Девиантное царство

24 ТЕО

С того момента, как мы наконец поддались усталости прошлой ночью, я притянул обнаженное тело Эмми прямо к себе, крепко обнял ее, опасаясь, что она может выскользнуть, как только я ее отпущу, и заснул с более чем удовлетворенной и счастливой улыбкой на лице.

Эта девушка. Эта чертова девчонка.

Она — все, чего я никогда не хотел, но все, что я никогда не знал, что мне нужно.

Я уверен, что никогда не забуду ее на четвереньках на кровати с моим именем, напечатанным на ее заднице.

Впервые с тех пор, как она в последний раз была в моей постели, я заснул почти мгновенно и оставался таким до утра. Я, вероятно, остался бы еще дольше, если бы меня внезапно не разбудил более чем сильный шлепок по груди, прежде чем Эмми попыталась выпрыгнуть из кровати.

— Пока нет, — сонно бормочу я. — Я не готов тебя отпустить.

— Это мило, — говорит она, хотя жесткость в ее тоне заставляет меня наконец открыть глаза. — Но у нас проблема… возможно… Я не знаю.

Ее слова в мгновение ока заставляют меня насторожиться, и я приподнимаюсь на локте и смотрю на нее.

На секунду я опешил от того, как чертовски красиво она выглядит.

Ее волосы в беспорядке, и остатки вчерашнего макияжа все еще остаются на ее лице вместе с более чем подходящим количеством отметин от щетины на моей челюсти, а ее губы припухли, отправляя мой разум прямо в канаву, когда я вспоминаю, как она обхватила ими мой член в какой-то момент прошлой ночью.

Ее бровь приподнимается, когда она понимает, что я игнорирую ее проблему в пользу проверки ее.

— Что? — спорю я. — Моя жена выглядит чертовски сексуально утром.

— Во-первых, это вряд ли утро, уже почти обеденное время. — Мои брови взлетают вверх, когда я узнаю это. Я не часто просыпаюсь позже семи. Обычно мое тело более чем готово отправиться в спортзал и начать день. Очевидно, что трахать свою жену до рассвета — это не только то, что совпадает с моим жестким графиком. — А во-вторых, посмотри.

Она сует мне в руку свой телефон, и мне приходится пару раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд.

— Срань господня.

На лбу Эмми появились тревожные морщинки, когда я снова смотрю на нее.

— Что случилось? Луис был пиздой. Не могу сказать, что он этого не заслужил.

— Это правда. Этот придурок годами пытался вторгнуться на нашу территорию со своими менее чем звездными продуктами, пытаясь подорвать нас, нарушить правила и вообще сделать из себя гребаную занозу в заднице. Его отец умер при более чем подозрительных обстоятельствах несколько лет назад, и комплекс превосходства Луиса взял верх. Он управляет делами в этом поместье, как чертов диктатор. Неудивительно, что это такая адская дыра.

Откидывая волосы с лица, Эмми смотрит мне в глаза, позволяя мне увидеть, в каких муках она сейчас находится.

— Я… Да, ты прав. Он придурок. Но… Не знаю, просто у меня плохое предчувствие по этому поводу.

Я полностью сажусь, откидываюсь назад, чтобы опереться на спинку кровати, и притягиваю Эмми к себе, позволяя ей укрыть нас одеялом.

— Ты думаешь, это связано с твоей мамой?

— Я не знаю. Возможно, я слишком много думаю. Я уверена, что есть миллион и один человек, которые хотели бы его смерти. Возможно, я просто параноик после того, как он забрал меня.

Обнимая ее крепче, я целую ее в висок, поскольку образы того дня продолжают преследовать меня.

— Прости, что я позволил тебе…

— Нет, Тео, — говорит она, прижимая ладонь к моей груди и забираясь ко мне на колени.

Простыни падают с ее тела, когда она садится на меня верхом и берет мое лицо в свои руки.

— Это была не твоя вина. Они сбили нас с дороги. Ты мало что мог сделать.

— Я должен был взять ситуацию под контроль, и я не должен был, блядь, терять сознание, чтобы они могли забрать тебя.

— Это не твоя вина, — повторяет она, когда чувство вины начинает разъедать меня изнутри, разрывая на части кусочек за кусочком. — И теперь это в прошлом. Мы ничего не можем с этим поделать. Это просто еще один кусочек в нашей слегка разбитой головоломке о том, как мы сюда попали.

— Мы не сломлены, детка, — мягко говорю я.

Она улыбается мне, сочувствие сочится из нее. — Тогда, может быть, немного помятые? — Предполагает она.

Кивая, я наклоняюсь вперед, захватывая ее губы в поцелуе, скручивающем пальцы ног.

Когда мы наконец отстраняемся, она смотрит на меня с печалью, затемняющей ее глаза.

— Я думаю, нам следует пойти домой.

Меня переполняет разочарование. Я был более чем счастлив провести каждую секунду, которую мы могли провести в этом месте, только вдвоем, в то время как мы позволили остальному миру продолжать существовать вокруг нас.

— Дай мне пару часов, прежде чем мне снова придется делить тебя? — Я спрашиваю с надеждой. Я понимаю, почему она хочет вернуться, но я не готов. Это может сделать меня эгоистичным придурком, прося оставить ее при себе прямо сейчас, но я уверен, что смогу отвлечь ее от беспокойства, которое сводит ее брови. — Мы можем заказать доставку еды и напитков в номер. Я позволю тебе делать со мной все, что ты захочешь. — Я многозначительно шевелю бровями, и она смеется. — Позвони своему отцу, проверь домашних, чтобы ты знала, что все в порядке. Тогда я отвезу тебя обратно позже сегодня днем, хорошо?

Она обдумывает мое предложение, прежде чем кивнуть, прикусив губу и соблазнительно глядя на меня сквозь ресницы.

— Ты чего-то хотела, Мегера? — Спрашиваю я, мой голос хриплый от сна и моей непреодолимой потребности в ней, несмотря на то, что я провел почти всю ночь внутри нее.

Ее бедра вращаются, и она вздрагивает, когда головка моего члена скользит по ее уже более чем готовой к этому киске.

— Да, — уверенно заявляет она. — Ты.

Обхватив пальцами ее бедра, я тащу ее именно туда, куда хочу, и насаживаю ее на свой член одним быстрым движением.

Она вскрикивает от такого вторжения, и я заставляю себя не шевелиться. Не может быть, чтобы у нее не болело после вчерашней ночи.

— Ты в порядке, детка? — Я спрашиваю, наклоняясь вперед, позволяя ее дерзким соскам касаться моей груди, заставляя ее задыхаться, а ее внутренние мышцы восхитительно сжиматься на моем члене. Обхватив рукой ее шею сзади, я прижимаю нас лбами, глядя в ее темные, голодные глаза.

— Теперь я такая, — говорит она с ухмылкой. Это простое утверждение заставляет мое сердце воспарить.

Возможно, она не ответила на мое признание прошлой ночью, но, честно говоря, я и не ожидал, что она это сделает. Черт возьми, я даже не ожидал произнести эти слова. Но в тот момент это казалось правильным. У меня нет других идей, как заставить ее понять, что я действительно этого хочу. Ее.

Я провел последние несколько месяцев, пытаясь доказать прямо противоположное и убегая от правды. Ну, с меня хватит. Мне чертовски надоело убегать от того, чего я действительно хочу, от того, чтобы слушать этот тихий голос в моей голове, который пытается контролировать меня, заставить меня жить той жизнью, которая предназначена для меня, а не той, которую я на самом деле хочу.

— Мы не будем торопиться.

Мои глаза расширяются, когда ее рука обхватывает мое горло, и она улыбается, довольная тем, что смогла шокировать меня.

— Никогда, блядь, ничего не удерживай от меня, Тео. Я здесь, потому что хочу тебя. Всего тебя.

Я резко сглатываю от ее хватки, когда вижу искренность, сияющую в ответ в ее глазах.

— Что, если я хочу не торопиться? Что, если я хочу заняться с тобой любовью? — Я спрашиваю, мое сердце колотится в груди, когда я задаю вопрос, который я никогда не предполагал, что сорвется с моих губ… когда-либо.

— Тогда сделай это, но потому, что ты этого хочешь, а не потому, что ты не думаешь, что я смогу справиться с чем-то еще.

— Справедливо, детка. — На последнем слове я двигаю бедрами, и Эмми вскрикивает, когда я задеваю ее точку G, ее хватка на моем горле усиливается.

— Тебе нравится причинять мне боль, да, детка?

— Считай это местью за все те разы, когда ты причинял мне боль. — В ее тоне слышится легкая язвительность, но я бы не хотел, чтобы было по-другому. Я заслуживаю целую вечность боли за то дерьмо, через которое я заставил ее пройти.

— Я не заслуживаю тебя.

— Ну, черт возьми, — бормочет она, двигаясь вместе со мной, когда я снимаю ее со своего члена. — Кое в чем еще мы согласны, оооооо… — кричит она, когда я опускаю ее обратно на землю.

— Почти уверен, что мы сможем найти много других вещей. Например, о том, что тебе следует кричать громче.

Я переворачиваю нас, прижимая ее к кровати и вжимая в матрас, как гребаное дикое животное.

К тому времени, как я дважды подталкиваю ее к краю, мы оба мокрые от пота, и я почти уверен, что струйка, которую я чувствую на спине, на самом деле кровь от того, как она царапала меня.

— Нам нужно прибраться, — говорю я, вырываясь и падая рядом с ней. — Примерно через час, — слабо признаюсь я. Все мое тело светится, как миллион сказочных огоньков, от этого релиза.

Проводя пальцами вверх по ее раздвинутому бедру, я нахожу ее набухшую сердцевину, снова погружаю пальцы в нее, чувствуя, как наши совместные оргазмы покрывают ее.

Она вздрагивает, ее пальцы обхватывают мое запястье и останавливают мои движения.

— Остановись, пожалуйста, — умоляет она. — Я больше не могу этого выносить.

Я не могу удержаться от смешка, глядя на нее.

— Я знаю. Мне просто нравится знать, что ты полна моей спермы.

— Ты животное, — издевается она, отворачиваясь от меня и медленно вставая.

— Ты в порядке, детка? — Спрашиваю я, потирая подбородок в попытке скрыть ухмылку при виде того, как она изо всех сил пытается заставить свои ноги работать.

Я не очень хорошо скрываю свой восторг, потому что, когда она оглядывается через плечо, ее взгляд сразу же падает на мою ухмылку.

— Ты тупица, Чирилло, — слегка шипит она, прежде чем направиться в ванную.

— Меня это устраивает, — вздыхаю я, падая обратно на кровать и позволяя своей улыбке стать шире.

У меня есть моя девушка, а Луис Вульф мертв. Насколько я понимаю, это чертовски отличный день.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я, когда наконец нахожу в себе силы присоединиться к ней в ванной.

Уперев руки в бедра, она свирепо смотрит на меня.

— Вроде как думала, что это очевидно. Я что, выебала все клетки мозга прямо из тебя? — Нахально спрашивает она, ее глаза неторопливо блуждают по моему телу.

Знание того, что она была здесь голой, означало, что я так и не смог по-настоящему утолить свой стояк после того, как вышел из нее, и то, что она смотрела прямо на меня, на самом деле никак не помогает этой ситуации.

— Да, ты вполне могла бы это сделать, Мегера. Я оставлю тебя объяснять это моему старику. Может быть, ты сможешь занять мое место. — Я подмигиваю, мне странно нравится мысль о том, что однажды она станет главой Семьи.

— Не-а, не уверена, что смогу. Я буду слишком занята, показывая Жнецам, как это должно быть сделано, — язвит она.

Как бы сильно меня ни бесила мысль о том, что она может быть частью другой команды, я не могу отрицать, что столкновение с ней лицом к лицу в качестве соперницы ничего не пробуждает во мне.

Мы могли бы захватить весь гребаный мир, вдвоем. Ладно, может быть, только город, но не важно.

— Ты хочешь свергнуть Круза? Возможно, ему есть что сказать по этому поводу, детка.

Я сокращаю расстояние между нами, и она отступает.

— Я уверен, что он так и сделает. Так ты в деле? — Спрашивает она, бросая взгляд на ванну, которую она приготовила.

— Ты хочешь, чтобы я залез в ванну с пеной? — Спрашиваю я, хотя и не уверен почему. Ее намерения более чем очевидны.

На секунду, я клянусь, она действительно выглядит взволнованной. Это так чертовски мило.

Бросаясь вперед, я подхватываю ее на руки.

— Ты хочешь стать со мной вся мокрая и намыленная, детка? — Спрашиваю я, любя эту более уязвимую сторону, которую она позволяет видеть только мне.

— На днях, после того как я вернулась домой, Стелла и Калли присмотривали за мной. Приготовили мне ванну и пытались заставить меня почувствовать себя лучше, пытались помочь мне забыть, как больно было смотреть, как ты уходишь от меня.

— Эм, я…

— Нет, — быстро говорит она, обрывая меня. — Я говорю это не для того, чтобы заставить тебя чувствовать себя плохо. Я знаю, почему ты это сделал. По той же причине, по которой я поступила так с тобой.

— Я боялся, что ты не захочешь меня, — все равно объясняю я, зная, что она никак не могла чувствовать то же самое, когда поворачивалась ко мне спиной. — Я боялся позволить тебе увидеть все, что я действительно хотел, а ты швырнешь это мне в лицо. Я был трусом. И я должен был быть рядом с тобой. Я должен был быть тем, кто отвез тебя домой, и я должен был сидеть вместе с тобой в той ванне с пеной и помочь стереть воспоминания.

Выражение ее лица смягчается при виде картины, которую я рисую для нее, и она крепче прижимается ко мне.

— Тогда наверстай упущенное сейчас, — предлагает она, еще раз оглядывая ванну.

— Я не могу придумать ничего, что бы я предпочел сделать сейчас, — честно говорю я, отпуская ее и держа за руку, когда она заходит в огромную ванну.

Я забираюсь в воду сразу за ней и погружаюсь в обжигающе горячую воду, мою кожу покалывает, пока я почти полностью не погружаюсь.

Эмми остается стоять, глядя на меня сверху вниз с чем-то похожим на благоговейный трепет на лице.

— Я попыталась представить, как ты мог бы выглядеть в окружении пушистых пузырьков. Оказывается, у меня дерьмовое воображение, потому что я не придумала ничего столь невероятного, как это.

— Я стремлюсь доставить удовольствие, Мегера, — протягивая руку, я переплетаю свои пальцы с ее и тяну ее вниз, усаживая перед собой и обхватывая обеими руками и ногами.

— Прости, что я не позаботился о тебе так, как должен был, — тихо извиняюсь я.

— Тео, нет. Я…

Прижимая пальцы к ее губам, я прерываю ее, нуждаясь хоть немного выплеснуть это из своей груди.

— В глубине души я знал, что ты не была замешана во всем этом дерьме со Стеллой. То, что ты должна была знать, что происходит, только потому, что ты Рэмси и тусовалась в клубе, было чушью собачьей. Точно так же, как я знал, что ты никогда не крала ни у моего отца, ни у меня.

— Я был в ярости, когда он передал мне свидетельство о браке и контракт, подписанные им и твоей матерью.

— Я потратил недели, месяцы, пытаясь убедить себя, что не испытываю к тебе ничего, кроме ненависти. — Смех срывается с моих губ, когда я думаю о маленькой Мегере, которую я встретила в начале учебного года, которая нарушила все мои правила, и она хмурится.

— Всю свою жизнь я тренировался, чтобы стать идеальным солдатом, идеальным наследником этой семьи. Несмотря на то, что мой папа любит мою маму больше собственной жизни, он считает, что любить кого-то, отдавать ему частичку своего сердца делает тебя слабым. Это отвлекающий маневр, повод для того, чтобы кто-то причинил тебе боль.

— Я вырос на том, что мне говорили, что бессмысленные связи для того, чтобы получить то, что тебе нужно, а затем двигаться дальше, — это то, как это должно быть сделано. Потом, когда придет время обзавестись еще несколькими маленькими наследниками, я должен выбрать женщину определенного типа. Кто-то, кто…

— Делает, что ей говорят, и становится идеальной домохозяйкой, — заканчивает она за меня.

— Да, что-то в этом роде, — бормочу я. — Моя жизнь была высечена на камне с того момента, как я родился. И меня это устраивало. Я думал, это было то, чего я хотел.

— Я имею в виду, это то, чего я хочу. Я Чирилло, и я почти уверен, что желание этого укоренилось во мне.

— Но… — подсказывает Эмми, пытаясь подвести меня к сути.

— Но это не все, чего я хочу, — выдыхаю я. — Я не хочу быть холодным, лишенным любви монстром, чьи отношения всего лишь выполняют какое-то дурацкое требование, чтобы у меня были дети. Я хочу такую жизнь, которую смогу выбрать сам. Я хочу провести ее с кем-то, кто мне небезразличен, с кем-то, кто заставляет меня смеяться, с кем-то, кто бросает мне вызов, кто обвиняет меня в моем дерьме и смеется над моей потребностью контролировать каждый аспект своей жизни. — Ее руки скользят по моей щеке, скрепляя нас. — Я хочу тебя.

Весь воздух вырывается из ее легких, мятный привкус зубной пасты омывает мое лицо.

— Если ты согласишься, — добавляю я, когда она ничего не говорит в течение долгих, мучительных секунд.

— Ты имел в виду то, что сказал прошлой ночью, или это была просто какая-то реакция сгоряча?

— А ты как думаешь? — Спрашиваю я, переводя взгляд с нее на меня, пока она пытается во всем этом разобраться.

— В этом-то и проблема. С тобой это как-то трудно понять.

Взяв ее руку, которая все еще лежит на моей щеке, я опускаю ее вниз, пока она не оказывается у моего сердца.

— Я, черт возьми, клянусь тебе, Эмми. Я никогда больше не буду тебе лгать. Я знаю, это легко сказать, но я собираюсь найти способ доказать тебе, что все, что я тебе скажу, каждое мое признание, каким бы трудным или болезненным оно ни было, будет правдой.

— Я живу в испорченном мире, но ты понимаешь это лучше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречал. Я не могу обещать тебе сладкую, спокойную жизнь. Это будет хаотично, мрачно и временами совершенно безобразно, но я всегда буду рассказывать тебе все. Все эти извращенные, испорченные…

— Я понимаю, — говорит она, прерывая меня. — В любом случае, мне никогда не было суждено вести такую милую, идеалистическую жизнь. В моих жилах течет кровь Чирилло и Жнеца. Моя жизнь всегда была беспорядочной и болезненной.

— Почему ты такая совершенная? — Бормочу я, не в силах переварить, как я нашел эту невероятную женщину в своей жизни.

Ее печальный смех наполняет воздух. — Я далека от этого, Тео.

— Для меня так оно и есть. Для всех, кто тебя любит, ты такая и есть.

— Кто ты? — Шепчет она, изучая меня так, как будто это первый раз, когда она видит меня по-настоящему. Честно говоря, так оно и могло бы быть.

— Твой муж.

Я бросаюсь вперед, прижимаюсь губами к ее губам, и волна пузырящейся воды перехлестывает через край ванны.