Дочь регента

СЧАСТЛИВЫЙ БРАК

Наступило второе мая — великая дата. Весь день на улице Молл толпился народ. Шарлотта была в Букингемском дворце вместе с королевой; Леопольд находился в доме Кларенса. Им предстояло встретиться в Карлтон-хаусе, где должна была проходить брачная церемония.

Шарлотта гляделась в зеркало, а вокруг нее суетились фрейлины.

Какой же ослепительной красавицей была принцесса Шарлотта в день своей свадьбы! Она казалась выше, чем обычно. Принцесса сама себя не узнавала: на ее бледных щеках играл легкий румянец, она поражала всех своей красотой.

«Это мое платье», — сказала сама себе Шарлотта. Никогда еще у нее не было такого великолепного наряда. Серебристая ткань, расшитая серебряными нитями, была украшена тончайшими брюссельскими кружевами. Мантия была заколота на шее большой бриллиантовой брошью, а прическа украшена розами и бриллиантами.

Луиза стояла рядом, и в глазах ее лучилось счастье.

— Как бы мне хотелось, чтобы бедная миссис Гагарина дожила до этого дня!

И тут же Луиза пожалела о своих словах, ибо ей не хотелось омрачать счастье Шарлотты никакими грустными воспоминаниями.

Королеве нужно было везти Шарлотту в Карлтон-хаус, и Луиза прошептала, что уже пора уезжать. Как странно было видеть Старую Бегуму в роскошном золотом платье, расшитом золотыми и серебряными нитями... она казалась почти красавицей!

Садясь в карету, Шарлотта почувствовала чуть ли не прилив любви к своей бабушке. Две старшие дочери королевы, Августа и Елизавета, ехали вместе с ними, так что в окошке виднелись четыре силуэта в блестящих серебряно-золотых нарядах.

Как только карета показалась на улице, тысячи зрителей разразились приветственными криками.

— Благословите меня! — закричала Шарлотта, и королеве пришлось жестом остановить ее. — Сколько же тут людей. Парк переполнен.

Шарлотта кланялась и махала рукой людям, которые встречали это с ликованием. Все приветствовали только Шарлотту, и все же королева милостиво кивала в ответ на радостные возгласы.

В Карлтон-хаусе их встретил регент, и Шарлотте сразу же показалось, что ее великолепие слегка померкло. Даже на ее свадьбе самой видной фигурой был отец. Он надел фельдмаршальскую форму — алый мундир, вышитый золотом — и орден Подвязки.

Шарлотта растроганно посмотрела на отца и подумала, что он чудесный человек, ведь он не подает виду, что ему не по душе этот брак. Да, отец — это великодушный бог; он собирается отдать свою дочь Леопольду и сделает это с непревзойденным изяществом.

— О, дорогой папочка! — пробормотала Шарлотта;

Королева нахмурилась, недовольная таким явным нарушением этикета, но отец не обратил внимания. Он моментально откликнулся и со слезами на глазах проговорил:

— Моя драгоценная дочь! Да благослови тебя Господь! В малиновой зале был поставлен алтарь; все было так красиво, однако Шарлотта видела только Леопольда в мундире британского генерала (отец совсем недавно присвоил ему этот чин). На поясе Леопольда сверкали бриллианты, а на груди — ордена, которые он заслужил на поле битвы. Обряд венчания исполнял архиепископ Кентерберийский, и высокий, юный голос Шарлотты, приносившей брачные клятвы, звучал твердо и громко.

— Да! — горячо воскликнула она.

Церемония окончилась. Она стала женой Леопольда.

Регент протянул к ним руки и обнял молодых. Все плакали.

Королева ждала, пока Шарлотта подойдет к ней. Шарлотта поцеловала ее руку, потом перецеловала всех принцесс и пошла дальше, принимая поздравления.

«Это, — подумала она, — счастливейший день в моей жизни».

И когда они поехали в Отлендс, чтобы провести там медовый месяц, она сказала об этом Леопольду.

Новобрачные добрались до Отлендса почти в полночь. Шарлотта была так взволнована, что всю дорогу болтала без умолку. Она рассказала Леопольду про чудаковатую герцогиню и прибавила, что он не должен удивляться, если в их спальню ворвется стайка обезьян. Сказав это, Шарлотта от души рассмеялась, а Леопольд позволил себе снисходительную улыбку.

— Степенней, моя дорогая, будьте степеннее, — пробормотал он.

— Конечно, буду, если вам этого хочется, ваше степенство, — воскликнула принцесса и прижалась к Леопольду. К дому они подъезжали уже молча.

Как приятно было бродить по Отлендскому парку, проведывать маленькие могилки на зверином кладбище, бегать вместе с собаками... Правда, Леопольд заявил, что принцессе теперь не пристало бегать, как девчонке, ведь она замужняя женщина.

— Да какая разница: пристало или не пристало? Я счастлива, дорогой Лео.

— Мне это очень приятно, — ответил Леопольд, — но в вашем положении, увы, следует думать о приличиях. И еще, любовь моя, вам кажется правильным называть меня в присутствии слуг Лео?

— А как я вас должна называть? Мой любимый? Мое дражайшее степенство?

— Вы неисправимы.

— А кто вел бы себя иначе, выйдя замуж за самого красивого мужчину на свете?

Леопольд был в восторге от жены. Она так бурно выражала свои чувства... однако их следовало обуздать, ибо ей не пристало так себя вести.

— Любовь моя, — молвил Леопольд, — кроме того, что вы самая восхитительная принцесса в мире, вы еще и наследница трона великой страны. Вам не следует об этом забывать.

— О, я хочу помнить только о том, что я жена моего дорогого Лео. Лео, Лео, Лео! — поддразнивающе засмеялась Шарлотта. — Но только не в присутствии слуг. А как мне величать вас при слугах, мой дорогой?

— В их присутствии и в торжественных случаях, на людях, я полагаю, вам следовало бы называть меня Кобургом.

Шарлотта весело расхохоталась.

— Кобургом! Мой драгоценный Кобург! Кобург! Я буду говорить так, что это прозвучит еще нежнее, чем Лео.

— И все-таки говорите, любовь моя... чтобы доставить мне удовольствие.

— Дорогой Лео Кобург, я готова умереть, лишь бы вам было хорошо.

Принц-регент приехал в Отлендс, чтобы посмотреть, как идут дела у новобрачных. А Шарлотта впервые в жизни пожалела, что он проявляет такую заботу.

Разумеется, регент явился не просто так, а с помпой, и интимность жизни в Отлендсе была нарушена.

Регент протянул к Шарлотте руки и обнял ее.

— Я вижу, что вторгся в рай, — с улыбкой Юпитера произнес он.

— Дорогой папа, как хорошо, что вы приехали!

— Мое единственное дитя, я много думал о тебе. Принц наморщил нос. Запахи животных раздражали его. Одна из собачонок герцогини подошла понюхать его начищенные до блеска сапоги.

Шарлотта свистнула, подзывая собаку к себе, и регент поморщился; он заметил, что и Леопольду далеко не всегда по вкусу мальчишечьи ухватки Шарлотты.

«У парня есть некоторое чувство собственного достоинства, — отметил про себя регент. — Вероятно, не так уж много, ведь он из какого-то захудалого княжества, однако теперь ему суждено погреться в лучах чужой славы, ибо его жена — будущая королева Англии».

Но все равно зять ему не нравился. Глядя на него, регент всегда вспоминал неприятную историю с Оранским и думал о том, что он бы предпочел брак с голландцем.

Шарлотта взяла отца под руку, и к нему вернулось хорошее настроение; регент любил внешние проявления нежности; пусть люди видят, что после стольких скандалов им все же удалось примириться.

— Тебе идет замужняя жизнь.

— А ... Э-Э...Э-Э... Кобургу?

«Значит, он для нее Кобург! — подумал принц. — Довольно формально. Боже правый, неужели Леопольд уже взялся за ее воспитание?»

Они сидели в гостиной, ожидая, пока им подадут перекусить, и регент обратил внимание на то, как мало Леопольд пьет. Регенту почудился в этом чуть ли не упрек, однако он твердо решил сохранить хорошее настроение. Регент сказал, что Леопольду очень идет генеральская форма и поинтересовался, заметил ли зять, какая форма у гвардейцев? После этого регент принялся подробно обсуждать отличия различных мундиров. Шарлотта зевала, мечтая о том, чтобы отец поскорее уехал, а Леопольд слушал внимательно и притворялся заинтересованным.

— Кемелфорд-хаус — на самом деле не очень подходящее место, — сказал регент. — Вам следует осмотреть дворец в Эшере. Вот где, по-моему, идеально. Может быть, вам захочется там кое-что переделать. Если понадобится совет, я с удовольствием вам помогу.

И принц оседлал еще одного любимого конька — принялся рассказывать о переделках в Карлтон-хаусе и «Павильоне». Он поведал Леопольду историю «Павильона», не забыв упомянуть и о том, что это был полуразвалившийся сельский дом, когда его вдруг обнаружил Вельтхе.

Визит, казалось, длился целую вечность.

Уезжая, регент игриво сказал Леопольду:

— Будьте осторожны, а не то она будет вами командовать. Вы должны проводить свою линию.

— Дорогой папа, — откликнулась Шарлотта, — мы даже не ставим так вопрос: кто из нас будет командовать. Я исполняю желания Кобурга просто потому, что мне это очень приятно.

— Ты говоришь как любящая жена, — провозгласил регент.

А про себя цинично добавил: «В первую неделю медового месяца».

Однако уезжая, он был грустен, ибо вспоминал о несказанной радости, которая владела им после некоей церемонии, состоявшейся в доме Марий Фитцгерберт на Парк-стрит.

И регент сказал себе в тысячный раз: «Не надо было мне уходить от Марии».

— Когда человек счастлив, ему не о чем писать, — пожаловалась Шарлотта Луизе.

Принцесса думала о Мерсер, которая когда-то так много для нее значила. Вероятно, это была лишь отговорка, чтобы не писать, но ведь и Мерсер вдруг утратила обычное благоразумие: она сообщила Шарлотте о своем намерении выйти замуж за графа де Флохоля, человека, брак с которым Леопольд не одобрял. Может быть, вообще привязанность к Мерсер объясняется тем, что Шарлотта до встречи с Леопольдом не знала, какие бывают здравомыслящие люди, и поэтому на нее произвели такое впечатление рассуждения Мерсер? Ладно, во всяком случае, Мерсер слишком поглощена собственными делами и, наверное, не заметит, что Шарлотта ей не пишет. Хотя раньше они переписывались регулярно... Ах, как все меняется после свадьбы!

Вполне естественно, что у столь идеальной пары очень скоро произошло самое желанное событие: Шарлотта забеременела.

— Мы никому не будем говорить, — предупредил осторожный Леопольд, — пока не будем абсолютно уверены.

Милый, степенный Леопольд! Он прекрасно знал слабости Шарлотты. Она растрезвонила бы о ребенке по всему дому, и очень скоро появилось бы столько карикатур и памфлетов! Леопольд заявил, что не желает становиться объектом столь грубых насмешек.

Шарлотта с ним горячо согласилась. И постаралась подавить радостное возбуждение, хотя это было нелегко.

Да, нелегко, особенно потому, что они жили в Лондоне — в Кемелфорд-хаусе, на углу Оксфорд-стрит и Парк-Лейн — и им приходилось часто бывать в свете. Когда они пошли посмотреть на мистера Кина, игравшего в «Бертраме», им устроили грандиозную овацию. Как Шарлотта гордилась тогда Леопольдом Кобургом, наряженным в генеральскую форму. Ордена, украшавшие его грудь, свидетельствовали о его отваге.

Но когда Шарлотта и Леопольд собирались посмотреть на миссис Сиддонс в роли леди Макбет — эта роль принесла ей славу, — принцессе вдруг стало нехорошо, и пришлось остаться дома.

Первое облачко затуманило идиллически чистый горизонт. У Шарлотты случился выкидыш. Принцесса недолго хворала, поскольку жизнь будущего младенца прервалась в самом начале, однако врачи прописали Шарлотте постельный режим, и газетчики докопались до истины. Народ сочувствовал Шарлотте и полюбил ее сильнее прежнего.

Леопольд утешал жену. Конечно, печально, что так получилось, но они оба еще очень молоды!

Шарлотта надеялась поправиться и побывать на свадьбе принцессы Марии с герцогом Глочестером. Она радовалась, что свадьба наконец состоится, ведь ей было не по себе, когда она вспоминала о том, как разыграла Марию; притворившись, что Билли нравится ей самой.

Но когда настал долгожданный день, доктора посоветовали ей воздержаться.

Шарлотта заупрямилась.

— Но это же, — сказала она, — свадьба моей дорогой тетушки! Я должна пойти.

Доктора покачали головами.

— Нет, я пойду! — заявила Шарлотта. Присутствовавший при этой сцене Леопольд потихоньку подал врачам знак, чтобы они удалились.

— Моя дорогая, — сказал он, оставшись с ней наедине, — вы должны слушаться докторов.

— Я прекрасно себя чувствую и непременно пойду на свадьбу Марии... если я этого не сделаю, она решит, что я до сих пор влюблена в Глупого Билли. — Эти слова ее насмешили, и принцесса залилась громким хохотом, от которого Леопольд всегда немного морщился.

Затем Шарлотта, по-прежнему смеясь, рассказала Леопольду о том, как она притворилась, будто хочет замуж за Глочестера, когда ее пытались выдать за Оранского.

— Теперь, надеюсь, вы понимаете, милый Лео, что я должна пойти на эту свадьбу.

— Не вижу оснований.

— О, мое дорогое, серьезнейшее степенство! Позвольте мне самой судить, что лучше для моих родственников.

— Но, дорогая Шарлотта, вы же не можете судить о состоянии своего здоровья лучше, чем доктора.

— Вы обращаетесь со мной, как со старухой! Нет, я все равно пойду. Бедняжка Мария, она столько лет ждала этого события. Вчера, навещая меня, она рассказала про свое подвенечное платье. Оно очень красивое... как было у меня... и очень похоже на мое. Тоже из серебряной парчи, украшено вышивкой и брюссельским кружевом. А в волосах у нее тоже будут бриллианты. Она будет прекрасно выглядеть, несмотря на свой возраст. Бедная старушка! Я уверена, что Глупый Билли будет ей гордиться.

Леопольд тихонько кашлянул — в знак неодобрения.

— Шарлотта, вам не следует говорить о своих родственниках, членах королевской семьи, в таком тоне.

— О, но я так привыкла, дорогой Лео, а вы уже, вероятно, убедились, что я многое делаю не так, как надо. И всегда делала.

— Не понимаю, зачем нужно продолжать поступать не самым лучшим образом.

— Лео, дорогой, как вы мило изъясняетесь... словно произносите речь в Палате общин, а не разговариваете с вашей любящей женой.

— Я не уверен, что жена меня любит.

— Лео, как вы можете говорить такое?!

— Жене не хочется сделать мне приятное.

— Ну как вы можете? А, я знаю, в чем дело! У вас есть другая женщина. Я видела, с каким восхищением вы смотрели на родственницу Веллингтона!

— Не говорите глупостей. Она пожилая женщина, на двадцать лет старше меня.

— Ну и что? Папа всегда любил зрелых женщин. Может, все принцы такие. О, Леопольд, неужели я для вас слишком молода?

— Порой мне кажется, что ваша непоследовательность объясняется именно молодостью.

Шарлотта вдруг рассердилась. Неужели ему и вправду нравится родственница Веллингтона? О, она этого не вынесет! И потом... она непременно должна пойти на свадьбу Марии! Разве можно не посмотреть, как бедная старая тетушка, прождав столько лет, наконец выйдет замуж за степенного Глупого Билли! Шарлотта вполне могла вообразить себя на месте Марии. Конечно, она тогда всех разыгрывала, но люди-то считали, что она говорит всерьез!

— Я пойду на свадьбу Марии, — холодно произнесла Шарлотта.

Леопольд встал, щелкнул каблуками, поклонился и вышел.

Первая ссора... Шарлотта не могла этого вынести. Леопольд ею недоволен! Он никогда не смотрел на нее таким ледяным взором.

«И все же если я захочу пойти, то пойду, — сказала она себе. — Пусть он мой муж, но он не должен забывать, что это я буду королевой Англии, а он всего лишь мой супруг».

Что бы ей надеть на эту свадьбу? Надо бы что-то особое... Платье из золотой парчи... серебряное не подходит, ведь она уже замужняя женщина.

Однако Шарлотту не утешали мысли о платье, не успокаивало то, что она настоит на своем. На самом деле ей не хотелось настаивать. В глубине души ей хотелось только ублажать Леопольда.

«Нет, я должна помнить, что в один прекрасный день я стану королевой! И он пусть об этом не забывает!»

Какой несчастный день! Леопольд ее избегал, а когда она виделась с ним в присутствии других людей, он держался отчужденно.

Ах, он, конечно, прав. Врачи же сказали, что ей не следует ходить на свадьбу. Как глупо она себя вела и как, должно быть, разочаровала Леопольда!

Шарлотта позвала фрейлину.

— Пойдите и скажите... пойдите и попросите принца Саксен-Кобургского заглянуть ко мне... в любое удобное для него время.

Он пришел почти сразу же.

— Шарлотта!

— О, Лео!.. Ваше степенство, как я глупо себя вела! Вы правы, что дали мне это понять. Что мне сказать вам? Я не пойду на свадьбу Марии. Это глупая прихоть. О, Леопольд, вы можете меня простить?

Леопольд мог и простил.

Он был серьезен и нежен. Он сказал, что любит дорогую Шарлотту еще больше, чем раньше. И похвалил ее за мужество, ведь нелегко признаваться в собственных ошибках. Он так горд ею!

— Значит, у нас все как... прежде? О, Леопольд, я так счастлива! А то я думала, что эта... эта размолвка продлится, и ничего уже не вернуть.

— Мы никогда не должны допускать долгих размолвок.

— Мы вообще не должны допускать размолвок, дражайший Леопольд.

Он улыбнулся суровой судейской улыбкой.

— Размолвки могут возникнуть, но давайте поклянемся, что мы всегда будем улаживать возникающие недоразумения.

— О, давайте! — воскликнула Шарлотта, и они принесли торжественную клятву.

В результате Шарлотта не присутствовала на венчании принцессы Марии и герцога Глочестера.

Шарлотта решила, что Клермонт — прекрасное место для ее идиллической семейной жизни. Здесь они с Леопольдом могут отгородиться от мира и жить, по ее выражению, «как простые люди».

Шарлотте хотелось жить спокойно, по-домашнему. Хотелось, как любой хозяйке знать, что творится в ее доме. Леопольд снисходительно улыбнулся. Шарлотта с каждым днем становилась все более покорной.

Они оба полюбили Клермонт с первого взгляда. Красивая долина Эшер была прекрасна. Герцог Клер купил эту землю у сэра Джона Ванбрука и, построив дом, дал ему название «Клермонт». Когда Шарлотта впервые увидела его, она пришла в такой восторг, что почти взлетела по ступенькам крыльца — а их было тринадцать! Шарлотта нежно потрогала коринфские колонны, поддерживавшие фронтон, и порывисто произнесла, обращаясь к Леопольду, что наконец-то у нее появился дом.

На первом этаже было восемь просторных комнат, и Шарлотта в восторге пробежала по ним. Она чувствовала себя обыкновенной женщиной, выбирающей дом, чтобы растить в нем детей, сказала она мужу.

Леопольд, как всегда, старался ласково обуздать ее порывы. Конечно, она будет счастлива в этом доме, однако будущей королеве Англии не следует слишком часто воображать себя обыкновенной домохозяйкой.

— А важного принца — обыкновенным мужем, — подхватила Шарлотта. — Тем более, что вы действительно необыкновенный. Вы лучший муж на свете.

И Шарлотта обвила руками шею Леопольда и принялась целовать его прямо в гостиной, где их любой мог увидеть.

Шарлотта посмеивалась над Леопольдом. Она обожала его поддразнивать.

«Клермонт, — думала она, — самый лучший дом на свете, потому что я буду в нем так счастлива... счастливее всех в мире!»

Шарлотте нравилось проезжать последние полмили, приближаясь к дому, нравилось, как он стоял на невысоком пригорке, нравилось то, что рядом с домом — озеро, а на нем — островок. Ей нравилась старушка, жившая в сторожке у ворот и безумно перепугавшаяся, узнав о приезде принцессы в Клермонт: бедняжка боялась, что ее выгонят. Шарлотта сама пошла к ней, чтобы успокоить, а когда выяснилось, что старушка взяла в дом воспитанников в надежде, что они будут помогать ей и ее слепому мужу, Шарлотта была растрогана.

— Вы найдете во мне друга, — сказала она. — Оставайтесь здесь, сколько пожелаете. Мне так приятно видеть, что вы преданы своему больному мужу!

Это были счастливейшие дни в ее жизни, даже счастливее, чем медовый месяц. Ведь тогда ей пришлось многому научиться. А теперь она уже многое знает и умеет.

Шарлотта и Леопольд были счастливы в Клермонте. Они старались жить как можно проще. Шарлотта объезжала окрестности, интересовалась людьми и радовалась возможности улучшить жизнь своих бедных соседей. Она даже заходила в кухню и занималась приготовлением еды.

Но больше всего Шарлотте нравилось ухаживать за Леопольдом. Ее хлопоты забавляли его. Она сама прогревала его постельное белье.

— Иначе как я узнаю, хорошо ли его прогрели? — говорила Шарлотта. — Не забывайте, когда вы приехали в Англию, вас так мучил ревматизм!

Шарлотта собственноручно проверяла, достаточно ли теплую воду принесли Леопольду для ванны, и очень часто, когда он ездил со своими приближенными на охоту, Шарлотта сама готовила к их возвращению ужин. А еще ей очень нравилось причесывать ему волосы.

Разумеется, простую жизнь удавалось вести не всегда. К ним приезжали гости из Лондона, в том числе и регент.

— Но, — признавалась Шарлотта, — после всех этих церемоний я с еще большей радостью возвращаюсь к простой жизни.

А вскоре она стала еще счастливее, ибо снова обнаружила, что у нее будет ребенок.

— На сей раз, — заявил Леопольд, — мы должны позаботиться о том, чтобы все было хорошо.

И он предупреждающе поднял палец, а она схватила его и укусила — легонько, просто чтобы его немного шокировать и позабавить. Ведь сколько бы он ни пытался изменить ее, Шарлотта постоянно напоминала Лео, что она навсегда останется сорвиголовой, и ничего с этим не поделаешь.

Леопольд притворно вздохнул и пробормотал:

— Я так и думал.

Подчас Шарлотта не удерживалась от искушения и садилась за письмо Мерсер. В конце концов, это была многолетняя привычка, а Леопольд ведь не говорил, что ему не понравится, если она будет переписываться.

Бедняжка Мерсер, выйдя замуж за ужасного графа де Флохоля, разумеется, не могла наслаждаться таким блаженством.

— Этот брак для меня все. Это все мое счастье! — писала Шарлотта и радостно подписывалась «Шарлотта Кобургская».