Дикое царство. О чем поет Север

Глава 30

— Не хочешь застегнуться? — спросил Дарий.

— С ума сошел? Лето же.

— Земля холодная.

— Тебе так только кажется.

Мы покинули Сонхаур две недели назад и почти без остановок двигались на Элерине и Лалону. Когда Северные земли были почти близко, стало ощутимо прохладнее. Во всяком случае так говорил Дарий. Разумеется, здесь даже летом не походишь полураздетым, как в Диком царстве. Но босиком? Вполне.

Он жаловался, что воздух суше, а ветер злее, но я видела любопытство в его взгляде, которое росло и росло с приближением Радельме, как робкий росток, пробивающийся сквозь землю. Ему было интересно увидеть и понять то место, где я родилась и выросла. А мурашки на его коже меня забавляли. Не холодно же. Ничуть…

Иногда мне казалось, что мой муж, являющийся сильным воином, преувеличивает, чтоб я лишний раз подошла и обняла его, когда мы делали короткие остановки в лесу. Ночью мы и так грели друг друга, обнявшись, лежа между двух зверей, если спали в лесу.

Дарий взял больше денег, чем я, когда только отправлялась в Дикое царство, потому большую часть времени и ночевали более комфортно, чем я тогда. Останавливались в маленьких деревеньках, платя хозяевам за комнату, или в городах на постоялом дворе.

«Скажи ему, что, если Илма увидит его гусиную кожу, она не сжалится, а добавит ему испытаний» — посмеялся Лалону в моей голове.

«Илма так не сделает»

«Ты слишком хорошего мнения о ней. Это тебя с Элайзой она холила и лелеяла»

«Илма…»

«Не грусти, Эстер. Скоро ты будешь дома»

«Дома ли?»

Лалону мне не ответил.

Леса становились зеленее и темнее, гуще, словно пели своим видом о суровости края. Мохнато-изумрудные ветви спрашивали: «Точно ли туда ты идешь, путник? По зубам ли тебе эта земля». Но я знала, что за густым лесом будут горы и озера, долины и реки. Место, где воздух словно плотнее, и холод можно почувствовать внутри себя даже, если кажется, что жарко. Холод, который действует как лучшее лекарство для горячего сердца.

— Теперь я понял, почему у вас одежда из кожи и меха.

— Дарий, — я закатила глаза. — До этой одежды еще несколько месяцев.

— Ерунда какая-то.

«Если он опять полезет к тебе обниматься, потому что замерз, я укушу его»

«Он убежит» — улыбнулась я.

«Правильно, значит согреется»

На следующий день мы вышли из леса и побежали по полям. Дарий резко затормозил. Я оглянулась на него.

— Что-то не так? — спросила я.

Он потряс головой, словно хотел сбросить наваждение.

— Эти цвет точно, как твои глаза. Хотя нет. Твои глаза все же ярче.

— Это фиалка трехцветная, — я робко улыбнулась.

— Лунные глазки?

— Да, я их не на картине видела, — фыркнула я.

— Надо было догадаться.

Я спрыгнула с Лалону. Конечно, хотелось поскорее подойти к воротам Радельме, но… я сорвала один цветок и задумчиво покрутила его в пальцах. Услышала тихие шаги. Дарий смотрел на меня не отрываясь, а затем взял стебель у меня из рук и вставил в волосы.

— Всемогущая волчица, — шепотом сказал он.

Я рассмеялась и шлепнула его по плечу перед тем, как залезть на Лалону обратно.

— Я никогда не смирюсь с этим прозвищем. Такие сказки рассказываете.

— А то, что духи умерших ходят по земле, где похоронены их кости — это вполне нормально?

— Да, — кивнула я. — Кости должны быть дома.

Я бросила ненароком взгляд на свою сумку. Мы сожгли тело старой Саригрид, а ее кости я везла с собой, чтоб положить рядом с могилой Ракши. Так было заведено — если человек или тотем умирал далеко от дома, то тело сжигалось, а кости возвращались в родную землю.

Я задавалась вопросом, а где будут лежать мои после жизни? Раньше, я считала, что дом — это место, где родился. Но сейчас моим домом было не место, а один человек.

— Дальше? — спросил Дарий.

— Да, — тихо сказала я и кивнула.

Лалону помчался, быстрее обычного. Я оглянулась, и губы дрогнули в слабой улыбке, увидев удивление Дария. Элерин тоже спешил за Лалону. Он много лет не был здесь. И он тоже волновался, как и я перед встречей с Севером.

Мы приближались. Показался серый забор, который состоял из цельных бревен, заточенных наверху. Ближе-еще ближе.

Бег Лалону перешел на легкую трусцу, а затем на мягкий шаг. Громкий звук стоял в ушах, и только спустя минуту я поняла — то билось мое сердце.

Мы слезли со зверей. Дарию хватило одного взгляда на меня, чтоб понять, что меня лучше не трогать. Я как завороженная смотрела на башню часовых у ворот в город. Нас было двое людей, а я с волком. Мужчина в башне скользнул по нам взглядом, я увидела узнавание и легкий кивок. Взяла Дария за руку и повела.

Радельме хоть и был центром на Севере… но это не целое царство. Северные земли — это мой родной город и пара близ лежащих деревень, которые почти вросли в город. Обычные люди тут жили под управлением нашего клана. Мы давали защиту, а они помогали нам строить цивилизацию.

Но город выглядел слегка опустелым. Да, люди были. Но я привыкла видеть шумные повозки, запряженные лошадьми, стук молота по наковальне, — ведь в городе много кузнецов и среди обычных людей, — пение детей и звук топора и бревен.

Было тише.

Дарий взял меня за руку, вовремя поняв, что мне необходима была связь с реальностью, ибо я почувствовала себя во сне.

Я ведь догадывалась, что так будет. Тогда отчего в сердце так больно?

«Догадываться и видеть — разные вещи» — сказал Лалону.

— Идем, — хриплым голосом сказала я Дарию.

Я повела его привычной дорожкой туда, куда могла найти путь закрытыми глазами. Мы оглядывались на торговцев, я слегка улыбалась, но чувствовала печаль с чем-то еще. Смирением.

— Прости, — вдруг сказал Дарий.

— За что?

— За… это… все.

— Ты не виноват. — Я положила ему руку на щеку, а затем потянулась и поцеловала его в уголок губ.

— Но я… если бы я был царем, то не начал бы войну и…

— Ты не можешь исправить то, что в прошлом. Ведь оно… прошло.

Он молча смотрел на меня, хмурился. Думал о чем-то, что не готов еще был озвучить. Положил свою ладонь сверху на мою, прижимая мою руку к его щеке плотнее, прикрыл глаза, а затем поцеловал мне пальцы.

— Идем же, — сказала я.

Дом на окраине, почти у леса. Впрочем, мы все жили у леса. Но этот дом дальше всех.

Я скинула обувь под удивленным взглядом мужа и пошла босиком. Изумрудная трава щекотала ступни как в детстве. Как в те дни, когда я считала, что самая большая проблема — это синяк на локте или коленке.

Из-за дома выскочила старая светло-серая волчица. Она втянула ноздрями воздух и кивнула. Я медленно шла, стараясь почувствовать кожей каждую травинку. Дарий шел за мной.

Постучать? Открыть?…

Но бабушка Илма сама вышла на крыльцо, кидая взгляд на своего тотема — Тауру.

Я столько раз представляла нашу встречу. Сначала я думала, что вернусь и гордо скажу, что я взяла кровь за кровь. Потом я думала, что никогда не вернусь и не увижу ее. А дальше… я думала, что приду одна и буду стыдливо прятать глаза, что не смогла.

Но ни один из вариантов моей головы не был приближен к реальности. Потому я молча и смотрела на нее, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

Она сделала несколько быстрых шагов ко мне и крепко прижала меня.

— Бабушка… — все, что смогла я выдохнуть. — Я…

— Я верила, что вновь увижу тебя, Эстер. Каждые лунные сутки верила и ждала.

Она слегка отстранилась, ее взгляд прошелся по Дарию и Элерину. В глазах было понимание. Она всегда все понимала без слов.

— Мальчишкой ты здесь был, — покивала она. — Забрал северного зверя?

— Каюсь, что украл его.

— Только ли его? — иронично спросила она. — Ну все, чего стоять на улице. В дом заходите.

Илма заварила чаю, дом наполнился ароматами шалфея, смородины и… малины.

— Самый сезон, — сказала она, пододвигая к нам тарелку с красными ягодами.

— Никогда не пробовал, — тихо сказал Дарий.

— Все бывает в первый раз, — покивала она. — Но, что бывает во второй — повторится в третий. Север и Юг всегда стремятся друг к другу.

Я усмехнулась и отхлебнула горячий напиток из кружки.

Бабушка рассказала, что после смерти большей части клана должность главы города занял один из кузнецов, а в совете были торговцы. Но… город плохо справлялся. Такое бывает, когда мало людей, кто понимает, куда нужно двигаться дальше, как считать налоги, что строить в первую очередь и многие другие вопросы.

Детей без родителей приютили. Часть матерей с маленькими детьми покинули город, надеясь забыть прошлое, что приносит боль.

— Значит… — начала медленно я. — Люди разъезжаются?

— Понемногу. Не грусти, Радельме не рухнет за пару лет. Будет еще город, потом деревня… а потом… кто знает, что нас всех ждет через несколько десятков?

— Если бы…

— Если бы ты осталась, то что? Остановила бы матерей? Не отдала бы детей в обычные семьи? Все, когда-нибудь заканчивается.

— Все-все? — спросила я, осознав, что вопрос мой звучит наивно и по-детски.

— Все кроме любви, — улыбнулась Илма, и морщины на ее лице слегка отступили, как отступает ночь с рассветными лучами солнца.

— Я должна была возрождать клан…

— Из двух-трех десятков людей, большая часть которых дети? Эстер, ну ты же повзрослела…

— Тогда почему ты меня останавливала в ту ночь?

— Я тебя останавливала не от твоего пути, а от тех целей, с которыми ты шла. Но вижу… что ты сама все поняла.

— Мой дом…

— Ты давно знала, еще когда уходила, что дома того самого больше нет.

Я всхлипнула, ощутила теплую руку Дария на своей руке. Он сжимал не сильно, но давал ощущение уюта.

— Ты ведь знала, когда ехала сюда, что не возвращаешься на совсем, — усмехнулась Илма.

— Я… мы… не знали, что будет.

— Действительно? — она перевела взгляд на Дария.

— Я сопровождал Эстер и готов принять любое ее решение.

Бабушкин взгляд был оценивающим, слегка хитрым.

— Ох, и какие еще испытания тебе устраивать. Жизнь с дочерью Луны уже испытание.

«Ну вот… Илма теряет хватку» голос Лалону раздался в моей голове полным разочарованием, и я слегка рассмеялась сквозь слезы.

— А ты… — начала я.

— Я останусь тут.

— Но я буду скучать…

— Стара я уже для путешествий. Не переживай, те, кто знаю меня помнят под какие песни нужно землю рыть.

— Не говори так.

— Я говорю правду, Эстер. Но… кое-кого забери.

Я услышала легкие шаги, дверь скрипнула. Раздался звук падающего хвороста. Ветки разлетелись у входа.

Тоненькая, высокая для своих восьми лет, — она успела еще больше подрасти, — кудрявые волосы свисали ниже поясницы. Они были белее моих, даже чуть подернутые пепельно-голубым оттенком. И синие глаза, так похожие на мои были широко распахнуты.

Нижняя губа Элайзы задрожала. Я привстала, и она кинулась ко мне в объятия, крепко сжимая маленькими ладошками рубашку на моей спине.

— Как ты выросла, — прошептала я.

Она лишь всхлипнула, и я поняла, что она все еще не говорит.

— Элайза… Эстер тебя заберет.

В глазах моей троюродной сестры заиграло недоумение, она бросила взгляд на Дария и нахмурилась.

— Присядь, пожалуйста, — попросила я ее, ведя за руку к столу.

Она настороженно осматривала моего мужа, но увидев Элерина слегка расслабилась. Я ее понимала. Разве человек, связавший себя с северным зверем может обмануть?

Это была долгая ночь, длинные разговоры. Элайза кивала, понимала, но уже начинала тосковать по Радельме. Она успела найти себе тотема — серую волчицу Голи́нд, и я порадовалась, что часть Севера она возьмет с собой. Ее большие глаз не по-детски смотрели, напоминая мне, что вряд ли ее уже можно назвать ребенком в полной мере.

Мы уснули только на рассвете, провели весь день в Радельме, чтоб потом по утру следующего дня отправиться назад. Я успела сходить с Дарием в лес, забраться на ту скалу, что казалась мне высокой, и спуститься снова, держа за руку его. Но в этот раз глаза я держала широко распахнутыми, запоминая каждый миг.

Бабушка Илма обняла нас крепко и велела не плакать по ней и Радельме долго.

— Помни, — сказала она перед нашим уходом. — Что Север будет далеко, но в тоже время близко, прямо в сердце. И пусть ты теперь принадлежишь Югу… когда-нибудь Север снова встретится с тобой.

Я кивнула, мутными от слез глазами, мало понимая, что она говорит.

Дорога обратно была быстрее и легче. Я думала, что уеду с тяжелым сердцем. Но внутри понимала, что бабушка права. Я как будто сняла с души груз. Может быть кто-то скажет, что это неправильно. Но в жизни не всегда бывает все правильно или так как хочется. Есть вещи, которые просто происходят… как бурное течение реки. И надо знать момент, когда нужно поднапрячься и поплыть против, а когда сдаться.

Мы вернулись поздно, когда уже стемнело. Элайза с настороженностью осматривала цветные здания Сонхаура, хитро щурила глаза при виде крупных кошек и слегка улыбалась, чувствуя пряные запахи. Сестра с недоумением делала шаги по коврам в Доме, и я вспомнила себя в первые дни, усмехнулась.

Она быстро смекнула, что Дарий заботится о моем душевном равновесии, а я переживаю за саму Элайзу, потому и перестала шугаться его. Но ее взгляд часто был слегка насмешливым. Впрочем, это не было плохо. Она всегда была слегка с характером, но с добрым сердцем.

Мы выделили ей комнату, она забралась в кровать вместе с Голинд. Я несколько раз за ночь навещала ее, смотрела как она прижимается к меховому боку волчицы и сопит. А потом я возвращалась вниз, где мы обсуждали будущее короны.

Дарий… согласился стать царем. Он не сильно хотел, в свидетельницах Мать Луна и Судьба. Но ведь не нужно хотеть быть царем. Нужно желание заботиться о людях. Вид Радельме и последствия битвы впечатлили его. Он не мог изменить прошлое, но сделал выбор — иметь возможность менять будущее.

И пусть его спутником был не солнечный лев… времена меняются, правила тоже.

На утро мы послали письмо в Тигриный Дом с новостями о том, что Дарий пройдет церемонию принятия власти, и что Эфирай отныне может отделиться. Дарий прописал, что надеется на взаимное сотрудничество, если того потребует случай. Часть близ лежащих деревень, также, отходила Тигриному Дому.

Парвати не очень хотела мириться с тем, что Дарий объявил, что коронует и меня как царицу. Но он ее не спрашивал.

Радж и Разие были рады остаться в Доме династии, когда мой муж предложил это. Они сказали, что после того, как все утихнет, то поженятся. Это было… предсказуемо и радостно слышать.

Я понимала, какой масштаб работы предстоит. Но за одну ночь все не решается. Но в ближайшее время нужно было найти замену на должность Люкассы.

Люкасса… Эгира… в сердце мне их никто не заменит. И я молилась, чтоб боль от их потери когда-нибудь ослабла. Я не знаю, ослабнет ли… По родителям сердце все еще болело, несмотря ни на что.

Шойдра предпочла вернуться в Тигриный Дом. А над Парвати надо будет еще подумать, как ее сослать из Дома.

— Пойдем спать? — спросил Дарий, когда все разошлись, и в комнате мы остались вдвоем.

— Уже день. Скоро проснется Элайза, — усмехнулась я. — Лучше попроси сюда завтрак.

— Вы вернулиииись! — прокричал Кори, забегая к нам в комнату.

— Да!

Я обняла и потрепала его по макушке.

— Дарий будет царем, — известила его я.

— Я всегда это знал, — спокойно сказал он.

— А еще… со мной приехала моя сестра, Элайза. Она старше тебя всего на два года.

— Элайза? — медленно спросил Кори.

— Да. Получается, вторая сестренка? — пошутила я, понимая, что вряд ли Элайза будет всех подряд называть братьями.

— Неееет! — покачал Кори головой. — Не сестренка, точно.

— Смешной ты.

Я услышала легкую походку волчицы. Сестра въехала прямо на ней, а затем грациозно спустилась на пол.

Кори посмотрел на нее, ему пришлось задрать голову. Девочки в это время сильно обгоняют мальчиков по развитию, а она еще была и старше.

— Я — Кори!

Она едва заметно кивнула, глядя на него сверху вниз и присела за стол. Я наложила ей еды в тарелку.

— Эстер любит ягоды, — затараторил мальчишка. — У нас нет свежих, но есть засахаренные. Смотри вот засахаренная малина. Хочешь, нет? А еще есть вишня. Будешь? Что ты любишь?

Элайза взяла тарелку с красными ягодами, один уголок ее губ дрогнул, поднимаясь вверх. Мое сердце пропустило удар, когда я услышала:

— Вишню. Я люблю вишню.

Больше книг на сайте — Knigoed.net