Дочь Мента

Глава 32

Слишком долгий сон и слишком болезненный, чтобы быть правдой. Чувствую, словно лечу. И мне совсем не больно. Меня покачивает, и, открыв глаза, я понимаю, что и правда в воздухе. Меня кто-то несет на руках. И у него очень быстро стучит сердце.

Кого звать на помощь? Я не знаю. У меня нет никого, кто бы мог подойти на эту роль. Я думала, что мой спаситель – это Сергей. Хотя бы на тысячную долю он будет за меня, но теперь я знаю, что это неправда. Он оставил меня в доме сгорать заживо, так какой смысл мне звать его теперь? Зачем это?

Захожусь тяжелым кашлем, дышать тяжело, невыносимо.

— Мила, дыши.

Распахнув шире глаза, вижу Сергея, это он несет меня на руках. Вокруг белые стены, это больница, а значит, я пока еще жива. Куколка еще не сломалась, рано, наверное, все впереди.

Чувствую, как Сергей опускает меня на кушетку. Осторожно, точно я хрустальная ваза, хотя это далеко не так.

Молчу. Не знаю, что сказать. Наговорились мы уже, наорались, нацеловались даже. Смотрю только на Сергея. Он без пиджака, испачкался в саже и сейчас прожигает меня взглядом. Холодным, опасным, да, мы снова враги, хотя никогда и не переставали быть ими.

Не клеится диалог, не хочу его видеть, не буду. Отворачиваюсь к стене, Волкодав молча выходит.

Его сменяет врач, меня осматривают и слушают, дают успокоительное, судя по тому, как быстро меня клонит в сон.

Наступает ночь, но снов нет. Их все дым забрал себе.

Уже утро, распахиваю глаза от голосов. Я в палате, и я жива. На удивление, зверушка крайне вынослива, что бы с ней ни делали, что бы ни делал Он.

За дверью кто-то спорит, улавливаю интонации Вики и Сергея. Супруги бранятся – только тешатся, так?

Дверь распахивается, и я быстро подбираюсь, готовясь к защите, хотя у меня нет никакого оружия. Я лежу под одеялом, сердце колотится как у мышонка. Главное, не показывай страх. Порой мне кажется, что Волкодав только и ждет, когда я сломаюсь.

— Как ты, Мила?

— Еще жива, – пожимаю плечами, хотя внутри ураган. Я сама к нему полезла целоваться. Что на меня нашло? Как дура. И как же стыдно мне теперь, внутри все в узел скручивается, а Сергей рядом стоит. Такой высокий, строгий, такой мой и чужой одновременно.

Смотрю на свое запястье. Оно перебинтовано. Осторожно провожу по нему кончиками пальцев, при этом замечая, как темнеет взгляд охотника.

— Ты поранилась об наручник. Будет небольшой шрам.

— Почему вы меня забрали?

— Начался пожар.

— Нет, почему вы меня забрали из пожара? Это ведь было наказание.

— Это была проводка. Я не мог этого знать.

Запястье болит, но внутри куда хуже, ведь я понимаю, что ничего не поменялось. За дверью ждет Виктория. Он с ней, Сергей женат, а я… я все так же дочь мента. Никто, просто игрушка в его руках.

— Вы никогда ошибок не делаете, но все же совершили точно одну ошибку.

— Какую?

— Надо было тогда в лесу просто нажать на курок прицельно в меня, так бы не жалели теперь, – говорю честно, так, как привыкла, как он меня научил. Слезы застилают глаза, и я с силой ухватываюсь за одеяло. Не смею поднять глаза, это сильнее меня.

Вздрагиваю, когда чувствую ладонь Сергея. Он кладет мне ее на голову, едва касаясь, проводит по волосам.

— Я ни о чем не жалею. Я ни разу об этом не пожалел, Мила.

То холодный, то теплый, то север, то юг. Две стороны одной медали, а я все никак не привыкну, когда надо перестроиться и включить нужный режим. Под Волкодава.

Этот миг, крошечная нежность ко мне, и я, точно ручной щенок, тянусь за его ладонью, но зря. В этот же миг Сергей убирает руку и уходит, больше даже не обернувшись. А я поворачиваюсь на бок и глотаю слезы. Мое слово и желание ничего для него не значат. Зачем было приручать щенка, если потом просто выкидываешь его?

На следующее утро меня выписали, и я все же поехала на учебу, которая была в сотнях километров от дома Волкодава. И да, он сделал это специально. Вместо того чтобы убить, Сергей сделал еще хуже: он приручил меня, дал видимость дома, а после просто выкинул.

***

Прошел год

Провожу кончиками пальцев по запястью. Там так и остался шрам, отпечаток его ненависти. Прошел год. Год обучения в закрытом пансионе и по совместительству моей тюрьме.

Я изучила право, курс был именно с таким наклоном, и теперь основы юриспруденции у меня отскакивают от зубов. Дает ли это что-то мне в реальной жизни? Я не знаю. Я вообще не понимаю теперь, что со мной будет.

Весь этот год я не видела Сергея. Ни визита, ни письма, ни звонка. Но он точно жив, иначе кто бы платил баснословные деньжищи за мою учебу в таком дорогом месте, где учатся детки богачей.

Думал ли он обо мне или только рад, что избавился? Могу лишь гадать. Может, Сергей забыл меня уже на следующий день, но я не забыла. Я просто ненавижу теперь его сильнее.

Месть – страшная штука. Она не оставляет спокойной, грызет изнутри. Именно желание расплаты не дает мне опустить руки, и я с отличием завершаю курс. Я лучшая, и это правда.

Благо я все же окрепла. Физически и морально, я больше не чувствую себя несмышленым заморышем, нет. В этом заведении я прошла курс молодого бойца, и теперь я не струшу. И рука моя не дрогнет, если я наведу на Волкодава пистолет снова.

Правда, пистолета у меня нет. Как только заканчивается обучение, меня вежливо выставляют за дверь. Все кончено, даже здесь я больше не нужна. Чувствую себя куколкой, которую бросают из дома в дом, передают из рук в руки. Я давно себе не принадлежу. Волкодав руководит мной даже на расстоянии.

Интересно, он хоть иногда вспоминал наш поцелуй, наши разговоры, нашу прогулку в парке? Я да. И часто. Правда, проанализировав свое прошлое поведение, я понимаю, что надо было как-то иначе. Не знаю, смелее, что ли. Не бояться его. Если бы он хотел, давно бы уже меня прикончил.

А еще теперь я понимаю, что была влюблена в Волкодава давно. Задолго до нашего поцелуя. Просто любви я не знала в своей жизни. Это все было в первый раз, потому и не догадалась сразу.

— Садись.

Не замечаю приехавшую машину. Узнаю водителя, это охранник Сергея, один из его ручных псов.

— Зачем?

— Садись, говорю! Домой тебя велено отвезти.

Протест колет внутри вместе с обидой и каким-то щенячьим восторгом. Это Сергей послал за мной, а значит, он тоже меня не забыл.

Свобода, спасение, сбежать? Не смешите. Я дико соскучилась по своему хозяину, как бы страшно это ни было признавать, я хочу его увидеть и да, показать новую себя.

Когда я приезжаю к дому, не могу сдержать улыбку. Здесь мало что изменилось, и только я стала другой, кажется.

Распахиваю дверь, никого не оказывается дома, словно вымерли все. И так бы мне хотелось пойти и увидеть Сергея, вихрем подбежать к нему, как раньше, но теперь мне страшно. Я больше не могу так. Не могу себе этого позволить, и еще мне страшно.

Мне уже девятнадцать, я стала старше и понятия не имею, как теперь поведет себя со мной Сергей. Какой будет его реакция? И вообще, зачем я здесь? Неужели наступил час расплаты?

— Здравствуй, Мила.

Страшно услышать голос, который хотела услышать последний год каждый день. Мрачный, строгий, на черных полутонах.

Медленно оборачиваюсь, и нет, броситься ему в объятия я не смею. И я больше не та ничейная девочка, которая хотела защитника. Я теперь сама себе защита, а еще мне больно!

Ни письма. Ни визита, ни звонка. Ни весточки. Как он жил. Как я жила. Как две разные планеты.

Смотрю на Сергея. А он немного изменился. Появилось чуть больше серебра на висках, но в целом такой же спортивный, подтянутый, крепкий. И все еще носит обручальное кольцо. Конечно.

Сергей смотрит на меня, и я сама не отвожу взгляда. Пусть смотрит, да, я тоже изменилась. Я стала смелее, сильнее, и, наконец, мне не стыдно смотреть на себя в зеркало. Благодаря ежедневным тренировкам я сумела сделать себе фигуру мечты.

Волосы кудрявые, да, так и остались, но они здорово отросли, и я научилась их укладывать. У меня плотная грудь и округлая задница. Я в модных джинсах в обтяжку и кожаной куртке. Красивая, я знаю себе цену.

За мной все мальчишки на учебе бегали, я пыталась вызвать ревность Волкодава, но эффекта не было. Сергей не приезжал. Ни разу.

— Год. Могли бы и позвонить, узнать, не померла ли я.

— Я знал, что с тобой все в порядке. Этого достаточно.

То самое чувство, когда хочется реветь, но нет. Не должна, не буду. Да и чего слезы лить, было дело, да прошло.

Из кухни пахнет пирогами. Вика все еще тут. Он как был женат, так и остался. Все в силе. Жену любит, любовницу тоже, всех любит, кроме меня.

— Я могу уйти теперь?

— Тебе есть куда идти?

— Куда угодно, подальше отсюда!

— Ты не можешь уйти.

— Почему?

— Потому что ты моя и ты будешь учиться дальше. Я устроил тебя на юрфак. Ты получишь высшее образование и станешь адвокатом. Судя по твоей успеваемости, тебе будет очень легко. Хочется добавить, что я из шкуры вон лезла, чтобы он оценил это, чтобы приехал и лично сказал, что гордится, но вовремя прикусываю язык.

Я не цирковая собачка, чтобы выслуживаться перед ним. К черту.

— Вы даже не спрашиваете, чего хочу я!

— А чего ты хочешь?

— Я хочу… хочу уйти отсюда! Хочу гулять, хочу быть, наконец, свободной!

— И чем ты будешь заниматься, Мила? Твоего образования на данный момент недостаточно.

— Я самостоятельная, я все смогу сама!

— Тебя никуда не примут на работу. Твой максимум сейчас — это мыть полы.

Он хлестал меня словами, и это было больнее, чем если бы бил физически. Это было унизительно – понимать, что все это время я старалась, но все равно ничего не изменилось. Чтобы хотя бы приблизиться к его уровню, мне потребуются годы.

Это выматывало, я постоянно хотела что-то доказать Сергею, но теперь у меня больше нет сил. Я хочу бунта, и я хочу, чтобы он, наконец, перестал видеть во мне врага.

— Я больше не глупая. Не надо меня вот этим всем пугать!

— Именно так и говорят те, у кого больше нет никаких аргументов защиты. Упрямые, делающие все наперекор. Никто тебе зла не желал, Мила. Ты получила максимум, что я мог тебе дать.

— Вы приручили, а после оторвали меня от себя! Это было жестоко.

— Это было правильно.

— Нет! А хотя знаете, к черту! Пережила, я вообще по вам не скучала ни минуты! У меня есть новые документы – и теперь я имею право делать то, что хочу, и жить там, где хочу!

— Тогда бери на себя ответственность. Выходи за ворота и устраивай свою жизнь сама.

Я порываюсь поступить именно так, разворачиваюсь и иду к выходу, но на полпути останавливаюсь в коридоре.

Немного логики, Мила, вы же теперь не в лесу с соснами, ты хочешь на свободу. А если я уйду, то куда? У меня нет своих денег, все это время мое обучения, еду, одежду и крышу над головой мне оплачивал Волкодав. Все время!

Оборачиваюсь назад, он все так же там. Стоит, смотрит на меня свысока, точно считает себя моим богом.

Сергей и есть мой бог, только злой и очень жестокий.

Прикусываю губу. Я не справлюсь без его помощи, и он это прекрасно знает. На фига тогда Волкодав дальше меня учит? Чего он добивается? Я ему вовек всю эту сумму не верну, не отработаю.

— Лекции начинаются завтра. На учебу тебя будет отвозить и забирать водитель. Никому ни слова о своей прошлой жизни, никаких имен.

— Я хочу жить в общежитии, как Костя!

— Исключено. Скитаться по вшивым дырам ты не будешь.

— Я не собираюсь обитать здесь, под одной крышей с вашей этой!

— Ее зовут Виктория. За год можно было выучить. Я подумаю, куда тебя пристроить. Иди к себе.

Это была маленькая победа, но тогда я еще не знала, куда так упорно прусь. За это время я привыкла к комфорту и безопасности, так что отказаться от покровительства Сергея пока было просто глупо.

Я ушла в свою комнату и прикрыла дверь. Теперь здесь все казалось другим, вот только внутри я осталась той же.

Мои права в этом доме не укрепились, я как была дочерью мента, так ею и осталась. Точно куколка на ниточках, я всецело зависела от своего кукловода во всех смыслах, и сколько бы времени ни прошло, ничего не изменилось.

Единственное, что меня теперь пугало до чертей, – это его расплата. Год прошел, время ведь давно уже наступило, и я понятия не имею, почему Сергей тянет с местью. Почему все еще не убивает меня.