Два пути одного сердца

Часть 6. Путь сердца. Глава 28

По внутреннему двору-колодцу где-то в самом сердце резиденции Совета бродили грозные волкодавы. Сверху на них падали крупные хлопья снега, которые таяли и исчезали, не долетая ни до земли, ни до их гордых спин. Какая-то магия совершенно точно защищала разбитый в атриуме небольшой сад от сезонной непогоды: несмотря на зиму, аккуратные цветники пестрели розами и лобелиями. Интересно, а на моём пустыре в Григорьевском нынче лежит снег, или по-прежнему буянят крапива и репейник?..

– Знаешь, Тит, – улыбнулась я, – если Стражи хотят меня напугать или заставить развернуться, им стоило принять иной облик. Хотя бы вот тех первобытных великанов с горящими глазами, или как там они ещё умеют… Разве что олисы могут теперь посоперничать с волкодавами за мою безграничную симпатию. А раньше бородатые махины с добрыми умными глазами всегда были моими самыми любимыми животными. С детства мечтала о таком.

Главный Советник… кажется не услышал ни слова. Он обернулся, протянул ко мне руку, морщась, словно от сильной боли, и ласково сжал мои пальцы.

– Элис! Я просто обязан спросить в последний раз…

– Не трудись, – перебила я, высвободила руку и потрепала посеревшего лицом, усталого Тита по плечу. Наверное, он даже не ложился ночью. – Никто не в силах меня остановить. Ни ты, ни суровые Стражи. Мне казалось, этот вопрос мы закрыли вчера.

Накануне дом достопочтенного судьи сотрясался от страшной драмы в несколько актов. Единственным зрителем, для которого предназначалось представление, была, разумеется, я, а примой – Зора.

Она уговаривала и успокаивала, пугала и угрожала, давила на жалость и шантажировала, хитрила и обижалась. Отдельные сценки разыгрывались по ролям с участием всех домочадцев: по очереди и по кругу. То Ника отпаивала талантливую актрису какими-то каплями, то Тия чаем, то Лит коньяком.

Но мне, воспитаннице Айрин, такие фокусы были прекрасно знакомы, как и девиз «цель оправдывает средства». Никакие лекарства и доктора не были нужны Зоре, её «излечило» бы только моё решение оставаться или хотя бы не спешить.

Так что… я лишь сто раз похвалила себя, что не сказала ей раньше, когда возвратилась после тайного визита к послу Пустоши. И столько же раз пожалела, что не оставила это на вечер, прямо к приезду Тита. И я лишь твердила в уме одно, для крепости: я ушла бы в Совет требовать допуск к судейскому Доступу сразу из каирского представительства, если бы Советник Имидор не отсутствовал в городе. На крыльях улетела бы!

Явился Тит и драма разгорелась с новой силой, но и тут я оставалась непреклонной. Никакие аргументы не могли иметь значения в сравнении с растущей внутри меня пустотой, а слово опекуна в таком вопросе, как Путь сердца, веса иметь не могло, с чем господину Советнику и пришлось смириться к ночи.

С самого завтрака, за которым объявила о своём решении, я просто молчала и смотрела на всех, как мышь на крупу, чтобы не вступать в переговоры и споры. В итоге и Тит сдался: ушёл, хлопнув дверью и объявив, что у него аллергия на глупых девчонок.

Под оглушительный грохот дверей я и засыпала. А ещё – под тяжёлые нервные шаги Советника и его гневный бас. Но засыпала, уложив голову на колени Зоры, которая, как я и думала, в конце концов достойно приняла проигрыш и больше не пыталась меня вразумить: перебрав все возможные доводы, по второму разу ни одним из них она не воспользовалась, чтобы просто меня помучить.

Нет, всё же они с Айрин очень похожи! А я, пора признать, похожа на обеих и такую душевную честность оценила по достоинству: львица сражалась до последнего, но дуться за свою неудачу не стала.

Утром Зора лишь настояла на том, чтобы я взяла с собой обоих арависов. Второй, голубой, тоже стал светиться, когда я воротилась из посольства, и я хотела, чтобы любовь Севаста поддерживала её, как раньше. Однако, упрямая старушка категорически отказалась, заявив, что никому и никогда оба арависа уже не согреют душу, если я не дойду. Звучало это страшно, но было очевидной истиной, поэтому я согласилась забрать птиц.

Тита тоже словно подменили, но лишь перед самым нашим отъездом в Совет. Он стал молчалив и хмур, больше не ярился, не пыхтел и не угрожал. Каждый его взгляд, жест, слово свидетельствовали лишь о поддержке и преданности.

Вот и теперь он вдруг загородил меня своей мощной фигурой от двора и оттеснил с крыльца, на котором мы стояли, назад в сторону двери. Ни одно окно резиденции не выходило во внутренний двор с Доступом Имидоров, потому-то я и решила, что это из-за Стражей и объяснилась, возможно не к месту, в своей любви к огромным псам.

Но сейчас, проследив суровым взглядом Тита, я заметила, что балюстрада по периметру, под самой крышей, с противоположной от нас стороны имеет глубину и выход из последнего этажа здания: декоративное ограждение скрывало в этом месте неприметный балкон.

Судья увидел, что я смотрю туда и очень громко, отчётливо пояснил:

– Выйти сюда можно только из ведомства. Но если Доступ предоставлен постороннему человеку по законным причинам, любой Советник имеет возможность свидетельствовать. Секретарь Совета отпирает в такой день вон ту дверь.

Тит кивнул наверх и недобро прищурился. Из тени карниза появился Тиф Левис. Лицо у того было перекошено злобой, однако было понятно: инспектор недоволен, но вовсе не нервничает.

– Немедленно созывай Совет, Тит, пока это не сделал я. Девица окончательно повредилась умом. Магия целого мира не может снова зависеть от здоровья госпожи Зоры Валь. Я доказал, что Нить есть кому передать. Пора этим заняться.

– Я прослежу за тем, чтобы Совет не собрался до срока, – ответил до боли знакомый голос.

Я знала о внешнем сходстве старших братьев Валей по фотографиям, понимала уже сходство характеров, и... да – голоса тоже. Я была абсолютно убеждена, что увижу сейчас именно Лени и оперлась на Тита от волнения.

Действительно, из верхней двери вышел Лени, тоже выдвинулся к балюстраде, кивнул судье и тепло, ободряюще улыбнулся мне.

Сердце ещё раз ушло в пятки и ком подступил к горлу – конечно, не Дрей, но как же похож!.. За его плечом появился и Стефан. Я взяла себя в руки и снова улыбнулась – их предупредили, они пришли проводить…

Левис тут же растерял уверенность, его аравис нервно чирикнул. Интересно, произнесла ли птичка хотя бы за предыдущее десятилетие столько звуков, сколько выдавили из неё за последнее время Вали?..

– Ты не Советник, Ленид, – прошипел змей. – По какому праву здесь находишься?! Я подниму этот вопрос всерьёз, Вали совсем зарвались!

– Ты поспешил сбрасывать со счетов влияние Валей в Совете, Тиф, – очень ровно ответил Лени и даже сдержанно поклонился. – Я Секретарь на грядущей неделе и снимал печать со свидетельской двери. Келлею нездоровится, он передал обязанности мне. Вместе с секретарским голосом, – от последней фразы инспектор вздрогнул. – Кстати, большой вопрос, отчего бедняга слёг именно сейчас.

– Должны члены Семьи! Это незаконно! – теперь побледневший Левис вовсе попятился.

– Сыновья Келлея у постели больного. Младший из совершеннолетних Валей – подмена, утверждённая многие века назад. Ты об этом не знал, ведь процедуру никогда не запускали, Келлеи всегда справляются сами. Но сейчас… не захотели. А ты подготовил иную кандидатуру, правда? Но всё законно, Тиф. Смирись.

– Младший из Валей – Стефан!

– Он в Совете за Адрекса. И максимум, чего ты добьёшься, начав возмущаться: Иглатий заменит Стефа по старшинству, а Стеф – Келлея, по древнему уговору, записанному в Летописи. Ты ни времени не выиграешь, ни голоса. Неделя, Тиф.

Лени подошёл ближе к краю и дальше говорил, не обращая внимания на корчи инспектора, глядя мне прямо в глаза. Я даже малодушно покосилась на браслет, но номинально он обращался к Левису.

– Как Секретарь, я буду внимательно следить за процедурой. Сперва пройдёт трое суток. Затем Элис будут искать у границ Доступа. После Доминика Имидор назначит день, когда зачитает Летопись и получит подтверждение, что Алиса Меликова ушла за грань. И только тогда уже, если понадобится, по этому вопросу соберётся Совет. По неспешной, законной инициативе Имидора, не по твоей. Мы дадим Элис и Дрею столько времени, сколько сможем. Смирись и достойно ожидай исход своей интриги. Нынче не твой ход.

Левис развернулся и молча покинул балкон. Вместо него появились два незнакомых человека, которые вежливо раскланялись с Валями, со мной и Имидором. Свидетели, которых позвали братья?...

Да уж… Со своими собственными проблемами я так и не вникла в эти их политические баталии, а они явно нешуточные. И пожалела теперь – зря не вникла. Ведь я надеялась дойти до Дрея, а не шла прямо уж на самоубийство. Всё это явно стоило рассказать ему, и поскорее!

Я растерянно взглянула на Тита. Тот вроде понял, о чём этот взгляд и махнул рукой: не важно. Затем представил появившихся Советников и снова взял меня за руку. Приложил ладонь ровно к моей, между ними сверкнуло и среди линий на моей руке появилась новая, которая мерцала голубым сиянием. Черта-молния.

– Свет для входа в Безмирье. Надолго его не хватит, только предъявить Стражам и уйти, – объяснил судья. – Элис! На моём веку такого не было, но говорят… Если, одумавшись, истово молиться, не отходить от Доступа и только ждать, можно протянуть три дня до поисков у Приграничья. Судейская метка, твёрдое раскаяние и вера. Помни!

Я просто кивнула, спорить не стала. Он волновался за меня… А кивнуть не сложно.

Не выдержал Стеф:

– Тит! Скажи ты ей! Скажи, что мы её любим, что нельзя так делать! Дело не в Нити, я люблю её, она Меликова! Не хочу, не могу потерять Элис для себя и своих детей! – он кричал громко, задрав голову к небу и зажмурившись: боялся обратиться напрямую, потревожить браслет.

Лени схватил Стафана за локоть и потянул вглубь балкона. Я снова кивнула. Да, похоже, он-то говорил с послом Каиры и знал больше, но почему-то брату не сказал. Вероятно, они встретились только здесь, в Совете и не имели ещё возможности переговорить. Если так – хорошо.

Я боялась сболтнуть лишнего накануне и просто молчала. Не хотела признавать, что каир не давал мне никаких инструкций, лишь… надежду и понимание. А вот Лени успокоит и Семью, и Имидоров. Расскажет про ставку на Свет в кольце Дрея. Волноваться, конечно, никто не перестанет, но может хотя бы не будут так откровенно заранее оплакивать меня и Связь.

Тянуть не стоило, нервы у всех были на пределе. Включая меня: появление Семьи выбило из колеи и рассеяло решимость. Я глубоко вдохнула, собралась духом и быстро сбежала по ступеням крыльца во двор. Довольно мелодрам!

Собаки, не обращавшие внимания на все наши переговоры, мгновенно подняли головы и двинулись навстречу, не сводя с меня глаз.

Я вытянула вперёд руку с меткой Имидора и шагнула.

Всё. Никакого двора, никаких волкодавов. Уже знакомая всеобъемлющая тишина и бескрайняя темнота. Что же дальше?..

«Эйо!»…

Нет… Ну конечно нет, ведь тебя предупреждали, Элис: без светильника, без Сущего…

Я не стала торопиться, остановилась и прикрыла веки. Голова стала ясной до звона, все чувства обострились.

Это ведь Путь сердца?

Сердце… Сердце звучало громко и глухо… Но я постаралась прислушаться не к его ударам, а к тому, куда оно меня сейчас поведёт. К Дрею?..

Нет, Дрей – не Путь. Дрей – конец Пути, цель…

Древо! Я должна найти Древо!

Это помощь, силы, надежда…

«Древо! Древо! Древо!» – запульсировало сердце, подхватив мысли.

И я просто пошла вперёд, так и не открыв глаз, пока не почувствовала ауру.

Я помню, всё помню! Светлая аура, за ней Сень… Место, где хорошо. Место, которое я себе представлю.

Я захотела очутиться с своём саду в Григорьевском, под яблонями. Качели, лопухи, уютное жужжание пчёл… С этой мыслью я уверенно пробиралась к Сени сквозь световой туман: без страха, без остановок.

И я нашла!

Сперва зелёная дымка прокралась в ослепительное свечение, потом я уже отчётливо увидела впереди свой запущенный садик и… замерла. Страх и радость переполнили всю меня… Что если я просто уже пришла?! Вот они – яблони, и веранда виднеется за ними. Разве не сюда ведёт мой Путь?

Я со всех ног рванула вперёд, но на самой границе ауры вновь встала, испытав шок, скрутивший живот: нет, это не моя усадьба, это лишь иллюзия! В Григорьевском декабрь, снег… А ветви прямо передо мной низко провисали от налитых солнцем спелых яблок. Меликовский штрифель. Август… Всё, как я захотела и представила!

Я сглотнула горечь, справилась с разочарованием и ужасом, пробравшим до костей и шагнула вперёд.

«Папа!»

«Папа?..»

– Его здесь нет, это ведь не Древо Меликовых. Я могу позвать Эндрю, если захочешь, но не теперь.

Голос восхитительной красоты парализовал, вывернул душу наизнанку. На глазах проступили слёзы. Я слышала уже похожий оркестр. Мощный и ласковый, твёрдый и нежный, громкий и тихий... Многогранный, неописуемый! Кажется… кажется, это Сущий?

И … Боже! Это не Эйо!

Я с трудом повернула голову в сторону дивных звуков и увидела на качелях… ангела? Сущий, Элис. Это Сущий…

Господи, вовсе не Сущий, а Сущая! Ангел был точно женского пола!

А я не была дурой и сложила дважды два.

Упав на колени в траву, я опустила голову и обняла себя руками, пытаясь унять дрожь. Ведь Эйо говорил… говорил, что я смогу увидеть её, когда завершится мой жизненный путь!

Я не справилась. Я ушла за грань, если встречает не Эйо, а…

– Эйвин?.. – вслух прошептала я.

– Да, Элис, – улыбнулся ангел. – Я заждалась!

***

– Я ушла за грань, Эйвин? Это... Большое Древо?

Оба вопроса дались с большим трудом, всё во мне противилось им: я не верила в то, о чём сама же спросила!

Музыка наполнила меня изнутри, едва я призналась себе, что на самом деле совсем не чувствую, что это провал. Соловьиные трели летней ночью, праздничный хор в храме, ласковый прибой, перекатывающий тёплый песок – всё это вместе и что-то ещё... Всё прекрасное в мире, сочетаемое и несочетаемое. До меня вдруг дошло: это Эйвин смеётся! Тревога на душе тут же начала рассеиваться.

– Я не стану помогать, Элис. Не могу прямо сейчас помочь понять. Это твой Путь.

Она легко соскочила с качелей, словно её сдуло с сидения лёгким порывом ветерка, и опустилась на траву рядом со мной.

От неожиданности я перестала дышать, а мои арависы перепорхнули тем временем на протянутые к ним ладони Сущей. Эйвин поднесла птичек к своим щекам и довольно прищурилась, словно кошка на утреннем солнышке.

Прошло сколько-то времени, пока я молча в ступоре наблюдала за странным, невыносимо красивым созданием. Созданием ли?.. Разве можно такое вот создать? Кто они, Сущие? Не демиурги ли сами?..

Из головы постепенно испарились даже эти мысли, но вместе с ними потихоньку исчезли и остатки тревоги.

В конце концов, я вышла из оцепенения и глубоко вдохнула.

Мдаа... Ничегошеньки не понятно, но на трагедию всё это решительно не похоже, Элис!

Эйвин снова засмеялась, а я опять почувствовала, что забавляют её именно мои раздумья, и тоже смущённо улыбнулась.

– Мне нужно к Дрею, Эйвин! – пробормотала я, словно извиняясь за то, что не могу вот так вот тут сидеть и получать удовольствие от тёплого, волшебного вечера в уютном садике, в компании прекраснейшего создания.

– Конечно нужно, дитя моё, – пропела Сущая. – И как можно скорее, правда? Но вот ведь вопрос: почему-то ты пошла не сразу к нему, а сюда...

По-прежнему прищуренные глаза посмотрели на меня, но угадать в них что-то кроме добродушной хитринки было невозможно. Она вся вообще была невозможной и нелогичной: словно сотканная из Света, но удивительно живая; сидящая на расстоянии вытянутой руки, но бесконечно далёкая, потусторонняя, нереальная.

Нестерпимо захотелось... потрогать Эйвин, а себя – ущипнуть. Чтобы проверить, не галлюцинация ли она. Но нет, конечно, ты не станешь так делать, Элис! Это будет совсем детская выходка, и без того ясно, что никакая она не галлюцинация!..

Я стыдливо тряхнула головой и почувствовала жар в висках: Сущая ведь и эти мои мысли слышит!

А Эйвин подняла ладони к низким яблоневым ветвям – арависы тут же на них упорхнули, словно по её невысказанному приказу – и потом сама подалась вперёд и взяла в них мою руку: тихонько сжала и положила на свои колени.

Ой... Такая живая, тёплая, нежная… И теперь я отчётливо слышала, как Сущая дышит! Это отчего-то опять шокировало меня.

Эйвин фыркнула.

– Конечно живая. Не живущая в Мирах, но вечно существующая. Разве Эйо не объяснял? Или Вали? Мы как вот арависы, – кивнула она на покачивавшуюся ветку над нами. – Ты ведь знаешь их тепло и слышала, как бьются их сердечки? Кстати, арависам пока что следует побыть здесь, дитя моё. Тебе известно, что они принадлежат Сиату, на Земле им не место. Оставь их погостить у Эйвин. Заберёте позже.

Ох... Она ведь прямым текстом говорит тебе, Элис, что всё хорошо, что можно продолжать Путь! Эйвин знает, ну – как минимум, верит: мы с Дреем вернёмся сюда вместе!

Кажется… да! Именно на это мне сейчас и намекнули. Но как и куда мне дальше идти? Где я теперь и зачем я именно здесь? Эйвин подсказывать не торопится!

Думай, Элис, думай же, наконец!..

Я пришла сюда сама. Никто не звал, не провожал, не подсказывал. Захотела и пришла... Куда я направлялась и зачем, когда оказалась здесь? О чём думала? Вроде бы о помощи и поддержке. А ещё – о Древе.

Вдруг, перебирая в памяти всю последовательность ощущений и событий, приведших меня в такой загадочный тупик, я зацепилась за одну отвлекающую мысль, навязчиво засевшую в голове и не дававшую больше сосредоточиться ни на идеях, ни на эмоциях: Эйвин уже трижды назвала меня «моё дитя»...

Странно. Эйо так никогда не обращался ни ко мне, ни к Валям... Но почему странно? – отмахнулась я сама от себя. Просто они все тоже разные... Как и люди. Как и каиры.

Бо-о-оже! До меня дошло!

От возбуждения я вскочила с травы, немного попятилась, подумала ещё. Затем рванула вперёд и снова плюхнулась возле Эйвин, глядя на неё с надеждой и восторгом.

Та ободряюще улыбалась и кивала моим мыслям.

О... Элис, не тяни! Давай уже, спроси!

Эйо говорил, что она – садовница юных Древ. Что дети Эйвин – каиры. А посол Пустоши уверенно утверждал, что Дрей постиг Свет, как настоящий каир, и подарил его мне. И я ни на секунду не усомнилась в его словах – именно так я сама Свет и чувствовала: как бесценный подарок Дрея, но и как нечто моё, навсегда моё отныне! И когда отказалась от договора, и когда Дрей подарил мне кольцо, наконец – когда научилась понимать и являть свои руны, управлять ими. Мой собственный Свет… Отражение Света Дрея…

– Эйвин, – прошептала я наконец, – это ведь не Древо Меликовых и не Древо Валей, но... моё Древо, верно?

Сущая ещё раз кивнула, а мне показалось, что от счастья я сейчас улечу куда-то в кроны яблонь, к арависам. А может и ещё выше, дальше! Что там, интересно, выше и дальше?..

– Это моё Древо, его не было раньше! А ты теперь – моя Сущая, Эйвин, наша с Дреем Сущая! – выпалила я с восторгом и трепетом.

– Да, Элис, – подтведила Эйвин спокойно и ласково, но... больше ничего не сказала. Я должна сообразить что-то ещё!

– Эйо! Древа наших Семей и Эйо! И Связь… – забормотала я, нахмурившись. – Выходит, у нас сейчас другая, новая Нить? А семейная по-прежнему под угрозой? Она что, до сих пор у Зоры? И Эйо… О, Эйвин! Я так люблю Эйо, так скучала по нему!

После обидной догадки, что Эйо больше не мой Сущий и это его я теперь увижу, только уйдя за грань, я закусила губу. На глаза навернулись слёзы.

– Думай Элис, думай... – от расстройства мне показалось, что я то ли произнесла это вслух, то ли вообще сказала не сама, а услышала откуда-то издалека, притом из-за спины.

Ну как же так! Ведь я видела Эйо раньше, уже будучи Связанной. До самого приговора видела. Он сопровождал нас у Переходов, по Безмирью водил, лампы давал и... И вообще! Как это мы без него?!

– Не так уж и просто отделаться от Эйо, – раздалось напевно и... опять из-за спины.

Я вскинула голову на Сущую, округлив глаза и снова онемев, боясь спросить. Эта новая симония – вовсе не Эйвин! Вот её-то я слышала раньше и так мечтала когда-нибудь услышать снова!

Страшно. Страшно спросить! Хотя... Зачем ты боишься ошибиться и сказать глупость, Элис? Сущие слышат твои мысли раньше, чем ты успеваешь понять их сама!

– У нас две Нити, – неуверенно улыбнулась я. – Две Связи. Эйо тоже наш Сущий!

– Конечно, дитя моё, – подтвердила Эйвин.

Вот так просто и удивительно!

– Конечно... дитя моё, – вторило ей эхо у меня за спиной.

Ох, я всё же улечу от счастья! Выше и дальше яблонь. Что там выше и дальше? Дрей там, вот что!

– Да. Лети к нему, остальное подождёт. Главное ты уже поняла, – ответил Эйо. Теперь я уже точно знала, что это именно он.

Я зажмурилась, несколько раз глотнула воздуха, выравнивая сбившееся от волнения дыхание, и ещё раз взглянула на Эйвин, решаясь оглянуться.

Сущая снова рассмеялась. Я залюбовалась и заслушалась: уже с лёгким сердцем, совсем без тревоги и страха.

Знал ли Эйо всё это, когда называл мне имя своей любимой?.. Конечно знал!

– Конечно нет! – возразила Эйвин, картинно отмахнувшись. – Было бы скучно просто взять и сказать ему. Вам он всё равно даже намекнуть не имел права: к своим Древам нужно приходить самим, ты уже знаешь. Так что, делиться с ним новостями было бесполезно, зато смотреть, как мудрейший решает загадку, оказалось весело. Эйо ломал голову вместе с вами, и было забавно, что Дрей сообразил раньше него. А кое-кто ещё понял и раньше обоих... Кое-кто пришёл и спросил меня прямо.

Ну конечно! Я вспомнила, как Сущий ворчал, что странностей с нашей Связью много. И что Дрея не на шутку заботила растерянность Эйо. И кто это, интересно, понял раньше всех? Мой папа? Мама Дрея? Кто-нибудь ещё из последних поколений Семей, следящих за наследниками и Нитью?

Сущая покачала головой.

– Нет, не они. Матлей Левис.

– Лей?! – опешила я. – И он нам не сказал?

– Разумеется, не сказал! Вы должны были обрести Древа Связи сами! – терпеливо повторила мне Эйвин, как ребёнку. Разве что не по слогам, – подумала я и очень смутилась. Хватит тупить ,Элис!

– А Дрей уже знает? Он был здесь?

– Знает. Сердцем, – отозвалась Эйвин. – Ведь это он проронил семена новых Древ, когда создавал кристалл Безмирья для тебя. Как же ему было не догадаться даже пораньше кое-кого очень мудрого! – она заглянула за моё плечо и кокетливо изогнула бровь.

Мудрый за моей спиной... засмеялся. Не похоже, что он в обиде. Я наконец решилась обернуться, пока Эйвин продолжила:

– Дрей пока не знаком со мной. Безмирье закрыто для Валей по решению Имидоров, занесённому в Летопись. Только ты и можешь привести его сюда раньше срока. Когда сама к нему придёшь, отменив тем самым приговор.

– Как же всё так... запуталось, Эйо? – заныла я. – Почему вы не сказали хотя бы Доминике?

Я развернулась к веранде и вслед за вопросом распахнула зажмуренные глаза. Невозможный! Тоже совершенно невозможный!

– Ох... Эйо, – сбивчиво промямлила я, позабыв про уже заданный вопрос. – Кажется, я предпочла бы, чтобы ты был... был синим коротышкой!

– Знаю, – ответил светлый ангел. – Потому я и синий коротышка тоже. Это уже часть меня.

– Ты… ты хотя бы не улыбайся так! – пожаловалась я. – Я ведь сейчас лишусь чувств!

Улыбаться Эйо не перестал. Он склонил голову набок, посмотрел на меня с невообразимым теплом, которое переполнило сердце, заставив его бешено колотиться, и… раскрыл объятия.

Что, так можно?! И я после этого… выживу? Мне ещё к Дрею идти!

Эйвин тихо вздохнула, кажется – умиляясь. Вздох её отозвался по всему сонному садику: зашевелил листву, поднял в воздух пчёл, качнул налитые яблоки. А я шагнула вперёд на трясущихся ногах, оступилась, замерла. Затем заглянула в глаза Сущего и побежала.

Невозможный!

Оказавшись в кольце рук Эйо, я вовсе не умерла и даже не разволновалась сильнее. Напротив: его объятия убаюкали, успокоили, прояснили голову. Я даже снова пожаловалась:

– Как же ты… ну хотя бы с Никой не посекретничал, Эйо!

– Ника слишком молода и романтична. Она бы проболталась намёками и испортила дело. Путь сердца – только твой, Элис. Но я сказал тому, кто многое понимает про Свет Безмирья. Тому, кто дела не испортил, лишь побудил тебя открыть глаза.

– Посол Каиры! – догадалась я.

– Да. Хватит болтать, Элис Валь! Ты успокоилась и обрела уверенность. За тем и шла к Древу. Но теперь пора по-настоящему ступить на Путь.

– Он будет трудным, Эйо? Будет долгим?

– С чего бы? – нараспев удивился Сущий. – Долго ты у нас думаешь, Элис. Но этот этап, надеюсь, пройден.

Я с большим трудом попятилась от Эйо, в объятиях которого было так спокойно и радостно, и согласно закивала:

– Дрей! Мне действительно пора!

Куда же теперь?.. Покружившись на месте, я заметила дымку ауры вокруг всего садика. Ну да, логично – мне… куда угодно! В любую сторону и снова неизвестность. Неизвестность в любой стороне…

Хорошо: просто уйду отсюда, а потом уже подумаю дальше. Я знаю: без подсказок, без светильников, без Сущих…

Эйвин подошла к Эйо и положила голову на его плечо, он взял её за руку. Невозможные!

Я попятилась, глупо улыбаясь.

Всё. Мне пора. К Дрею. Мне нужно к Дрею, я непременно соображу, как к нему попасть… Приведу его сюда и они все вместе намного лучше меня решат, что теперь со всем этим делать: с внезапным лесом Древ, клубками Нитей, Левисом, приговором и прочим… А мне... мне просто надо к Дрею и всё! Я пошла!

– Ты вроде собиралась лететь, – Эйвин оторвала голову от плеча Эйо и снова прищурилась, как в самом начале, при нашей встрече.

– Что?.. – не поняла я.

– Почему пошла? Ты лететь хотела. От счастья. Что там выше и дальше яблонь? – Сущая посмотрела на Эйо, словно спрашивала не меня, а его.

– Дрей там! Вроде бы так ей подумалось, – ответил тот. На меня оба Сущих больше не глядели.

Невозможные!

Отвернувшись, я отчаянно быстро двинулась к границе Сени, а затем сквозь туман ауры. Уходить было очень тяжело: я словно покидала сказку, отказывалась от чуда.

Очутившись в темноте и тишине, я ненадолго растерялась. Но быстро заметила что-то впереди, что-то снова… светлое!

Разочарованию моему не было предела, когда через пару десятков шагов я разглядела… двор резиденции Совета! С нахально красными зимними розами и невозмутимыми волкодавами! Подойдя к самой границе, я поёжилась, обозрев двор детально и отчётливо: не хуже, чем когда стояла на крыльце с Титом. Ох... Это вовсе не моё воображение, это действительно Талаф!

Ну уж нет! Не для того я рвалась в Безмирье, рискуя Связью, чтобы вот так вернуться!

Но как же искать не просто Доступ, а именно свой выход в Григорьевское?.. Я же ни разу не видела его, не умею искать! И Дрей говорил, что в первый раз ходить можно долго.

Ходить…

«Почему пошла? Ты лететь хотела. От счастья. Что там выше и дальше яблонь?» – моментально всплыло в голове. «Дрей там! Вроде бы так ей подумалось».

Я вспомнила свой первый поход в Безмирье. Лодку! И то, как ругала себя, что не сообразила более быстрый и надёжный транспорт.

Лететь, ну конечно лететь! Ох, спасибо, Эйвин!

Я сосредоточилась, закрыла глаза, представила в мелочах… и раньше, чем распахнула веки, услышала:

«Просим пассажиров рейса Талаф-Григорьевское пройти к седьмому выходу. Flight Talaf-Grigorievskoe: seventh gate, please».