Глава 8

— Причины тебе…? Все очень просто — всегда! Это вы — женщины, любите усложнять, а жизнь не детектив — тут все просто. Ушел молча, потому что струсил. Каждому поступку можно придумать сто обоснований и тысячу причин. Но первопричина всегда одна.

Я отвела взгляд, тупо уставившись на стол. Солонка, кружевная салфетка, хлебница… а у меня до озноба! А у меня перед глазами — шелестящий змеиный клубок! И перекошенное от боли мужское лицо.

Олег внимательно смотрел на меня.

— Сегодня тоже все было просто, и ты ни в чем не виновата, не выдумывай то, чего нет. Это в мужских генах, на уровне инстинктов — защитить и спасти. Не он, так я. Думать времени не было. Просто он добежал первым.

Ольга шевельнулась рядом, дотянулась и погладила его по руке.

— Ты не прав — не каждый мужчина так сможет.

— Значит он не мужчина, Оля! Блин… — чуть помолчал он, отвернувшись: — Не верю, что позволил втянуть себя в эти разборки — отвечаю за него я, хотя ни хрена почти не знаю. Но все же просто? Примитивно! Хочешь, сложу тебе всю событийную цепочку, руководствуясь теорией простоты? Самый короткий путь. Это и будет правдой.

— Я и сама хорошо умею выдумывать, — вздохнула я, — сколько уже передумано за эти годы… Не нужно, Олег, Бог с ним — со всем этим, — улыбнулась я Ольге, собираясь спросить ее об ужине. Нам всем нужно было отвлечься на что-то, перестроиться. Такой день тяжелый… а теперь еще и разговор этот. Но Олег, похоже, завелся. Или обиделся на те мои слова-обвинение.

— Нет, закроем вопрос. Дальше все тоже было просто, Ира — дива его кинула. И нет — мне он не жаловался. Он вообще редко звонил и говорили мы или о деньгах для вас с Анжелой, или про то, как у вас дела? Эти вопросы взаимосвязаны. А фото дочки… он попросил, и я отослал и продолжал отсылать те, что самому нравились. Появлялось что-нибудь действительно забавное, интересное — слал без напоминаний. Это нормально — интересоваться своим ребенком и помнить о нем.

— Уточни о деньгах, пожалуйста, — попросила я.

— Видишь? — криво улыбнулся Олег, — любите вы копаться… Вот потому я и не стал… он тогда — ночью, попросил меня все рассказать тебе, но я не стал этого делать.

— И что же так? — скрутило мои ладони в кулаки. Немыслимо… Один растоптал буквально, второй возомнил себя….! Кем? Не хватало ни слов, ни мыслей!

— Потому, что я так решил, — отрезал он, — исходя из обстоятельств. Тебе только имя ее доложили и что? Сколько времени ты подыхала над той дурацкой записью? Что ты поняла или узнала тогда, что оно тебе дало? Молоко Анжелкино просрала? Зачем тебе было знать все остальное — всю эту грязь… подробности? Он ушел к другой — достаточно! Ты знала все, что требовалось знать. Остальное — битое стекло под ноги, на котором ты с упоением танцевала бы босиком. А деньги…? Он уезжал и не знал — когда и как там сложится. Потом были еще деньги — на ваш «Теремок». Это его бабло, тогда он уже знал, что неизлечимо болен и не вернется.

— Только поэтому? — замерла я.

— Нет, ну вы, как дети, Ирка… — вздохнул Олег, — даже жаль разрушать эти бабские иллюзии. Все снова просто — он разлюбил тебя или вообще не любил, иначе никогда не ушел бы. Может, осознал потом всю гадость ситуации или совесть не совсем потерял. Вот и откупался от нее деньгами, когда они появились. Жан Нувель… ты строитель и должна знать это имя. Он объявил конкурс на лучший проект… дом будущего, кажется? Выиграли трое и Михаил в их числе. Помнишь «зеленый» небоскреб в Австралии? Он потом участвовал в этом проекте.

— Вы довольно подробно общались, — кивнула сама себе Ольга.

— Нет, Оля, он давал мне только необходимую информацию. И меня тоже на разговоры не тянуло, отношение к нему на тот момент сложилось однозначное… уже был Анжик. Слушайте… а давайте уже по порядку — я же обещал логическую цепочку? — встал он и прошел к окну, по пути проведя рукой по Ольгиным плечам.

И она нечаянно потянулась за его рукой, как кошка… тихо улыбаясь. А Олег уже медленно говорил, глядя куда-то во двор, в темноту:

— Дива послала его — это ясно… Почему я так думаю? Сам он в том своем мозговом параличе не смог бы этого сделать. И все просто — помнишь? Кто-то же перетянул ее на центральное телевидение? Протекция такого плана, как правило, оказывается или человеку действительно талантливому, или по блату, но чаще всего красивую бабу просто сажают ближе к себе, чтобы иметь доступ к телу. А Михаил, скорее всего, был её прихотью — провинциальный архитектор с алиментами в перспективе. Но он талантлив, его уже заметили, даже приглашали на телевидение… его поклонение льстило! Все просто Ир. Дальше идем… — чуть передохнул он, морща лоб.

— Он не пьет, грамотный водитель, но пьяный в хлам влетел в аварию, хорошо — пострадал только сам. Вывод опять же самый простой — драма, крушение иллюзий. Что-то, наверное, все же переосмыслил, уже лежа в палате… но тогда у него и обнаружили рак крови. Прожил десять лет после этого — значит вначале прогноз был положительным. Лечился, само собой.

— Ты все-таки многое знаешь, — горько прошептала я, — а я все эти годы…

— А тебе не нужно было знать! Ты справилась и хорошо держалась. Зачем эти изматывающие информационные вбросы? И он просил не говорить — ни про болезнь, ни про деньги на «Теремок».

— По какой причине?

— Чтобы не плодить надежд? Ты ему не нужна была, пойми ты уже! Мне вот было неловко тогда — да. Вы же с Алькой считали, что отстегнул я… но зато ты не дергалась и не ждала его напрасно — жила и шла вперед. Стала похожа на человека, а не коврик, Ир!

— Мне нужно было знать все это, Олег, необходимо, — насколько можно спокойно объясняла я ему, — потому что я — ждала. Потому что никого к себе не подпускала. В каждом мужике искала его. А нужно было просто разом отболеть и отрезать, понимаешь ты это?

— Нет, Ира, потому что болеешь ты и отрезаешь неправильно! Когда узнала, что он выбрал другую, все уже должно было быть отрезано. Остальное — бабская лирика. Но и вы все тоже разные. Кто-то с ходу шашкой машет… — запнулся он, а Ольга замерла. Олег вернулся и сел рядом с ней, чуть приобняв.

— … кто-то варится в откровенном дерьме всю жизнь, а кто-то страдает пожизненно — зависит от человека. Насколько мог, я понизил градус этих твоих… страданий. Сделал так, как понимаю правильным и всегда помогал тебе. Взял вас с Анжелой на себя пока ты выползала из этого дерьма и становилась на ноги. Ладно… все это в прошлом, а теперь — главное… — выдохнул он, опять вставая и подходя к окну. Решительно задернул штору и вернулся к Ольге, объяснив:

— Не по себе как-то… неуютно. Закрывай что ли, Оль? Да-а… так вот — тогда я спросонку просто выслушал его. Посидел потом, подумал и пошел спать. От меня ничего не зависело. И хрен с ним — тогда! Но сейчас есть Анжела… Что у вас происходит, объясни мне, пожалуйста?

И я рассказала… С самого начала, когда растерялась и не успела захлопнуть дверь. Хотя он мог и не успокоиться — стучать, звонить. А мог ждать дочку у школы — их встреча все равно случилась бы.

— Не нужно было позволять им настолько сближаться, не выяснив о нем все — буквально. Но я не хотела общаться — поднялось все, выползло… а еще — погода мерзкая, радость Анжелкина — случилось так, как случилось. И что теперь?

— Пока ничего, — пожал плечами Олег, — Объяснишь сейчас, что он спешно уехал и там связи ноль. Тащить ее на похороны точно не стоит.

— Я все-таки надеюсь — обойдется, — прошептала я, чувствуя, как закипают в глазах слезы.

— Я не надеюсь, я знаю, что не обойдется. Врачи высказались однозначно. Прекрати! — хлопнул он о стол ладонью, увидев, как скривились и задрожали у меня губы: — Он ничего не чувствует, не страдает. Самое страшное уже позади.

— А зачем он приезжал? — задала вопрос по существу Ольга, отвлекая нас и снимая возникшее напряжение.

— А я не успел спросить! И морду набить — тоже. Ответить не могу. Но опять же — причина должна быть самая простая. Сейчас о другом — как будем ликвидировать последствия?

— Скажете ребенку правду — что папа спас маму, — отозвалась Ольга, — убедительно объясните, что вины вашей, Ира, в случившемся нет. Так оно и есть — там, на том участке, все заросло, о погребе люди не знали или давно забыли. Иначе вас предупредили бы. Десятилетиями туда никто не ходил — боялись. Олег? У вас же замечательные отношения и ты тоже отец — крестный.

Он взглянул на меня. Я кивнула.

— Значит, поговорю с Анжелой я, — согласился он, — но не сейчас, подождем…

Все понимали — чего ждать. Потом Ольга настояла, и мы все-таки как-то поужинали, я смогла заценить ее толму. Олег еще накатил всем по рюмочке — «на спокойный, по возможности, сон». Договорились, что завтра мы с ним едем в город на рейсовом автобусе. Я домой, а он — узнать, как дела у Миши и сообщить потом мне. Садиться за руль он не захотел — перенервничал, лишнего вечером выпил и дорога опять же — дрянь.

Я ожидаемо проплакала почти всю эту ночь. Тихо проревела в подушку, боясь потревожить хозяев. «Успокоительное» не помогло. Было ужасно беспокойно и страшно, и было невыносимо жаль… и уже неважным казалось все то, что я сегодня узнала. Или, во многом, просто предположила вместе с Олегом, по умолчанию соглашаясь с ним. Все его логические выкладки были очень похожи на правду и на самом деле ничего не меняли в моем отношении к Михаилу. Его нелюбовь ко мне уже не трогала, предательство не болело… новые факты просто расставили все по местам, на общее отношение к бывшему мужу не влияя.

В корне меняло его то, что случилось сегодня. И что бы там ни было раньше, сейчас он любил дочку. Это видно, это искренне! Страшно то, что и она его — тоже. И вот это простить ему уже сложно, это нам еще разгребать и разгребать.

Но это потом. И я обязательно справлюсь. И Анжела справится. Потребуется — привлеку психолога, нагружу мелкую новыми впечатлениями, сменим обстановку — съездим вдвоем куда-нибудь.

Этой ночью я оплакивала не десять лет женского одиночества, плакала не по своей любви, а по человеку, спасшему мне жизнь. Смотри я внимательнее под ноги, и он остался бы жив. Насколько долго — на данный момент было не важно. И хотя вина моя во многом была надуманной, косвенной, но она все-таки была. Олег прав и неправ — они ведь могли набросить на меня ту петлю и вытащить, не рискуя собой. Или не смогли бы… Но точно могли сбегать к соседям и взять там лестницу — небольшая лестница есть в каждом частном доме. А Миша испугался, что может не успеть, что будет поздно. И даже если действовал, не просчитав ситуацию — на инстинктах и подсознании, то они толкнули его бороться за меня. Рискнуть своей жизнью ради моей — человека более слабого или мамы его дочери… неважно.

Разлюбил или даже не любил никогда? Тогда я не чувствовала этого и даже наоборот — могла бы привести кучу примеров, опровергающих слова Олега. Но так уж сложилось — я вся была в тяжелой беременности и Мишу тогда воспринимала скорее, как клюку для себя немощной, а не мужа. И тут случилась эта… дива. Бог с ним… я отпускала этой ночью и Мишу, и все свои обиды. Буду молиться, чтобы выжил — чудеса случаются. Вот только Анжела…

Но она уже взросленькая… плыли полусонные мысли: я поговорю с ней откровенно настолько, насколько это вообще возможно, но соблюдая разумные пределы. Хотя будь ей не десять, а лет хотя бы пятнадцать… и ей было бы намного легче понять, и мне объяснить своему ребенку природу поступков, совершаемых людьми. Рассказать о сильных чувствах и их отсутствии, о том, что мы — вполне уже взрослые люди, можем поступить нелогично и неумно, а потом страшно жалеем об этом. Михаил очень сильно пожалел, наверное, когда близко узнал дочку. О том, что не знал ее маленькой и не любил все эти годы, а она не любила его. Об этом точно жалел. Но заботу о ней он все-таки проявлял — в пределах того своего понимания необходимости и ответственности.

Будет трудно. И хорошо, если Анжик не надумает себе смертельную обиду на меня за глупую беспечность, за мамины кривые ноги, ступившие не туда… последствия оказались страшными. Результат — гибель уже близкого ей человека. Страшная гибель, кошмарная, ужаснее которой я не могла даже представить…

Под самое утро я все же задремала. Разбудила меня Ольга, задержавшись потом и внимательно разглядывая мое лицо. Я представляла себе…

— Вставайте, пора, — повторила она слова Михаила, сказанные накануне, и опять дрогнуло внутри что-то, губы скривились… Я крепко сжала их.

— Вам нужно время привести себя в порядок, вставайте, Ира, — повторила она, — я все приготовлю — крепкий кофе, патчи, консилер. Давайте… а я чуть подожду будить Олега. Время еще есть… отвезу вас к автобусу сама, чтоб быстрее.

— Спасибо, Оля.

Но она не уходила, а задержалась, пристально глядя на меня, как будто на что-то решаясь, и вдруг улыбнулась:

— Вы же увидите Алёну?

— Увижу, конечно, — удивилась я, — может и сегодня уже.

— Передайте ей тогда, пожалуйста… просто скажите, что у меня другие методы — свои. Скажите — сработало другое. Это из нашего с ней общего прошлого — она поймет.

— Ладно, — озадаченно протянула я.

Загрузка...