Дважды два (не) равно четыре

Глава 19

Настя

— Дядя Саша, мы с Никитой поедем на моей машине. Вы можете вернуться обратно.

— Анастасия Эдуардовна, но Эдуард Максимович приказал сопровождать вас лично.

— Я знаю, — не дала я закончить.

Не думаю, что приказ отца для меня и моего охранника значительно отличались. Я должно была быть двадцать четыре часа под контролем дяди Саши. Университет — единственное место, которое мне позволено посещать, кроме, конечно, квартиры Зорина. Любое неповиновение — и я возвращаюсь к отцу.

— Сан Саныч, не волнуйтесь. Я сам сяду за рули, — вмешался Ник. — Вы же знаете, что мы с Настюшей давно не виделись. И сейчас бы хотели наконец-то побыть вместе.

Ник снова пришел мне на помощь. Это удивляло. Особенно если учесть, что в школе он поступал совсем иначе. Он отмалчивался. Делал вид, что его это не касается. Игнорировал нападки в мой адрес. Не замечал мои синяки и частое отсутствие в школе. Конечно, он всё знал, но относился к этому как к чему-то пустяковому. Это я прикрывала его, брала вину на себя и перед своим отцом, и перед его. Это я сбегала с уроков и от охранников, чтобы посмотреть его баскетбольный матч. Это я заваливала контрольную, чтобы меня вместе с ним оставили на дополнительное занятие. И это я по тридцать раз репетировала номер группы поддержки, чтобы поехать с его баскетбольной командой на турнир в другой город. Это я пропускала занятия в танцевальной школе, чтобы поцеловаться с ним в раздевалке. А по итогу именно я была приставучей влюбленной девчонкой, которая не давала прохода самому популярному парню школы. Для меня был только он. Для него я была одна из…

Поэтому сейчас его поступок для меня был героическим. Он спас меня. Подставился сам. И не только перед моим отцом, но и перед своими родителями.

В последней его записке было написано «соглашайся со всем, чтобы не сказал я или мой отец».

Обмен записками — это еще школьная фишка. Фишка для особых случаев. Случаев, когда я сидела под замком за очередное ненадлежащее поведение. Телефон, интернет были для меня под запретом. Появиться в моем доме Ник тоже не мог. Поэтому мы писали записки, вкладывали их в целлофановый пакет (защита от дождя, снега, росы) и прятали под шатающейся плиткой в заборе. В дальнем углу двора камеры контролировали только верх забора. Поэтому, если присесть, можно незамеченной пробраться к забору. Нужно было только подобрать время. Обычно это было около шести часов вечера, когда все готовились к возвращению отца. Мама нервничала и подгоняла горничных и работников кухни. Охрана ждала отца, не отлучаясь с пункта.

Прошло больше двух лет, а шатающая плитка так и осталась почтовым ящиком. Только в школьные годы эта переписка будоражила кровь, записки писались стихами и начинались со слова «люблю», а мы чувствовали себя героями пьесы Шекспира. Сейчас же эта переписка больше напоминала весточки с зоны. А я чувствовала себя не Джульеттой, а зеком, загремевшим за решётку за пьяный дебош в общественном месте.

Только Ник отмазал меня от дальнейшей отсидки. Принес неопровержимые доказательства, что отец амнистировал меня.

Сегодня утром к нам в особняк заявился Зорин старший с женой и сынок, чтобы просить у отца моей руки.

— Мне твоя дочурка и даром не нужна, — начал отец Ника. — Но она беременна моим внуком.

И если бы не записка, то я бы уже кричала «нет» и ожидала вечернего свидания с начальником охраны. А возможно отец бы не сдержался и влепил мне пощечину прямо сейчас.

Но Ник, не обращая внимания на уничтожающий взгляд отца, сразу по приходу подошел ко мне и заслонил собой.

— Мы забираем ее. Сейчас она часть нашей семьи, — продолжил Зорин старший. — Дату свадьбы согласуем по телефону. Нет никакого желая еще раз встречаться.

— Беременность еще надо подтвердить, — парировал отец.

— Я верю своему сыну. А он доверяет твоей девке, в отличие от меня. Но не сомневайся, Эдуард Максимович, тест на отцовство я сделаю непременно. И если он окажется отрицательным, будет развод и громкая грязная общественная огласка.

— Насть, нам нужно поговорить зайди ко мне в кабинет.

— Она пойдет только со мной, — отчеканил Ник и перехватил мою руку, так как я по привычке уже неслась выполнять приказ.

А потом было то, что повергло меня в шок. Никита не дал сказать отцу не слова:

— Мы с Настей возвращаемся в столицу. Она переезжает жить в мою квартиру. Свадьба через месяц. И уезжаем мы немедленно.

Таким решительным я Ника не видела никогда. Отец походу тоже опешил, поэтому кроме условия про охранника не выдал больше ничего.

Так ошарашенную меня Ник и увёз от отца, а потом привёз в общагу за вещами.

А сейчас уверенно вносил мой чемодан в свою столичную квартиру. А я замерла в дверях, боясь переступить порог в новую жизнь.

— Насть? — вернулся за мной парень.

— Как мы будем из всего этого выбираться?

— Как я и сказал — поженимся и заведем ребенка. А потом уедем далеко-далеко. Вместе. Божья коровка, ты будешь Зорина, и никто не посмеет обижать тебя. Я не позволю больше…

Я очень хочу, чтобы меня никто не обижал. Но вот хочу ли я быть Зориной? Два года назад я бы сказала уверенное «да».

А сейчас?

Сейчас я так сильно запуталась…