Дважды два (не) равно четыре

Глава 9

Настя

— Испугалась, маленькая? Нигде не болит?

Меня вынесло в другую галактику?

Или у меня сотрясение мозга? Но вроде головой я не ударялась.

Так почему этот голосок так сладок? Я рассчитывала на грозный рык. Даже уже режим стервы включила. А тут «маленькая».

Эй, верните меня в мой мир.

Я рассмеялась. Громко. В голос. Потому что бред.

Милый Ник обижает. Грозный Стас утешает. Это что за переселение душ.

— Настюш, выходи. У тебя шок.

— Точняк. Я в шоке, — говорю, продолжая смеяться.

Стас, придерживая меня за плечи, помогает вылезти из машины.

— Тебе что-то болит? — спрашивает снова.

Посмотрела прямо в глаза и потерялась, не понимая, зачем он так заботится обо мне, ведь мы уже расстались и больше ничего не должны друг другу.

И тут меня осенило. Я вдруг осознала, что никогда не смотрела на Зверюгу как на любимого. Каждый раз, думая или говоря о нем, я наделяла его каким-то статусом, который предполагал между нами какие-то обязательства. Статус парня. Статус партнера по танцам. Статус соседа по общажным комнатам.

Поцеловать, выполнить поддержку, подвести до общаги. И все это со словом должен.

Стас должен любить меня, потому что мы встречаемся.

Правильно?

Нет.

Но я почти два года жила по таким правилам.

Я сама себе их составила. Выполняла сама и навязывала их Зверюге.

— Стас, почему мы встречались?

— Нам хорошо было вместе.

— Когда хорошо?

— Настя, что за глупые вопросы? Всегда.

Стас был растерян и озадачен, а я пуста. Вот пусто.

Нигде не болит. Нигде не щемит. Ничего не щелкает. Не искрит. Не воспламеняется. Не тянет к нему.

— Стас, поцелуешь меня?

Вид у парня стал еще более обескураженный. Он даже машинально немного отодвинул меня от себя, словно испугавшись, что я возьму инициативу в свои руки.

— Ты решила сегодня всех парней перецеловать?

— Будет видно. Я эксперимент провожу.

Взгляд черных глаз Зверюги шалеет, наружу вырывается что-то дикое и хищное…

Я видела этот взгляд трижды за все время знакомства.

Первый, когда он выгнал меня из своей комнаты при первой встрече. Второй, когда я предложила встречаться в обмен на секс. И третий, когда он избивал какого-то Вадима.

И вот сейчас я мужественно сжимаюсь под этим же взглядом.

— С Зориным ты тоже экспериментировала?

— А это что-то меняет между нами? Ревнуешь?

— Нет. Я тоже поцелую левую бабу, и мы будем квиты.

— А если ты переспишь с левой бабой, мне тоже нужно кого-то искать для секса, чтобы мы были квиты?

Зверюга улыбнулся, хотя сложно это было назвать улыбкой. Звериный оскал.

— Если кто-то прикоснется к тебе, ты меня предупреди, чтобы я держал от тебя руки подальше, чтобы не вымазаться, — прорычал он и двинулся в мою сторону. Я от испуга отступила назад и уперлась спиной в свою машину. Надвигается. А когда поднимает руку, зажмуриваюсь.

— Чисто… — произносит он, проведя несколько раз ладонью по моим губам. — Сейчас можешь подождать меня в моей машине. Я отгоню твою пока на ближайшую стоянку. Заберу вечером.

Он стер поцелуй Ника.

Нужно было это сделать самой. Еще раз жестко протираю губы.

Идиотка!

И на что я надеялась? Что Ник прикроет глаза, и с улыбкой на устах меня нежно и искренне поцелует?

Ага, разбежалась.

Так целуют только любимых.

Или тех, кто целуется улетно.

Улетно у нас в классе целовалась Божена. Об этом шептались все девчонки и восторженно хвастались парни.

Мой Ник не хвастался. Но как оказалось, целовался с Боженой регулярно на школьных вечеринках.

В тот вечер я сбежала из дома, чтобы встретиться с Зориным. Только мы не встретились. Я увидела то, что не должна была увидеть, и уехала, разбив по дороге домой машину, за что получила месячный арест от отца.

Я тогда ничего не сказала, не сделала. Продолжала, как и раньше, тайно встречаться с ним на крыше и делать вид, что мы улетная пара. Только что-то грызло меня внутри. Глубже и глубже. Было обидно, потому что я целовалась только с ним, отдавалась этим поцелуям всецело. Было больно, потому что он меня предал и обманул. И стыдно, потому что я чувствовала себя неумехой, поцелуи с которой — это всего лишь обмен слюнями.

Эти чувства жили во мне до поцелуя Зверюги. Помню он целовал, горел, стонал, возбуждался, а я тушила в нем свои загнанные вглубь обиды и сомнения. Чувствовала себя по-настоящему желанной, горячей. Той, с кем улетно целоваться.

— Машину отогнал. Вернусь за ней позже. Ключи не отдам. Будешь ездить со мной. Возражений нет?

Улыбнулась. Мне всегда нравился эта его утвердительная манера говорить. Он даже спрашивал так, что твое «да» не требовалось.

Несколько минут мы ехали молча. Вроде прошла только неделя с момента нашего расставания, но стало неловко. Ушло слово «должна» и стало сложно.

Я убежала от этого отцовского «должна» в универ, но здесь сама его создала для себя.

Только с Ником было все без «должна», с ним было «делай как чувствуешь».

Молчание затягивалась. Нужно было поговорить о чем-то, но в голове вертелся лишь один вопрос:

— Зверюга, ты меня любишь?

— Да.

— А как ты это понимаешь?

— Насть, ты странная сегодня и вопросы у тебя странные?

— Наверно.

Странная?

Чувствую я себя точно странно. Словно спала несколько лет, а потом неожиданно проснулась. И мои реальные чувства — это уже далекое прошлое. А то, что я чувствовала совсем недавно — это всего лишь сон.

Машина остановилась около общаги, но я не спешила выходить, продолжая анализировать свою жизнь.

— Насть… — одернул меня Зверюга.

— Стас, когда мы смотрели фильм, ты следил за сюжетом или думал о поцелуе со мной? Когда мы ужинали вместе, ты наслаждался вкусом еды или радовался моему присутствию рядом? Когда мы вместе ехали в университет, ты следил за дорогой или хоть иногда любовался мной? — выпалили я, глядя в лобовое стекло. А когда повернуло голову и встретилась с растерянным взглядом Зверюги, ответ стал не важен. Он читался на его лице. — Можешь не отвечать. Странный вопрос.

Дернула ручку и выскочила на улицу. Было паршиво. И непонятно. Я запуталась. Нет. Я совсем потерялась. Хочу убежать, спрятаться и подумать.

Ускоряю шаг и дергаю входную дверь. Но вместо фае общежития оказываюсь там же на крыльце, прижатая к холодной стене и с поцелуем на губах. Сначала напористый, а потом нежный, чувственный, глубокий. Сладкий поцелуй. И я отвечаю на него, потому что он улетный.