Долгожданный любовник

В конце концов, он сдался и минут через десять отпустил ее.

В девять утра на пороге ее дома будут розы. Однако Сола не собиралась домой, в любом случае.

У нее была работа.

***

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они не появились? — требовательно вопросил Эссэйл на древнем языке.

Откинувшись на спинку водительского сидения «рендж ровера», он сильнее прижал телефон к уху. Красный сигнал светофора препятствовал его движению вперед, и трудно было не увидеть в этом космическое провидение.

Его кузен как всегда был информативен.

— Подкрепление в назначенное время не прибыло.

— Сколько их должно было быть?

— Четверо.

— Что?— Но не было необходимости повторять. — И без каких-либо объяснений?

— И если ты об этом, то нет, от семерых на улице тоже ничего.

— Что ты сделал с оставшимся товаром?

— Только что привез его домой.

Когда светофор переключился на зеленый, Эссэйл нажал на газ.

— Погашу промежуточный долг Бенлуису, а затем встречусь с тобой.

— Как пожелаешь.

Эссэйл свернул направо и стал удаляться от реки. Спустя пару кварталов и поворота налево, он снова оказался у галереи, еще один поворот налево, и он уже позади здания.

У служебного входа была припаркована машина, черная «ауди», и Эссэйл пристроился позади седана. Протянув руку назад за кресло, он достал снизу серебристый металлический кейс и выбрался из внедорожника.

В этот момент приоткрылась дверь служебного входа галереи, и из нее кто-то вышел.

Судя по запаху — человеческая женщина.

Она была высокая и длинноногая. Темные, густые волосы спадали за спину. Подбородок задран вверх, как будто приготовилась к драке, или только что в ней побывала.

Но кое-что привлекло его внимание. Ее парка — камуфляжная кремово-белая парка.

— Добрый вечер, — поздоровался он, понизив голос, как только они пересеклись в середине проулка, он — на пути в галерею, она — только что выйдя оттуда.

Нахмурившись, женщина остановилась и сунула руку за отворот куртки. И он тут же задался вопросом — а как выглядит ее грудь.

— Мы встречались? — спросила она.

— Только что. — Эссэйл протянул руку и намеренно отчетливо произнес: — Как поживаете?

Она посмотрела на его ладонь, а затем подняла взгляд на лицо.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя акцент, как у Дракулы?

Он натянуто улыбнулся, чтобы не показать свои клыки.

— Время от времени я слышу подобное сравнение. Вы не собираетесь пожать мне руку?

— Нет. — Она кивнула в сторону служебного выхода из галереи. — Ты приятель братьев Бенлуис?

— Совершенно верно. А вы?

— Совсем их не знаю. Миленький кейс, кстати.

На этих словах женщина крутанулась на каблуках и направилась к «ауди». После того, как мигнули сигнальные огни, она открыла водительскую дверь, ветер взметнул ее волосы, перебросив их через плечо, и она исчезла, усевшись за руль.

Эссэйл отошел с дороги, когда она рванула с места и умчалась прочь.

Он глянул ей вслед и с презрением подумал о своем деловом партнере Бенлуисе.

Каким должен быть человек, чтобы послать женщину выполнять подобную работу?

Задние огни стоп-сигнала коротко вспыхнули, затем скрылись за поворотом, и Эссэйл искренне понадеялся, что принятые ранее ночью договоренности, будут соблюдены. Будет обидно, если ее придется убить.

Не то, чтобы хоть на мгновение он станет колебаться, если все же придется...

ГЛАВА 24

Зайфер лежал на жестком бетоне. За многие годы, что он провел в Банде Ублюдков, давно свыкся с отсутствием удобств, а сейчас он наслаждался, хотя его задница из-за холода и отсутствия матраса онемела. Под головой находился только рюкзак, в котором он перетащил кое-какие свои пожитки в новую берлогу в подвале этого склада. К тому же, тонкое, грубое одеяло, которым он накрывался, было недостаточно длинным, оставляя ноги в носках на прохладном, влажном воздухе открытыми.

Но Зайфер чувствовал себя, как в раю. Настоящем раю.

Кровь той женщины струилась по его венам, и о да, была такая питательная. Находясь почти год без надлежащего кормления, он свыкся с усталостью, напряженностью и болями в мышцах. Но теперь все это закончилось.

На самом деле он чувствовал себя так, словно наполнен силой, кожа снова плотно обтягивала тело, рост возвращался к своей прежней высоте, разум и логика к былой трезвости, с каждой секундой становясь все яснее.

Окажись сейчас у него кровать, он бы конечно порадовался этому. А также мягким подушкам, благоухающим простыням, чистой одежде… теплой зимой и прохладной летом… еде для пустого желудка, воде для пересохшего горла… все это пришлось бы весьма кстати, если бы только была возможность это заполучить.

Однако в этом Банда Ублюдков не ощущала потребности.

Начищенный пистолет, острый клинок, боец равный по силе с теми, кто по левую и правую сторону от него — только это и требовалось Зайферу.

И, конечно же, в перерывах на отдых, неплохо было бы поиметь согласную на это женщину. Что бы она лежала на спине или животе. Или на боку, подтянув колено к груди. А ее лоно было бы открытым и готовым к нему.

В этом деле он не славился разборчивостью.

Дражайшая Дева-Летописеца, какое же это было… блаженство.

Ему не часто доводилось употреблять это слово… и Зайферу не хотелось сейчас засыпать. В то время, как остальные дрыхли, как убитые, восстанавливаясь во сне, Зайфер гнал от себя сонливость и в полном сознании наслаждался внутренним жаром.

И лишь одно действовало ему на нервы.

Монотонное шагание.

Он приоткрыл один глаз.

За пределами света от свечи, туда-сюда ходил Кор. Его путь ограничивался двумя массивными колоннами, поддерживающими этаж над ними.

Лидер Банды Ублюдков никогда не был уравновешенным, но нынешнее беспокойство имело иную причину. Судя по тому, что Кор держал в руке мобильник, он ожидал звонка… что объясняло его позицию. Единственное место, в котором он мог поймать сигнал — это под одним из двух подвальных люков. Их панели были деревянными. Банда Ублюдков оббила панели стальной сеткой — единственное усовершенствование, которое они привнесли, после того, как выкурили отсюда бомжей, опечатали верхние этажи и перебрались в подвал.

Стальная сетка препятствовала дематериализации вампиров в это место.

И, черт, зная людишек и их силу, можно было не беспокоиться, что они смогут поднять эти в пятнадцать сантиметров толщиной панели…

Перезвон, раздавшейся из мобильника Кора, казался слишком цивилизованным для окружения — искусственная трель звучала радостно, как будто музыку ветра ⁵³ласкал весенний ветерок.

Кор остановился и глянул на телефон, тот прозвонил еще раз. И еще.

Очевидно, парень не хотел показывать, что ожидал этого звонка.

Когда он, наконец, принял вызов и приложил телефон к уху, то поднял подбородок, и его тело расслабилось. Он снова обрел контроль.

— Элан, — произнес Кор спокойно. Затем последовала пауза, и его брови, которые и так были насуплены, опустились еще ниже. — Дата и время?

Зайфер сел.

— Король созывает собрание? — Молчание. — Нет, никак нет. Во всяком случае, разрешение может дать только Совет. Мы останемся на периферии… как ты пожелал.

Последнее Кор произнес не без доли иронии, хотя сомнительно, что аристократ на другом конце линии это понял. То немногое, что Зайфер видел и слышал от Элана, сына Ларекса, не особо его впечатлило. С другой стороны, слабыми легко манипулировать, и Кор это отлично знал.

— Элан, ты должен кое-что знать. Попытка покушения на жизнь Рофа провалилась… так что не удивляйся, если в предстоящей встрече речь пойдет обо мне и моих солдатах… Что? На самом деле, это произошло из-за Эссэйла… прочие детали к делу не относятся. Так что, в действительности, можно предположить, что Роф созывает собрание с целью разоблачить меня и моих… напомнить, что я тебя о подобном предупреждал? Просто помни, что вы в полной безопасности. Братья и король не знают о наших связях. Так будет и впредь, если только один из членов глимеры каким-то образом не ляпнет им об этом. Мы же будем хранить молчание. К тому же знай, я не боюсь, что нас объявят предателями, или мы станем мишенью для Братства. Однако я понимаю, что у вас более культурное и облагороженное восприятие, я не только уважаю это, но и постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы оградить вас от жестокости.

«Ага, как же», - подумал Зайфер, закатывая глаза.

— Элан, ты должен помнить, что вы под защитой.

Когда Кор улыбнулся еще шире и показал полный набор клыков, появилось ощущение, что ему хочется впиться в горло парня и вырвать ему трахею.

Вскоре последовало прощание, и Кор завершил звонок.

— Все в порядке? — спросил Зайфер.

Их предводитель повернул голову и, когда их глаза встретились, Зайферу даже стало немного жаль того идиота, с которым Кор разговаривал по телефону… и Рофа с Братством.

Горящие глаза лидера Банды Ублюдков светились чистейшим злом.

— Айе. В полнейшем.

ГЛАВА 25

Блэй сидел на краю постели, прижимая к уху телефон, из которого доносились мерные гудки. Странно. В это время ночи родители должны были находиться дома, ведь близился рассвет…

— Алло? — ответила, наконец, на звонок его мать.

Блэй долго и протяжно выдохнул и откинулся на изголовье. Одернув полы халата на ноги, он прочистил горло.

— Привет. Это я.

Заполнившее голос счастье на другом конце провода, вызвало тепло в груди:

— Блэй! Как дела? Подожди, окликну отца, что бы взял вторую трубку.

— Нет, постой. — Он закрыл глаза. — Просто давай… поговорим. Только мы с тобой.

— Ты в порядке? — Блэй услышал звук передвинутого по голому полу стула, и сразу же догадался, где она находилась: за дубовым столом в своей драгоценной кухне. — Что происходит? Тебя кто-то обидел?

Не физически.

— Я… в порядке.

— Что случилось?

Блэй свободной рукой потер лицо. Он всегда был близок со своими родителями и всем с ними делился, и этот разрыв с Сакстоном было именно тем, что он желал бы обсудить с ними. Блэй был расстроен, смущен, разочарован и немного подавлен… обычный эмоциональный набор, который он разруливал со своей матерью подобными телефонными звонками.

Однако, сохраняя молчание, Блэй подумал, что, на самом-то деле, существует одна тема, которую он никогда не затрагивал в разговоре с родителями. Одна очень важная тема…

— Блэй? Ты меня пугаешь.

— Со мной все в порядке.

— Это не так.

Она близка к истине.

Блэй считал, что не признавался в своей сексуальной ориентации потому, что сексуальная жизнь — это не то, чем большинство людей делится со своими родными. А также, возможно, часть его, пусть даже нерациональная, беспокоилась, не станут ли его родители после признания по-иному к нему относиться.

Отбросим «возможно».

В конце концов, политика глимеры в отношении гомосексуализма была предельно ясна: если вы не распространяетесь о своих сексуальных предпочтениях и не афишируете их, то от вас не отвернутся за ваше извращение.

Ага, потому что пройти через церемонию соединения с тем, к кому тебя не влечет и в кого не влюблен, и врать глимере о супружеской верности куда благороднее правды.

Но, да, поможет тебе бог, если ты парень, и у тебя есть бойфренд, как последние двенадцать месяцев или около того было с Блэем.

— Я… э-э, кое с кем порвал.

Теперь настала очередь матери находить слова для ответа.

— Правда? — спросила она через какое-то время, словно была шокирована, но пыталась этого не выдать.

«И для тебя это такое потрясение? Посмотрим, как ты отреагируешь на главную часть программы», - подумал Блэй.

Потому что, дерьмо, он собирался…

Подождите-ка, неужели он собирался рассказать все вот так по телефону? Не должно ли это произойти с глазу на глаз?

Что в такой ситуации диктуют приличия?

— Да, я, э-э… — Блэй сглотнул. — На самом деле у меня большую часть этого года были отношения.

— Ох… милый. — Боль в ее тоне ужалила Блэя. — Я… мы с твоим отцом не знали.

— Я не знал, как вам рассказать.

— Мы знаем ее? Или ее семью?

Блэй закрыл глаза, его грудь сдавило.

— Э-э… вы знаете семью. Да.

— Мне очень жаль, что у вас не сложилось. Ты в порядке? Как произошел разрыв?

— Честно говоря, просто умерли отношения.

— Знаешь, отношения — штука весьма трудная. О, моя любовь, мое милейшее сердечко… я слышу, как ты опечален. Может, ты приедешь домой и…

— Я встречался с Сакстоном. Кузеном Куина.

Блэй услышал, как на другом конце трубки резко вздохнула мать.

Она продолжала молчать, и рука Блэя начала так сильно дрожать, что он едва смог удержать телефон.

— Я… я, э-э… — Мать сглотнула. — Я не знала. Не знала, что ты, э-э…

Он закончил про себя то, что она не смогла договорить: «один из этих».

Как будто геи больны проказой.

Дерьмо. Вот нахрена он вообще это ляпнул. Проклятье, какого черта он в одночасье разрушил всю свою жизнь? Почему, порвав со своим первым настоящим любовником… Блэй не мог подождать пару лет, а может, с десяток, прежде чем выложить правду своим предкам, которые от него отвернутся. Но не-е-е-ет же, ему нужно было…

— Поэтому ты никогда не рассказывал с кем встречаешься? — спросила она. — Потому что…

— Возможно. Да…

Послышалось сопение. Потом сбивчивое дыхание.

Ее разочарование, передавшееся по проводам, было непосильной для него ношей, сдавившей грудь, не давая вздохнуть.

— Как ты мог…

Он прервал ее, потому что не мог вынести того, как своим нежным голоском она произнесет эти слова.

— Мамэн, прости меня. Послушай, я наговорил лишнего, понятно? Я не знаю, что несу. Я просто…

— Что я или мы сделали…

— Мамэн, остановись. Прекрати. — В наступившей паузе, он подумал, что мог бы процитировать что-то из Леди Гаги, и произнести кучу это-не-ваша-вина, вы-не-сделали-ничего-неправильного-как-родители. — Мамэн, я просто…

И в этот момент он сломался, заплакав так тихо, как только мог. Ощущение того, что по мнению матери он опозорил свою семью лишь тем, что являлся тем, кто он есть… отказ в одобрении, который он никогда не преодолеет. Блэй просто хотел жить, открыто и честно, без извинений. Как все остальные. Любить того, кого любил, быть тем, кем он был… но у общества были другие стандарты и, как всегда и опасался Блэй, его родители являлись частью всего этого…

Блэй смутно осознавал, что мать что-то ему говорила, и приложил усилия, чтобы собраться с силами и завершить звонок…

— …что заставило тебя подумать, будто не можешь к нам с этим прийти? Что это изменит наше к тебе отношение?

Блэй моргнул, когда до него дошло, что он только что услышал и вник смысл ее слов.

— Прости? Что?

— Почему… что мы такого сделали, чтобы заставить тебя почувствовать, что это как-то… унизит тебя в наших глазах? — Она прочистила горло, словно собиралась с силами. — Я люблю тебя. Ты мое сердечко, что бьется вне моей груди. Мне не важно, кого возьмешь ты себе в пару, будут ли у него светлые или черные волосы, голубые или зеленые глаза, мужские или женские признаки. Лишь бы ты был счастлив, ведь это все, о чем я беспокоюсь. Я желаю тебе того, что ты сам себе желаешь. Я люблю тебя, Блэйлок… Я люблю тебя.

— Что… ты говоришь…

— Я люблю тебя.

— Мамэн… — Блэй осекся, когда снова потекли слезы.

— Я жалею лишь, что этот разговор произошел по телефону, — пробормотала она. — Прямо сейчас мне хотелось бы тебя крепко обнять.

Он неуклюже, хрипло рассмеялся:

— Я не собирался. В смысле, я не планировал это. Просто само как-то вырвалось.

«Забавный подбор слов», - подумал Блэй.

— Мне жаль, — начала она, — что у тебя не срослось с Сакстоном. Он очень милый джентльмен. Ты уверен, что между вами все кончено?

Блэй потер лицо, когда реальность для него так резко изменилась. Любовь, которую он знал, по-прежнему оставалась с ним. Несмотря на правду. Или, возможно… из-за нее.

В подобные моменты он ощущал себя самым удачливым сукиным сыном на свете.

— Блэй?

— Прости. Да, прости. Насчет Сакстона… — Блэй подумал о том, чем занимался в кабинете в тренировочном центре, когда остался наедине с собой. — Да, мамэн, все кончено. Я уверен.

— Ладно, значит вот, что тебе нужно сделать. Возьми небольшой перерыв и хоть немного исцелись от душевных ран. Ты поймешь, когда этого станет достаточно. Затем начни встречаться с кем-то другим. Ведь ты же такой привлекательный.

В этом была вся его мать, которая сейчас советовала ему познакомиться с другим парнем.

— Блэй? Ты меня слышал? Я не хочу, чтобы ты провел жизнь в одиночестве.

Он снова протер лицо:

— Знаешь, ты самая лучшая мать на всем белом свете.

— Так когда ты приедешь домой меня навестить? Я хочу что-нибудь для тебя приготовить.

Блэй расслаблено откинулся на подушки, несмотря на то, что начала раскалываться голова… потому что, хоть он и был один, все равно пытался держать себя в руках во время этой истерики. Скорее всего и потому, что по-прежнему ненавидел то, что у них происходит с Куином. И по-прежнему скучал по Сакстону… потому что так трудно спать одному.

Но оно и к лучшему. Он прошел долгий путь к этой открытости…

— Подожди, постой. — Блэй приподнялся с подушек. — Послушай, я не хочу, чтобы ты что-то рассказывала отцу.

— Дражайшая Дева-Летописеца, почему нет?

— Не знаю. Я нервничаю.

— Дорогой, он не отнесется к этому как-то иначе.

Да, но как единственный сын и последний в кровной линии… и со всей этой отец-сын фигней…

— Пожалуйста. Позволь мне поговорить с ним с глазу на глаз. — О, как будто его от этого не тошнило. — Я хотел так поступить и с тобой. Я появлюсь дома так скоро, как только буду свободен от патрулирования… я не хочу ставить тебя в положение, при котором тебе придется что-то скрывать от отца…

— Об этом можешь не беспокоиться. Это твоя тайна… и ты вправе делиться ею, когда захочешь и как. Однако я оценю, если ты не станешь затягивать. При обычных обстоятельствах мы с твоим отцом рассказываем друг другу все.

— Обещаю.

В разговоре наступила пауза.

— Ладно, расскажи мне о работе — как тебе там?

Он покачал головой.

— Мамэн, ты не хочешь это слушать.

— Конечно же, хочу.

— Я не хочу, чтобы ты думала, что моя работа опасна.

— Блэйлок, сын моего возлюбленного хеллрена, насколько ты считаешь меня идиоткой, интересно мне знать?

Блэй рассмеялся, а затем снова стал серьезным.

— Сегодня ночью Куин управлял самолетом.

— Правда? Не знала, что он умеет пилотировать.

Ну, это просто лейтмотив сегодняшней ночи.

— А он и не умеет. — Блэй снова откинулся на изголовье и скрестил ноги в лодыжках. — Зейдиста ранили, и нам пришлось вытаскивать его из удаленной местности. Куин решил… ну, ты же знаешь какой он — попытаться сделать все возможное.

— Очень предприимчивый, немного дикий. Но все равно милый молодой человек. Какое вопиющее безобразие, что его семья так с ним поступила.

Блэй играл поясом своего халата.

— Тебе он всегда нравился. Забавно, я думал, что многие родители не одобрили бы его… по многим причинам.

— Потому что они покупаются только на внешний вид паренька. А для меня важно внутреннее содержание. — Она хмыкнула, и Блэй представил, как мать печально качает головой. — Знаешь, я никогда не забуду, как ты впервые привел его к нам. Он был совсем еще крошкой претрансом с необычной внешностью, которая, я уверена, каждый раз причиняла ему неудобство. И все же, несмотря на это, он подошел прямо ко мне, протянул руку и представился. Он смотрел мне прямо в глаза, без вызова, но, будто ожидая, что, как следует его рассмотря, я могу вышвырнуть его из дома, если мне так будет угодно. — Мать Блэя тихо выругалась. — Ты же знаешь, что в ту ночь я приняла его. С огромным удовольствием. И к черту глимеру.

— Ты и в правду, воистину, самая совершенная и лучшая мать на планете.

Она рассмеялась.

— Подумать только, ты говоришь это не тогда, когда я ставлю перед тобой тарелку с едой.

— Вообще-то, лазанья может повысить тебя до самой лучшей матери во вселенной.

— Я сейчас же поставлю вариться лапшу.

Когда Блэй закрыл глаза, то возвращение непринужденной взаимности, всегда присущей их отношениям, сегодня казалось чем-то нечто особенным.

— А теперь расскажи мне подробнее о доблести Куина. Я обожаю слушать твои рассказы о нем, ты так оживляешься.

Черт, Блэй отказывался думать о причинах этого. Он сухо пересказал историю, слегка ее отредактировав, чтобы не выдать то, чего Братья не хотели бы разглашать — не потому, что мать Блэя могла кому-нибудь что-нибудь разболть.

— Ну, мы были на патрулировании и осматривали территорию…

***

— Желаете чего-нибудь еще, господин?

Куин покачал головой и прожевал так быстро, как только мог, чтобы освободить рот.

— Нет, спасибо, Фритц.

— Может, еще ростбифа?

— Не-е, спасибо… хотя… — Он не стал препятствовать, когда еще одна порция отлично приготовленного мяса легла на его тарелку. — Только не нужно…

Добавлять картошки. И кабачков.

— И я принесу еще один стакан молока, — с улыбкой сказал дворецкий.

Когда старый доджен развернулся, Куин сделал глубокий вздох, чтобы собраться с силами, и приступил ко второму раунду трапезы. У него было ощущение, что вся эта еда — способ Фритца сказать «спасибо», и, что странно… чем больше он ел, тем сильнее ощущал голод.

Но если подумать… он уже забыл, когда в последний раз по-человечески ужинал.

Когда дворецкий принес еще «на лугу пасутся ко…», Куин все выпил как послушный ребенок.

Проклятье, он не собирался тратить это время на кухню. Первоначальным намерением Куина, когда он поднялся из клиники, было направиться прямиком в комнату Лэйлы. Но у Фритца оказались другие планы. Старый дворецкий даже слушать не стал возражений, что наводило на мысль, что приказ отдан сверху. Например, Тором — главой Братства. Или самим королем.

Поэтому Куин уступил, оказавшись на кухне… и все закончилось тем, что он сидел за гранитной барной стойкой, под завязку набитый как горшок.

«По крайней мере, капитуляция оказалась восхитительной», - подумал Куин позже, положив вилку и вытерев рот.

— А это, господин, на десерт.

— О, спасибо, но… — Так-так-так, что тут у нас: вазочка с кофейным мороженым, политым горячим шоколадом — никаких взбитых сливок или орехов. Как он и любил. — Тебе действительно не стоило беспокоиться.

— Разве это не ваше любимое?

— Вообще-то, любимое. — И, поглядите-ка, здесь даже серебряная ложечка.

Эх, будет кощунством позволить ему растаять.

Когда Куин принялся за десерт, швы, наложенные доком Джейн над бровью, начали пульсировать под повязкой… и боль напомнила, какой сумасшедшей выдалась ночка.

Даже не верилось, что всего час назад он находился на волоске от гибели, болтаясь в чернильном небе в самолете, больше похожем на кусок дерьма, и понятия не имел, как им управлять. А теперь? Перед ним стояло лучшее мороженое. С горячим шоколадом.

И на мороженом не было ни орехов, ни взбитых сливок, которые пришлось бы соскребать и которые испортили бы ему весь вкус. Потому что, да, в данный момент именно это было бы самой серьезной проблемой.

Он рыгнул, и в каждом нерве его тела забился сигнал тревоги — Куин прекрасно понимал, что последствия сегодняшних ночных приключений будут, то накрывать на него, то отступать. Как удары хлыста по его нервной системе.

Но куда лучше иметь дело с посттравматическим шоком, чем сгореть в пламени. Или упасть вниз — в зависимости от обстоятельств.

Расправившись с десертом, Куин приложил все усилия, чтобы навязать свою помощь по уборке, прежде чем отправиться к Лэйле, но Фритц не позволил ему даже чашу с ложкой отнести в раковину. Снова уступив ему, он побрел в столовую и остановился, чтобы оглядеть длинный стол, представляя всех, кто обычно за ним сидел на своих местах.

Самое главное, что Зи вернулся в объятия своей шеллан… и больше никто не пострадал…

— Простите, господин, — произнес Фритц, протискиваясь мимо. — Входная дверь.

Доджен направился в фойе, чтобы взглянуть на экран системы безопасности. Секундой спустя, он отпер замок на внутренней панели вестибюля.

И вошел Сакстон.

Куин попятился. Последнее, что ему сейчас было нужно — столкнуться с этим типом. Он собирался проверить, как там Лэйла и отрубиться…

Запах, которым повеяло от Сакстона, оказался чужим.

Куин нахмурился и подошел к арке. Его кузен перекинулся с Фритцем парой фраз и двинулся к парадной лестнице.

Куин сделал глубокий вдох. Его ноздри затрепетали. Ага, так, он почуял одеколон Сакстона… но к нему примешивался и другой запах. Аромат другого одеколона также был мужским.

Это не одеколон Блэя. Или любого другого воина.

И еще был безошибочно узнаваемый запашок секса…

Куин не стал раздумывать, а просто вышел из укрытия и рявкнул:

— Ты где шлялся.

Его кузен остановился, оглянувшись через плечо.

— Прошу прощения?

— Ты меня слышал. — При ближайшем осмотре стало чертовски очевидно, что парень хорошо провел время. Губы кузена были раскрасневшимися, на щеках алел румянец, который, Куин мог поспорить, проявился не из-за холодной погоды.

— Думаю, это ни черта не твое дело, кузен.

Куин зашагал по мозаичному полу, не останавливаясь, пока его тяжелые ботинки не столкнулись носами с великолепными мокасинами парня.

— Ебливая шлюха.

У Сакстона хватило наглости изобразить скуку:

— Ты уж не обижайся, дражайший родственничек, но у меня нет времени на разборки.

Парень развернулся…

Куин схватил Сакстона за руку. Резко дернув, он повернул парня к себе лицом. И, черт, от него несло так, что в животе Куина все сжалось.

— Блэй рискует в бою своей жизнью… а ты, блядь такая, развлекаешься за его спиной? Охуенно, хуесос…

— Куин, это не твоя забота…

Сакстон попытался его оттолкнуть. Явно не лучшая затея. Прежде чем осознать свои действия, Куин вцепился в горло парня.

— Да как ты, сука, посмел, — прошипел он, обнажая клыки.

Сакстон ударил по запястьям Куина в попытке освободиться, дергаясь, потягиваясь назад, но абсолютно безрезультатно.

— Ты… задушишь… меня…

— Мне следует убить тебя на этом месте, — прорычал Куин. — Как ты сука посмел так с ним поступить? Он любит тебя…

— Куин… — сдавленный хрип становился все ниже и ниже. — Ку…

Мысль о том, что имел его кузен и чем абсолютно не дорожил, придала его рукам суперсилу.

— Что еще, блядь, тебе нужно, ублюдок? Думаешь, какой-то незнакомец лучше того, кто в твоей постели?

Сила натиска Куина начала толкать Сакстона назад. Туфли парня заскользили по гладкому полу, а тяжелые ботинки Куина следовали за ними. Все остановилось, когда плечи Сакстона врезались в перила величественной парадной лестницы.

— Ах ты блядская сука…

Кто-то закричал. Потом кто-то еще.

Затем со всех сторон послышался топот, а за ним и толпа народа, которая начала растаскивать дерущихся.

Ну и хрен с ними. Куин закрыл глаза и только сильнее сцепил руки, ярость, клокотавшая глубоко внутри превратила его в бульдога, который…

Ни за что…

не отпустит…

ГЛАВА 26

— Так вы планируете вернуться в Колдвелл? — спросил Блэй мать.

— Не знаю. Твой отец вечно отсутствует по ночам на работе, и нам обоим так нравится спокойствие и уединенность провинции. Ты думаешь в городе сейчас безопаснее…

Вдруг из ниоткуда, через закрытую дверь его комнаты послышались крики. Очень много криков.

Блэй глянул в том направлении и нахмурился:

— Слушай, мам, жаль прерывать нашу беседу, но в доме что-то происходит…

Ее голос упал, в нем послышался страх:

— Это ведь не налет, правда?

На мгновение та ночь в их доме в Колдвелле полтора года назад вернулась к Блэю быстрой серией желудочных спазмов: его мать в ужасе и истекающая кровью, отец с оружием в руках против врага, дом разрушен.

Даже, несмотря на крики, которые, казалось, становились все громче, Блэй не мог завершить разговор не заверив ее, что все в порядке.

— Нет, нет, мамэн… это место надежное, как скала. Никто не сможет нас обнаружить, а если это и так, то все равно не сможет пробраться внутрь. Просто иногда у Братьев возникают в споры… правда, все в порядке.

По крайней мере, Блэй на это надеялся. Обстановка-то действительно накалялась.

— О, это такое облегчение. Я не вынесу, если с тобой что-то случится. Иди, позаботься обо всем, и позвони, когда соберешься нас навестить. Я приготовлю твою комнату и лазанью.

Как по команде рот Блэя наполнился слюной. И на глазах выступили слезы.

— Я люблю тебя, мамэн… и спасибо. Ну, знаешь, за…

— Спасибо, что доверился мне. А теперь ступай, выясни, что происходит, и будь осторожен. Я люблю тебя.

Повесив трубку, Блэй слез с кровати и распахнул дверь. Выйдя в коридор со статуями, он сразу понял, что крутая заварушка происходит в главной части особняка: оттуда доносилось множество мужских голосов, все были настолько громкими, что в воздухе так и висела надпись «чрезвычайная ситуация».

Блэй добежал до балкона второго этажа…

Когда ему открылось фойе, Блэй не сразу понял, что видит внизу. У основания лестницы собралась толпа мужчин, которые тянули руки вперед, словно пытались разнять дерущихся.

Вот только драка происходила не между двумя Братьями.

Какого хрена? Они что, действительно пытались отодрать Куина от Сакстона?..

Господи, этот рассвирепевший ублюдок сжимает горло кузена, и, судя по бледно-серому оттенку лица Сакстона, пытается его задушить.

— Какого хрена здесь происходит! — крикнул Блэй, сбегая по ступенькам лестницы.

Когда он добрался до потасовки, на пути оказалось слишком много Братьев… и они не относились к тем, кого легко можно подвинуть в сторону. К несчастью, если кто и мог достучаться до Куина, так это Блэй. Но как, черт возьми, завладеть вниманием этого тупицы…

«Пора действовать», - подумал Блэй.

Метнувшись через фойе, он разбил кулаком стекло старомодной ручной пожарной сигнализации, протянул руку и потянул за рычаг.

В ту же секунду вестибюль наполнил вой сирены. Акустика куполообразного потолка подействовала как усилитель, делая сирену похожей на рев реактивного двигателя.

Это как окатить из ведра водой кучку бойцовских собак. Братья замерли и начали вертеть головами, оглядываясь по сторонам.

И только Куин не обратил ни на что внимания. Он по-прежнему остервенело сжимал горло Сакстона.

Блэй воспользовался этим эй-что-произошло замешательством и протиснулся к дерущимся.

Сосредоточив взгляд на Куине, он приблизил лицо прямо к лицу парня.

— Отпусти его. Быстро.

В ту же секунду, как прозвучал голос Блэя, холодная ярость на лице Куина сменилась потрясением — будто он не ожидал, что здесь окажется Блэй. И этого оказалось достаточно. Один простой приказ, и Куин тут же разжал руки, а Сакстон мертвым грузом повалился на пол.

— Док Джейн! Мэнни! — крикнул кто-то. — Нужен врач!

Блэй хотел наорать на Куина прямо там, но был слишком напуган состоянием Сакстона, чтобы тратить время на какого-хрена-с-тобой-сряслось. Адвокат не подавал признаков жизни. Блэй схватился за великолепный костюм парня, перевернул его на спину и прижал пальцы к пульсу, молясь почувствовать сердцебиение. Когда Блэй ничего не нащупал, он запрокинул голову Сакстону и наклонился, готовясь сделать искусственное дыхание.

И только после этого Сакстон закашлялся и с трудом начал втягивать воздух.

— Мэнни уже на подходе, — хрипло сказал Блэй, хотя и не знал было ли это правдой. Да ладно, кто-то должен прийти на помощь. — Оставайся со мной…

Кашель стал сильнее. Дыхание, хоть и затрудненное, но глубже. И краски начали возвращаться на это красивое, изысканное лицо.

Дрожащей рукой Блэй откинул мягкие, густые, светлые пряди со лба Сакстона, к которому прикасался так много раз, и поймал не сфокусированный взгляд парня, направленный вверх на него, он хотел почувствовать нечто переворачивающее душу и изменяющее жизнь и…

Он молил о такой реакции.

Черт, да в этот момент за подобную реакцию он променял бы прошлое и настоящее.

Но ее не было. На лице парня отражались сожаление и гнев мужчины в сочетании с печалью и облегчением… и все.

— Так, я тут. Дайте мне его осмотреть, — произнесла док Джейн, ставя на мозаичный пол черную медицинскую сумку и опускаясь следом на колени.

Блэй отполз назад, предоставляя шеллан Ви пространство, но оставаясь поблизости, даже если и не мог ничем помочь. Черт, ему всегда хотелось поступить в медицинское… но не для того, чтобы реанимировать бывших любовников после того, как какой-то охреневший психопат пытался их задушить прямо в долбаном парадном холле.

Он пристально посмотрел на Куина. Рэйдж все еще удерживал бойца, как будто Брат не был до конца уверен, что эпизод закончен.

— Давай поднимем тебя на ноги, — сказала док Джейн.

Блэй тут же оказался рядом, помогая Сакстону подняться, крепко удерживая, когда вел его вверх по лестнице. Поднимаясь по ступеням, они оба сохраняли молчание, а когда достигли второго этажа, Блэй по привычке повел его в свою комнату.

Вот черт.

— Да нет, все нормально, — прошептал Сакстон. — Я просто посижу здесь минутку, идет?

Блэй подумал, что его надо уложить на кровать, но когда Сакстон ощутимо напрягся, приближаясь к ней, Блэй усадил его на кушетку, а затем неловко отошел.

В последовавшей тишине его вдруг накрыла ярость.

Теперь его руки дрожали уже по этой причине.

— Итак, — хрипло сказал Сакстон, — Как прошла ночь?

— Какого хрена там произошло?

Сакстон ослабил галстук. Расстегнул пуговицы на воротнике. Еще раз глубоко вздохнул:

— Семейные разборки, так сказать.

— Не гони.

Сакстон отвел в сторону уставшие донельзя глаза:

— Неужели это необходимо обсуждать прямо сейчас?

— Что случилось…

— Думаю, вам нужно поговорить. И, как только вы это сделаете, мне не придется беспокоиться, что на меня снова нападут, как на преступника.

Блэй нахмурился:

— Нам не о чем с ним разговаривать…

— При всем моем уважении, но следы вокруг моей шеи говорят об обратном.

***

— Эй, ты как, здоровяк?

Когда до слуха Куина донесся голос Рэйджа, стало очевидно, что Брат пытался убедиться, что ситуация абсолютно исчерпана. В этом не было необходимости. В то мгновение, как Блэй приказал отпустить тот кусок дерьма, тело Куина тут же повиновалось, словно парень держал в руках дистационку.

Остальные топтались поблизости, посматривая на Куина, очевидно также ожидая, не предпримет ли он попытку ломануться за Сакстоном и возобновить мертвую хватку на его шее.

— Ты в порядке? — поинтересовался Рэйдж.

— Да. Да, я в норме.

Железное давление на груди ослабло и постепенно исчезло вовсе. Затем на плечо Куина опустилась рука и сжала его.

— Фритц терпеть не может трупы в парадном холле.

— Но от удушья не так много крови, — заметил кто-то. — Уборка была бы несложной.

— Достаточно лишь протереть пол после этого, — вставил еще один.

Затем повисла тяжелая пауза.

— Я поднимусь наверх. — Когда все снова с настороженностью уставились на него, Куин покачал головой. — Не для продолжения. Клянусь своими…

Хм, у него нет ни матери, ни отца, ни брата, ни сестры… ни ребенка, хотя последнее, он надеялся, относилось к категории «пока».

— Я просто не стану ничего делать, ладно?

Он не стал дожидаться дальнейших комментов. Без обид, но авиакатастрофы и попытки ликвидации одного из его немногочисленных родственничков, вполне достаточно на эту ночь.

Выругавшись, Куин начал подниматься… вспомнив, что ему по-прежнему необходимо заглянуть к Лэйле.

Наверху лестницы он свернул направо, подошел к гостевой комнате, которую занимала Избранная, и тихо постучался в дверь.

— Лэйла?

Несмотря на то, что у них будет ребенок, Куин не считал уместным врываться в ее комнату без приглашения.

Во второй раз он приложился костяшками сильнее и громче окликнул:

— Лэйла?

Должно быть спит.

Куин развернулся и направился в свою комнату, проходя мимо закрытых дверей кабинета Рофа, и дальше по коридору со статуями. Когда он шел мимо двери в комнату Блэя, то ничего не мог с собой поделать, остановившись и уставившись на проклятую хреновину.

«Иисус Христос, он чуть не убил Сакстона».

И все равно чувствовал, что поступил правильно.

Он всегда знал, что его кузен шлюха… но очень не хотел оказаться прав. О чем, блядь, Сакстон думал? Каждую ебучую ночь в постели парня оказывался предел мечтаний Куина, и все же тот предпочел кого-то случайного из бара, или клуба, или ебаной Колдвеллской Муниципальной Библиотеки? Неужели в этом была необходимость?

Неверный сукин сын.

Когда руки Куина сжались в кулаки, и он загорелся идеей отправиться к Сакстону и превратить его фейс в месиво, то едва смог сдержать этот порыв.

«Отпусти его. Быстро».

Прямо из ниоткуда в голове Куина снова зазвучал голос Блэя, и чувство агрессии остыло. В буквальном смысле за секунду он превратился из дикого буйвола в домашнего теленка.

«Дожили».

Качая головой, он подошел к своей спальне, вошел в комнату и закрыл дверь.

Включив усилием воли свет, он просто стоял: ноги словно приросли к полу, руки висели канатами, голова насажена на верх позвоночника. Внутри — пустота.

Без видимой на то причины, Куин подумал об одном из излюбленных Фритцем пылесосов «Дайсон»: штуковину запирали в кладовке, оставляя в темноте, пока кто-то не вытаскивал ее обратно.

Супер. Он опустился до уровня пылесоса.

В конце концов, Куин выругался и приказал себе тащить свою задницу раздеваться и отправляться в постель. Ночь оказалась той еще сукой с момента захода солнца, но хорошие новости в том, что этот ебучий кавардак наконец-то закончился. Жалюзи опустились, чтобы укрыть всех от солнечного света. Дом погрузился в тишину.

Пришло время для восстановительного сна.

Осторожно стащив с себя футболку, шипя от боли, он осознал, что оставил кожаную куртку и оружие в клинике. Ай, да насрать! В случае чего, здесь находился допкомплект, а свое барахло он мог забрать и после Первой Трапезы.

Расстегивая ширинку кожаных штанов, он…

Дверь за его спиной распахнулась с такой силой, что отрекошетила от стены… чтобы потом оказаться в цепкой хватке одного разгневанного ублюдка.

В дверном проеме стоял взбешенный Блэй, его тело сотрясало от ярости, которой даже Куин, немало повидавший в своей жизни, поразился.

— Что, черт возьми, с тобой не так, — рявкнул парень.

«Ты, должно быть, прикалываешься, — подумал Куин. — Как можно не унюхать посторонний запах на собственном любовнике?»

— Думаю, тебе лучше задать этот вопрос моему кузену.

Блэй двинулся вперед, а Куин обошел его чтобы…

Блэй крепко схватил его и с шипением обнажил клыки:

— Сбежать надумал?

Спокойным голосом Куин ответил:

— Нет. Всего лишь закрыть чертову дверь, чтобы никто этого не слышал.

— Да кому какая к хуям разница!

Куин подумал о Лэйле, которая, пыталась спать в комнате на другом конце коридора.

— Мне.

Куин вырвался из его хватки и закрыл дверь, заперев их с Блэем в одном пространстве. И прежде чем повернуться к парню, он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

— Ты мне отвратителен, — сказал Блэй.

Куин опустил голову.

— Мне нужно, чтобы ты съебал из моей жизни. — Горечь в знакомом голосе ранила сердце Куина. — Держись подальше от меня и моих дел!

Куин оглянулся через плечо.

— И тебя совсем не колышет, что он был с кем-то еще?

Рот Блэя открылся. Закрылся. Потом эти брови опустились.

— Что?

«У-у. Великолепно».

Изо всей этой суматохи, Блэй не был в курсе ее причины.

— Что ты сказал? — повторил Блэй.

— Ты меня слышал.

Когда не последовало ответа, ругательств, никто не набросился с кулаками и не стал швырять предметы, Куин развернулся.

Спустя мгновение Блэй скрестил руки, вот только не на груди, а на животе, словно испытывал тошноту.

Куин потер лицо и заговорил сломленным голосом:

— Прости. Мне так чертовски жаль… я не хотел этого говорить.

Блэй встряхнулся:

— Какого… — Он сосредоточил на Куине взгляд своих голубых глаз. — Так ты поэтому налетел на него?

Куин шагнул вперед.

— Прости… просто… он вошел в дверь, я уловил запах, и меня понесло. Я не осознавал, что творил.

Блэй моргнул, словно столкнулся с необъяснимым.

— Так вот почему ты… какого черта ты это сделал?

Куин придвинулся еще на шаг вперед, а затем вынудил себя остановиться… несмотря на почти всеобъемлющую потребность оказаться рядом с парнем. И когда Блэй покачал головой, словно не понимая мотивов, Куину не хватало решимости все ему объяснить.

Но все же сделал это.

— Помнишь, что произошло в клинике, больше года назад… — Куин указал на пол, на случай, если парень забыл, где находится тренировочный центр. — До того, как вы с Сакстоном впервые… — Правильно. Не стоит заканчивать это предложение, если он не хочет, чтобы его вывернуло наизнанку только что съеденным. — Помнишь, что я тебе тогда сказал?

Блэй был в замешательстве, поэтому Куин напомнил:

— Я сказал, что если кто-то причинит тебе боль, я отделаю его и оставлю загорать на солнышке. — Сам Куин услышал, как его голос упал до угрожающего рычания. — Этой ночью Сакстон причинил тебе боль, поэтому я сделал, что обещал.

Блэй потер лицо рукой.

— Господи…

— Я говорил, что это произойдет. И если он снова выкинет такое, не могу обещать, что не закончу начатое.

— Послушай, Куин, ты не можешь… ты не можешь так поступать. Просто не можешь.

— Разве тебя это не волнует? Он неверен тебе. А это не приемлемо.

Блэй выдохнул медленно и протяжно, словно устал нести какую-то ношу.

— Просто… не делай так больше.

Теперь Куин покачал головой. Он не понимал этого. Если бы у него были отношения с Блэем, и тот ему изменил? Он бы никогда с этим не смерился.

Боже, почему он не воспользовался тем предложением? Он не должен был убегать. Куин должен был остаться.

Он неосознанно сделал еще шаг.

— Прости…

Внезапно он стал повторять эти слова снова и снова, произнося их с каждым шагом, приближающим его к Блэю.

— Прости… прости… прости… — Куин не знал, что, черт возьми, ему сказать или сделать; он просто каялся во всех своих грехах.

А он был так грешен перед этим достойным парнем, который стоял как вкопанный перед ним.

Наконец остался всего шаг до того, как обнаженная грудь Куина коснулась бы Блэя.

Голос Куина упал до шепота.

— Прости.

В наступившей напряженной тишине, Блэй открыл рот… но не от удивления. Больше, похоже, что ему не хватало воздуха.

Напомнив себе, что он не засранец-вокруг-которого-вертится-мир, Куин поглубже затолкал мысли о том, что произошло между Сакстоном и Блэем.

— Я не хотел такого для тебя, — сказал он, блуждая глазами по его лицу. — Ты и так достаточно настрадался, и я знаю, что ты любишь его. Прости… прости…

Блэй просто стоял перед Куином с застывшим выражением лица. Взгляд его метался, словно он ни на чем не мог сосредоточится. Но не попятился, не бросился вон из комнаты. Он просто… стоял на месте.

— Прости.

Куин наблюдал за тем, как протянул руку и прикоснулся к лицу Блэя, проведя кончиками пальцев по пятичасовой щетине.

— Прости.

О, боже, касаться его, ощущать тепло его кожи, вдыхать его чистый, мужской запах.

— Прости.

Какого хрена он делает? Черт… слишком поздно отвечать на этот вопрос… он протянул вторую руку и положил ладонь на мощное плечо парня.

— Прости.

О, боже, он притянул Блэя к своему телу.

— Прости.

Куин переместил одну руку на затылок Блэя и зарылся в его густые волосы.

— Прости.

Блэй был напряжен как натянутая тетива лука. И по-прежнему стоял, обнимая руками нижнюю часть живота. Но через мгновение, словно смутившись своей реакции, парень начал наклоняться вперед, чуть переместив вес своего тела, а затем еще.

Куин рывком заключил в объятия самое важное существо в своей жизни. И это была не Лэйла, хотя он ощутил боль от этого отрицания. Ни Джон и ни король. Или Братья.

Самым важным был этот парень.

И хотя его просто убивал тот факт, что Блэй влюблен в другого, он, черт подери, примет это. Слишком много времени прошло с тех пор, как он к нему прикасался… и уж конечно, не так.

— Прости.

Гладя Блэя по затылку, он прижимал его к себе, уткнув его лицо в свою шею:

— Прости.

Все это время Куин дрожал, зарываясь в него лицом, вдыхал полной грудью, стараясь запечатлеть все ощущения, как можно глубже в мозгу, чтобы запомнить их навсегда. И пока его ладонь поглаживала этот затылок, он пытался исправить нечто намного большее, чем неверность кузена:

— Прости.

Блэй слегка потряс головой. Высвободился. Отстранился.

Подальше.

Плечи Куина ссутулились:

— Прости.

— Почему ты продолжаешь повторять это?

— Потому что…

В тот миг, как их взгляды встретились, Куин понял, что время пришло. Он так много пустил по ветру с Блэем; за столько лет было столько оплошностей, недоразумений, отказов… и все со стороны Куина. Он слишком долго косячил, но этому пришел конец.

Только он открыл было рот, чтобы произнести вертящиеся на языке три слова, как взгляд Блэя потяжелел:

— Я не нуждаюсь в твоей помощи, ясно? Я сам с этим разберусь.

Бум, бум, бум — ухало сердце.

Оно стучало так громко, что того и гляди разорвется.

— Ты останешься с ним, — глухо сказал Куин. — Ты будешь…

— Не вздумай повторить эту хрень с Сакстоном — никогда. Пообещай.

Хоть это его и убивало, Куин был слишком обессилен, чтобы в чем-то отказать Блэю.

— Ладно, — он поднял ладони. — По рукам.

Блэй кивнул, сделка была закреплена.

— Я просто хотел тебе помочь, — сказал Куин. — Вот и все.

— Ты не можешь, — возразил Блэй.

Боже, даже, несмотря на то, что они в очередной раз ссорились, Куин жаждал больше прикосновений… и внезапно понял, каким образом может этого добиться. Это был хитрый план, но, по крайней мере, в нем присутствовала хоть какая-то толика логики.

Он начал поднимать руки, ища, находя, фиксируясь. На плечах Блэя. На шее.

Куина охватило желание, из-за которого затвердел член, а дыхание стало частым и сбивчивым.

— Нет, кое-чем все же могу.

— Чем?

Куин придвинулся ближе, склонившись ртом к уху Блэя. Затем прижался обнаженной грудью к парню.

— Используй меня.

— Что?

— Преподай ему урок. — Куин усилил хватку и откинул голову Блэя назад. — Отплати ему тем же. Со мной.

Чтобы все стало кристально ясным, Куин высунул язык и провел им по шее Блэя.

Изданное Блэем в ответ на это действие шипение, оказалось громким, как проклятие.

Блэй отпихнул Куина.

— Совсем пизданулся?

Куин положил ладонь на отяжелевший, каменный член.

— Я хочу тебя. И воспользуюсь любым шансом, чтобы заполучить тебя… даже если только для того, чтобы вернуть тебя моему кузену.

Выражение лица Блэя менялось от полного неверия до величайшего гнева.

— Ты хуев педрила! Ты несколько лет динамил меня, а теперь так резко - раз - и все и переменилось? Да что с тобой мать твою!

Свободной рукой Куин начал поигрывать с одним из своих колечек в сосках… сосредоточившись на происходящем между бедер Блэя. Под махровой тканью халата парень был в полной боевой готовности.

— Ты с ума сошел! Какого хуя!?

Обычно Блэй не ругался и не повышал голоса. Было странно видеть, как он теряет самообладание.

Не отрывая глаз от своего друга, Куин медленно опустился на колени.

— Позволь мне позаботиться об этом…

— Что?

Он наклонился и потянул к себе полу халата.

— Ну же. Позволь показать, на что я способен.

Блэй схватился за удерживающий вместе две половинки халата пояс, и потуже его затянул.

— Какого черта ты творишь?

Боже, то, что он стоял на коленях и умолял, казалось таким правильным.

— Я хочу быть с тобой. Мне похер почему… просто позволь быть с тобой…

— Спустя все это время? Что изменилось?

— Всё.

— Ты с Лэйлой…

— Нет. Я буду повторять это столько раз, сколько тебе потребуется, чтобы услышать: я не с ней.

— Она беременна.

— Раз. Я был с ней всего раз, и, как уже говорил, только потому, что я, как и она, хочу семью. Один раз, Блэй, и никогда больше.

Блэй уронил голову, закрыл глаза, чувствуя себя так, словно кто-то засаживает ему щепки под ногти.

— Не делай этого со мной. Ради бога, ты не можешь этого сделать… — Его голос затих. В тоске отражалась вся печаль понимания вызванных Куин проблем. — Почему сейчас? Может, так ты хочешь отплатить Сакстону…

— В пизду моего кузена. Это не имеет к нему никакого отношения. Если бы ты был один, я бы по-прежнему стоял на коленях на этом ковре, желая быть с тобой. Если бы у тебя была пара, или погряз в случайных связях и подобное дерьмо, или побывал в миллионе разных мест в жизни… я бы по-прежнему стоял здесь. Умоляя тебя хоть о чем-то… о чем угодно… об одном разе, если это все, что ты можешь мне дать.

Куин снова протянул руку вперед, забрался под халат и принялся ласкать длинную, мускулистую ногу… и когда Блэй отступил снова назад, понял, что проиграл эту битву.

Дерьмо, он потерял этот шанс, если только…

— Послушай, Блэй, в своей жизни я совершил много всякого дерьма, но я всегда признавал это. Я едва не умер сегодня… и это сделало меня сильнее. Там, в самолете, глядя в непроглядную ночь, я не думал, что смогу долететь. И для меня все обрело ясность. Я хочу быть с тобой.

На самом деле, он понял это задо-о-о-олго до ситуации с самолетом, но надеялся, что это объяснение дойдет до Блэя.

И, похоже, оно сделало свое дело. В ответ, парень качнул ногой, словно собирался сдаться… или уйти. Невозможно было предугадать, что именно было у него на уме.

Куин снова заговорил:

— Прости, что понадобилось столько времени… и если ты не хочешь быть со мной, я пойму. Я отступлю… и смирюсь с последствиями. Но ради любви к Богу, если есть шанс… по любой причине с твоей стороны — месть, любопытство… черт, даже если позволишь мне трахнуть себя всего только раз и больше никогда-никогда снова, а платой за это окажется то, что мне придется вогнать кол себе в сердце? Я приму это условие. Я приму это… и все то, что ты мне предложишь.

Он потянулся к Блэю в третий раз, обняв дрожащей рукой ногу Блэя. Поглаживая. Умоляя.

— И не важно, во что мне это обойдется…

ГЛАВА 27

Стоя над Куином, Блэй едва осознавал, что творилось вокруг: ощущение рук Куина на внутренней стороне бедра, трение подола халата о голень, сгустившийся в воздухе запах секса.

Он всю свою жизнь мечтал именно об этом… или, по крайней мере, с тех пор, как прошел через изменение и начал испытывать хоть какое-то сексуальное влечение. Этот момент стал кульминацией бесчисленных фантазий, и вот его тайное желание, наконец, предстало перед ним.

И ситуация была реальной: в разноцветных глазах Куина не было и тени сомнения. Парень говорил не только от всего сердца; он был в мире со своей уязвимостью.

На мгновение Блэй закрыл глаза. Покорность и Куин — немыслимое сочетание. Он никогда не сдается: ни в принципах, ни в бою, ни в своем сердце. С другой стороны, столь резкое изменение можно понять. Встреча лицом к лицу со смертью объясняет это его следование-за-Иисусом…

Проблема в том, что у Блэя складывалось ощущение, что это изменение не надолго. Несомненно, что «откровение» связано с полетом на самолете, но как и жертва сердечного приступа, севшая на специальную бессолевую диету, он не продержится долго. Да, в этот тяжелый момент Куин говорил то, что думал и чувствовал. В этом нет сомнений. Однако трудно поверить, что так будет и дальше.

Куин тот, кто он есть. И вскоре, когда его шоковое состояние ослабит хватку — возможно, этой же ночью, на следующей неделе, а может и через месяц — парень вернется к своей закрытости, сдержанности и отчужденности.

Приняв решение, Блэй открыл глаза и наклонился вниз. Когда их лица сблизились, Куин приоткрыл рот, закусил зубами полную, нижнюю губу, и словно уже смаковал вкус желаемого, облизнулся.

Бля-я. Боец был невероятно прекрасен. На его мощную обнаженную грудь лился свет от лампы, кожа блестела от возбуждения, пирсингованные соски приподнимались и опадали в такт биения сердца.

Блэй провел рукой по крепким мышцам руки, что соединяла их: от мощного плеча, до бугристого бицепса и трицепса.

Убрал ладонь Куина со своего бедра.

И отошел от парня.

Куин стал белым, как смерть.

В наступившей тишине, Блэй не произнес ни слова. Он не мог этого сделать… его голос просто пропал.

На подкашивающихся, ватных ногах он побрел к выходу из комнаты, обхватил дверную ручку и, собравшись с силами, повернул ее. Выйдя в коридор, Блэй не мог сказать, хлопнул ли дверью, или тихо прикрыл ее за собой.

Но далеко уйти не вышло. Едва сделав три шага в сторону своей комнаты, он прислонился спиной к гладкой, прохладной стене коридора.

Задыхался. Он задыхался.

И все его усилия вздохнуть были тщетны. Удушье в груди становилось только сильнее, а в глазах бодро запрыгали шахматные черно-белые квадратики.

Понимая, что собирается отключиться, Блэй соскользнул вниз по стене и зажал голову между коленей. В тайниках сознания он молился, чтобы коридор оставался пустым. Это не то состояние, которое он хотел кому-либо показывать: у комнаты Куина, с очевидным стояком и трясущимся телом, словно переживал личное землетрясение.

— Господи Боже…

«Я едва не умер сегодня... и это сделало меня сильнее. Там, в самолете, глядя в непроглядную ночь, я не думал, что смогу долететь. И для меня все обрело ясность».

— Нет, — произнес вслух Блэй. — Нет…

Уронив голову на ладони, он попытался восстановить дыхание, думать рационально, действовать разумно. Он не мог позволить себе увязнуть в этом еще глубже…

Эти лучащиеся теплотой разноцветные глаза казались из сказки.

— Нет, — прошипел он.

Когда голос отдался внутри черепной коробки, Блэй решил послушаться себя. Всё. Больше так продолжаться не может.

Он уже давно с этим парнем потерял свое сердце.

Нет причин терять и душу.

***

Спустя час, может два, или все шесть, Куин лежал обнаженный в кромешной темноте среди прохладных простыней, и пялился в темноту потолка, который не мог различить.

Была ли эта жуткая, ноющая боль тем, что в свое время ощущал Блэй? Например, тогда, после драки в подвале его родителей, когда Куин готовился покинуть Колдвелл, и стало очевидно, что их больше ничто не будет связывать? Или, может, после их поцелуя в клинике, когда Куин отказался заходить дальше? Или после того столкновения, когда они едва не сошлись перед первым свиданием Блэя с Сакстоном?

Проклятая пустота.

Совсем, как эта комната: без света, в общем и целом пустая, просто четыре стены и потолок. Или мешок кожи с костями.

Скользя рукой вверх, Куин приложил ее к сердцу, чтобы убедиться, что оно у него все еще есть.

Черт, у судьбы всегда найдется способ научить тебя, даже если ты не понимаешь, что это тебе нужно, пока не прочувствуешь все на собственной шкуре. Куин потратил слишком много времени, замкнувшись в себе, своем дефекте и несостоятельности перед семьей и обществом. Он слишком долго варился в этой чертовой каше, и Блэй втянулся в этот водоворот, потому что ему было не все равно.

Но разве он хоть раз поддержал своего лучшего друга? И правда, что он сделал для парня?

Блэй справедливо покинул эту комнату. Как говорится, поезд уже ушел. К тому же, Куин не предлагал ему что-то вроде выигрышного билета. Внутри он больше не был непоколебим и самоуверен и не находился в мире с самим собой.

Да уж, он заслужил это…

Лимонно-желтая полоска света прорезала темноту, словно она была тканью, а луч света — острым клинком.

В комнату Куина бесшумно проскользнула фигура и закрыла за собой дверь.

Куин по запаху понял кто это.

Его сердце загрохотало, и парень вскочил с подушек.

— Блэй?..

Тишайший шелест, с плеч высокой фигуры соскользнул халат. А затем, через несколько мгновений, матрас продавился от большого, так необходимого ему сейчас тела.

Куин с безошибочной точностью потянулся в темноту, и его руки нашли шею Блэя.

Без разговоров. Он боялся, что слова предательски лишат его этого чуда.

Потянувшись ртом к Блэю, он притянул его к себе, и когда бархатные губы парня оказались совсем близко, он впился в них поцелуем со всей отчаянностью, которая была тут же возвращена. Внезапно, сдерживаемое доселе прошлое вырвалось со всей неистовостью, и когда он почувствовал вкус крови, то не знал чьи именно клыки это сделали.

«Да и какая к хуям разница».

Резким толчком, он подмял под себя Блэя, раздвигая его бедра и проталкиваясь между ними до тех пор, пока его твердый член не прижался к члену Блэя…

У обоих вырвался стон.

Ошалевший от всей этой обнаженной кожи, Куин задвигал бедрами; трение их членов и горячей плоти усиливало влажный жар их ртов. Яростно, везде, быстрее, быстрее, еще быстрее… Святое ебаное дерьмо, накрывшее его желание было столь ошеломляющим, что уже не имело значения, где находились его руки, обо что тереться и… бля-я-я-я, столько кожи, которой можно коснуться, столько волос, чтобы в них зарываться или тянуть, столько…

Яйца Куина сжались, член запульсировал, и он бурно кончил, заливая все спермой.

Это нисколько не остановило его.

Куин резко оторвался ото рта Блэя и переключился на вылизывание, на которое мог потратить следующую сотню лет, и двинулся вниз по его груди. Тело Блэя не походило на тела человеческих парней, которых он трахал, ведь парень был вампиром, бойцом, солдатом, который много тренировался и довел свою мускулатуру не просто до боевого состояния, а до смертоносного совершенства. И от этого просто пиздец, как сносило крышу. Но больше всего член твердел от того, что это был именно Блэй. Наконец-то, после всех этих лет…

Блэй.

Куин провел клыками вниз по твердокаменному прессу. Собственный запах на коже Блэя был меткой, которую, как он понимал, оставил намеренно.

Запах темных специй был и в других местах.

Куин застонал, найдя член Блэя, а когда обхватил эту возбужденную твердость, парень резко выгнулся навстречу его рукам, и тишину комнаты, как ранее свет тьму, прорезало проклятье.

Куин облизнул губы и, сжав в руке толстый, напряженный член Блэя, вобрал в рот головку. Глубже втягивая, он заглотил его до самого основания, широко открыв горло и сглатывая. В ответ Блэй подался бедрами вверх и грубо схватил парня за волосы, еще ближе прижимая его голову до тех пор, пока тот не смог дышать. Да и кому нужен был этот кислород?

Подхватив Блэя под задницу и приподняв его таз, Куин задвигался в бешеном, причиняющем боль ритме, от которого напряглись мышцы шеи и плеч. Куин давал ему именно то, что предлагал перед тем, как Блэй ушел.

И он не собирался останавливаться на этом.

Какое там.

Это было только начало.

ГЛАВА 28

Когда Блэй откинулся на подушки в кровати Куина, его голова едва не отделилась от позвоночника. Все вышло из-под контроля, но он и в малейшей степени не собирался с этим бороться. Блэй приподнимал и опускал бедра, его член врывался в рот Куина и выскальзывал из него…

Слава Богу в комнате не горел свет.

Даже с одними ощущениями было сложно справляться… а если еще добавить визуальный эффект? Он не вынесет этого…

Блэй бурно кончил, дыхание перехватило, мышцы всего тела начали сокращаться, мужское начало проявляло себя по-полной. Пока его сотрясали мощные спазмы, Куин буквально выдаивал его член ртом… и, черт, такие высасывающие движения вызывали бурный поток излияний, волны дикого удовольствия проносились от мозга до яичек, а все тело как будто перешло на новый уровень существования…

Грубая рука без предупреждения перевернула Блэя, словно его тело не весило ни грамма. Затем его приподняли за бедра и поставили на колени. На короткое мгновение произошла заминка, во время которой Блэй слышал лишь тяжелое дыхание за спиной, которое все ускорялось и…

Он услышал, как Куин кончил и точно знал, что за этим последует.

Несмотря на то, что тело мгновенно ослабело о нетерпения, Блэй знал, что должен собраться и приготовился, когда тяжелая рука легла на его плечо и…

Проникновение было подобно клеймящему железу — жестокое и раскаленное, достигающее самой сердцевины. Он выругался, сделав глубокий выдох, и не потому, что это было больно, хотя больно действительно было в самом наилучшем смысле. И не потому, что он всегда этого хотел, хотя он действительно хотел.

Нет, это произошло потому, что у него было страннейшее чувство, будто на нем ставят метку, и по какой-то причине это заставило его почувствовать себя…

У уха раздалось шипение, и тут же в плечо вонзилась пара клыков. Хватка Куина сместилась на бедра, практически обездвижив тело Блэя. А затем начались безжалостные толчки, да так, что зубы Блэя клацали друг об друга; его рукам пришлось удерживать оба тела, ноги и торс напряглись под этим бешеным натиском.

Блэй чувствовал, как изголовье кровати бьется о стену и на долю секунды вернулись воспоминания о раскачивающейся люстре в библиотеке, когда здесь, на его месте, была Лэйла.

Блэй проклял это воспоминание. Он не мог позволить себе вернуться в тот день… просто не мог. Бог знал, что у него было достаточно времени, чтобы попереживать над этой фигней позже.

А сейчас? Блэю было слишком хорошо, чтобы тратить время…

Толчки продолжались, ладони Блэя скользили по хлопчатобумажным простыням и ему приходилось постоянно возвращать их на прежнее место, вдавливаться ими в мягкий матрас в попытке удержаться. Боже, издаваемые Куином звуки, рычание, исходящее между погруженных в плечо клыков, глухие удары… о, да, их производило бьющееся о стену изголовье кровати. Определенно, оно.

Когда в его яйцах наросло давление, Блэй попытался помочь себе рукой, но хрен там плавал — для этой работенки ему требовались обе руки.

Словно прочитав его мысли, Куин протянул руку вниз и обхватил его член.

Ему даже не пришлось дрочить. Блэй кончил так мощно, что перед глазами поплыли звезды, и тут начал кончать Куин, бедра которого подались вперед и на долю секунды остановились, перед тем, как его член вышел на дюйм и ворвался внутрь с еще одним потоком спермы. И о да-а, сочетание их оргазмов оказалось настолько эротичным, что заново возбуждало. Без перерыва на восстановление, или паузы, Куин просто возобновил толчки, как будто оргазм сделал его потребность только сильнее.

В этом продолжающемся сексуальном безумии — вопреки всей силе его могучего торса — Блэй оказался сползающим с кровати и ухватился рукой за прикроватный столик, чтобы не стучаться головой о стену…

Шмяк.

— Черт, — выругался он. — Лампа.

Очевидно, Куину было фиолетово до мебели. Парень попросту повернул голову Блэя и завладел его ртом в поцелуе. Пирсингованый язык вторгался в его рот, лизал и сосал… словно не мог насытиться.

Потрясен. Он был крайне этим всем потрясен. Во всех фантазиях, что у него когда-либо возникали, он воображал Куина диким любовником, но это… это переходило все грани разумного.

Затем, словно издалека он услышал собственный гортанный голос:

— Укуси меня… еще…

Послышалось громкое рычание сверху, а затем темноту разорвало шипение, когда Куин сменил позицию, смещая вес своего мощного тела так, чтобы эти острые клыки могли глубоко погрузиться в горло.

Блэй выругался и смахнул все, что оставалось на столике, его грудь заняла место предметов. Его испещренная дорожками пота кожа заскрипела на лаке, когда он повернулся набок. Выбросив руку, он коснулся пола и уперся в него, удерживая их обоих в равновесии, пока Куин кормился и так охуенно его трахал…

Столько раз, что и не счесть. До тех пор, пока подушки не оказались на полу, простыни не были порваны, не разбилась вторая лампа и, он не был уверен, но кажется, они еще сбили картину со стены над кроватью.

Когда же, наконец, неподвижность сменила все эти нагрузки и усилия, Блэй дышал так, словно все это время пробыл под водой.

Куин дышал также.

Растущая влажная дорожка на горле Блэя говорила что, все настолько вышло из под контроля, что взятую вену даже не запечатали. Как бы там ни было, ему было по боку, он не мог думать и не собирался беспокоиться. Это благословенное, переливающееся через край посткоитальное состояние было слишком великолепно, чтобы его портить. Его тело стало гиперчувствительным и онемевшим одновременно, горячим и нормальной температуры, болезненным и удовлетворенным.

Боже, простыни нуждались в стирке. И Фрицу, несомненно, понадобится найти немного суперклея для этих ламп.

Так и где это он?

Вытянув руку, он похлопал вокруг и наткнулся на ковер и клочья пыли… и на выдвижной ящик под кроватью. Ну да, он свисал с дальнего края кровати. Неудивительно, что у него кружилась голова.

Когда Куин освободил его от своего веса, Блэй хотел последовать за ним, но его телу слишком нравилось быть неподвижным объектом. Или, пожалуй, скорее куском тряпки.

Его подняли нежные руки и бережно перевернули на спину. Затем последовал еще ряд перемещений, и, наконец, он почувствовал, как его устроили на вернувшихся, на их законное место подушках. Наконец, легкое одеяло наполовину прикрыло его тело, как будто Куин знал, что ему было слишком жарко для дополнительных покровов и тем не менее он уже чувствовал холод, поскольку покрывавший его пот начал уже высыхать.

С его лба отвели волосы, а затем его голова была повернута набок. Губы словно шелк прошлись по шее и долгое, медленное движение языка запечатало проколы, которые он просил и получил.

Когда с этим было покончено, он разрешил своей голове повернуться по направлению к Куину. И хотя было чертовски темно, он точно знал каким было лицо, пристально смотрящее в его собственное: румянец на щеках, полуопущенные веки, раскрасневшиеся губы…

Поцелуй был благоговейным, контакт подобный теплому, неподвижному воздуху в комнате. Этот поцелуй был преисполнен чистейшей любовью, именно таким, каким он желал даже сильнее горячего секса, что только что был у них.

В его сердце мгновенно закралась и распространилась паника.

Его руки по собственной воле оттолкнули Куина.

— Не прикасайся ко мне! Никогда не прикасайся ко мне так!

Он спрыгнул с кровати и приземлился бог знает где. Двигаясь на ощупь, он натыкался на мебель, но, наконец, сумел сориентироваться по тонкой полоске света видневшийся там, где выход.

Подхватив с пола халат, он ушел не оглядываясь, не способный видеть последствия при каком бы то ни было свете.

Он делал все это слишком реальным.

***

В конечном итоге, Куину пришлось включить свет усилием воли. Он больше не мог выносить темноту.

Когда освещение затопило комнату, он крепко зажмурился и вынужден был прикрыть руками глаза. Как только сетчатка привыкла, он осмотрелся.

Беспорядок. Полный Хаос.

Ха, так это и в правду все было. И как иронично, что по сравнению с тем, что творилось у него в голове, этот ебучий бардак выглядел армейским порядком.

«Не прикасайся ко мне так»

«О, черт» подумал он, потирая лицо. Он не винил парня.

Во-первых, он проявил не больше искусности, чем бульдозер, ядро для сноса стен, бронированный танк. Проблема в том, что всего оказалось в избытке, чтобы сохранить какое-то спокойствие. Его охватил чистый инстинкт, словно высокооктановый и столь же горючий бензин. Эта сессия оказалась средством выпустить все дерьмо.

«О, Боже, он отметил парня».

Черт. Не самый лучший поступок, учитывая, что Блэй уже был влюблен, имел отношения… и собирался вернуться в постель своего любовника.

Опять же, когда человек впервые, и особенно впервые, оказывается с тем, кто ему важнее всего, такое случается. Ад вырывается на свободу…

Это был лучший секс в его жизни, первый подходящий после долгой череды даже и близко ни с ним не стоящих. Дело в том, что в конце концов, он хотел, чтобы Блэй это знал, и подыскивал слова облачая их в прикосновения, тем самым прокладывая пусть к признанию.

Однако, как оказалось, парень не желал подобной близости.

Что привело к новому, еще более сильному сожалению.

Секс из мести не имел ничего общего с привязанностью. Это средство. И Блэй использовал его, как он и просил.

Ощущение пустоты вернулось в десяти, нет, стократном объеме.

Неспособный противостоять чувствам, он вскочил на ноги и был вынужден выругаться. Заметное напряжение в пояснице имело полное отношение к горе-полету, и абсолютное к пневматике, на которую он потратил последний час… или больше, занимаясь ей везде, где только пришлось.

Срань!

Направляясь в ванную, он не стал зажигать свет, его было более чем предостаточно благодаря лившемуся свету из спальни. Куин включил душ. На этот раз подождав, пока нагреется вода — его тело было не готово к еще одному потрясению.

Он был жалок, но последним, чего он желал, это смывать с себя запах Блэя. Однако, он сводил его с ума. Боже, должно быть это и чувствовали хеллреныв доме, входя в режим собственника. Он был почти готов прокрасться по коридору, ворваться в комнату Блэя и отшвырнуть Сакстона с дороги. Он однозначно словил бы кайф от того, как его кузен наблюдает за ними, просто чтобы парень знал, что к чему.

Пытаясь прервать этот отнюдь не здоровый поток мыслей, он вошел в стеклянную кабинку и потянулся к мылу.

«У Блэя есть отношения», снова и снова твердил он себе, как мантру.

«Секс, что был у них только что, не имел ничего общего с эмоциональной привязанностью».

И в этот момент пустоты его собственное прошлое нанесло по нему удар.

Словно сама судьба вернула ему то, что он заслужил.

Пока он мылся, мыло не было и наполовину таким мягким как кожа Блэя, и на четверть не пахло также приятно. Вода не была так же горяча, как кровь бойца и шампунь не благоухал также. Ничего даже близко стоящего.

И никогда не будет.

Подставив лицо под струи воды и открыв рот, он обнаружил, что молится о том, чтобы Сакстон снова сбился с пути, хотя надеяться на это и было дерьмово.

Проблема в том, что у него было стойкое ощущение, что Блэй придет к нему снова лишь при очередном проявлении неверности.

Закрыв глаза, он вернулся к тому моменту, когда в конце поцеловал Блэя… действительно, по настоящему поцеловал, их рты нежно растворялись в тишине после шторма. Переписывая в голове события, его не оттолкнули к границам, которые он же сам и создал. Нет, в его воображении, все кончилось так, как и должно было быть, он погладил лицо Блэя и включил свет, чтобы они могли взглянуть друг другу в глаза.

В своей фантазии, он снова поцеловал своего друга, затем, отстранившись…

— Я люблю тебя, — сказал он потоку струй. — Я… люблю тебя.

Закрыв от боли глаза, он вряд ли мог бы сказать, что из того, что сбегало вниз по его щекам было водой, а что чем-то еще.

ГЛАВА 29

Гость Эссэйла вернулся на следующий день, ближе к вечеру.

Пока садилось солнце и последние розовые лучи заката пронизывали лес, Эссэйл наблюдал на мониторе, как одинокая фигура на беговых лыжах стояла среди деревьев, прислонив палки к бедрам, и подняв бинокль к лицу.

Точнее, к ее бедрам, к ее лицу.

Хорошая новость в том, что его камеры безопасности имели не только фантастическое увеличение, но и их фокусом и углом обзора с легкостью можно было управлять с помощью компьютерного джойстика.

Так что, он увеличил изображение.

Когда женщина опустила бинокль, он оценил ресницы, обрамлявшие темные, расчетливые глаза, румянец на подобных тончайшему фарфору щеках и устойчивый ритм, пульсирующей артерии на ее горле.

Бенлуис получил предупреждение. И, тем не менее, она снова здесь.

Ясно, что она как-то связана с этим нарко-оптовиком… очевидно, предыдущей ночью Бенлуис ее чем-то вывел, судя по тому, как она демонстративно вырвалась через задний вход галереи. С таким видом, словно ее обидели.

Тем не менее, Эссэйл не видел ее раньше. Что странно. За прошедший год, или около того, он познакомился абсолютно со всеми подручными Бенлуиса, начиная от многочисленных телохранителей и заканчивая ничего не подозревающими сотрудниками галереи, осторожными импортерами и заведовавшим финансами единокровным братом мафиози.

Поэтому, оставалось предположить, что она независимый контрагент, нанятый для конкретной цели.

Но почему она все еще в его владениях?

Он проверил цифровой индикатор в правом нижнем углу экрана. Четыре тридцать семь. Обычно в это время, рано радоваться, поскольку выходить было бы все еще рано. Но время уже перевели и этот человеческий трюк для манипуляций с солнцем и впрямь служил в его пользу шесть месяцев в году.

Снаружи будет жарковато, но он справится с этим.

Эссэйл быстро оделся, натянув костюм от «Гуччи» с белой шелковой рубашкой и захватил свое двубортное пальто из верблюжьей шерсти. Конечно же, его пара Смит&Вессонов сорокового калибра послужила отличными аксессуарами.

Стальной цвет всегда в моде.

Взяв iPhone, он нахмурился, когда прикоснулся к экрану. Ему звонил Ривендж и оставил сообщение.

Стремительно выходя из комнаты, он открыл голосовое сообщение от главы Совета и прослушал его по пути вниз.

Голос мужчины звучал авторитетно и вызывал уважение.

«Эссэйл, ты знаешь кто это. Я созываю заседание Совета, и не просто правомочный состав, а общее собрание… на котором будут присутствовать король и Братство. Как самый старший выживший мужчина своего рода ты состоишь в Совете, но значился неактивным, так как находился в Старом Свете. Теперь, когда ты здесь, пора начать посещение этих маленьких веселых сборищ. Сообщи мне свое расписание, чтобы я для каждого мог выбрать удобное время и место».

Остановившись перед стальной дверью, блокирующей вход на лестницу, он положил телефон в один из внутренних карманов, отпер замок и распахнул дверь.

На первом этаже было темно из-за не пропускающих свет солнцезащитных штор, и обширное открытое пространство гостиной напоминало скорее пещеру в земле, нежели стеклянную клетку взгромоздившуюся на берегу реки.

Из кухни доносились шкворчание и запах бекона.

Двигаясь в противоположном направлении, он направился в обшитый панелями орехового дерева офис, отданный в пользование кузенам, и вошел в свое специально оборудованное хранилище для сигар, площадью два квадратных метра. Внутри, прохладный воздух, поддерживающийся всегда на уровне двадцати одного градуса и влажности ровно шестьдесят девять процентов, благоухал табаком от множества сигарных коробок. После внимательного изучения своей коллекции, он взял три кубинских.

В конце концов, кубинские были самыми лучшими.

И еще одну вещь, которой его обеспечивал Бенлуис… за немалую цену.

Заперев свою драгоценную коллекцию, он вернулся в гостиную. Шкворчание прекратилось, сменившись нежным звучанием серебра на китайском фарфоре.

Когда он зашел в кухню, оба его кузена сидели на барных стульях у гранитной стойки. Парочка ела в практически идентичном ритме, словно некий, неслышный остальным барабанный бой, управлял их движениями.

Они оба посмотрели на него с одинаковым наклоном головы.

— Вечером меня не будет. Вы знаете, как со мной связаться, — сообщил он.

Эрик вытер рот:

— Я выследил тех троих пропавших дилеров… они в деле, готовы работать. Сегодня в полночь я отправлю поставку.

— Хорошо, хорошо, — Эссэйл быстро проверил оружие. — Постарайтесь выяснить, где они пропадали, ладно?

— Как скажешь.

Оба парня синхронно кивнули и вернулись к еде.

Никакой еды для него. Над кофейником он взял баночку янтарного цвета и открутил крышку. К ней была прикреплена маленькая серебряная ложечка, которая звякнула, когда он наполнял ее с кокаином. По одной дорожке на ноздрю.

Пора взбодриться.

Эссэйл прихватил остаток с собой, положив в тот же карман, что и сигары. Прошло порядком времени с тех пор, как он кормился в последний раз и начинал ощущаться результат. Заторможенность в теле, неясность ума — все это было незнакомо.

Недостатки Нового Света? Труднее найти женщин.

К счастью, неразбавленный кокаин служил не плохим заменителем, по крайней мере, на какое-то время.

Быстро надев практически светонепроницаемые солнцезащитные очки, он прошел через прихожую и перед выходом собрался с духом.

Распахнув дверь…

Эссэйл отскочил и застонал от стремительной атаки, его тело едва устояло на ногах. Несмотря на то, что девяносто девять процентов его кожи были закрыты многочисленными слоями одежды и он одел темные очки, меркнувшего света на небосклоне было достаточно заставить его заколебаться.

Но уступать биологии было некогда.

Заставив себя дематериализоваться в лес позади дома, в наступающей темноте Эссэйл принялся выслеживать женщину. Определить ее местонахождение оказалось достаточно просто. Она двигалась в обратном направлении на своих беговых лыжах, держа путь между пушистыми сосновыми ветвями, голыми дубами и кленами. Основываясь на траектории ее движения и применяя ту же внутреннюю логику, что она продемонстрировала предыдущим утром, Эссэйл вскоре оказался впереди нее, ожидая появление женщины в этом месте…

Ага, попалась? Черная «ауди» из галереи. Припаркована на обочине расчищенной дороги в трех километрах от его собственности.

К тому времени, когда она вышла из-под покрова деревьев, Эссэйл стоял, прислонившись к водительской двери и пыхтел кубинкой.

Она резко остановилась в проделанной ею двойной колее, палки раскинуты под широким углом.

Он улыбнулся ей, выпустив в сумерки облачко дыма.

— Прекрасный вечер для тренировки. Наслаждаетесь видами… моего дома?

Ее дыхание было учащенным от физической нагрузки, но не от страха, насколько он мог судить… и это его заводило.

— Понятия не имею, о чем ты…

Он оборвал ложь:

— А как тогда объяснить, что в данный момент я наслаждаюсь тем, что вижу перед собой.

Пока его глаза намеренно медленно скользили по ее длинным атлетически сложенным ногам в облегающих лыжных брюках, она сердито смотрела на него.

— С трудом верится, что ты способен вообще видеть хоть что-то в этих очках.

— Мои глаза весьма чувствительны к свету.

Она хмуро оглянулась вокруг:

— Здесь темно, хоть глаз выколи.

— Здесь достаточно света, чтобы видеть вас. — Он сделал еще одну затяжку. — Не желаете узнать, что я сказал Бенлуису прошлой ночью?

— Кому?

Теперь она раздражала его, и он повысил голос:

— Маленький совет. Не надо играть со мной в игры… это убьет вас быстрее, чем любое нарушение границ.

Ее расчетливые глаза прищурились, холодно оценивая его слова.

— Вот уж не знала, что нарушение частной собственности влечет за собой смертный приговор.

— Когда имеешь дело со мной, есть целый список того, что карается смертью.

Она вздернула подбородок.

— Да ну? Какие мы опасные.

Как будто он котенок, который играет со шнурком и шипит на него.

Эссэйл двигался очень быстро. Он отлично знал, ее глаза не смогут за ним уследить… только что он был в нескольких метрах от нее, и вот уже стоит на кончиках ее лыж, приковав к месту.

Женщина вскрикнула в смятении и попыталась отскочить, но естественно, ее ноги удерживали лыжные крепления. Чтобы уберечь ее от падения, он схватил ее за руку своей свободной от сигары рукой.

Теперь течение ее крови ускорилось от страха, и, вдохнув этот аромат, Эссэйл затвердел. Дернув ее вперед, он уставился на нее сверху вниз, прослеживая черты лица.

— Осторожнее, — сказал он тихо. — Я легко обижаюсь и мой нрав успокоить не так просто.

Хотя, он мог придумать как минимум одну вещь, которую она способна ему дать, чтобы успокоить его.

Наклонившись поближе, он глубоко вдохнул. Боже, какой запах.

Но сейчас не время отвлекаться на все это.

— Я сказал Бенлуису, что посылая людей к моему дому, он делает это на свой страх и риск… и их тоже. Я удивлен, что он не проинформировал вас об этих, надо сказать, весьма четких границах владения…

Боковым зрением он заметил неуловимое движение ее плеча. Правой рукой она собиралась достать оружие.

Эссэйл воткнул сигару в зубы и поймал это тонкое запястье. Сдавив его и остановившись лишь тогда, когда боль углубила ее дыхание, он выгнул назад ее тело, чтобы в полной мере дать ей почувствовать всю его силу… имеющую власть над собой и над ней. Над всем.

И когда до нее это дошло, женщину охватило возбуждение.

***

Прошло так много времени, пожалуй, даже слишком много, с тех пор, как Сола желала мужчину.

Не то чтобы она находила их нежеланными в целом, и не то чтобы не было предложений к горизонтальным сражениям со стороны представителей противоположного пола. Все казалось не стоящим неприятных последствий. И, может быть, после единственных отношений, из которых ничего не вышло, она вернулась назад к своему строгому бразильскому воспитанию… что было иронично, учитывая как она зарабатывала на жизнь.

Этот мужчина, однако, привлек ее внимание. И даже очень.

Захваты выше локтя и на запястье не имели ничего общего с обходительностью, более того, не было сделано никакой скидки на то, что она женщина. Его руки сжимали до такой степени, что боль просочилась в сердце, заставляя его колотиться. Так же угол, под которым он выгнул ее спину, был тестом на способность гибкости позвоночника, вызывая жар между бедрами.

Завестись от такого… явное пренебрежение самосохранности. На самом деле, глядя в эти черные очки, она ясно сознавала, что ему ничего не стоит убить ее прямо на месте. Свернуть шею. Сломать руки просто, чтобы посмотреть, как она будет корчиться на снегу и орать перед тем как ее задушит. Или, возможно, огреет чем и сбросит в реку.

В голове всплыл голос ее бабушки с сильным акцентом:

«Почему бы тебе не встретить славного парня? Мальчика из католической семьи, которую мы знаем? Марисоль, этим ты разбиваешь мне сердце».

— Могу только предположить, — прошептал темный голос с, неведомым ей ранее акцентом и печалью, — что вам не передали сообщение. Верно? Неужели Бенлуис забыл передать вам эту информацию… и, именно поэтому, после того как я ясно выразил свои намерения, вы все же пришли следить за моим домом? Думаю, так все и было… может голосовая почта, еще не дошла. Или текстовое сообщение… по e-mail. Да, скорее всего, сообщение Бенлуиса просто затерялось, не так ли?

Давление на нее усилилось, позволяя предположить, что силы у него в избытке… пугающая перспектива, если не хуже.

— Это так? — прорычал он.

— Да, — выдавила она. — Да, все так.

— То есть, я могу ожидать, что больше не обнаружу вас шныряющей на лыжах поблизости? Я правильно понял?

Он дернул ее снова, боль заставила ее слегка закатить глаза.

— Да, — прохрипела она.

Мужчина слегка смягчил наклон, и она смогла вздохнуть. Затем он продолжил говорить тем странно соблазнительным голосом:

— Теперь, прежде чем я вас отпущу, мне кое-что нужно. Расскажите, что вам обо мне известно… абсолютно все.

Сола нахмурилась, подумав, что это глупо. Такой человек, без сомнений, будет отлично осведомлен о любых сведениях, которые могла бы собрать о нем третья сторона.

То есть, это была проверка.

Учитывая, что ей очень хотелось увидеть бабулю снова, Сола сказала:

— Мне не известно твое имя, но могу предположить, чем ты занимаешься, а также, что ты сделал.

— И что же?

— Я думаю, что это ты отстреливал всех мелких дилеров в городе, чтобы обеспечить себе территорию и контроль.

— Газеты и выпуски новостей назвали смерти самоубийствами.

Она просто продолжила… в конце концов, не было смысла спорить:

— Я знаю, ты живешь один, насколько могу судить… и твой дом оснащен очень странными примочками на окнах. Камуфляж сделан так, что кажется интерьером дома, но… есть что-то еще над ними и позади них. Только не знаю что.

Лицо над ней оставалось абсолютно невозмутимым. Спокойным. Умиротворенным. Словно и не удерживал ее силой на месте… или угрожал телесной расправой. Этот контроль был… эротичен.

— И? — подтолкнул он.

— Это все.

Он затянулся сигарой, толстый оранжевый кружок на кончике вспыхнул ярче.

— Я позволю вам уйти лишь однажды. Вы это понимаете?

— Да.

Он двигался настолько быстро, что ей пришлось замахать руками, чтобы удержать равновесие. Ее палки погрузились в снег. Стоп, куда он…

Мужчина появился прямо позади нее, погрузив ноги в снег по обе стороны от лыжни, став физическим препятствием на пути, проделанном ею от его дома. Когда левый бицепс и правое запястье зажгло от восстанавливающегося кровообращения в тех местах, которые он сжимал, в затылке появилось предупреждающее покалывание.

«Убирайся отсюда, Сола, — говорила она себе. — Живо».

Желая избежать риска быть пойманной снова, она бросилась вперед по расчищенной дороге, но уже успевшие обледенеть, вощенные полозья ее лыж с трудом скользили по плотному насту.

Когда она рванула с места, он последовал за ней, передвигаясь медленно, неумолимо, как крупная кошка, преследующая добычу, с которой вознамерилась поиграть… для начала.

Ее руки тряслись, когда она наконечниками палок отщелкнула крепления, и с трудом запихнула лыжи в багажник. Все это время мужчина стоял посреди дороги и наблюдал за ней. Дым от сигары уносился за плечо и дальше, в холодных порывах ветра в сторону реки.

Забравшись в машину, Сола заблокировала двери, завела двигатель и глянула в зеркало заднего вида. В свете стоп-огней он казался сущим злом — высокий, черноволосый с прекрасным как у принца и безжалостным как клинок лицом.

Выжав газ, она выехала с обочины и увеличила скорость. Система полного привода давала ей возможность почувствовать полное сцепление с дорогой.

Она снова глянула в зеркало заднего вида. Он все еще стоял…

Сола переместила ногу на педаль тормоза и вдавила ее почти до отказа.

Он исчез.

Как будто испарился в воздухе. В одну секунду его было видно… а в следующую нет.

Встряхнувшись, она снова нажала на газ и перекрестилась над бешено колотящимся сердцем.

В безумной панике, она задумалась, «да кто он, черт его побери, такой?»

ГЛАВА 30

Как только ставни поднялись на ночь, в дверь Лэйлы постучали. Еще до того как запах проник в комнату, она знала, кто пришел ее навестить.

Ее рука неосознанно коснулась волос и она обнаружила, что они превратились в бесформенную массу, спутавшуюся от того, что она весь день металась и ворочалась во сне. Хуже того, она даже не потрудилась переодеть уличную одежду, которую надевала для похода в клинику.

Однако, она не могла его не впустить.

— Входи, — откликнулась она, садясь повыше и расправляя натянутые до груди покрывала.

Куин был одет для боя, наверное, этой ночью его смена… а возможно и нет. Она не знала его графика.

Когда их глаза встретились, она нахмурилась:

— Ты неважно выглядишь.

Он коснулся повязки над бровью.

— Ах, это? Так, всего лишь царапина.

Однако не ранение привлекло ее внимание, а его пустой взор и ввалившиеся щеки.

Он остановился. Втянул в себя воздух и побледнел.

Она тот час же взглянула на свои руки, которые снова сцепились в замок.

— Пожалуйста, закрой дверь, — попросила она.

— Что случилось?

Когда по ее просьбе закрылась дверь, Лэйла глубоко вздохнула.

— Прошлой ночью я посещала Хэйверса.

— Что?

— У меня открылось кровотечение…

— Кровотечение! — Он бросился к ней, едва-едва не врезавшись в кровать.

— Какого черта ты не сказала мне?

Дражайшая Дева-Летописеца, невозможно было не сжаться пред ликом его ярости. По правде сказать, в этот миг она была обессилена и не способна защищаться.

Куин тут же умерил свой пыл. Парень подался назад и начал расхаживать по узкому кругу. Повернувшись к ней снова, он угрюмо произнес:

— Прости. Я не хотел на тебя кричать… просто… я беспокоюсь за тебя.

— И ты прости меня. Я должна была рассказать… но ты был на дежурстве и я не хотела тебя беспокоить. Я не знала… если честно, я наверно не могла здраво мыслить — и была не в себе.

Куин сел рядом с ней. Его огромные плечи ссутулились, когда он сцепил пальцы и уперся локтями в колени.

— Так что произошло?

Лэйла могла лишь пожать плечами.

— Ну, как ты уже знаешь… у меня кровотечение.

— Сильное?

Она подумала о том, что сказала медсестра.

— Довольно да.

— И как долго?

— Около двадцати четырех часов. Мне не хотелось идти к доку Джейн из-за неуверенности в том, останется ли эта ситуация между нами… а также из-за того, что у нее не так много опыта по части беременностей женщин нашего вида.

— Что сказал Хэйверс?

Теперь Лэйла нахмурилась.

— Он отказался со мной это обсуждать.

Куин повернул к ней голову:

— Что?

— Из-за моего статуса Избранной он будет разговаривать только с Праймэлом.

— Черт, да ты прикалываешься.

Она покачала головой:

— Нет. Я тоже не могла в это поверить… и боюсь, что покинула то место далеко не при обычных условиях. Он понизил меня до статуса вещи, как будто мое предназначение… это только сосуд для плода и все…

— Ты же знаешь, что это не так. — Куин взял ее за руку, его разноцветные глаза горели. — Не для меня. Никогда.

Она протянула свободную руку и коснулась его плеча.

— Знаю, но спасибо, что сказал это. — Лэйла вздрогнула. — Сейчас мне это необходимо. И то, что происходит со… мной… медсестра сказала, что это никак не остановить.

Куин уставился на ковер под ногами и оставался в таком положении довольно долгое время.

— Не понимаю. Так не должно было быть.

Проглотив ужасное чувство провала, она выпрямилась и погладила Куина по спине.

— Я знаю, ты хотел малыша также сильно, как и я.

— Ты не могла его потерять. Это просто невозможно.

— Из того, что я поняла, статистика неутешительная. Ни в начале… ни в конце.

— Нет, неправда. Я видел… ее.

Лэйла прочистила горло.

— Сны не всегда становятся явью, Куин.

Эта фраза казалась чрезмерно простой, такой очевидной, и все же ранила до глубины души.

— Это был не сон, — сказал он, но затем встряхнул головой и снова посмотрел на нее. — Как ты себя чувствуешь? Тебе больно?

Когда она сразу не ответила на вопрос, потому что не хотела лгать о спазмах, он поднялся на ноги.

— Я приведу дока Джейн.

Лэйла схватила его за руку и удержала на месте.

— Подожди. Подумай как следует. Если я потеряла… ребенка… — Она замолкла, чтобы собраться с силами и продолжить: — Нет причины кому-то о чем-то рассказывать. Нет нужды об этом кому-то знать. Мы просто позволим природе…, — в этом месте ее голос надломился, но Лэйла заставила себя продолжить, — идти своим чередом.

— К черту. Я не собираюсь ставить под угрозу твою жизнь, только чтобы избежать стычек с окружающими.

— Куин, это не остановит выкидыш.

— Я беспокоюсь не только из-за выкидыша. — Он сжал ее руку. — Я беспокоюсь за тебя. Поэтому сейчас же приведу дока Джейн.

***

«Ага, вот уж хуй я стану скрывать это дерьмо, как же», думал Куин, направляясь к двери.

Он слышал рассказы о женщинах, истекших кровью во время выкидышей… и хотя не собирался делиться этой информацией с Лэйлой, Куин не собирался сидеть сложа руки.

— Куин. Остановись, — окликнула его Лэйла. — Подумай о том, что ты делаешь.

— Я думаю. И очень ясно. — Он не стал дожидаться очередных споров. — Оставайся здесь.

— Куин…

Он все еще мог слышать ее голос, когда закрыл дверь и сорвался с места, минуя короткий коридор и сбегая по лестнице. Если повезет, док Джейн со своим хеллреномвсе еще на Последней Трапезе. Когда он отошел проведать Лэйлу, те сидели за столом.

Он достиг фойе и влетел в арку, ведущую в столовую. Его едва не занесло на мозаичном полу.

Удача ему улыбнулась, он увидел врача на ее прежнем месте. Сперва, Куин хотел выкрикнуть ее имя, но затем заметил, что за столом сидело несколько Братьев, поглощавших десерт.

«Дерьмо, ему легко говорить, что справится со скандалом, если все узнают о произошедшем. А как же Лэйла? Являясь священной Избранной,она могла потерять куда больше Куина. Фьюри славный малый, так что есть надежда на то, что он сохранит спокойствие. Но как насчет остальных?»

Он на собственной шкуре испытал, каково приходиться тому, кого все избегают и не желал этого для нее.

Куин заспешил в сторону, где Ви с Джейн наслаждались жизнью, Брат курил самокрутку, а призрачный доктор усмехнулась своей паре, когда тот отмочил шутку.

Едва взглянув не него, добрый доктор тут же пришла в готовность.

Куин остановился и зашептал ей на ухо.

Не медля ни секунды, она встала.

— Вишес, мне нужно идти.

Брат поднял похожие на бриллианты глаза. Видимо о серьезности происходящего он догадался по внешнему виду Куина. Вишес не стал задавать вопросов и просто кивнул.

Куин с доком заспешили прочь.

К чести Джейн, она не стала тратить время и расспрашивать, как произошла эта беременность.

— Как долго у нее кровотечение?

— Двадцать четыре часа.

— Насколько сильно?

— Мне не известно.

— Любые другие симптомы? Лихорадка? Тошнота? Головная боль?

— Я не знаю.

Когда они подошли к парадной лестнице, она остановила его.

— Отправляйся в Яму. Моя сумка на кухонном столе рядом с корзиной яблок.

— Понял.

Куин не бегал так быстро никогда в жизни. Он вылетел из вестибюля. Промчался по снегу через внутренний дворик. Набрал код в яму и ворвался в берлогу Бутча и Ви.

При обычных обстоятельствах он никогда не стал бы вламываться без стука… да фигли там, он даже без предварительной договоренности о встрече не пришел сюда. Сегодня не день, а сплошная хуйня какая-то…

Черт, на самом деле тот черный чемоданчик оказался рядом с «Фуджи».

Схватив предмет, он рванул прочь, промчался мимо припаркованных автомобилей и притоптывал ногой, ожидая, пока Фриц откроет ему дверь в особняк.

Он едва не сбил доджена с ног.

Попав на второй этаж, Куин пулей пролетел мимо открытых дверей в кабинет Рофа и ворвался в гостевую, которую занимала Лэйла. Затем закрыл дверь, и тяжело дыша, направился к кровати, где на его прежнем месте сидела добрый доктор.

Боже, Лэйла была бледна как простыня. Что вполне объяснимо, страх и потеря крови способны довести женщину до подобного состояния.

Не прекращая говорить, док Джейн взяла у него сумку.

— Думаю, стоит начать с измерения твоих жизненно важных показателей.

Бах!

Когда громоподобный шум разнесся по комнате, первой мыслью Куина было использовать свое тело в качестве живого щита для обеих женщин.

Однако, это оказалась не бомба, а распахнувший дверь, Фьюри.

Желтые глаза Брата сверкали и не предвещали ничего хорошего, пока он пробегался взглядом от Лэйлы к доку Джейн и Куину… а затем обратно.

— Какого черта здесь происходит? — потребовал он, его ноздри раздувались, когда он отчетливо унюхал тот же запах, что и Куин.

— Я видел, как доктор в крайней спешке поднималась по лестнице. Затем Куин с докторской сумкой. А теперь… лучше кому то начать объяснять. Сию же чертову секунду!

Но он уже знал. Потому что смотрел только на Куина.

Куин встретил взгляд Брата.

— Я сделал ее бере…

У него не было шанса закончить предложение. По сути дела, он не успел даже закончить слово на букву «б».

Брат практически поднял его в воздух и швырнул в стену. Пока спина отходила от удара, его челюсть взорвалась от боли, что означало — парень нанес ему нехилый удар. А затем грубые руки дернули вверх и пригвоздили его к месту, ноги болтались где-то в пятнадцати сантиметрах от чудесного восточного ковра… и тут люди начали заполнять дверной проем.

Супер. Зрители.

Фьюри вжался лицом в Куина и обнажил клыки.

— Это твоя работа?

Куин проглотил полный рот крови.

— У нее началась жажда. Я услужил ей.

— Ты не заслуживаешь ее!

— Я знаю.

Фьюри снова шмякнул его о стену.

— Она заслуживает большего…

— Согласен.

Шмяк!Снова о стену.

— Тогда какого черта ты…

Раздавшийся в комнате рык, был достаточно громок, чтобы задребезжало зеркало рядом с головой Куина, а так же набор серебряных расчесок на комоде и кристаллы в бра у двери. Сначала, он был уверен, что это Фьюри… до тех пор, пока брат недоуменно не нахмурился и не оглянулся через плечо.

Лэйла выбралась из кровати и приближалась к ним и, святое священное дерьмо, взгляда в ее глаза было достаточно, чтобы отвалилась краска с автомобильной двери. Не смотря на то, что она неважно себя чувствовала, ее клыки обнажились, руки сжались в кулаки… и леденящая энергия предшествовавшая ей заставила затылок Куина предупреждающе покалывать.

Такое рычание не пристало издавать даже мужчине… что уж говорить о хрупкой женщине со статусом Избранной.

И если уж на то пошло, ее недоброжелательный тон был еще хуже:

— Отпусти его. Живо!

Она смотрела на Фьюри так, словно собиралась кое-кому повыдергивать руки и забить Брата его же культями, если он не сделает, как ему было велено. Немедленно!

И эй, кто бы мог подумать… внезапно Куин смог нормально дышать и его найки вновь оказались на полу. Просто чудо!

Фьюри протянул руки:

— Лэйла, я…

— Не трогай его. Не из-за этого… мы поняли друг друга? —

Она сместила свой вес на кончики пальцев, словно готовилась в любой момент вцепиться ему в глотку.

— Он отец моего малыша и получит все права и привилегии этого статуса.

— Лэйла…

— Мы поняли друг друга?

Фьюри кивнул разноцветной головой.

— Да, но…

Она прошипела на Древнем языке:

— Если любой вред постигнет его, я приду за тобой и найду там, где ты спишь. Мне все равно, где ты преклонишь свою голову или с кем , моя месть прольется дождем на тебя, покуда ты в ней не утонешь.

Последнее слово растянулось, пока его гласные не исчезли в новом рычании.

Полная тишина.

Док Джейн сухо произнесла:

— И-и-и вот почему говорят, что женщины вашего вида страшнее мужчин.

— Ни хрена себе, — пробормотал кто-то в коридоре.

Фьюри разочарованно развел руками.

— Я лишь хочу для тебя самого лучшего, и не только как заботливый друг. Это моя чертова обязанность. Ты прошла через жажду никому ничего не сказав и возлегла с ним, — сказано было так, словно Куин кусок собачьего дерьма, — а затем никому не сказала о своих медицинских проблемах. И я должен быть этим доволен? Да какого хуя?

Между ними завязался небольшой диалог по поводу, но Куин не слышал его. Его мозги отказывались соображать. Черт, маленький веселый комментарий Брата не должен был так сильно ранить, к тому же он слышал все это дерьмо и раньше, черт, да даже он сам о себе так думал. Но, по какой-то причине, эти слова задели за больное место и ужалили в самое сердце.

Напомнив себе, что это едва ли трагедия, быть ткнутым носом в очевидное, он вытянул себя из водоворота стыда и осмотрелся вокруг. Ого, все столпились у открытой двери, и в который раз, то, что он предпочел бы оставить приватным, стало всеобщим достоянием.

По крайней мере, Лэйле было все равно. Черт, кажется, она даже не заметила.

И забавно было видеть, как толпа профессиональных бойцов не желала оказаться ближе, чем на милю от этой женщины. Опять же, если хочешь выжить, выполняя работенку Братства, то точная оценка риска — это то, чему ты учишься в первую очередь. И даже Куин, на которого и был направлен защитный инстинкт Избранной, оказался в нерешительности, не смея к ней прикоснуться.

— Сим я отказываюсь от своего статуса Избранной и влекущим за ним всех прав и привилегий. Я, Лэйла, с этого момента Падшая…

Фьюри сделал попытку ее остановить:

— Послушай, ты не должна этого делать.

— …навеки. Я уничтожена как в глазах традиции, так и практического применения, не девственна более, зачавшая дитя, хоть и теряющая его.

Куин ударился затылком о стену. «Проклятье, твою мать».

Фьюри запустил пятерню в свои густые волосы.

— Черт!

Когда Лэйла не удержалась на ногах, толпа бросились к ней, но она оттолкнула все руки и самостоятельно вернулась в постель. Осторожно опуская тело, словно бы у нее все болело, она склонила голову.

— Моя судьба решена, и я готова жить с последствиями, какими бы они не были. Это все.

Все в удивлении задрали брови, но никто и слова не посмел что-то вякнуть. Спустя мгновение народ начал расходиться, и только Фьюри остался на месте. Да Куин с доком Джейн.

Дверь закрылась.

— Ну что ж, особенно после всего этого, теперь я и впрямь должна проверить твои жизненно важные показатели, — заговорила док Джейн, опуская женщину назад на подушки и помогая поправить сброшенные одеяла.

Куин не двигался, когда на изящную руку натянули рукав для измерения давления и зазвучала серия «пуф-пуф-пуф».

Фьюри, наоборот, расхаживал по комнате, по крайней мере до тех пор, пока не нахмурился и не достал свой телефон.

— Так вот почему Хэйверс звонил мне прошлой ночью?

Лэйла кивнула.

— Я отправилась туда в поисках помощи.

— Почему ты не пришла ко мне? — сам себе пробормотал Брат.

— Что сказал Хэйверс?

— Понятия не имею, потому, что не прослушал голосовую почту. Я думал, у меня нет оснований.

— Он подчеркнул, что будет иметь дело только с тобой.

После этого Фьюри взглянул на Куина, его желтые глаза сузились.

— Собираешься соединиться с ней?

— Нет.

Выражение лица Фьюри вновь стало ледяным.

— Что же ты тогда за мужчина, черт подери?

— Он не любит меня, — вмешалась Лэйла. — А я его.

Когда Праймэл осуждающе повернул голову, Лэйла продолжила:

— Мы хотели малыша. — Она сидела прямо, пока док Джейн слушала ее сердце сзади. — Этим все началось и закончилось.

Теперь брат выругался.

— Я не понимаю этого.

— Мы оба во многом сироты, — сказала Избранная. — Мы ищем… искали свою собственную семью.

Фьюри выдохнул, подошел к столу в углу и опустился в изящное кресло.

— Ладно. Уф! Полагаю, это немного все меняет. Я думал…

— Это совсем не важно, — перебила его Лэйла. — Все идет так как идет. Или… шло, в зависимости от обстоятельств.

Куин понял, что трет глаза без видимой на то причины. Не то, чтобы зрение размылось или какая еще подобная хрень. Неа. Ни капли.

Просто ситуация оказалась… чертовски печальной. Вся хуйня в целом. От состояния Лэйлы, до бессильного изнеможения Фьюри и боли в груди Куина — все это оказалось крайне печальной ситуацией.

ГЛАВА 31

— То, что нужно.

Говоря это, Трез обходил огромное, пустое пространство склада, его шаги громко отдавались эхом по всему помещению. Трез мог ощутить облегчение, исходящее от агента по недвижимости, стоявшего позади него у двери.

Ведение переговоров с людьми? Как отнять конфетку у ребенка.

— Вы могли бы преобразовать эту часть города, — сказала женщина. — Это реальная возможность.

— Верно. — Хотя не похоже, что здесь будут магазины и рестораны, доступные лишь избранным. Нет, скорее тут разместились бы тату и пирсинг-салоны, дешевые забегаловки, порно-кинотеатры.

И у него не было проблем со всем этим. Даже сутенеры могли гордиться своей работой и, честно говоря, он куда больше был склонен доверять тату-мастерам, нежели так называемым «добропорядочным гражданам».

Трез развернулся. Пространство оказалось огромным, в высоту почти таким же, как в ширину, с рядами квадратных окон, большинство из которых были разбиты и заколочены фанерой. Крыша была надежной… или, по большей части такой казалась — рифленая оцинковка защищала от снега, но не от внешнего холода. Пол был бетонным, но, очевидно, здесь находился и нижний уровень — в разных местах под ногами располагались люки, которые видимо заклинило. Что касательно электрики — с виду все в норме; отопление и вентиляция отсутствовали, о сантехнике вообще лучше молчать.

Однако мысленно Трез представлял это место совершенно иным — да, он мог вообразить, как оно преобразуется в нашумевший клуб. Естественно, проект потребует огромных капиталовложений и долгих месяцев работы. И в конечном итоге, Колдвелл получит новый популярный клуб, а Трез — еще одно место, на котором будет заколачивать бабло.

И все останутся в выигрыше.

— Итак, будут встречные предложения?

Трез оглядел женщину. Этакая Мисс Профи в своем черном шерстяном пальто и темном юбочном костюме ниже колен. Девяносто процентов ее кожи было прикрыто одеждой и не только потому, что на дворе декабрь. Однако, даже застегнутая на все пуговицы и с практичной прической она была достаточно хороша для него, как и все остальные. Сиськи, мягкая гладкая кожа и местечко между ног, где он мог порезвиться.

И он нравился ей.

Трез видел это по тому, как она избегала смотреть ему в глаза и казалось, не знала куда деть свои руки… они были то в карманах пальто, то играли с волосами, а затем собирали в складки шелковую блузку…

Он знал пару мет, куда бы она могла их деть.

Трез улыбнулся, подходя к ней, и не остановился до тех пор, пока не оказался внутри ее личного пространства.

— А как же.

До нее дошел двойной смысл сказанного и ее щеки окрасил румянец, и отнюдь не от холода.

— О, Боже…

— Где бы вы хотели, чтобы я их внес? — поинтересовался он с подчеркнутой медлительностью.

— Предложения? — Она прочистила горло. — Все, что вам для этого требуется — это… сказать мне… и я их рассмотрю.

Ах! Она не из тех, кто привык к случайным связям. Как мило.

— Здесь.

— Простите? — не поняла она, наконец-то взглянув ему в глаза.

Он улыбнулся медленно и одними губами, так, чтобы не сверкать клыками.

— Предложения. Давайте обговорим их прямо здесь?

Ее глаза расширились:

— Правда?

— Ага, — Он придвинулся еще ближе, но не настолько, чтобы соприкоснуться. Трез с удовольствием ее соблазнит, но она стопроцентно должна согласиться с его предложением. — Готовы?

— Обговорить… п-предложения?

— Да.

— Здесь, э-э, здесь холодно, — промямлила она.

— Может тогда в моем офисе? Там происходит большинство… сделок.

Откуда ни возьмись, в мозгу всплыло лицо его брата, сидящего дома на софе и уставившегося на него так, словно он был какой-то чертовой проблемой — это задело его за живое, и он осознал… что трахал почти каждую женщину, повстречавшуюся на его пути за последние… черт, сколько?

Не, понятное дело, кроме не достигших еще брачного возраста.

Или периода оплодотворения…

И это исключало сколько? Что-то около дюжины или двух? Супер! Просто герой.

Какого черта он делал? Ему не хотелось возвращаться в офис с этой женщиной. Во-первых, не было времени, учитывая, что ему хотелось попасть в «Железную Маску» к открытию. Так что, единственный вариант — сделать это прямо здесь, стоя, с задранной юбкой до пояса и ногами вокруг его бедер. Быстро, по существу, а затем кто куда разбежаться.

Конечно, после того, как он скажет ей, какую сумму собирается заплатить за этот склад.

Но что потом? Не то чтобы он хотел трахать ее после работы. Он редко делал повторы, и лишь тогда, когда женщина сильно его влекла или он был чересчур озабочен, чего сейчас не было.

Ради всего Святого, и зачем, на самом деле, ему это все? Не похоже, что он собирался увидеть ее голой, или иметь много телесного контакта…

Разве только… в этом-то и была вся соль.

Когда в последний раз он по-настоящему был с женщиной? Так сказать, как положено. Чудесный ужин… немного музыки, прелюдии перед спальней… затем долгое, медленное, терпеливое дерьмо, где он получает несколько оргазмов.