Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

Глава 7 Первая победа Джейн Спитфайр – над сумасшедшим ученым

Возвращение в посольство вовсе не было беззаботным. На белом песке – пятна крови, зелено-голубое море приобрело красный оттенок: казалось, пятна поднимаются из морской глубины, словно извергнутые подводным вулканом. На волнах качались трупы. Другие трупы лежали на песке. Оказалось, что нападение было более масштабным и тщательно подготовленным, чем это виделось вначале. Захват виллы мистера Холлиг-Френика был лишь частью обширного плана по овладению побережьем.

Национальная гвардия прибыла на место событий с поразительной быстротой. Сверху видно было, как атакующие в панике разбегаются по всем направлениям. С обеих сторон не прекращалась стрельба. С зеленых вершин деревьев ручьями лилась кровь. Вертолету пришлось совершать сложные маневры, чтобы ускользнуть от случайных пуль партизан и от прицельного огня гвардейцев, становившегося все более сильным.

Возвращение было таким нелегким, что Джейн пришлось сесть на место пилота (ее права позволяли ей водить любые воздушные машины, вплоть до советских «Миг-25»; она была подлинным асом!).

Когда вертолет приземлился на лужайке у здания посольства, Джелли и пилот не смогли сдержать продолжительных рукоплесканий в честь этой изумительной женщины.

Джейн вошла в салон и стала свидетельницей прискорбной сцены: посол сидел на полу и плакал, как ребенок. Вокруг были раскиданы пустые бутылки из-под виски.

– Don’t be a fool! Stand up! – повелительно приказала прекрасная шпионка.

– О я несчастный! – пробормотал посол. – Дипломатическая карьера – худшее что может постичь человека! Я несчастный посол…

– A drunkard!

– Что делать? Только так я могу побороть свои тревоги… – лицо дипломата стало чуть более человечным. – Приходят к власти республиканцы – и посол республиканцев. Приходят демократы – и я посол демократов. Я думаю то, что думают другие, делаю то, что мне прикажут! Джейн, родная, простите меня: вы застали меня в минуту тяжелейшего душевного кризиса. Кто я??? Стоит прийти к власти новому Гитлеру, и я займусь уничтожением евреев. Придет Анджела Дэвис, и я – боже мой! – женюсь на негритянке! Черная жена посла!.. Вот так же черна моя судьба. Я уже готовлюсь стать расистом, предвидя, что Рейган выиграет следующие выборы. А если выиграет Фрэнк Синатра, поддержанный мафией??? Какой кошмар! Я – плохой посол. Посол – не человек, он – отражение другого человека, каскадер политики.

Так он говорил и при этом плакал. Так он вздыхал и исходил слезами. Джейн тронули два момента: четыре пустые бутылки (только подумать, сколько они стоят!) и возможность победы Рейгана на выборах (Джейн расстроилась: ничто человеческое не было ей чуждо).

Джейн затратила полдня и все следующее утро на размещение в спальне посла. Она составила список всего, что ей может понадобиться, и попросила Джо вручить его пилоту авиабригады 1437 для доставки вещей из Соединенных Штатов. В списке были яды, разное хитроумное оружие – настолько секретное, что до сих пор никто не знает, что именно она заказала.

Джейн не пожелала принять никого, даже командующего Национальной гвардией, который попросил принять его для обмена мнениями по поводу кровавых событий этого дня. Бедняга прождал больше пяти часов: пролистывал журналы, текст в которых плохо понимал (все они были на английском), пил чай с печеньем, и наконец, обескураженный, удалился. Посол умолял его возвратиться на следующий день, уверяя, что он может запросто заходить в посольство, как к себе домой. Командующий пообещал, грустно улыбнулся и сказал:

– Она, со своим опытом, может мне помочь… кое в чем…

– Конечно…

– Честно говоря… я не верю в демократию… – выдавил из себя командующий, прощаясь.

И снова Джейн спала одна. Джелли начал подозревать, что его судьба на какое-то время предрешена. Если Джейн вбивала себе в голову какую-то идею, то не могла думать больше ни о чем. Навязчивая идея! Магические формулы, потом все остальное! Пять магических формул!

Джейн понимала, что на этом уровне в борьбу за формулы включились не только русские и китайцы, но, возможно, также французы, датчане, западные немцы. Ученого надо ждать в 13.30. Звали его Людвиг фон Мартинс – Джейн удалось выяснить это по секретным каналам.

Все утро прошло в приготовлениях. Шпионка переоделась мужчиной. Зачем? Ей это нравилось. Такова была основная причина. Кроме того, никто не должен был узнать ее по дороге в аэропорт. Предосторожности никогда не бывают лишними. Безопасность прежде всего! Имелась еще и третья причина, но вы узнаете о ней позже.

По внутреннему телефону Джейн вызвала своих друзей. Войдя в спальню, они не узнали ее и подумали, что в посольство прокрался наемный убийца – такое угрожающее выражение было написано на усатом лице переодетой Джейн. Джо молниеносно нажал на курок. Но Джейн в стрельбе была быстрее кого угодно и точнее оптического прицела. Она ранила Джо в мизинец левой руки, только чтобы остановить его.

– It’s me, stupids! – закричала она в знак предупреждения, вложив в этот крик всю красоту своего чувственного голоса. Только тогда трое идиотов – простите, трое неразлучных друзей! – поняли, что перед ними Джейн. Разразились аплодисменты. Она, заботливая и польщенная, пососала раненый палец, чтобы предотвратить заражение крови, а затем наложила пластырь. И четверка направилась в аэропорт.

По дороге кто-то из друзей спросил Джейн, почему русские и китайцы так ссорятся между собой, если все они за социализм. Та, прошедшая специальный углубленный курс современной политики в Техасском университете, мгновенно все прояснила: социализма, единого для всех, не существует, и каждый считает, что его социализм – лучший. Все очень просто. Очень логично. Так устроены люди.

– И какой же из двух социализмов тебе больше по душе? – спросил Джелли, нежно лаская ее грудь и целуя в шею.

– Ни один! – ответила хитроумная шпионка. – Разве вы не видите, что любой социализм – это угроза, смертельная угроза для наших демократических целей? Все они означают конец свободы.

– Какой свободы? – вмешался Джелли, который не смущался своего невежества и хотел, чтобы его просвещали (тем временем вводя язык в ухо своей очаровательной собеседницы).

– Свободы предпринимательства! Свободы, дарованной Господом каждому из нас, которая позволяет развивать заложенные в нас способности. Каждый может стать президентом Соединенных Штатов! Ведь Линкольн начинал как простой плотник.

– Я никогда не стану президентом, – пожаловался Джелли.

– Никогда не зарекайся, Джелли, никогда не зарекайся. Если все у тебя и у Штатов пройдет, как сейчас, может случится все, что угодно. Все, что угодно! – заявила Джейн, мурлыча от удовольствия.

В аэропорт прибыли за час с лишним. Джейн сверилась с аппаратом по обнаружению противника. Он показывал высокие цифры. Очень высокие. Опасность совсем рядом. Говорить пришлось шепотом.

– Зачем ты переоделась мужчиной? – все тот же Джелли, неутомимый вопрошатель. – Мне противно видеть эти усы, эту бороду. Такое чувство, что я вижу гадюку.

– Скоро узнаешь, зачем, – загадочно отозвалась Джейн.

Машину поставили метрах в ста от главного входа. Джейн вооружилась телескопическим биноклем и приемником для прослушивания радиопереговоров. Она направила их в сторону туалетов – именно там чаще всего плетутся сети международного шпионажа. Но слышался только невнятный шепот: «Сзади не надо!», «Дай сигарету!» – не имевший отношения к делу. Джейн внимательно оглядела местность при помощи бинокля: ничего необычного. Только одно, пожалуй: группа южнокорейских монашек, видимо, только что прилетевших, все в веселом возбуждении. Они почти что приплясывали. Джейн указала своим спутникам на этих низеньких женщин. Все были поражены, видя, как блаженно улыбаются четыре сестры при встрече с этой экзотической страной, так непохожей на их родную Азию.

Детектор показывал исключительно высокий уровень вражеского присутствия. ОПАСНОСТЬ! Назначенное время приближалось. Джейн раздала последние указания. Ее спутники будут ей не нужны в течение четверти часа. Они должны рассредоточиться и вернуться к машине ровно в 14.32. Все просчитано: полчаса на паспортный контроль, полчаса на получение багажа, две минуты на то, чтобы убедить его отдать бумаги с Магической формулой. Все продумано!

– Как только я подам знак, рассредоточиться!

Несколько монашек оказались рядом с машиной. Одна отличалась совершенно нерелигиозным поведением, смеялась и все трогала.

– Мне как-то не по себе, – признался напуганный Джелли.

– Мне тоже, – присоединился к нему Джо.

– Что означает эта макиавеллиевская улыбка на ангельском личике? – задал вопрос сбитый с толку Джей, положив дрожащий палец на крючок.

Подошли другие монашки. Всего их было четыре. Глядя на четверых янки, они заулыбались – смущенно, потом призывно. Жесты рукой. Нервное напряжение. Приказ:

– Вы свободны до 14.32. Затем чтобы все были здесь! А пока делайте все, что угодно… – и Джейн твердым мужским шагом направилась к тому месту, откуда должны были показаться пассажиры с рейса авиакомпании Берега Слоновой Кости. Именно этим рейсом и летел знаменитый Людвиг фон Мартинс, рехнувшийся ученый-экономист. Рехнувшийся из-за денег.

В ожидании Джейн обернулась и увидела, как трое друзей уже подхватили монашек под руку. Те, похоже, от души развлекались. Все шестеро подпрыгивали на месте, веселые, юные, влюбленные. Только одна, старшая в группе, для которой не нашлось мужчины, выглядела печальной.

Джейн усмехнулась и попросила у служащего авиакомпании рупор – объявить, что Людвига фон Мартинса встречает его брат Карл. Она изъяснялась по-немецки с безупречным франкфуртским выговором.

Потом она проследила за своими друзьями, исчезнувшими вместе с монашками за тропическими растениями. И снова усмехнулась. Как это здорово: побыть наедине с монашкой, да к тому же азиаткой! Будет о чем рассказать внукам.

Здесь повествование разделяется. Вкратце расскажем о Джо, Джее и Джелли. Итак, монашки увели их за пышную поросль. Когда друзья стали раздеваться, каждого сразил удар кастетом по голове. Монашки умело связали их по рукам и ногам. Из жалости они никого не убили, оставив всех лежать на месте. Только тогда они сняли плиссированные юбки. Оказалось, что это мужчины, агенты китайской госбезопасности. Прикрыв юбками бесчувственных друзей, они не спеша направились к зданию аэропорта.

Что же касается Джейн, то к ней подошел некий господин.

– Мое имя Людвиг фон Мартинс. А вы – мой брат?

– Нет, но у меня есть для вас предложение.

– Сколько? – с блестящими от алчности глазами спросил немец.

– Десять миллионов долларов, – сухо ответила Джейн.

Обычно холодный и расчетливый, немец на пятнадцать секунд упал в обморок, даже не успев осесть на пол. Наконец, он пришел в себя:

– Десять миллионов? Вввыыы шшшутттиииттее!

– К черту шутки! Вот чек от американского казначейства, там есть кое-какие денежки!

– Не сомневаюсь. А ввооттт Мммагическккая ффооормула, ммой ддорогггооой Карл – или как там вас.

– Только не здесь. В туалете, – уточнила шпионка.

И там, в туалете, стала ясна непревзойденная предусмотрительность Джейн, переодевшейся мужчиной: туалет в аэропорту был раздельный, и такая операция, настоящий краеугольный камень западной цивилизации, иначе не могла бы случиться. Как видно, в подобных делах важна любая мелочь.

Все шло великолепно: тридцать секунд на разговор, пятнадцать на обморок, итого сорок пять. К сожалению, у дверей в туалет образовалась небольшая очередь. Пока оба стояли в тревожном ожидании, Людвиг фон Мартинс рассказал кое-что из своей жизни. Он долго изучал Маркса, Энгельса и Ленина, пока не вывел эту чудесную формулу, плод 35-летнего упорного труда и исключительных дедуктивных способностей, подлинное противоядие против социализма во всех его формах, даже самых зловредных. Нет, он не продажный тип, торговец от науки, но ведь всем надо жить, не так ли?

Джейн со всем соглашалась: во время коммерческих сделок лучше не обсуждать этические вопросы. Наконец, настал их черед. Они вошли в кабинку, Джейн отдала чек, а немец – конверт с бумагами. Джейн даже не взглянула на них. Беспечность? А если бумаги были фальшивыми и содержали безобидные рисунки? Нет, шпионка все предусмотрела. В случае чего, она предупредит по телефону казначейство, и чек будет аннулирован.

За дверью в кабинку они распрощались.

Людвиг исчез в толпе, унося с собой чек. Джейн вернулась в машину, почти бегом, довольная, счастливая. Шофер-китаец почтительно открыл дверь:

– Прошу, мадам.

Джейн встревожилась: как можно звать ее «мадам», если она в мужском костюме? И почему китаец, если автомобиль имеют право вести только двое: она и Джо?

Джейн была самой быстрой в мире женщиной и наставила на водителя револьвер. Но два китайца, выросшие по бокам, наставили на нее свои:

– Садитесь, мадам, – повторил шофер по-китайски терпеливо. – Садитесь, мы не причиним вам вреда.

Что сделали бы вы? Не знаю, но знаю, что Джейн вошла. В правой руке она держала конверт. Что делать? Ее обезоружили. Итак, она одна, беззащитная, среди трех китайцев, вежливых, но настроенных решительно. Кроме того, она сидела: поза, не слишком удобная для борьбы. Джейн упорно искала выхода, но никакой мысли в голову не приходило.

– Пожалуйста, формулу, мадам…

Джейн притворилась непонимающей:

– Что за формула?

– Магическая формула экономики, сеньора, – продолжал терпеливый китаец.

Джейн могла продолжать игру и дальше, но отважилась на решительную меру: одним движением достала конверт и проглотила его. Двое китайцев хотели ее тут же задушить, но шофер – видимо, главный, – приказал:

– Оставьте, наш шеф сможет решить это небольшое затруднение.

Автомобиль тронулся. Все молчали.

– Куда мы едем? – робко спросила Джейн, у которой в горле пересохло (проглотить конверт с бумагами и не запить его!).

– В советское посольство.

– Вы работаете на них?!!!

– Нет, мы работаем с ними.

– А как же китайско-советская вражда? Или вы снова договорились?

– У нас есть общие интересы. У нас, кроме того, общие экономические принципы. Плановая экономика требует снижения убытков, поэтому мы решили объединить усилия в этом конкретном случае. При этом каждый блок сохраняет свои позиции по другим вопросам.

В молчании они доехали до посольства. Двери автоматически открылись. Машина заскользила между густых деревьев. Все вышли и вошли в здание. Холл был обставлен с большим вкусом – большим советским вкусом.

Скоро подошли еще двое, русский и китаец, в сопровождении четырех или пяти русских. Это были представители КГБ и китайской госбезопасности. Все меры предосторожности были приняты: разговоров не велось ни на китайском, ни на русском, даже шепотом, так как было известно, что Джейн прекрасно владеет этими языками и умеет читать по губам. Поэтому при необходимости все поворачивались и писали на бумажке нужные слова.

Двое начальников уже знали, что произошло, и улыбались. На бумажке они написали приказ раздеть Джейн. Отвести ее на кухню. Взять двух лучших поваров и горшок с цветами. Русские и китайцы немедленно повиновались. Но Джейн не стала ждать посторонней помощи и начала все снимать сама: сперва пальто, обнажив безупречный бюст, сделавший бы честь любой рекламе лифчиков, затем панталончики и трусики. Голенькая Джейн!

Все заволновались. Ледяная холодность русских растаяла, на желтых лицах их временных сообщников заиграли улыбки. Сердца мужчин застучали учащенно, хотя и в разных ритмах. Начальники приказали немедленно отвести Джейн на кухню, чтобы не поддаться искушению. Они были идеологически подкованы, да, но не всегда тело повинуется разуму.

Итак, обнаженную шпионку увели на кухню. Пришли два толстых главных повара в белых колпаках и, взволнованные, принялись за работу. В центр просторного помещения водрузили ночной горшок. Им было приказано приготовить вкуснейшие блюда двух стран и заставить Джейн съесть как можно больше, чтобы магическая формула поскорее изверглась из ее желудка. Узница поступила, таким образом, в их распоряжение, оказавшись недоступной для сексуальных домогательств: повара были слишком старыми и слишком толстыми. Спасение!

В кухне осталось трое человек, повара и Джейн. Один готовил борщ с солеными огурцами, другой – акульи плавники, жаренные в китовом масле, с миндалем и бамбуком. Один хвалился копченым лососем с черноморской икрой, другой отвечал поросенком в кисло-сладком соусе и с гарниром из ласточкиных гнезд.

Так прошло много часов. У Джейн начались жестокие желудочные схватки от вида и запаха этих кулинарных шедевров. Но что было делать? Ее заставили есть эти изысканнейшие кушанья, и она ела. Развязка, по ее ощущению, была уже близка.

Джейн пыталась сдержать колики. Живот ее раздулся – неплохая реклама товаров для беременных! – и страшно болел. Восхищенные повара готовили все новые яства, насильно запихивая их в Джейн. Она прибавила в весе не меньше пятнадцати кило, а ночной горшок все еще оставался девственно нетронутым.

Время шло. Начальники решили уйти и вернуться позже, ближе к развязке. По лицу Джейн пробежала вспышка. Начальники удалятся на стоящем в саду вертолете. Надо добраться до него: это единственная возможность бежать отсюда, ведь все двери плотно закрыты, все выходы охраняются вооруженными людьми. Единственный путь – спрятаться в шасси, как Джелли. Но как ускользнуть от двух поваров, старых, но сильных, и вдобавок – убежденных коммунистов?

И вот тут проявилось сверхъестественное предвидение Джейн: повара немолоды? Видимо, они родились еще до коммунистических революций. А значит, несмотря на всю заученную ими идеологию, в их воспитании есть, по крайней мере, один маленький изъян, которым можно воспользоваться. И Джейн начала:

– Как это вы сходитесь почти во всем и расходитесь в идеологии?

Эти слова были искрой, вызвавшей пожар. Китаец начал объяснять, что в СССР строят не коммунизм, а государственный капитализм. Русский ответил, что узконационалистический подход китайцев мешает им увидеть преимущества коммунизма с человеческим лицом. Китаец закричал, что русские выпестовали новый эксплуататорский класс, номенклатуру, который хуже старой буржуазии. Русский обвинил китайцев в расколе коммунистического блока, дотоле монолитного.

Вертолетный двигатель загудел. Спор становился все более жарким. Повара забыли о мясе, специях, приправах, соусах, ложках, кастрюлях и холодильниках и отдались яростной дискуссии. Они забыли даже о своей прекрасной пленнице, которая без особых проблем выскользнула в сад и, совершив превосходный прыжок, прицепилась к вертолетному шасси.

Только тогда повара забили тревогу. Но птичка уже упорхнула. Артиллеристы посольства не решились стрелять, кроме одного, который повел огонь по вертолету. Пилот, думая, что это стреляют какие-то невидимые враги, увеличил скорость, и машина вместе с прекрасной шпионкой скрылась за горизонтом.

Джейн устала, в животе лежал камень. Столько цветной капусты! Терпеть больше не было сил. Когда вертолет пролетал над пальмой, Джейн прыгнула. Кокосовые орехи и ветви смягчили падение. Единственной проблемой был живот, а все остальное не представляло трудности для Джейн, обладательницы диплома по физике.

Поняв, что она по-прежнему голая, Джейн засмущалась. Увидев какой-то дом, она постучала в дверь. Открыл парень лет шестнадцати с порнографическим журналом в руках. Джейн, попросив извинения, прошла внутрь и закрылась в ванной.

Какое блаженство!

Парень приплясывал от возбуждения, дрожа всем телом. Он не мог поверить своим глазам: прекрасная женщина с огромным животом! Джейн за дверью тоже содрогалась, но от удовольствия. Не будем задерживать внимание на подробностях, скажем лишь, что Джейн благополучно добыла формулу, порывшись в собственных испражнениях, весивших 17 кило 350 граммов. Конверт был практически таким же что и раньше.

Джейн включила душ. Это была лучшая помывка в ее жизни. Много мыла, много пены, Голливуд, да и только!

Когда Джейн вернулась в гостиную, подросток все еще дрожал.

– Не окажешь ли мне любезность?

– Смотря какую.

– Мне нужна одежда.

– Я дам, если ты дашь.

– Даю.

В этом вся Джейн: молниеносные решения. Никаких недомолвок. В жизни парня то были прекраснейшие минуты. Первый раз с женщиной! Джейн по ходу дела научила его самым передовым любовным приемам, в то время как тот не знал даже самых простых. Дело в том, что Джейн блестяще закончила курс по современным сексуальным техникам в Багдадском университете.

Когда все закончилось, парень выдал ей длинные трусы.

– А рубашку?

– Дам, если ты дашь.

– Даю.

То же самое, с небольшими вариациями: африканские мотивы. И так продолжалось и дальше, ибо Джейн потребовались туфли, чулки, панталончики матери подростка, расческа, дезодорант. Так что один и тот же диалог слышался неоднократно.

Каждый раз Джейн давала. Парень был молодым и крепким, но перед ним была сама Джейн Спитфайр, неукротимая, неутомимая, ненасытная!

Усталый парень, упав наконец с небес, куда его вознесло наслаждение, проговорил, почти засыпая:

– Возьми ключи от машины. Можешь на ней уехать.

– Хочешь еще раз? Я не против.

– Уже нет.

Джейн поцеловала уснувшего мальчишку и вышла из дома с конвертом в правой руке, отмытым, приятно пахнущим. Села в машину, нажала на газ и вскоре уже была в американском посольстве.

Целая и невредимая.