Дочь куртизанки

12

Госпожа Сахават Хусейн искупалась, вышла на веранду, остановилась там под большим электрическим вентилятором и стала сушить волосы.

— Вернулись из Найниталя и сразу будто в ад угодили, — ворчала она.

Повар давно уже ждал на полу рядом с тахтой. Около него стоял лоток с мясом и овощами. Рядом с карандашом в руках сидела Нилам и переписывала груду грязного белья, которое собирались отдать в стирку. На другом конце тахты расположилась Нафис. Она копалась у себя в сумке, вынимала оттуда все лишнее, ненужное в городе и складывала горкой на тахте. У стены стояли — один на другом — два больших, еще не распакованных ящика, а рядом с ними на полу валялись развязанные узлы с постелями.

Госпожа села на тахту поближе к повару. Она глядела вниз, на лоток, и спросила:

— А курицу почему не купил? Зачем тебя послали из Найниталя на день раньше? Чем прикажешь кормить гостей, ведь сегодня у нас гости?

— Госпожа, мунши ничего не сказал мне про курицу, — оправдывался повар.

— Мама, я никак не могу найти флакон с духами. Нет ли его в твоей сумочке? — спросила Нафис.

— Я давно говорю, что наш домоправитель совсем из ума выжил. Сколько раз напоминала ему: приедешь, сразу же ступай на базар, в воскресенье можно недорого купить курицу… Нет. Дочка, у меня в сумке нет твоих духов… Нилам, а почему это постели до сих пор не вынесли просушить? Куда исчезли Гафур и садовник?.. Флакончик-то крошечный, куда-нибудь завалился. Посмотри в коробке с лекарствами… О чем это я?.. Да, этот мунши стал совсем никуда не годен. Нилам, ты, никак, собираешься отдать в стирку и это нейлоновое сари? Совсем ничего не соображаешь? После поездки в Найниталь ты стала очень рассеянная… Скажи мунши, чтобы купил курицу. Сама не ходи — занимайся обедом… Нилам, где мои ключи? Не эти, а та большая связка? Вот, полюбуйтесь на нее! У Салмана! Зачем ты отдала их Салману?.. Нашла флакон? Я же сказала, что валяется где-нибудь… О чем это я только что говорила? Да, скажи этой скрипучей развалине, чтобы сейчас же шел и не возвращался без курицы. Знать ничего не хочу…

В дверь, тяжело дыша, протиснулся Салман с огромной корзиной, которую он держал перед собой обеими руками.

— Все вещи внесли в дом, а самое дорогое бросили. — Он, отдуваясь, опустил корзину у тахты.

— Ой, Салман, — недовольно вскрикнула Нафис. — Нельзя ли потише!

— Вот видите, дорогая тетя. За доброе дело в этом доме платят только упреками! Я тащил эту громадную корзину, а молодая госпожа недовольна. Кто займется этой корзиной? Здесь фрукты, молодая госпожа.

— Позови Гафура, я занята делом, — отмахнулась Нафис.

— Делом? — Салман широко раскрыл глаза, показывая, как он удивлен. — Тетушка, поздравляю вас, — торжественно обратился он к госпоже. — Ваша дочь нашла себе дело. Видимо, у нас скоро разразится революция!

Нахмурившись, Нафис продолжала разбирать сумку. Салман опустился рядом с ней на тахту, запустил руку и достал оттуда пилку для ногтей.

— Это что такое? — Салман рассматривал вещицу со всех сторон.

Нафис кипела от злости, но сдерживалась. Она промолчала.

— Удобная вещица. Вот ею я и открою корзину с фруктами.

— Сейчас же положи пилку, — не выдержала Нафис. — Мама! — В голосе Нафис уже дрожали слезы.

— Салман, не приставай к ней. Она сегодня не в настроении.

Салман встал с тахты.

— Тетушка, открыть корзину? Хорошо бы сегодня приготовить фруктовый пудинг.

— Как угодно. Я думаю заказать пирожное. Нилам, где ключи? Дочка, не сиди под вентилятором с мокрыми волосами. О чем я сейчас спрашивала? Да, Нилам, где ключи?

— Ключи? — Салман схватился за карманы. — К счастью, я взял их у Нилам. Она уже хотела отдать их мунши, а тот ведь спрячет их так старательно, что сам не сыщет до судного дня. Нилам, я никак не пойму, почему ты так добра к мунши?

Нилам стыдливо закрылась шарфом и отвернулась.

Салман возился с замком, а сам исподтишка наблюдал за Нафис. Та чувствовала, что он следит за ней, но делала вид, что ничего не замечает.

Салман открыл замок, приподнял крышку, бегло осмотрел содержимое корзины, выбрал большой сочный абрикос и сунул его в рот. Потом взял веточку с вишнями и подкрался сзади к Нафис.

Нафис повела плечом и сердито взглянула на него.

Он сел рядом.

— Боже мой, кажется, у нее и в самом деле плохое настроение, а мне хотелось поговорить с вами, мисс, о таком серьезном деле…

Зазвонил телефон.

— Салман, сынок, послушай, кто там, — крикнула госпожа со двора, где она приказывала, как развесить постели для просушки.

Салман побежал к телефону. Вскоре вернулся и сел рядом с Нафис.

Госпожа спросила со двора, кто звонил.

— Никто. Набрали не тот номер, — ответил Салман.

— А ведь ты с кем-то говорил, — покосилась на него Нафис.

— Я сказал тому господину, что тут еще до него у всех испортилось настроение, поэтому нам недосуг слушать еще испорченный телефон. — А потом заговорщицки понизил голос: — Ты знаешь, что в Найнитале я учился у горцев колдовству? Серьезно. Хочешь испытать? Я могу через десять минут представить пред твои очи любого человека, ну, например, братца Юсуфа.

Нафис покраснела.

— Может, мама написала ему, что мы приехали? — спросила она, стараясь быть безразличной.

Салман прокричал:

— Тетя, вы сообщали Юсуфу, что мы сегодня возвращаемся в Лакнау?

— Ой, — притворно сердито взглянула на него Нафис. — Кто тебя просил вмешивать в это маму?

— Нет, дорогой, — услышала она раздраженный голос. — Не сообщала. Мы столько пробыли в Найнитале, а он даже не удосужился послать нам письмо. Так зачем же я стану писать ему?

Нафис внимательно посмотрела на Салмана. Тот, как бы прося у нее прощения, схватился за уши и уже серьезно заметил:

— Кажется, и у тетушки испортилось настроение.

Нафис улыбнулась.

Салман подсел поближе.

— Так прочитать заклинание? И через десять минут здесь появится Юсуф. Начинать?

Нафис схватила сумку и поднялась. Салман удержал ее.

— Подождите минутку. Чтобы заклинание подействовало, надо, чтобы тот, кто вызывает чужую душу, сидел перед читающим заклинание, иначе оно подействует наоборот: тот, кого вызывают, больше никогда не появится в этом доме! Посиди здесь одну минутку, ведь надо же испытать силу волшебства.

Нафис колебалась, но все-таки не ушла.

Салман принял позу Гаутамы Будды, одну руку положил на колено, а другую поднял на уровень глаз, сложил вместе большой и указательный пальцы и закрыл глаза.

— Начинаю великое заклинание, — пропел он. — На высокое дерево ним у огромного моря забралась маленькая обезьянка и съела его горькую ветвь, и съела с дерева плод. Так пусть же сюда придет вождь народа, рыцарь прекрасной Нафис. Пусть исполнится это заклинание великое, подействует это волшебство…

В столовой раздались чьи-то шаги, потом человек прошел на веранду, и Нафис услышала голос Юсуфа:

— Тетушка, можно войти?

Нафис действительно была поражена. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Салмана. Тот поклонился ей и почтительно сказал:

— О, Нафис, не знаю, когда вы наконец станете ценить меня по заслугам.

— Входи, — крикнула Нафис Юсуфу.

Она вскочила с тахты и дрожащими руками подняла на двери занавеску.

Позади Юсуфа стояла Суман.

Салман посмотрел на нее, потом на Юсуфа, бросил беглый взгляд на Нафис, отошел к корзинке и присел около нее, делая вид, что перебирает фрукты. Юсуф сел на тахту, Суман продолжала стоять.

— Нафис, это Суман, — сказал Юсуф.

Вместо того чтобы ответить на приветствие Суман, Нафис как завороженная рассматривала ее с головы до ног. Так вот какая она! В простом розовом сари с черной каймой, в белой ситцевой кофточке. Густые иссиня-черные волосы собраны в тяжелый узел. На руках, на шее, в ушах никаких украшений. Сандалии на резиновой подошве. Но красота вырывалась из этой бедной одежды. Огромные глаза, длинные ресницы, нежное, будто изваянное талантливым скульптором лицо, прекрасно очерченные губы и тонкий прямой нос. Высокая, прекрасно сложенная, даже грациозная женщина стояла, изящно наклонившись, и Нафис вдруг вспомнила, что она до сих пор не ответила на ее приветствие. Она протянула ей руку.

Суман пожала Нафис руку и, не выпуская ее, ответила:

— Я столько слышала о вас от господина Юсуфа, что отважилась прийти, не спросив разрешения.

Юсуф посмотрел на нее. Он говорил ей о Нафис один или два раза, а теперь получалось, будто он чуть ли не постоянно твердит о Нафис.

— Если б вы хоть позвонили нам… чем вас угостить… — сказала Нафис.

— А я только что звонил, — озадаченно сказал Юсуф, — минут десять назад. Салман сказал, чтобы я приходил, что вы будете нас ждать.

Нафис повернулась к Салману:

— Салман?

— Не могу, не могу, я занят делом, — ответил Салман, старательно перебирая фрукты.

Суман посмотрела на него, их взгляды встретились, и ей показалось, что он старается выполнить в этом доме ту же задачу, ради которой и она здесь, — помочь соединиться Юсуфу и Нафис. Они улыбнулись друг другу.

— Я попросил Суман спеть тебе сегодня, — сказал Юсуф, — а через несколько дней вы сможете начать заниматься.

Салман снова взглянул на Суман.

Нафис ответила:

— В письме, что ты прислал с Джавидом, ты писал об этом. Но я еще не посоветовалась с папой и мамой, и, кроме того, я не знаю…

Суман вздрогнула, услышав это имя. Она перебила Нафис:

— О плате за обучение и тому подобных вещах не беспокойтесь, я буду учить вас, как свою сестру. Вопрос о плате у нас даже не возникал.

Салман обернулся и посмотрел на Суман. Сандалии на резиновой подошве, а берется учить бесплатно.

— Да нет, я не о том, — сказала Нафис. — Платить мы можем… Все упирается во время. Когда мне учиться? Мне очень хочется заниматься музыкой, но время… — Она вытащила из сумочки свою записную книжку. — Смотрите, эта неделя занята целиком. Вторник, четверг, пятница… Я приглашена на ужин к друзьям. Суббота, воскресенье — мы собираемся поехать на пикник. Пикник в сезон Барсата! Вся эта программа составлена еще там, в Найнитале. Кроме того, «Бен Гур» тоже нельзя пропустить, все с ума сходят по этому кинофильму, а меня приглашали еще на две другие картины. Да, еще выставка живописи, ее открывает папин министр, и мне необходимо быть на вернисаже. Я еле упросила маму сходить туда. А вечером…

В ушах Суман зазвучали слова доктора Рафика: «Они даже не сумеют оценить ваш чистосердечный порыв».

Она обернулась и посмотрела на Салмана. Пока она слушала Нафис, в комнату вошла девушка и подала Салману большой фарфоровый поднос. Салман отобрал самые свежие фрукты, положил их на поднос и сказал:

— Вымой и принеси сюда. Хорошенько вымой. И смотри не вздумай угощать мунши.

Девушка улыбнулась и вышла.

Она понравилась Суман.

Салман вытер руки и пошел в столовую. Он крикнул вдогонку Нилам:

— Нилам, приготовь апельсиновый сок!

Салман вышел, и из кухни появилась госпожа. Она даже подалась вперед, чтобы получше рассмотреть Суман, взглянула на Юсуфа, и у нее на лице появилось недовольное выражение.

Суман встала. Юсуф продолжал разговаривать с Нафис, но, заметив, что Суман поднялась, повернулся и тут же вскочил:

— Здравствуйте, тетушка!

— Пусть счастливо течет твоя жизнь, дорогой! — ответила она Юсуфу, а Суман будто вовсе не заметила. Госпожа села в кресло у самой стены и попросила подать ей коробочку с паном. Юсуф поставил перед ней коробочку.

— Сядь сюда, около меня, — сказала она.

Юсуф пересел в кресло рядом с тетушкой. Теперь он сидел спиной к Суман и Нафис.

— Как поживает мама? — спросила тетушка. — Говорили, будто она нездорова.

— У нее разболелись суставы. Несколько дней держалась температура. Сейчас ей будто лучше.

— Лучше? У кого она лечилась? Надо показать ее какому-нибудь стоящему врачу, дорогой. А вы постоянно вызываете этого Банерджи. Чего ждать от доктора, который берет три рупии за визит?.. Говорят, Ахтар тоже сдала экзамены. Успешно? Поздравляю. А чем ты теперь занимаешься? Подыскал работу?.. Гафур, эй, Гафур! Ну-ка, переверни там постель… На чем я остановилась? Да, дорогой, принимайся вплотную за дело. До каких пор ты будешь заниматься партийными делами? Без денег в мире ничего не добьешься. Нилам, что ты так долго возишься у крана? Нужен целый час, чтобы помыть немного фруктов?.. Так вот, дорогой, станешь зарабатывать деньги — и мать будет счастлива, да и сам завоюешь уважение… Оно тебе не повредит. А это кто?

— Это Суман, тетушка, о которой я вам писал в Найниталь. Думаю, что Нафис говорила вам о ней. Было бы замечательно, если бы Нафис стала у нее учиться музыке.

Госпожа посмотрела на Суман.

— Что же, Нафис стоило бы поучиться пению. Девушки, которые хоть немного поют, украшают вечера. Но как она, — тетушка показала на Суман, — будет добираться к нам? У нее что, собственный выезд? Вы соседи? Значит, это ехать из самого центра города?

Суман разговаривала с Нафис, а сама жадно ловила каждое слово, сказанное госпожой. Она уже очень многое поняла здесь. Да, Нафис любила Юсуфа, но духовные интересы этого дома чужды ему, они резко противоречат всей его натуре. Здесь поклоняются деньгам, все меряют на деньги. А какой мерой они оценят ум, способности и человечность Юсуфа? Лучше бы он не любил эту девушку. Суман волновалась. Сможет ли она завоевать их доверие, сумеет ли стать подругой этой красивой и богатой девушке? А если они не подружатся, как тогда она предупредит об опасности, которая неотвратимо надвигается на Нафис?

— Да, я живу в доме Юсуфа. Госпожа сдала мне комнату. Она была так добра ко мне. У нее очень доброе сердце и прекрасный характер…

— О щедрости нашей тети говорить не приходится, — горячо произнесла Нафис. — Бедняжка, ей приходится теперь переживать огромные трудности, а она по-прежнему добра к людям.

Нилам внесла вазу, полную фруктов, поднос со стаканами и кувшин апельсинового сока и поставила все это на столик около госпожи. Она повернулась, чтобы идти в столовую за остальной посудой, но Салман уже нес дорогие, расписанные красивым узором тарелочки с золотой каемкой и серебряные ложки. Нилам отошла в сторону, а он принялся расставлять тарелки на столе.

Госпожа увлеклась разговором с Юсуфом, но, неожиданно обернувшись, всплеснула руками.

— Ты достал серебряные ложки?! Да кто тебе велел брать тарелки из нового английского сервиза! — Она нахмурилась.

— Мне приказала Нафис, — не задумываясь, соврал Салман. — Нафис подумала, раз пришли новые гости, то надо достать и новую посуду. Совершенно резонно. Я сразу же согласился с ней… Вы ведь знаете, что я редко прислушиваюсь к ее словам. — Тут он незаметно посмотрел на Суман и с серьезным видом стал разливать по стаканам апельсиновый сок.

Суман не понравился тон госпожи. Госпожа считает, что они с Юсуфом не из тех, для кого ставят тарелки из дорогого сервиза. Но в ответ на улыбку Салмана она и сама улыбнулась.

Нафис повернулась к матери спиной и закусила губу, чтобы не рассмеяться.

Салман взял два стакана с соком и протянул их Нафис и Суман. Первый он подал Суман и сказал:

— Меня зовут Салман. Я брат Нафис.

Нафис нежно посмотрела на него, взяла свой стакан и поставила рядом.

— Перед вашим приходом я чистила сумку и испачкала руки. Я оставлю вас на минуту — пойду вымою и присоединюсь к вам.

Салман сел на ее место и наклонился к Суман:

— Сейчас она больше всего нуждается в умном друге, которого у нее нет и которого она не найдет в своем окружении. И я надеюсь также, что вы не будете обращать внимание на такие вот разговоры о тарелках и ложках.

Суман удивленно посмотрела ему прямо в глаза. Как он догадался, что она пришла сюда с определенной целью? Она улыбнулась, чтобы скрыть свою растерянность, и спросила:

— Вы уверены, что я смогу стать ей другом?

Салмана обрадовали ее слова. Девушка оказалась умнее, чем он ожидал.

Он взял стакан Нафис, отпил глоток и серьезно ответил:

— Простите меня, я смотрю на вашу блузку. Она сшита из простой материи, но с большим вкусом. И она кажется такой изящной и к лицу вам. К жизни я подхожу с этой же меркой. Когда я вижу дорогую одежду, но сшитую лишь с целью ослепить чужой глаз своим богатством, мне хочется разорвать ее в клочья и выбросить вон. Но это опасно. И тогда с той же целью я пускаю в ход острые ножницы насмешки. Шуткой я защищаю себя. Только с помощью шуток мне удается иногда узнать содержание письма, лишь взглянув на конверт…

Суман слушала. Ее и удивили, и обрадовали слова этого жизнерадостного, остроумного и невозмутимого юноши, с такой серьезностью и достоинством говорившего о себе.

Юсуф встал с кресла.

— Я пошел, тетя. Как-нибудь зайду. Теперь и мама, наверное, забежит к вам.

— Посиди, что ты подхватился? Пусть обязательно зайдет, — ответила госпожа, но Юсуф видел, что это было сказано ради приличия.

Вытирая полотенцем руки, вошла Нафис.

— Что такое? Куда вы? Уже уходите? Так быстро. Но… мама? — Она перевела взгляд с матери на Юсуфа, не осмеливаясь задержать его.

Суман поняла. Ей хотелось попросить Юсуфа остаться. Салман молча пил апельсиновый сок. Суман тоже не сказала ни слова.

Юсуф шагнул к двери.

— Суман, ты остаешься?

— Конечно. Бросьте вы его. Мы отвезем вас, — вместо Суман ответила Нафис.

— Нафис, шофер до вечера отпросился домой, — нахмурившись, сказала госпожа.

— Я найму рикшу, — сказала Суман, — или дойду пешком.

— Конечно, — поддержал Салман. — Кроме того, я ведь вожу машину не хуже вашего шофера.

— До свидания, тетя, до встречи, Нафис, — попрощался Юсуф.

Нафис подошла к столу и села между Салманом и Суман. Было заметно, что она расстроена.

— Что тут произошло? Он обиделся? На что? — вполголоса спросила Нафис.

— Нет, он не обиделся, — горячо возразила Суман. — Ничуть. А где ваша комната? — спросила она. — Мы будем заниматься в вашей комнате?

Госпожа бросила на Суман презрительный взгляд, встала и вышла из гостиной.

Нафис жила в левом крыле дома. Огромное, во всю высоту комнаты окно выходило в сад. На веранду напротив открывались двери остальных комнат. На веранде стоял аппарат для охлаждения воды. Под окном росли два раскидистых дерева. До веток, усыпанных цветами, можно было дотянуться рукой. Из окна был виден гараж на две машины. В одном стояла малолитражка зеленого цвета. Другой, пустой, был открыт настежь, на большой машине уехал наваб-сахиб.

В комнате стояла кровать с москитной сеткой, покрытая шелковым китайским покрывалом. Огромный платяной шкаф с зеркалом, небольшой диван у окна, два кресла, маленький столик, на нем массивная стеклянная ваза, еще столик, и на нем — огромный радиоприемник. Дверь шкафа была приоткрыта, и было видно, что он битком набит дорогими туалетами. На низенькой тахте у шкафа лежала груда одежды, которую еще не успели убрать или только что вытащили из ящиков. В стороне в беспорядке валялась обувь. Сбоку была дверь в ванную. На овальном столике в тяжелой серебряной рамке стояла фотография Юсуфа.

— Какие чудесные цветы, — сказала Суман, высовывая из окна руку. — Можно мне сорвать несколько веток! Я поставлю их вот в эту вазу.

— Конечно, — кивнула Нафис, включая вентилятор на потолке и прикрывая шкаф. Потом она наклонилась и стала что-то искать в ворохе одежды.

Суман высунулась в окно, чтобы наломать цветов, подтянула к себе цветущую ветку и замерла.

Из ворот напротив, непрерывно оглядываясь, крался Джавид.

Он скользнул в пустой гараж и прикрыл за собой тяжелую дверь. Из дома вышла Нилам и, так же крадучись, заспешила к гаражу. Она остановилась, испуганно посмотрела вокруг огромными от страха глазами, низко наклонила голову, забежала в тень гранатового дерева и оттуда скользнула в гараж.

Суман отломила несколько веток, положила их на стол, трясущимися руками взяла вазу и спросила Нафис:

— Сполоснуть?

Нафис разыскала в груде одежды коробку с конфетами, открыла ее и, повернувшись к Суман, сказала:

— Зачем? Гафур вымоет. Зачем вам…

Но Суман уже подхватила вазу, прошла в ванную и заперлась изнутри на крючок. Сердце бешено колотилось, и ей показалось чудом, что она донесла вазу целой. Разбить такую дорогую вещь! Она прижала вазу к груди. Потом взяла себя в руки, осторожно поставила ее в белую фарфоровую раковину и пустила воду. В зеркале над раковиной она увидела свое отражение. Лицо выражало непреодолимый страх. Она провела языком по губам и сплюнула. В горле пересохло. Она набрала горсть воды из-под крана и напилась. Здесь просто рай — огромная фаянсовая ванна, начищенные до блеска краны, в пол можно смотреться вместо зеркала.

Суман вымыла вазу, налила в нее воды и, еще раз посмотрев на себя в зеркало, решилась вернуться.

Она поставила вазу на стол посредине комнаты и стала подбирать цветы. Нафис протянула ей коробку с конфетами. Суман взяла одну и спросила:

— Так как же, прийти мне завтра?

Нафис замялась.

— Мне надо еще спросить у папы. Он, конечно, не откажет, но все же… А впрочем, приходите, потом посмотрим. В какое время вы придете?

— Когда вам удобнее. Очевидно, в полдень — визитами вы заняты в основном по вечерам? А в полдень и у меня больше времени. — Суман умышленно назначила это время, потому что опасность столкнуться здесь с Джавидом в эти часы была наименьшей.

— Ну что ж, пусть так, — подумав, согласилась Нафис. — Мы сможем позаниматься часок до обеда. Но как вы будете добираться сюда в полдень? Ведь сейчас страшная жара. Не отложить ли нам занятия до октября, когда станет прохладнее?

— Ну зачем же, — возразила Суман. — К октябрю вы уже будете певицей.

— Хорошо. Только, знаете, приходите лучше послезавтра в двенадцать или в половине первого. Завтра мы заняты — нас пригласили на обед.

— Я могу прийти в половине двенадцатого. — Суман не хотела терять ни минуты.

— Лучше все-таки послезавтра. Или даже…

В дверь постучали, и послышался приглушенный голос Гафура:

— Нафис!

— Да? — откликнулась Нафис.

— Пришел господин Джавид.

— Попроси его подождать в гостиной.

— Но там госпожа. И они зовут вас.

— Иду. — Она встала, выбрала бирюзовое сари из жоржета и стала подбирать к нему блузку. Суман тоже поднялась.

— Тогда я пойду. Здесь можно пройти через веранду?

— Подождите немного, я проведу вас гостиной. Я буду готова минут через пять. Я познакомлю вас с Джавидом.

— Я не хочу торопить вас. Когда-нибудь в другой раз с удовольствием познакомлюсь с вашими друзьями. До свидания.

— До свидания!

Суман прошла через веранду и направилась к калитке, открывавшейся в переулок. Под окном комнаты Нафис она увидела Салмана с заступом в руках, он готовил клумбу под саженцы жасмина.

— Уходишь, Суман? — спросил Салман.

В этом несказанном «ты» звучали и нежность, и товарищеское доверие, и уважение. Она остановилась и ответила.

— Да, мы договорились. С послезавтрашнего дня я буду приходить сюда между двенадцатью и половиной первого.

Он улыбнулся, сказал «хорошо», посмотрел по сторонам и вполголоса спросил:

— Хотите выйти через эту калитку?

— А что? — удивилась Суман. — Здесь нельзя?

— М-м… можно. — Он посмотрел на открытые двери гаража. — Но старухи говорят, что незамужним девушкам опасно ходить мимо гранатовых деревьев: на них водятся джинны и прочая нечисть… — Он встал, взял в одну руку заступ, а другой стал отряхивать брюки, но больше не взглянул на Суман.

А может быть, он догадался, что она боится столкнуться с Джавидом? Но тогда он должен знать, почему она не хочет этой встречи, почему она ищет дружбы Нафис… А если Салман даже и не подозревает, кто такой Джавид?.. А может, он сам соучастник их тайн? Нет, нет… Разве можно подозревать каждого… Суман подняла голову.

— До свидания! — сказала она и пошла к воротам.

Салман сложил на груди руки, прислонился к стене и смотрел ей вслед, пока ее сари не скрылось за воротами. Тогда он улыбнулся и сказал вслух:

— Нежный цветок.