Душою и телом

22

–Эй, вы две, – обратился Макферсон к Касси и Шейле. – Вы можете мне объяснить, что происходит?

– И вам тоже добрый день, – ответила Шейла невозмутимо, очень уверенно усаживаясь в кресло напротив шефа. Касси тоже вошла, хотя и довольно робко. Яркий солнечный свет наполнял кабинет Макферсона, и оттого грязь на стенах и паутина на потолке были еще заметнее.

Хотя Макферсон был страшным аккуратистом во всем, что касалось работы, его совершенно не волновало то, что творится в его собственном кабинете. Он впадал в дикую ярость, если очередной телесюжет оказывался чуть длиннее, чем должен быть, орал с пеной у рта, что выгонит всех к чертовой матери, если кто-то из ведущих случайно допускал в эфире какой-нибудь ляп, пусть даже малозаметный – а в офисе у него царил вечный хаос. Он никогда был не в состоянии даже запомнить имен своих секретарш, которых менял так же часто, как пачки «Кэмела». Впрочем, он бросил курить год назад – после нескольких десятилетий тщетной борьбы с этой вредной привычкой, – и многие считали, что из-за этого он стал еще более раздражительным. Шейла же, проработавшая с ним уже много лет, знала, что курение здесь совсем ни при чем, просто с каждым годом Мак все сильнее и сильнее боялся потерять свое место. И хотя все без исключения – включая и Магнуса – ценили его как очень хорошего продюсера, он все равно жил в постоянном страхе, что может в один прекрасный день оказаться за воротами «Магнус Медиа»

– О, Боже, Мак, – удивилась Шейла, отодвигая с края стола огромную стопку книг, которая вот-вот должна была рухнуть на пол, – почему бы вам не попросить Джуди здесь прибраться?

– Кто такая Джуди?

– Да ваша новая секретарша.

– А какой смысл? – вздохнул Макферсон. – Все равно через день или два ее уже здесь не будет. Да и меня, возможно, тоже. Так что, кому все это нужно? Лучше скажите-ка, за каким хреном вы туда полезли?

– Не могли ли бы вы выражаться более изысканно? – ответила Шейла, ничуть не смутившись. – И потом нам не очень понятно, что вы имеете в виду?

– Не перебивай меня, – злобно рявкнул шеф. – Обе вы прекрасно знаете, что речь идет о вашем походе к Хаасу. К этому старому маразматику. Я считал вас более умными и современными.

А вы чем занялись? Сенатором Хаасом, которому сто лет в обед и который уже сам не помнит, за что он там боролся. Чушь какая-то! Снять сентиментальную пастораль о всеми давно забытом деятеле! Знаешь, Шейла, такое только Миранда могла выкинуть, но от тебя я этого никак не ожидал. Да, Миранда… Кстати, она, кажется и впрямь носилась с этой бредовой идеей… у меня тут где-то даже были ее заметки. – Он начал рыться в стопке бумаг – Нет, не помню где.

– Да, вы правы, – вступила, наконец, в разговор Касси. Она до сих пор еще не призналась Шейле, против кого был направлен текст на дискете Миранды. – Она мне тоже об этом говорила. И именно поэтому я и уговорила Шейлу мне помочь. Это будет в память…

– О Миранде? – Густые брови Макферсона удивленно приподнялись. Он смотрел Шейле в глаза. – Ты что, действительно затеяла все это только в память о Миранде? Или у тебя есть свои собственные корыстные цели? Магнус, например, считает, что этот сюжет поможет его другу Хаасу в предвыборной кампании. Вы ведь, наверное, в курсе, Касси, что его дела обстоят сейчас не лучшим образом?

– Да. Мы примем это во внимание.

– Только очень умело, ладно? – Макферсон, кажется, успокоился. – А то наши конкуренты из других компаний засмеют нас, если мы сделаем чересчур сладкую байку о Хаасе. Ну, а теперь о вашей последней работе, о школьном совете. Репортаж вышел что надо, весьма профессиональный. Кстати, офис мэра уже запросил у нас пленку. Они хотят заняться расследованием этого дела сразу после того, как сюжет выйдет в эфир в четверг вечером.

– Очень рады это слышать, Мак, – ответила Шейла. – Обещаю, что наша работа о Хаасе будет просто потрясной. Думаю, мы вновь сумеем вам угодить.

– Магнус хочет, чтобы эта программа была весьма определенного рода, – предупредил Макферсон. – И вам вовсе не обязательно мне угождать. Никакие особенные сюрпризы мне не нужны. Я хочу только, чтобы сюжет получился добротный и соответствовал тем требованиям, которые предъявляет к нему Магнус. Я выделю вам для работы съемочную группу и технику и, если понадобится, предоставлю павильон. – Макферсон обратился к Касси: – Насколько мне известно, вам впервые придется выступать перед телекамерой. Или у вас есть уже какой-нибудь опыт?

– Нет, на самом деле никакого, – ответила Касси, с трудом выдерживая буравящий взгляд Макферсона. – Но, думаю, я справлюсь. Уверена, что справлюсь.

– Ну ладно. – Шеф перевел взгляд на Шейлу. – Но я очень хотел бы знать, что вы задумали на самом деле.

Джесон решил сделать Касси сюрприз – вернуться на день раньше. Он никогда раньше не торопился домой, и все в его лондонском офисе были озадачены.

– Но, мистер Дарин, у вас ведь запланирован завтрак с новым заместителем секретаря по финансам. Неужели вы его отмените?

– Мне очень жаль, но придется, – ответил Джесон, глядя в окно на мокрую от дождя улицу, которая с высоты двадцатого этажа казалась разрисованной разноцветными кругами – это были зонтики. Все время, пока он здесь находился, дождь лил непрерывно. Обычно Джесон не обращал никакого внимания на погоду: она почти не влияла на его настроение. Но в этот раз его просто бесил этот мрачный сырой город, все жители которого казались ему чересчур правильными, хотя он давно уже понял, что, несмотря на свои блестящие манеры, англичане могут быть ничуть не менее пронырливыми и хваткими, нежели американцы, которых они слегка презирают. Он никогда не чувствовал себя в Лондоне уютно. Тоска охватывала его, как только он, спустившись с трапа самолета, видел мрачную физиономию своего секретаря, встречавшего его с зонтом в руках. Особенно остро он ощутил неприязнь к Лондону именно в эту поездку, так как все его мысли были сейчас о Нью-Йорке. Он непрерывно думал о Касси.

– Мне очень жаль, Эван, – сказал он. – Я сам позвоню к нему в офис и принесу свои извинения. У меня неприятности дома, и я должен немедленно вылетать, – на ходу сочинил Джесон. Ничего, слава Богу, у него не случилось – это была просто его прихоть. Им двигало желание поскорее увидеть Касси и ей сделать сюрприз свои неожиданным приездом. К тому же ему показалось, что у Касси был немного странный тон, когда они разговаривали с ней в последний раз по телефону, словно кто-то стоял рядом и мешал ей говорить нормально. И Джесон чуть-чуть волновался.

Хотя скорее всего он сам это придумал, успокаивал Джесон себя, разбирая утреннюю почту, В последнее время он стал излишне сентиментален. И не понятно, что было тому виной: его возраст или Касси? Наверное, и то, и другое. Ни к одной женщине он не относился так бережно и трепетно, как к ней. Да и вообще знакомство с ней сделало его более чувствительным. Два дня назад лондонские партнеры пригласили Джесона в оперу слушать «Кармен». Постановка была не так чтобы ах, да и голоса не отличались особой силой, и, тем не менее, он с ужасом обнаружил; как в финальной сцене по его щеке скатилась непрошенная слеза. А все вокруг подумали, что это из-за Миранды.

А он, откровенно говоря, вообще старался о ней не вспоминать. И в эти дни это было несложно. Его голова была занята только работой и Касси, а вернее, только Касси. Это казалось сверхъестественным, но он почти физически постоянно ощущал ее присутствие. Ему чудилось, что она едет вместе с ним в такси из аэропорта Хитроу. Сидит рядом за столиком в маленьком итальянском ресторанчике в Сохо. Оставшись как-то вечером один в своем номере в «Роялтоне», он подумал, что стал видеть мир ее глазами. Наверняка Гарольд показался бы ей самоуверенным болваном, размышлял Джесон, вспоминая его болтовню о том, что неплохо бы в комплексе офисов, который они строят в Бейшиде, соорудить еще и подземный гараж. А еще она, конечно же, сказала бы что-нибудь утешительное Эвану, увидев, какой он угрюмый.

– Вы хорошо потрудились над составлением бристольских контрактов, – сказал он, когда Эван принес ему на подпись бумаги. – Думаю, благодаря вам мы без труда получим разрешение властей.

– Благодарю вас, сэр. – По тону Эвана невозможно было понять, нашел он слова Джесона приятными для себя или нет. «Черт подери этих англичан, – подумал Джесон, – никогда не знаешь, что у них на уме. То ли дело моя искренняя, прямодушная Касси! Но почему же все-таки она так странно со мной говорила? Или мне показалось?» Он так торопился это выяснить, что едва взглянул на принесенные Эвансом документы. И примчался в аэропорт на час раньше, чем нужно, так что удалось успеть на предыдущий рейс. Уже в самом начале одиннадцатого он был в аэропорту Кеннеди.

Он тут же взял такси. Скорее, скорее!.. Хотя никакого повода волноваться у него не было, тем не менее, чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее охватывало его какое-то нехорошее предчувствие. Было как-то жарко и душно, а над городом висело облако неестественно-розового цвета, напоминавшее сахарную вату – любимое лакомство Хивер.

Все окна в их доме были темными, и лишь в библиотеке горел свет. Он поставил оба чемодана у входа и пошел на звук телевизора. Передавали вечерние новости компании «Магнус», и под их мерные звуки на диване сладко спали два очаровательных существа. Он взял сонную дочку на руки и отнес наверх, в кроватку.

Вернувшись, Джесон обнаружил, что Касси так и не проснулась. Он сел подле и, лаская ее взглядом, прошептал:

– Касси…

Она спала так сладко, по-детски, полуоткрыв рот. Он осторожно коснулся ее волос.

– Я вернулся, любимая, – сказал он, слегка тормоша ее за плечо.

Касси открыла глаза и посмотрела на него сначала непонимающе, а потом в ее взгляде почему-то появился страх. И она пронзительно закричала.