Долгожданный любовник

И на этот раз он позволил себе предаться этому ощущению. Скорее всего, потому, что был пьян.

Кор оперся на отделанную плиткой стену, вода била прямо в лицо, но как-то нежно, как дождь, затем она побежала вниз по передней части его тела, по груди и твердому прессу, огибая бедра и половой орган.

Ни с того ни с сего, он увидел как над ним склонилась его Избранная, ее глаза светились зеленью в свете луны, дерево вверху вроде как скрывало их обоих.

Она кормила его, ее тонкое, бледное запястье прижималось к его губам, его горло ритмично глотало.

Посреди вызванного алкоголем дурмана, его внезапно накрыло сексуальной потребностью, казалось, она разворачивалась в его тазу подобно открытой ладони.

Он стал твердым.

Открыв глаза — а Кор даже не осознал, что их закрывал — он уставился на свою нижнюю часть тела. Яркий свет над раковинами затемнялся непрозрачной занавеской, сдерживающей воду от брызг по всей ванной, но освещения вполне хватало.

Он пожелал полнейшей темноты… потому что вид возбужденного члена не принес ему никакой радости — эта длина так по идиотский и горделиво возвышалась над бедрами.

Кор понять не мог, на что надеялся его член: если даже шлюхам приходилось доплачивать за оказание ему услуг; и с трудом представить, что та прекрасная Избраннаясделает что-то отличное от того, чтобы с криками бежать в противоположном от него направлении…

Внезапно эта мысль привела его в отчаяние, особенно, когда пульсация между ног усилилась. По правде говоря, его тело представляло собой печальную картину, такое жалкое в своем желании… не подозревающее, что оно никому не нужно.

Особенно той, кого желало оно.

Кор повернулся, откинул голову назад и запустил руки в волосы. Пора прекращать думать и вымыться. Мыло в мыльнице, вкрученной в кафельную стену, с готовностью выполнило свой долг на его коже и волосах…

А когда пришло время выбираться из душа, Кор по-прежнему был возбужден.

Что ж, тогда об эрекции позаботится прохладный воздух ванной комнаты.

Шагнув на коврик, который тоже был выполнен в этом отвратительном ярко розовато-красном цвете, он вытерся полотенцем.

И все так же был возбужден.

Взглянув на свои рабочие шмотки, Кор осознал, что не хочет натягивать их на чистое тело. Грубые. Колючие. Грязные.

Возможно женственная обстановка развращала его.

Кор голышом завалился на спину на большую кровать.

Член по-прежнему не желал сдаваться.

Быстрый взгляд на стоящие на тумбочке часы, и осознание, что до появления бойцов совсем мало времени.

Нужно действовать быстро.

Нырнув рукой под простынь, спустив ее по своему телу, он обхватил член…

Кор зажмурился и застонал, его тело выгнулось от жара и нужды, поднимавшихся снизу. Когда подушка приблизилась, чтобы поприветствовать его щеку… хотя по логике — та была совсем с другой стороны — он предположил… он начал дрочить вверх и вниз.

Восхитительно. Особенно сверху, там, где туповатая головка его члена молила о внимании и получала его при каждом поглаживании. Быстрее. Туже.

Все это время видя перед глазами свою Избранную.

Вообще-то, ее образ делал больше, чем сам Кор там, внизу. А когда ощущения лишь усилились, он впервые понял, почему этим так часто занимались его солдаты. Так хорошо. Очень-очень хорошо…

Ох, как же его женщина была прекрасна. До такой степени, что, невзирая на силу того, что он с собой делал, Кор не отвлекался от ее образа. Вместо этого, она стала для него четкой до боли — от ее светлых волос до алых губ и хрупкой шейки… целиком, все это длинное, изящное тело, которое одновременно было спрятано и открыто тем чистым белым одеянием, что она носила.

Каково это быть желанным таким созданием? Касаться ее священного тела, как достойный мужчина…

В этот самый миг его вновь придавила, будто физический вес, реальность ее беременности. Но, было уже слишком поздно. Хоть его сердце и застыло, а в груди от осознания того, что она приняла другого, поселилась тупая боль, его тело продолжало свою развлекательную поездку, концовку было также невозможно остановить как…

Пронесшийся по нему оргазм заставил его закричать… и спасибо Судьбе за подушки, словившие крики его поражения, потому что в этот самый миг, там внизу, он услышал, как по дому заходили первые из его солдат; барабанный бой их солдатских ботинок — грохот, в котором нельзя ошибиться, он узнал бы его где угодно.

Последствия его освобождения были дерьмовыми на стольких уровнях, что и не счесть. Он повернулся на свое поврежденное плечо; все — его руки, живот, а заодно и простыни были в сперме; прекрасное видение исчезло из его головы, оставляя за собой лишь неприглядную реальность.

Боль пульсировала внутри, как свежая рана.

Что ж, по крайней мере, с другой стороны, никто бы о ней не узнал.

В конце концов, в первую очередь он был солдатом.

ГЛАВА 66

— Да, конечно же, ты можешь с ним повидаться. Он под действием лекарств, но в сознании.

Когда док Джейн ему улыбнулась, Куин повыше подтянул на бедра кожаные штаны и заправил в них майку. Однако удержался от приглаживания шевелюры, заставляя руки оставаться по сторонам, несмотря на то, что ладони просто чесались так сделать.

— С ним все будет в порядке?

Доктор кивнула, начав развязывать болтающуюся у нее на шее медицинскую маску.

— Мы удалили вампирский эквивалент человеческой селезенки, из-за которой было внутреннее кровотечение. А также осмотрели его на предмет остальных незначительных повреждений. Насколько мы поняли, он находился в каком-то чане, где кровь Омеги каким-то образом законсервировала его в таком виде несмотря на все повреждения. Останься он там, уверена, он бы умер.

«Проклятье, приведшее к чуду», подумал Куин.

— И он не заражен?

Джейн пожала плечами.

— У него красная кровь. Никто не может в нем ощутить ни капли Омеги: это просто из тех случаев, когда она была на нем или вокруг него.

— Ладно. О'кей. — Куин глянул на дверь. — Хорошо.

«Входи, — сказал он себе. — Ну же…»

Куин встретился взглядом с Блэем. В течение четырехчасовой операции парень расхаживал туда-обратно по коридору, беря перерывы на выход в парковку, чтобы покурить. Тем не менее, он всегда возвращался.

Боже, видок у него мрачнее тучи.

С тех пор, как Ви вышел в коридор и застал их… ага.

«Господи, нашли время».

— Ну, я пошел, — сообщил он.

И не вошел в операционную, пока не дождался кивка Блэя.

Когда Куин протиснулся в дверь, первым его встретил запах антисептика, что ассоциировался у него с полученными в ходе драки ушибами. Следующим Куин услышал слабое пиканье у каталки в центре палаты и звук клавиш, когда Елена вводила данные в компьютер.

— Оставлю вас ненадолго, — доброжелательно сказала она, поднявшись на ноги.

— Спасибо, — тихо поблагодарил Куин.

Когда за Еленой закрылась дверь, Куин снова заправил майку в штаны, хотя этого и не требовалось.

— Лукас?

В ожидании ответа брата, он огляделся по сторонам. Оставшийся после операции беспорядок — окровавленные марлевые тампоны, использованные инструменты, пластиковые трубки — все это было уже убрано… ничего, только неподвижное тело под белыми простынями и забитая под завязку красная медицинская сумка для опасных биоотходов, свидетельствовали о прошедших здесь часах.

— Лукас?

Куин подошел и посмотрел на каталку. Черт, у него, как правило, не возникало проблем с кровяным давлением, но когда Куин заглянул в осунувшееся лицо брата, комната начала раскачиваться, а приступ головокружения заставил его осознать, насколько высоким он был… и как ему высоко падать.

Трепещущиеся веки Лукаса распахнулись.

Серые. Его глаза по-прежнему были серые.

Куин протянул руку назад, подкатил кресло и присел на него, не зная, что делать со своими руками, ладонями… голосом.

Он никак не ожидал снова увидеть кого-то из членов своей семьи. Так было еще до нападений лессеров, когда Куина вышвырнули из дома.

— Как себя чувствуешь? — Что за дебильный вопрос.

— Он держал… меня…

Куин поближе наклонился к брату, но, проклятье, этот слабый, хриплый голос затих.

— Что?

— Он удерживал меня… живым…

— Кто?

— …из-за тебя.

— О ком ты говоришь? — Трудно представить, что у Омеги имелась вендетта против…

— Лэш…

При звуке этого имени верхняя губа Куина приподнялась, обнажая клыки. Этот их ебанутый кузен… оказавшийся нихрена не родственником, а скорее трансплантированным сыном Омеги. Еще этот мелкий сучий сын был отвратительным показушником. Как претранс, во времена тренировочной программы он превратил жизнь Джона Мэтью в сущий ад. После трансформации?

Его настоящий отец призвал его под свое крыло и результатом стало тотальное разрушение. Именно Лэш руководил набегами. После того как обществу Лессенинг столетиями приходилось выслеживать, чтобы обнаружить вампирское убежище, этот ублюдок с точностью знал, куда именно посылать убийц… и поскольку его приняла аристократическая семья, он вырезал привилегированный класс.

Вот только у папочки и золотого мальчика отношения явно не заладились.

Дерьмо, одна мысль о том, что брата истязал Лэш? Заставляла Куина желать замочить этого ублюдка снова.

Когда Лукас застонал и сделал глубокий вдох, Куин поднял руку, чтобы… похлопать брата по плечу или что-то в этом роде, но ничего не сделал.

— Послушай, тебе не стоит разговаривать.

Воспаленные серые глаза парня сосредоточились на Куине.

— Он держал меня живым… из-за того, что я сделал… тебе…

Там, на каталке навернулись и начали скатываться слезы, эмоции его брата лились по щекам, сожаление смешивалось с тем, что, несомненно, являлось физической болью, а еще наркотиками, примененными для ее уменьшения.

Потому что Куину сложно было представить, что парень стал бы демонстрировать нечто подобное при нормальных обстоятельствах. Они не так были воспитаны. Этикет превыше эмоций.

Всегда.

— Хранители Чести… — Лукас зарыдал всерьез. — Куин… мне так жаль… прости…

«В наши планы не входило его убивать!»

Куин моргнул, мысленно возвращаясь к тому избиению на обочине дороги, когда его окружили люди в черных одеждах и молотили кулаками и ногами, пока Куин пытался прикрыть пах и голову. А затем он оказался у входа в Забвениеи повстречался со своей дочерью.

Как странно, что круг замкнулся. И что некоторые трагедии на самом деле лишь к лучшему.

Сейчас Куин и впрямь прикасался к брату, положив свою рабочую руку на это худое плечо.

— Ш-ш-ш… все в порядке. Мы в порядке, все хорошо…

Он не был уверен, правда ли это, но что он еще мог сказать, когда парень в таком состоянии?

— Он хотел… обратить меня… — Лукас глубоко вздохнул. — Он притащил меня… туда. Я очнулся в лесу… люди Лэша избивали меня… делали со мной такое… поместили меня в ту… кровь. Я ждал, что они вернутся… но они так и не появились.

— Здесь ты в безопасности. — Единственно, что он смог придумать. — Не беспокойся об этих козлах… к тебе и близко не подберется никто.

— Где… здесь…

— В тренировочном центре Братства.

Его глаза расширились.

— Честно?

— Да.

— Тогда… — Выражение лица Лукаса изменилось, его некогда красивые черты лица напряглись еще сильнее. — Что с мамэн? С папой? Соланж?

Куин лишь покачал головой.

И в ответ в этом слабом голосе проявилась неожиданная сталь.

— Ты уверен, что они мертвы? Абсолютно уверен?

Словно не желал никому из них того же, что пережил сам.

— Да, мы уверены.

Лукас вздохнул и закрыл глаза.

Дерьмо. Куин плохо умел врать, но, несмотря на то, что приборы возле кровати говорили о стабильном состоянии брата, после того, как парень хранился в бочке, он не хотел отправлять Лукаса в могилу с мыслью о том, что после того, что с ним было сделано, никто не мог быть уверенным скольких еще забрали… или когда.

В тишине, Куин посмотрел на руку брата. Перстень с печаткой по-прежнему остался на пальце — возможно, потому что сустав над ним настолько распух, что им пришлось бы его отрубать.

На лицевой стороне, в золоте был выгравирован крест со священными символами, которыми лишь семьи-основательницы могли отмечать свое происхождение. И да, было совершенно ненормально… и вообще не приемлемо… жаждать проклятый перстень. После всего, что случилось, ему бы следовало испытать отвращение.

Но, опять же, кто знает, может это рефлекторная реакция, эхо всех тех лет тщетных надежд на получение своего собственного кольца.

— Куин?

— Да?

— Мне жаль…

Куин покачал головой, хотя глаза Лукаса и были закрыты.

— Не о чем беспокоится. Ты в безопасности. Ты вернулся. Все будет хорошо.

Когда грудь брата снова поднялась и опустилась, как будто он облегченно вздохнул, Куин потер лицо, не чувствуя ничего хорошо ни в состоянии брата… ни в его возвращении.

Нет, он не желал смерти парня. Пыток. Застывания навеки.

Но он уже закрыл дверь, ведущую ко всему этому и прочему семейному дерьму. Закинул в самый дальний конец своего ментального ящика с досье. Упрятал навеки, чтобы никогда снова не видеть.

Впрочем, что он мог сделать?

Жизнь специализировалась на обманных бросках.

Что было плохо, так это то, что каким-то образом эти броски неизбежно заканчивались тем, что попадали ему в яйца.

***

Когда рядом с Блэем раздался тихий свист, он подскочил.

— О, привет, Джон.

Джон Мэтью поднял руку и показал:

«Как дела?»

Пожав плечами, Блэй подумал, возможно, было бы неплохо снова встать с пола. Его задница онемела, что означало — пора очередной раз прогуляться.

Он, кряхтя, поднялся на ноги и потянулся.

— Думаю хорошо. Лукас пришел в себя после операции, так что Куин теперь там.

«О. Нихрена себе».

Пока Блэй прогонял онемение, расхаживая небольшими кругами, Джон пристроился у стены. Он был в тренировочном костюме, и волосы парня все еще оставались влажными… и на его шее виднелся след от укуса.

Блэй отвернулся. Открыл рот, чтобы хоть что-то сказать. Выдохнуть воздух для разговора.

Краем глаза он увидел, как Джон показал:

«Как там Сакстон?»

— А, хорошо. Он в порядке… в небольшом отпуске.

«Не удивительно, он столько трудился».

— Ага, верно. — Поскольку он надеялся, что тема на этом исчерпана, казалось странным утаивать что-то от Джона. Если не считать Куина, этот парень был его самым близким другом… хотя они тоже отдалились за последний год. — Но он скоро вернется.

«Должно быть, ты по нему скучаешь».Джон отвел глаза, словно знал, что лезет не в свое дело.

Оно и понятно. Блэй всегда пресекал любые вопросы касательно своих отношений, переводя разговор на другие темы.

— Ага.

«А, как держится Куин? Я не хочу вмешиваться, но…»

Блэй только и смог, что снова пожать плечами.

— Он там уже какое-то время. Должно быть, это хорошая новость.

«Как думаешь, Лукас поправится?»

— Время покажет, но, по крайней мере, они его залатали. — Блэй вынул свой «Данхилл»и закурил, медленно выдыхая. А когда между ними не осталось ничего кроме неловкого молчания, он сказал: — Послушай, мне жаль, если я веду себя странно.

Правда в том, что след от укуса напомнил ему о том, что его ожидало, и он ну никак ему был не нужен вот так вот, перед глазами.

В голову ворвался голос Куина: «Мы могли бы пойти вместе».

«На что, черт возьми, он подписался?»

«Ты расстроен», — показал Джон и сосредоточился на двери. — «Мы все расстроены. Все это так… тяжело».

Блэй нахмурился, заметив состояние парня.

— Эй, ты в порядке?

Спустя миг Джон принялся жестикулировать:

«Прошлой ночью случилась самая странная вещь. Роф вызвал меня в свой кабинет и известил, что Куин больше не мой аструкс нотрам. В смысле это круто конечно… и конкретно все упрощает. Но, Куин, ни разу мне ничего такого не говорил и я не знаю, следует ли мне ему что-то сказать? Я даже не представлял, что такое возможно. То есть это выглядело как "Твое извещение об увольнении проштамповано, и на этом все", понимаешь? Разве он просто уйдет? Это из-за Лэйлы? Я думал, они не собирались становиться парой».

Блэй выдохнул проклятие, дымок завился над его головой.

— Понятия не имею.

«Пиздец, может у них и правда должна стояться вся эта церемониальная канитель… и не поэтому ли, Куин отпрянул от него при появлении Ви».

«Могли ли Куин с Лэйлой теперь соединиться, когда ребенок в порядке…»

Дверь распахнулась и появился Куин, выглядя так, словно ему дали по голове.

— О, привет, Джон, как делишки?

Когда эти двое хлопнули друг друга по плечу, Куин осмотрелся, но затем продолжил вопросы-ответы с Джоном.

А затем, спустя минуту, Джон ушел и Блэй с Куином остались наедине.

— Ты как? — спросил Куин.

Ну, прям, вопрос дня, не иначе.

— Вообще-то, я собирался спросить о том же тебя. Как Лукас? — Блэй выдернул изо рта сигарету и затушил окурок о подошву своего говнодава.

Куин еще не успел ответить, как из офиса выпорхнула Селена, будто ее вызвали из главного дома. Избранная,грациозно, но целенаправленно направлялась к ним, ее традиционное белое одеяние струилось вокруг ног.

— Мое почтение, господа, — сказала она подойдя. — Док Джейн сказала, что я понадобилась?

Выдохнув, Блэю почудилось, словно он сам себя пнул. Это было самым последним делом, которое…

— Да, нам обоим, — ответил Куин.

Блэй закрыл глаза, когда неожиданный всплеск эмоций вывел его из душевного равновесия. Мысль о том, чтобы наблюдать за кормлением Куина, была как наркотик в его кровотоке, спускающий с тормозов, грозящий сделать его твердым. Но в действительности, это не было…

— Дальше по коридору было бы в самый раз, — пробормотал Куин.

Что ж, это куда лучше, чем в спальне. Верно? Более профессиональнее что ли, да?

И ему действительно требовалось кормление… как, несомненно, и Куину, после всей этой драмы.

Блэй выбросил окурок в мусорный бак и занял тыл, пока Куин вел их вперед. Шагая по коридору, он не следил за Избранной. Не-а, ни глазом. Как приклеенный он пялился на идущего впереди Куина, начиная с плеч, бедер… ниже до задницы.

«Так, пора бы уже прекращать. Сейчас же».

Ему просто надо взять себя в руки, покормиться и придумать предлог, чтобы смотаться.

Кто знает, может этот план и правда сработает?

Зайти в двери. Перекинуться парой слов. Вежливо улыбаться, даже если будет без понятия о чем его спрашивали или что ему отвечали.

«А, один из кабинетов клиники, — понял он. — И впрямь в самый раз… больничное окружение. Просто возьми вену и уходи, одна биологическая функция не обязательно повлечет за собой другую…»

— Прошу прощения? — сказала Избранная, искренне глядя на него.

Прекрасно. Он говорил сам с собой, интересно, как много он выболтал.

— Простите, — вежливо проговорил он. — Я просто ужасно голоден.

— В таком случае, не хотите ли быть первым? — спросила Селена.

— Ага, он хотел бы, — встрял Куин, опершись на дверь.

«Что ж, вот это другой разговор, — с облегчением подумал Блэй. — Вот все и устроилось. Когда начнет Куин? К тому времени, он уже собирался уйти».

Шагнув вперед, Блэй размышлял, как именно все будет происходить, но Селена решила этот вопрос, вытянув стул и усевшись у больничной кровати. Ладно… он плюхнулся на матрас, вес его тела сместил подушку со слегка приподнятого изголовья, скрипнули пружины. А затем его мозг отключился, что принесло облегчение. Когда Селена протянула руку и сдвинула край белого рукава, его голод вырвался на передний план, из верней челюсти вытянулись клыки, дыхание углубилось.

— Пожалуйста, вкушайте, как вам будет угодно, — безмятежно сказала она.

— Благодарю за ваш дар, Избранная, — тихо пробормотал он.

Наклонившись вперед, он глубоко, но настолько нежно, насколько мог, прокусил плоть… и с первым же глотком, понял, что «последний раз» был слишком давно. С громким воев, нужда заревела в желудке, цивилизованность покидала его, инстинкты брали свое: он усердно высасывал, пил быстрей и быстрей, энергия достигала желудка и оттуда дальше…

Он перевел взгляд на Куина.

Блэй смутно осознавал, что вот уже в который раз, один из его планов вскоре собирался вылететь в трубу, уйти и забыться. По сути дела, это еще раньше было плохой идеей… учитывая, что он больше не собирался спать с парнем: и без того достаточно трудно оставаться логичным, когда это просто случай противоречивых эмоций. А в случае полноценной сексуальной нужды, подстегнутой кормлением?

Он становился первосортным мудилой, серьезно.

Что только подтвердилось, когда он стал наблюдать за раздувавшейся под ширинкой в кожаных штанах Куина эрекцией.

Твою.

Мать.

Черт, в один день, он окажется достаточно сильным, чтобы уйти. Правда окажется, честное слово.

«Ох, Ё-Ё-Ё-Ё».

ГЛАВА 67

Наблюдавший за шоу Куин, приоткрыл рот и облизнул губы.

На противоположной стороне кабинета, на больничной койке сидел Блэй. Его идеальный торс наклонился вперед, чтобы парню удобней было принять вену Избранной; его руки — эти умелые, накачанные, сильные руки — бережно удерживали хрупкое запястье у рта… словно, даже в муках кормления, Блэй оставался джентльменом.

Продолжая пить, его торс склонился еще ниже, грудная клетка поднималась и опадала с каждым вздохом, голова едва заметно покачивалась с каждым глотком.

Все, на что был способен Куин, это оставаться на месте. Он так страстно желал оказаться на том матрасе, обвиться вокруг тела парня таким образом, чтобы иметь возможность войти сзади. Куин хотел вонзиться в горло Блэя точно, как тот впивался в вену Избранной. Он хотел трахать парня двенадцать или пятнадцать часов подряд, пока оба не повалились бы замертво.

После той драмы с Лукасом, эта короткая, значительная отсрочка от шока и боли стала отличным облегчением с примесью вины: так здорово было сосредоточиться на чем-то подобном. Его изможденный разум и истощенное тело уже готовились к восстановлению, так что он мог вернуться в реальность и снова стать сильным.

Боже, его брат…

Тряхнув головой, Куин сознательно предоставил своему разуму кое-что эротическое, с чем можно было бы поиграть. Когда рука Блэя скользнула между его ног и что-то поправила под ширинкой, стало ясно как день, что парень был полностью возбужден.

Как будто этот восхитительный аромат не делал все это и без того очевидным.

Когда Куин готов это был уже прекратить, Блэй поднял голову и издал воодушевленный удовлетворенный звук. Затем мужчина зализал оставленные им ранки на запястье Избранной.

«Знаете что, — подумал Куин. — Да пошло это кормление в жопу». Ему нужен был только Блэй…

— А вы, господин? — спросила Избранная.

«Дерьмо. Видимо все же придется».

Кроме того, очевидно, Блэй находился сейчас в заторможенном состоянии «пост-кормления»: тело замедлилось, глаза затуманились… и Куин воспользовался этим, втискиваясь между бойцом и Избранной, попутно потершись задницей о твердую длину члена Блэя, приземляясь на кровать.

Когда Блэй застонал, Куин наклонился и принял другое запястье женщины. Удерживая руку Избраннойсвоей рукой, второй он дернул вверх подол своей футболки… а затем пропихнул ладонь Блэя себе в штаны.

Куин сдержал собственный стон, сильно потянув кровь из вены, но Блэй шипения не сдержал.

Возможно, Избраннаяпредположила, что это…

Куин закатил глаза, когда Блэй начал ласкать его член, и эти движения угрожали тем, что парень мог кончить прямо там, во время кормления… чего не хотел делать перед Селеной.

Но, бля-я-я, это так…

Куин положил ладонь на свой пах, чтобы прекратить движения.

И Блэй ощутимо сжал его яйца.

Куин кончил со следующим глотком из вены Избранной. Оргазм накрыл его прежде, чем удалось представить что-нибудь скучное и совершенно непривлекательное, чтобы отвлечься. Удовольствие достигло пика с такой силой, что Куин содрогнулся всем телом.

Смешок Блэя оказался дьявольски эротичным.

Что ж, парня ожидала жесткая расплата, и Куин поклялся в этом себе.

И, как оказалось, не смог этого дожидаться. Куин вынул клыки из вены Избранной, прекратив пить кровь до того, как полностью насытиться… потому что им всецело завладел голод другого характера, и пришло время отослать Селену обратно.

Избавление от Избраннойв вежливой, но поспешной форме оказалось автопилотным маневром — Куин понятия не имел, что говорил — но, по крайней мере, Селена улыбалась и имела довольный вид, значит, он сказал что-то правильное.

Однако, запирал дверь Куин в довольно-таки сознательном состоянии.

Повернувшись, он обнаружил развалившегося на кровати Блэя, сосредоточившего внимание на себе, лаская вверх-вниз свой член. Его клыки по-прежнему находились в удлиненном состоянии после кормления, глаза поблескивали из-под отяжелевших век, и срань господня, парень выглядел дьявольски горячим…

Куин скинул ботинки. Кожаные штаны. Футболку.

Блэй кончил прежде, чем парню удалось приблизиться к койке. Его тело выгнулось, с губ сорвался стон, когда голова ударилась о тонкую подушку, а бедра дернулись вверх.

Как будто вид голого зада Куина — это то, с чем парню оказалось сложно справиться.

Самый. Ахуенный. Комплимент.

Куин бросился на кровать, накрывая своим тело Блэя, отыскивая его бархатные губы и беря их в плен. Одежда с треском рвалась — пуговицы на ширинке кожаных штанов Блэя отскакивали и как монетки приземлялись на линолеум, футболка оказалась разодранной в клочья. А затем парни оказались кожа к обнаженной коже, ничего более не разделяло их плоть.

Когда их тела переплелись, Куин знал, чего хотел. И находился в слишком отчаянном и жаждущем состоянии, чтобы мило об этом просить… или даже обмолвиться.

Все, что он смог сделать — оторваться ото рта Блэя и скатиться по парню чуть вниз… протянуть руку назад и подтянуть парня к себе, приподняв одну ногу.

И что бы вы знали, Блэй оказался как раз там, где нужно, и точно понял, что делать.

Куин ощутил, как грубые руки поставили его в позу — прежде чем это осознать, он стоял на коленях, утыкаясь лицом в матрас, дыхание резко вырывалось изо рта. Было так незнакомо позволять кому-то перехватывать на себя инициативу… и Куин чувствовал себя чересчур уязвимым, даже, несмотря на свое желание…

— Ох, блядь! — взревел он, когда Блэй ворвался в него. Ощущения боли и наслаждения, растяжения и приспособления смешались в коктейль, заставивший его кончить так мощно, что перед глазами Куина замелькали звезды.

А затем Блэй начал двигаться.

Куин уперся руками и подался назад, удерживая себя, пока не ушла вся та девственная хрень, превратившись в пыль.

О, черт, это была невъебенная скачка, и стала еще лучше. Когда руки Блэя обвились вокруг его торса и крепко сомкнулись, угол проникновения изменился, делая его все глубже и глубже, быстрее и быстрее; кровать начала ерзать туда-сюда, биться о стену, затрудненные вдохи у его уха становились все резче и резче…

Такой умопомрачительной гонки, как этот переломный момент он прежде никогда не испытывал, то было острие разрядки не только его, но и Блэя, от нее напряглось все тело, мышцы бедер засокращались, таз наклонился, чтобы принять глубже, его большие руки удерживали их обоих на весу над постелью…

Кончая, Блэй с такой силой вбивался в Куина, что голова парня билась о стену… не то, чтобы он это замечал и ему было до этого дело. И с последним рывком, член Блэя начал дико пульсировать…

Впервые в своей жизни Куину почувствовал, что его нехило и конкретно так отодрали.

И это было… нечто.

Естественно, Блэй тогда даже помыслить не мог, что получит свою порцию. И, что еще более странно, инициатором стал сам Куин.

Когда они, наконец, затихли, и пауза продлилась более полутора минут, Куин расслабил свои напряженные руки и плюхнулся на кровать, поворачиваясь на бок. Очевидно, Блэй тоже выдохся, его тело последовало примеру и растянулось за ним.

Рука Блэя оставалась на месте.

И, несмотря на все пережитое, всем, что сейчас имело значение, был расслабленный, тяжелый вес той конечности. Лежащая, как она лежала, рука делала их не двумя мужчинами, у которых был секс и так получилось, что они оказались бок обок… а любовниками.

В действительности, у него никогда не было раньше любовника… и не потому, что он оказался снизу впервые. У него было море секса. Но никогда того, чьих объятий ему бы хотелось впоследствии. Никогда того, кого бы ему захотелось обнимать в ответ.

Да… Блэй был его первым настоящим любовником.

И хотя он лишился той чести, в том, что касалось парня, все равно, в каком-то смысле, Блэй теперь был его. Никто не отнимет твоего первого… и он считал себя настоящим счастливчиком. Он слышал, что в большинстве случаев это было действительно больно — для женщин — или накатывали настолько безумные приступы, что ничего не запоминалось.

Э то,ему точно запомнится навсегда.

Блэй за ним все еще тяжело дышал, его тепло излучало тепло, их тела все еще были соединены.

И Куин хотел воспользоваться преимуществом этого спокойного промежутка времени: потихоньку… словно, если не станет делать резких движений, то парень и не заметит… накрыл предплечье Блэя своим… затем положил свою руку над рукой друга.

Закрывая глаза, он молился, чтобы все было хорошо. Чтобы они смогли остаться вместе, вот так, просто чуточку дольше.

Дерьмо, внезапно прострелившая его вспышка страха, была ничем иным, как мукой терзаний, заставившей его задуматься о сути храбрости.

А именно, как мало у него ее было, когда дело касалось Блэя.

Нежданно-негаданно он вспомнил о том, как говорил парню о том, что видел себя в дальнейшем исключительно с женщиной. Таковой была причина, почему он не мог принять предложение Блэя. В те времена, он имел в виду каждое сказанное им тогда слово… но самому не хватало веры.

Вот тогда он и был трусом, ведь так.

— Боже, такое чувство будто с меня содрали кожу, — прошептал он.

— Что? — пришел сонный ответ.

— Чувствую себя… выставленным напоказ.

Каково ему будет, если Блэй сейчас отодвинется? Вероятно, он просто рассыплется на осколки, которые, никогда уже будет не собрать вновь.

Блэй засопел и вместо того, чтобы оттолкнуть, резким движением привлек Куина к себе.

— Замерз? Тебя колотит всего.

— Согреешь?

После небольшой потасовки их обоих накрыло одеяло. Затем, погас свет.

Когда Блэй сделал глубокий вдох и, кажется, остался удовлетворен тем, как устроился на время своего пребывания, Куин закрыл глаза… и осмелился переплести свои пальцы с пальцами лучшего друга, и их руки сложились в замок.

— Ты в порядке? — приглушенно спросил Блэй, словно в его мозгу не осталось ничего кроме аварийной лампочки… но, какая разница.

— Да. Просто немного замерз.

Куин открыл веки, несмотря на темноту. Все, что он мог видеть, была полоска света из-под двери на уровне пола.

Когда Блэй погрузился в сон и его дыхание стало еще медленнее и ровнее, Куин уставился куда-то вперед, хоть и не мог ничего видеть перед собой.

Храбрость.

Он думал у него для этого было все, что нужно — то как он взрослел, сделало его круче и сильнее любого другого. То, как он выполнял свою работу, вбегая в горящие здания или прыгая в капитанское кресло раздолбанного самолета, это доказывало. То, как он проживал свою жизнь, по сути обособленно, значило, что он был силен. Значило, что он был в безопасности.

Однако, истинное мерило храбрости все еще ждало его впереди.

Спустя слишком много лет, он, наконец, извинился перед Блэем. А затем, после весьма драматических событий, он, наконец, сказал парню, о том, как ему благодарен.

Но выйти вперед и признать тот факт, что он любит? Даже если Блэй был с кем-то другим?

Это было настоящим барьером.

И прокляни его Бог, но он собирался его преодолеть.

Не для того чтобы разрушить их пару… нет, не для этого. И не для того, чтобы обременить Блэя.

В этом случае, как оказалось, воздаяние в действительности было подарком. Чем-то, что было сделано без ожиданий или оговорок. Это было прыжком без парашюта, прыжком в неизвестность, спотыканием и падением, при котором некому тебя поймать.

Блэй делал это не одиножды, а несколько раз… и да, конечно, Куин хотел вернуться назад в любую из этих минут уязвимости и так измочалить свое предыдущее воплощение, чтобы у того прочистились мозги, и он оценил предоставленную ему возможность.

К несчастью, дерьмо не ходило по этой дороге.

Пора платить за неприступность… и, по всей вероятности, выносить боль, которая собиралась придти, после того как его отвергнут куда более любезным способом, чем тем, который использовал он.

Заставляя свои веки опуститься, он поднес костяшки пальцев Блэя к губам, касаясь их поцелуем. А затем уступил сну, зная что, по крайней мере, на следующую пару часов, он был в безопасности в руках своего возлюбленного.

ГЛАВА 68

Следующим вечером, как только стемнело, Эссэйл обнаженным сидел за столом и всматривался в экран компьютера. Изображение монитора было разбито на четыре сектора — север, юг, запад, восток — и время от времени, он управлял камерами, меняя их фокус и направление. Или, переключал на изображения с остальных камер по периметру дома. А потом снова возвращался к тем, что просматривал.

Приняв душ и побрившись несколько часов назад, он понимал, что пора бы уже одеться и выйти. Тот лессер со здоровым аппетитом к товару был зол, утверждая, что его кинули с поставкой кокаина. Вот только близнецы провернули сделку с учетом пожеланий убийцы… и имели доказывающее это видео.

Всего лишь небольшая предосторожность, организованная Эссэйлом.

Поэтому, он пока понятия не имел, в чем там дело, но, естественно, собирался это выяснить. Час назад, Эссэйл отправил запись на телефон лессера, и ожидал ответа.

Возможно, придется организовать еще одну встречу, но уже тет-а-тет.

И недовольный покупатель был не единственной докучающей ему неприятностью. Приближалось то время месяца, когда Эссэйлу с Бенлуисом предстояла расплата по счетам — совершение сложного перевода денежных средств, который всех, включая и Эссэйла, заставлял нервничать. Несмотря на то, что он производил регулярные еженедельные выплаты, они составляли четверть его реальных закупок, и тридцатого ему придется свести баланс.

Это куча бабла. А люди склонны принимать очень хреновые решения, когда в игре столько денег.

И ко всему прочему, ему впервые придется просить близнецов о сопровождении. Вряд ли Бенлуис обрадуется дополнительной компании, но разумно ввести своих партнеров в дело еще больше… и этот платеж должен был стать самым крупным из всех, что он когда-либо производил.

Запись, естественно, будет уничтожена, если он продолжит вести дела с тем лессером.

Эссэйл двинул мышкой, кликнул по одному из секторов, повернул камеру по кругу, осматривая задний двор.

Никакого движения. Никаких мелькнувших теней. Даже ветки сосен не колышутся на ветру.

Никаких лыжных следов. Никакой следящей за домом прячущейся фигуры.

Эссэйл подумал, что ей ничего не стоило наблюдать за ним с другой выгодной позиции. С другой стороны реки. С другой стороны дороги. С другой тропинки.

Отвлеченно он потянулся к пузырьку с порошком, который хранил возле коммутационной панели. Он уже принял ближе к вечеру, когда убывающий дневной свет вызвал необходимость в переключении камер на ночное видение. И еще пару раз после, просто, чтобы взбодриться.

К этому времени, он не спал уже в течение двух дней.

«Или трех?»

Помешав круговыми движениями крошечной серебряной ложечкой во флаконе, все, чего он добился — звон металла о стекло.

Заглянул внутрь.

Видимо, он израсходовал большую часть.

Проклиная все, на чем стоит свет, Эссэйл отшвырнул бутылек и откинулся на спинку кресла. Пока роились мысли и позыв перескакивать с изображения к изображению затянулся петлей вокруг его свободы выбора, он смутно понимал, что его мозг был как-то по нездоровому возбужден.

Однако он был заперт внутри. И никуда от этого не деться.

«Где же его очаровательная грабительница?»

Конечно же, она не могла иметь в виду то, что сказала.

Эссэйл потер глаза, ненавидя слишком активную деятельность мозга: шальные мысли так и бились о черепную коробку.

Он просто не мог поверить, что она так легко соскочит.

Зазвонил телефон, и он рефлекторно потянулся за ним, что тоже вышло слишком активно. Увидев звонящего, Эссэйл приказал мозгу собраться.

— Значит получил видео? — потребовал он вместо приветствия.

Голос его крупнейшего клиента был недовольным.

— Как я узнаю, когда оно было снято?

— Ты должен быть в курсе, во что тогда были одеты твои люди.

— Так когда я получу свой товар?

— Вопрос не по адресу. Как только с твоими представителями состоялась сделка, с меня снялась вся ответственность. Я доставил запрашиваемый товар в указанное место и время, как было оговорено, и моя часть сделки была выполнена безупречно. Что случается после,не моя забота.

— Если узнаю, что ты меня наебываешь, я урою тебя.

Эссэйл скучающе вздохнул.

— Дорогой мой, я бы не стал тратить время на нечто подобное. Как ты тогда получишь требуемое? И к тому же, могу напомнить, что у меня нет стимулов быть нечестным по отношению к тебе или твоей организации. Для меня имеет значение только доход, что ты символизируешь, и я изо всех сил буду стараться, чтобы ко мне продолжало стекаться бабло. Это бизнес.

Последовало долгое молчание, но Эссэйл скорее знал, чем предполагал, что причинной тому замешательство или растерянность убийцы на другом конце трубки.

— Мне нужна еще одна партия, — спустя минуту пробормотал лессер.

— И я буду рад тебе доставить ее.

— Мне нужен кредит. — Теперь Эссэйл хмурился, но прежде чем смог прервать лессера, тот продолжил: — Ты предоставляешь мне этот заказ, а я со всей тщательностью прослежу за тем, чтобы ты получил деньги.

— Я так дела не веду.

— Вот что я знаю о тебе и твоих людях. У тебя маленькая команда, контролирующая огромную территорию. Ты нуждаешься в дилерах… потому что убрал всех тех, что были здесь раньше. А без меня и моей организации? Не обижайся, но тебе кранты. Тебе не отоварить всех колдвелльцев… и твой товар нихрена не стоит, если не можешь сделать так, чтобы он попал в руки потребителей. — Когда Эссэйл не ответил сразу, лессер тихо рассмеялся. — Или ты думал, что о тебе ничего неизвестно, мой друг?

Эссэйл крепко сжал мобильник в руке.

— Так что думаю, ты прав, — заключил убийца. — Мы с тобой кореша. Мне без надобности иметь дела с основным оптовиком. Особенно в моем… нынешнем воплощении.

«Да, один только запах заставит Бенлуиса захлопнуть перед его носом дверь», подумал Эссэйл.

— Я нужен тебе. Ты нужен мне. Вот почему ты доставишь мне заказ и дашь сорок восемь часов на его оплату. Все как ты сказал. Мы в полном дерьме друг без друга, брат.

Эссэйл обнажил клыки, отражение его лица в экране монитора казалось действительно устрашающим.

И все же он произнес ровным и спокойным голосом:

— Где состоится встреча?

Как только лессер засмеялся снова, будто наслаждаясь всем этим, Эссэйл сосредоточился на рычащем образе самого себя. Было бы неразумно для убийцы проявить жадность или дать ему слишком много свободы.

Единственно-верное утверждение в бизнесе? Незаменимых нет.

***

По пробуждении, Трез чувствовал себя так, словно парит на облаке… и на долю секунды засомневался, «а не так ли это на самом деле». Его тело до такой степени ощущалось полностью невесомым, что он не был уверен на спине он лежит или на животе.

Сквозь дымку тумана до него донесся странный звук.

Ш-ш-ш-ш-ч.

Он поднял голову и на него тут же обрушилось осознание обстановки. Красное сияние будильника сказало Трезу, что он все же на животе, растянувшись на кровати по диагонали.

Снова послышался тот странный звук.

Что это? Скрежет металла о металл?

Он ощущал как по гостиной перемещается АйЭм, присутствие его брата было столь же явным, как его собственное. Поэтому если бы в квартире находился левый или нечто представляющее угрозу? АйЭм бы справился с этим дерьмом.

Оттолкнувшись, он поднялся и выбрался из кровати… м-да, вау, комната вращалась по кругу. Опять же, в желудке совершенно, положительно ничего не было. По сути дела, не исключено, что он вырыгал печень, селезенку и легкие во время этой мигрени. Хорошо хоть боль отступила и убийственный отходняк был терпим. Как если бы он напился, а перед этим у него раскалывалась голова от похмелья.

Направляясь в туалет, Трез предусмотрительно не включил свет. Для этого еще слишком рано.

Душ казался настолько приятным, что он готов был разрыдаться как конченый неудачник. И он решил не утруждать себя бритьем… для этого будет время позже, после того как подзаправится. Халат был приятным… уютным, особенно когда завернул отвороты и поднял воротник.

Бродить босиком было довольно отстойно, особенно когда вышел из спальни в тот коридор с мраморным полом, но черт подери, должен же он был выяснить, что…

Трез остановился, подойдя к двери в покои брата. АйЭм рылся в своем встроенном шкафу, вынимая висевшие на вешалках рубашки. Когда он потянул очередную целую охапку по латунному стержню, это ш-ш-ш-ш-ч прозвучало снова.

Естественно, его брат не был удивлен появлением Треза, просто кинув свою ношу на кровать.

Опа.

— Куда-то намылился? — пробормотал Трез, слишком громко отдавшимся в голове голосом.

— Да.

Дерьмо.

— Послушай, АйЭм, не думаю…

— Я и твои шмотки пакую.

Трез моргнул пару раз.

— О? — По крайней мере, парень вытряхивал не только свое барахло. Впрочем, может ему захотелось получить удовольствие от полета через балкон шмоток Треза?

— Я нашел для нас более безопасное место.

— Оно в Колдвелле?

— Да.

Имитируя реплику из телевизионной игры «Jeopardy», спросил:

— Хочешь сказать мне почтовый индекс района?

— Сказал бы, если б знал.

Трез застонал и привалился к косяку, потирая глаза.

— Ты собрался нас куда-то вести… и сам не знаешь этого места?

— Да.

Так, может то была совсем не мигрень, а удар по голове.

— Прости. Что-то я не понял…

— У нас есть, — АйЭм глянул на часы, — три часа, чтобы собраться. Берем только одежду и личные вещи.

— Значит, то место меблировано, — сухо изрек Трез.

— Да.

Какое-то время Трез потратил впустую, наблюдая за тем, как супер-эффективно пакуется его брат. Снятые с вешалок рубашки, аккуратно свернуты и упакованы в чемодан Эпи от «Луис Виттон».Та же хрень с брюками. Стволы и ножи отправились в соответствующие стальные кейсы.

Такими темпами парень справится со всем этим дерьмом за полчаса.

— Ты собираешься рассказать куда мы, все-таки, направляемся.

АйЭм осмотрелся.

— К Братству.

В мозг Треза внезапно прилила кровь, и тот мгновенно очистился от тумана.

— Прости. Что.

— Мы переезжаем к ним.

Трез выпучил глаза.

— А… погодь, я не расслышал.

— Расслышал.

— Чьей властью?

— Рофа, сына Рофа.

— Ма-а-а-ать! Как, черт подери, ты это устроил?

АйЭм пожал плечами, как будто не сделал ничего большего, чем заказ номера в «Мотеле 6» ⁶⁸.

— Перетер с Ривенджем.

— Не думал, что он настолько влиятельный.

— Так и есть. Но он пошел к Рофу… который оценил нашу поддержку на встрече Совета. Королю кажется, что мы ему пригодимся в доме.

— Он беспокоился о нападении.

— Может да, а может, и нет. Но я понимаю, что там нас никто не найдет.

Трез выдохнул. «Так вот какова причина всего этого — его брат не больше его самого желал, чтобы Треза затащили обратно».

— Я тебе поражаюсь, — буркнул он.

АйЭм просто снова пожал плечами, как ни в чем не бывало.

— Можешь начать паковать свои пожитки или мне самому?

— Не-е, я в порядке. — Он побарабанил пальцами по косяку и начал отворачиваться. — Я твой должник, брат.

— Трез.

Он оглянулся через плечо.

— Да?

Взгляд брата был мрачным.

— Это не фигня в стиле побег-из-тюрьмы. Тебе не сбежать от королевы. Я просто выиграл нам немного времени, вот и все.

Трез посмотрел на голые ступни… и задумался, как далеко смог бы удрать, будь он обут в «найки».

«В ебеневы дали».

Его брат был единственной ниточкой, которую не обрубил Трез, единственным, кого, как чувствовал, не хотел оставлять, чтобы спасти себя от позолоченной жизни сексуального рабства.

В такие минуты как эта, когда парень в очередной раз брал на себя всю ответственность… Трез задавался вопрос, «а сможет ли он уйти от АйЭма».

В конце концов, возможно, ему придется принять свою судьбу.

Гребаная королева. И ее проклятая дочурка.

В традициях не было смысла. Он никогда не встречался с молодой принцессой. Никто не встречался. Так было заведено — следующая наследница трона была такой же священной как и ее мать, потому что она была той, кто возглавит их в будущем. И будто редкий вид розы, никому не дозволялось ее лицезреть, пока она не соединится должным образом со своей парой.

Чистота и все такое.

Бла, бла, бла.

Тем не менее, как только она соединиться, то будет вольна войти в общество и спокойно жить своей жизнью… на территории с'Хисби. А бедолага ублюдок, соединившейся с этой сукой? Занимал ее место в стенах дворца, выполняя все, мать ее, что и когда она хотела… если в это время не пресмыкался у ног ее матери.

Ага, вот такая вот поебень.

И они рассчитывали, что он будет прыгать от радости от подобного хомута на шее?

Ага, уже.

За последние десять лет, он превратил свое тело в помойку, трахая всех тех людишек… но что действительно сильно жалило? Трез желал иметь возможность подцепить все болезни тех раздражающих хомо сапиенс. Но это оказалось невыполнимо. С другими видами он практиковал как можно более незащищенный секс, и по-прежнему оставался здоровым как бык.

Какая досада.

— Трез? — АйЭм напрягся. — Трез? Ответь. Ты где там витаешь?

Трез уставился на брата, запоминая его гордое, мудрое лицо и бездонные, проницательные глаза.

— Прямо здесь, — пробормотал он. — Видишь? — Он вытянул руки и описал небольшой круг от обнаженных ног, вдоль халата, к ошалевшему, мутному, после мигрени взгляду.

— Что у тебя на уме? — требовательно спросил АйЭм.

— Ничего. Думаю, то, что ты сделал, здорово. Наверное, пойду наверх собирать вещи. Они пришлют за нами машину или как?

АйЭм прищурил взгляд, но все же ответил:

— Да. За нами заедет дворецкий по имени Фред? Или Фостер?

— Тогда пошел паковаться.

Трез двинулся к выходу, отголоски той головной боли потекли сквозь него, когда он задумался о будущем… и реально забеспокоился о своей последней связующей ниточке.

Но этот переезд — необходим. АйЭм прав. Последние несколько лет он только и делала, что обманывал себя, игнорируя понимание, что принцесса взрослела, время шло, и день его расплаты неминуемо приближался.

Есть вещи, от которых можно отмахнуться. Это же не подпадало под эту категорию.

Гребаный ад, возможно, ему придется исчезнуть. Даже если это его убьет.

Вот только, если его брат останется с Ривом на территории короля? АйЭм получит ту поддержку, в которой будет нуждаться, если Трез вдруг исчезнет.

Может, после этого закончится все это дерьмо?

И парень с облегчением освободится от груза в виде него.

ГЛАВА 69

Жизнь Куина совершила очередной живописный кульбит спустя пятнадцать часов после потери девственности. Вероятно, позднее он решит, что фраза «беда не приходит одна» верна. Однако, когда на него свалилась очередная херня, ему хотелось лишь одного — попросту пережить это…

В один из дневных часов они с Блэем проснулись, разлепились и разошлись своими дорогами.

Куин предпочел бы, чтобы в главное здание особняка они вернулись вместе, но ему нужно было заскочить в палату Лукаса, а Блэй страстно желал вернуться в свою комнату и принять душ. С другой стороны у Куина появился шанс заглянуть к Лэйле.

Он наведался к брату и Избранной. И там и там все было тишь да гладь. Они оба спали в своих кроватях. Цвет кожи Лукаса начал приобретать нормальный оттенок, а в комнате Лэйлы, когда Куин вошел туда, впервые ощутил это — ее беременность. Как только он оказался внутри, в него ударил порыв гормонов, и он был настолько силен, что воин встал как вкопанный.

Это ощущение показалось ему очень приятным.

Счастье поубавилось, когда он проходил мимо комнаты Блэя, желая постучатся, проскользнуть внутрь… и завалиться рядышком спать.

Вот только закончил он тем, что оказался в полном одиночестве в четырех стенах своей комнаты.

В кровати. В темноте. То ненадолго задремав, то просыпаясь на протяжении двух часов, что у него оставались перед тем как подадут Первую трапезу.

Поэтому, когда дверь его комнаты распахнулась и проем заполнили высокие фигуры в черных одеяниях с капюшонами, прошлое и настоящее Куина столкнулись, начав взаимозаменяться… и то нападение Хранителей Чести всплыло из закоулков памяти, оказавшись прямо в комнате Куина в особняке.

Неуверенный сон это или реальность происходящего, Куин подумал, как хорошо, что сейчас с ним нет Блэя. Парень уже разок находил мертвого Куина на обочине дороги. И в подобном повторении никто не нуждается.

Второй мыслью Куина было прихватить с собой на тот свет как можно больше гостей, прежде чем они наконец-то покончат с ним.

C боевым кличем Куин выскочил из кровати, его обнаженное тело атаковало с такой силой, что он буквально раскидал в стороны первых двоих. Уворачиваясь за счет инерции передвижения, он лупил и бил кулаками по всему, что приближалось к нему, и ловил мимолетный кайф, когда его цели ругались и отскакивали подальше…

Что-то обхватило его сзади за грудь и развернуло с такой силой, что его ноги резко оторвались от пола и он полетел по безумной траектории…

Хэло-о-о-оу, стена.

Идея увернуться от столкновения выпала лотерейным билетиком аж с троекратным выигрышем: его лицо, торс и бедра так смачно врезались в штукатурку, что он, наверняка, оставил в этом дерьме 3-D отпечаток, как в мультиках.

Он тут же уперся в грубые края выбоины, готовясь всех расшвырять со своего пути…

Стальная хватка вцепилась в затылок и удержала его на месте. В буквальном смысле, он не мог даже пошевелиться, несмотря на то, что напрягался, отказываясь подчиняться…

— Остынь придурок. Просто остынь, черт возьми, пока мне не пришлось тебя, малость, поранить.

Звук голоса Вишеса казался полнейшей бессмыслицей.

И вдруг, боковым зрением, он заметил, что, совсем как хватка на шее, вокруг него сомкнулось кольцо обступивших всех этих черных ряс.

Но они не нападали.

— Просто расслабься, — повторил Ви ему в ухо. — Дыши со мной, давай же… просто делай глубокие вдохи. Никто не собирается причинять тебе вред.

То, что с ним говорили — помогло; этот невозмутимый, спокойный голос проник сквозь его настрой «дерись или беги» и он слегка образумился.

В результате Куина начало трясти, так его мышцы отрабатывали адреналин.

— Вишес?

— Ага. Это я, приятель. Продолжай дышать.

— Кто… еще?

— Рэйдж.

— Бутч.

— Фьюри.

— Зейдист.

— Тор.

Все голоса соответствовали именам; их сильное, серьезное, без смешков звучание проникло в его мозг, помогая закрепиться в, не затрагивавшей прошлое, реальности.

А затем последний голос стал заключительным колокольчиком на лестнице, выведшей его из метального штопора обратно в его комнату.

— Роф.

Куин хотел было кивнуть королю, но этот порыв ни к чему не привел.

— Я собираюсь тебя отпустить, приятель, о'кей? — сказал Ви. — Не станешь больше забывать о манерах?

— Нет.

— На счет три. Один. Два. Три…

Вишес отскочил, приняв позу для рукопашной: руки подняты, кулаки наготове, устойчивая стойка. Несмотря на то, что лицо Брата было скрыто капюшоном, Куин с легкостью мог представить его выражение: только хотя бы рыпнись Куин, его бы вновь познакомили со стеной… спасибо, он уже и так познакомился с ней ближе некуда, что б ей пусто было.

Он чувствовал, что сплющился где-то на пятнадцать сантов.

Выругавшись, Куин медленно обернулся, держа руки так, чтобы их видело Братство.

— Вы выставляете меня из дома?

Он вообще неврубался, что, черт возьми, натворил, но с его списком разозленных на него — нарочно или нет? — могло быть что угодно.

— Нет же, идиот, — хмыкнул, Ви.

Поворачиваясь к сборищу серьезных фигур в капюшонах, он искал их лица, пытаясь установить контакт, напоминая себе, что это те парни с которыми он бок обок сражался, которые всегда прикрывали его зад и работали вместе с ним.

«Тогда что, черт возьми, происходит…»

Третья фигура слева подняла руку и вытянула палец, указывая прямо в центр его груди.

Внезапно Куин снова оказался в останках разбитой « Цессны»,драматическим событиям полета пришел конец, Зейдист живой и невредимый, цель достигнута… мужчина в толпе показал на него так же как и сейчас.

Роф заговорил на Древнем языке:

— Тебе будет задан вопрос. Ответить на который нужно только единожды. Твой ответ будет выдержан испытанием времени, с сих пор распространяясь на твоих потомков. Ответь, ты готов.

У Куина загрохотало сердце, глаза заметались по сторонам, он не мог поверить, что это…

Вот только, как это было возможно? Происходя из его родословной да еще с тем дефектом, по закону кого-то вроде него не мог…

Тут он вспомнил, как Сакстон зарывался в библиотеке все эти ночи.

«Что б меня… черти дрючили».

Сколько вопросов: «Почему он? Почему сейчас? А как же Джон Мэтью, на чьей груди уже, магическим образом, была отметина Братства?»

Пока его мысли мчались галопом, он понимал, что требовалось ответить, но черт, не мог же он…

С внезапной четкостью он подумал о своей дочери, представляя ту картину, что увидел у врат в Забвение.

Куин снова посмотрел на каждую из фигур в капюшонах. «Какая ирония, — подумал он. — Почти два года назад к нему подослали в черных балахонах Хранителей Чести, что бы дать понять, что его семья не желала его больше знать. А теперь, здесь эти мужчины, пришли принять его в семью иного рода… которая значила ничуть не меньше родной.

— Черт, да, — выдохнул он. — Готов.

***

Первой весточкой, сказавшей Блэю о том, что происходило что-то значимое, был топот шагов, промаршировавших мимо его комнаты: он стоял перед зеркалом и брился, когда услышал, как они прогрохотали в коридоре со статуями, тяжелые, повторяющиеся… много шагов.

Должно быть Братство.

Затем, когда он согнулся над раковиной, чтобы смыть со щек остатки крема для бритья, что-то тяжелое грохнулось на пол в соседней комнате… или было брошено в стену. Там, где, он был в этом чертовски уверен, находилась комната Куина.

Закручивая вентили холодной и горячей воды, он схватил полотенце, и на выходе из своей комнаты обернул его вокруг бедер, направляясь к…

Блэй резко остановился. Комната Куина была темной, но свет из коридора попадал внутрь на… окружившее парня кольцо черных ряс. Пока тот был вжат лицом в стену.

Единственной посетившей Блэя мыслью было — снова пришедшие за парнем Хранители Чести… хотя прекрасно понимал, что под всеми эти балахонами были члены Братства. Должны были быть, верно?

Голос Вишеса прояснил ситуацию; слова были неторопливые и спокойные.

Затем Куина отпустили. Повернувшись, он был бел как простыня, дрожал, стоя обнаженным в центре круга из фигур в капюшонах.

Голос Рофа прорезал тишину, глубокий баритон короля наполнил темноту.

— Тебе будет задан вопрос. Ответить на который нужно только единожды. Твой ответ будет выдержан испытанием времени, с сих пор распространяясь на твоих потомков. Ответь, ты готов.

Блэй поднял руку ко рту, когда у него отвисла челюсть. Это не могло происходить… ведь правда? Они же не принимали его в Братство Черного Кинжала?

Мгновенно для Блэя все встало на свои места: работающий месяцы напролет Сакстон; героические действия Куина; Джон, которому сообщили, что парень больше не будет его аструкс нотрам.

Роф должен был изменить Древнее Право.

«Святое дерьмо».

— Черт, да. Готов.

Блэй не мог не улыбнуться, нырнув обратно вглубь своей комнаты. Оставляя Куина тупить дальше.

Закрыв дверь, он прислонился к ней и принялся ждать. Несколько минут спустя, снова послышались тяжелые шаги, прошествовавшие мимо его двери, дальше по коридору, и затихли… навсегда изменив историю.

За всю эпоху Братства в него не принимали никого, кто не приходился бы сыном Брата и женщины избранной крови. Технически, Куин считался аристократом… даже, после того, как был отречен от своей семьи, несмотря на его «дефект», родословная есть родословная. Но у Куина не было ни нужного ДНК, ни фамилии воина, что были у остальных членов Братства.

И все же, при условии, что он переживет церемонию, Куин вернется в особняк как равный среди равных, не отвергнутый более.

Хорошо, что Лукас оказался жив, чтобы это увидеть. Это очень важно.

Одевшись, Блэй проверил телефон и обнаружил несколько сообщений от Тора, в которых говорилось, что этой ночью никто не отправляется на патрулирование… и что у них появилась парочка соседей: Тени переехали в особняк.

Круто. Принимая во внимание беспокойство по поводу аристократии и ту попытку покушения на жизнь Рофа? Что может быть удачней, чем иметь парочку убийц под своей крышей. В сочетании с примочками Лэсситера, у короля будет трио парней со сверхспособностями, способных встать на его защищу.

Если повезет, Трез и АйЭм станут постояльцами особняка.

Покинув комнату, он сбежал по лестнице и не удивился, обнаружив вовсю суетившихся додженов, подготавливавших все к празднеству.

«Сколько это займет времени?» задумался он.

«И, черт, лучше найти себе какое-нибудь занятие, чтобы убить время».

Он направился в бильярдную, потому что знал, чем подходить к Фритцу с предложением помощи с приготовлениями, лучше взять кий и погонять шары. Когда Блэй натирал мелом наконечник кия, в вестибюле раздался звонок.

— Я открою, — прокричал он и, прихватив с собой кий, направился к экрану камеры безопасности.

На крыльце стоял Сакстон. Мужчина выглядел здоровым и отдохнувшим.

Блэй распахнул дверь.

— С возвращением.

На лице парня на мгновение появилось удивление, которое быстро сменилось улыбкой.

— Привет.

Блэй не был уверен, должны ли они обняться. Пожать друг другу руку?

— Нам стоит прервать эту неловкость, — проговорил Сакстон. — Иди сюда.

— Так я это, да?

После быстрого объятия, Блэй подхватил одинаковые сумки от «Гуччи»паренька и бок обок начал подниматься с Сакстоном по парадной лестнице.

— Как провел отпуск? — спросил Блэй.

— Замечательно. Ездил к своей тетке — одной из тех, что еще со мной разговаривает. У нее загородный дом во Флориде.

— Опасное место для вампиров. Мало подвалов.

— Но она живет в каменном замке. — Сакстон кивнул на фойе. — Не таком, как это место. Вечера были теплыми, океан — чудесным, а ночная жизнь…

Когда Сакстон запнулся, Блэй глянул на него.

— Все в порядке. Я рад, что ты хорошо провел время. Честно.

Сакстон неотрывно разглядывал его, а затем пробормотал:

— Ты и сам не терял времени, верно?

Чертова рыжеволосость. Любая краска смущения тут же заметна… и прямо сейчас его лицо пылало огнем.

Когда они повернули в сторону кабинета Рофа и зашагали по коридору со статуями, Сакстон рассмеялся.

— Я рад за тебя… и не собираюсь лезть с вопросами.

«Он знал "кто"», подумал Блэй.

— Да. Конечно.

— Как насчет того, чтобы поведать мне последние сплетни, — продолжил Сакстон, когда они вошли в его комнату. — Такое чувство, словно отсутствовал вечность.

— Что ж… приготовься.

Лукас. Трез и АйЭм. Куин и введение в Братство.

К тому времени, как Блэй закончил пересказ прошедших событий, Сакстон сидел на кровати с раскрытым ртом.

— Но ты знал о том, что готовится Куину, не так ли, — сказал Блэй, наконец, закончив пересказ.

— Да, знал. — Сакстон поправил галстук, даже, несмотря на то, что узел был идеально симметричным. — И должен сказать, несмотря на то, что не знаю так много как ты о нем в качестве воина на поле боя, все, что я слышал — это подтверждение, что на это место выбран верный парень. Я так понял, он сыграл важную роль в спасении Рофа, когда на него была совершена попытка покушения?

— Он храбрый, это правда.

Среди множества прочих качеств.

Когда Блэй выглянул в коридор и увидел столпившиеся вокруг его друга тех фигур в капюшонах, все, о чем он мог думать — какого черта они собирались с ним делать?

ГЛАВА 70

Куин понятия не имел где находится.

Перед тем, как они покинули его комнату, ему вручили черную рясу и сказали, чтобы он поднял капюшон, опустил глаза и сложил руки в замок за спиной. Он не должен был открывать рот пока к нему не обратятся, и ясно дали понять, что о нем будут судить и по его поведению.

Не быть засранцем и сосунком.

«Усек».

Его провели по парадной лестнице и следующей остановкой стал «эскалейд» Ви; он понял это по стойкому запаху турецкого табака и урчанию двигателя. Короткая поездка на небольшой скорости, а затем ему сказали выбраться из машины. Бодрящий холодный ветер тут же задул под капюшон и подол его одеяния.

Босые ступни пересекли леденящий, замерзший участок земли, а затем ступили на ровную, плотно-утрамбованную землю, на которой совсем не было снега. Судя по акустике, они шли через коридор или быть может пещеру?.. Вскоре его резко остановили, послышался звук отворяемых каких-то ворот, а затем парень обнаружил, что спускается. Немного спустя, его снова резко остановили, а затем еще раз зашелестело, словно убрали какую-то очередную преграду.

Теперь под босыми ногами был гладкий мрамор. И эта срань была теплой. Еще там был источник приглушенного света… пламя свечей.

Боже, сердце громыхало у него в ушах.

Спустя несколько метров его снова остановили, а затем он услышал как вокруг него повсюду зашелестела ткань. Братья разоблачились.

Его подмывало глянуть вверх, увидеть, где они находились, выяснить, что происходит, но не стал этого делать. Как было велено, он склонил голову и потупил глаза на…

Тяжелая ладонь опустилась ему на затылок, и голос Рофа зарокотал на Древнем языке.

— Такой, как сейчас, ты недостоин входа сюда. Кивни головой.

Куин кивнул.

— Скажи, что ты недостоин.

Он откликнулся на Древнем языке:

— Я недостоин.

Вокруг него Братья на Древнем языке исторгли несдержанный крик несогласия, вызывая желание отблагодарить, что именно они прикрывают его спину.

— Даже будучи недостойным, — продолжил король, — ты желаешь стать таковым этой ночью. Кивни.

Он кивнул.

— Скажи, что достойным желаешь ты стать.

— Желаю достойным я стать.

На это раз оглушительный крик Братьев выражал поддержку и одобрение.

Роф продолжал:

— Есть лишь один правый и надлежащий способ стать таковым. Плоть от плоти нашей. Кивни.

Куин кивнул.

— Скажи, что желаешь стать нашей плотью от плоти.

— Я желаю стать вашей плотью от плоти.

Как только его голос утих, послышалось песнопение, сильные голоса Братьев стали сливаться, пока не образовали совершенную гармонию звуков и идеальный ритм. Он не присоединился, потому что его не просили… но когда кто-то встал перед ним, а кто-то выстроился позади в линию и вся группа начала раскачиваться из стороны в сторону, его тело последовало их примеру.

Двигаясь синхронно, они превратились в единое целое, их мощные плечи покачивались под ритм песнопения, тела раскачивались как маятник относительно их бедер… построение начало движение вперед.

Куин начал петь. Он не собирался этого делать; просто так получилось. Его губы раскрылись, легкие наполнились и голос присоединился к остальным…

Как только это произошло, он заплакал.

Спасибо, блядь, за капюшон.

Всю свою жизнь он желал принадлежности. Стать принятым. Одним из тех, кого уважали. Он настолько сильно в этом нуждался, что отказ от любого из это единения едва его не убил… и выжил лишь благодаря тому, что восстал против власти, обычаев, норм.

Он даже не понял, что перестал надеяться когда-либо найти эту общность.

И все же, вот он здесь, где-то под землей, окруженный людьми, которые… его выбрали. Братство, самые уважаемые воины расы, самые сильные солдаты, элита из элит… выбрали его.

Однако, не благодаря родословной.

Считаться проклятием, но быть избранным здесь и сейчас? Внезапно он почувствовал себя как никогда целым…

Неожиданно акустика изменилась, их совместное пение начало отражаться от стен, словно они вошли в огромное помещение с многочисленными галереями для хора.

Рука на плече заставила его остановиться.

А затем песнопение и продвижение остановились, унеся последние отголоски их голосов.

Кто-то схватил его за руку и потянул вперед.

— Ступеньки, — предупредил голос Зи.

Он поднялся где-то по шести из них, а затем начался ровный участок. Когда его остановили, его грудная клетка и пальцы ног оказались напротив чего-то, что казалось мраморной стеной из такого же камня, из которого был сделан пол.

Зейдист отошел, оставив его, где он был.

Его сердце билось о ребра.

Голос короля был громким, подобно раскату грома:

— Кто предлагает этого мужа?

— Я, — ответил Зейдист.

— Я, — вторил Тор.

— Я.

— Я.

— Я.

— Я.

Куину пришлось моргнуть несколько раз, когда один за другим, громко и отчетливо произносил каждый из Братьев. Каждый хренов Брат предлагал его.

А затем пришел черед последнего.

Голос короля громко и четко срезонировал:

— Я.

«Бля, еще, что ли, разочек моргнуть».

Когда Роф продолжил на Древнем языке, в его аристократической интонации особенно сильно чувствовалось могущество воина.

— На основании свидетельств собравшихся здесь членов Братства Черного Кинжала и по предложению Зейдиста и Фьюри, сыновей воина Черного Кинжала Агони; Тормента, сына воина Черного Кинжала Харма; Бутча О'Нила, моего родственника по крови; Рэйджа, сына воина Черного Кинжала Тортура; Вишеса, сына воина Черного Кинжала, известного как Бладлеттер; и моему собственному предложению как Рофа, сына Рофа мы решили, что этот мужчина пред нами, Куин, отреченный сын, подходящий кандидат на вступление в Братство Черного Кинжала. Поскольку в моей власти и на мое усмотрение принять его или нет, где принять— соответствует целям защиты расы, кроме того, так как законы были переписаны для того, чтобы сделать это правильно и как подобает, я отбросил все требования о родословной. А теперь приступим. Разверните его. Разоблачите его.

До того, как к нему подошли, Куин, распрямил плечи и ухитрился по-быстрому вытереть под глазами… снова становясь мужиком, когда его повернули и лишили рясы…

Куин ахнул. Он стоял на возвышении и открывшаяся перед ним пещера, освещалась сотнями черных свечей, огоньки которых создавали симфонию мягкого, золотистого света, мерцающего на стенах из грубо-стесанного камня и отражающегося от блестящего пола.

Но по-настоящему его внимание привлекло не это — прямо перед ним, между ним и громадным освещенным пространством располагался алтарь.

В центре которого, находился большой череп.

Предмет был древним, кость не белая, как у недавно умершего, а потемневшая налетом веков, священная, почитаемая.

Это был первый Брат. Должен был быть.

Стоило ему отвести от него взгляд, как сразу почувствовал благоговение: внизу на полу, глядя на него вверх, находились живые и дышащие носители великой традиции. Братство стояло плечом к плечу, обнаженные тела воинов образовывали впечатляющую стену из плоти и мускулов, на силе и мощи которых играл свет от свечей.

Тор взял Рофа за руку и повел короля вверх по ступенькам, которые недавно преодолел и сам Куин.

— Встань спиной к стене и ухватись за колышки, — скомандовал Роф на английском, когда его препроводили к алтарю.

Куин без колебаний подчинился, чувствуя, как его лопатки и задница соприкоснулись с камнем и руки нащупали пару крепких, похожих на штифты выступов.

Когда Король поднял руку, Куин понял, как именно каждый из Братьев получил шрам на груди в виде звезды: на руке Рофа закрепили перчатку из постаревшего серебра, на костяшках которой находились шипы… а в кулаке была рукоять черного кинжала.

Без лишних движений, Тор расположил запястье Рофа над черепом.

— Мой господин.

Когда король занес клинок, на описывающие его родословную ритуальные татуировки, упал пылающий свет… а затем бритвенно-острым лезвием провел линию на коже.

Выступившая красная кровь потекла в серебряную чашу, встроенную в макушку черепа.

— Моя плоть, — объявил король.

Миг спустя Роф зализал рану. А затем громадного мужчину, с черными до пояса волосами с вдовьим пиком и очками подвели к Куину.

Даже без тех преимуществ, которые дает зрение, Роф каким-то образом точно знал как располагались их тела, насколько высок Куин, где находилось его лицо…

Потому что король ухватился прямо за челюсть Куина. Затем со зверской силой толкнул голову Куина взад и в сторону, выставляя напоказ его горло.

Теперь Куин понял, для чего ебучие колышки.

При грозном оскале Рофа показались огромные клыки, таких Куин никогда еще раньше не видел.

— Твоя плоть.

Молниеносным ударом, король без милости впился в вену Куина зверским укусом, начав вытягивать кровь сериями разрывающих толчков, сглатываемых один за другим. Затем, наконец, вынув клыки, он облизал губы и улыбнулся, как истинный предводитель.

А затем пришло время.

Куин не нуждался в подсказках, чтобы держать свое дерьмо при себе. Перенеся вес на ладони, он обездвижил плечи и ноги, готовый принять.

— Наша плоть, — проревел Роф.

Король не сдерживался. С той же безошибочной точностью, он сжал руку в старинной перчатке в кулак и впечатал им в грудь Куина; столкновение с этими шипованными костяшками вышло столь сокрушительным, что губы Куина зашлепали во вдыхаемой и выдыхаемой его легкими бурей. На краткий миг зрение сказало «бай-бай-пташка», но когда оно прояснилось, он кристально ясно увидел лицо Рофа.

Пожалуй, выражение лица короля было уважительным… и совершенно не удивленным, словно Роф ожидал, что Куин примет удар как мужчина.

Вот так оно и пошло. Тор был следующим в очереди, принимающих перчатку с кинжалом, говорящих те же слова, делающих надрез на предплечье, истекающих кровью в череп, кусающих Куина в шею, а затем бьющих с силой грузовика. Следующим шел Рэйдж. Вишес. Фьюри. Зейдист.

К концу действия Куин истекал кровью из ран на груди и горле, тело покрылось потом, он не оказался на полу только благодаря тому, что изо всех сил вцепился в те колышки.

Но его не волновало, что еще они делали с ним; Куин, не смотря ни на что, собирался оставаться на ногах. Парень совсем не знал историю Братства, но готов был поспорить, ни один из этих парней не свалился мешком с песком во время своего посвящения… и он был не прочь стать первым в некотором роде, но не как слабак.

«К тому же, пока что все шло неплохо», предположил он: остальные Братья стояли вокруг и ухмылялись ему от уха до уха, словно полностью одобряли, как он выносил это дерьмо… ну как после такого не стать еще решительней.

С кивком, словно ему приказали, Тор провел короля обратно к алтарю и передал ему череп. Высоко подняв собранную кровь, Роф изрек:

— Это самый первый из нас. Поприветствуйте воина, породившего Братство.

У Братьев вырвался боевой клич, их слившиеся голоса прогремели в пещере; а затем Роф приблизился к Куину.

— Выпей и присоединись к нам.

«Так, с этим понятно».

С внезапным приливом сил, он схватил этот череп и, глядя прямо в глазницы, поднес серебряную чашу к губам. Открыв их, он вылил кровь в горло, принимая в себя мужчин, поглощая их силу… присоединяясь к ним.

Со всех сторон одобрительно проревели Братья.

Осушив кубок, он вернул череп обратно в ладони Рофа и вытер рот.

Король рассмеялся сильным, грудным смехом.

— Ты захочешь еще повисеть на этих колышках, сынок…

И-и-и-и, на какое-то время это стало последним, что он услышал.

Словно ударившая с небес молния, угодившая ему прямо в голову, в нем произошел внезапный взрыв энергии, возобладавший над всеми остальными его ощущениями. Он отскочил назад, нащупал упоры и схватился за них как раз тогда, когда с его телом случился припадок.

Он прилагал все усилия, чтобы не отключиться.

Но увы… прости, Чарли. Водоворот оказался слишком силен.

Пока его тело сотрясали судороги, с перебоями колотилось сердце и мозг шипел фейерверком, «Бац!», он отключился.

ГЛАВА 71

— Сола, почему не сказала, что у нас будут гости?

Сола замерла, кинув рюкзак на барную стойку кухни. Несмотря на то, что ее бабушка явно ждала ответа, Сола не собиралась поворачиваться, пока не будет уверена, что выражение ее лица не выдаст то удивление, которое она испытывала.

Почувствовав что готова, Сола, наконец, повернулась.

Бабуля сидела за их небольшим столом, розово-голубой халат пожилой женщины сочетался с бигудями на ее волосах и цветастыми занавесками за спиной. В возрасте восьмидесяти лет, у нее сохранились изящные черты лица женщины, пережившей тринадцать президентов, Мировую Войну и бесчисленные личные переживания. Но глаза ее горели силой бессмертия.

— Кто подходил к двери, vovó ⁶⁹? — спросила она.

— Мужчина… — Ее бабушка подняла руку с сильно увеличенными суставами и обвела пальцами свои бигуди… — с темными волосами.

Дерьмо.

— Когда?

— Он был очень милым.

— Он представился?

— Значит, ты его не ждала.

Сола глубоко вздохнула, молясь, чтобы ее безучастное выражение оставалось на месте не смотря на то, что сама закипала. Черт, прожив с бабушкой столько лет, думаешь, что привыкаешь к тому, что женщина прямолинейна как улица с односторонним движением, когда дело касалось расспросов.

— Нет, я никого не ждала. — И мысль о том, что кто-то так запросто явился и постучался в ее дверь, заставила Солу запустить руку в сумку, туда, где находился девятимиллиметровый с лазерным прицелом и глушителем… который, к стати, был отличной вещичкой. — Как он выглядел?

— Очень крупный. Темноволосый. С глубоко посаженными глазами.

— Какого цвета? — Зрение ее бабушки не отличалось былой остротой, но, естественно, цвет бы она различила. — Был ли он…

— Как мы. Он разговаривал со мной на испанском.

Возможно, тот секси, за которым она следила, разговаривал на двух… а то и на трех языках, учитывая его странный акцент.

— Значит, он не представился? — Не то чтобы это помогло. Она все равно не знала, как зовут того мужчину, за которым вела наблюдение.

— Он сказал, что знает тебя и вернется сюда с тобой.

Сола взглянула на часы на панели микроволновки. Было чуть за десять вечера.

— Когда он приходил?

— Не так давно. — Бабушка прищурилась. — Ты знакома с ним, Марисоль? Почему ты мне ничего не сказала?

В этот момент они перешли на португальский, их речь стала отрывистой и перекрывающей друг друга, со всеми видами я-ни-с-кем-не-встречаюсь, переплетающимися с почему-ты-просто-не-можешь-выйти-замуж. Они так много раз спорили, что за основу спора просто брали из отрепетированных на зубок частей этой нескончаемой пьесы.

— Зато, он мне понравился, — заявила ее бабуля, поднимаясь из-за стола и ударяя по столешнице раскрытыми ладонями. Когда подставка для салфеток подпрыгнул вместе с содержимым « Ваниту Фэйр», Соле захотелось выругаться. — И думаю, тебе следует пригласить его сюда на пристойный обед.

«Я бы так и сделала, бабушка, но я не знаю этого парня… и не изменишь ли ты своего мнения, узнав, что он преступник? И плейбой?»

— Он католик? — спросила бабуля, выходя из кухни.

«Он торговец наркотиками… так что, если и религиозен, у него невероятные способности к примирению с богом».

— Он выглядел приличным парнем, — сказала ее vovóчерез плечо. — Католическим приличным парнем.

«Надолго ли».

Когда тапочки прошаркали по лестнице, следом неизменно последовала череда перекрещиваний. Она могла четко это представить.

Сола выругалась, опустила голову и закрыла глаза. По каким-то причинам, она не могла представить того мужчину милым и приветливым только потому, что проклятую дверь открыла маленькая пожилая бразильянка. Католичка, чтоб ее.

— Проклятье.

С другой стороны, кто она такая, чтобы быть ханжой. Она тоже преступница. Уже многие годы… и то, что ей приходилось обеспечивать себя и бабулю не оправдывало все ее взломы и проникновения.

«Кто помогал ее таинственному мужчине, — задумалась Сола, — когда залаяла соседская собака. Те близнецы? Они выглядели действительно самодостаточными. Есть ли у него дети? Жена?»

Почему-то это заставило ее содрогнуться.

Скрестив на груди руки, она уставилась на можешь-с-него-есть пол, который ее бабуля драила ежедневно.

«Он не имел права заявляться сюда», возмутилась она.

«С другой стороны, она первая без приглашения заявилась на его территорию, верно…»

Сола нахмурилась и подняла глаза. Обрамленное розовыми в сборочку занавесками окно было черным как смоль, потому что она пока еще не включала уличное освещение. Но знала, что на улице кто-то был.

И знала ктоименно.

Дыхание стало коротким и частым, сердце забилось быстрее. По какой-то причине Сола подняла руку к горлу.

«Разворачивайся, — сказала она себе. — Беги».

Но… она этого не сделала.

***

Эссэйл не собирался приходить к дому своей домушницы. Но отслеживающее устройство по-прежнему крепилось к ее «ауди», и когда оно проинформировало о возвращении девушки домой, Эссэйл не мог там не материализоваться.

Он не хотел остаться замеченным, поэтому выбрал место на заднем дворе и вот так удача: когда его домушница вошла в кухню, Эссэйлу открылся шикарный вид на нее… и ее сожительницу.

Старшая человеческая женщина оставалась довольно привлекательной даже в преклонном возрасте, ее волосы с бигудями, яркий как весенний день халат, миловидное лицо, невзирая на возраст. Однако, она совсем не выглядела милой, сидя за столом и сердито глядя через него туда, где как предположил Эссэйл, должна была находиться ее внучка.

Они обменялись репликами, и Эссэйл улыбнулся в темноте. Между этой парочкой искрилось много любви… и еще раздражения. Но разве не всегда такие отношения со старшими родственниками, и неважно люди это или вампиры.

О, какое же Эссэйл получил облегчение, узнав, что она живет не с мужчиной.

Если только, конечно, тот парень, с которым она встречалась в ресторане, также не жил в этом доме.

Когда он тихо зарычал в темноте, соседский пес поднял лай, предупреждая своих человеческих хозяев о том, чего те не знали.

Мгновение спустя его домушница осталась на кухне одна. Ее выражение лица отражало одновременно смирение и разочарование.

Когда она стояла там, скрестив на груди руки, качая головой, он сказал себе, что должен уйти. Вместо этого он сделал то, чего не должен был: мысленно потянулся сквозь стекло и высвободил свою потребность.

Она мгновенно откликнулась, ее гибкое тело выпрямилось и облокотилось на барную стойку. Ее глаза встретились с его через стекло.

— Иди ко мне, — сказал он в холодный воздух.

Она так и сделала.

Задняя дверь скрипнула, когда она толкнула ее бедром, заставив вырезать нижним краем кусок пирога в снеге крыльца.

Ее запах был амброзией для него. И когда Эссэйл сократил между ними расстояние, его тело охватила животная похоть.

Эссэйл не останавливался, пока не оказался всего в дюймах от женщины. Так близко, грудь к грудям, она оказалась куда ниже его, но воздействие ее на него было гороподобным: его кулаки сжались, бедра напряглись, сердце гнало разгоряченную кровь.

— Не думала, что увижу тебя снова, — прошептала она.

Его член затвердел еще больше, лишь от звука ее голоса.

— Кажется, у нас осталось одно незавершенное дело.

И оно не включало в себя деньги, наркотики или информацию.

— Кажется, по этому поводу я уже ясно высказалась. — Она откинула назад волосы, как будто ей было трудно стоять неподвижно. — Больше никакого шпионажа с моей стороны. Обещаю.

— Да, ты дала мне свое слово. Но, кажется, я соскучился по твоим глазам на мне. — В морозном воздухе послышалось ее едва слышное шипение между их губами. — Помимо всего прочего.

Она быстро отвела взгляд. Снова посмотрела на него.

— Это плохая идея.

— Почему? Из-за того человека, с которым ты ужинала прошлым вечером?

Его домушница нахмурилась… вероятно из-за употребленного им слова «человек».

— Нет. Не из-за него.

— Значит, он здесь не живет.

— Нет, здесь живем только мы с бабушкой.

— Одобряю.

— Почему у тебя вообще сложилось другое мнение?

— Сам ежедневно задаюсь этим вопросом, — пробормотал он. — Но объясни, если дело не в том парне, почему мы не можем встречаться?

Его домушница снова откинула волосы за плечо и покачала головой.

— Ты… проблема.

— Говорит женщина, которая почти всегда вооружена.

Она вздернула подбородок.

— Думаешь, я не видела тот окровавленный клинок в твоем коридоре?

— Ах, э-это. — Он отбросил упоминание взмахом руки. — Просто забочусь о бизнесе.

— Я думала, ты убил его.

— Кого?

— Марка… моего друга.

— Друг, — услышал собственное рычание Эссэйл. — Вот кто он.

— Так кого ты убил?

Эссэйл достал сигару, собираясь ее уже прикурить, но женщина остановила его.

— Моя бабушка учует запах.

Он посмотрел на закрытые окна на втором этаже.

— Как?

— Просто не делай этого, пожалуйста. Не здесь.

Он кивнул, соглашаясь… хотя не припоминал, чтобы хоть раз из-за кого-то, отказывался от сигары.

— Кого ты убил?

Это было произнесено спокойно, без истерии, которую могла бы устроить любая другая женщина на ее месте.

— Это не должно тебя беспокоить.

— Мне лучше знать.

Учитывая, что они были разных видов? Да. Действительно.

— Никого, кого бы ты знала. Однако раскрою мотивы. Он меня предал.

— Значит заслужил. — Не вопрос, больше похоже на одобрение.

Он не мог не одобрить ее отношение.

— Да, заслужил.

Между ними установилось молчание, а затем Эссэйл спросил:

— Как твое имя?

Она рассмеялась.

— Хочешь сказать, что не знаешь?

— Как бы я его узнал?

— Хороший вопрос… и я отвечу тебе, после того, как объяснишь, что ты сказал моей vovó. — Она обняла себя, словно ей было холодно. — Знаешь, ты ей понравился.

— Кому?

— Моей бабуле.

— С каких пор ей вообще обо мне известно?

Его взломщица нахмурилась.

— С тех, как ты приходил сюда в прошлый раз. Сказала, что ты показался ей приличным парнем, и она хочет пригласить тебя на обед. — Эти удивительные темные глаза вернулись к нему. — Не то чтобы я рекомендовала… что? Эй, ай.

Эссэйл вынудил себя ослабить хватку, когда неосознанно сжал ее руку.

— Я не приходил сюда. Я ни разу не разговаривал с твоей бабушкой.

Его домушница открыла рот. Закрыла его. Снова открыла.

— Тебя здесь не было сегодня вечером?

— Нет.

— Тогда кто, черт возьми, хотел меня видеть?

Когда Эссэйла накрыло дикое желание защитить, его клыки удлинились и верхняя губа начала оттопыриваться… но он совладал с собой, подавив внешнюю демонстрацию своих внутренних эмоций.

Эссэйл резко кивнул в направлении кухни.

— Идем внутрь. Сейчас же. И ты подробно мне все рассказываешь.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи.

Эссэйл уставился на нее с высоты своего роста.

— В любом случае ты ее получишь.

ГЛАВА 72

Трез не привык ездить на автомобиле с шофером. Ему нравилось самому сидеть за рулем. Держать все под контролем. Выбирать куда повернуть.

Однако такая самостоятельность этой ночью не числилась в его меню.

Сейчас он ехал на заднем сидении «мерседеса» размером с дом. За рулем сидел Фритц, как оказалось его зовут, и несся так, словно за ними гнались черти — явно не этого ожидаешь от дворецкого, которому на вид не меньше семидесяти.

А пока, учитывая, что Трез все еще, малость, отходил от ночной мигрени, он решил, что сегодня вполне может побыть в качестве пассажира. Но если они с АйЭмом собирались жить с Братством, то им позарез необходимо знать, где находились их чертовы владения…

«Что за. Нахрен».

Ни с того ни с сего его органы чувств сработали на изменение в атмосфере, нечто начало покалывать край его сознания — предупреждение. И вот что, снаружи, за окном автомобиля залитый лунным светом пейзаж пошел рябью, искажая все в его поле зрения.

Трез осмотрел салон «мерседеса». Все было в порядке: структура черной кожаной обивки, отделка салона цвета грецкого ореха, перегородка, которая тут же поднялась, как только они оказались в машине. Значит дело не в нарушении зрительных нервов.

Снова переведя взгляд на то, что было за окном, Трез понял, что причиной искажения является не туман. И не та странная снежно-ледяная крупа. Нет, это дерьмо не являлось порождением погоды… это было что-то местное… как будто страх кристаллизовался в отдельные частички воздуха, послужив причиной того, что пейзаж принял другую форму.

«Ми-и-и-иленький защитный покров», хмыкнул он про себя.

А Трез уже было решил, что здесь только они с братом единственные, у кого имелись в запасе тузы в рукавах.

— Мы близко, — прокомментировал он.

— Что это была за хреновина? — пробормотал АйЭм, тоже глядя в окно.

— Не знаю. Но нам бы тоже такое не помешало.

Внезапно машина начала подъем, что, с учетом скорости на которой привык гонять старичок, напоминало запуск американских горок. Впрочем, они не достигли верха гребня и не свалились с вершины: откуда ни возьмись, нарисовался огромный каменный особняк, возникший так неожиданно, что Трез схватился за подлокотник и быстро пристегнулся.

Но их шофер точно знал, где они находились и сколько расстояния требовалось, чтобы затормозить «Бенц». Со знанием дела голливудского гонщика-каскадера, дворецкий вывернул руль и затормозил, припарковавшись между «GTO» ⁷⁰, на который Трез ту же пустил слюну… и «хаммером» ⁷¹, выглядящем скорее как абстракционистская скульптура, нежели что-то, что можно водить.

— Возможно, где-то он просчитался, — сухо пробормотал Трез.

Когда отперлись дверные замки, Трез и АйЭм одновременно выбрались из машины.

«Ё-ё-ё-ё. Ну и домина», подумал Трез, задирая голову все выше, выше и выше… В сравнении с гигантской грудой камня, он чувствовал себя мальчиком-спальчиком.

Размером с мизинец двухлетнего карапуза.

С маячащими высоко в холодной ночи взирающими на них с карнизов горгульями, с жуткими на вид, в размахе размером в добрые четыре этажа, крыльями, место казалось как раз таким, каким представляешь себе логово властелина вампиров: зловещее, жуткое, угрожающее.

Все походило на хэллоуиновскую бутафорию, вот только было реальным. Народ, живущий внутри, кусался, и не только тогда, когда их об этом просили.

— Круто, — сказал Трез, мгновенно почувствовав себя как дома.

— Господа, почему бы вам не проследовать в дом, — дружелюбно произнес дворецкий. — А я похлопочу с переносом вашего багажа.

— Не-е, — возразил Трез, направляясь к багажнику. — У нас куча дерьма… э-э, черт.

Трудновато было ругаться перед парнем во фраке.

АйЭм кивнул.

— Мы сами позаботимся о своих вещах.

Дворецкий смотрел то на одного, то на другого, словно с приклеенной улыбкой.

— Пожалуйста, проходите на наше празднество, господа. Мы позаботимся об этих приземленных предметах.

— О, нет, мы можем сами…

— Да, серьезно, это не займет…

Фритц растерялся, а затем в выражении его лица промелькнула паника.

— Но, прошу, господа, вы должны присоединиться к остальным. Я позабочусь об остальном. В этой семье это моя обязанность.

Это беспокойство казалось таким не уместным, но вряд ли они могли поспорить без того, чтобы еще больше его не расстроить. Очевидно, парень собирался харкать кровью, если они сами пронесут свой багаж через эту парадную дверь.

«В чужой монастырь…», подумал Трез.

— Ладно, что ж, спасибо.

— Да, большое вам спасибо.

Покоряющая, широкая улыбка тут же вернулась.

— Замечательно, господа! Я рад.

Когда дворецкий указал им путь к двери, будто за этим великолепным, словно в соборе входом скрывались великие таинства мира, Трез пожал плечами и направился вверх по лестнице.

— Думаешь, он позволит нам самостоятельно подтирать свои задницы? — пробормотал он себе под нос.

— Если только не увидит, что мы пошли в туалет.

Трез прыснул и посмотрел на брата.

— Неужели это была шатка, АйЭм? Серьезно? Потому что я думаю, это именно она и была.

Пихнув брата локтем и получив в ответ стон, он потянулся к массивной дверной ручке. И слегка удивился, обнаружив, что та поддалась, но, опять же, с этим… чтобы это не было… повсюду вокруг, зачем бы им понадобилось нечто вроде, ну вы поняли о чем я? Ни скрипа, когда он открыл ведущую внутрь дверь, и это не удивительно. Место было благоустроено от и до, тщательно продуманно до мелочей и полнейшим порядком.

Но опять же, под началом того дворецкого? Одна пылинка, вероятно, была национальным бедствием.

Перешагнув порог, он обнаружил себя в небольшом вестибюле с мозаичным полом и высоким потолком, стоя лицом к прибору регистрации с камерой. Он знал для чего он… и подставил свое лицо прямо в поле зрения объектива.

Внутренняя дверь, что запросто могла переплюнуть дверь банковского хранилища, в том, что касалось тяжести, тут же широко распахнулась.

— Привет! — поздоровалась женщина. — А вот и вы.

Трез едва заметил Елену, уставившись ей за спину.

— Привет… как ты…

Он не услышал ее ответа.

«О-о… вот это да! Какая палитра цветов».

Трез не понял, что прошел вперед, но он это сделал… в самое невообразимое архитектурное чудо, которое он когда-либо видел. Гигантские колонны из малахита и мрамора взмывали ввысь к потолку, который был выше небес. Хрустальные люстры и золотые подсвечники сияли и мерцали. Огромный, как городской парк кроваво-красный лестничный марш, поднимался с мозаичного пола, на котором вроде было изображено… буйно-цветущее дерево яблони.

Каким бы мрачным не казался фасад здания, интерьер был непередаваемо прекрасен.

— Местечко способное поконкурировать с дворцом, — сказал АйЭм с удивлением в голосе. — О, Елена, здравствуй детка.

Трез смутно отметил, что его брат обнял шелланРивенджа. Повсюду сновали другие люди, женщины в основном, но он узнал Блэя и блондина, а также Джона Мэтью и, конечно, Рива, направляющегося к ним с другого конца комнаты, помогая себе тростью.

— Вечеринка не в вашу честь, но можете прикинуться, что это не так.

АйЭм и Рив обнялись, но Трез, опять же, не придал этому внимания.

Реальная действительность, переливающегося как радуга «О-Боже» так же полностью растворилось.

В арочном проеме, кажется, входа в столовую, стояла та Избранная, которую Трез видел в особняке Рива на севере, разговаривая с кем-то в таком же белом одеянии.

Обзор Треза превратился в туннель, а затем вовсе сузился, когда он уставился на нее и не смог отвести глаз.

«Взгляни на меня, — мысленно произнес он команду. — Обернись».

В этот момент, словно почувствовав его призыв, Избраннаяогляделась по сторонам.

Трез мгновенно затвердел, его тело переполнилось жаждой подойти к женщине, поднять ее на руки и отнести в какое-нибудь укромное место.

Где смог бы отметить ее.

Голос АйЭма был строгим, ровным, и не тем, что Трез жаждал услышать:

— Она не для тебя, брат.

«А, пошло оно все», подумал Трез, когда его Избраннаяснова сосредоточилась на собеседнице.

Он получит ее, даже если это его убьет.

«А если все к этому и приведет? Что ж, его жизнь и так не сахар».

***

Когда Куин снова пришел в себя, он лежал на алтаре. Череп стоял прямо у его головы, словно первый Брат присматривал за ним, пока он восстанавливался после питья. Проморгавшись, парень понял, что уставился на стену с именами: на Древнем языке они были высечены на каждом квадратном сантиметре огромной каменной плиты напротив которой недавно стоял.

Ну, напротив той, где была пара колышков.

Когда он сел и свесил ноги, его спина громко хрустнула, а голова закружилась. Потерев лицо, он спрыгнул и пошел вперед… пока не смог прикоснуться к резьбе.

— Мы внизу, в дальнем конце, — оповестил Зейдист позади.

Куин повернулся. Братья снова стояли внизу и лыбились как придурки.

— Это удовольствие видеть тут твое имя. Зацени, — раздался бостонский акцент Бутча.

Куин развернулся обратно. И кто бы мог подумать, повернувшись вправо, он обнаружил имя копа… и свое собственное.

Ноги ослабели и он опустился на колени перед линией аккуратных символов. Когда он осмотрел всю стену, отчетливые имена растворились, став сплошным, образующим единое целое, узором на мраморе. Прямо как Братство. Не индивидуумы в нем, а сама группа была силой.

И он стал частью ее.

«Проклятье… он и впрямь здесь».

Куин приготовился к преобразующим его впечатлениям… например, к чему-то вроде большого звонящего «ты один из нас» колокола бьющего у него в груди, или может кружащейся от радости головы… или, черт, бремени крутого чувака, поющего «ты мужик» у него в голове.

Ни-че-го. Да, он был рад. Блядь, да, он этим гордился. Он готов был выйти отсюда и надирать зад, как крутой ублюдок.

Но когда поднялся на ноги, понял, что, несмотря на вновь обретенную целостность, часть его осталась независимой и отстраненной. Но опять же, это были адские денечки… словно судьба затолкала его жизнь в вибро-измельчитель и была занята готовя сальсу ⁷²из его задницы.

А может из-за того, что он никогда шибко не был силен в эмоциональной херне? И этого не изменить.

Однако, по крайней мере, он не удрал.

Спускаясь к Братьям, он заработал так много шлепков по спине и тычков в грудь, что понял каког осудье на линии после тренировки.

А потом до него дошло… он шел домой к Блэю.

«Святая Дева Мария, матерь Божья — если позаимствовать фразу у копа — он так бы и не сводил с того парня глаз. Может улизнуть и рассказать ему на что это было похоже, пусть даже от него этого и не ждали. Может подняться в его комнату после того как закончится сборище и… м-м, да… ненадолго».

Отлично, теперь он угнетен.

Рэйдж набросил на него свою черную мантию.

— Что ж, добро пожаловать в дурдом, сукин ты сын. Ты застрял с нами на вечность.

Куин нахмурился и подумал о Джоне.

— А что насчет моего статуса аструкс нотрам?

— Снят с тебя, — ответил Ви, также надевая свое черное одеяние.

— Ты свободен.

— Так Джон в курсе?

— Нет, не о том, что ты получил повышение. Но его известили, что ты больше не сможешь быть его личным солдатом. — Когда Куин прикоснулся к татуировке под глазом, Ви кивнул. — Да, мы собираемся ее изменить… впрочем, на ту, что символизирует почетное освобождение от обязанностей, а не на ту, что из-за смерти или того, что тебя турнули.

О, круто. И куда лучше, чем «уведомление об увольнении» в центре груди и неглубокая могилка.

Когда они покинули помещение, Куин в последний раз осмотрел пещеру. Это было так странно; да он стал достоянием истории, но также это ощущалось кульминацией всех тех ночей, когда он сражался с Братьями; внутренняя логика заставляла это чрезвычайное событие казаться… неизбежным.

Вновь проходя проделанный ими маршрут, вскоре Куин обнаружил себя в холле, заставленном рядами стеллажей от пола до сверхвысокого потолка.

— Иисус… Христос, — выдохнул он, увидев сосуды лессеров.

Все остановились.

— Сосуды? — спросил Роф.

— Да, — со смешком подтвердил Тор. — Наш мальчик выглядит впечатленным.

— И должен, — пробормотал Рэйдж, затягивая пояс балахона. — Мы лучшие.

На эти слова последовало множество стонов и закатываний глаз.

— По крайней мере, он не выдвинул идею, что это «тотас амезибол» ⁷³, — пробормотал кто-то.

— Это Лэсситер, — последовал ответ.

— Черт, этому сукину сыну пора прекращать смотреть Никел-мать-его-одеон.

— Как и многое остальное.

— Кончайте, народ, — вмешался Рэйдж. — Можно хоть минуту без этого?

На смену брюзжанию пришли одобрительные возгласы, горловым звуком устремляясь ввысь и пронизывая сувениры от их мертвых врагов.

— Только задумайся, — сказал Тор, приобняв Куина за плечи, — как ты поставишь сюда добытые тобой сосуды.

— Это дело, — пробормотал Куин, рассматривая разнообразные емкости. — Это дело.

Они вышли через врата, которые были одновременно древними и такими, что паяльной лампе понадобилась бы пара часов, чтобы проникнуть за них. Затем появилась очередная преграда, которую сдвинули в сторону, и черт бы ее побрал, выглядела она как стена пещеры… и чтобы вы думали, они вынырнули из неприметного укромного уголка на поверхности и вернулись в «эскалейд». Потребовалось какое-то время, чтобы проехать назад через лес, и в ту секунду, когда в поле зрения появились огни особняка, он занервничал, тело дернулось вперед, рука уже шарила в поисках дверной блокировки.

Внедорожник еще не успел остановился, когда он распахнул эту штуковину и выскочил. Братья рассмеялись, выйдя из нее более цивилизованным способом и следуя за ним по пятам, пока он перескакивал через ступеньки. У величественного парадного входа, он резко распахнул дверь и бросился в вестибюль, пихая свое лицо в камеру безопасности.

Позади он услышал голоса Братьев…

Теперь его Братьев. Разве не так?

Пока Браться паясничали, подкалывая его, Фриц открыл входную дверь.

Куин едва не сбил дворецкого с ног, ворвавшись внутрь. Множество улыбающихся лиц, все шеллан, королева, повсюду доджены… АйЭм, Трез, Рив и Елена…

Он искал рыжеволосую голову, осматривая столовую, затем бильярдную. «Куда же запропастился…»

Куин остановился.

В дальнем конце бильярдной, на кушетке, обращенной лицом к висевшему над камином телику, бок обок сидели Блэй и Сакстон. Их лица повернуты друг к другу, в руках джин-тоник, оба выглядели так, словно поглощены беседой.

Внезапно Блэй рассмеялся, откинув назад голову…

В этот момент он увидел Куина.

И выражение его лица вмиг напряглось.

— Поздравляю! — с трудом пробился до него голос Лэйлы, и Куин повернулся к ней как слепой; его мозг впал в ступор, хотя и не должен был: он все это время знал, что Сакстон возвращается из отпуска.

— Я так за тебя рада! — Когда Лэйла обняла его, Куин автоматически вернул объятие.

— Спасибо. — Он выпрямился и пригладил волосы. — Как ты себя чувствуешь?

— Тошнотворно и потрясающе!

Куин поник, пытаясь найти удовольствие в беременности.

— Я рад. Я действительно… рад.

ГЛАВА 73

Сола врезалась в плиту, проводя мужчину в свой дом. А затем, как часть ее коррекции курса, налетела на стул, где сидела ее бабуля… но по крайне мере ей удалось это замаскировать, тут же вытянув его и плюхнувшись сверху.

— Кстати, я тоже не знаю твоего имени, — пробормотала она, хотя имена — последнее, что интересовало ее.

Мужчина присоединился к ней, усевшись с противоположной стороны маленького стола. Благодаря своему дорогому наряду и поразительным габаритам, он заставлял все казаться хрупким: от разделявшей их ламинированной поверхности до сидений, кухни.

До целого дома.

Он протянул через стол руку, а затем низким, с восхитительным акцентом голосом представился:

— Я Эссэйл.

— Эссэйл? — Она осторожно протянула свою ладонь, готовая встретиться с рукой мужчины на середине стола. — Странное имя…

Как только они соприкоснулись, по ее руке прямо в сердце прострелил удар молнии, ускоряя его биение, заставляя ее покраснеть.

— Тебе не нравится? — наиграно произнес он шепотом, как будто прекрасно знал о ее реакции.

Вот только он же говорил о своем имени, верно? Да, точно.

— Оно… оригинальное.

— Назови мне свое, — попросил он, не выпуская ее руки. — Пожалуйста.

Ожидая ее ответа, держа за руку, синхронно дыша, Сола осознала, что иногда некоторые вещи гораздо интимнее секса.

— Марисоль. Но все зовут меня Сола.

Он заурчал. Заурчал.

— Я буду звать тебя Марисоль.

И как это прозвучало. Боже, с этим акцентом… всю жизнь произносимое всеми ее имя он превратил в поэзию.

Сола вытянула руку из его ладони и положила ее на колени. Но все так же не сводила с него глаз: его выражение лица такое надменное, и у нее сложилось впечатление, что он даже не отдает себе в этом отчета, что оно не имеет никакого отношения к ней. Его волосы казались нереально густыми, и, несомненно, уложенными гелем — эта совершенная волна не убралась бы с его лба обычным естественным образом. А его одеколон? Проехали. Чем бы он, черт возьми, там не был, она почти опьянела от невероятного запаха.

С такой великолепной внешностью, телом и этими мозгами? Она была готова поставить свой дом на то, что он шагал по жизни с отношением весь-мир-у-моих-ног.

— Итак, расскажи мне о том визитере, — попросил он.

Ожидая ответа, он опустил подбородок и смотрел на нее из-под полуопущенных век.

Неудивительно, что он кого-то убил.

Она пожала плечами.

— Понятия не имею. Моя бабуля только сказала, что у мужчины были темные волосы и глубоко посаженные глаза… — Сола нахмурилась, отметив, что радужки его глаз были, как всегда, цвета полуночи — подобное казалось неестественным. «Контактные линзы?» задумалась она. — Она… она не упомянула имя, но он, должно быть, был вежливым… в противном случае, я услышала бы об этом и еще о многом в придачу. О… и он разговаривал с ней на испанском.

— Есть кто-то, кто стал бы тебя искать?

Сола покачала головой.

— Я не распространяюсь об этом доме… никогда. Большинство людей даже не знает мое настоящее имя. Вот почему я подумала, что приходил ты… кому же еще… я имею в виду, никто никогда сюда не приходил, кроме тебя.

— Кто-то из твоего прошлого?

Выдыхая, она обвела взглядом кухню; затем вынула салфетки из держателя и упорядочила их по новой.

— Не знаю…

С жизнью, которую она вела? Это мог быть кто угодно.

— У вас тут есть сигнализация? — спросил он.

— Да.

— Ты должна понимать, что он опасен, пока не докажится обратное.

— Согласна. — Когда мужчина — Эссэйл, как она теперь знала — потянулся к своему пальто, она покачала головой. — Никаких сигар. Я же сказала…

Он показушно вытянул золотую ручку, приподняв ее. Затем взял одну из салфеток, что она вертела в руках и записал семизначный телефонный номер.

— Позвони мне, когда он вернется. — Эссэйл скользнул квадратным листочком по столу, но задержал указательный палец на цифрах. — И я позабочусь об этом.

Сола так быстро вскочила, что стул заскрипел по полу. Она тут же замерла, посмотрев на потолок. Когда сверху не донеслось ни звука, она напомнила себе сохранять спокойствие.

Тихонько подошла к плите. Вернулась обратно. Подошла к задней двери с крыльцом. Снова вернулась.

— Послушай, мне не нужна помощь. Я ценю это…

Когда она повернулась, чтобы совершить очередное путешествие к плите, Эссэйл оказался прямо перед ней. Ахнув, она отскочила. Сола даже не слышала, как он подошел…

Его стул находился в том же положении, как и когда он на нем сидел.

А не как ее, отодвинутый от стола.

— Что… — Она замолчала, почувствовав головокружение. Естественно, она не собиралась спрашивать, что он такое…

Когда он протянул руки и заключил в ладони ее лицо, Сола поняла, что очень трудно будет ответить «нет» на все, что бы он предложил.

— Ты позвонишь мне, — приказал он, — и я приду.

Слова были настолько тихими, что почти сливались в простой шум; его голос такой низкий… глубокий.

Гордость в голове сформулировала протест, но рот отказался его озвучить.

— Ладно, — сдалась она.

Теперь он улыбнулся, чуть приподняв уголки губ. Боже, его клыки были куда длиннее, чем она помнила.

— Марисоль, — мурлыкнул он. — Красивое имя.

Наклоняясь к ней, он нежно надавил на ее челюсть, приподнимая подбородок. «О, нет, черт, нет, она не должна этого делать. Не в этом доме. Не с таким мужчиной как он…»

«Наплевать». Со вздохом поражения, она закрыла глаза и потянулась губами навстречу…

— Сола! Сола, что ты там делаешь!

Они оба замерли… и, внезапно, Сола вернулась в тринадцатилетний возраст.

— Ничего! — прокричала она.

— Кто с тобой?

— Никого… телевизор включен!

Три… два… один…

— Не похоже на телевизор!

— Иди, — прошептала она, толкая Эссэйла в широкую грудь. — Ты должен сейчас же уйти.

Эссэйл опустил веки.

— Думаю, что хочу познакомиться с ней.

— Не хочешь.

— Хочу…

— Сола! Я спускаюсь!

— Уходи, — прошептала она. — Пожалуйста.

Эссэйл провел большим пальцем по ее нижней губе и наклонился, выдохнув Соле прямо в ухо:

— Я планирую продолжить это там, где нас не прервут. Просто чтобы ты знала.

Отворачиваясь, он с нервирующей медлительностью направился к двери. И даже когда шлепанцы ее бабули неумолимо приближались все ближе, спускаясь по лестнице, он задержался, чтобы оглянуться через плечо, открывая входную дверь.

Его горящие глаза скользнули по ее телу.

— У нас с тобой еще ничего не закончено.

А затем он, слава богу, ушел.

Ее бабушка вынырнула из-за угла долей секунды спустя как закрылась входная дверь.

— Ну и? — произнесла она.

Сола глянула в окно над столом, заверяя себя, что снаружи все еще темно как внутри шляпы. «Уф. Хорошо».

— Видишь? — произнесла она, разводя руки в пустой кухне. — Здесь никого нет.

— Телевизор не включен.

«Ну конечно. Ох, и почему ее бабуля не оказалась так добра, чтобы стать слабоумной, как многие пожилые люди в ее возрасте?»

— Я выключила его, потому что он тебя потревожил.

— О. — Подозрительные глаза рыскали по кухне…

Дерьмо. На линолеуме, где они проходили, остался тающий снег.

— Да ладно тебе, — сказала Сола, побуждая женщину резко изменить поведение. — Думаю, на сегодня достаточно допросов. Пора спать.

— Я слежу за тобой, Сола.

— Я знаю, vovó.

Когда они вдвоем поднимались по лестнице, часть нее хотела знать, кто же это, черт возьми, приходил искать ее и почему. А другая? Ну, та все еще оставалась в кухне, в одном шаге от того, чтобы поцеловать этого мужчину.

Вероятно и к лучшему, что их прервали.

У нее было безошибочное ощущение, что ее защитник… был не меньшим хищником.

***

Ожидаемый Кором телефонный звонок пришелся на самое подходящее время. Он только что закончил закалывать одиночного убийцу в центре города под мостами и чистил свою любимую леди, черная кровь легко стиралась с косы, когда он проводил замшевой тканью по лезвию.

Первым делом, отработанным движением он закрепил на спине свою «леди», и лишь затем достал телефон. Отвечая, он разглядывал своих бойцов, пока те собирались и переговаривались о ночном бое на холодном ветру.