Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

Глава 3 Джейн Спитфайр на бортуAirForceTwo: госсекретарь, погруженный в дела

Пять дней Джейн провела в заключении внутри номера-люкс, общаясь лишь со своим верным Джелли. Из-за однообразия существование их стало просто невыносимым. Они вставали рано, обильно завтракали: яичница с беконом, фруктовые соки, гренки с джемом, овсяные хлопья и так далее. Затем возвращались в постель, но уже не засыпали: для разминки и поддержания формы занимались любовью до полудня, когда подавали легкий ланч (филе золотого фазана и тому подобное). Потом до семи опять любовные упражнения, просмотр сериала «Я люблю Люси» или мюзикла с Дорис Дэй (американская певица романтического жанра, безнадежно вышедшая из моды). За обедом они смотрели новости, отдыхали, выкуривали по сигарете – и снова любовь до полуночи. (Секс был главным оружием Джейн, и потому понятно, что она хотела освежить свои знания и умения перед серьезным делом. Джелли был идеальным партнером для этого.) Изнуренные, они засыпали сном праведников.

На шестой день они, как обычно, сплелись в объятиях, когда зазвонил телефон. Джейн сделала рывок, наклонилась к аппарату и сорвала трубку. Джелли уже не мог остановиться, прилипнув к ней. Приникнув к трубке и продолжая лежать на животе, Джейн произнесла тревожно-неживым голосом:

– Алло.

– Госсекретарь хочет видеть вас немедленно.

– Куда я должна явиться? – спросила Джейн, с легким нетерпением, ибо Джелли не останавливался, слова выпрыгивали у нее изо рта, словно теннисные мячики.

– Через три минуты откройте дверь своего номера и следуйте за нашим агентом, который отвезет вас к месту встречи.

– А мои друзья? Они отправятся со мной? – поинтересовалась Джейн, в то время как Джелли – наконец-то! – кончил и застыл в неподвижности.

– Вам следует на время расстаться. Скоро вы встретитесь еще где-нибудь. Все должно идти по плану. У вас три минуты.

– Слушаю!

Оба быстро – за полторы минуты – оделись. Оставшееся время Джейн употребила на то, чтобы поправить свой макияж, потом глубоко вздохнула. Она нервничала.

– Удачи! – пожелал ей Джелли.

– Увидимся, – ответила красотка.

Точно по истечении трех минут Джейн открыла дверь. На пороге возник высокий рыжий мужчина. Не говоря ни слова, он жестом приказал ей следовать за собой. Они спустились по лестнице, затем пошли в незнакомом Джейн направлении через запутанные коридоры, спустились в подвал, вновь пошли по коридорам, где человеческое (или почти) присутствие ощущалось только благодаря вооруженным солдатам. Потом новый коридор, на этот раз с горизонтальным эскалатором. В конце туннеля, как отметила Джейн, ощущалась другая атмосфера, из кондиционеров шел какой-то новый воздух. Еще один туннель, напоминающий гармошку. И наконец – дверь, войдя в которую, они очутились внутри самолета.

Не больше и не меньше: роскошный трансконтинентальный лайнер Воздушного подразделения номер два! Великолепный, сверхсовременный, напичканный всякой техникой самолет, используемый госсекретарем для его бесконечных перелетов. Джейн вошла через заднюю дверь. Перед ней был зимний сад с небольшим бассейном, где утки и величественные лебеди плавали между японских карликовых деревьев. Да, эти японцы знают толк в маленьких предметах! Просто божественно!

Журналисты пили виски посреди цветов, стюардессы и стюарды пили виски. Весь экипаж пил виски. Телохранители прибывали с носа лайнера (где располагался госсекретарь), принимали рюмку виски и возвращались к своим обязанностям по охране бесценного тела госсекретаря, самого занятого в мире человека.

– Подожди меня, Джейн, – раздался из динамиков голос госсекретаря. – Я очень занят.

Ну что ж, это к лучшему. Джейн была вся на нервах, и ожидание ей пошло бы на пользу. С госсекретарем она не была знакома. Ее разбирало любопытство: в чем же состоит его работа?

Самолет поехал по взлетной полосе и через несколько секунд оказался почти что в стратосфере, развивая двойную скорость звука или около того. Хозяин лайнера явно спешил. Ему требовалось быть вездесущим – дар, который приписывают только МРУ и Господу Богу, в некоторых религиях Запада. Джейн испытывала смешанное чувство любопытства, нервозности и тревоги.

– Господин госсекретарь просит вас подождать в его приемной, – склонился над Джейн любезный мужчина с короткой стрижкой.

Джейн вошла в приемную госсекретаря твердой поступью. Он находился там же, принимая виски вперемежку с международными звонками, отдавая распоряжения, набрасывая заметки. Его с трудом было видно из-за плотного кольца из тридцати телохранителей. Джейн устроилась на краю этой человеческой пирамиды.

– Mr. Secretary, the President is on the phone![1] – сообщил ему радист.

Телефон госсекретаря был подвешен таким образом, что руки его оставались свободными, и он мог без помех писать и пить.

– Послушай, как зовут того низенького чернокожего, обвешанного медалями, которого я видел в Париже на похоронах Де Голля? – раздался бодрый голос президента. (Он увлекался гольфом.)

– Низенький чернокожий… обвешанный медалями… – пытался вспомнить госсекретарь, продолжая пить и писать.

– Да-да. Он говорил, что он – царь царей и происходит по прямой линии от царя Соломона и царицы Савской. А еще говорил, что у него два миллиарда долларов в швейцарских банках. Я сказал, что это невозможно, ведь его страна очень бедная, а тот ответил со знающим видом: «Вот именно поэтому!». Как же его зовут? Вертится на языке. Я хочу пригласить этого парня на свой день рождения. Вот будет развлечение!

– Хайле Селассие, – выдохнул один из советников по особым поручениям.

– Он был эфиопским негусом, – добавил госсекретарь.

– Почему «был»? – поинтересовался президент.

– Его свергли.

– Кто, мы?

– На этот раз нет.

Разговор закончился на следующих словах:

– Где вы сейчас?

– Пролетаю над Атлантикой.

– Счастливого пути.

– Thank you, Mr. President.

Динамизм госсекретаря просто покорил Джейн. Как удавалось ему делать столько дел зараз? Джейн попыталась подглядеть за его заметками. Но это оказались не заметки, а крестики-нолики. Все равно, столько всего сразу: игра, виски, президент…

– Садись, садись, девочка моя, – госсекретарь похлопал по креслу рядом с ним, на котором за секунду до того сидел один из его верных охотничьих псов.

Джейн села возле госсекретаря. Тот рассеянно начал:

– Мир содрогается от потрясений. Мы где-то выигрываем, где-то наоборот. Например, в Азии. Вьетнам – это тяжелый удар для нас: мы пообещали людям, что не бросим их в беде, и бросили. Камбоджа – другой тяжелый удар: вторжение оказалось преждевременным, и мы были вынуждены удрать, поджав хвост. Лаос – еще один тяжелый удар: потерян без единого выстрела. Сельские Давиды против могучего промышленного Голиафа. В Бирме готовится какой-то темный заговор. А Таиланд? Мы были вынуждены убрать оттуда наши базы. Мы проигрываем повсюду в Африке: Танзания, Мозамбик, Ангола… Где же нанесем удар мы?

– Все, что вы сказали, совершенно справедливо, – согласилась Джейн. – И где же?

– В Латинской Америке. Именно там!

FASTEN SEAT BELTS[2]

Самолет начал снижаться. Приземлился. Сел.

– Подожди немного, девочка моя: мне надо выйти, есть одно дельце, – объявил госсекретарь, даже не поглядев на Джейн. Он спустился по трапу в сопровождении батальона телохранителей и роты советников по особым поручениям.

Джейн осталась на месте, наблюдая за происходящим через иллюминатор. Толпа фотографов, толпа арабов. Где они приземлились? Чуть позже Джейн поняла, что это Каир. Госсекретарь посовещался с руководителями, прибывшими в аэропорт на встречу с ним, съел кяфту, сунул еще одну в карман – для прекрасной шпионки, начинал переговоры, прекращал их, обещал, брал назад обещания, надо посмотреть, кто знает, возможно, люди так медлительны, их трудно раскачать, оставайтесь на нашей стороне, чуть позднее я вернусь с ответом, step by step, понемногу, нужно переговорить, нефть наша, звучит национальный гимн, взлетаем!

Госсекретарь помахал арабам рукой через стекло, отдал Джейн кяфту. Та с жадностью начала есть. Секретарь вернулся к делу:

– Да, так на чем я остановился? Латинская Америка. Правильно. Значит, так. В Латинской Америке мы все равно что у себя на дворе, как прекрасно выразился один из наших конгрессменов.

Джейн улыбнулась. «У себя на дворе» ей понравилось.

– Итак, нам нужен большой двор, просторный двор! Мы – величайшая военная и экономическая сила в мире! И мы имеем право эксплуатировать – разумеется, в известных пределах, – всех наших соседей, даже не самых близких. Наконец, мы – что-то вроде международной полиции. Мы не можем допустить, чтобы некоторые страны оказались в западне социализма из-за безответственности их населения. Мы не можем сидеть сложа руки.

Джейн внутренне была согласна с ним. И решила показать это:

– Если Соединенные Штаты не будут заниматься всем, всегда, во всех частях света, – ничего не будет!

– Вот именно, девочка моя. И ты пойдешь и снимешь трусики.

Джейн не поняла намека.

– У нас столько забот с другими странами. Каждый за себя и Соединенные Штаты за всех. Словно мы – это Господь Бог. Господь благой, но умеющий карать! Он – источник наград и наказаний, займов и напалма! Все зависит от того, в расположении мы или же во гневе.

– Mr. President is on the phone, – послышался знакомый голос.

– Как зовут того парня, которого мы видели в Сеуле, по дороге из Пекина? Он еще напоминал швейцара в нью-йоркском мюзик-холле. Я попросил его купить мне хот-дог с кока-колой, а он предложил мне много, много хот-догов.

– Парк Ли, марионеточный президент Южной Кореи.

– Вот что: я хочу пригласить на праздник и его тоже. У него такой забавный вид, что это всех развеселит. Где вы сейчас?

– Пролетаем над Синаем, господин президент.

– Счастливого пути.

– Thank you, Mr. President.

Джейн была полностью покорена ослепительным миром высокой политики. Но все же вернулась к прерванному разговору:

– Что я должна сделать?

– Ты отправишься в Хэппиландию. Это одна из латиноамериканских стран. Там спокойно – по крайней мере, внешне. На всех фото, полученных со спутников, у жителей Хэппиландии довольные лица. Некоторые из них даже толстые. И все они служат плохим примером для своих соседей. Сами по себе они неопасны, но служат плохим примером. Как говорил Франклин, из-за крошечной дырки идет ко дну большой корабль. Надо заткнуть дырку!

– Но как?

– Прежде всего, есть два способа распределения богатства: сосредоточить его в руках немногих или же разбросать среди большого числа народа. В последнем случае народ счастливее, но им труднее управлять. В данный момент у власти в Хэппиландии популистское правительство. А такие правительства опасны. Они знают, что не вправе повысить зарплату только из-за того, что повышаются цены. Но даже зная это, все-таки ее повышают.

FASTEN SEAT BELTS

Снова посадка. Секретарь сошел с трапа под звуки военного оркестра. Густые бороды. Куба? Нет, Израиль. Снова, читая по губам госсекретаря, Джейн могла разобрать его слова: египтяне – крепкий орешек, вам надо вернуть земли, если вы не будете следовать нашим советам, мы не пришлем больше оружия, нужно договориться с этими бандитами, у них нефть, наша экономика замрет, а это несправедливо, дайте сотрудничать, кинем им кость!

Из-за бород Джейн с трудом следила за тем, что говорят израильтяне. Но что-то удалось уловить: безопасность границ, вечный мир, отказ от применения силы, отказ от захвата чужих территорий, отказ от создания палестинского государства, отказ, отказ, отказ!

Чуть погодя вернулся госсекретарь с фаршированной щукой для Джейн в кармане. Она съела и поблагодарила его.

– Не стоит благодарности, девочка моя. Ты пойдешь и снимешь трусики, – пока секретарь говорил, его рука мягко скользнула под юбку Джейн. Девушка не знала, как быть, и чувствовала себя неловко. Поэтому она решила делать вид, что ничего особенного не происходит. Рука продолжала подниматься, тон секретаря все накалялся:

– Хватит равного распределения! Сконцентрируем доходы в руках немногих!

Чем выше поднималась рука, тем выше был тон:

– Хэппиландия нас не интересует! Мы уже выбрали в союзники Футуроландию! Там дешевая рабочая сила, изобилие сырья. Там все наше и с каждым мгновением все больше принадлежит нам! Они по уши в долгах перед нами. Триллионы долларов! Мы выбрали Футуроландию, страну без настоящего. Но Хэппиландия – это опасный пример. Delenda est Happilandia!

– Кого же мне нужно убить? – спросила Джейн, у которой уже чесался указательный палец, давно не лежавший на спусковом крючке. Слова и рука госсекретаря невероятно ее возбуждали. Наконец рука добралась до желанных трусиков, сдернула их. Оставшись без трусиков, Джейн начала догадываться, что двигало государственным человеком. Догадка превратилась в почти что уверенность, когда он стал расстегивать брюки. Уверенность укрепилась, когда при помощи телохранителя госсекретарь приподнял Джейн и посадил на колени, дав ощутить свой взметнувшийся член. Красавица-шпионка почувствовала, что ее имеют, что ее заставляют заниматься сексом. Член секретаря яростно ворвался внутрь нее. Джейн хотела было запротестовать, но побоялась проявить неуважение к столь высокопоставленному лицу. А неуважение к начальству не входило в ее обычаи, и это позволяло ей всегда сохранять некоторую свободу действий.

– Продолжайте, господин секретарь, – сказала Джейн мягко, отдаваясь ему.

– Да, я буду продолжать, не беспокойся!

– Mr. President is on the phone! – снова тот же голос.

– Скажите, чтобы он не приглашал низенького старика с яхтой, который пел что-то на ухо великолепной женщине, потому что это Онассис, и он будет делать то же самое с супругой господина президента. Он специалист по президентским женам!

Радист отправил послание, президент поблагодарил за совет, и Онассис утратил возможность присутствовать на празднике по случаю дня рождения главы государства.

– Продолжайте, – попросила Джейн. – Не останавливайтесь. Что вы говорили?

– Я говорил, что у нас есть враг в этой стране, но мы не знаем, кто он: народ или президент. Наши секретные службы выяснили, что Старый Мессия Хэппиландии – человек твердых принципов. Поэтому я посчитал, что лучше его устранить, так как он бесполезен для нашего дела. Позже наши крайне секретные службы открыли жестокую правду: у него есть принципы, но эти принципы противоречат друг другу. Отсюда сомнения: что делать – убрать его или подкармливать? Вы решите это на месте. От имени свободного мира. По справедливости, но без жалости! От имени нашей родины и нашего акционерного общества…

Госсекретарь говорил, одновременно приподнимая и опуская прекрасную шпионку во все нарастающем ритме. Когда он возбудился настолько, что готов был потерять контроль над собой, то нажал кнопку с надписью «Воздушная яма». На пульте перед командиром лайнера зажглась специальная лампочка, и громадный «Боинг-747» немедленно устремился в направлении ближайшей воздушной ямы. Результат не заставил себя ждать: журналистов и прочих пассажиров в хвосте самолета затошнило, на пол полетели чашки, тарелки, бутылки, всполошились утки и лебеди, – а в носовой части роскошное тело блондинки раскачивалось, подчиняясь движениям самолета, все быстрее.

Согласимся, что это остроумный способ достичь максимально глубокого оргазма при минимуме физических усилий. Согласимся, что такой занятой человек имеет право пользоваться всеми достижениями научно-технического прогресса. И согласимся, что наша не обделенная умом героиня вела себя превосходно, не издав ни одного удивленного «О-ой!».

Через несколько секунд госсекретарь был на вершине наслаждения. Он испытывал незабываемое ощущение: сильнейший сексуально-политический оргазм. Действительно, когда самолет кидало вверх-вниз, он продолжал говорить. Джейн спросила, почти что выкрикнув:

– Почему вы говорите об акционерном обществе в связи с родиной? Объясни, любовь моя, госсекретарь моей жизни, милый, милый, милый!

– Вот почему: когда наша страна провозгласила независимость, было только тринадцать штатов. После этого мы купили у испанцев Флориду и остров Гуам, у французов Луизиану, у русских Аляску, а-а, у датчан Виргинские острова, а-а-а, и так вот покупали, покупали, покупали новые земли, наша территория росла, а-а, мы воевали, а-а-а, и захватили, захватили самую богатую часть Мексики, сердцевину Панамы, Пуэрто-Рико, а-а-а, у-уй! Так мы воевали, а-а, захватывали, а-а-а, у-уй, Джейн, о-ох, а-а-а, Джейн, Джейн, Джейн, быстрее, быстрее, и поэтому я сказал «акционерное общество», надо удушить Хэппиландию, а-а-а, убивай, убивай, Джейн, дорогая, по этой проклятой земле должны потечь реки крови, сначала убивай, потом разбирайся, я больше не могу, арабы, евреи, удирать, поджав хвост, убивай, убивай, а-а-а-а, смерть и уничтожение… Резать! Рубить! Разрушать! Рваные раны! Базуки! Бомбы! Смерть! А-а, Джейн, больше не могу, а-а-а-а-а, ууууй…

Как в политическом, так и в сексуальном плане общение достигло своего логического завершения. Настала долгая пауза. Телохранитель подал госсекретарю очередную порцию виски со льдом. Тот закурил сигару и приказал:

– Джейн, сядь на свое место. Не надо, чтобы командир застал нас в таком положении. Все это, конечно, хорошо, но не глядя со стороны!

Затем продолжил в энергичном и деловом тоне:

– Поезжай в Хэппиландию! Ты увидишься там со Старым Мессией. И поймешь, заслуживает он жизни или смерти, награды или наказания. Если смерти, то прикончи его без пощады! – и, понизив голос, прибавил: – Ты должна добыть пять магических формул! Наш посол снабдит тебя детальными инструкциями. Слушай внимательно: пять магических формул Национального возрождения. Мне нужны все пять! Ты применишь их на практике! Все пять, поняла? Извини, но я не могу взять тебя обратно в Вашингтон. Слишком много работы. So long, thank you, good bye.

Джейн хотела было попрощаться, но не успела: ее кресло оказалось снабжено катапультой. Секретарь закончил свою речь, выдал Джейн чек на миллион долларов – на первоначальные расходы – и нажал на кнопку. В фюзеляже лайнера открылся люк, и Джейн вылетела с сумасшедшей скоростью, как пуля, прямо в синий небосвод. Она не заметила, что во время их занятия любовью телохранитель госсекретаря пристегнул к ее телу спасительный парашют. Когда прекрасная шпионка пришла в себя, она покачивалась в небе над Синайской пустыней. Так началось самое удивительное из ее приключений.