Девушка и дракон

7. Праздник в Ихарне

— Стой, Тэра! Ну, постой же!

Служанка не остановилась бы, если бы Сэни ее не догнала и не схватила за рукав.

— Госпожа, ну пожалуйста, — умоляюще заговорила та, — идите к себе! Поздно уже…

— Тэра. Я понимаю… тебе показалось…

— Госпожа, вы устали. Утомились…

— Прекрати. Ты увидела меня рядом с чужим человеком, и побежала ябедничать. Так?

— Да что с вами, госпожа, — заныла служанка, — вы не в себе…

— Эка новость. Тэра… ну что она тебе, заплатит больше, если ты ей расскажешь…

— Да как же это, госпожа… как я могу не рассказать, если хозяйка мне велела… рассказывать…

— Тэра, погоди! Она только тебе это велела? Или кому еще?

Как хорошо, что тут, у задней двери, ведущей на кухню, больше никого не оказалось!

А ведь могли. На кухне работа кипит до позднего вечера.

Почему она сама не догадалась подождать лишний час?

— Да всем!

Ох… Лэт наверняка рассказал, как она пустила в карету незнакомца. И сегодня… если Тэра расскажет, или если их с Яшмой видел еще кто-то… два и два сложить будет не трудно. А если еще при этом будет присутствовать Оверт!

Впрочем, Оверт ничего не знает.

— Тэра… ну ответь хотя бы, что ты намерена рассказать моей матери.

Если она видела и слышала все, то это катастрофа. И рано или поздно об этом узнает Гинрад.

— Простите, госпожа… я… видела, как вы обнимались с тем типом, будь он неладен. И плакали. Вы из-за него плакали?..

Немножко полегчало.

— Нет, конечно. Не из-за него. Но ведь ты мне все равно не поверишь? И как только я уйду, обязательно все разболтаешь. Сначала матери, а потом на кухне. И завтра уже последний глухой будет болтать, что Безумная Сэни еще и Беспутная. Это же позор для всей семьи…

— А…

— И причиной станет твой длинный язык!

Сэни сама удивилась, откуда пришли все эти такие нужные слова. Словно кто-то стоял рядом и шептал на ухо.

— Но вы же с ним и вправду…

— Все на самом деле не так, как кажется. — Сэни пустила в голос немного слезы. — Совсем. Тэра… я боюсь. Мне все время кажется, что кто-то ходит рядом… только ждет момента, чтобы убить. Я даже дверь в свою комнату стала запирать на ночь… и никому не открываю…

— А вы говорили об этом кому-нибудь…

— Чтобы меня и вовсе заперли? Пойми, мне здесь не с кем поговорить, даже о погоде. Разве только с тобой… проводишь меня?

Сэни решила: ночью служанка не станет будить хозяев. А уж до полуночи-то она найдет, чем ее занять.

Растопить камин. Согреть воды. Не уходи, пожалуйста. Лучше расскажи о себе. Ты же у нас недавно. Родом из Ихарны? Отец — портной? Но как получилось, что ты попала в служанки? Пожар в цехе… пожар. У меня друг погиб на пожаре. Давно. И как тебе у нас? Да, понимаю. Скучно. Почему меня считают безумной? Не знаю. Наверное, не напрасно… Кто был со мной у калитки? Его светлость наследный принц. Я не хочу над тобой смеяться. Не обижайся. Да, я не хочу о нем рассказывать. Это давняя история, которая не касается никого, кроме меня. А мать расстраивать незачем: я этого человека, скорей всего, больше никогда не увижу. Значит, твоя мама живет с младшей дочерью, а ты нашла заработок у нас тут… у тебя и брат есть? В самой Тварге? Ах, в учениках… расскажи, как вы жили. До пожара…

Тэра понемногу увлеклась разговором. Сэни услышала множество подробностей жизни мастера-портного, его семьи, учеников и подмастерьев. Только глубоко за полночь она отпустила служанку отдыхать — слуги встают на несколько часов раньше хозяев. Было бы жестоко задерживать ее дольше. Тем более день будет трудный — близится праздник коронации, и завтра в дом снова приедет портной, привезет заказанные платья. И начнутся сборы и неизбежные примерки, и ремонты карет, и чистки гардеробов, потому что праздники продлятся несколько дней…

С собой в Ихарну взяли и слуг. Тэра обрадовалась поездке так, что половину дня ходила, пританцовывая. То, что жить придется во дворце, ее немного напугало, но Сэни пообещала, что отпустит навестить семью, и радость девушки стала полной.

Наконец сундуки были набиты вином и нарядами. Выехали двумя каретами, одну из которых любезно предложил полковник Гинрад. Он тоже был приглашен на праздник, но отправился немного раньше, вместе с другими офицерами из полка.

Шествие по городским улицам вновь закончится на площади. Для горожан начнутся представления и огненный праздник. Благородным же господам предложат королевский пир с заздравными речами и музыкой…

Потом, когда стемнеет, будет огненный праздник и в дворцовом парке…

Во дворце гости проведут пять дней, вдоволь насобирают сплетен и слухов, наговорятся о моде, охоте и политике…

Сэни не ждала от поездки ничего хорошего. Сама не очень понимала, почему. Принц стал королем…

Может, именно поэтому.

Принцу еще могло быть дело до малознакомой провинциальной дурочки, а вот королю?

Или нет. Дело, конечно не в этом. Какая, в сущности, разница?

Ну, нет у них ничего общего, и нет. Но и раньше ведь не было…

Просто тебе не хочется прощаться. Прощаться навсегда.

Ведь и вправду, навсегда, Сэни.

Но не попрощаться — это тоже неправильно.

И какая будет жизнь потом, после прощания? Ей найдут мужа. Муж получит титул и часть наследства. И увезет ее куда-нибудь подальше от родных стен. Может, это и будет правильно. Может, так и должно быть?

Жизнь, от которой ее никто не защитит. Даже не пообещает.

Сэни прикусила губу, и упрямо уставилась в окошко. Эдак можно додуматься и до того, что лучше умереть, чем жить по такому плану. Ну уж, нет.

Тайна, связавшая ее ненадолго с принцем Гортом, истерлась в пыль. Исчезла, но это еще не значит, что нужно сложить руки и покорно ждать участи. Тем более непонятно, чего именно ждать…

— Моя дорогая, — сказала Адилна, пристально глядя дочери в глаза. — Слушай меня и запоминай. Дворец — это не родной дом. Здесь неприлично бродить ни свет, ни заря. Это раз. Здесь длинные запутанные коридоры, в которых неопытная молодая особа вполне может заблудиться. Это два. Наконец, без служанки и вовсе не следует отлучаться из своих комнат, это три. Поняла меня?

Сэни кивнула.

— Повтори.

— Мне нельзя выходить из комнаты. Одной.

— Вижу, все в порядке. Так. А теперь спинку прямо, подбородок вверх… ужасно, Сэни. Я вижу, мы многое упустили. Будем заниматься…

В маленькой гостиной, куда выходили двери спален, выделенных семье Диньяр, стоял легкий сумрак. Высокие окна смотрели в сад, в саду пели птицы.

Плотные портьеры, потолок расписан драконами и воителями. Розы в тяжелых вазонах. Розы пахнут, как перед грозой.

— Сэни, ты опять задумалась о чем-то постороннем. Слышишь меня? Если так будет продолжаться, и я не шучу, ты все праздники проведешь в собственной спальне… и, кстати, где Тэра?

— Я здесь, госпожа Адилна.

Тэра выглянула из спальни, отведенной Сэнике, прижимая к груди ее ночную сорочку.

— Я разбираю одежду, с вашего позволения.

— А, хорошо. После зайдешь ко мне.

— Как скажете, госпожа.

Вскоре худшие подозрения начали сбываться. Прибежал паж, пригласил господ проследовать в галерею, насладиться видом праздничного шествия. Сэни уныло следовала за матерью, то и дело забывая приветствовать встречных благородных дам. Гостей оказалось так много, что из-за их спин ничего толком разглядеть не удавалось. Да и к тому же Сэни начала беспокоиться, как бы под массой гостей балкон не рухнул вниз.

Гости пахли потом и духами, а от курительной чаши долетал пряный дым ароматной смолы.

Очень хотелось вернуться обратно в полутемные и прохладные залы дворца.

Играл оркестр, шуршали голоса и платья.

Внизу вспыхнули факелы, искрами засияли цветные огни фадерхе, их пестрые плащи с нашитыми кусочками металла переливались еще ярче. Фадеро — уличный огненный цирк — известен тем, что там не применяют магию. Даже для защиты. Только ловкость, отвага и тренировки защищают фадерхе от прирученной стихии. Поговаривали, в столице даже запретили их выступления в крытых помещениях, только на площадях. А в Ихарне и вовсе «огненные бродяги» появлялись не часто. Сэни их никогда раньше не видела. Ей и сейчас-то было трудно что-нибудь разглядеть.

Кто-то подтолкнул ее. Потом еще раз, куда чувствительней.

Девушка оглянулась. На нее в упор смотрел невысокий придворный. Волосы скрывала модная светлая шляпа. Похожие шляпы Сэни уже видела несколько раз. Пряжки, перья, металлические бляхи. Глаза чуть сощурены.

— Простите. Обознался. — Ничуть не смутившись, изрек придворный, чуть приподнял шляпу и исчез в толпе.

Сэни поежилась: странная какая-то встреча. И главное, попроси ее кто-нибудь описать этого типа, вспомнилась бы только шляпа. Ну, может, еще взгляд. Хотя, взгляд — это не примета. Мало ли, кто как смотрит.

— Ужин будет подан в парке, — сказал своей даме высокий гвардеец в парадном мундире. — Но это еще не скоро.

Уйти?

Сэни отступила в галерею и огляделась.

Она бы и рада вернуться в апартаменты, да мать не велела бродить по дворцу одной. Но в толпе она чувствовала себя так неуютно, что невольно начала искать глазами, куда бы спрятаться. Такое место нашлось совсем недалеко — глубокая ниша за парадной лестницей очень удачно терялась в тени. Вот только она, к сожалению, оказалась занята.

Что оставалось делать? Вернуться на балкон и попытаться протолкаться в первый ряд? От одной такой мысли становится дурно. Значит, просто прогуляться по галерее в ожидании ужина.

— Сэника Диньяр? Рад приветствовать. Вы сегодня прекрасно выглядите!

Сэни едва хватило выдержки, чтобы не вскрикнуть.

Оказывается, она, задумавшись, чуть не толкнула полковника Гинрада, который некстати проходил мимо.

— Благодарю, полковник, — пролепетала она и попыталась улыбнуться.

— Пройдемся? — Он галантно предложил ей руку, и Сэни удивиться не успела, как оказалось, что они с полковником медленно идут вдоль галереи. Со стен на них глядели парадные портреты членов королевской семьи. Сэнике казалось, что осуждающе.

— Моя супруга говорит, что вам очень к лицу лазоревый цвет. И я с ней согласен: он очень гармонирует с цветом ваших глаз…

Она кивнула, чтобы не показаться невежливой.

— Скажите, Сэни… а вам наш новый король не показался… знакомым?

Сэни даже сбилась с шага, слишком уж резко полковник поменял тему. И тут же поняла, что это от собеседника не укрылось.

И что ответить? Что «да»?

Во рту мгновенно пересохло.

Что делать?

— Я не знаю… — почти прошептала она.

— Вы вздрогнули, когда я спросил. Отчего?

Сэни смогла только пожать плечами. Не находилось нужных слов. Все нужные слова трусливо разбежались и попрятались.

Какая длинная галерея! Как мало знакомых лиц…

— Вам чаще нужно бывать в обществе, Сэника. Ваша мать права, вы становитесь затворницей.

Как будто Сэни раньше бегала по балам и приемам.

— Что это вы молчите? Неужели вам нечего ответить?

Сэни снова пожала плечами. Ответить ей действительно было нечего.

Когда непрошеному кавалеру из толпы замахал какой-то гвардеец, Сэни вздохнула с облегчением. Полковник церемонно попрощался и поспешил к знакомому. Но уже у самого выхода обернулся, и их взгляды на миг встретились. Сэни показалось, что она бабочка, приколотая иголкой к белому листу — вся на виду. Словно Гинрад научился читать мысли.

По счастью, длилось это считанные удары сердца. А потом Сэнику подхватила веселая толпа и повлекла куда-то. Так ручей утягивает за собой случайную щепку.

В дворцовом парке было светло от многочисленных магических огней и обычных праздничных фонариков, развешенных на деревьях.

И прохладно — ровно настолько, чтобы почувствовать, насколько здесь, на зеленых аллеях парка, чище и ароматнее воздух. Гости разговаривали о своем. Сэни на удивление быстро разглядела в толпе мать, и поспешила оказаться рядом.

Адилна, разумеется, беспокоилась, и Сэни пришлось честно рассказать, «где и с кем она пропадала столько времени».

Весь рассказ уместился в одну фразу.

— Мы разговаривали с полковником Гинрадом. В галерее.

Адилну это вполне устроило.

Оказалось, гости спешат к празднично украшенным столам: король вернулся из драконьей пещеры, и готов предстать перед подданными. Торжественную присягу она, разумеется, пропустила, но это ли важно?

Теперь у страны новый повелитель и этот пир в его честь.

Распорядитель провел их под высокий шатер, один из трех, установленных на поляне перед дворцом. Не в тот, в котором будет пировать король, нет. В центральный шатер приглашены лишь представители самых знатных семей королевства, высшие офицерские чины и те, кого король пригласил лично.

Семейство Диньяр к таким привилегированным особам не относилось.

В этом небольшом шатре оказалась и супруга полковника, госпожа Гинрад, и ее дочь с зятем, молодым офицером того же полка. Был советник Вилшан с семейством, другие представители знати Ихарны. Некоторых Сэни узнала — они бывали в Семи Ручьях. Мать раскланивалась с знакомыми, обменивалась парой слов с благородными дамами. Все ждали, когда же по высоким ступеням белой парковой лестницы спустится его величество король, когда заиграет оркестр, и слуги поднесут гостям полные до краев кубки. Пир обещал быть богатым и затянуться надолго.

Тем временем во дворце стало безлюдно и тихо. Погасли магические огни, освещавшие залы, мерцали только свечи в нишах на лестницах и в коридорах той части дворца, что отведена слугам.

Тэра уныло брела в комнату, отведенную для личных горничных. Так хотелось сегодня выбраться в город. Родной дом, конечно, отсюда далеко, но чего ей бояться — в своей-то тихой Ихарне, да еще в праздничные дни, когда горожане гуляют допоздна и веселятся не меньше благородных господ? Добралась бы, промыслом мудрых богов. Не в первый раз чай.

Но нет. Придется остаться. Хозяйка специально велела.

Ничего. Зато есть возможность краем глаза посмотреть на живого короля! Это оказалось совсем просто. Всего-то поговорить с кем-нибудь из лакеев, работающих во дворце. Уж слуги-то господский дом знают лучше кого бы то ни было. И конечно они ни в коем случае не пропустят такое событие. Обязательно есть комната, из которой, если не зажигать свечей, все будет прекрасно видно.

Так и оказалось. Тэра остереглась подходить к старым опытным слугам, а вот молодой парень, совсем недавно примеривший ливрею, его звали Фэрт, легко согласился показать такое укромное местечко.

Комнатка эта когда-то служила одной из гостевых спален, но почти сразу после прошлой коронации тут обвалился потолок, а к нынешнему событию толком отремонтировать ничего не успели.

Комната осталась пустовать, слуги перетащили сюда поломанную и поцарапанную мебель из других комнат, но места, чтобы подобраться к окошку было вполне достаточно.

Фэрт сказал, что будет ждать ее возле двери, но идти было рано, и Тэра не торопилась. Не то у нее было настроение. Не праздничное.

Да и слоняться по господской части дворца без дела она не считала возможным.

Разумеется, Фэрт уже ждал ее и даже волновался:

— Идем быстрей! Нельзя, чтобы нас видели!

Другие слуги, Тэра знала точно, тоже будут смотреть торжественный выход, но из окон первого этажа. Оттуда ближе, но видно будет только спины. А из этой комнаты…

Фэрт прикрыл дверь и потянул ее за руку к окошку.

Вдали мелькали огни городского праздника, Чернели кроны парковых деревьев, подсвеченные цветными огнями. Лестница, увитая плющом и тоже освещенная переливчатыми шарами холодного света, была как на ладони.

— Я приоткрою окно, — шепнул Ферт. — Если высунемся, будет лучше видно.

Ждать ответа он не стал.

В окно хлынул чистый, напоенный запахами летней ночи воздух. Тэра даже зажмурилась: праздник наконец-то настиг ее. Застал врасплох, заставил забыть все горести и невзгоды. Она взобралась на широкий подоконник и высунулась наружу.

Кричали встревоженные птицы, где-то далеко играла музыка. Небо было бездонным и полным звезд.

— Красиво, — Шепнул Фэрт и присел рядом.

— Тсс! Вот сейчас…

— Сначала должны распахнуться ворота, — горячо зашептал Фэрт, — Потом появятся лимелийские маги. Потом выйдет глашатай. Он возвестит о том, что король снова с нами… это традиция такая, мне отец рассказывал. И только потом…

— Быстрее! — раздался громкий шепот под самым окном. — Через минуту я должен быть там!

Тэра сжала собеседнику руку, чтобы он замолчал. Но он тоже услышал и затаился.

— Что ты копаешься!

— Письмо…

— Некогда. Давай на словах. Что удалось узнать?

— Ну… сначала они все молчали, конечно… но потом… есть у них такой паренек, Лэт его зовут. Шустрый парень, помощник грума.

— Быстрее!

— Пришлось ему заплатить…

— Ну!

— В общем, девка эта с кем-то разговаривала. В карете, пока ехали до гостиницы. Обещала что-то отдать… или передать. На следующее утро они уехали домой, так что это «что-то» наверняка еще у нее. Лэт говорит, речь шла о шкатулке или ларце.

— Так. Он видел, как выглядел тот человек?

— Нет, но…

— Что?

— Девка называла его по имени.

— Да? И как?

— Он клянется, что она называла его «Яшма». Это то, что я думаю? Кто-то из камней выжил?

— Даже немного больше, чем ты думаешь…

В этот момент совсем рядом грянул оркестр и над лестницей поднялись столбы белого света.

Голоса смолкли, а Тэра отпрянула от окна.

Она прекрасно поняла, что мог означать этот случайно услышанный разговор.

Сэнике Диньяр, ее хозяйке, может грозить опасность. Кто эти двое — неизвестно, да и неважно. Но один из них хочет что-то у нее украсть.

Перед глазами встала картина — на опушке леса безумную Сэни обнимает какой-то незнакомец. Мог это быть человек по имени Яшма? А мог этот человек быть одним из легендарного, но по слухам, давно уничтоженного отряда камней? То, что говорили именно о Сэнике не вызывало сомнений. Лэт — помощник грума в Семи ручьях…

— Что с тобой? — уже в полный голос спросил удивленный Фэрт. — Сейчас же самое интересное начнется! Вон, лимелийцы уже идут! Смотри!

— Фэрт, — прошептала Тэра, — это они о моей хозяйке говорили. Понимаешь? Мне надо туда!

— Что?

— Прости. Я побежала.

Тэра выскочила в коридор.

Здесь пусто и тихо. И как назло, хозяйские комнаты совсем в другом крыле. Надо спешить…

Поворот, еще поворот. Лестница. Нет, на лестницу не надо. Надо вот в этот, красивый коридор, украшенный картинами со сценами охоты. Нужная дверь напротив картины, изображающей поджарого пса, который тащит убитую утку.

Сюда!

Тэра влетела в гостиную. Пусто, темно. Все в порядке.

Остался пустяк — запереть помещение изнутри. Но где ключ? Только что был в руке. Так, остался в скважине снаружи. Тэра вернулась к двери, но ключа не обнаружила. Выпал? Наверное, упал на пол. Но нашарить его сразу тоже не удалось.

Нужно зажечь свечу. Вынуть из настенного светильника и зажечь. Но чем?

Обычно слуги зажигают свечку на кухне, потом уже с ее помощью заставляют светить все люстры и светильники в комнатах. К сожалению, магический свет предусмотрен только в парадных залах. Но что же делать? Пока она ищет огонь, кто-то уже сюда проберется, и сделает… все, что собирался сделать.

В коридоре есть светильники. Надо только выйти из комнаты и немного пройти вдоль стены. Наверняка там не свечи, а масляные лампы, но это все равно. От лампы можно зажечь свечку, а уж с ее помощью попытаться отыскать ключ.

Тэра выдернула свечку из подсвечника и поспешила к ближайшему светильнику.

Едва смогла дотянуться до лампы, чуть не пролила масло на дорогой паркет, но у нее все же получилось затеплить огонек. Свечка чуть потрескивала, но с ней возвращаться в хозяйские комнаты было уже не так страшно.

Ключ лежал на виду, у самой стены. Как это она не нашла его, обшаривая пол? Тэра подняла находку и потянула дверь на себя.

Но кто-то с той стороны дернул ее с удвоенной силой. Свечка выпала из руки и тут же погасла. И тут же по глазам ударил свет большой переносной лампы.

Тэра попятилась. Обладатель фонаря — она никак не могла рассмотреть ни лица, ни одежды — вошел следом и тщательно прикрыл дверь. Усмехнулся, что-то провернул в замке — у него тоже есть ключ? Теперь стучи — не стучи, бесполезно. Хозяева все в парке, а слуги тоже далеко. В другом крыле. Смотрят официальное представление нового Повелителя Низин.

Тэра отступила еще на шаг. Незнакомец поставил лампу на край резного столика. Наконец-то Тэра смогла его разглядеть. Высокий, широкоплечий, немолодой. Незнакомый. В парадной гвардейской форме.

— Что вы тут… — она хотела, чтобы вопрос прозвучал независимо и гордо, но голос ее подвел. Оказался сиплым и дрожащим.

Гвардеец снова усмехнулся, кивнул на диванчик в углу у окна.

— Сядь там. И не двигайся, пока я не уйду.

Тэра послушалась. Ничего другого не оставалось.

Меж тем незваный гость не торопясь приступил к перетряхиванию хозяйских вещей. Вынимал из сундуков одежду, еще утром почищенную и прибранную Тэрой. Выдергивал ящики из шкафов, высыпая на пол содержимое. Лампа давала достаточно света, и Тэра видела, как незнакомец тщательно перебирает содержимое сундучков и шкатулок госпожи Адилны.

Потом, так же методично, он начал ворошить имущество Сэники. Тэра все ждала, что он найдет то, что хочет найти. Но, кажется, ничего похожего в вещах Сэни не было.

В дверь часто забарабанили. Гвардеец выругался, вытащил короткий форменный кинжал и отправился открывать. Тэре захотелось превратиться в маленькую серую мышь и убежать из комнаты раньше, чем этот человек кого-нибудь убьет.

Дверь отворилась и на порог ступил… сам полковник Гинрад! Блестящий офицер, давний друг старого господина, Соанта Диньяра, командир Оверта Диньяра, частый гость в Семи Ручьях!

Трудно передать, какое облегчение испытала Тэра. Сейчас полковник наведет здесь порядок! И все будет хорошо.

— Нашел? — спросил полковник отрывисто.

— Нет. Ничего такого у этих дам нет. Может, ошибка вышла?

— Ошибка? Наша с тобой ошибка сейчас в большом шатре речи ведет. Но шкатулку… или что там еще… найти бы неплохо. Есть у меня подозрение…

Тэра сидела не жива, не мертва. Мир снова рушился.

— Здесь все пусто.

— Так. А это еще что?

Полковник смотрел на Тэру в упор, не отрываясь.

— Служанка. Она была в комнате. А что? Я приказал ей тихо сидеть…

Полковник медленно кивнул, сказал в пространство:

— Она меня знает. И я, кажется, знаю, у кого спросить, куда ее дура-хозяйка спрятала свое сокровище. Ну?

Гинрад улыбнулся так, что Тэра невольно отодвинулась в самый дальний угол диванчика. Оскалился, а не улыбнулся.

— Красавица, — добавил он, приблизившись. — Мне терять нечего. Я, кажется, уже все потерял. Что она прячет? Ну? Что она должна передать королю?

— Королю?

Тэра часто заморгала. Королю? Как так? Сэни, о которой слуги шепчутся, что она не в себе. Которую родная мать считает сумасшедшей, а брат обзывает плесенью?..

— Да, королю. Ну, что вылупилась?

Второй гвардеец подошел и наотмашь ударил девушку по лицу. Брызнули слезы, из носа потекла кровь.

Еще удар.

Тэра попыталась спрятать лицо в коленях, но ее за волосы сдернули на пол, и снова ударили. На этот раз ногой.

— Тише, тише. Девушка уже все поняла. Она сама все скажет. Ведь так? А то ведь, праздник продлится долго. Тебя тут, красавица, никто не услышит. Слышишь меня?

Тэра быстро закивала.

— Отвечать будешь?

Что отвечать? Если бы она хоть что-то знала…

— Будешь отвечать? Не слышу? Ну?

— Буду.

— Хорошо. Ты видела у своей хозяйки шкатулку… или ларец… или сундучок?

— Нет…

— Врешь!

Удар.

— Не-ет!

Слезы текли по лицу. Ничего она не видела. Ничего не знает.

Полковник начал подробно расспрашивать о Сэни. Второй стоял рядом и изредка пинал девушку, если думал, что она лжет. Но Тэра и не думала лгать. Она хотела одного: чтобы это быстрей прекратилось. Чтобы они ушли и оставили ее в покое. Она отвечала на все вопросы. О том, как выглядел портной и кто еще приезжал в Семь Ручьев в последние дни. О том, когда и куда, и надолго ли уходила молодая хозяйка. И о незнакомцах… о незнакомце, которого видели рядом с ней. Тэра рассказывала, что видела сама и о чем только слышала. Это длилось бесконечно долго, казалось, вся жизнь состоит из вопросов и боли.

— Выходит, девка все видела? И додумалась рассказать… — спросил гвардеец.

— Выходит… надо же, я для нее сам лекаря выписывал… знал бы раньше, удавил бы гниду. А теперь — поздно. Теперь главное, быстро уехать из страны. У нас одна ночь. Идем.

Гвардеец кивнул:

— А с этой что?

— А что с ней? Пусть лежит…

Полковник быстро вышел.

Второй гвардеец склонился над Тэрой. Она попыталась отползти, да куда там.

Одно короткое резкое движение, и вот уже у его ног — неживое тело. Из раны потекла темная кровь.

Гвардеец вытер кинжал о платье жертвы, подобрал лампу и вышел из комнаты.

8. Озерные тени

Яшма прибежал на встречу в последний момент. Пожал руку Кварцу и Агату, остальных поприветствовал взмахом руки. Камни до его прихода что-то оживленно обсуждали, и лица их все еще хранили улыбки.

— Ваше величество… — начал было Агат, но король его прервал.

— Здесь — по имени.

— Понимаю, капитан. Но все же, нужно привыкать к нынешнему положению дел. Мы-то не собьемся…

— Я пока что часть отряда. Хотя и не самая полезная.

— Да, капитан Яшма.

— Так лучше. — Король изобразил на лице холодную надменность — Что-то хотел сказать?

— Да. Те фамилии, которые ты вчера назвал. Мы успели проверить. Шестерых нет в живых, один — инвалид, живет на попечении сестры. Один пропал без вести лет пять назад.

— Понятно. Что же, так проще. Потом напишешь мне, кто именно пропал, и какие есть подозрения — куда. Меня сейчас больше интересует, чем живет двор. Кварц говорил, у тебя там кто-то есть?

— Да.

— Дай мне список надежных людей. И еще, мне нужно досье на всех тех, кто сейчас имеет реальную возможность влиять на положение в столице и в стране. Общую картину я знаю, но сейчас мне понадобятся частности. Ах, да. Завтра первым указом подпишу восстановление Каменного отряда. Старого здания, к сожалению, больше нет, но… Есть несколько домов в Тварге, принадлежащих казне, но не приносящих дохода. Выбор будет за Кварцем — ему организовывать новый штаб.

— Э… командир, стар я уже. Пусть вон Агат…

— Агат мне нужен в роли графа Кевтерара… Его при дворе хорошо знают. И еще есть причина, о ней позже. Кварц, уверяю, это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Откроешь мастерскую в городе, лавку можно будет сделать в том же здании. Какая тебе разница, где торговать железом?

Кварц демонстративно взмахнул руками, дескать, сдаюсь.

— Еще. Нужен человек родом из Келилоя. Наводнение потихоньку спадает. Но я хочу видеть разницу между реальным убытком, и тем, что напишет тамошний наместник. Человек должен уметь хорошо считать и быть очень любознательным. У него будет официальная бумага от королевского казначейства.

— Найдем, — кивнул Агат. — Когда ему отправляться?

— Сразу, как получит бумагу. То есть… два дня здесь, и пусть сутки — в столице… и на дорогу три дня. Значит, самое большее — через неделю. Я тут посмотрел кое-какие документы. Господа Камни, нам предстоит трудный год. По всем направлениям трудный…

— …ну, столько энергии… — пробормотал юный Графит. Яшма услышал.

— За год наместничества герцога Латсери казну выскребли подчистую, дороги не ремонтировались, а армии у нас как не было, так и нет. Плюс наводнение на юге и засуха почти по всей центральной части страны. А некоторые наши господа дворяне обчищают свои деревни хуже разбойников, крестьянам есть нечего.

Все замолчали. Не то, чтобы информация была новой. Но когда об этом говорит король, который одновременно твой командир — невольно проникаешься значимостью.

— Ну, и собственно, то, с чего следовало начать, — вздохнул Яшма. — В связи с тем, что я не могу дальше командовать отрядом… думаю, Агат будет хорошим капитаном.

— С ума сошел, — горестно заметил Агат.

— Да нет. Нельзя на двух стульях одной задницей сидеть. Так что примешь командование.

— А ты?

— А я король. Буду ставить вам стратегические задачи. Самая первая, например — прощупать на предмет замены нашего посла в Мессонге. У Акуанской Башни большие планы в Низинах. Створами Ялла и Проклятым королевством это брюхо не насытится.

— Так на юг или на север? — ухмыльнулся Агат.

— А оба направления закрыть слабо?

— Семнадцать человек. Нас мало, Яшма.

— Знаю. Но других надежных людей у меня нет.

— Ты прямо как всю жизнь этим занимался… будут еще распоряжения? — спросил Кварц.

— Пока не придумал.

— Ну и хорошо. А то я удивляюсь, как это про твои исчезновения еще местные дворяне не прознали. Кстати, вдова полковника обратилась к лимелийцам. Они подтвердили, что ее муж мертв, но не смогли точно назвать причину смерти. Деятельная женщина. Не стала церемониться, подошла к самому мастеру Орглю прямо на балу. Они сегодня уезжают.

— Вот и пусть уезжают.

— Может, не стоило его убивать? — осторожно спросил Агат, — все же та служаночка выжила…

Яшма только кивнул. Объясняться не хотелось. Хотя, Кварц-то наверняка о чем-то догадался. Вот пусть он и расскажет… потом.

— Жду тебя в полку, — напомнил он Агату и вышел.

Камни несколько мгновений сидели молча. Молодые переглядывались, Кварц едва сдерживал смех. Агат окинул взглядом сметенную королевским напором молодежь и тоже усмехнулся. Заметил отстраненно:

— Похоже, этого короля страна надолго запомнит…

— А почему мы должны заниматься казначейскими делами? — робко спросил самый юный по возрасту участник исторической встречи — Сердолик.

Кварца наконец прорвало. Простое жизнерадостное хихиканье переросло в приступ здорового смеха.

— А что такого я спросил?

Старик прокашлялся:

— Видали? А кто-то тут высказывал предположения, что капитан у нас совсем спекся. А капитан у нас шустрый, не угнаться…

Графит хлопнул Сердолика по плечу, воздел перст к небу и изрек:

— А потому что король приказал…

— Дело не в этом, — Агат посерьезнел. — Вот скажи, что ты лучше всего умеешь делать?

— Я?

— Ты, ты.

— Ну, я маг. И из лука еще могу…

— А часто тебе приходилось стрелять из лука или пользоваться боевой магией не на стрельбище, а так сказать, в условиях нормальной жизни?

— Э…

— «Э!». Не волнуйся. Яшма найдет тебе возможность пострелять. Если ты думаешь, что поездка в Келилой — это отдых, то я могу тебя огорчить. Южные провинции Низин когда-то, причем, исторически — не так и давно, — были самостоятельными княжествами. И далеко не мирным путем они были присоединены. А сам Келилой… королевского наместника там не любят. Но его раньше поддерживала корона, да и свой гарнизон у него… хороший такой гарнизон. Плюс три лимелийских мага на довольствии. При этом местные люди — гордые, и никогда не будут жаловаться. Они почему-то считают, что Тварга стремится посильней ущемить их в правах, что их в столице, якобы, не любят и только ждут возможности ухудшить им жизнь. Так думают и дворяне, и крестьяне, и мещане. Сам наместник тоже не будет рад, если корона начнет проверять его хозяйство. То есть, там даже теоретически нет никого, кто может поддержать королевского агента. Именно поэтому туда должен отправиться не казначей из столицы, а человек с одной стороны, грамотный и любознательный, с другой — незаметный, а с третьей — способный постоять за интересы короны. Иными словами — Камень. Еще раз повторяю, сейчас у нас в этой провинции надежных людей для поддержки практически нет. В Мессонге — есть. С севера мы каждый год ждем неприятностей. То есть, работать придется на свой страх и риск.

— И кто поедет? — азартно спросил Алмаз.

— Ну, вам с братом еще учиться и учиться. Да и Сердолику. К тому же вы можете понадобиться в Тварге. Поедет Янтарь. Он родом с юга. Ему будет проще.

Янтарь, всю встречу просидевший в самом темном углу, поднялся. Невысокий смуглый парень, одетый так, как одеваются незнатные горожане центральной части страны.

— Я был в Келилое, но года четыре назад.

— Если отправишься в Тваргу сегодня, выиграешь день на подготовку, или даже больше. Яшма с неделей погорячился: двор будет добираться до столицы дней пять. А если по пути еще и бал затеют…

Присяга гвардейского королевского полка, расквартированного в Ихарне, отняла полдня. Все было не так.

И эти толстенькие командиры, все на одно лицо, и солдаты, оружие которых ничем не отличается от того, которым пользовались еще их деды полвека назад.

Да и полк полком только зовется. Четыреста тридцать человек, ни одного мага — вот оно, воинство Ихарны. Города, который вообще-то стоит в предгорьях, и от которого до створов Ялла — меньше недели пешего марша. Впрочем, спрашивать не с кого. В других городах ситуация ничем не лучше, а о военной реформе пока говорить рано. Все придется начинать сначала, если Акуан, конечно, даст на это время.

Отстояв на плацу положенный час, Яшма был готов кого-нибудь убить, чему особо способствовал военный парад на площади и показательные учебные бои.

Только силой воли и красноречивым взглядом графа Кевтерара он смог удержать себя от немедленных активных действий по прекращению безобразия. А предстояли еще встречи с местной знатью, от которых тоже не стоило ждать ничего хорошего. Стоило ждать жалоб, нижайших просьб и разного рода деловых предложений по улучшению жизни государства.

Но он не учел еще одну специфическую категорию посетителей, решивших не терять времени даром: примерно половина записавшихся на прием дворян притащила с собой своих юных незамужних дочерей. Один пожилой дядюшка привел племянницу четырнадцати лет в надежде, что ее юность и невинность тронут черствое солдатское сердце его величества. Племянница зыркала на короля из-под бровей недобрым, все понимающим взглядом.

Яшма скрылся от них в зале приемов и велел позвать распорядителя.

Пожилой господин распорядитель быстро понял, что от него требуется, и через пару минут от большей части почтенных отцов не осталось и следа.

Вообще-то можно было обязать господ дворян изложить все просьбы письменно, но против этого были два аргумента, пересиливающие любые благие намерения. Первый аргумент — большинство из них не умеют ни читать, ни писать. Второй — не все успели придумать, зачем им нужна личная встреча с королем. А виной всему очередная вековая традиция. И отступишь от нее — обидишь не на жизнь, а насмерть…

Последней в зал приемов вошла красивая женщина средних лет в черном траурном платье — вдова полковника Гинрада. Король встал ей навстречу и задал несколько ничего не значащих вопросов.

Женщина промокнула глаза шелковым платочком и покачала головой:

— Нет, ваше величество. Ничего такого мне не нужно. Вы же не сможете вернуть мне мужа. Я только хотела попросить… сказать… Мой муж всегда верой и правдой служил короне. Он был кристальной честности человеком. И словом… я прошу вас, ваше величество. Пожалуйста. Завтра будут похороны. Я, вдова полковника Гинрада, приглашаю вас на траурный ужин. Завтра. В полк. Его там очень уважали, вы знаете. У него был настоящий командирский талант…

И что теперь?

Вчера перед смертью полковник точно сказал — насмешка судьбы. Судьба, она особа жизнерадостная, любит посмеяться.

— Нет, моя госпожа. Мне жаль, но я не в силах выполнить вашу просьбу. Завтра вечером двор покидает гостеприимную Ихарну.

Госпожа Гинрад церемонно поклонилась и вышла из зала, распрямив плечи.

Король долго смотрел на двери, затворившиеся за ее спиной.

Вот и еще один день подходит к концу.

Сегодня на ужине распорядитель объявит, что завтра король отбывает в Тваргу. За королем отправится и двор. И станет здесь тихо и спокойно вплоть до следующей коронации…

Впрочем, следующая-то коронация должна быть не за горами. Как только король женится, его супруга отправится на встречу с драконом, чтобы получить свою корону…

Женится. Яшма вспомнил сегодняшних папаш с дочерьми, усмехнулся. Скорей всего, его невестой станет смуглая южанка, из того же Келилоя или из Дайлэ. Слишком напряженная обстановка на юге. И не придумать для этих территорий более простого решения, чем породниться с ними. Интересно, что ей скажет Дин? И что она ему скажет…

Много свечей, много магических огней, нарядных женщин, элегантных мужчин. Все ждут, кого ты пригласишь на танец сегодня. Сегодня последний бал в Ихарне. Последний шанс для здешних простушек произвести на короля впечатление.

— Грустите, ваше величество? — граф Кевтерар протянул королю высокий кубок, полный красного вина.

— Честно говоря, я попросту засыпаю. Будет гроза.

— Точно. Я думаю, почему так душно… ну, что, выбрали себе красавицу?

— Выберу наугад.

Агат усмехнулся и отнял у его величества короля опустевший кубок.

В этот момент грянула музыка, придворные, до того бродившие вкруг зала, поспешили освободить площадку в центре, подле пока пустующего резного престола. Яшма запоздало подумал, что, наверное, стоило все же подняться на невысокий постамент и дожидаться музыки сидя. И с величественным выражением лица. Стоит вспомнить, как именно это удавалось отцу. А ведь удавалось. И любому зрителю было сразу ясно, что перед ним — король.

Яшма усмехнулся и вошел в круг. Молодые-незамужние перешептывались, прикрывая рты ладонями. Но стоило взгляду его величества наткнуться на встречный девичий взгляд, как та тут же опускала ресницы и принималась смотреть куда угодно, но не на короля. Ну, кто?

Кто не отведет взгляд?

Смуглая кожа. Очень серьезное выражение на симпатичном юном лице. Волна черных кудрей. Крохотный шажок вперед. Она действительно его сделала? Что ж. Отвага должна быть вознаграждена. Держись, красавица, будем танцевать!

В южной части низин танцуют совсем другие танцы. Более быстрые, фривольные, вызывающие. Там и цвета ярче, и жизнь течет быстрее…

А кареглазка приняла вызов! Ловкая, быстрая, живая, она не отстает от ритма, не сбивается, и при этом словно вся превращается в движение, в эмоцию, которую это движение воплощает.

Музыка смолкла. Зал разразился аплодисментами. Яшма проводил партнершу туда, где ее уже ждал спутник — полноватый невысокий мужчина, главным достоинством которого были густые седые бакенбарды.

Бал продолжился. Рядом то и дело оказывались юные дамы, и король через какое-то время удалился в каминный зал, где подавали вино, где немолодые дворяне беседовали о политике, оружии и погоде. Яшма подошел к окну. Там догорали последние всполохи заката.

— Вина, ваше величество? — предложил кто-то из гостей.

Яшма кивнул.

— Что-то не так? — Рядом неожиданно оказался граф Кевтерар блистающий новомодной шляпой. На этот раз серой с загнутыми полями и яркими цветными перьями.

— Не знаю. Наверное, просто нужно поспать пару часов. Что-то…

— Может, послушать интуицию? Мне вот тоже как-то не по себе.

Яшма тряхнул головой, прогоняя сонливость. Что его встревожило?

— Как будто что-то был должен, а не сделал…

Агат кивнул и растворился в толпе.

Король еще немного побродил среди гостей, чтобы те не чувствовали себя брошенными, а потом потихоньку удалился в свои апартаменты. Упал в постель, не снимая одежды, провалился в странный душный сон. Во сне были лишь обрывки картин, несвязанные между собой, но внушающие тревогу. Бег. Желание кого-то предупредить об опасности. Крик, застрявший в легких, потому что не хватает воздуха, чтобы кричать. Ливень, и поиск пути в полной, непроглядной тьме.

Он проснулся, словно кто-то выдернул его из ночных видений за руку. По подоконнику стучал дождь. Яшма нахмурился, попытался поймать за хвост последнее видение из сна.

Там кто-то кричал, звал. Издалека, сквозь шум льющейся с неба воды.

Вечерняя тревога вернулась в полной мере. Яшма подошел к высокому окну королевской спальни — в ночной тьме сквозь потеки мерцало лишь несколько окон. Скоро ли рассвет?

Вот, снова показалось. Будто кто-то там, за окном, под кронами парка стоит и зовет тебя по имени. Но вглядывайся — не вглядывайся, сквозь дождь не разглядишь. Кто там может тебя звать? Почудилось. Возвращайтесь в постель, ваше величество. Завтра снова будет трудный день.

Яшма, вопреки совету, который только что дал самому себе, поспешно накинул плащ и отправился прочь из спальни со смутной мыслью найти, что же такое он вчера недоделал. Дверь оказалась запертой на задвижку — вот почему слуги так и не смогли сюда добраться. И это замечательно. Не придется тратить время на поиски верхней одежды. Конечно, парадное королевское платье — не совсем то, что нужно для прогулки под дождем, но…

Стоп. Почему под дождем? Разве придется идти на улицу?

Он замер. Зов, тихий, далекий, повторился снова. И, конечно же, шел он не из парка. Просто зовущий или еще плохо владеет «внутренней речью», или находится слишком далеко.

Нужно нащупать яшмовый амулет, тогда, возможно, удастся что-нибудь понять.

Кто? Юные ученики Кварца? Или до него пытается дозваться из-за гор кто-нибудь из стариков?

Нет, не может быть… Сэни?

Что могло случиться в Семи Ручьях в глухую ночную пору, что девушка так отчаянно зовет не слуг, не двоюродного брата, не мать, а именно тебя? Минимум — конец света. Сэни не из тех, кто просит помощи. Уж это-то ты успел понять.

Вы обещали защищать ее, помните, ваше величество? Да? Ну, так не стойте! Торопитесь, пока не стало поздно. Ведь, когда очень нужно, вы можете и ветер обогнать. И прошлой ночью неплохо продемонстрировали это свое умение!

Мать не вышла к обеду, Сильма, которой из-за отсутствия Тэры пришлось взять на себя обязанности горничной, сказала, что Адилне нездоровится и при этом так посмотрела на Сэни, словно та спросила несусветную глупость.

Оверт из Ихарны еще не вернулся, день обещал быть спокойным и неприятно обыкновенным. Таким, каким всегда бывает первый день после праздника.

Сэни торопливо проглотила легкий обед и отправилась в покои матери справиться о самочувствии и передать, наконец, подаренный Кварцем браслет.

Адилна читала, устроившись в любимом глубоком кресле. Когда-то в нем сиживал еще хозяин, теперь лак пообтерся, кое-где скололась искусная резьба, но менять кресло на новое никто не собирался. Сэни узнала книжку — этот роман о несчастной судьбе юных влюбленных она тоже читала. Но Адилна его ценила выше других хранимых в замковой библиотеке книг.

— Сэни, я рада, что ты зашла. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Она на миг опустила глаза, сообщая, что готова слушать.

— Ты снова надела это ужасное платье… ох, дочка, если бы ты только знала, насколько оно тебе не к лицу! Присядь, пожалуйста. Разговор будет долгим. Вот так, отлично. Умница. Моя дорогая, кто так сидит? Спинку прямо! Вот, отлично… так о чем я. Да. Сэни, ты уже не маленькая девочка, и должна понимать многие вещи. Да, раньше мы о них не говорили, но сейчас… сейчас самое время. Сэни, я уже не молода и часто болею, мне становится трудно вести хозяйство. А Оверт не будет жить в Ручьях вечно. Я слышала, ходят разговоры, что твоего двоюродного брата ждет повышение, и возможно, перевод. Пока полк расквартирован у нас под боком, ему удобно жить здесь, но у него есть свой дом, и, вполне возможно, скоро он туда вернется. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Сэни кивнула. Она уже догадалась, куда разговор пойдет дальше, но еще надеялась, что ошибается.

— Вот и отлично. Ты у меня понятливая девочка. Сэни, ты и сама должно быть знаешь, что не красавица. Но ты еще молода, и у тебя достойное приданое. Не стоит огорчаться, что молодые блистательные кавалеры обходили тебя на королевских приемах, предпочитая девушек более ярких и более юных. Я и не ждала, что ты будешь в центре внимания. То, что с тобой первый танец танцевал король, безусловно, вывело тебя из тени, и найти для тебя достойного жениха мне окажется проще, чем думалось раньше. Сэни, ты вообще меня слушаешь? Что там такого интересного в окне?

Что интересного? Там, за окном — лето. Ясное солнце скользит по каменной кладке низенькой стены, Ветерок едва шевелит листья дубов и кленов. Там высокие кудрявые облака у горизонта и крыши Ихарны. Там цветы и птицы, там свобода.

— Сэни!..

— Да.

— Повтори, что я сейчас говорила.

— Ты хочешь найти мне мужа.

— Да, Сэни, да. Спокойного, честного, заботливого мужа, который сможет достойно управлять владением. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Сэни. Когда меня не станет, я хочу, чтобы с тобой рядом был человек, который бы ценил тебя и смог бы достойно распорядиться наследием семьи Диньяр…

Сэни сама удивилась, насколько ровно звучит ее голос:

— Уже есть кто-то на примете?

Мать ласково улыбнулась:

— Что ты думаешь о капитане Дорираде? По-моему достойный человек, товарищ Оверта. И ты ему приглянулась. Но мы не станем торопиться. У нас еще есть время, да и выбор тоже есть…

Сэни вспомнила толстенького «масляного» капитана и ей стало горько. Вот так. Ты не стоишь большего, Сэника Диньяр. Ты не красавица, ты диковата и глуповата. Из тебя получится удобная жена. Ведь ты не будешь спрашивать с мужа, где он каждый день пропадает, ты не станешь проверять, на что он тратит деньги. Ты не будешь бегать по балам и светским приемам, и на тебя не придется уж слишком раскошеливаться… и скандалы закатывать ты не умеешь.

Сэни вздохнула. Она догадывалась, что так будет. Она даже понимала, зачем ее на самом деле нынче вывозили на коронацию, и отчего в последнее время в доме постоянно обедали гости из гвардейского полка. Она только надеялась, что мать заговорит о свадьбе еще не скоро.

— Я понимаю, — мягко сказала Адилна, — он не красавец. Но и тебе уже не пятнадцать лет, дочка. Пойми, я должна устроить твою судьбу, пока еще в силах это сделать. Происшествие во дворце напомнило нам, как хрупка человеческая жизнь и как мало надо, чтобы ее потерять. Я не хочу уйти, зная, что оставляю тебя совсем одну.

Последняя фраза прозвучала торжественно, мать даже выпрямила спину, чтобы подчеркнуть ее значимость.

— Я все это сказала тебе лишь для того, чтобы с этого дня не только я, но и ты присматривалась к нашим гостям. Я надеюсь, что мы… мы решим эту проблему еще до зимних переступов. А теперь будь умницей, ступай к себе и как следует отдохни. Ты выглядишь устало. Бледная какая-то… ступай.

Сэни покинула материну комнату, ощущая себя куклой. Деревянной игрушкой в руках ребенка. Захочет — приласкает, захочет — выбросит.

Всего лишь необходимое дополнение к замку и обстановке. Средство решить проблему…

Она вышла во двор, щеки пылали. Никого не хотелось видеть. Все обитатели замка в тот момент казались ей врагами. Только лето было настоящим. Солнце жарило с небывалой силой, даже последние легкие ветерки замерли. Слуги старались лишний раз не показывать на улицу носа, и даже шторы с солнечной стороны все были задернуты. Даже вездесущие куры убрались куда-то в тенек.

Сэни, не очень-то соображая, что делает, вышла за ворота, свернула с дороги под кроны дубов, а через некоторое время обнаружила себя бредущей по тропке вдоль балки.

Дорога внизу была пустынна, молчали птицы, от травы поднимался душистый ток. Лето дразнило безмятежностью, убеждало: забудь. Отложи на время все тревоги. Вот оно, я. Рядом!

Наступил момент, когда она вдруг почувствовала себя возвращенной. Остро поняла, что вот, она сбежала из дому, и никто не знает, куда, и никто не будет искать. Потому что нет Тэры, которой положено волноваться и искать. Потому что мать чувствует себя дурно и уверена, что дочка послушно закрылась в своих покоях, Оверт все еще в городе, а остальные просто заняты своими делами и им в голову не придет проверять, где бродит молодая хозяйка.

На этой дороге ей нечего бояться, здесь знаком каждый кустик, каждая веточка. Здесь прошло самое лучшее лето ее жизни.

Лето пробралось в душу и полностью завладело ею. Сэни наконец точно поняла, куда она идет. Нет, не к мрачным развалинам среди дубовой рощи. Зеленый Камень она обошла по большой дуге, специально не поворачивая в ту сторону голову. Нет, не туда. К озеру. На поляну под старой ивой, где она когда-то впервые была представлена капитану камней. Там-то тебя точно никто не станет искать, и можно побыть наедине с собой. Побыть собой. Это так редко получается. «Я соскучилась по себе», — подумала Сэни. Еще она подумала: «Если бы не Гинрад, все было бы иначе. Я его слишком сильно боялась. А страх, это оказывается, тоже болезнь. Я его боялась и пряталась от него. А теперь бояться нечего. И я, наверное, вылечилась…»

Поляна под обрывом была занята. Крестьянские дети плескались в озере, под ивой догорал костерок. Чуть дальше по берегу паренек лет двенадцати пытался удить рыбу, изредка окликая приятелей, чтобы не мутили воду.

Сэни, досадуя, отправилась искать для себя другое укромное местечко на берегу. Она знала, что если пойти вправо, то скоро выйдешь к дороге, а там и до деревни недалеко. Слева был обрыв, продолжение балки, который вскоре сменялся полого спускающимися к воде лесистыми холмами. Подножия холмов — она это прекрасно помнила, — сплошь покрыты крапивой и кустами малины, там до воды не добраться. Сэни решила забраться на обрыв. Оттуда видно чуть не все окрестности, включая дорогу, край озера и лес. Там много солнца, а саму ее уж точно никто не увидит…

Солнце неспешно клонилось к закату. Сэни долго бродила по лесу, слушала птиц. Думала о том, что было и о том, что предстоит. Она прекрасно понимала мать, и вовсе не хотела ее расстраивать… но и будущее в лице капитана Дорирада представлялось ей чем-то равнозначным длительному тюремному заключению. Причем такому, из которого не сбежать: некуда.

Еще она вспоминала короля. Просто так, потому что ей было приятно о нем думать. Вспоминала последнюю их встречу тогда, на лестнице. Лицо. Каждую черточку. Чуть насмешливый взгляд. Сэни знала, что другим этот взгляд кажется неприятным, но не понимала, почему. Неприятный взгляд у Агата — холодный и словно пронизывающий.

Пора было уже и о возвращении думать, до заката оставался час или чуть больше. И Сэни вернулась к обрыву. Именно там, впервые повернувшись к восточной стороне небосклона, она и увидела огромную иссиня-черную тучу, поднимающуюся над обрывом стеной.

Вот почему весь день было так жарко! Приближается гроза, надо спешить.

Но, кажется, до дождя она вернуться домой все равно не успеет.

Сэни взглянула на озеро. Деревенские мальчишки все еще были там. Отвес обрыва скрывал от них тучу. Девушка слышала их звонкий смех и плюханье ладоней по воде.

Предупредить? Да ничего, им до деревни куда ближе, чем Сэни до замка. Даже если промокнут, ничего страшного.

И тут первый громовой раскат сам предупредил ребятишек о приближении стихии.

Они засуетились, сдергивая с кустов развешенную там для просушки одежду.

Сэни тоже немного испугалась и поспешила вниз. В грозу лучше быть подальше от одиноко стоящих деревьев и вообще от открытых мест.

Вот мальчишки собрались и припустили к дороге. Вот зарябил воду первый удар ветра.

Солнце продолжало жарить, сваливаясь к горизонту, но из-под тучи теперь веяло стынью.

Вдруг оказалось, что облака взяли пятачок синего неба над озером в плотное кольцо. И тут же, словно спрыгнув с обрыва, впились в землю первые холодные капли.

Сэни побежала к лесу и увидела, как от дороги возвращается один из мальчишек. Зачем? Да вот же, на нижней ветке ивы, над водой, висит большая холщовая сумка.

Внезапно вспышка молнии озарила половину мира, и тут же над озером раскатился рокот грома. Девушка, словно кто-то замедлил время, увидела, как змея белого пламени скользнула по дереву в землю, и веселые языки огня полезли по ветвям старой ивы. А толстый, корявый ее ствол разваливается и начинает медленно падать… в воду. Туда, где только что она видела мальчишку.

Она молча побежала к озеру, не обращая внимания на ледяной ветер и ливень, в котором появились крупные градины. Огонь быстро гас. Стало темно, словно солнце уже село. Где же мальчик? Неужели ей привиделось? Или, может, молнией его убило? Да нет, он стоял в стороне от ствола… ну же?

Оставшаяся стоять часть дерева продолжала гореть, чуть потрескивая. Сэни вглядывалась в переплетение ветвей, и никак не могла разглядеть мальчика. Увидела его совсем случайно. Даже не его, а просто руку, вцепившуюся мертвой хваткой в лямку сумки. Добраться удалось не сразу.

Мальчишка, прикусив губу пытался удержаться над водой. Его ноги оказались придавлены деревом. Сэни в отсвете очередной молнии увидела, что у него из носа течет кровь.

— Я сейчас! — крикнула она. — Попробую его сдвинуть…

Но обещать, это одно. Сделать — совершенно другое. Юбки намокли и мешали двигаться в воде. И ведь не снимешь, будет совсем холодно. Пальцы быстро занемели, а она уже поняла — чтобы добраться до мальчика, придется сломать или отогнуть не один десяток гибких неподатливых ветвей.

Наконец Сэни добралась до ствола. Вот тут-то и оказалось, что все труды были напрасны — толстый опаленный ствол оказался неподъемным и очень скользким.

Мальчик снова не удержался на ветках и хлебнул воды.

«Надо пока хотя бы подложить ему под спину сучьев потолще, иначе плохо…».

Сэни решила, что чем дольше она думает, тем меньше времени будет на работу. Придумать другой вариант можно и на ходу. Теперь она не просто отламывала ветки, а пыталась их закрепить в упавшей кроне так, чтобы мальчишка тратил меньше сил.

Гроза улетела вперед, а ливень лишь усилился. Дождь был ощутимо холодней, чем вода у берега, Но это уже не так важно: девушка все равно замерзла настолько, что казалось — дальше некуда.

А потом подкрались сумерки. Сэни выбралась на берег, сняла нижнюю юбку и попыталась пристроить ее в крону так, чтобы, если ливень снова усилится, не лил на несчастную жертву грозы и собственной глупости. С жертвой они, кстати, не обменялись даже словом. Казалось, ребенок едва понимает, что происходит вокруг. С наступлением ночи он и вовсе потерял сознание. Теперь Сэни сидела на толстых ветках за спиной мальчишки, чтобы гарантированно не повредить его прижатым ногам, и старательно удерживала его голову и плечи над водой. Она чувствовала — парень жив, но подозревала, что если им никто не поможет, то это долго не продлится.

Дождь то почти переставал, превращаясь в холодную морось, то вновь усиливался. «Ничего, — шептала Сэни, — Ничего. Главное, дождаться рассвета. Нас обязательно найдут. Твои друзья скажут, где вы попрощались, и утром сюда придут люди».

Она не могла знать, что мальчишки испугались, увидев, как их приятеля зашибло деревом. К озеру они убежали без спросу и потому договорились никому не говорить, что вообще гуляли в тот вечер вместе…

Пальцев она давно не чувствовала, занемели ноги. Спина словно задеревенела, и как Сэни ни пыталась поменять позу, неприятные ощущения не проходили. Тогда-то она от отчаяния и позвала единственного человека, который ее мог услышать даже на таком расстоянии. Ведь когда-то, жизнь назад, Нэнги рассказывал, что именно отец научил его «передавать мысли» и «искать» на расстоянии. Она не верила, что из этого что-то может получиться. Но силы уходили. Удерживать одновременно мальчика и тяжелую, провисшую от воды ткань над головами становилось почти невозможно. Так же немыслимо было и уйти, оставив ребенка на верную смерть. Он без сознания. Стоит соскользнуть со сплетенных ветвей в воду — и все. А ветки, поспешно насованные под его спину, потихоньку проминаются, выбиваются из кучи, и черная вода все ближе к его лицу.

Ткань выскользнула в конце концов, и теперь бесполезной тряпкой колыхалась чуть в стороне. Сэни не жалела, дождь почти закончился. Даже наоборот, появилась возможность подышать на застывшие пальцы.

Тогда она и услышала стук лошадиных копыт. И даже не крикнула, позвала:

— Эй! Сюда! Я здесь… мы здесь.

Она была уверена, что это кто-то из деревенских рискнул отправиться на поиски, не дожидаясь дня. Слишком уж невероятным было предположить, что ее крик о помощи добрался до адресата.

— Где?

— Здесь, в воде!..

Вспышка магического света поначалу ее просто ослепила. Но глаза быстро привыкли, и Сэни узнала короля. Молча соскользнула в воду, отвела ветки, показывая причину своего пребывания на затопленном дереве.

Он кивнул. Не заботясь об одежде вошел в воду, скомандовал:

— Я подниму ствол, а ты тяни, что есть силы. На счет три… раз! Два! Три!

Это оказалось совсем просто. Настолько, что Сэни вместе со спасенным тут же упала в воду. Яшма подхватил мальчика, не дав ему хлебнуть воды, и вынес на берег. Сэни поднялась сама. Поплелась следом — ноги были как чужие.

Когда добрела к лошади, увидела, что мальчик уже лежит на дорогом, украшенном золотым шитьем плаще, а капитан Камней практически высушил его одежду.

— Ноги переломаны, — словно самому себе сказал он. — Надо ехать. В седле удержишься?

Следует понимать, этот вопрос был обращен к Сэни. Мальчик вряд ли мог его слышать. Она кивнула. Потом поспешно пояснила:

— Если нужно — удержусь.

— Нужно. Я посажу его перед тобой. Придется придерживать. А я поведу лошадь.

— Куда мы поедем? В деревню?

— Нет. Есть местечко поближе. Готова? Давай, подсажу.

Ребенок так и не пришел в сознание. Удерживать его перед собой, сидя верхом на лошади, оказалось еще менее удобно, чем когда они висели на дереве. Сэни чувствовала себя очень неуверенно. Особенно, когда лошадь тронулась с места. Лишь шагов через десять девушка вспомнила, что нужно дышать.

Дом стоял чуть в стороне от дороги, в тени высоких деревьев, за оградой кустов. К нему вела широкая тропинка, превращенная минувшим ливнем в густую жижу. Яшма провел лошадь по краю, затем бросил повод и изо всех сил заколотил в массивную дубовую дверь.

Не прошло и минуты, как с той стороны что-то неразборчиво ответили.

— Кварц, это уже я. Открывай.

Старик был одет, словно еще и не ложился. В руке он держал большой масляный фонарь.

— Давай подробности. Комната готова, — проворчал он, не здороваясь.

— Переохлаждение. Перелом обеих ног.

— Понятно. Давай, неси. Я посвечу.

Яшма бережно перехватил мальчика и понес в дом. Сэни кое-как спустилась сама, и побрела следом. Раз дверь не закрыли, значит, ее там тоже ждут, ведь так?

Не успела отойти, как к лошади из-за дома направилась закутанная в плащ фигура.

В прихожей светил тот самый масляный фонарь. Сэни посмотрела на подол юбки, весь низ которого оказался покрытым черной грязью, и остановилась. На туфлях грязи было больше, из нее торчало сено, прошлогодние листья и даже маленькие веточки.

Идти в такой обуви по начисто выскобленному полу было преступлением. Сэни увидела у стены низенькую лавочку, и присела на нее, приготовившись ждать.

Невысокая дверь в противоположной стене распахнулась, в прихожую вошел хмурый капитан Камней. Сэни поспешно вскочила. Она чувствовала себя виноватой.

— Идем.

— Но у меня…

— Идем!

Сэни поняла, что пререкаться бесполезно. Таким она Яшму еще не видела.