Дочь регента

ПОЯВЛЕНИЕ И ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ЛЕОПОЛЬДА

Январь выдался жутко холодный, другого такого Шарлотта даже не могла припомнить. К середине месяца Темза уже замерзла, и на льду, готовясь к предстоящей ярмарке, установили палатки. Из Лондона было невозможно выехать, поскольку все дороги занесло снегом, торговля замерла, однако люди не унывали — ведь уже был близок конец войны с Наполеоном.

Регент простудился, и у него разыгрался ревматизм. Он был очень раздражен, и доктора не отходили от его постели; Шарлотта тоже чувствовала себя довольно плохо; стоило ей высунуть нос за порог, как она тут же съеживалась и напоминала выжатый лимон.

Однако к концу месяца наступила оттепель, и все приободрились.

В свой день рождения Шарлотта поехала навестить мать. Она была обижена тем, что отец не приехал ее поздравить. Правда, он не забыл про ее день рождения, но заранее предупредил, что не сможет с ней повидаться, поскольку пообещал присутствовать на крещении. Однако Шарлотта говорила себе, что если бы отец действительно хотел побыть с ней, он бы отклонил все другие предложения. Сказав о том, что они не смогут встретиться, отец подарил Шарлотте роскошный бриллиантовый браслет; он был великолепный и очень ценный; с тех пор Шарлотта все время носила его — даже в неподходящих ситуациях — однако не осмеливалась сказать отцу, что его присутствие будет значить для нее больше, чем сверкающая безделушка.

Но хотя бы она смогла повидаться с матерью — и то хорошо. Каролина бурно выражала свои восторги и любовь. Если бы ее крошка не приехала к мамочке, мамочка велела бы Броугхему и Уитбреду предпринять какие-нибудь решительные шаги! Она не позволит, чтобы ее держали вдали от дочери. Ну, а теперь Шарлотта должна осмотреть библиотеку, которая только что доделана. Каролина заявила, что Коннот-хаус ей безумно нравится. Здесь гораздо лучше, чем в затхлом, старом Кенсингтонском дворце.

Шарлотта полюбовалась библиотекой, которая была украшена чрезвычайно пышно. Шесть больших книжных шкафов сделали по эскизам самой принцессы Уэльской. Каролина обратила внимание Шарлотты на статуи, украшавшие книжные шкафы: каждая держала в руке лампу. Вообще, в комнате было много статуй, а картин повесили столько, что на стене практически не осталось свободного места.

— Ну! — воскликнула Каролина. — Какого ты мнения о моей библиотеке?

— Она великолепна, мама.

— Я именно этого и добивалась. Почему бы мне не окружить себя великолепием... и забавными, умными людьми, а? Его презрение еще не означает презрения всего остального мира. О нет!

— Конечно нет, мама.

— Моя крошка Шарлотта меня не презирает, правда? Она любит свою старенькую мамочку, и я верю, что она при первой же возможности поселится со мной под одной крышей. Разве не так?

— Если это будет возможно, — нерешительно откликнулась Шарлотта.

— Но когда-нибудь это ведь случится! С тобой не смогут вечно обращаться, как с ребенком.

— Когда я выйду замуж...

— Выйдешь замуж... Ох, уж эти мне сплетни! Шарлотта поняла, что матери неизвестно о помолвке; и действительно, о ней официально не объявляли, но принцесса полагала, что матери все равно сообщили.

— Так что же? — вскричала Каролина. — Выходит, это правда?

— Видите ли, мама, между мной и принцем Оранским существует взаимопонимание.

— Принц Оранский? Тощий заморыш без подбородка и — до недавнего времени — без королевства?

— Мой отец очень хочет этого брака.

— Старый мошенник! Но почему? Почему мою драгоценную дочь нужно отдавать этому юнцу? Это чудовищно! А регент хочет! Но ты-то сама не можешь хотеть, Шарлотта. Ты не можешь хотеть выйти за него замуж. Он тебя недостоин.

— Я... я не считаю его омерзительным.

— Не считаешь его омерзительным! Бог ты мой, да разве так говорят о будущем муже? А привлекательным ты его считаешь? Ну, конечно, нет. Я знаю, чего добивается этот старый хрыч! Он хочет убрать тебя со своего пути. Он завидует тебе, Шарлотта. Ему известно, что тебя люди обожают, а его ненавидят. Поэтому он хочет упечь тебя подальше... чтобы о тебе позабыли.

— Я не желаю уезжать в Голландию.

— Да, ты не должна уезжать. Тебе следует твердо стоять на своем, моя кошечка. Боже, только подумать, что мне не сказали о помолвке моей собственной дочери!

— Я откажусь покидать Англию.

— И правильно. Откажись! И от него тоже откажись. Ты же губишь себя, Шарлотта... а зачем, с какой стати? Ты должна сама выбрать себе мужа... кого-нибудь вроде коротышки Гессе. — Каролина игриво ткнула дочь локтем в бок. — О, этот капитан тебе очень нравился, да? И меня это не удивляет, он ведь маленький чаровник.

Шарлотта вспомнила про то, что капитан так и не вернул ее письма, и отодвинулась от матери — ведь именно она покровительствовала этой дружбе.

— А Фицкларенс? Я слышала, что и бастард Суссекса положил на тебя глаз.

Шарлотта рассмеялась.

— О, д'Эсте! — сказала она. — Да, он написал мне безумно страстное письмо.

— Юный шалопай! На что он надеется, а?

— Ни на что, но пишет прелестно.

— А я тебе ручаюсь, что он лелеет надежды и мнит себя твоим кузеном... хотя кузен он весьма сомнительный... сколько бы эта женщина ни твердила, что они с Суссексом женаты, на самом деле она не может считаться его законной супругой, и тебе не позволят выйти замуж за юного д'Эсте, хотя он считает себя твоим двоюродным братом.

— Да я все равно помолвлена с принцем Оранским.

— И очень страдаешь. Я же вижу. Ну, расскажи все своей мамочке!

Шарлотта принялась рассказывать о своих переживаниях, а Каролина слушала, сочувственно кивая. Шарлотта неожиданно обнаружила, что матери очень легко открывать душу.

— Ну, что ж, любовь моя, — сказала наконец принцесса Уэльская, — если бы у меня было право голоса — которое я как мать, должна была бы иметь, — я бы никогда не разрешила им выдавать тебя замуж за человека, который тебе не мил. Мне слишком хорошо известно, что такое несчастный брак. И я думала, твоему отцу тоже. Не понимаю, почему он тебя заставляет... ведь это иначе как принуждением не назовешь.

— Мне не кажется, что он считает это принуждением. Я увидела Оранского и сказала, что он мне нравится... совсем немножко.

Вот опять она начинает выгораживать одного родителя, беседуя с другим. Однако, на самом деле слова матери действовали на нее успокаивающе.

— Моя дорогая, — сказала Каролина, — ты не должна соглашаться на то, что тебе отвратительно. Ты должна приехать ко мне, и мы найдем какой-нибудь выход.

— У меня есть добрые друзья. Мисс Найт и мисс Элфинстоун — спокойные, трезвомыслящие женщины, они всегда пекутся о моем благе. Они говорят, что нужно подождать и посмотреть, как все получится. О помолвке еще даже не объявили во всеуслышание.

— Ах, какие добрые люди! — вскричала Каролина. — Я рада, что у тебя есть друзья. Но не забывай, что у тебя есть еще и мать.

— Я не забываю, мама. Я знаю, что всегда найду вас здесь и вы всегда меня поддержите... если сможете.

— Я всем сердцем буду тебе помогать, моя драгоценная. Подумать только: тебя заставляют выйти замуж за человека, который тебе не по душе! Этого не должно случиться. Вот, посмотри на свою маму... Я вышла замуж... не скажу, чтобы совсем против моей воли. Мне сказали, что у меня будет лучший жених во всей Европе. О Боже, сколько небылиц я про него слышала! А портрет, который мне прислали! Он был вставлен в бриллиантовую оправу, но сделан лет за двадцать до того. О, какое же потом меня ждало горькое разочарование! Мне не сказали, какой он жирный, не предупредили о его манерах. Едва взглянув на меня, он потребовал бренди — чтобы не пасть духом. Вот вам и Первый Джентльмен Европы! Я недавно обращалась к гадалке. Она и тебе могла бы погадать по руке. Знаешь, что она мне сказала? — Что я избавлюсь от него, если отправлюсь путешествовать. Я всегда хотела попутешествовать, Шарлотта. Это было одно из самых моих заветных желаний. Я мечтала путешествовать и иметь много детей... моих собственных малюток, которых я могла бы холить и лелеять. «Да, мадам, — сказала гадалка, — вы увидите мир, и у вас будет новый муж... который вас будет любить». Вот видишь!

Шарлотта заерзала на стуле.

— Но ведь для этого папа должен умереть. Каролина склонила голову набок.

— Не обязательно, моя кошечка. Ты же знаешь, он давно мечтает со мной развестись. Допустим, ему это удастся. Я не допущу развода, если смогу... но он все-таки может его добиться. На его стороне много влиятельных людей... хотя и на моей тоже. Ха, это будет забавно, не правда ли? У меня появится новый муж, который будет меня обожать. И может, мы даже родим ребенка. А почему бы и нет? Конечно, пора! Но я никого не буду любить так, как мою драгоценную Шарлотту.

Шарлотте по-прежнему было не по себе, и Каролина, наконец, почувствовав это, принялась рассказывать, как восемнадцать лет назад к ее постели подошли и сказали: «У вас родилась девочка».

— А потом дали мне тебя подержать, моя милая, и я вдруг поняла, что значит быть по-настоящему счастливой. Меня больше ничто не волновало. Он собирался меня бросить... но мне было наплевать. У меня была моя малютка... моя Шарлотта... и во всем Лондоне не было женщины счастливей меня.

Затем мать вспомнила разные милые истории из раннего детства Шарлотты; большинство из них Шарлотта уже знала, но с удовольствием послушала еще раз. И когда пришло время уезжать, принцесса нежно прижалась к матери. Да, Каролина, конечно, взбалмошная женщина, но ее отношение к дочери неизменно. Шарлотта верила, что мать всегда с готовностью ей поможет. Сознавать это было очень приятно.

Каролина, похоже, угадала ее мысли, ибо сказала:

— Не забывай, дорогая Шарлотта, что когда тебе потребуется помощь, ты всегда можешь обратиться к маме.

— Я не забуду, — серьезно ответила Шарлотта.

И, возвращаясь в карете по обледенелой дороге в Ворвик-хаус, чувствовала себя успокоенной.

Это был год победы, и с материка в Англию все время приезжали люди, желающие отдать дань уважения принцу-регенту, ведь Англия играла заметную роль в ниспровержении Наполеона. Веллингтон был героем войны, и регент до такой степени отождествлял себя с великим генералом, что порой ему чуть ли не казалось, будто бы это он, а не Веллингтон был на поле битвы.

Регент решил, что иностранцы должны развлекаться вовсю. В Карлтон-хаусе и «Павильоне» следует то и дело устраивать пиршества и праздники. Пусть звонят в колокола и палят из пушек; может быть, такие напоминания о славной победе Англии даже помогут ему хоть частично вернуть себе популярность, которой он пользовался в народе на заре своей юности?

Шарлотта, по мнению регента, должна была играть видную роль на этих увеселениях. Принц Оранский вернулся в Голландию, день свадьбы так и не был назначен, и Корнелия сказала — а Мерсер с ней согласилась, — что это все к лучшему, и принцессе пока не надо тревожиться и мучить себя мыслями о разлуке с Англией.

В начале апреля Наполеон отрекся от престола и был назначен правителем Эльбы, а также получил пенсион в 2 миллиона франков. Людовик XVIII покинул сельскую глушь, где ему пришлось укрываться, и по пути во Францию заехал в сопровождении своих телохранителей в Лондон, где был принят регентом. На этой трогательной встрече французский король наградил английского регента орденом Святого Духа. Регент любил подобные церемонии; величественный и великодушный, он стоял со слезами на глазах. Регент обрушил поток высокопарных фраз на Людовика, и тот, пухленький, гладенький, клялся в вечной дружбе и рассыпался в благодарностях английскому кузену, который сделал его изгнание таким приятным, а теперь так бурно радовался восстановлению монархии во Франции.

Регент заявил, что почтет за великое счастье сопровождать дорогого кузена в Денвер, и король и регент с огромной помпой отправились туда, а Наполеон покинул Фонтенбло и отбыл на Эльбу.

Среди иностранцев, приезжавших в Лондон, была и Екатерина, княгиня Ольденбургская, сестра русского царя (царь должен был приехать позже). В то время ей было двадцать четыре года, она уже овдовела и, судя по отзывам очевидцев, блистала красотой, хотя британский посол в Гааге заявил, что у нее лицо как тарелка. Этим он намекал на то, что в лице ее есть что-то монгольское, однако другие люди уверяли, что именно это придавало лицу пикантность и так притягивало европейцев.

Княгиня перенесла довольно трудное путешествие, во время которого не раз сожалела, что не осталась дома. Море бурлило, она страдала морской болезнью, а затем в Англии ей не оказали того теплого приема, на который имела право рассчитывать сестра царя — и, между прочим, любимая сестра!

Княгиня решила поселиться в отеле «Пултени». Она приехала в Лондон в апреле, холодным, ветреным днем, что, разумеется, не улучшило ее настроения. Англичане ей, в общем-то, не нравились, однако Екатерина мечтала увидеть регента, о котором была столько наслышана.

— Какое интересное семейство, — сказала она фрейлине. — Он, безусловно, утонченнейший джентльмен, дочь у него — сорвиголова, а жена — наивульгарнейшая особа, от которой он не чает избавиться.

Большие раскосые глаза княгини засветились. Рано или поздно принц-регент станет королем; она вдова. Ах, если бы он только избавился от этой женщины, которая виновата в стольких скандалах! Право же, в этом нет ничего невозможного...

Княгиня надеялась, что в Лондоне ей удастся поразвлечься.

Не прошло и дня после ее приезда, как к ней явился приближенный регента, который сказал, что его господин просит разрешения встретиться с высокой гостьей.

Екатерина пришла в восторг. О принце ходили слухи, будто бы он идеальный любовник, с безупречными манерами, романтичный — одним словом, Первый Джентльмен Европы. Как было бы мило по приезде Александра сказать ему, что принц-регент в ней души не чает. Они бы тогда вместе поломали головы и, может, нашли способ устранить препятствие, мешающее принцу вновь вступить в брак.

Екатерина ответила, что с удовольствием примет Его Королевское Высочество, и тщательно подготовилась к этой встрече, желая поразить его своим туалетом. Но, к несчастью, один из ее слуг допустил глупейшую оплошность — неправильно назначил время, и принц приехал на полчаса раньше. Княгиня была еще не готова и заставила его ждать, чем он был, разумеется, недоволен. Кроме того, Екатерина не смогла принять его, как собиралась, а вынуждена была сама зайти в гостиную, где он сидел. Зайти и приветствовать его, словно самая обычная хозяйка дома.

В гостиной она увидела раздраженного толстого джентльмена, который охотно простил бы ей эту заминку... если бы красота Екатерины оправдала его ожидания. Но этого не произошло. Екатерина оказалась темноволосой и узкоглазой, с круглым, плоским лицом. Она нисколько не напоминала Марию Фитцгерберт, с которой принц до сих пор невольно сравнивал всех женщин. Нет, сестра русского царя была совершенно не в его вкусе! Где соблазнительные белые плечи и пышная грудь, которые ему так нравились? Где золотистые волосы, голубые глаза, приятный цвет лица? И одета в какое-то темное экзотическое одеяние... Нет, она, конечно, яркая женщина, но совершенно не в его вкусе.

Екатерина моментально почувствовала его оторопь. Она была из тех женщин, которые могут люто ненавидеть, и она тут же возненавидела регента.

«Жирный фат! — подумала Екатерина. — Где же его хваленый шарм?»

«Даже цветочницы в простых юбках бывают красивее этой герцогини», — подумал регент, и не смог скрыть глубокого разочарования.

Впрочем, он все же отвесил ей свой знаменитый поклон, который ей пришлось признать образцом элегантности. Они поболтали, перескакивая с пятого на десятое: он в основном говорил о войне и о сражениях — «с таким видом, — презрительно усмехнулась про себя княгиня, — будто бы сам в них участвовал и одержал победу». Очень скоро принц ушел.

Княгиня поняла, что ничего тут не выйдет. Ей придется найти в Лондоне другой способ позабавиться и оставить надежды на принца-регента.

Екатерина нашла эту возможность, познакомившись с дочерью принца Шарлоттой; они познакомились, поскольку девушке, естественно, пришлось приехать к герцогине и засвидетельствовать ей свое почтение. Сидя у окна, предаваясь невеселым раздумьям о своей жизни и с нетерпением ожидая приезда брата, русского царя Александра, Екатерина однажды долго глядела на Грин-парк, и вдруг ей пришло в голову заняться принцессой. Она уже знала о ее отношениях с принцем: они были очень напряженными. Шарлотту обручили с принцем Оранским, но девушка явно не была от этого в восторге. Этого брака хотел регент.

Герцогиня заинтересовалась. Принц Оранский не отличался красотой и крепким здоровьем, но теперь, когда его отец вновь воцарился на троне и юноше предстояло впоследствии стать правителем Голландии, он был уже не таким презренным существом, и Екатерина подумала, что это была бы прекрасная партия для ее сестры, великой княжны Анны. Естественно, что ее замыслы не могли бы осуществиться, если бы принц женился на юной Шарлотте, а коли так, то ответ очевиден: этому браку необходимо помешать.

И вот, демонстрируя полнейшее равнодушие к регенту, Екатерина начала выказывать горячую заинтересованность его дочерью. Она пустила в ход свое обаяние, а Шарлотта, наивная, искренняя, смешливая и доверчивая девушка, легко стала жертвой ее чар.

Возвращаясь домой в карете, Шарлотта сказала сидевшей рядом Корнелии:

— По-моему, княгиня Ольденбургская — одна из самых приятных и обходительных дам в мире.

— Ваше Высочество, разве можно делать столь поспешные выводы о человеке, которого вы почти не знаете?

— Какой вздор, Нотте! — вскричала Шарлотта. — Говорю вам, она очаровательна. Мне она очень понравилась.

— Подтвердить или опровергнуть вашу правоту способно лишь время.

Раздражение Шарлотты выплеснулось через край.

— Ей-богу, я не понимаю, что с вами происходит. После того завтрака у Девоншира вы все время мне перечите, и я уже с трудом выношу ваши придирки.

Корнелия была в шоке. Шарлотта никогда раньше с ней так не разговаривала.

Правда, принцесса тут же раскаялась.

— О, извините, Нотте! Я не совсем то хотела сказать... Но княгиня действительно обворожительна. Она была так любезна со мной и показалась мне очень интересной женщиной. Выискивать в ней изъяны просто неумно.

С этого момента Корнелия до самого дома не произнесла ни слова.

Хотя княгиня не понравилась регенту, он чувствовал себя обязанным развлекать любимую сестру царя и поэтому устроил в честь нее обед в Карлтон-хаусе, на который пригласил самых крупных министров и английскую знать.

Появление княгини всех шокировало, ибо она пришла в длинном черном платье, которое вызвало у всех ассоциацию с траурным вдовьим одеянием. Даже регент не смог скрыть удивления, и княгиня, задавшаяся целью разрушить репутацию принца, слывшего образцом хороших манер, во всеуслышание спросила, почему ему не нравится ее платье.

Принц поспешил заверить ее, что оно очень ей идет и он в восторге. Однако он в недоумении, ибо этот наряд напоминает вдовье платье.

— Но я же вдова, — напомнила ему Екатерина.

— Столь юная и прекрасная особа не будет вдовой слишком долго, — холодно сказал принц, а Екатерина со значением ответила, что в данный момент она не испытывает желания изменять свое положение.

Обед не удался.

Екатерина то и дело пыталась втянуть принца в словесные баталии, и он подчас с трудом удерживался, чтобы не нагрубить. Георг потом сказал Ливерпулю, что с нетерпением ожидает приезда царя, поскольку можно будет уделять внимание ему, а его ехидная сестрица пусть убирается к дьяволу!

Тем временем Шарлотту то и дело приглашали в гостиницу «Пултени», и княгиня всячески ее обхаживала.

Шарлотта считала, что Корнелия не права. Княгиня быстро завоевала расположение принцессы и стала одной из ее лучших подруг. Правда, Корнелия по-прежнему недолюбливала Екатерину.

«Бедная Нотте! — думала Шарлотта. — Да она просто ревнует! Но почему я должна отказываться от интересного общества только потому, что моя фрейлина так ревниво к этому относится?»

И Шарлотта решила, что отказываться не следует.

В июне в Лондон приехал русский царь Александр. Он прибыл с великолепной свитой, в которую входило много европейских принцев. Вот уж когда регент начал по-настоящему проявлять гостеприимство! Он был очень рад, что Александр оказался красивым и обходительным — в отличие от своей сестры. Развлекать его было легко, и регент, позабыв о противной Екатерине, занялся им. В Карлтон-хаусе бывали самые необычайные развлечения. Банкиры и коммерсанты устраивали банкеты. Александр изъявил желание увидеть все, что позволит ему посмотреть дорогой английский кузен. Он посетил английский банк, Вестминстерское аббатство, доки и арсенал в Вулвиче. В Гайд-парке устраивались грандиозные представления. Царь намеревался пробыть в Англии недолго, поэтому каждый день был очень насыщенным. Куда бы ни пошел русский царь, везде его встречали ликующими криками; людям пришлись по душе его приятная наружность и хорошие манеры. Регент мог погреться в лучах его славы. Когда он появлялся вместе с Александром, люди не встречали его угрюмым молчанием, и Георг тешил себя иллюзией, что приветственные возгласы народа относятся и к нему.

Княгиня даже в это время не забывала о Шарлотте и продолжала ее обхаживать.

Однажды когда принцесса запросто — уступая настояниям княгини, — приехала в гостиницу «Пултени», она встретила там молодого человека, красивее которого в жизни не видела. Он сидел рядом с княгиней и оживленно с ней разговаривал.

Шарлотта, вошедшая неожиданно — одним из главных достоинств дружбы с княгиней принцесса считала простоту их отношений, — неловко замерла, не зная, как быть и что делать. Но молодой человек тут же вскочил, поклонился, поцеловал княгине руку и направился к двери. Поравнявшись с Шарлоттой, он щелкнул каблуками, отвесил ей почтительный поклон и удалился.

Щеки Шарлотты порозовели. Княгиня рассмеялась.

— О, моя дорогая Шарлотта, вы зарделись! Что ж, вам румянец очень к лицу. Я уверена, что Леопольд разделяет мое мнение.

— А кто этот молодой человек?

— О, это юный принц. Он восхитителен, уверяю вас. Это один из моих любимых принцев. Мы с ним связаны родственными узами. Его сестра Юлиана замужем за моим братом Константином. Я так рада, что Александр взял Леопольда в свою свиту! Он такой очаровательный — интересный человек, умный собеседник.

Шарлотта не привыкла кривить душой, и поскольку юноша ей понравился, она даже не попыталась это скрыть.

— Расскажите мне о нем поподробнее.

— Присаживайтесь, моя дорогая, устраивайтесь, как вам удобно, и мы поговорим о Леопольде Саксен-Кобургском.

— Он немец?

— А разве в этом есть что-то плохое? В ваших жилах тоже много немецкой крови.

— Я считаю себя англичанкой. Но прошу вас, дорогая княгиня, расскажите мне об этом Леопольде.

— У них большая семья... шесть или семь детей... он самый младший...

— Самый младший...

— Вы хотите сказать, что ему не достанется особых богатств? Может быть, однако взамен он получил необычайную красоту. Вы со мной не согласны?

— Отчего же? Я нахожу его красивым.

— О, это самый красивый принц Европы, — княгиня подалась вперед и дотронулась до руки Шарлотты. — Мне кажется, вы уже сравниваете его с бедным принцем Оранским.

Бедный Оранский! Сравнение не в его пользу. Мало кто может сравниться с Леопольдом. Если б вы не были помолвлены, я бы сказала: «Вот кто создан для вас». Кстати, он тоже протестант, так что и с этой стороны не будет осложнений. Шарлотта хихикнула.

— Не знаю, что сказал бы мой отец, если бы услышал наш разговор.

— Но разве мы не поэтому так ценим нашу дружбу, дорогая? Мы можем разговаривать без лишних церемоний, говорить то, что думаем... и если нам хочется побеседовать о самом красивом принце в Европе, почему бы этого не сделать? Почему бы не сравнить его с другими, не столь обласканными судьбой... если нам этого хочется? Вы со мной не согласны?

— Согласна! — решительно заявила Шарлотта.

Княгиня украдкой улыбнулась вслед уходящей Шарлотте: она подозревала, кто поджидает принцессу за дверью. Леопольд наверняка не упустит такой прекрасной возможности, ведь он очень честолюбивый молодой человек...

И вот, выйдя из комнаты, Шарлотта увидела юного принца, который при ее появлении стал навытяжку. А потом вновь отвесил ей поклон — не такой элегантный, как знаменитый поклон регента, но зато более мужественный.

Поглядев на Шарлотту блестящими от волнения глазами, Леопольд проговорил:

— Я ждал в надежде, что Ваше Королевское Высочество позволит мне проводить вас до экипажа.

— Это очень любезно с вашей стороны, — милостиво улыбнулась Шарлотта.

Она оперлась на его руку, и он заявил, что для него это величайшая честь. О, как он был серьезен! В глазах его не было ни тени улыбки. Все происходило очень торжественно.

Корнелия пораженно уставилась на провожатого Шарлотты, однако принцесса ничего вокруг не замечала, когда Леопольд помогал ей садиться в карету.

— Я буду рада увидеть вас в Ворвик-хаусе, — сказала она юноше.

Он в ответ снова торжественно поклонился и стоял, глядя вслед отъезжавшему экипажу. Корнелия спросила:

— Кто это?

— Его Высочество Леопольд Саксен-Кобургский, — с довольным видом откликнулась Шарлотта.

— Понятно. Насколько я понимаю, его представила вам княгиня?

— Он был у княгини, когда я пришла. Корнелия, вам не кажется, что это самый красивый юноша на свете?

— Я полагаю, меня обвинили бы в страсти к преувеличению, если бы я с вами согласилась.

— Я бы вас обвинять не стала. Ну, не будьте такой занудой, Корнелия. Признайте, что он очарователен.

Корнелия вздохнула. Неужели повторится история с Гессе?

Шарлотта холодно посмотрела на свою компаньонку. Что случилось со старушкой Нотте? Она хочет испортить ей все удовольствие! Ну почему бы не признать, что Леопольд — красавец? Это же так очевидно!

Как мило он ей поклонился! Какой сегодня восхитительный день!

Шарлотта решила разузнать все подробности о династии Саксен-Кобургских. Княгиня охотно поделилась с ней своими знаниями. Владения Саксен-Кобургских были невелики: восемь городов и примерно семьдесят деревень, в которых проживало меньше шести тысяч подданных.

— По сравнению с Англией, — заметила Шарлотта, — или... даже с Голландией, это что-то такое крошечное!

О да, Леопольд был захудалым принцем, если посмотреть на него с точки зрения мирового могущества.

— Но он протестант, — напомнила княгиня, — и это большое преимущество. Кроме того, Леопольд — очень серьезный юноша, он проявил мужество в бою. Его брат Эрнест, правящий князь, очень любит Леопольда... да и все семейство тоже к нему прекрасно относится. Они постоянно поют дифирамбы милому Леопольду. Он был таким хорошим сыном своей овдовевшей матери, ведь у Леопольда очень развито чувство долга.

— Я так ценю в мужчинах это свойство! — вздохнула Шарлотта.

— Мой брат, русский царь, присвоил ему армейское звание. Вы бы видели его в военной форме! Ах, моя дорогая, у вас бы захватило дух!

Шарлотта представила себе божественного Леопольда в форме генерала русской армии — и чуть не лишилась чувств.

— Мой брат о нем очень высокого мнения. Он наградил его на поле боя офицерским орденом Святого Георгия.

— Да, он поистине герой, — задумчиво откликнулась Шарлотта.

Однако он не приехал в Ворвик-хаус, и она была раздосадована.

Шарлотта предполагала, что Леопольд немедленно воспользуется ее приглашением, и с нетерпением ожидала его. Всякий раз, когда появлялся слуга с докладом, она надеялась, что ей сообщат о приходе Леопольда.

Как странно! Он дожидался, чтобы проводить ее до кареты, а потом почему-то не принял приглашения.

Несколько раз проезжая в карете по парку, Шарлотта видела Леопольда. Он всегда старался ехать рядом с ней, словно надеясь, что она его заметит.

Шарлотта, разумеется, замечала юношу, однако не подавала виду. Она была на него обижена. Его пригласили, а он этим не воспользовался! Однако, хотя Шарлотта сердилась на Леопольда, он ей не разонравился.

Этот юноша постоянно присутствовал в ее мыслях.

Однажды, когда она гуляла в парке, Леопольд подъехал почти вплотную к ее карете. Шарлотта подняла глаза, и их взгляды встретились. Повинуясь внезапному порыву, принцесса приказала кучеру остановиться.

— Добрый день! — холодно произнесла Шарлотта. — Я, право, удивлена, что вы, получив от меня приглашение, пренебрегли им.

Леопольд изумился. Он не привык к подобной откровенности.

Юноша сказал:

— Ваше Высочество, я не понял, что это формальное приглашение. У меня создалось впечатление, что Ваше Высочество говорит несерьезно... я воспринял это как чистую любезность.

— Я всегда говорю то, что думаю. — Шарлотта улыбалась, радуясь тому, что Леопольд так красив — совсем как тот образ, который представал перед ней в мечтах... а с той, первой, встречи она думала о нем беспрестанно.

Корнелия встревожилась. Шарлотта так и не научилась соблюдать приличия! Неужели ей непонятно, что за ними наблюдают и, скорее всего, доложат отцу, что она так дружелюбно беседовала с юным принцем, мелкой сошкой в свите русского царя?

А Шарлотта продолжала:

— Итак, теперь, когда вам известно, что я всегда говорю, что думаю, я снова повторю свое приглашение. Я надеюсь увидеть вас в Ворвик-хаусе.

Леопольд наклонил голову, и Шарлотта велела кучеру трогать.

Корнелия пробормотала:

— По-вашему, это разумно? Шарлотта в гневе накинулась на нее:

— Что значит «разумно»?

— Разумно ли приглашать его в Ворвик-хаус? Это же не соответствует обычным...

— О Нотт, не злите меня! Перестаньте занудствовать! На сей раз он придет. Он не сможет уклониться.

— Разве вам непонятно, что вы поставили его в очень неловкое положение?

— Какой абсурд!

— Никакого абсурда, — возразила Корнелия. — Принц Саксен-Кобургский не может приехать в Ворвик-хаус без разрешения регента.

— Вы забываете о том, что я больше не ребенок. Ворвик-хаус — моя резиденция, и я приглашаю туда, кого хочу.

— И все же, если он явится без разрешения вашего отца, его вышлют из страны.

— Вздор! — воскликнула Шарлотта и добавила: — Сущий вздор.

Однако она не очень разозлилась, потому что уже предвкушала встречу с Леопольдом.

По дороге домой — он снимал комнаты на втором этаже, над лавкой зеленщика на Марлебон-стрит, так как более роскошная квартира была ему не по карману, — Леопольд испытывал довольно противоречивые чувства. Эта принцесса Шарлотта была очаровательной девушкой и явно им заинтересовалась. И он, заметив ее интерес, понял, что перед ним открывается потрясающая перспектива... Но разве это возможно? Княгиня Екатерина сказала, что Шарлотта обручена с принцем Оранским. Если так, то, значит, она несвободна. Да и потом, разве можно считать его, какого-то жалкого принца Саксен-Кобургского, выгодной партией?

Хотя... почему бы и нет? Он знатного рода. Оранский слаб здоровьем, да и Шарлотте вовсе не нравится. По своей наивности она не стала скрывать, что он, Леопольд, ее заинтересовал. Да, она явно им очень заинтересовалась...

После той первой встречи Леопольд постоянно размышлял над ее приглашением заехать в Ворвик-хаус. Но как мог он, воспитанный в строгой немецкой манере, так грубо нарушить придворный этикет... даже если его попросила об этом сама принцесса? Если он приедет, не испросив позволения у ее отца, ему никогда не будет прощения.

Принц был честолюбив... но сейчас им двигало не только честолюбие. Шарлотта действительно казалась ему очаровательной. Рано или поздно он все равно должен будет жениться... А она будущая королева Англии! У принца голова шла кругом... Но все это безнадежно... Хотя... в мире нет ничего безнадежного! Но как же принц Оранский?.. Когда великая княгиня Екатерина заговорила о будущем Шарлотты, глаза ее странно заблестели, и Леопольд вдруг ощутил, что Оранский, может быть, и не помеха. Екатерина — одна из умнейших женщин на свете и, к счастью, благоволит к нему. А ей почему-то хочется сосватать Оранскому кого-то другого...

Но как может она — чужестранка — расстроить замыслы правителей этой страны, уже определивших будущее наследной принцессы? И все-таки...

Леопольд знал о своей красоте. В мире не так уж много высоких, стройных, красивых, отважных и серьезных принцев, которые были бы вдобавок протестантами.

О, какой шанс! Какая головокружительная возможность! Нет, он не может все испортить, не может повести себя так, чтобы принц-регент, этот важный джентльмен, считающийся главным судией в области хороших манер, счел его невежей.

Леопольд подумал о герцоге Йорке — любезном, обходительном, всегда готовом помочь бравым воякам. Что если рассказать о затруднительном положении, в котором он оказался, герцогу Йорку и спросить его совета? Леопольд решил, что это прекрасная идея, и немедленно обратился к герцогу с просьбой об аудиенции.

Герцог принял его с удовольствием: он слышал о подвигах Леопольда и поздравил его с получением награды от царя.

Леопольд объяснил причину своего визита и спросил у герцога, как теперь быть.

Герцог задумчиво поскреб массивный подбородок.

— У вас есть один выход, мой дорогой друг, — сказал он. — Вы должны написать регенту, рассказать о случившемся и попросить позволения увидеться с принцессой.

— Я так и думал, — откликнулся Леопольд. — Что ж, я примусь за дело, не теряя времени.

Регент разгневанно метался по кабинету. Какая дерзость! Этот юнец из Саксен-Кобургского княжества — юнец, у которого нет ни гроша за душой! — смеет просить разрешения увидеться с принцессой Шарлоттой! Он, видите ли, считает своим долгом поставить регента в известность о том, что принцесса пригласила его в гости. Она познакомилась с ним в гостинице «Пултени», когда он приехал навестить свою родственницу, великую княгиню Ольденбургскую. Якобы он встретился там с принцессой Шарлоттой и попросил позволения проводить ее до экипажа. Тогда-то он и получил это приглашение, однако не посмел принять его, не заручившись согласием регента.

— И я надеюсь, так и не принял! — завопил регент. — Боже, он ведь мог явиться к моей дочери! А с какой целью принцы обхаживают принцесс? Шарлотта — плутовка, она пытается уклониться от данного обещания. Нет, Оранского нужно немедленно вызвать в Англию и женить на ней. Что же касается господина Леопольда, то пусть убирается восвояси. В Ворвик-хаус ему не попасть!

Регент затребовал письменные принадлежности и сочинил вежливую записку Леопольду. В ней он выразил уверенность в том, что принц поймет причину его отказа. Увидеться с принцессой Шарлоттой ему никак не возможно. Затем регент ловко намекнул, что в связи с создавшейся ситуацией Леопольду лучше всего было бы покинуть Англию. И выразил уверенность, что это можно сделать не вызывая кривотолков, и что Леопольд с ним, конечно же, согласится.

Таким образом регент намеревался устранить Леопольда со своего пути.

Затем Георг послал письмо голландскому принцу, призывая его немедленно приехать в Англию.

Уладив эти дела, он написал записку мисс Найт, в которой приказывал ей явиться в Карлтон-хаус.

Мисс Найт ехала туда с опаской. Поведение Шарлотты не делало чести ее наставницам, а поскольку Шарлотта игнорировала герцогиню Лидс и приблизила к себе Корнелию, на нее и падет вина за недостойное поведение принцессы.

Регент принял мисс Найт сразу же по приезде, и его холодность еще больше встревожила бедную женщину. Обычно такая спокойная, никогда не терявшая головы, Корнелия в его присутствии частенько терялась. Он мог быть таким важным, а потом вмиг перемениться; то он давал понять, что ценит ее мудрость, а в следующую минуту смотрел с презрением, как на круглую идиотку. И все это достигалось еле заметным движением брови, одним-единственным жестом, сменой интонации. Регент был великим актером, который всегда играл намеченную роль так, что у окружающих не оставалось никаких сомнений в его намерениях.

— Мисс Найт, — заявил регент (на сей раз он не сказал «мой дорогой шевалье», как говорил, когда был дружественно настроен), — я очень взволнован.

И для пущего эффекта посмотрел на нее с укоризной. Ведь она была в этом виновата!

— Мне, право, очень жаль, Ваше Высочество.

— Да-да, я знаю. Но этого недостаточно. Я препоручил вам заботы о принцессе Шарлотте... вам и герцогине. И меня страшно удручает, что моя дочь так себя ведет. Эта ее последняя эскапада... Взять — и пригласить к себе какого-то малозначительного человека из свиты русского царя!.. Право, мисс Найт, как она может настолько пренебрегать своим достоинством? Она же встретила его на лестнице гостиницы... будто... будто какая-то горничная! Как она вообще оказалась в этой гостинице? Как могла моя дочь очутиться... одна, без сопровождения... в обществе молодых людей? Они же способны проявить неделикатность! Это выше моего понимания. Но, вероятно, вас, мисс Найт, это не повергает в недоумение?

Регент немного помолчал, и Корнелия нервно воскликнула:

— Ваше Высочество, принцесса наносила визит княгине Ольденбургской...

Георг раздраженно перебил ее:

— Она слишком часто наносит визиты княгине Ольденбургской. Я не желаю, чтобы это продолжалось.

— Ваше Высочество хочет прекращения всяческих контактов?

— Не совсем. Нам не нужны неприятности. Надеюсь, вы с этим согласны, мисс Найт. Однако Шарлотта ездит к ней слишком часто. Я слышал, будто бы они видятся ежедневно. Это недопустимо. Принцесса должна видеться с княгиней не больше одного раза в неделю. Гости, конечно, и так скоро уедут, но все же я не хочу, чтобы принцесса постоянно находилась в обществе княгини Ольденбургской. И об этом позаботитесь вы, мисс Найт.

— Да, разумеется, Ваше Высочество. А если принц Саксен-Кобургский приедет в Ворвик-хаус... каковы будут ваши указания?

— Принц Саксен-Кобургский не приедет в Ворвик-хаус. Я ясно изложил ему мои пожелания. Он имел любезность написать мне и рассказать о случившемся. Сейчас он готовится покинуть нашу страну.

— Я понимаю, Ваше Высочество.

Регент снова зашагал взад и вперед по комнате.

— Итак, мисс Найт, я прошу вас исполнить мое желание и позаботиться о том, чтобы мне впредь не преподносили таких сюрпризов... ибо отцу... — регент выдержал паузу, словно раздумывая, не следует ли уронить слезу, но затем решил, что лучше будет подпустить в голос немного хрипотцы, — отцу это крайне тягостно. А теперь можете идти.

— Ну, — сказала Шарлотта, — в чем дело?

— Ваш отец страшно недоволен. Он знает, что вы пригласили к себе принца Саксен-Кобургского, и считает это недопустимым.

— Но откуда он узнал? Кто-то должен был ему рассказать! За мной шпионят! Я же вам говорила, я не потерплю, чтобы за мной шпионили.

— Принцу сообщил сам Леопольд.

— Леопольд?!

— О да. Он решил попросить у него позволения. Щеки Шарлотты запылали.

— Не может быть!

— Так мне сказал принц-регент. Он сказал, что получил от Леопольда письмо, в котором Леопольд сообщил о вашей встрече в гостинице «Пултени», о том, как он проводил вас до кареты и получил приглашение приехать в Ворвик-хаус.

— Не верю!

Мисс Найт пожала плечами.

— Ну скажите, что это неправда! — взмолилась Шарлотта.

— Но почему ваш отец будет говорить неправду? И откуда в таком случае он все это узнал?

— Хорошо, я спрошу у Леопольда, когда он придет.

— Он не придет. Он уезжает из Англии.

— Нет!

— Его попросил регент. А вам следует пореже ездить к княгине.

— И не подумаю! — воскликнула Шарлотта и добавила: — Значит, он написал моему отцу? И попросил разрешения приехать ко мне в гости... Да он идиот!

Мисс Найт снисходительно улыбнулась, и Шарлотте безумно захотелось ее ударить. А еще захотелось разрыдаться, выплеснуть свое горе... но она не желала показывать Корнелии, насколько глубоки ее чувства.

Поэтому Шарлотта ополчилась на Леопольда.

— Какое ребячество! Он просит разрешения... Значит, он уехал, да? И не приедет в Ворвик-хаус? Что ж, я даже рада; Пусть уезжает. Я не желаю его больше видеть.