Дерзкая, но любимая

11

К удивлению Николь, ее голос почти не дрожал.

— Что случилось? — спросил Джейк, заглядывая в глаза и взяв в горячие ладони похолодевшие руки девушки.

— Сегодня, когда мы с Робертом обедали в «Гранде», туда зашла Оливия.

— Оливия?! — воскликнул Джейк и внезапно охрипшим голосом продолжил: — Она разговаривала с Робби?

— Нет. К счастью, он был на кухне с Кэт.

— Так что же произошло?

Николь подробно передала Джейку разговор с Оливией, даже пытаясь защитить ее, подчеркивая, что та скучала по сыну и очень хотела бы увидеть мальчика.

Мрачное выражение лица Джейка говорило, что у него есть особое мнение на этот счет.

— Как она смеет говорить о любви к Роберту? Да я ее и близко к нему не подпущу!

Николь дала Джейку возможность выговориться и немного успокоиться. Пока разгневанный отец кричал, она налила ему чаю со льдом. И только когда, замолчав, Джейк в два глотка опустошил стакан, заговорила:

— Джейк, это еще не все. Она предупредила, что обратится в суд и тебя лишат отцовских прав, потому что я твоя сожительница.

— Вот оно что! После того как исковеркала ребенку душу и бросила его, она в один прекрасный день появляется и хочет отнять его у меня! — Джейк мерил кухню огромными шагами.

Джейк был решительно против встречи Роберта с матерью, Николь, наоборот, считала, что только после этой встречи мальчик может окончательно выздороветь. Когда малыш увидит, что мать любит его и помнит о нем, Роберт навсегда забудет про «Глупого Роба».

— Извини, но мне надо побыть одному. — Джейк вышел на улицу. — Пожалуйста, не говори ничего Роберту. Это будет лучше для мальчика.

— Хорошо, не волнуйся, он ничего не узнает.

Голос Николь звучал спокойно, несмотря на волнение и страх. Но она не могла проявить слабость. Сейчас Николь была единственным человеком, кто мог помочь двум дорогим ей людям.

Джейк быстро шел, не разбирая дороги. Прочь от дома! Прочь от телефона, который снова надрывался от усилий сообщить плохие новости.

Мужчина остановился. От дома его отделяла сотня ярдов. От дома, где как гром среди ясного неба прозвучало известие, что жизнь, с таким трудом налаженная, разваливается, словно замок на песке.

Джейк присел на камень и обхватил руками голову. «Мне нужен мой сын! Мне нужен мой сын!» — казалось, он слышит голос Оливии. В воспаленном воображении Джейка она, то умоляя, то угрожая, повторяла эту фразу.

С тех пор как ушла Оливия, Джейк дни, недели и месяцы делал все, чтобы изгнать злых демонов, терзавших его сына. Он строил свою жизнь и жизнь Роберта заново, пытаясь стереть из памяти горькие воспоминания. Ему даже в голову не приходило, что наступит день, когда Оливия вернется, чтобы разрушить их жизнь снова.

Джейк выпрямился. Первоначальные растерянность и испуг сменила злость. Будь он проклят, если позволит этой бабе отнять у него Роберта. Джейк сделает все, чтобы защитить сына.

Он оглядел поля, которые с самого рождения окружали Роберта. Особый воздух, огромное небо. Тут родился его малыш, здесь он взрослеет. Так неужели существуют законы, по которым Оливия, причинившая ребенку столько горя, сможет забрать его отсюда? Нет, будь он дважды, трижды проклят, если такое случится! Нужно позвонить знакомому адвокату, который представит его интересы в суде. Надо постараться встретиться с Мартином завтра и все обсудить.

Роберта можно со спокойным сердцем оставить с Николь. Как хорошо, что она есть! Ей он доверяет целиком и полностью. Николь сможет защитить его сына.

Но было еще одно, что предстояло Джейку. Он должен отойти от Николь, вернуть своему внутреннему миру равновесие и не позволять нежному запаху сирени кружить себе голову.

— Мне кажется что ты кое о чем не подумал, — сказала Николь вечером. Роберт уже крепко спал. Они сидели на крыльце, и Джейк сказал, что собирается встретиться завтра с адвокатом.

— Ты боишься, что она приедет сюда? — Джейк ссутулился, как человек, придавленный бедой, — Думаю, нет. И, если вы с Робертом не будете уходить далеко от ранчо, вам не грозит встреча с Оливией.

Нет, Николь не боялась встречи с Оливией, она боялась, что Джейк сгоряча сделает что-либо, что принесет неприятности и ему, и Роберту. Николь хотела, чтобы Джейк взглянул на ситуацию не только со своей колокольни, но и с другой стороны, но не знала, как не задеть самолюбия Джейка, не нарушив согласия, установившегося между ними.

Но сейчас Николь поняла, что больше тянуть нельзя и надо действовать, если она действительно хочет помочь. Она взяла Джейка за руку и, заглянув в глаза, спросила:

— А ты не подумал о том, что Роберту надо встретиться с матерью?

Джейк ничего не ответил, лишь отвел ее руку и отвернулся. Но когда Николь снова начала говорить, резко оборвал девушку.

— Ты встала на сторону Оливии и предала нас с Робби.

Глаза Николь вспыхнули негодованием:

— Если бы я молчала и ни во что не вмешивалась, это было бы настоящим предательством с моей стороны. Я же считаю, что Роберт должен поговорить с матерью, чтобы раз и навсегда распрощаться со страхами, которые, может, сейчас и не видны, но остались в глубине его души. Поверь мне и разреши Робби встретиться с Оливией.

Джейк покачал головой.

— Николь, не верится, от тебя ли я слышу такие слова? Ты же видела Оливию. Неужели ты не почувствовала, насколько она тщеславна и что ее заботит только собственное благополучие?

— Вот пусть Роберт увидит и поймет, что она из себя представляет.

— Проклятье! — вырвалось у Джейка.

Но Николь снова мягко взяла Джейка за руку. Он застыл с окаменевшим неприступным лицом. Только желваки на скулах говорили о том, какая буря неистовствует внутри этого человека.

— Давай пройдемся, погуляем, — предложила Николь.

Они молча направились на скотный двор к лошадям. Николь чувствовала, что Джейк не понимает того, что она считала таким очевидным. Она обязательно должна преодолеть эту пропасть, или придется потерять все.

Они вошли в сарай. Свежее сено зашуршало под ногами. В темноте лошади похрапывали и переступали с ноги на ногу. В ночных гостях они сразу признали хозяев и не волновались.

— Джейк, мои слова кажутся сейчас кощунством. Я знаю.

— Это слишком мягко сказано.

— Но послушай. — Николь опять дотронулась до его руки.

Джейк отступил.

— Николь, не касайся сейчас меня, я и так слишком взвинчен.

Проигнорировав это предостережение, Николь снова приблизилась к нему.

— Помнишь, я рассказывала тебе об отношениях со своей матерью? Так вот, в моей душе все встало на свои места только тогда, когда я поняла, что не я виновата в том, что наши семейные отношения не сложились. Я перестала бесконечно мучить себя, когда поняла и простила матери ее слабости. Она была таким человеком, который не мог дать детям любви и ласки — всего, в чем они нуждались. — Николь видела, что Джейк стал внимательно слушать, и, ободренная, продолжила: — Так и Роберт. Пока не увидит свою мать и не поговорит с ней, в его душе будет жить уверенность, что только он виноват в ее уходе.

Николь снова хотела прикоснуться к нему, но Джейк опять отстранился.

— Я внимательно слушал тебя, но, пожалуйста, не трогай меня. Боюсь потерять контроль над собой, а нам это сейчас ни к чему.

Но Николь не могла позволить Джейку замкнуться в себе и не пускать ее в свой мир. Она не хотела чувствовать себя чужой и ненужной рядом с Джейком и Робертом. Поэтому во что бы то ни стало необходимо восстановить взаимопонимание, ту нить доверия, которая пусть недолго, но все же связывала их жизни.

— Ты хочешь, чтобы Оливия и Роберт встретились, но объясни, как ты это себе представляешь. Мы оставим Роберта одного, без защиты, с человеком, который уже причинил ему столько страданий и, возможно, сделает это снова?

— Нет, ты неправильно понял. Мы должны сами решить, как и где будет происходить встреча. И в нашей власти сделать ее более безопасной для мальчика.

— Нет, я не согласен. Не хочу, чтобы Роберт увидел мать, по крайней мере, сейчас. Он еще не готов к этому.

— Но обстоятельства могут сложиться так, что у тебя просто не будет другого выбора.

Как мягко она ни сказала эти слова, Николь понимала, что Джейку тяжело их слышать. Он молчал, но потом решительно, словно ставя последнюю точку в разговоре, произнес:

— Завтра я встречусь с Мартином Николсоном, адвокатом. Он большой специалист в своем деле и не подведет меня. Мы взвесим все «за» и «против» и решим, что будет лучше в данной ситуации.

— Что ж, я буду только рада. Я хочу, чтобы все скорее закончилось и чтобы Роберт, ты и Оливия не пострадали.

Рука Николь коснулась Джейка, несмотря на его предупреждения. В душе мужчины действительно царил хаос. Все смешалось — и ненависть к Оливии, и страх за сына, и желание близости с Николь. Он как мог сопротивлялся, пытаясь держать дистанцию между собой и этой женщиной. Но страсть все-таки взяла верх над разумом. Он неистово привлек Николь к себе и, приподняв, прижал к стене.

— Я просил тебя не дотрагиваться до меня? — услышала она шипящий шепот у самого уха.

— Да…

— Но ты не прислушалась к моим словам?

— Да, не прислушалась. — Несмотря на неудобное положение, Николь попыталась гордо поднять подбородок.

— У тебя отсутствует инстинкт самосохранения.

Джейк поддерживал Николь за бедра. Она была такой легкой, что руки почти не чувствовали тяжести.

— Нет, что ты, я знала, на что иду…

Эта женщина поражала Джейка способностью сохранять самообладание, когда любая другая на ее месте уже билась бы в истерике.

От Оливии он постоянно слышал, что характер его просто ужасен, что он способен вывести из себя кого угодно. И теперь перед ним Николь Вудс. Подбородок гордо поднят, плечи расправлены, а ладони нежно сжимают его лицо, будто именно он нуждается в поддержке и сочувствии. А ведь это и в самом деле так. Только эта хрупкая и бесконечно сильная женщина может помочь ему.

И, угадав его мысли, Николь погрузила пальцы в гущу черных волос и, нежно перебирая их, заглянула в глаза.

Джейк прижался к ней сильно и жестко, чтобы она могла обхватить его ногами.

— Я не могу быть сейчас нежным, — предупредил он. — Скажи, и я отпущу тебя. Но если ты останешься, нежности от меня не жди…

Он отчетливо видел ее зеленые глаза, отражавшие лунный свет.

— Я не прошу тебя о нежности. Люби меня так, как ты хочешь.

Уже не контролируя себя, он впился в ее губы и покрыл лицо жадными поцелуями. Руки торопливо сдирали одежду с двух прильнувших друг к другу тел. Лошади высовывали головы из стойл и поглядывали на извивающееся тело женщины и мускулистое, блестящее тело мужчины. Потом равнодушно отворачивались, словно не видели для себя ничего нового.

Впервые Джейк был так груб и даже жесток с женщиной. Он стремительно вошел в Николь, когда она сидела у него на бедрах, крепко сжимая их. Двигаясь в бешеном темпе, он не чувствовал веса женщины, в конце этой неистовой скачки мужчина жаждал только одного — освобождения…

Они лежали на ворохе свежей соломы. В тишине Николь чувствовала, как мерно вздымается крепкая грудь, и слышала, как бьется сердце Джейка. Интересно, он спит?

Николь не могла забыться даже коротким сном. Слишком много противоречивых чувств будоражили мозг, не давая отключиться ни на секунду.

Раньше Николь думала, что, если Джейк попросит ее уйти, и Роберту больше не нужна будет ее помощь, она покинет дом Мэтеров. Возможно, какое-то время будет трудно и больно, но зато самолюбие и внутреннее «я» не будут задеты.

Теперь Николь поняла, что не может уйти из этого дома. И это все усложняло. Теперь эта женщина на ложе из соломы готова была пожертвовать самолюбием ради мужчины, на груди которого покоилась ее голова.

Николь приподнялась и стала всматриваться в волевое лицо Джейка, залитое лунным светом. Она слегка коснулась колючего подбородка. Ей нравилось, как короткие жесткие волоски щекотали подушечки пальцев.

Джейк пошевелился во сне, и Николь опять опустила голову ему на плечо и закрыла глаза. Уже засыпая, она думала, что обязательно докажет Джейку, что нужна и ему, и Роберту.

Когда Николь открыла глаза, Джейк, облокотившись, смотрел на нее.

— Извини, что был груб с тобой. — Он пальцем провел по ее распухшим губам.

Она лишь улыбнулась в ответ.

— Позволь мне подарить тебе всю свою нежность и ласку, сейчас…

Счастливо улыбаясь, Николь обвила его шею руками…