! Я не смогу спать в той комнате!.. Ее горячий шепот и отчаяние, застывшее в глазах, ошеломили Гарета. Он торопливо возразил:

– Милая, если не хочешь, не надо. Но только пойдем со мной в дом. Мы оба упрямы и оттого потратили впустую лучшую часть ночи. Утром мы сможем обсудить все, что захочешь, но сейчас ты пойдешь со мной и пробудешь со мной до утра. Это единственный выход и единственный способ дать нам обоим хоть немного поспать!

Анжелика молчала, ее лицо было неподвижно – и при этом настолько прекрасно, что у Гарета снова защемило в груди. Однако ему удалось справиться с собой, и он шепнул, легонько целуя ее в губы.

– Ну же, милая…

В обращенных к нему бездонных серебристых озерах промелькнула тень сомнения. Но все же она не стала сопротивляться, когда Гарет заставил ее встать. Не тратя времени даром, чтобы не передумала, он увлек ее к лестнице.

Как только оба оказались на улице, Гарет обнял Анжелику за плечи и прижал к себе

Через несколько минут Гарет плотно прикрыл дверь своей комнаты и обернулся к Анжелике. Осторожно, едва касаясь, он раздел ее, оставив в одной рубашке. Мигом стянул с себя брюки и не глядя швырнул на кресло. А потом подхватил Анжелику на руки и в несколько шагов оказался возле кровати. Положил свою ношу на широкий тюфяк и улегся сам. Ласковые сильные руки быстро нащупали шпильки в тяжелой копне волос. Только когда их черный шелк рассыпался по белоснежной подушке, Гарет слегка успокоился. С громким довольным вздохом он привлек Анжелику к себе.

– Ты ведь и так знала, что твое место здесь и нигде больше, правда, милая?

Но она снова застыла у него в руках.

– Гарет, я не могу открыто жить с тобой в одной комнате. Пожалуйста, не требуй от меня такого. Ты волен распоряжаться моим телом в любой момент, как только захочешь… – она торопливо поцеловала его дрожащими губами, – …только не надо выставлять напоказ наши отношения перед всем домом…

Гарет в отчаянии прижал ее к себе и зашептал:

– Милая, отложим этот разговор до утра. А теперь постарайся уснуть. День был такой длинный, а встают в этом доме очень рано.

Анжелика не возражала и расслабилась в его объятиях. Что ж, на сей раз довольно и этого. А утром они поговорят обо всем спокойно. Тем более что утро вот-вот наступит.

Анжелика спиной ощущала взгляд Софи Негритянка пришла на кухню затемно и, похоже, была немало удивлена. Анжелика уже успела поставить кипятиться воду для кофе и замесить тесто для бисквитов. Мария появилась через несколько минут и изумилась не меньше, застав за работой двух кухарок. Она не замедлила присоединиться к ним, и в три пары рук женщины моментально приготовили все, что требовалось для завтрака.

Молчаливое одобрение Марии и Софи подняло настроение Анжелики. Накануне они держались от нее на расстоянии, их настораживала неопределенность положения незнакомки в доме Доусонов. Гарет, старательно демонстрируя их близость, оказал ей медвежью услугу – женщины открыто стали ее сторониться. Однако Анжелика не претендовала на какие-то особые права и привилегии. Ей и в голову не приходило использовать в личных целях отношения с молодым хозяином – хотя он был бы этому только рад. Зачем? Ведь рано или поздно Гарет охладеет к ней, и как ей тогда дожить в доме до конца обговоренного срока?

Кроме того, она боялась вызвать недовольство отца Гарета. А ей вовсе не хотелось стать причиной размолвки между отцом и сыном. Семейные узы – это святое!

– Софи, я слышу, что мужчины уже в доме Пожалуй, пора накрывать на стол. Мистеру Гарету наверняка захочется выехать сегодня пораньше

Чувствуя, что Мария не знает, как обращаться с новой кухаркой, Анжелика молча вынула из духовки последнюю партию бисквитов Они как раз успели пропечься и покрыться румяной корочкой. Анжелика поставила горячий противень на край печи и переложила бисквиты на блюдо. В знак того, что она понимает, кто на кухне главный, она негромко сказала:

– Я помогу накрывать на стол, Мария

С блюдом горячих бисквитов она направилась к столовой. Стараясь не подать виду, что ей страшно, она перешагнула порог комнаты, из которой доносился негромкий гул мужских голосов. При ее появлении воцарилась полная тишина, однако Анжелика как ни в чем не бывало подошла к столу и поставила блюдо между Чарли Стайлсом и Вилли. Молчание тут же сменилось одобрительным гулом.

– Чертовски аппетитные бисквиты!

– Будь я проклят, если их пекла Софи! Ей в жизни не сделать ничего подобного!

Вилли улыбнулся. В его низком голосе прозвучало восхищение отнюдь не гастрономического толка:

– Доброе утро, Анжелика. Одного вашего вида вполне достаточно, чтобы оно стало добрым

– Что ж, я согласен с тобой, Вилли.

Тон, которым Гарет произнес чту вроде бы незначительную фразу, не остался незамеченным остальными мужчинами. Затем Анжелика принесла кофейник и разлила кофе сидевшим за столом. В ответ послышались приглушенные слова благодарности, сопровождаемые мрачными взглядами в сторону Гарета. Она как раз наполнила его чашку и хотела двинуться дальше, но ей на талию легла властная рука.

– Сразу после завтрака я уеду вместе с парнями и вернусь к полудню. Скажи Марии, чтобы составила список всего, что нужно привезти из города, а Харви пусть приготовит фургон к моему возвращению. Днем мы с тобой прокатимся в город.

Чувствуя себя крайне неловко, Анжелика еле слышно возразила:

– Но я уже обещала Марии помочь ей…

– Сегодня Мария обойдется без тебя, Анжелика. Ты должна кое-что сделать в городе.

– Но…

Анжелика испуганно замолкла при виде сурово сдвинутых бровей, но тут начинавшийся было спор прервало восклицание Майкла Холли:

– И почему мне никто не предложит прокатиться? Гарет, если Анжелика не хочет составить тебе компанию, я был бы чертовски рад…

Гарет успел совладать с собой и отвечал ковбою с веселой улыбкой:

– Кого ты пытаешься обдурить, Майкл? Да у тебя и так каждый денек свободный. Ты и без всякого повода готов дрыхнуть в тенечке сутками напролет.

– Имей совесть, Гарет! – Обветренная физиономия Майкла приняла уморительно скорбное выражение. – Братцы, скажите ему! На свете нет второго такого работяги, как я! Чем дрыхнуть на работе, я лучше подумаю о том, как…

– Первым получить свое жалованье? Это я тоже знаю! В громких раскатах хохота исчезло последнее напряжение. Анжелика решила, что теперь самое время потихоньку убраться отсюда, но Гарет все еще держал ее железной рукой

– Скажи Марии, что к ужину мы вернемся.

Она бросила на него сердитый взгляд. Ну зачем так настойчиво демонстрировать всем и каждому, что она не просто новая служанка на ранчо?! Неужели простая вежливость со стороны Вилли способна заставить его ревновать? Анжелика торопливо кивнула – только чтоб ее наконец отпустили. И Гарет неохотно опустил руку.

Она поспешила укрыться на кухне и не высовывалась оттуда до самого конца завтрака, предоставив хлопотать в столовой одной Софи – несмотря на то что негритянка бросала на нее довольно выразительные взгляды. Нет, Анжелика не в силах снова показаться перед ковбоями… По крайней мере не сейчас. Неизвестно, что еще способен выкинуть Гарет, и она не собиралась испытывать судьбу.

Наконец в столовой загрохотали отодвигаемые стулья. Завтрак кончился, и Анжелика позволила себе перевести дух. Когда с уборкой и мытьем посуды будет покончено, надо будет поскорее заняться кладовой. Ни за что на свете она не пойдет снова ночевать в спальню Гарета. Ей и так непросто будет заслужить здесь уважение – не хватало еще по утрам выходить из хозяйской спальни! Сегодня ей пришлось проснуться ни свет ни заря, чтобы успеть ускользнуть от Гарета прежде, чем он очнется. Поступать так каждое утро ей совершенно не улыбалось Нет, необходимо как можно скорее обзавестись своей каморкой.

Гул мужских голосов переместился во двор. Вроде бы все вышли Анжелика заторопилась в столовую – теперь можно войти туда без опаски. Но не успела она переступить порог, как сильная рука обхватила ее за талию.

– Гарет!

Он затащил ее в темный угол и крепко обнял Жадные губы припали к ее губам – пока она не ответила на поцелуй Гарет крепко прижал ее к себе. В ушах зазвучал хриплый шепот:

– Милая, мне не по вкусу просыпаться в одиночестве. Не пора ли перестать скромничать? Ведь все в доме давно поняли, что ты не просто новая кухарка, и наши отношения намного ближе дружеских А тем, кому это не по вкусу, я живо вправлю мозги.

Анжелика помрачнела. Угроза явно относилась к Вилли Харперу. Однако она не успела и рта раскрыть, как Гарет ласково произнес:

– И пожалуйста, будь готова к отъезду, когда я вернусь. У нас есть кое-какие дела в городе.

Пообещав ей глазами гораздо больше, чем сказал вслух, Гарет неохотно разомкнул объятия. И тут в столовой появился Харви.

– Доброе утро, мистер Гарет, мисс Анжелика. Софи сказала, что вы сейчас свободны

– Доброе утро, Харви, – ответил кивком Гарет – Анжелика, Харви поможет тебе освободить кладовую. Ты ведь этого хотела?

Смущенно зардевшись, Анжелика торопливо кивнула, и тут в дверях появилась физиономия Майкла:

– Эй, Гарет, так ты идешь или нет? Бретт просил передать, что если он все еще за старшого, то намылит тебе холку за опоздание!

– Я смотрю, Бретту понравилось верховодить! – грозно сверкая глазами, рявкнул Гарет и снова повернулся к Анжелике От хорошего настроения не осталось и следа.

– Будь готова, когда я вернусь.

– Хорошо, Гарет

Он испытующе глянул ей в лицо, кивнул и вышел во двор.

Кладовая оказалась действительно тесной и душной. Анжелика еще раз осмотрелась После того как отсюда удалили неимоверное количество припасов, вымели паутину и мусор, Комната засияла чистотой Харви отнесся к полученному заданию с чрезвычайной серьезностью, он даже помог выдраить стены и пол. Благодаря его усилиям удалось распахнуть единственное в этом помещении окошко Теперь в него заглядывало яркое солнце Каморка моментально накалилась, и Анжелика нахмурилась К концу дня здесь можно будет изжариться заживо!

И все же она значительно воспрянула духом, получив в свое распоряжение хотя бы этот крохотный угол. Харви уже Приступил к сборке кровати, которую пришлось затаскивать сюда по частям Когда стали вырисовываться истинные размеры этого сооружения, Анжелика робко заметила, что ей хватило бы и чего-нибудь поменьше На что ей сообщили, Что Гарет дал на этот счет предельно ясные указания Слова сопровождались достаточно откровенным взглядом

Вскоре явилась Софи с охапкой простынь. Она опять позволила себе какое-то замечание, и Софи отчеканила, что мистер Гарет подробно и точно перечислил все белье, которым следует застилать эту кровать, и не ей нарушать хозяйские приказы Следом появился небольшой умывальник и гардероб – их кое-как втиснули в единственный свободный угол. На языке у Анжелики вертелось, что для ее единственного платья более чем Достаточно простого крюка за дверью. Однако ей хватило благоразумия промолчать – Бог знает, какие приказы успел отдать Гарет на этот счет. И когда явилась Мария с занавесками на окно, она лишь скрипнула зубами и вылетела вон.

Неужели Гарет нарочно старается унизить ее при всяком удобном случае?! Звук знакомых шагов заставил Анжелику повернуться навстречу Гарету. Он решительно обнял ее за талию и мрачно осведомился:

– Ну, Анжелика теперь ты сама видишь на что это похоже, и продолжаешь настаивать на том чтобы спать в этой душегубке?

– Мне здесь нравится – торопливо кивнула она чувствуя на себе взгляды трех пар глаз. Гарет не удостоил ее ответом, а сердито скривился и обратился к Марии.

– Парни приедут на ленч примерно через час. А мы с Анжеликой ненадолго отлучимся в город.

В город. Утро выдалось таким хлопотливым что она успела совсем забыть о поездке. Дрожащими руками она машинально провела по растрепанным волосам. Может они отправятся на почту проверить нет ли новостей из дома? И она сама сможет послать весточку? Но на что Анжелика еще не успела заработать денег. Хорошо, если Гарет одолжит ей немного – до конца месяца, когда она получит первое жалованье. При воспоминании о родном доме к глазам подступили слезы Ну вот опять! Анжелика резко отвернулась, но ее щеки бережно коснулась широкая ладонь Гарета.

– Что с тобой Анжелика? Что случилось?

– Ничего Я только подумала…

– Подумала о чем?

– Что если бы я могла послать весточку падре Мануэлю Доусон скрипнул зубами. Пора бы привыкнуть что столь сердечные чувства уготованы не для него. Дом. Она только и думает про то, как бы вернуться домой. Черт побери отныне ее домом стал «Круг Д» – и он же останется им навсегда. Гарет сумеет об этом по заботиться.

– Да, ты сможешь послать весточку, если захочешь и проверить, нет ли писем для тебя – Простодушная радость, засветившаяся на ее лице, мигом смягчила его гнев Подводя спутницу к запряженному фургону, Гарет спросил – Теперь ты довольна милая3

– Да

Доусон подсадил ее на скамью и устроился рядом. Взял вужжи и слегка стеганул по серой спине рослого коня который не спеша тронул фургон с места. Только теперь Гарет посмотрел на Анжелику и тихонько промолвил

– Все, что мне нужно, милая… что чтобы ты была довольна.

Гарет взял из рук почтальона два письма Он сразу узнал почерк на одном из конвертов и принялся изучать второй. Анжелика не сводила с него умоляющего взгляда. Доусон нахмурился и спросил у замершего в ожидании дальнейших распоряжений почтальона:

– Тедди. ты уверен, что не было письма для Анжелики Родриго, проживающей сейчас в «Круге Д»?

– Мне очень жаль, Гарет.

От волнения Анжелика не обратила внимания, что неприлично надолго задержала взгляд на румяной физиономии юного клерка, который стоял ни жив ни мертв и пожирал ее по-собачьи преданными глазами Она обратилась к Гарету, углубившемуся в чтение письма:

– Наверное, было глупо надеяться получить письмо так скоро. Ведь послание падре Мануэля не могло проделать этот путь быстрее, чем я…

Анжелика смущенно умолкла, не в силах скрыть разочарование. Гарет поспешно засунул письмо в карман и обнял ее за плечи. Тронутый до глубины души ее по-детски искренним горем, Гарет взглянул на погрустневшее личико:

– Письмо от священника не могло прийти так скоро, Анжелика. Но ты еще хотела отправить домой весточку о том, что благополучно добралась до моего ранчо

– Да, Гарет. Я была бы так рада! И с первой же получки отдала бы тебе деньги за конверт и марку!

Предпочитая держать при себе, что он думает по этому поводу, Доусон решительно двинулся обратно к Гедди Райту. Доблестный почтальон так и стоял разинув рот, и Гарет сердито окликнул

– Тедди!

– Да, сэр… э-э… Гарет.

– У тебя найдется клочок бумаги и перо чтобы сеньорита Родриго могла написать письмо?

– Конечно, конечно. Пройдите сюда, мисс.

Тедди настолько ошалел от возможности перекинуться парой слов с Анжеликой, что буквально отпихнул Гарета в сторону, чтобы проводить ее к большому письменному столу в дальнем углу помещения.

– Вот, этот стол мы держим как раз для такого случая. В нашем городе многие не могут выкроить время, чтобы написать письмо дома, и я рад, что могу им услужить. А теперь, мисс, если вы будете столь любезны и сообщите мне содержание вашего письма…

– Спасибо, но в этом нет нужды, сеньор. Я умею писать. Гарет нетерпеливо фыркнул, глядя на то, как побагровел бедный малый: то ли от удивления, то ли от смущения, то ли от восторга – если не от всего вместе.

– Присядь, Анжелика. Тедди… – в его голосе послышались угрожающие нотки, поскольку юный клерк все еще не обрел дар речи, – я не собираюсь торчать тут весь день!

– Да, конечно…

Райт выхватил откуда-то листок бумаги и положил на стол перед Анжеликой. Затем поставил перед ней перо и чернильницу и достал с полки конверт.

– Ну вот. Если что-то понадобится – только кликните. Я всегда к вашим услугам.

– Тедди, мы непременно позовем тебя, если понадобится. А сейчас дай девушке сосредоточиться.

– Да. конечно. Прошу прощения Я буду тут, рядом. если…

– Мы поняли.

Как только клерк отошел, Анжелика заметила с упреком:

– Гарет, он просто вел себя учтиво. И мне было приятно его желание помочь…

– А мне нет!

Ее заметно покоробило это неистовое восклицание, и он молча проклял свою неуемную ревность. Лестер сказал правду. Ему следует привыкнуть к тому интересу, который вызывает Анжелика у других мужчин… по крайней мере внешне. Что толку, если он всякий раз будет вести себя как… Он предпочел не додумывать до конца эту мысль и грубовато буркнул:

– Позовешь меня, когда закончишь, – и отошел. Машинально перебирая образцы готовой одежды, Гарет думал то о полученном письме, то о прекрасной Анжелике. Отец в двух словах сообщил, что добился значительной поддержки в борьбе Техаса за независимость и не далее чем через месяц вернется домой. А вот второе письмо было от Брока Макфаддена… Он никак не ожидал, что шотландец так скоро появится на горизонте Видно, он отправил письмо буквально вдогонку за Доусоном: неожиданная заминка в работе рудника давала ему достаточно свободного времени для путешествия в Техас. Если планов Брока ничто не нарушит, он также появится в «Круге Д» в ближайший месяц. То есть примерно в одно время с отцом. Гарет нахмурился. Хорошо бы за это время Анжелика успела прочно обосноваться на новом месте. В противном случае…

Чье-то неожиданное прикосновение вырвало его из задумчивости: перед ним стояла Анжелика. Сжимая в руках аккуратно надписанный конверт, она тихонько промолвила:

– Все готово, Гарет. Вот только мне нечем заплатить почтальону…

Доусон забрал письмо и направился к Тедди. С той минуты, как они вошли, почтальон не замечал никого, кроме Анжелики, и Гарета это ужасно раздражало.

– Тедди, ты сумеешь это взвесить? И приклеить марку. – Он со стуком опустил на конторку золотую пятидолларовую монету и добавил, теряя терпение: – Мы торопимся.

– Конечно, конечно…

С неловкой поспешностью Тедди взял конверт и бросил на весы. Определить его вес и стоимость марки удалось только со второй попытки. Но вот наконец он рассчитался с Гаретом и смог снова обратиться к Анжелике:

– Всегда к вашим услугам, мисс. Если впредь понадобится что-то на почте – вы знаете, к кому обратиться. Меня зовут Тедди Райт, мисс… – он глянул на обратный адрес на конверте и с сияющей улыбкой закончил: – мисс Родриго!

– Большое спасибо, сеньор Райт.

– Вот-вот, спасибо, Тедди. Но Анжелике и так есть к кому обратиться за помощью… – И Гарет решительно взял ее под локоть.

Гарет увлек ее в дальний угол магазина.

– Поди-ка сюда. Я хочу тебе кое-что показать. Возле отдела готового платья Доусон задумался, поглядывая то на Анжелику, то на длинные ряды разнообразных нарядов.

– Похоже, выбирать особо не из чего. Почти все. что здесь выставлено, окажется тебе велико. Я нашел всего два более или менее подходящих платья, но они не очень-то мне нравятся.

– Мне вовсе ни к чему новое платье, Гарет, – возразила Анжелика, безразлично скользнув взглядом по одежде. – То, которое на мне, выглядит еще вполне прилично.

Он молча следил, как на ее лице появляется обычное упрямое выражение. И тут же сам превратился в прежнего, надменного и неуступчивого Гарета:

– Я с этим не согласен. Вспомни, с самого начала я собирался пополнить твой гардероб…

– Я и так успела задолжать тебе за конверт и марку. И если продолжу в том же духе – то в конце месяца окажусь с такими же пустыми карманами, как сейчас. Вместо того чтобы набивать гардероб нарядами, в которых нет никакой нужды, я бы нашла более достойное употребление своим деньгам…

– Но тебе действительно необходима новая одежда, Анжелика. Твое старое платье скоро превратится в лохмотья. Пора избавиться от него и купить что-то новое…

– Чтобы работать в нем на кухне?

– Хотя бы так. А кроме того, я не собираюсь требовать от тебя возмещения их цены.

– Мне не нужны твои подарки! – гневно зарделась Анжелика.

Гарет побагровел не меньше и схватил ее за плечи, однако постарался сдержаться и перешел на злобный шепот – в ма– газине было полно народу, а группа местных матрон, затаившаяся за полками с образцами тканей, ловила каждое их слово.

– Стало быть, нам угодно принимать деньги за «некоторые услуги», но не угодно принимать подарки – хотя речь идет не о предметах роскоши, а о самом необходимом? Ты ведешь себя глупо, Анжелика! Или у тебя на уме есть что-то еще?

– Что значит «у меня на уме»? – смутилась Анжелика. – Ты говоришь загадками, Гарет!

– Ну какие же это загадки? Допустим, ты уже присмотрела более симпатичного покровителя… И собираешься оправдаться тем, что я, дескать, плохо с тобой обращаюсь. Увез тебя из дому, притащил в чужую страну, запихал тебя, бедненькую, в каморку размером с духовку. И в нашем роскошном доме, где даже у негритянки найдется с десяток нарядных платьев, ты вынуждена прислуживать в ужасных лохмотьях, которыми побрезговал бы любой раб! Бедная, несчастная Анжелика!

– Гарет, перестань! Ты взбесился! Для кого я могла бы сочинить такую несусветную ложь? Здесь нет ни одного…

– Так, значит, его здесь нет? И ты собираешься…

– Гарет, пожалуйста… – взмолилась Анжелика, теряясь от диких подозрений, рожденных его безумной ревностью. Ей хотелось заплакать от обиды и боли, он не заметил, что стиснул ее плечи что было сил. – Гарет, мне больно…

Его руки тут же упали. Анжелика не могла больше терпеть осуждения, горевшего в черных глазах. Она взяла его за локоть и подняла глаза, полные немой мольбы. Однако это его не тронуло, и Анжелика несмело улыбнулась, желая во что бы то ни стало предотвратить новую вспышку гнева.

– Гарет, я не понимаю, откуда ты все это взял? Но ты мой хозяин, и если по-твоему мой внешний вид наносит ущерб твоей репутации, я готова подчиниться. Но при этом я считаю себя обязанной вернуть тебе…

– Нет!

– Гарет!..

– Нет, черт побери, нет и нет! – Отчаяние вспыхнуло в нем с новой силой. Ну как объяснить, что для него важнее всего на свете заботиться о ней, оберегать ее, сделать так, чтобы никто не усомнился, что он, только он имеет на это право?!

Анжелика покорно кивнула:

– Хорошо, Гарет, – и повернулась к платьям. Простое льняное платье в сине-белую полоску и серое ситцевое должны были прийтись впору. Она будет одеваться, как ему угодно, пока работает в «Круге Д». Но сохранит свое старое платье, и когда поедет домой – оставит на ранчо все новые наряды, приобретенные против ее воли Таким образом она не возьмет ничего сверх того. что было оговорено их сделкой. Однако сейчас следовало подчиниться требованиям Гарета.

Тут она обернулась, чтобы взглянуть на него, и поняла, что своей неожиданной покорностью только еще сильнее разожгла подозрения. Ей стоило большого труда не выдать свой испуг.

– Честно говоря, я не знаю, какое из этих двух платьев выбрать, – смущенно пробормотала она. – А ты как считаешь?

– Мне не понравилось ни то, ни другое. Но мы купим оба, если ты находишь их подходящими.

– Оба…

– И пока мы в городе, нужно будет зайти к портному, чтобы он снял мерку…

– Гарет, ну пожалуйста! Это ни к чему! Я вовсе не нуждаюсь…

– Зато я нуждаюсь, милая!

Он совершенно сбил ее с толку, внезапно понизив голос до хриплого шепота и легонько поцеловав в ямку над ключицей. Чувствуя, что вот-вот утратит над собой контроль, Гарет еле слышно добавил.

– Поверь, когда дело касается тебя, я не желаю ничем ограничиваться! Сделай мне одолжение, и ты увидишь, что это пойдет на пользу нам обоим!

Анжелика все еще тонула в бархатной глубине его ласковых глаз, когда ее ушей коснулся возбужденный шепот. Она обернулась и обнаружила, что стала предметом горячего обсуждения двух матрон. Гарет тут же заметил ее смущение, решительно обнял за талию и обратился к почтенным леди:

– Добрый день, миссис Колби… миссис Уотерс. Отличная погода, не так ли?

Бормоча нечто невразумительное, дамы ринулись прочь, а Гарет, негромко чертыхаясь, повел Анжелику к прилавку.

– Проклятые сплетницы! Теперь целую неделю весь город будет чесать языки! – Он сердито выпятил подбородок и покрепче обнял свою спутницу. – Ну и черт с ними, все равно им не испортить мне удовольствие, – с этими словами Доусон еще раз чмокнул Анжелику.

Вскоре они рука об руку вышли на улицу. Гарет ободряюще прошептал

– Улыбнись, милая. Я не собираюсь тащить тебя на виселицу. Мы всего лишь перекусим в кафе «Закат». Хозяйка, Изабель Джефферс, чрезвычайно милая дама и к тому же отличная повариха. Не стану скрывать, что я чертовски проголодался… и мой аппетит растет с каждой минутой.

Он многозначительно уставился на ее губки и дождался, пока их не смягчит несмелая улыбка. Чувствуя себя совершенно счастливым, он двинулся по улице. Первый шаг сделан Теперь весь город знает, кому принадлежит прекрасная незнакомка. И плевать на то, что будут про них говорить!

Дневная жара превратила каморку возле кухни в настоящую душегубку. То и дело откидывая со лба липкие от пота пряди волос, Анжелика ушивала в талии платье из серого ситца.

Они с Гаретом только что вернулись из города, Мария с Софи вовсю хлопотали над ужином Однако Анжелике пришлось подчиниться хозяйскому приказу д немедленно пойти переодеться. Если бы не упрямство Гарета, она с превеликим удовольствием надела бы привычные юбку с блузкой, а не это чересчур роскошное, по ее мнению, платье – хотя серая ткань оказалась намного приятнее на ощупь, чем материал старого наряда.

Нахмурившись, Анжелика посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале на туалетном столике. Простенькое платье с открытым воротом и короткими рукавами было лишено украшений, только по манжетам и застежке шла полоска тонких кружев.

Гарет оказался прав. Платье ей было широковато. Однако благодаря широкому накладному поясу удалось достичь желаемого результата. Анжелике показалось, что коса не подходит к этому наряду, и она сделала высокий узел на затылке.

Но, по мнению Анжелики, новое платье вовсе не искупало той неловкости, что ей пришлось испытывать в течение целого дня. После визита в кафе она почувствовала себя ручной кошкой, которую отнесли на городскую выставку домашних любимцев. Изабель Джефферс и впрямь оказалась весьма милой особой, зато у обслуживавшей их официантки они повстречали совершенно иной прием. Когда Анжелику представили Мариан Уаллс, та покраснела до самых корней светлых прямых волос. Совершенно очевидно, что некогда Гарет был близок с этой особой, и она питала к нему нежные чувства и по сей день. На протяжении всего ленча Анжелика невольно сравнивала себя с бывшей пассией Гарета Доусона. Вряд ли можно было представить большие противоположности. чем пылкая сеньорита Родриго и скромная тихоня мисс Уэллс.

Худенькая, почти воздушная – если не считать чрезвычайно пышного бюста – Мариан Уэллс поражала изяществом. Светло-каштановые, почти золотистые брови и ресницы оттеняли ярко-голубые глаза Хотя ее нельзя было назвать красавицей, Анжелика находила, что девушка довольно привлекательна и наделена несомненным обаянием, чем выгодно отличается от Анжеликиной деревенской неуклюжести.

Визит к портнихе превратился в сущую пытку. Гарет заказал три новых платья, и под предлогом снятия мерки Анжелику вертели так и этак. Каждая новая цифра вызывала бурю недоверчивых причитаний. Анжелика постаралась пропустить мимо ушей слова по поводу «ее пропорций», столь невыгодно отличавших ее от прочих леди "англо-техасского происхождения "

Что отвечал Гарет – так и осталось для Анжелики загадкой, однако после этого словоохотливая миссис Синклер потрудилась попридержать язык.

Несмотря на то что Анжелике больше всего хотелось поскорее вернуться на ранчо и приняться за работу, Гарет завернул на обратном пути в густую тенистую рощу Там они провели около часа – и Гарет любил ее, ласково и неторопливо. Ее собственная страсть и осознание того, что с каждым разом она все больше попадает под власть Гарета, всполошили Анжелику не на шутку Она не имеет права так рисковать своей независимостью, ведь с каждым днем близится срок их расставания!

Впрочем, сейчас не время предаваться размышлениям. Ни Марию, ни Софи не порадовало ее позднее возвращение, и это было вполне справедливо. Они трудились не покладая рук, а Гарет вовсю демонстрировал ее привилегированное положение. Вот и теперь из-за этого нового платья предстояло выдержать немало косых взглядов.

Как и ожидалось, ее появление на кухне было встречено гробовым молчанием. Подняв глаза на застывшее лицо Марии, Анжелика уловила едва заметное презрение. То же выражение мелькнуло и в глазах Софи, с любопытством ее оглядевшей:

– Мисс Анжелика, отныне прикажете подавать вам обед в столовую?

– Сегодняшняя отлучка и новое платье для работы на кухне вовсе не означают, что мое положение в этом доме изменилось. За исключением нынешнего ужина, я буду готовить еду вместе с вами – и есть тоже вместе с вами

Из столовой донесся шум голосов – мужчины явились ужинать. Дабы подтвердить свои слова делом, Анжелика подхватила готовые блюда и понесла на стол. Однако на пороге столовой ей снова стало не по себе. Ноги почему-то слушались с трудом

– …отец говорит, что встреча с «федеральными властями» прошла просто отлично. – При появлении Анжелики Гарет умолк и покосился в ее сторону. Затем рассеянно добавил: – Он должен вернуться в течение месяца…

Это сообщение было встречено громкими одобрительными возгласами, а Анжелика невольно обернулась в сторону Гарета. Ведь до сих пор он и словом не обмолвился о том, что отец назвал сроки своего возвращения. Уж не собирался ли он скрывать это от нее? Может быть, он думает, что его отец…

Ее мысли прервал хор голодных голосов, и она поспешила вернуться на кухню за новой порцией тарелок. Гарет тем временем продолжил рассказ:

– …он пишет, Санта-Анне придется освободить Стивена Остина. Папа считает, что он и месяца не просидит у них в тюрьме. Надеюсь, что так и будет, и Остин сумеет положить конец грызне между нашими комитетами – до чертиков надоела неопределенность.

Дружный одобрительный гул заглушил галантное замечание Вилли Харпера:

– Вам на удивление к лицу это платье, мэм.

Она смущенно кивнула и поспешила скрыться в кухне: от Гарета можно было ожидать чего угодно. Он казался совершенно непредсказуемым и взрывался неизвестно отчего.

Анжелике удалось устроить так, что теперь в столовую отправилась Сори, а она сама, облегченно переведя дух, занялась уборкой на кухне.

Но не успела она порадоваться этому, как к ней обратилась Мария:

– Анжелика, будь добра, собери со стола тарелки и налей свежего кофе. А Софи займется сладкими булочками.

Анжелика, набрав побольше воздуха в грудь, согласно кивнула. Мысленно ругая себя за нерешительность, она направилась в столовую. На сей раз она намеренно подошла прямо к Гарету и наклонилась за его тарелкой. Замерев, она решилась поднять на него глаза… и неожиданно ласковая улыбка окончательно сбила ее с толку.

– Ты очень красивая в этом платье, Анжелика.

– Ты очень красивая, Анжелика… – Теплые губы Гарета щекотали нежную кожу. Он прижимался к Анжелике всем телом и целовал шею и ложбинку между грудями и ласкал языком напряженные бутоны сосков. Он упивался этой минутой и то и дело поднимал голову, чтобы полюбоваться полуприкрытыми, затуманенными ответной страстью серебристыми глазами.

Обычная вечерняя суета после ужина превратилась в бесконечную пытку, а Гарету так хотелось поскорее оказаться с Анжеликой наедине! Он успел привыкнуть к ее постоянной близости на пути в Техас, и обязанность соблюдать приличия в присутствии остальных обитателей ранчо казалась ему весьма обременительной. Он не находил себе места, дожидаясь, пока Мария с Софи покончат с делами и отправятся спать, предоставив ему свободу. Он ни на миг не задержался в душной и тесной каморке: подхватил ее на руки и помчался к себе в спальню. Здесь было открыто окно. и влетавший в него прохладный ветерок приятно освежал разгоряченные тела. В груди Гарета полыхало ПЛАМЯ любви.

У него есть по меньшей мере месяц… месяц до того, как вернется отец. К тому времени Анжелика успеет еще сильнее привязаться к Гарету. Она подпускает его все ближе… с каждым днем… с каждой минутой… Пропасть, разделявшая их прежде, постепенно исчезала. Гордая, уязвимая Анжелика понемногу утрачивала настороженность, становилась менее замкнутой. Он ясно видел, как нелегко ей раскрыться чужому человеку, и тем не менее с каждым их соитием она отдавалась Гарету все полнее. И он учился дорожить этим доверием как величайшим даром. Потому что надеялся в самом скором времени превратить доверие в любовь.