Дочь Мента

Глава 46

Серей не приходит, и это незнание, что будет завтра, выбивает из колеи.

Кажется, все было зря. Моя новая внешность отпугнула его, он просто вернулся к жене, к сыну. Я знаю, что Костя очнулся, он выжил, и у него все будет хорошо, а я… я же всегда была отдельно.

Они семья, а я как какой-то добавочный материал. Я просто где-то рядом – очень сильно люблю своего… а кто он мне? Сначала был просто охотником, потом надзирателем, а после я узнала его.

Даже не знаю, когда все изменилось настолько сильно, Сергей стал моим миром, моим мужчиной и просто моим, хотя моим он был с первого дня, с первой минуты.

Правда, поначалу я его ненавидела, но любовь и ненависть – две стороны одной медали. Когда я привыкла к нему, то поняла, что, по сути, Сергей не сделал мне ничего плохого. Он спасал меня раз за разом, тогда как я протестовала, не понимала и не ценила того.

Я хотела свободы, независимости и, самое главное, его внимания, которого мне всегда было мало. Те крошки любви – боже, я ловила их и с жадностью поглощала. Мне так хотелось быть любимой им, быть замеченной и равной, хотя я прекрасно понимаю, как все это звучит.

Я не ровня ему, и, конечно, он знает, кем был мой отец и что он ему сделал. Я устала, мамочка моя, как же сильно я устала бороться, я устала выживать.

*** Меня выписывают сегодня. Мне сняли швы, но ходить без повязки я стесняюсь. У меня остался жуткий рубец, шрам на половину лица, и это так страшно.

Я ношу повязку, не снимая. Еще распускаю волосы, чтобы прикрыть эту беду, но хуже всего то, что Сергей не приезжает меня забирать. За мной вообще никто не приезжает, и я понимаю, что это было довольно глупо и самонадеянно – думать, что будет иначе. Что что-то изменится. Боже, он ведь женат.

Врачи сняли швы, я слышала, как они говорят: «Заживает хорошо». А внутри только одно: как мне теперь жить с этим уродством?

Я сижу в палате одна, с сумкой на коленях, и жду. Наивная дуреха Мила. Чего ты ждешь? Он не придет, Сергей занят.

Он женат, у него свои дела. На что ты надеешься? Что он выберет тебя? Это просто глупо.

Он не обязан возиться со мной, но куда мне ухать? Мой дом – это Сергей, но и напрашиваться я не стану.

Наверное, самостоятельность – это не когда ты хорошо сдала сессию. Это день, когда ты понимаешь, что осталась одна. И никто не обязан спасать тебя. Ты сама себя спасаешь.

Я ухожу молча. В одиночестве просто в никуда.

Ухожу из палаты, держа выписку в руках. Не знаю куда, если честно. Просто прямо, шагать, идти вперед.

Нельзя останавливаться, я приучена уже к другому. Один раз я оглядываюсь в коридоре, но там пусто.

Сергей не приехал за мной. Он занят, у него, конечно, свои заботы, так что я быстро вытираю слезы и срываюсь на бег. Я хочу спастись, расшибиться в лепешку.

— Мила!

Я выбегаю на улицу, чувствуя боль во всем теле. Я не нужна ему больше такая. Сломленная, наивная дура.

— Мила, стой!

Ха-ха, даже слышу его голос – вот до такой степени уже больная. Им.

— Да стой же!

Меня перехватывают за руку уже за пределами больницы. Я поднимаю голову и вижу Сергея. Запыхавшийся, с расстегнутой на груди рубашкой и растрепанными волосами.

— КУДА ТЫ НЕСЕШЬСЯ?!

— Я... я просто иду. Ты не пришел за мной.

— Я опоздал, в городе пробки! Я сказал тебе ждать меня в палате, ну почему ты такая непослушная?!

— Я устала, я так не хочу. Делить тебя. Не хочу, Сергей, я так не умею, пусти!

— Не пущу. Нет, не пущу, девочка.

— Мне больно! Зачем ты так? Да, мой отец был плохим человеком, ну а я что… я дочь мента!

— Мне уже похер, чья ты дочь! Это перестало иметь хоть какое-то значение.

— Я похожа на отца, ты сам говорил, я помню!

— Да, говорил, и что?! Ты каждую минуту мне доказывала обратное. Ты не такая, как твой отец. Мила, ты колючая, но добрая. В тебе кардинальная разница с твоим отцом. Ты пошла в маму. В тебе нет ничего от отца. Ты похожа на себя, ты сама себя сделала!

— Ты меня ненавидишь. И всегда ненавидел! – говорю честно, как умею, в глазах слезы, но зато сказала. Впервые, не могу больше молчать.

— Твой отец только слил информацию. Исполнители были совсем другими. Это Вальц. Он хотел убрать своего брата ради наследства. Девочка, я узнал это, когда тебя оперировали, но это все вторично. Я не ненавидел тебя! Мила, девочка моя, я тебя только в первую неделю ненавидел, а потом я начал тебя узнавать. Я хотел тебе добра. Только добра. Спасти, помочь, защитить. От себя особенно.

— Почему? Просто скажи: почему ты тогда меня спас? Почему сейчас спас? Ты не обязан. Я никто для тебя!

— Ты не никто. Ты моя, Мила. И ты всегда была моей, и я хочу, хочу, чтобы ты была моей, девочка! Никакой Виктории в моей жизни, никакой Леры уже нет со мной как год. Мне нужна только ты!

— Почему?

— Потому что я уже давно сделал свой выбор — это ты. Если, конечно, ты сама хочешь этого.

— Назови одну причину. Почему ты сделал этот выбор? Почему я?

— Потому что я люблю тебя.

— Ты меня любишь?

— Да.

Смотрю на Сергея. Я уже, конечно, знаю свой ответ, но все равно хочу убедиться.

— На сколько процентов? Из ста?

— На миллион.

— А за что ты меня любишь? Мне казалось, любить меня не за что.

— За все. Ты нужна мне. Нужна как воздух. Я с тобой хочу быть. Семьей, друзьями, близкими – кем ты пожелаешь. Я дам тебе все, что успею дать, все, что смогу, твоим будет!

— А мой шрам?

— Мне все равно на твой шрам, плевать на него!

Слезы бегут по щекам, Сергей осторожно приобнимает меня и целует в губы.

У меня больше нет споров, нет возражений. Я ему верю, и я тоже, тоже хочу дать ему все, что смогу, все, что успею.

Разница в возрасте большая, но, пожалуй, это только придаст ценности нашему времени. Времени, которого нам всегда будет мало.