Дурнушка Кейти

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дверь магазина хлопнула, заставив Кейти подпрыгнуть. Она досадливо поморщилась. Ей пора прекращать ждать. Дилан не придет. Прошло уже две недели с тех пор, как она ночью уехала из дома его сестры. Все это время она пыталась избавиться от надежды, что Дилан как обычно зайдет в ее магазин и скажет: «Кейти, моя дорогая, тебе нравится моя куртка?» Или: «Кейти, моя дорогая, ты не хочешь пойти со мной поплавать с дельфинами»?

Но... а вдруг он заглянет в пятницу? Ведь он всегда заказывает букет в этот день недели.

Она не могла не признать того факта, что скучает по Дилану, Скучает так, как не скучала по мужу. Она возблагодарила Бога, что той ночью между ними ничего не было. Иначе ее тоска по этому мужчине могла оказаться гораздо сильнее.

И страшно подумать, что она бы сейчас испытывала, если бы приняла все его предложения. Было очень, очень мудро каждый раз холодно ему отказывать.

И все же тоненький ехидный голосок где-то внутри нее не унимался: сказав «да», ты бы оказалась среди тех счастливчиков, которые не испытывают сожалений по поводу несбывшегося.

Может, продолжал тот же надоедливый голос, ты бы ощутила себя живым человеком, веселым, дышащим полной грудью.

Именно эта надежда на второй шанс и заставляла ее каждый раз подпрыгивать при звуке открывающейся двери.

Кейти углубилась в свои мысли и только теперь заметила, что в магазин въехала коляска с сидящей в ней симпатичной женщиной. Одна нога женщины была закована в гипс и вытянута вперед. Кейти было собралась выйти из-за прилавка, чтобы помочь, но замерла, не в силах двинуться с места. Передней была мать Джейка, сестра Дилана.

Первой мыслью Кейти было: что-то случилось с Диланом. Именно поэтому пришла Тара. Именно поэтому он больше не заходит к ней в магазин.

Наверное, Дилан врезался на своем мотоцикле в телефонную будку, и его сестра пришла заказать цветы для....

Усилием воли девушка призвала к порядку разыгравшееся воображение. Тара не походила на человека, который готовится к похоронам. Ее лицо было оживленным и веселым.

Сестра Дилана подъехала к прилавку и протянула руку для приветствия. Кейти нагнулась и пожала руку, отметив интерес, горящий в глазах Тары.

— Я нашла некоторые ваши вещи в своем доме, — сказала женщина, передавая ей сумку.

Кейти взяла ее и украдкой заглянула внутрь, проверяя, не торчат ли из сумки некоторые интимные вещи. Затем она торопливо спрятала сумку под прилавок.

— Это не то, что вы подумали, — выдавила она.

— А что я подумала? — мягко спросила Тара,

— Что Дилан и я... — Кейти не смогла продолжить, ее щеки залила краска.

— Конечно, не подумала, — уверила ее Тара. — Я могла бы такое подумать о брате, но не о вас. Я поняла, что вы не из того сорта женщин, только посмотрев на ваше лицо. — И она вновь начала пристально изучать Кейти. — Приличная девушка, — наконец счастливо резюмировала она.

Кейти не стала спрашивать, что имела в виду Тара. Ей и так было ясно. Сестра Дилана просто слишком добра, чтобы прямым текстом заявить - Кейти Причард не во вкусе Дилана МакКиннона.

— Я хотела поблагодарить вас за помощь Дилану и Джейку. Страшно подумать, что было бы, если бы Дилан остался один на один со своим племянником, — Тара потрясла головой и в ужасе закатила глаза.

— Дилан прекрасно справляется с ребенком, — произнесла Кейти и тут же прикусила язык.

Зачем я защищаю его?

— Да, я знаю, справляется, — согласилась Тара. В ее глазах все также горел интерес к персоне Кейти. — А еще я знаю, что дом остался стоять только благодаря вам. Представляете, я собрала три ящика игрушек, и все стены были заляпаны сливочным пудингом. Я с трудом его оттерла.

Кейти снова вспомнила, в какой спешке убегала из дома сестры Дилана.

— Кто любит игрушки больше, — спросила Тара, — Джейк или Дилан?

— Дилан, — без колебаний ответила Кейти. И они обе захихикали. Кейти обнаружила, что в первый раз за эти две недели ома смеется.

— Могу поспорить, тот дурацкий вертолет с дистанционным управлением — его любимая игрушка. Моему мужу, Сэму, такой вертолет тоже нравится... Вернее, нравился. Пока он не разбил его о люстру на втором этаже. Люстра тоже пострадала. Вы представить себе не можете, как я была рада, — и она снисходительно улыбнулась.

В улыбке Тары сквозила такая любовь к мужу, что Кейти помимо воли испытала острый приступ

зависти. Семья сестры Дилана была живым воплощением ее мечты.

— Я хотела в знак благодарности послать вам цветы, но Дилан сказал, не нужно: у вас целый цветочный магазин. Тогда я решила зайти, чтобы пригласить вас на ланч. Джейка я оставила у Дилана в офисе. В качестве мести я загрузила его рюкзачок сливочным пудингом и еще засунула туда пожарную машину с очень громкой сиреной.

Кейти обнаружила, что снова смеется. На самом деле ей следовало отказаться от предложения. Зачем еще больше усложнять себе жизнь, общаясь с родственниками Дилана? Но ей очень понравилась Тара, К тому же дружба с женщиной не принесет ей никаких неприятностей. Это безопасно.

— Я с удовольствием с вами пообедаю, — сказала она. — Мне только нужно оставить несколько инструкций моей помощнице.

И они отправились обедать. Когда Кейти катила коляску мимо офиса Дилана, она заметила, что его владелец стоит у окна и мрачно за ними наблюдает. У него на руках сидел Джейк. Даже с такого расстояния было слышно, как малыш завопил: «Она!»

Только отойдя от офиса, Кейти обнаружила, что на улице стоит чудесная погода. Кстати сказать, это ценное наблюдение она сделала впервые за две истекшие недели.

Им с Тарой понравилось маленькое уютное кафе, которое находилось недалеко от цветочного магазина и офиса Дилана. Солнце припекало, и они решили не заходить внутрь, а пообедать на открытой веранде. В ожидании заказанных гамбургеров и холодного чая они разговорились.

— Тебе не кажется, что Дилан... ээ... немного раздражен в последнее время? — спросила Тара, когда принесли заказ.

— Я его давно не видела, — холодновато ответила Кейти.

— Не видела?

— Нет. Когда он стоял у окна с Джейком, это было в первый раз за две недели.

— Но почему?

— Ты знакома с братом достаточно давно, чтобы знать, что все его... — Кейти замялась, подбирая слово, — увлечения временны.

— Ты — не увлечение!

Даже не увлечение. Кейти было стыдно признаться самой себе, как она хотела побыть его увлечением. Пусть на одну ночь. Это все равно лучше, чем быть отвергнутой в самый интимный момент.

— Вы поругались? — предположила Тара. — Мне показалось, ты покинула мой дом в спешке. Слишком много твоих вещей там осталось.

— Мы не ругались! — запротестовала Кейти.

— Хм. Его что-то гложет. Он возбужден. Конечно, то, что обычные люди называют возбуждением, для него обычно нормальное состояние. Но тут нечто особенное.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, он планирует этим летом отправиться покорять Скалистые горы; на той неделе он пригласил нас посмотреть гонки на мотоциклах с его участием. А через несколько дней он собрался в Сахару, чтобы принять участие в гонках на верблюдах.

— Гонки на верблюдах? — недоверчиво переспросила Кейти.

— Я тоже пыталась расспросить его, но Дилан рыкнул на меня, сказав, что пришлет открытку. Ради всего святого, где он собирается достать открытку в пустыне?

— В каком-нибудь борделе, — цинично предположила Кейти.

— А самое странное, — продолжила Тара, — что у него давно уже никого нет.

Кейти попыталась скрыть охватившее ее облегчение. И тут же спохватилась. Это не ее дело, есть у него кто-то или нет. Главное, чтобы он не посылал букеты через нее, Кейти.

Если все-таки такое случится, у нее не останется выбора. Она составит букет из желтых гвоздик, чтобы выразить свое разочарование и презрение. А может, даже пошлет бедной девушке композицию из аконита — пусть знает, с кем связалась.

Тара выглядела встревоженной.

— Не понимаю, что с ним происходит. В последний раз я видела его таким, когда заболела мама.

— Ваша мама больна? — медленно спросила Кейти. — Мне так жаль! Дилан сказал мне, она ушла.

Тара грустно кивнула:

— Можно и так сказать. Болезнь Альцгеймера. Папа принял решение поместить ее в клинику. Одну из лучших, но сути дела это не меняет. Дилан был против его решения, он хотел нанять сиделку. Но папе не понравилось, что чужой человек будет проводить у него дома двадцать четыре часа в сутки. Но мне кажется, для папы просто невыносимо видеть жену в таком состоянии. Она стала для него совершенно незнакомой женщиной, не той, которую он любил в течение тридцати пяти лет. Последние проведенные ею дома месяцы были ужасны. Она оставляла включенной плиту, ломала вещи. Иногда она выходила ночью из дома и бродила по улице в ночной рубашке. Однажды она нашла ключи от машины и отправилась на прогулку. Ее привезла домой полиция. Слава богу, она никого не задавила и не погибла сама.

— Мне так жаль, — сочувственно повторила Кейти. — Не могу даже представить, что вы пережили.

Дилан никогда не рассказывал ей о болезни матери. Не доверял ей, не раскрывал секрета, который так ранил его сердце.

А может, я все придумываю, мелькнуло у нее в голове. Ведь Дилан приходил именно в мой магазин, чтобы купить цветы для матери.

Кейти внезапно вспомнила, каким грустным он был, когда выбирал тот букет. А еще она вспомнила, что та же самая грусть мелькала у него в глазах, когда он отверг ее.

— Это было тяжело для всех нас. А для Дилана в особенности. Он так и не простил отца за решение поместить маму в лечебницу. Стало еще хуже, когда отец стал общаться с одной из подруг матери. Вряд ли там было что-то серьезное, но они решили вместе отправиться в круиз. Узнав об этом, Дилан просто рвал и метал. Бедному папе пришлось отменить заказ на билеты, но Дилан до сих пор не отвечает на его звонки. Когда маму госпитализировали, брат начал менять женщин как перчатки. О других безумствах я и не говорю. Хотя прыжок с самолета было худшим из них. А теперь он еще собрался участвовать в гонках на верблюдах!

Кейти видела, что Тара очень озабочена поведением своего брата. И внезапно ее осенило: в ту ночь Дилан отверг ее не потому, что она недостаточно красива, не потому, что сказала неправильные слова в неправильное время. Это были всего лишь ее собственные страхи, на самом деле она была здесь совершенно ни при чем.

Все дело в самом Дилане.

— Когда заболела ваша мама? — мягко спросила Кейти.

— Все началось примерно три года назад, и прошел уже год с тех пор, как маму госпитализировали.

Тара могла бы и не уточнять, когда ее мать была помещена в клинику. Кейти уже догадалась. Хоровод женщин появился вокруг Дилана, когда она только открыла свой магазин. То есть ровно год назад.

— Дилан всегда пользовался успехом, — продолжила Тара. — Иногда у него появлялись девушки, но это все было несерьезно. Дилана всегда больше интересовала карьера. У него просто не было времени крутить романы. Я даже упрекала его, говорила, что ему нужно больше внимания уделять девушкам. И вот, накаркала. Но я лишь имела в виду, чтобы он нашел правильную девушку, завел семью. Нельзя пренебрегать самой важной стороной человеческой жизни. А в последний год... Я никогда не видела такого количества пустоголовых девиц за столь короткое время.

Ему нужны были женщины, которые ничего от него не требуют.

А она, Кейти, была совершенно другой. Неудивительно, что он испугался.

И все же она не могла не признать, что Дилан был честен с ней. Он не давал ей никаких обещаний, не притворялся лучше, чем есть.

Проблема была вовсе не в ней. Проблема была в Дилане. Он отчаянно пытался доказать всему миру свое бесстрашие. А правда такова: он боялся тех же вещей, что и остальные люди.

Он боялся боли. Он боялся еще раз открыть свое сердце.

Беседа плавно перетекла на другие темы. И к концу ланча Кейти была твердо уверена — они с Тарой станут лучшими подругами.

В пятницу, зная, что Дилан отправился в Сахару восстанавливать душевное равновесие, Кейти решила сама составить букет для его матери. Дилан не знал языка цветов, но он всегда брал белые хризантемы, символизирующие правду, и маргаритки, которые говорили о чистой любви.

А затем Кейти добавила собственные штрихи. Это были поздние тюльпаны — абсолютная любовь, белый вереск — защита и лилейник —материнство. В этот букет она вложила всю свою душу. И любовь к Дилану.

Пусть даже цветы предназначались не ему лично. В его отсутствие она могла себе позволить показать свои чувства.

Вот композиция закончена, и Кейти отошла в сторону, оценивающе глядя на свою работу. У нее перехватило дыхание, такая энергетика изливалась из этого букета. Он просто светился воплощенной любовью.

Потом она закрыла магазин и отправилась в лечебницу к матери Дилана.

Она нашла женщину в ее комнате. Мать Дилана обладала строгими и гордыми чертами лица, ее волосы были аккуратно причесаны, а костюм сидел идеально. Но когда она повернулась к вошедшей, из ее глаз на Кейти посмотрела пустота.

— Здравствуйте, миссис МакКиннон, — поприветствовала женщину Кейти.

Лоб больной пошел складками, как будто она пыталась ухватить ускользающие обрывки памяти и понять, кто перед ней стоит.

— Вы не знаете меня, — поторопилась уверить ее Кейти. — Я просто принесла вам цветы.

Женщина глянула на букет и слабо улыбнулась, когда ее дрожащие пальцы коснулись белых лепестков. Она забыла о присутствии Кейти. Казалось, что послание, заключенное в букете, дошло до ее затуманенного разума. На мгновение ее синие, как у сына, глаза прояснились. Она вдохнула аромат цветов с таким удовольствием, что Кейти поняла, почему Дилан так часто приносит ей цветы.

Вошла сиделка, нагруженная стопкой чистых полотенец.

— О, цветы! — воскликнула она. — Сын миссис МакКиннон всегда их приносит. Он читает ей книги и показывает старые домашние видео. Наверное, он не в городе, раз не смог сегодня прийти.

Она начала раскладывать полотенца, параллельно болтая о том, какой замечательный человек мистер МакКиннон и как он любит свою мать.

— Бедная женщина, она даже не знает, что он приходит к ней, — и с этими словами она снова вышла за дверь.

Кейти оглядела комнату. В углу стоял телевизор и видеоблок. Еще там было множество фотографий в рамках и толстые фотоальбомы. И на каждом предмете мебели стояли принесенные ранее цветы.

Сейчас она видела ту часть жизни Дилана, которую он тщательно скрывал от посторонних глаз. В этой комнате была спрятана частичка его души, говорящая о том, как сильно и преданно он умеет любить.

Кейти взяла книгу стихов, присела на кровать и принялась читать вслух рифмованные строки о надежде и мужестве. Подняв глаза от книги, она глянула на мать Дилана... и застыла. Может, ей только показалось, но она словно наяву увидела женщину, которой та когда-то была. Любящую и любимую, вырастившую двух чудесных детей, хозяйку дома.

А когда мать Дилана мягко взяла ее за руку, Кейти не выдержала и начала плакать.

Натянув бейсболку почти на глаза, Дилан хмуро ожидал, когда объявят его рейс на самолет. У него зверски болела шея после падения со скалы, и поездка в Сахару уже не казалась ему такой привлекательной.

Он мучительно пытался сообразить, почему ему никуда не хочется ехать. Выброс адреналина всегда был для него лекарством от печали и неприятностей.

Но в этот раз лекарство не помогало. Он скучал по Кейти, скучал так сильно, что боль в шее пропадала на фоне этой тоски. Как она ухитрилась так зацепить его? Почему он не может перестать о ней думать?

Он догадывался, почему.

Любовь. Это не лампочка, которую можно включить и выключить. Он влюбился, и ему не избавиться от своего чувства, даже если он будет бродить по Сахаре до скончания века.

Дни, проведенные с Кейти, стали ему дороже прыжков с самолета, дороже мотоциклетных гонок и альпинизма.

Объявили посадку. Дилан встал, сделал пару шагов к жизни, которая уже стала ему скучна, и остановился.

Пятница. Какая Сахара? Сегодня мне нужно быть у матери.

Внезапно холодное освещение зала ожидания вспыхнуло для него молнией. Он понял одну простую истину. Нельзя отвергать дары, которые предлагает сама жизнь. Не так уж и часто поступают подобные предложения. Нужно дорожить временем, проведенным с этими дарами, потому что времени всегда мало.

И он больше не хотел терять ни минуты. Он вышел из аэропорта и поднял руку, призывая такси. Его охватило удивительное чувство свободы. Он поступил правильно.

В комнату матери он вошел без обычного букета. Когда он ехал в лечебницу, то думал купить цветы в ближайшем цветочном магазине. Но так и не смог. Цветы, не прошедшие через руки Кейти, казались мертвыми, лишенными внутреннего света.

Когда Дилан увидел сидящую на кровати молодую женщину с трясущимися от рыданий плечами, у него на секунду закружилась голова.

Кейти.

И почти сразу же он почувствовал себя счастливым. Раздвоенность и пустота, мучившие его две недели, прошли. Его счастью не помешало даже то, что Кейти плакала. Он и забыл, что женские слезы всегда заставляли его сбегать куда подальше.

Она подняла голову, на ее лице отразилось нечто вроде паники. У Дилана остро кольнуло в сердце при мысли о том, что именно он виновник подобного чувства. И когда она привстала, явно собираясь сбежать, он осторожно поймал ее за руки и припал губами к ее ладони.

А потом в глаза ему бросились цветы. Он покупал букеты в магазине Кейти уже год, но не подозревал, что ее композиции могут быть настолько прекрасными. Настолько изливающими чувства.

И мама смотрела на него. Ее лицо было освещено слабой улыбкой. Он знал, откуда взялся этот свет. Все те же цветы. Разрушенный мозг женщины мог улавливать исходящие от них флюиды любви.

Кейти вырвалась.

— Я думала, ты в Сахаре, катаешься на верблюдах, — словно защищаясь, произнесла она,

— Мне показалось, поездка будет скучной.

— Ни за что бы не поверила, что гонки на верблюдах могут быть для тебя скучными, — она все дальше пятилась от него.

— Ты на меня злишься?

— Если бы я злилась, это подразумевало бы, что я о тебе беспокоюсь. А я совсем не беспокоюсь.

— Кейти, моя дорогая, мы оба знаем, это не так.

И тут ее деланое равнодушие дало трещину, и Кейти снова расплакалась.

— Ты мог бы сказать мне, — сквозь слезы произнесла она. — Ты мог бы довериться мне.

— Я никогда никому не говорил, — виновато ответил он. — Слишком тяжело.

— Становится легче, если поделиться с кем-либо.

— Дело не в тебе, — продолжил Дилан, — дело во мне. Что, если я похож на своего отца? Что, если я не смогу поступить правильно, когда наступят тяжелые времена?

— А сейчас? — прошептала она. — Как ты поступаешь сейчас?

— Он даже не приходит навестить ее, - голос прозвучал совсем уж неубедительно.

Кейти посмотрела на мать Дилана, затем снова перевела взгляд на мужчину.

— Я думаю, — мягко сказала она. — Твоя мать хотела бы, чтобы твой отец был счастлив. Я бы тоже этого хотела, если... — Она запнулась.

— Если что? — переспросил он.

Она храбро посмотрела ему в глаза и твердо произнесла:

— Я хотела бы того же самого, если бы мы были на их месте.

— Он бросил ее. Она не заслуживает такого отношения. О Кейти, жаль, ты не знала ее, когда она была здорова. Она всегда думала только о семье. Если оставался последний кусок торта, она никогда его не съедала. Если стоял выбор между новой раковиной и велосипедом, то я получал велосипед.

— Но случилось так, как случилось, — твердо произнесла Кейти. — Вряд ли бы она хотела стать для вас обузой. Любовь не тюрьма. Любовь должна делать людей свободными.

Дилан уже понял, что такое любовь. Настоящая любовь. Она только отдает и ничего не требует взамен.

Or вспомнил чувство свободы, охватившее его, когда он ловил такси.

— И все же, — немного резковато спросил Дилан, — если бы тот, кого ты любила, оказался на месте моей матери? — Такое вполне возможно. Ведь я унаследовал половину ее генов. — Как бы ты поступила?

— Ты беспокоишься, что тоже можешь заболеть болезнью Альцгеймера? — догадалась Кейти.

Он кивнул.

— Если ты действительно боишься заболеть этой болезнью, то тебе стоит перестать прыгать с самолетов и мостов, — она улыбнулась. — Я шучу. Мне нравится то, как ты живешь. Твоя жизнь полна. И ты научил меня тому же.

— И все же? — настаивал он.

— Тогда, — сказала она без колебаний, — я буду приносить тебе цветы и читать стихи, показывать фотографии и старые семейные видео. Я буду делать то, что ты делаешь сейчас, Дилан.

— Прикуешь себя к больному человеку? — мрачно спросил он.

— Прикую? — вопросительно посмотрела она на него. — Конечно, нет. Я поступлю так, руководствуясь любовью. К тому же это будет актом милосердия.

Дилан посмотрел на принесенные ею цветы, почувствовал исходящие от них волны любви. Когда он начал приходить к матери, он в первый раз делал что-то, забывая о себе. Мать не знала о его визитах. А он продолжал возиться с ней, пытаясь вернуть ее к жизни. Только сейчас Дилан понял, что Кейти права. С его стороны это было не только проявление любви, но и акт милосердия...

А так же перевернутая страничка жизни. Потому что, если мужчина начинает заботиться о ком-то, не требуя ничего взамен, это значит, что для него наступила новая фаза жизни. Где нет места прыжкам с моста и самолетов, зато есть дом, золотые рыбки и сад.

Другими словами, он готов был любить Кейти Причард до гробовой доски.

Дилан почувствовал, как мама гладит его по щеке, и, взглянув в ее глаза, заметил в них тень узнавания. Возможно, не его лично, но любви, которую он ей отдавал.

— Мы с мамой обычно обедаем внизу в столовой, — мрачно буркнул он. — Пойдешь с нами?

— Конечно, — ответила она.

Дилан провел их в столовую. Там им выдали пластиковые тарелки, наполненные протертым мясом и картофельным пюре.

Три очаровательные старые леди запели веселую песенку, и мама Дилана, забыв про еду, начала хлопать в ладоши.

Дилан вздохнул и посмотрел на Кейти.

— Знаешь, — сказал он, — я представлял официальное знакомство невесты с родителями будущего мужа как-то по-другому.

- В другом месте? — уточнила Кейти. Она выглядела очень довольной.

Он кивнул.

— На самом деле, - сказала она, - что может быть лучше обеда с парнем и его матерью?

Дилан знал — ее слова искренни. И он знал еще кое-что: он любит ее больше жизни.