Дикое шоссе

Глава 8

Истон

Помощник управляющего.

Эта женщина точно знала, где у меня находятся болевые точки и как на них нужно надавить.

Прошло две недели с тех пор, как я выбежал из хижины, раздраженный тем, что она прекрасно знала, что я отвечаю за ранчо, но намеренно выводила меня из себя.

Джемма если и не убегала от людей, то отталкивала их.

Последние две недели мы держались подальше друг от друга. По крайней мере, настолько, насколько это было возможно, учитывая, что мы работали вместе, и моя семья приняла Джемму в свои ряды.

Моя семья любила ее, особенно бабушка и мама.

После маминой запеканки Джемма прислала ей букет из двух дюжин роз, доставленных аж из Миссулы, в знак благодарности за угощение. На следующий день бабушка получила ящик дорогого вина.

Всякий раз, когда я приходил в лодж, она встречала меня на стойке регистрации с улыбкой на лице. Но только эти улыбки были не для меня. Потому что исчезали, как только я входил в дверь. Но было приятно видеть улыбчивое лицо за этой стойкой.

Для гостей.

Единственная причина, по которой я не пользовался задним входом, заключалась в том, что парковка за лоджем всегда была забита машинами персонала. Мои поездки в лодж не имели ничего общего с Джеммой или ее улыбкой.

И эта поездка в хижину была вызвана необходимостью, а не потому, что я не видел ее три дня.

Мой грузовик подпрыгивал на неровной дороге. Казалось, что ухабов было больше, чем обычно. Я мысленно взял на заметку попросить дедушку подыскать Джемме старый грузовик, чтобы она могла ездить на нем, потому что такие дороги не пойдут «Кадиллаку» на пользу.

Эта машина Американская классика и мы не хотели бы, чтобы она сломалась.

А Джемма осталась.

Мой план дал обратный эффект — то, в чем я ни за что бы не признался, сколько бы раз Кэш ни подтрунивал надо мной по этому поводу на этой неделе.

Если она останется, нам придется заботиться о том, чтобы у нее были все необходимые инструменты, чтобы выжить в хижине на ранчо зимой.

За последние две недели с деревьев опала листва, оранжевые и желтые листья устилали землю и постепенно становились коричневыми. Эта осень была короткой из-за холодов, которые установились на прошлой неделе. Каждую ночь температура опускалась ниже нуля, а с начала октября не прошло и десяти дней.

По прогнозам, на следующей неделе будет снег.

Я был просто рад, что мы перевезли скот с гор, даже если папа добился своего и их перевели на пастбища, прямо противоположные тем, на которых я планировал их держать.

Мы поссорились. Он победил.

Вчера я был так расстроен, что провел весь день за работой в одиночестве.

Над сосновой рощей поднялся столб дыма, и когда я завернул за последний поворот дороги, в поле зрения появилась хижина, и я увидел Джемму снаружи, у нее в руках была охапка дров. До ее слуха донесся звук моего дизеля, и она остановилась, наблюдая, как я заезжаю на свободное место рядом с ее «Кадиллаком».

— Привет, — сказал я, выскакивая из машины.

— Привет. — Она слегка улыбнулась мне и скрылась внутри. Когда она вернулась на крыльцо, то отряхнула прилипшие к ее свитеру кусочки коры.

Этот был оливкового цвета, такой же, как и в первый день, когда она приехала сюда почти месяц назад. Она выглядела красивой и расслабленной, стоя в дверях хижины. Ее волосы были собраны в конский хвост, который ниспадал свободными волнами на плечи.

Дыши, Ист. Она просто красивая женщина.

— Что случилось? — спросила она.

Я прочистил горло и указал подбородком на кузов грузовика.

— У меня для тебя дрова.

— Спасибо. Они у меня почти закончились. — Она потерла руки, вздрагивая от порыва ветра. — Было холодно.

— Этого тебе хватит на пару недель.

— Давай я возьму свое пальто и помогу.

— Хорошо. — Возможно, было бы по-рыцарски разгрузить дрова самому. Но я вырос с бабушкой и дедушкой, которые проработали бок о бок всю свою жизнь. Мои родители тоже. А Джемма была не из тех, кто будет сидеть сложа руки и наблюдать, как кто-то работает.

Я достал из багажника своего грузовика еще одну пару кожаных перчаток и положил их для нее на багажник. Затем начал перетаскивать грузы на металлическую стойку, которую дедушка сварганил пятьдесят с лишним лет назад.

Джемма сразу же присоединилась ко мне, почти не разговаривая, когда наши пути пересеклись. Каждый раз, когда я подходил к грузовику, она отходила от него с дровами в руках. Затем я загружал их, и мы проделывали все наоборот.

Это означало, что при каждом подходе мы обменивались неловкими взглядами, поэтому я начал разгружать быстрее, пытаясь изменить время. Но чем быстрее я разгружал, тем быстрее разгружала она. Независимо от того, как быстро я шел или нагружался, она не отставала.

Никто не смог бы обвинить Джемму в безделье.

Когда дрова, которые мы могли достать с земли, были сложены в штабель, я кивнул Джемме, чтобы она забиралась внутрь.

— Почему бы тебе не запрыгнуть внутрь и не подтолкнуть дрова к задней двери?

— Хорошо. — Одна из этих длинных ног приподнялась, и быстрым движением она вскочила.

Это не должно было быть сексуальным движением, но мой член дернулся. Ее ноги, обтянутые выцветшими джинсами, оказались на уровне глаз. Когда она наклонилась, мне открылся прекрасный вид на ее задницу, и мои ладони сжались, желая сжать ее изгибы и придать им форму моих рук. Блять. Именно по этой причине я избегал ее в течение двух недель. Потому что каждый вечер, когда я возвращался домой, мне приходилось дрочить в душе, представляя, как ее ноги обхватывают мои бедра, а мои жадные руки ласкают ее тело.

Мы с Джеммой ссорились. Вцеплялись друг другу в глотки, и все потому что, если бы мы не боролись с этим влечением, если бы мы уступили… мы были бы обречены.

Я опустил взгляд и сосредоточился на работе, отказываясь смотреть на нее, пока работа не будет закончена.

Когда было уложено последнее бревно, она спрыгнула на землю, и я захлопнул заднюю дверь.

— Спасибо. — Она сняла перчатки, которые я ей одолжил, и протянула мне.

— Без проблем.

— Сколько времени ушло на то, чтобы все это расколоть?

Я пожал плечами.

— Несколько часов.

Именно это я и делал вчера, когда сбежал на работу один.

— Я ценю это, — сказала она.

— Я знаю. — Джемма, в отличие от многих людей с ее значительным состоянием, ценила усилия других. Я помахал рукой, подошел к дверце своего грузовика, открыл ее и уже собирался сесть, когда она остановила меня.

— Истон?

— Да?

— Хочешь остаться на ужин?

Если я останусь, мы, скорее всего, поссоримся. Разумнее было бы отказаться — у меня была работа, и я уже планировал заехать в лодж и поужинать. Вместо этого я бросил перчатки в грузовик и захлопнул дверцу.

— Да.

Дело было не в еде.

Оно было Джемме.

Она опустила подбородок, пряча улыбку, и прошла мимо меня в хижину.

Я последовал за ней, сбросил ботинки рядом с ее за дверью, затем подошел к печи, чтобы подбросить еще поленьев.

— Здесь достаточно тепло по ночам?

— Здесь здорово. Очень уютно. — Она подошла к холодильнику. — Пиво, воду или шоколадное молоко?

Шоколадное молоко было основным продуктом моего рациона, но я заметил, что она налила себе бокал вина.

— Пива, пожалуйста.

Она достала бутылку янтарного цвета, отвинтила крышку и принесла ее мне в гостиную. Затем она вернулась на кухню, где как раз нарезала овощи, когда я вошел.

— У нас будут спагетти.

— Тебе помочь? — спросил я.

— Нет, все в порядке. Это просто.

Я сел на диван и оглядел комнату. Это была та же хижина, которую я знал всю свою жизнь, та же мебель, но в ней было что-то другое. Более уютно и более… интимно. Может быть, так было потому что снаружи дул ветер, шелестя деревьями, а здесь потрескивал огонь, пахло чесноком и луком, и красивая женщина стояла на кухне, потягивая вино и готовя нам еду.

Невозможно было не наблюдать за тем, как она двигалась. Не восхищаться покачиванием ее бедер и тем, как ее конский хвост развевался по спине. Прядь волос все время выпадала из того места, куда она заправляла ее за ухо, и всякий раз, когда она смотрела в мою сторону, на ее щеках появлялся румянец.

Она была обворожительна. Она увлекала меня в альтернативную вселенную, где были только мы.

— Значит, ты уехала отсюда в Бостон, верно? — спросил я, желая завязать разговор, прежде чем совершу что-нибудь необдуманное, например, встану с дивана и поцелую ее на кухне. Мне не нужно было пробовать губы Джеммы на вкус. Я пробовал один раз: они были сладкими и разрушительными, как отравленное яблоко. Так что я не оторву свою задницу от дивана, пока не придет время уходить.

— Верно. — Она кивнула. — Я полагаю, ты был здесь с тех пор, как я уехала.

— Помимо редких отпусков, это все, что мне нужно. — Я бы работал здесь, жил здесь и, с Божьей помощью, умер бы тоже здесь же.

— Ты когда-нибудь была замужем? — спросил я, просто потому, что хотел знать.

Возможно, большинство женщин обиделись бы на такой прямой вопрос, но только не Джемма. Она повернулась ко мне лицом и прислонилась бедром к стойке.

— Нет. А ты был женат?

Я покачал головой.

— Нет.

— Девушка?

— В данный момент нет. — Я сделал глоток пива, наслаждаясь напитком и ее великолепными карими глазами. — У меня нет времени на девушек.

— Потому что ты так занят работой.

— Да. Я же помощник управляющего, — пробормотал я.

Она запрокинула голову и рассмеялась, и от этого музыкального звука что-то шевельнулось у меня в груди. Отчего желание встать стало еще сильнее.

Джемма отставила бокал с вином, чтобы разломить макароны пополам и положить их в кастрюлю с кипящей водой. Затем она с легкой грацией пересекла комнату и устроилась в кресле у дивана.

— Что происходит на ранчо в последнее время?

— Все по-старому. Мы всегда мечтаем о дожде и хороших ценах на скот. За последние несколько лет курорт вырос — в этом большая заслуга Кэт, — что добавляет сложности. Больше персонала, больше гостей, больше проблем. Но у нас все налаживается. Все мои головные боли из-за мужчин с фамилией Грир.

— Джейк и Джей Эр.

— Да. — Я ни с кем, кроме Кэша, не делился этим так откровенно. Но разговаривать с Джеммой, несмотря на то, что она расстраивала и провоцировала меня, было на удивление легко. Она слушала меня. Она не стала играть роль посредника, как члены моей семьи, и пытаться решить проблему.

Иногда все, чего я действительно хотел, — это чтобы кто-то выслушал меня.

— Они не хотят отступать, — сказал я. — И я хотел бы сказать, что не понимаю, но когда место — это вся твоя жизнь, когда ты отдаешь ему все, что у тебя есть, год за годом, я понимаю это. Просто…

— Теперь твоя очередь.

— Я хочу продолжить их наследие. Я хочу сделать еще один шаг вперед и передать ранчо и курорт следующему поколению. Тяжело, из-за того, что они не хотят отступать. Тяжело, когда никто не утруждает себя выяснением твоего мнения и когда ты принимаешь решение, а оно находится под микроскопом.

— В этом есть смысл. Когда я продала свою компанию, новые владельцы спросили меня, не останусь ли я здесь на год в качестве временного генерального директора. Но я знала, что мне это не понравится. Я не собиралась подчиняться чьим-либо правилам, которые я так долго устанавливала.

— Так что бы ты сделала на моем месте?

Она провела пальцем по краю своего бокала.

— Не думаю, что тебе нужен мой ответ.

Нет, я был уверен, что нужен.

— Скажи мне.

— Если бы это был мой дом, если бы это была моя семья, я бы поблагодарила свою счастливую звезду за то, что у меня были дедушка и отец, которые все еще пытались дать то, что могли, потому что скорее бы умерли, чем увидели, как я терплю неудачу.

— Ну и черт с тобой.

Джемма рассмеялась.

— Я же говорила, что тебе не нужен мой совет.

— Нет, ты права. — Я вздохнул. — Ты совершенно права, и я ненавижу это. — Потому что я не собирался терпеть неудачу. А если бы я это сделал, они были бы там, чтобы помочь мне.

— Я могу понять, откуда ты родом, — сказала она. — И на твоем месте я бы чувствовала то же самое. Но ты разговариваешь с человеком, чья мать считала, что следующее поколение будет развлекать ее бойфрендов, когда она им наскучит.

Бутылка пива чуть не выскользнула у меня из пальцев.

— Что?

— Я не знаю, зачем я это сказала. — Джемма вскочила со стула и вернулась на кухню.

Я потерял дар речи, когда она убежала.

Но на этот раз она сможет сбежать в Бостон. А в хижине такого размера ей просто некуда было уйти.

Это был ее механизм выживания? Она замыкалась в себе и не подпускала к себе людей. Отталкивала их. Поэтому она ушла одиннадцать лет назад? Потому что я заставил ее чувствовать? Потому что здесь у нее была бы семья, которая не позволила бы ей замалчивать прошлое. С тех пор она пряталась за работой?

Я отставил бутылку в сторону и пошел на кухню, пока она яростно помешивала кипящий соус.

— Джемма.

— Пожалуйста, забудь, что я это сказала.

Я придвинулся поближе и заправил прядь волос ей за ухо.

— Не могу этого сделать, дорогая.

Она отложила ложку и посмотрела на меня умоляющими глазами.

— Я не люблю говорить о своей матери или об этой части моей жизни. Я много лет ходила к психотерапевту, и на последнем сеансе я поклялась, что больше не буду об этом говорить. Я правда не знаю, почему это вырвалось.

— Нам не обязательно говорить об этом. — Моя рука идеально легла ей на затылок. — Но я здесь, если ты передумаешь.

— Спасибо. — Напряжение спало с ее плеч, когда я провел большим пальцем по коже у нее за ухом.

Я хотел прикоснуться к ней всего на секунду. Чтобы показать, что я здесь, и ничего больше. Но для этой женщины не существовало такого понятия, как простое прикосновение. По моей коже пробежал холодок. Между нами словно потрескивало электричество, и это притяжение, гравитация, окружавшая ее, притягивали меня к себе. Моя рука скользнула вниз по ее спине, а ее губы были так близко, что все, что мне нужно было сделать, это прикоснуться к ним.

Джемма вздрогнула, подавшись навстречу моему прикосновению, и ее взгляд упал на мой рот. Она высунула язык и облизала нижнюю губу.

Тут кастрюля с лапшой начала кипеть. Шипение воды, льющейся на конфорку, заставило нас отпрянуть друг от друга.

Я опустил руку и отступил на шаг, пока Джемма нащупывала ручку, чтобы выключить газ.

— Наверное, все готово, — сказала она.

— Я накрою на стол. — И отвлекусь на минутку, чтобы привести мысли в порядок.

Господи, мне следовало остаться на диване.

Тарелки стояли не в том шкафу, где их всегда хранила бабушка, а столовое серебро лежало в другом ящике. Признание того, что кухня Джеммы была более функциональной, только подтвердило бы вслух, что она вписалась в обстановку, сделав это место своим домом, поэтому я оставил его при себе.

Я выложил на тарелку горку лапши, обмакнул ее в соус и принялся за еду.

— Это здорово.

— Вообще-то это рецепт твоей мамы.

— Соус из банки с какими-то добавками? Она пыталась научить меня, но у меня никогда не получаются правильные пропорции, и в итоге это только соус из банки.

Джемма улыбнулась, накручивая на вилку лапшу.

— Когда я была здесь в прошлый раз, твоя мама как-то подменяла повара. Тогда был ужасный холод, и кормить было почти некого. Лондин, Кэтрин и я были здоровы — я всегда думала, что свалка придала нам стальной иммунитет, — поэтому мы пошли на кухню, чтобы помочь ей.

Я откинулся на спинку стула, слушая, как она говорит, потому что она привлекала к себе все внимание.

Ты кладешь свое столовое серебро на стол ради такой женщины, как Джемма Лейн.

— Она научила нас готовить свои спагетти, — сказала она. — Это был первый раз, когда кто-то учил меня готовить.

— Это восхитительно. Не хуже, чем у нее. Ты часто готовишь?

— Нет. — Она покачала головой. — Я работала. И это немного угнетает — готовить каждый вечер на одну персону.

— Понимаю. — Я вернулся к своей трапезе, и мы ели вдвоем, почти не разговаривая.

Когда моя тарелка опустела, я глубже вжалась в спинку стула, не собираясь уходить. В данный момент мне больше нигде не хотелось быть. Единственное, что ждало меня дома, — это телевизор и огромная стопка постиранного белья. А общество Джеммы вызывало привыкание.

— Хочешь знать настоящую причину, по которой я уехала из Бостона? — спросила она.

Она сказала мне, что это из-за того, что она продала свою компанию и захотела сменить обстановку, но в последнее время я задавался вопросом, не было ли это только полуправдой.

— Да.

— Я ничего не чувствовала по поводу своей жизни. — Она пожала плечами, как будто была так же сбита с толку, как и я, из-за того, что рассказала мне все это. Затем она опустила взгляд, пряча эмоции в своих глазах, играя с недоеденными спагетти на тарелке.

Я не моргал. Я не дышал. Я не двигался из страха, что она перестанет говорить.

— Не знаю, когда я оцепенела. Раньше я что-то чувствовала. — Она подняла глаза и выдавила из себя слишком яркую улыбку. — Гнев, или раздражение, или волнение. В тот день, когда ко мне обратились с предложением продать «Джемму Лэйн», эта мысль даже не приходила мне в голову. Я даже не знаю, почему меня это так развеселило, но я обедала со своей бывшей коллегой, и она спросила меня, не больна ли я.

— А ты?

— Я не больна. — Она покачала головой. — Мне потребовалась минута, чтобы понять, о чем она говорит. Но потом я поняла, что она подумала, что я устала. Но это было не так. На самом деле это было не так. Я была просто… опустошена.

— Возможно, ты была готова к смене профессии.

Она покачала головой.

— К смене жизни. Была не только работа. Я встречалась с одним парнем, и он предложил мне выйти за него замуж.

Вспышка ревности пробежала по моим венам, но я подавил ее.

— Очевидно, я сказала «нет». — Она пошевелила пальцами левой руки. — У меня был друг, который думал, что я больна и мужчина, который хотел разделить со мной свою жизнь, но вместо этого я разбила ему сердце. И все это объединилось и заставило меня задуматься. Я оглянулась на прошедший год и поняла, что шла день за днем и не чувствовала… ничего.

Ее глаза остекленели, но она держалась крепко, не давая пролиться слезе.

Я протянул руку через стол и накрыл ее ладонь своей.

— Джем.

— Я не хочу так жить. — Она перевернула руку так, что наши ладони соприкоснулись, и уставилась на них, моя широкая ладонь почти накрыла ее длинные пальцы.

— А с тех пор, как ты здесь? Что-нибудь чувствуешь?

Ее глаза встретились с моими.

— Иногда.

— Ну, кроме разочарования из-за меня?

На ее потрясающем лице появилась улыбка.

— Возможно.

— Хорошо. — Волна гордости захлестнула меня, потому что я сделал это. Я. Я вызвал эту улыбку, и она стала моей. — Рад, что смог тебя разозлить.

— Помимо всего прочего. — Она рассмеялась и высвободила руку, затем собрала наши тарелки и отнесла их в раковину.

— Хочешь, помогу помыть посуду?

— Я справлюсь сама. Хочешь еще пива?

— Лучше не надо.

Если я останусь еще ненадолго, то вообще не уйду. Сегодня вечером мы отложили ссоры в сторону, но мы оба знали, что это опасно. Она была в странном эмоциональном состоянии, и я знал, что ничего не изменится.

Джемма остается до Рождества, в основном потому, что я уговорил ее. Отчасти потому, что она этого хотела. Затем она уедет в Калифорнию, оставляя меня дома.

Я проведу еще одиннадцать лет, гадая, что стало с Джеммой.

Я встал из-за стола.

— Спасибо за ужин.

— Спасибо, что остался. И за дрова.

— Увидимся. — Я подошел к двери, чтобы натянуть ботинки. Затем открыл дверь, прежде чем решил, что поцелуй с ней стоит того, чтобы ждать еще одиннадцать лет.