Дикий голод

Глава 14

Тельма, низкая и грозная в луче лунного света, стояла рядом с машиной Лулу. Волк шел позади нас, а потом обошел нас и встал спереди, обнажив блестящие зубы.

Коннор все еще был волком, и он был зол.

— Я не припоминаю, чтобы мы приглашали тебя в это маленькое путешествие, — сказала ему Лулу. — Поэтому мы не единственные, кто должен объясниться.

Это был самый безразличный взгляд, который я когда-либо видела у животного.

Наверное, именно поэтому он не предупредил нас до того, как темноту наполнил свет, обжигая мне сетчатки, когда его поглотила магия. Она завихрилась вокруг его тела, посылая в воздух энергию и запахи хвои и меха. Я никогда не стояла на солнце, никогда не ощущала солнечного света на своей обнаженной коже. Но его запах заставил меня подумать об этих вещах.

Свет закружился, как вихрь, и так же внезапно исчез, огоньки испещрили тьму и оставили Коннора Киина совершенно голым.

— Одежда на моем байке, — сказал он, проведя рукой по волосам, и пошел к Тельме.

Как-то я видела Коннора только без рубашки — и это мое большое упущение. У него совершенное тело. Широкие плечи, ведущие к плоскому животу и узкой талии, сильные руки и ноги, каждый сантиметр его тела так и говорит об упорной работе и активности.

Я не могла отвести взгляд… и не хотела. Мышцы бугрились и перекатывались, когда он двигался, и мне пришлось сопротивляться инстинкту протянуть руку и коснуться его, провести пальцами по упругой коже, покрывающей его живот и гладкий изгиб спины.

Коннор оглянулся на меня, и в его взгляде было много самолюбия.

Увидев весь продукт целиком, я не могла поспорить с самолюбием. Но осознание того, что я только что фантазировала о Конноре, встревожило меня. «Кто я?»

Лулу свистнула ему, сунув два пальца в рот.

— Костюм просто фантастика.

Он показал ей средний палец.

— В смысле, он просто восхитителен, — тихо произнесла Лулу.

— Он неплох, — было всем, что я готова была о нем сказать. Меня все еще беспокоил тот факт, что я нахожу его привлекательным.

— Можно кинуть в него четвертак, и он отскачет от его задницы.

— Я тебя слышу, Лулу, — отозвался он, натягивая джинсы и футболку. Он оглянулся, и в его глазах была неприкрытая мужская гордость. — Волчий слух, помнишь?

— Да, я знаю, — ответила Лулу со слабой улыбкой.

Коннор сел на край байка, чтобы надеть ботинки, а потом провел рукой по волосам. Я поняла, что его превращение завершилось, и мы можем поговорить.

— Какого черта ты тут делаешь? — спросила я, когда мы подошли к нему.

— Очевидно, спасаю твою задницу. Что тут делаешь ты? Предполагалось, что ты будешь хорошей.

— Хорошей? — спросила я. — Что это вообще значит?

— Это значит, что тебе должно хватать мозгов, чтобы поступать правильно, следовать правилам. А не ввязываться в драку.

— Я все сделала правильно, — сказала я ему с едва скрываемой яростью. — Мы пришли не для того, чтобы спорить. Мы пришли задать несколько вопросов. Чтобы помочь Райли. Мы не просили тебя вмешиваться.

С еще незавязанными шнурками, немного задранной кофтой, из-за чего были видны мышцы на его животе, он вперился в меня взглядом.

— В правилах ничего не говорится о том, чтобы врываться в замок фейри.

— Они открыли чертовы двери, — проскрежетала я. — И с каких это пор ты приходишь на помощь вампирам? — спросила я, так сильно выгнув бровь, как только смогла. — Я думала, оборотни держатся подальше от политики.

— Ты должна радоваться, что я сделал исключение.

— Мы и сами неплохо справлялись, — ответила я.

— О, отлично, — пробормотала Лулу. — Коннор и Элиза ссорятся. Вот так неожиданность.

— Угомонись, Белл, — сказал Коннор, но даже не посмотрел на нее.

— Как ты узнал, что мы здесь? — спросила я, прищурившись.

— Я ехал за вами от лофта.

— Ты не мог, — произнесла Лулу.

— Еще как мог. Нужно учиться замечать хвост, ведьмочка.

— Не называй меня ведьмой, щеночек.

Губы Коннора скривились.

— Завязывайте, — сказала я и посмотрела на Коннора. — Зачем ты ходил в лофт?

Он пошевелил челюстью.

— Потому что ты, кажется, считаешь себя Шерлоком Холмсом.

— Я Холмс, — произнесла Лулу. — Она Ватсон.

Он на мгновение прикрыл глаза, словно набираясь терпения.

— Если ты готова копаться в грязи в Доме Кадогана, — проговорил он, открывая их и пронзая меня взглядом, — я подумал, что ты можешь сделать еще что-нибудь глупое. — Он указал на замок.

— Райли бы этого не сделал, — сказала я. — Но мы, похоже, единственные, кто это понимает. И пока мы это не докажем, настоящий убийца будет гулять на свободе.

— Он и мой друг, — произнес Коннор. — Он мой друг, товарищ по Стае. Он семья. И моя ответственность.

— Ты пока не Апекс, — сказала я.

— Пока, — произнес он, его взгляд был настолько пронизывающим, что мог бы меня просверлить.

— У меня есть идея, — сказала Лулу. — Давайте уберемся отсюда к чертовой матери, и вы сможете продолжить спорить где-нибудь в другом месте. — Она оглянулась на башню. — Не думаю, что у нас есть гарантии того, что они не попытаются устроить второй раунд.

Коннор кивнул.

— Дальше по дороге есть забегаловка. «Карпаты».

— Карпаты, как горы в Украине? — поинтересовалась я. У Стаи прочные связи с Украиной.

Его улыбка была волчьей.

— Горы в Украине, а ресторан здесь. Он один из наших. Встретимся там. — Он указал пальцем на каждую из нас. — И никаких обходных путей.

Он надел шлем, забрался на байк и завел двигатель. Байк, оживая, зарычал, и это прозвучало так же сексуально, как он выглядел. Последний раз взглянув на меня, он уехал в темноту.

— Тебя не раздражает, что он ждет от нас, что мы поедем за ним? — спросила Лулу.

— Ага, — ответила я.

Но это был наш лучший вариант.

— Мы можем по дороге подробнее обсудить, насколько хорошо он выглядит голым? Это почти окупает его раздражительное поведение в подростковом возрасте.

Качая головой — и более чем немного взволнованная, обнаружив, что согласна с ней — я пошла за ней обратно к машине.

В машине я проверила свои травмы. Порез на шее был почти незаметен, порез на голени был глубже, но хорошо срастался. На скуле красовался синяк, но он уже исчезал. С синяками всегда так.

«Карпаты» не типичная забегаловка оборотней, если есть такое понятие, учитывая, что здание «САЦ Индастриз», по всей видимости, размыло понятие типичного. Забегаловка представляла собой вагончик, длинный и серебристо-голубой, его металл блестел в лунном свете. Крыша была изогнута, края закруглены, узкие окна светились сквозь белоснежные занавески. На металлической лестнице, ведущей к входной двери, были выставлены в ряд гортензии с белыми облачками цветов.

Байк уже стоял там, когда мы въехали на посыпанную гравием стоянку. Коннор стоял, прислонившись к мотоциклу, шлем лежал на сидении, в руке у него был экран. Он убрал его, когда мы подошли к нему, а потом протянул руку и легонько провел большим пальцем по моей скуле.

— Ты ранена, — произнес он, наклоняя мой подбородок к свету. — Твой отец это увидит.

Я проигнорировала дрожь от тепла его прикосновения.

— Я исцелюсь.

— Уверен, что исцелишься. Убедись, чтобы он не сделал чего-нибудь опрометчивого.

— Он никогда такого не сделает, — ответила я. У моего папы самый железный контроль из всех, кого я знаю.

Мы вошли внутрь и увидели дюжину узких кабинок, выстроившихся вдоль стен, и кухню на другом конце. Четыре стола были заняты. За одним сидел один человек, за тремя другими парочки разного возраста, которые тихо разговаривали и явно наслаждались своей едой. В другом конце вагончика была небольшая стойка, расположенная между стеной и дверью в кухню, где проигрыватель воспроизводил скрипичный концерт, который мягко распространялся по помещению.

— Тут… задушевно, — прошептала Лулу.

— И дружелюбно, — сказал Коннор, глядя на идущую к нам женщину. Она была стройной, с бледной кожей, темными волосами и огромными глазами на лице в форме сердечка. На ней был белый фартук поверх элегантных темных брюк и темной рубашки, и она не отводила взгляда от Коннора.

— Киин, — произнесла она, когда подошла к нам, а потом окинула нас взглядом.

— Наталья.

Она сказала что-то на украинском, по крайней мере, я так подумала. Он ответил на том же языке. Она сказала что-то еще и поглядела на пятна грязи на одежде Лулу и синяк на моей щеке. Ее глаза сузились.

— Тут не будет никаких беспорядков, — сказала она с сильным акцентом.

— Не будет, — согласился Коннор. — Беспорядки остались позади.

Еще мгновение поколебавшись, она смягчилась, указала на кабинку и задала еще один вопрос.

— Так, — ответил Коннор, кивнув. Наталья подошла к бару, и он вытянул руку, указывая на кабинку.

Лулу проскользнула внутрь, а я села рядом с ней. Коннор занял другую скамейку.

— Давненько мы не проводили ночь в закусочной, — сказала Лулу, разглядывая интерьер ресторана.

— Я уверен, что это было интересно всем, — произнес Коннор.

Я закинула ногу на ногу.

— У нас не было денег, поэтому мы заказывали черный кофе и ели бесплатные крекеры и желе.

— Как это у тебя не было денег? Твои родители из Дома Кадогана.

— Существует совсем немного рабочих мест для подростков, которые могут работать только ночью. Я занималась уборкой в Доме, но этих денег ни на что не хватало.

Его улыбка была двусмысленной.

— Потому что нужно было платить персоналу?

— Потому что она зависима от кофе, — ответила Лулу и вытащила бумажное меню из держателя на краю стола, протянув его мне. В меню было всего несколько блюд, и во всех был как минимум один непонятный ингредиент. Там было четыре вида традиционной воды.

— Ты все такая же требовательная? — спросил Коннор.

В детстве с вампирским метаболизмом мне не хотелось ничего, кроме крови, сырных тостов и печенья с шоколадной крошкой. К счастью, я переросла этот период.

— Обычно я ем то, что предлагают, — ответила я, одарив его натянутой улыбкой. — Никто не любит злых от голода вампиров.

Вернулась Наталья, поставив стаканы с водой — неопределенного происхождения — на стол перед нами. Потом она выжидательно посмотрела на Коннора. «Потому что он оборотень», — задалась я вопросом, — «или же единственный, кому она доверяет делать заказ из ее весьма специфического меню?»

— Три бургера, — сказал Коннор. — Сообрази что-нибудь.

— Конечно. — Она кивнула, а потом повернулась и пошла на кухню.

— У тебя тоже сложилось впечатление, что мы не можем заказывать сами за себя? — раздраженно спросила Лулу.

— Территория оборотней, правила оборотней. Если я делаю заказ, они думают, что я главный. Так будет проще для всех.

— Потому что ты — это ты? — поинтересовалась я. — Или потому что я вампир? — Инцидент в «Красной Шапочке» дал понять, что антивампирские предрассудки все еще гуляют по Стае.

Некоторое время он смотрел на меня, будто тщательно обдумывая свой ответ.

— И то, и другое, — наконец ответил он. — И бургеры вкусные.

Лулу скрестила руки на груди.

— Посмотрим.

— Он волк, — напомнила я. — Скорее всего, может отличить хорошее мясо от плохого.

— Один из моих многочисленных навыков. И теперь, когда нам не угрожает опасность, объясните мне, пожалуйста, почему вы решили начать войну, штурмуя в буквальном смысле замок фейри посреди ночи.

— Брошь принадлежала одному из фейри, — сказала я. — Та, которую я нашла рядом с патио Дома Кадогана.

Брови Коннора приподнялись.

— Откуда вы знаете?

— На приеме она сняла видео, — ответила Лулу. — Мы рассмотрели доказательства и пришли к выводу, основанному на том же.

— Спасибо, CSI[56]. — Его тон был сухим, как пыль.

Лулу отдала честь.

— И кстати, твоя подружка просто бомба. Так заведено у пантер? — Она сделала вид, что вытирает пот со лба. — Впечатляет.

— Она не моя подружка. Мы больше не вместе.

— О, что ж, бывает, — произнесла Лулу. — Я перестану изводить тебя по этому поводу и поздравляю тебя с принятием правильно решения.

Коннор закатил глаза и перевел взгляд на меня.

— Значит, брошь принадлежала фейри. Фейри был на вечеринке?

— Не знаю. Если и был, я его не видела. — «Нам нужно поговорить с Келли — или, может, с Тео — на эту тему. Посмотреть, засняли ли камеры видеонаблюдения Кадогана что-нибудь еще».

— Почему они нас отпустили? — спросила я, обдумывая это.

— Потому что они умны? — сказала Лулу. — Они поняли, что не хотят, чтобы на них обрушился гнев Дома Кадогана и Стаи.

«Может быть», — подумала я. Они отступили после того, как появился Коннор. Но это выражение глаз Руадана, этот интерес, заставил меня задуматься, не позволили ли нам уйти из-за того, что он что-то задумал. Понятия не имею, что это может быть, но после того разговора о силе у меня появилось нехорошее предчувствие, что это как-то связано со мной.

«Неважно. Я с этим справлюсь, точно также, как справилась со сражением».

Вернулась Наталья и поставила перед нами тарелки с едой. Официант позади нее принес стаканы с пивом.

— Дякую[57], — сказал Коннор, и она кивнула, отходя, чтобы проверить других клиентов. Выражение ее лица полностью изменилось, когда она подошла к ним. Она улыбнулась, из-за чего черты ее лица смягчились, и, положив руки им на плечи, тихо о чем-то заговорила. Мне потребовалась минута, чтобы понять, почему, распознать магию, которая витала в воздухе.

Я посмотрела на Коннора.

— Мы не единственные не оборотни в ресторане?

Он вытащил из своего бургера маринованные огурцы, лук, помидоры и салат, и сложил их с краю своей тарелки. Едва они там оказались, Лулу забрала их и положила к себе на тарелку.

— Да, — ответил он, а потом откусил кусок. — И салат не нужен.

— Структура, — произнесла Лулу, а потом разрезала свой бургер пополам, а дальше на четвертинки. Потом она взяла треугольник и откусила острый конец.

— Ты до сих пор так делаешь.

Она, жуя, посмотрела на Коннора.

— Мне не нравится нырять лицом в еду. Лучше подносить еду к лицу.

— Ты — белая ворона, Белл.

— Я хотя бы не буквально ворона, Киин.

— Тебе прекрасно известно, кто я такой, Белл.

— Верно, — сказала она, выгнув бровь.

Я еще не попробовала еду, поэтому взяла полоску картошки-фри с тарелки Коннора и откусила кусочек.

Он перестал жевать.

— Какого черта, Салливан?

Лулу улыбнулась и покачала головой.

— Думаешь, я странно ем? Она предпочитает есть чужую еду. Чертова воровка картошки.

— Картошка из чужой тарелки всегда вкуснее, — сказала я, дожевав ту, что стащила. — Можешь взять у меня.

— Это эмпирически неверно, — произнес Коннор. — И я не хочу твою картошку. Я хочу свою картошку.

Я пожала плечами, беззастенчиво потянувшись к картошке в тарелке Лулу. Она шлепнула меня по руке.

— Плохая вампирша. Ешь свою еду.

— Ну и ладно. — Я взяла свой бургер и откусила. — Неплохо, — сказала я и откусила еще кусок. — Я удивлена, что это место не входит в первую десятку Чикаго.

— Входит, — ответил Коннор. — Только не в человеческую десятку. Райли съедает по четыре таких за раз. — Его улыбка исчезла при воспоминании о Райли.

— Может, Омбудсмен разрешит тебе принести ему бургер?

— Сомневаюсь, — кисло ответил он. — Дирборн придурок. Если бы он им не был, Райли бы сейчас не сидел в тюрьме.

— Это потому, что он выглядит большим и опасным, — сказала Лулу. — В подтверждение этому у него много мышц и силы. Но у него огромное сердце.

— Тогда почему ты с ним рассталась? — спросил Коннор.

Она подняла взгляд.

— Он тебе не сказал?

Коннор покачал головой.

— Я знаю, что он этого не хотел, но он не говорил на эту тему. Райли беззаботный, но не из тех, кто говорит о своих эмоциях.

Она возвела глаза к потолку, словно желая, чтобы на нее снизошли силы.

— У нас все становилось серьезно. И, думаю, мне становилось сложнее избегать его магии.

— Избегать ее? — спросил Коннор.

— Я приняла сознательное решение не пользоваться магией. Встречаться с оборотнем — это… словно быть к ней прикованной. В значительной степени. — Она посмотрела на меня. — Больше, чем к просто вампирской магии, потому что ваша магия в основном зависит от эмоций. Вы нервничаете, взволнованы или очень голодны, и тогда отбрасываете небольшое количество магии. Но с оборотнями она постоянно присутствует. Она в воздухе.

— И в земле, — произнес Коннор. — Она — часть нашей связи с миром природы — или ее результат.

Лулу взболтала пиво в бокале, наблюдая за водоворотом жидкости.

— Мне становилось все труднее находиться рядом с ним и по-прежнему отказываться от использования магии. Я любила его, — сказала она. — Просто мне это не подходило.

— Мне жаль, Лулу, — произнес Коннор, и в его глазах я увидела только сочувствие. Может быть, к Лулу, может, к его другу, может к разорванным отношениям, потому что любви было недостаточно.

— Все нормально, — ответила она с улыбкой, которую явно пыталась сохранить. — Это было тяжело. Это отстойно. И мы оба это пережили.

Она посмотрела на Коннора, на меня.

— Вызволите его. Будем мы работать вместе или нет, его использовали, и это несправедливо.

— Работаю над этим, — ответила я и, положив свою руку на ее, сжала. Но когда я хотела ее убрать, она не позволила.

— Я люблю тебя, — сказала она мне. — И терплю тебя, — сказала она Коннору. — Но я отказываюсь от любых дальнейших авантюр, связанных с фейри.

— Ты держалась молодцом, — произнес Коннор, что было высокой похвалой от оборотня, но Лулу это не тронуло.

— О, я знаю. Я же Белл, и умею обращаться с клинками. И сегодня я сделала то, что нужно было сделать. Надеюсь, это к чему-нибудь нас приведет. — Она поглядела на меня. — Но, думаю, я вышла за рамки. Я просто хочу заниматься искусством, пить хорошее вино и без перерыва смотреть сериалы. Неужели это так плохо?

Я улыбнулась ей.

— Вот почему классно быть взрослой. Ты сама устанавливаешь свои границы.

— Свежая мысль, — пробормотала она, и я догадалась, что она думает о наших родителях. Потом она отодвинула тарелку и взглянула на меня. — Думаю, нам еще нужно обсудить деликатный вопрос.

— Какой еще деликатный вопрос? — спросила я. Но я видела это в ее глазах, беспокойство и тревогу… а за ними ниточку страха. Из-за них у меня в животе смешались стыд и вина.

Ее пальцы сжались вокруг моих.

— Ту берсеркскую[58] штуку. — Она понизила голос до шепота. — Твои глаза покраснели. Реально покраснели.

На мгновение меня захлестнула паника. «Она только что сказала нам, что не хочет принимать участия ни в какой магической драме. Я не могу сказать ей сейчас, не могу признаться, что я до краев наполнена магической драмой. Не оттолкнет ли это ее еще дальше?»

— Магия фейри, — сказал Коннор, совершенно невозмутимый ложью. Он всегда был очень хорош в лукавстве. Он вытянул ноги под столом и слегка толкнул мою ногу, чтобы не дать мне сказать — и поддержать.

Она наклонила голову.

— Что?

Он пожал плечом, движение было совершенно небрежным и самоуверенным.

— Она творит с вампирами странные вещи.

Коннор Киин, бывший подросток-хулиган, солгал, чтобы защитить меня. Я уставилась на него — одновременно потрясенная его поведением и настороженная тем, что это может быть частью какой-то уловки.

Но опять же, он и в первый раз меня защитил.

Мы учились в старших классах — по крайней мере, Коннор и Лулу. Я все еще обучалась на дому по вечерам. В Кадогане была вечеринка, на которой присутствовали наши родители, поэтому мы пошли есть пиццу в одно из любимых мест моей мамы под названием «У Сола».

Лулу забыла в Авто свой телефон, поэтому вышла, чтобы его забрать.

— Две минуты, — сказала она и заставила нас пообещать заказать ее любимые хлебные палочки, если официант подойдет, когда она будет на улице.

Через пять минут она так и не вернулась.

Я вышла на улицу, чтобы проверить, что с ней. И обнаружила, что она лежит на земле с закрытыми глазами и бледной кожей.

На мгновение меня накрыла паника, я думала, что ее убили. Но ее грудь вздымалась и опадала, поэтому она все еще дышала.

Над ней стоял мужчина, копаясь в ее рюкзаке, пока его подельник кричал через окно машины для побега, чтобы тот поторопился и лез внутрь. Но он не сдвинулся с места. Просто смотрел вниз на Лулу с вожделением в глазах, пока его пальцы вслепую рылись в ее сумке.

Гнев поднялся так внезапно, так ослепляюще, что не было никакой возможности сопротивляться монстру. Я прыгнула вперед, отчего мы оба полетели на землю. Я вырвала рюкзак Лулу из его рук и отбросила в сторону. А потом я ударила его. Начала избивать за то, что он причинил ей боль, что украл ее вещи, за его взгляд, когда он пялился на ее фигуру. И какие бы причины не двигали монстром, это подпитывало его и приводило в ярость.

Я не могла остановиться.

Коннор нашел нас на улице, вытащил из машины водителя, а потом оттащил меня от нападавшего. И он держал меня за руки, пока я кричала и извивалась, пока монстр не отступил, и я снова не смогла дышать. Пока я снова не стала собой.

А потом я впала в шок, когда со смесью ужаса и страха вытаращилась на мужчину на бетоне.

Коннор не был напуган, лишь беспокоился о Лулу, обо мне.

— Ты защищала ее, — сказал он, пока ждал, когда я успокоюсь, а потом, пока мы ждали копов.

В больнице преступник бредил о напавших на него монстрах, и ЧДП предположил, что он имел в виду вампиров и оборотней. Частично он был прав.

Коннор был единственным, кто видел мои глаза, кто видел мою ярость. И за семь лет он не сказал об этом ни единого слова.

Лулу откинулась назад и скрестила руки на груди, посмотрев на нас с Коннором.

— Думаю, я знала, что что-то не так, но не до такой степени.

— Это была кровь, — тихо сказала я, ненавидя недомолвку, но все равно ее допуская. — Кровь фейри. Она имеет иную притягательную силу для вампиров. Она более мощная, ей труднее сопротивляться. — По крайней мере, эта часть — абсолютная правда.

— Может, тут сыграла роль и твоя генетика, — произнес Коннор. — В конце концов, тебя помогла создать магия.

«Вероятный претендент на звание „Явное Преуменьшение Года“».

— Может быть, — ответила я, глотнув пива и надеясь, что Лулу не заметила, как у меня от лица отлила кровь.

Коннор, все еще не убравший ноги, разорвал эту связь между нами.

— Ты его заинтересовала.

Я дернулась, посмотрев на Лулу.

— Что?

— Руадана.

Моему мозгу потребовалось мгновение, чтобы переключиться. И когда это произошло, из-за того, что она подтвердила мои опасения, мне не стало лучше. Конечно, я тоже видела его интерес. Но я знаю, что он носит не романтический характер, даже если не могу ей объяснить, откуда это знаю.

— Объясни, — попросил Коннор, приложив к слову немало силы.

Лулу пристально осмотрела меня, с сосредоточенностью сощурив глаза.

— Не знаю. Он просто смотрел на нее… как-то жадно, что ли? Но я думала, что он с Клаудией.

Тело Коннора пока не расслабилось. Он тоже сдвинулся, выпрямился и наклонился над столом, нацелив на меня взгляд своих льдисто-голубых глаз.

— Жадно? — спросил он.

— Все то же самое, — ответила я. — Он расчетливый и, вероятно, думает, что я могу помочь ему чего-то добиться. — И это все, что я была готова сказать вслух.

Коннор явно мне не поверил, но он оказался достаточно умным, чтобы не поднимать эту тему.

— Нам нужно поговорить с Омбудсменом, с моими родителями. Рассказать им, что мы узнали, и что сегодня произошло.

— У нас ничего нет, — сказал Коннор. — У нас есть брошка, какая-то теория, — он поднял глаза и посмотрел на мое лицо, — и синяк. Ничто из этого не освободит Райли. Ничто из этого не убедит Омбудсмена в том, что он арестовал не того, особенно если другой вариант разожжет сверхъестественную войну.

«Я согласна, что наши доводы довольно скудные, но мы не можем останавливаться».

— Твой отец взбесится, — произнесла Лулу.

— Ей двадцать три, — сказал Коннор.

Лулу фыркнула.

— Как будто это имеет значение. Ты же встречался с ним раньше, не так ли?

— Ему больше четырехсот лет, — сказала я. — За такое время накапливается много эгоизма. И, нет, ему это не понравится. Но он с этим справится. Что-то происходит. Что-то большее, чем Райли или переговоры. Что-то связанное с фейри. Им нужно знать.

Тогда все раскроется. И я поняла, что меня это устраивает. Я не возражаю против тщательного расследования. Но это совершенно другой уровень расследований, слишком далёкий от наших возможностей.

— Думаю, мы готовы идти, — сказала Лулу, оглядываясь вокруг.

— Я готова, — произнесла я.

— Я заплачу, — сказал Коннор и провел кредитным чипом на его брелке по кругу на столе. Тот издал звуковой сигнал, а потом засветился зеленым.

Лулу нахмурилась.

— Интересно, находит ли считыватель чипов удовлетворение в своей жизни.

— Серьезно? — спросил Коннор.

— Это довольно глубокий вопрос для оборотня. — Но когда Коннор, прищурившись, посмотрел на нее, Лулу подняла руку. — Шутка, друг мой. Это шутка. Ты как защищающий старший брат, которого у меня никогда не было. И я никогда его не хотела.