Девиантное царство

13 ЭММИ

В ту секунду, когда я вошла к Микки, я почувствовала, что вернулась домой. Это было странно, но я приветствовала это.

Здесь тренируется не мало Жнецов, и знание того, что они следят за мной, гарантировало, что я не буду в панике смотреть на дверь каждый раз, когда она открывалась.

Микки заставлял меня делать все, от организации приема и его стола до разбора его ужасной ситуации с документами на компьютере и ответа на некоторые электронные письма, с которыми он не удосужился разобраться, от его имени.

Почти настало время моего обеденного перерыва, и я делаю заказ на чистящие средства, когда главная дверь снова открывается.

Я не сразу поднимаю взгляд, мне нужно сначала закончить это, но в ту же секунду, как сильная дрожь пробегает по моему позвоночнику, мои глаза взлетают, когда ледяные когти страха, обвиваются вокруг меня.

Они бы не пришли за тобой сюда.

Они бы не стали.

Весь воздух вырывается из моих легких, когда я смотрю на человека, который только что вошел.

— Тео, — выдыхаю я, мои глаза наслаждаются им, когда тоска захлестывает меня.

Последнее воспоминание, которое у меня осталось о нем, это то, как он ушел после того, как они спасли меня, и это ранит больше, чем я готова признать.

Он подходит прямо к стойке регистрации, за которой я сижу, на его лице написана решимость, а глаза темные от вызова.

Вскакивая на ноги, чтобы не оказаться в таком невыгодном положении, когда он доберется до меня, я выдерживаю его взгляд, несмотря на то, что каждый мускул в моем теле кричит мне бежать.

Я уже знаю, что у него есть сила обезоружить меня, поймать в свои сети и заманить в свою паутину.

— Разве ты не должен быть в школе, пытаясь никого не убить? — Спрашиваю я дерзко.

— Да, я должен. — Его глубокий, скрипучий голос обволакивает меня, заставляя мою кожу покрываться мурашками.

Черт возьми, я скучала по этому голосу и тому, что он со мной делает.

Моя ненависть и вожделение к этому психопату сталкиваются с такой силой, что у меня кружится голова, когда я просто смотрю на него, как будто он может исчезнуть, если я моргну.

— Но мне вдруг захотелось прыгнуть на ринг и с кем-нибудь спарринговать.

Что-то мерцает в его глазах, и мой желудок переворачивается, наполовину взволнованный, наполовину яростный, что Стелла открыла свой большой рот и сказала ему, где я.

— Ты знал, что я здесь, — заявляю я. Нет смысла спрашивать, я уже знаю правду.

Он пожимает плечами, пытаясь выглядеть невинным.

Я приподнимаю бровь. — Даже не пытайся тянуть со мной это дерьмо, Чирилло, — огрызаюсь я, злясь на себя за то, что он втянул меня в это всего лишь несколькими словами.

— О, да ладно, тебе это нравится, — говорит он, кладя предплечья на стойку и наклоняясь ближе.

Его вызывающий привыкание мужской аромат ударяет мне в нос, и я молча проклинаю его, когда у меня текут слюнки, а тело просит приблизиться.

Я поражена осознанием того, что, вероятно, именно так мама всю свою жизнь относилась к наркотикам и алкоголю. Я думаю, все могло быть хуже. Я могла бы быть зависимой от крэка, а не от чертовски горячего парня, способного снова разбить мое избитое сердце.

— Я занята, у меня нет времени на это…

— Перерыв на обед, малыш, — не слишком любезно зовет Микки из своего офиса.

Я резко втягиваю воздух, когда на губах Тео появляется довольная улыбка.

— Давай, сразись со мной, и я угощу тебя обедом.

Мое сердце колотится о ребра от возможности подойти к нему поближе, почувствовать его руки на себе.

— Я не нуждаюсь, чтобы ты угощал меня обедом, Теодор.

Его глаза темнеют до двух опасных зеленых озер, когда я использую его полное имя.

— Я знаю, что ты этого не делаешь. Но я хочу.

Скрестив руки на груди, я пристально смотрю на него.

— Почему я должна хотеть быть где-то рядом с тобой, не говоря уже о том, чтобы есть с тобой? — Шиплю я.

— Потому что, Мегера. — Чистое, нефильтрованное высокомерие появляется на его лице, и это заставляет мои кулаки сжиматься от желания стереть его начисто. — Ты скучаешь по мне.

— Нет, я почти уверена, что просто ненавижу тебя.

Удерживая мой взгляд, он обходит стол.

Клянусь Богом, мое сердце бьется в такт с каждым его шагом.

Моя кожа горит, и мурашки пробегают по мне, зная, что в настоящее время мы являемся объектами внимания почти каждого парня во всем этом спортзале.

Он входит прямо в мое пространство, позволяя своему теплу проникать в мое тело.

Будь он проклят. Черт бы его побрал.

Он точно знает, что делает.

— Итак… — Он наклоняет голову в сторону. — Докажи это. Выходи со мной на ринг, Мегера. Покажи мне, что у тебя есть.

Мои зубы скрипят, когда я смотрю на него.

— Если я побью тебя, ты уйдешь?

Его смешок наполняет воздух, и звук доходит прямо до моего клитора.

— Если ты выиграешь, я сделаю все, что ты захочешь, детка, — предлагает он, его глаза темнеют.

— Все, что угодно?

— Все, что угодно, — подтверждает он.

— Отлично, — говорю я, обходя его, покидая пределы приемной и держась к нему спиной.

Запустив пальцы в нижнюю часть толстовки с капюшоном Mickey's Gym, я снимаю ее с себя, позволяя каждому другому парню здесь взглянуть на меня первым.

Позади меня раздается разочарованное рычание, и я не могу не улыбнуться. Это продолжается до тех пор, пока его тепло не накрывает мою спину, а его дыхание не щекочет раковину моего уха.

— Ты сейчас играешь в очень опасную игру, Мегера. — Его пальцы нежно касаются моего бедра и талии, посылая через меня цунами желания.

Выпрямляя спину, я высоко держу голову, мои глаза устремлены на пустой ринг передо мной.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Чирилло. Готов к тому, что девчонка надерет тебе задницу?

От его смеха у меня между бедер разливается жар, но я не позволяю ему поглотить меня. Вместо этого я заставляю свои ноги двигаться и марширую к рингу, зная точно так же, как небо голубое, что его глаза прикованы к моей заднице в леггинсах.

Я не могу сказать, что виню его, имейте в виду. Я выбрала этот набор этим утром не просто так.

Мне нужен был импульс уверенности, который пришел с тем, как этот наряд подчеркивал мое тело. Я просто рада, что это не пропадет даром.

Поворачиваясь, я бросаю на него взгляд спереди.

— Святые… — выдыхает он, когда его глаза останавливаются на моей груди. Я понимаю, мое декольте в этом топе просто убийственно.

— Ты слабак, Чирилло?

Его глаза поднимаются на мои, и я судорожно сглатываю, стараясь не позволить выражению чистого желания на его лице повлиять на меня.

— Беспокоишься, что принцесса MC лучше принца мафии?

Он делает шаг вперед, сокращая расстояние между нами, но я быстро отступаю.

— Беспокоюсь? Никогда. Я думаю, мы оба знаем, кто в этом победит, — высокомерно говорит он, продолжая придвигаться ближе.

Он сбрасывает свою толстовку, и я мгновенно понимаю, что он играет со мной так же грязно, как и я с ним, когда он не останавливается на достигнутом и тоже стаскивает свою футболку.

— Черт, Тео, — выдыхаю я, разглядывая синяки, которые и вполовину не выглядели так ужасно на вчерашнем фото. — Тебе не следовало бы…

Мои слова обрываются, когда моя спина сталкивается с канатом, и он входит прямо в мое пространство.

— Не позволяй моим синякам отпугивать тебя, детка. Я все еще могу подчинить тебя себе за считанные секунды. Я бы поставил деньги на то, что ты так же будешь выкрикивать мое имя.

Моя грудь вздымается, мои груди соприкасаются с ним при каждом моем вдохе.

— Ты сумасшедший. — Это должно было стать жестким ответом, но, честно говоря, это больше похоже на то, что я уже на пути к тому, чтобы просить милостыню, чего он и хочет.

— Ты могла бы назвать меня и похуже, — язвит он, наклоняясь ближе и прижимаясь ко мне всем телом. Мой взгляд опускается на его губы, думая, что он собирается попытаться поцеловать меня, но он сбивает меня с толку — что его очень забавляет, — когда говорит. — Тогда заходи сама.

Моему мозгу требуется пара секунд, чтобы осознать, что происходит вокруг меня, но, когда я, наконец, отрываю взгляд от Тео, я обнаруживаю, что он придерживает для меня канат, чтобы я могла проскользнуть на ринг.

— С-спасибо, — бормочу я, к его большому удовольствию, и снова поворачиваюсь к нему спиной.

Он рычит, когда я наклоняюсь и забираюсь внутрь, но я никак не реагирую, поскольку смотрю на пару перчаток, которые Ганнер протягивает мне. Он подозрительно торчал здесь, не сводя с меня глаз весь день.

Если бы ситуация была другой, я могла бы быть раздражена тем, что Круз нагло отправил его присматривать за мной, но в основном я просто благодарна. Приятно быть окруженной людьми, которым небезразличны придурки, которых мама приводила в мою жизнь на протяжении многих лет.

— Задай ему жару, коротышка.

— Будет сделано, Джи, но мне это не нужно. Я хочу, чтобы было больно.

— Жестоко. Мне это нравится.

Он бросает перчатки на пол и вместо этого хватает немного скотча, в то время как я закатываю глаза.

— Мы не хотим испортить эти красивые ручки, — мягко говорит он, и я неохотно позволяю ему укутать меня.

Когда я оборачиваюсь, Тео смотрит на меня с ухмылкой и огоньком в глазах, от которого у меня в животе порхают бабочки.

— Покажи на что ты способен, Чирилло.

Он качает головой, глядя на меня.

— Уверенность в себе так чертовски сексуально на тебе смотрится, Мегера.

— Смотреть, как ты корчишься от боли, будет еще лучше.

Он все еще смеется надо мной, когда я бросаюсь вперед и бью кулаком прямо в центр синяка, покрывающего его ребра.

Это удар ниже пояса? Возможно. На самом деле мне наплевать.

Весь воздух вырывается из его легких, когда он наклоняется. Высокомерное выражение на его лице сменилось выражением шока.

— О, прости, ты хотел, чтобы я притворилась, что дерусь с девушкой?

Его ухмылка возвращается, и быстрее, чем я ожидала, он бросается на меня.

Моя спина с глухим стуком ударяется о пружинящий пол, но я не позволяю этому остановить меня.

Используя каждую унцию силы, которая у меня есть, и все навыки, которым меня научили эти парни, мне удается вырваться из его хватки и сильно ударить коленом ему в живот, заставляя его упасть на бок, чтобы перевести дыхание, когда я вскакиваю на ноги.

— Ты справишься, коротышка, — говорит Ганнер, поднимая телефон и записывая нашу драку.

— Серьезно? — Спрашиваю я.

— Что? Круз захочет это увидеть.

Отмахиваясь от него, я поворачиваюсь обратно к своему противнику.

Его глаза почти черные, хотя, когда он поднимает руку, чтобы откинуть волосы со лба, я задаюсь вопросом, является ли это его жгучей потребностью победить или просто чистым неразбавленным желанием, когда он смотрит на меня.

— Давай, Красавчик.

— Красавчик? — Он усмехается. — Симпатичный мальчик легко отделался бы, позволил бы тебе победить. У меня нет никаких намерений делать ни то, ни другое.

На этот раз я готова, когда он бросается на меня, и блокирую каждую его попытку, умудряясь нанести несколько собственных ударов.

Все больше и больше парней толпится вокруг ринга, чтобы посмотреть на наш поединок, все они выкрикивают мое имя в знак поддержки и подстегивают меня.

— Давай, Коротышка. Надери ему его претенциозную задницу, — знакомый голос гремит над остальными.

Оглянувшись, я обнаруживаю Ксандра, стоящего там с широкой, гордой улыбкой на лице.

— Ты справишься, — одними губами произносит он, придавая мне уверенности, в которой я так нуждалась.

Тео все еще пьет воду из бутылки, которую ему кто-то дал, когда я налетаю на него, выбиваю бутылку у него из рук и швыряю ее через весь зал.

Я блокирую все эмоции, кроме гнева и ненависти, которые он разжигает во мне, и отдаюсь ему все, что у меня есть.

Мои мышцы ноют, легкие горят, но, черт возьми, когда пот начинает покрывать наши тела, я почти уверена, что никогда не чувствовала себя лучше.

— Умф, — хмыкает Тео, когда мне удается выбить его ноги из-под него, и он приземляется на спину с такой силой, что по моему телу пробегает дрожь.

Однако я не даю ему ни секунды на то, чтобы прийти в себя, прыгаю на него сверху и, надеюсь, борюсь с ним до победы.

— Давай, Коротышка. Ты можешь это сделать, — кричит Ксандер, когда я прижимаю руки Тео к коврику над его головой.

Я смотрю на него сверху вниз, наши взгляды встречаются, когда моя грудь вздымается.

Чертовы пряди волос, выбившиеся из-под повязки, падают мне на лицо, и пот струйками стекает по спине, пока я жду объявления о победе.

На его губах появляется улыбка, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему бедрами, когда чувствую, как он твердеет подо мной.

— Должен сказать, Мегера, — говорит он между тяжелыми вдохами. — Я впечатлен.

Я усмехаюсь, не желая от него никакой похвалы.

— Пять, — кричит кто-то, наконец-то начиная обратный отсчет до моей эпической победы. — Четыре.

— Но, — говорит он, его глаза темнеют, а ухмылка становится шире.

— Два.

— Не настолько впечатлен.

Визг срывается с моих губ, когда он переворачивает нас.

Мы меняемся позициями, он сжимает мои запястья так крепко, что, клянусь, мои кости трутся друг о друга.

— Ты слишком рано начала праздновать, детка. Прими это как урок. Никогда не предполагай победы, пока ее не объявят.

— Я ненавижу тебя, — киплю я, пытаясь выгнуться под ним, но он, блядь, как свинцовый груз, вдавливающий меня в мат.

— Ты уверена, или тебе просто не нравится, как сильно ты меня хочешь?

— Пять, — снова зовет кто-то, когда он наклоняется, приближая наши носы так близко, что они почти соприкасаются.

— Заноза в заднице.

— О, да ладно тебе, Мегера. Мы оба знаем, что ты можешь добиться большего, — насмехается он.

— Прекрасно, ты самодовольный, эгоцентричный, претенциозный, заносчивый засранец. Я надеюсь, что карма засадит тебе в задницу кактусом за это дерьмо. Боком.

— Черт, меня так заводит, когда ты говоришь, что любишь меня, — выдыхает он, не сводя глаз с моих губ.

— Два. — Я едва слышу обратный отсчет, когда между нами потрескивает электричество.

— Ты, должно быть, расстроена, что проиграла, детка, — растягивает он слова. — Теперь ты не получишь ничего из того, что хочешь.

— Один.

Широкая самодовольная улыбка озаряет его лицо, но он не садится. Он не сдвинулся ни на гребаный дюйм.

— Пошел ты, придурок.

Но он делает чертовски противоположное, несмотря на мои попытки сдвинуть его с места.

Кончик его языка пробегает по краю моей челюсти, пробуя меня на вкус, пока его нос не касается моего уха.

— Но в том-то и дело, Эмми. — Дрожь пробирает меня, когда я слышу, как он рычит мое имя. — Возможно, ты чертовски возбуждаешь меня своим грешным телом и порочными словами. Но единственный человек, который заставит меня кончить в ближайшее время, — это ты.

Желание пронзает меня, как удар молнии, и мои бедра сжимаются, чего, я знаю, он не упустил.

— Вазелин уже закончился, босс? — Язвлю я.

Рычание вырывается глубоко из его груди.

— И ты можешь отрицать это сколько угодно, но я знаю, как сильно ты хочешь заставить меня развалиться из-за тебя прямо сейчас. Как сильно ты хочешь сдаться и встать передо мной на колени.

— Пошел ты, — шиплю я, мое дыхание только учащается, когда образ, который он так ярко нарисовал, воспроизводится в моем сознании.

— Нет, потому что ты не победила, так что не ты командуешь. Это я.

Вздох вырывается из моих легких, когда он внезапно вскакивает, позволяя потоку холодного воздуха пробежаться по моей пылающей коже.

— О, не будь обиженной неудачницей, детка. Это был хороший бой.

Он улыбается мне сверху вниз и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

Игнорируя это, я поднимаюсь на ноги, мой взгляд задерживается на более чем очевидном стояке, который он демонстрирует под шортами.

— Здесь только один неудачник, Чирилло. И это тот, кто стоит и смотрит со стояком на девушку, которую он не может заполучить. Я предлагаю тебе зайти в магазин по дороге домой и купить себе новую баночку смазки, потому что впереди у тебя несколько долгих одиноких ночей.

— Это мило, что ты думаешь, будто меня волнует, что эти засранцы знают, что я хочу тебя. Черт, держу пари, что большинству из них сейчас тоже довольно тяжело.

Я усмехаюсь, не сводя с него глаз, не желая смотреть ни на кого другого и получать подтверждение этому заявлению.

Он бросается вперед, его горячие пальцы обхватывают мое горло, и по нашим зрителям пробегает судорожный вздох.

— Разница лишь в том, что я буду единственным, кто увидит, как ты будешь умолять, когда придешь в себя и поймешь, как сильно я тебе нужен.

— Ошибаешься. У меня в верхнем ящике есть все, что мне нужно. Как ты хорошо знаешь. И, — добавляю я для пущей убедительности, — к сегодняшнему вечеру у меня готова коробка совершенно новых батареек.

— Вот это то, за что я бы заплатил, чтобы увидеть, Мегера.

Мысль о том, что он стоит по другую сторону моего окна и наблюдает за мной, заставляет мои внутренности превращаться в расплавленную лаву.

— Может быть, я оставлю шторы раздвинутыми. Устрою тебе хорошее шоу.

Его пальцы предупреждающе сжимаются на моем горле, но его глаза горят похотью при этом предложении.

Секунды идут, пока мы смотрим друг на друга, напряжение нарастает так громко, что я уверена, все вокруг нас должны это слышать.

В одну секунду я убеждена, что он вот-вот прижмется губами к моим и заставит меня забыть свое чертово имя своими одурманивающими поцелуями, а в следующую я отшатываюсь назад и натыкаюсь на веревки, когда Ксандер оттаскивает Тео от меня и швыряет его в противоположные.

— Убирайся отсюда к черту, — рычит он ему в лицо.

Я не могу оторвать от них глаз, когда они приближаются друг к другу.

— Ксан, — кричит Ганнер со стороны.

Ни один из них не реагирует на него. Черт возьми, они даже не двигаются.

— Если ты, блядь, вообще о ней заботишься, тогда ты уйдешь прямо сейчас.

Челюсть Тео сводит судорогой, когда он бросает на Ксандера смертоносный взгляд.

Но что-то в его словах, должно быть, прорывается наружу, потому что еще через пару напряженных секунд взгляд Тео устремляется ко мне.

— Да, — говорит он. — Я победил, так что мне решать, что будет дальше.

Мое сердце бешено колотится, предполагая, что он собирается обратиться с какой-нибудь идиотской просьбой. Но, позволив своим глазам неторопливо пройтись по моему телу, он делает шаг назад.

— Скоро увидимся, Мегера. Не забудь о том обещании, которое ты дала мне насчет штор. — Он подмигивает, прежде чем нырнуть под канат, забирает свою сброшенную толстовку и футболку со стойки администратора и вылетает из спортзала, как будто не он только что заставил мир перевернуться у меня под ногами.

Я все еще проклинаю этого придурка, когда выключаю душ и беру полотенце, чтобы обернуть вокруг тела, а другое — чтобы отжать воду с волос.

Я должна была победить его. Он был прямо там, подо мной.

Я подумала… Тьфу.

Он был прав, и я чертовски ненавижу это.

Я подумала, что выиграла слишком рано, и сбавила обороты.

Идиотка, Эмми. Гребаная идиотка.

Я натягиваю чистое нижнее белье и свежий спортивный бюстгальтер, роясь в своем шкафчике в поисках дезодоранта.

Стук в дверь пугает меня, и я ругаю себя за то, что была так взвинчена, думая, что он собирается вернуться.

Желание, которое он пробудил во мне, когда заглянул мне в глаза, всплывает вновь, но я запихиваю это желание обратно в сейф, где ему и положено.

— Коротышка, — зовет знакомый голос, и, несмотря на то, что я знаю лучше, меня охватывает разочарование из-за того, что он не вернулся.

Что он не понимал, что после этого не может уйти, и собирается ворваться сюда, прижать меня к шкафчикам и сделать именно то, чем он угрожал там, на коврике, в то время как его стояк восхитительно терся о мой клитор.

— Ты одета прилично? — Он снова кричит, выливая ведро ледяной воды на мою маленькую фантазию.

Я смотрю на себя сверху вниз.

Не совсем. Но мне также насрать.

— Да, — кричу я, и дверь со щелчком открывается.

— Это только что доставили, и я подумал… Срань господня, — выдыхает он, как только заворачивает за угол и смотрит на меня.

Он демонстративно хлопает себя ладонью по глазам и отворачивается.

— Чирилло кастрирует меня за это, — бормочет он себе под нос. Я не уверена, суждено ли было мне это услышать или нет, но все, что это делает, — это выводит меня из себя.

— Что случилось, Икс? Никогда раньше не видел пару гребаных трусиков? — Я шиплю.

— Не надо, — огрызается он.

Ухмылка растягивает мои губы, когда он остается ко мне спиной.

— Из того, что я слышал в клубе, ты более чем знаком с нижним бельем девушек, или, точнее, с тем, как его с них снимать.

— Эмми, — рычит он.

— О, черт возьми, Ксан. Ты ведешь себя как ребенок. — Достав пару леггинсов из своего шкафчика, я натягиваю их на ноги.

Честно говоря, я не понимаю, чем это так отличается, ведь они облегающие. Но неважно.

— Хорошо, ты можешь повернуться.

Он медленно делает, как я говорю, и его глаза вспыхивают жаром, когда находят мое тело.

— Не намного лучше, коротышка.

— Ты заноза в моей заднице, — выплевываю я. — Что у тебя есть для меня? — Спрашиваю я, вспоминая, что он сказал, что что-то было доставлено.

Он поднимает коричневый бумажный пакет, который держит в руке.

— Понятия не имею, но пахнет безумно.

Мои брови хмурятся, когда он подходит ближе.

— Я ничего не заказывала.

— Ну, на нем написано твое имя.

Наши пальцы соприкасаются, когда я беру у него пакет, и мне мгновенно становится очевидно, что, хотя я могу считать его сексуальным, он не тот, от чьего одного невинного прикосновения по моему телу пробегают мурашки и желание. Это был бы некий принц мафии, который просто ушел от меня, оставив меня пылать к нему страстью.

Идиот.

— Единственный человек, который заставит меня кончить в ближайшее время, — это ты.

Я крепко зажмуриваюсь, когда его слова возвращаются ко мне, желание обрушивается на меня с силой десятитонного грузовика.

— Ты в порядке? — Спрашивает Ксандер, и когда я снова открываю глаза, то обнаруживаю, что он смотрит на меня со смесью беспокойства и замешательства.

— Да, — вздыхаю я. — Я в порядке. Спасибо за это. — Мой желудок громко урчит, когда до меня доходит знакомый запах того, что прячется внутри. — И ты прав. Это действительно потрясающе пахнет.

— Я оставлю тебя в покое, — говорит он, делая шаг назад. — Тем не менее, Рэмси, там был хороший бой. Ты действительно держалась молодцом.

— Не-а, — бормочу я, качая головой. — Он был снисходителен ко мне.

— Может быть. Может быть, и нет. Но одно можно сказать наверняка.

— О да, что это? — Спрашиваю я, мое любопытство более чем задето.

— Этот бедняга весь день будет твердым, как гвоздь. Это было до крайности похоже на прелюдию.

Я смеюсь, но это совершенно натянуто.

— Он не единственный, — бормочу я себе под нос.

— Э-э… да… Я собираюсь… — Он показывает большим пальцем через плечо и продолжает пятиться.

Я понятия не имею, чего он от меня ожидает, но он похож на кролика, попавшего в свет фар.

Я не опускаю взгляд на пакет в своей руке, пока за ним не закрывается дверь.

Поднимая его, мои глаза находят этикетку сбоку.

— Ублюдок, — рявкаю я, точно зная, кто заказал мне обед.

Засовываю ноги в кроссовки, закутываюсь в толстовку с капюшоном и засовываю телефон в карман. Захлопнув за собой шкафчик, я направляюсь в маленькую комнату для персонала в задней части спортзала.

К счастью, там пусто.

Мой взгляд падает на мусорное ведро, стоящее на полу в углу, и мои пальцы сжимают пакет в моих руках.

Желание выбросить его и забыть обо всем в пользу лапши в горшочках, которую я прихватила с кухни сегодня утром, прежде чем уйти из дома, очень сильное.

Но потом я снова ощущаю чесночный, сладкий аромат, и у меня слюнки текут.

— Будь ты проклят, Чирилло. Будь ты проклят, отправляйся в ад и возвращайся обратно с твоим милым личиком и чертовски фантастическим членом, — шиплю я себе под нос, беру вилку и раздраженно плюхаюсь на один из стульев.

Раскрыв пакет, я обнаруживаю, что на меня смотрят два моих любимых китайских блюда.

— Почему? Почему тебе нужно быть таким милым? — Бормочу я, ковыряя вилкой лапшу перед собой, мой желудок снова урчит от отчаяния.

Мой телефон звонит в кармане, и мое сердце подпрыгивает к горлу. Я понятия не имею, откуда я знаю, что это он. Но я знаю, что это так.

Не обращая на него внимания, я отправляю вилку в рот и стону, когда вкус попадает мне на язык.

Я должна признать, что это несколько смягчает удар от проигрыша. Хотя он сделал именно то, чего я бы потребовала, если бы все равно победила. Так что, возможно, я действительно победила, но окольным путем. Я просто хотела бы, чтобы он забрал с собой воспоминание о том, как он прижимал меня к мату.

Разочарованно зарычав, я засовываю свободную руку в карман толстовки и вытаскиваю телефон.

— Фу, бесящий придурок, — бормочу я, отправляя в рот очередную порцию еды.

Не в силах остановиться, я начинаю печатать.

Я усмехаюсь, нажимая «Отправить», и вижу, что оно немедленно прочитано.

Накалывая кусок измельченной говядины, я отправляю его в рот, но только для того, чтобы подавиться им через две секунды, когда на моем экране появляется фотография, доказывающая, что мой предыдущий комментарий был верен.

Я бы предпочла, чтобы ты сделал это через меня, но неважно.

Я закатываю глаза, глядя на себя.

Ты всего лишь бесстыдная шлюха, Эмми Рэмси.

Я все еще пытаюсь придумать остроумный ответ, который не был бы моей предыдущей мыслью, когда дверь с грохотом распахивается и в комнату входят тяжелые шаги.

— О черт, — пискнула я, пытаясь закрыть это изображение так быстро, что мой телефон выпадает у меня из рук и приземляется прямо к ногам моего посетителя. Экран. Смотрит. Вверх. — Черт.

Протягивая руку, я хватаю его, прежде чем позволить своим глазам закатиться на гигантское тело передо мной. Я хочу реально умереть с каждым дюймом, который я вбираю в себя, когда осознание обрушивается на меня.

— Привет, Круз, как дела? — Спрашиваю я, и это звучит совсем не похоже на меня саму.

— Эмми, — рычит он, ухмылка подергивается в уголках его губ.

— Последних десяти секунд не было, ясно? — Говорю я в спешке, засовывая телефон в карман и одновременно желая, чтобы земля поглотила меня.

Если бы это был кто-нибудь другой — ладно, может быть, не папа, — тогда я, вероятно, смогла бы отыграться на этом, но черт возьми. Мой дядя откровенно только что увидел фотографию члена Тео на моем телефоне.

— Итак, — говорит он, выдвигая стул напротив меня. — Я слышал, у тебя выдался волнующий день.

Мои щеки пылают, когда его глаза встречаются с моими, в них танцует веселье.

— Значит, Ганнер прислал тебе видео.

— Да. Ты убила его, Эм.

— Я проиграла.

— Ты чуть не надрала задницу Чирилло. Ты ни хрена не проиграла. Ты должна гордиться.

— Это все тренировки, которые вы, ребята, мне давали.

— Что ж, я рад, что это приносит свои плоды. Очевидно, ему понравилось, — подмигивает Круз.

— Не надо, — огрызаюсь я, поднимая руку. — Просто… нет. Нет.

Вокруг нас воцаряется тишина, и я ерзаю на своем месте, когда его глаза прожигают меня насквозь.

Я начинаю ковырять еду в пластиковом контейнере, в котором ее доставили, надеясь, что эта неловкость скоро рассеется.

— Твой отец рассказал мне об Оксфорде.

— Я не поеду. Почему все, кроме меня, думают, что это такая чертовски хорошая идея? — Я огрызаюсь.

— Может быть, потому, что так оно и есть.