Две стороны луны

Подарок Эден

В следующее воскресенье наступила очередь большой осенней распродажи, самого важного дня во всем году в «Спортивных товарах Домино». Мэлли суетилась перед входом в магазинчик, расставляя коробки с кроссовками в высокую пирамиду, когда услышала, как за спиной кто-то тихонько произнес ее имя.

Она оглянулась. Эден.

— Привет, — сказала девушка. — У-у-у-у… Сегодня ты, надеюсь, от меня не убежишь?

Мэллори разревелась. Пожалуй, за этот раз она выплакала больше слез, чем за последние пять лет своей жизни.

— Эден! Я не хотела…

Та согласно кивнула.

— Знаю и понимаю, почему ты так себя повела.

— У меня просто нет причин тебя бояться.

— Ошибаешься, Мэллори, есть. Ты должна бояться того же во мне, чего боюсь я сама. Но я никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоей сестре, никому из близких тебе людей. Чего бы мне это ни стоило, я не нарушу своего обещания… А это может стоить мне всего… — Она клятвенно подняла ладонь. — Больше я тебе ничего сказать не могу. Ты ведь не можешь рассказать окружающим о вашей с Мерри тайне. Ты мне веришь?

Глаза Эден потемнели и сверкнули, словно смоченные водой камни.

— Конечно, верю, — ответила Мэллори.

— А теперь помоги мне выбрать спальный мешок.

— Я подобрала один для тебя, — сказала Мэлли. — И уже завернула его. Он в подсобке.

— Это будет рождественским подарком, но я так волнуюсь, что, пожалуй, подарю его Джеймсу заблаговременно. Сколько он стоит?

Мешок имел двойную подкладку из двух разных материалов, поэтому даже на распродаже стоил двести девяносто девять долларов. Мэллори прикинула, сколько денег осталось на ее личном банковском счету. Девочкой она была бережливой, а Эден, к счастью, не умела читать ее мысли.

— Сто долларов.

— Ух ты! Меньше, чем я думала! Тебе долго еще укладывать эти коробки?

— Очень долго. У меня даже лестницы нет.

— Иногда полезно иметь высоких подруг, — рассмеявшись, заявила Эден и бросилась к пирамиде обувных коробок. — Кроссовки пятого размера я положу сверху. Кто вообще будет носить обувь пятого размера? Разве что Золушка…

— Я буду, — призналась Мэллори.

За работой Эден пустилась в объяснения:

— Ты знаешь, что у индейцев образ пумы наделен большим символическим значением. Моя семья относится к клану медведицы, но горный лев символизирует собой силу. В давние времена люди верили, что избранные умеют превращаться в животных. Их называли оборотнями. Считалось, что оборотни способны принести своему племени удачу. Все это мифология, Мэлли. У каждого племени есть свои легенды. Они чем-то напоминают легенды из Библии.

— А с чего мне вообще приходят на ум эти пумы? — спросила Мэлли.

Эден вздохнула.

— Возможно, из-за того, что, когда я рассказывала о Джеймсе, у тебя случилось это видение. У каждого народа есть свои предрассудки. И твоя семья не исключение. Или я не права?

— Можешь называть это предрассудками, — сказала Мэллори, поднимаясь на цыпочки и протягивая Эден очередную обувную коробку.

— Эден! — воскликнул, входя, Тим Бринн. — Я иду сюда, думаю закончить раскладывать обувь, а тут, вижу, моя помощь уже не нужна.

— Здравствуйте, мистер Бринн!

— Мы уже упаковали твой красный спальный мешок. Лежит в подсобке. Очень красивый. Собираешься подарить его супругам?

— Папа! — предостерегающе воскликнула Мэллори.

— Ладно, — сказал Тим Бринн, не совсем понимая, с чем соглашается. — О-о-о-о… Сюда идут Делсандо, все пятеро мальчиков… Пять бит, пять пар кроссовок с шипами, пять спортивных футболок…

— Я сейчас подойду, папа, — сказала Мэллори.

— Не надо. В магазине дел немного, а миссис Делсандо умеет построить своих сыновей. Мне кажется, она дает каждому номер, как посетителям небольших закусочных. Кроме Кейтлин и Джеки внутри все равно никого нет, а эти двое слоняются по магазину уже часа два.

Когда звон колокольчика над входной дверью и сердечные приветствия Тима Бринна встретили входящих в магазин миссис Делсандо и пятерых ее мальчиков, Эден сказала:

— Тогда ты понимаешь, что все это далеко от реальности.

— Может, и так, но я тогда побежала потому, что мне накануне вновь приснилась пума. Во сне я видела кугуара, который разгуливал по школе.

При этих словах Эден глубоко вздохнула и отвернулась.

— Я испугалась, — продолжила Мэллори. — После этого сна в школе произошел несчастный случай. Мне кажется, видеть пуму — не к добру.

— Иногда не к добру. Все, что обладает силой, может нести в себе несчастье для окружающих, но тебе не о чем беспокоиться.

— Откуда такая уверенность?

— Я… Это мое суеверие. Я уверена, потому что уверена. Послушай, давай выйдем и попьем кофе за углом. Пожалуйста! — попросила Эден.

Мэллори подняла вверх руки, давая понять отцу, что они вернутся минут через десять.

В придорожной кафешке для автомобилистов «Зерна латте» Эден купила два больших бумажных стаканчика с латте на основе зеленого чая с двойной порцией взбитых сливок.

— Угощаю, — передавая один из стаканчиков Мэлли, сказала она.

Мэллори сделала большой глоток, желая промочить горло, а то, чего доброго, ее голос будет звучать не лучше скрипа ржавых петель.

— Твои хотят, чтобы ты держалась подальше от Джеймса, потому что он не… Ну, ты знаешь…

— Не индеец? Не в том дело… Он их, в отличие от многих белых, не боится. — Эден рассмеялась. — Большинство думают, что если моя семья по-настоящему обидится, то вполне может зарубить обидчика томагавками и все такое прочее… Даже ты, мне кажется, их боишься, а ведь ты одна из моих самых близких подруг.

— Эден, у меня такого даже в мыслях нет!

Впрочем, Мэллори порадовало то, что Эден называет ее, маленькую Мэлли, своей близкой подругой.

— Тебя бы удивило, узнай ты, что люди могут о тебе думать, если ты не похожа на них.

«Нет, не удивило бы», — подумала Мэллори.

— Подарок должен оставаться для всех секретом, — продолжала Эден, — потому что моя семья хочет, чтобы я вообще ни с кем не встречалась. Они будут против, даже если моим избранником станет Джеронимо.

— Джеронимо? — переспросила собеседница.

Это имя она слышала и прежде от брата. Тогда Адам, вопя как полный идиот, прыгал с дерева на землю.

— Великий воин апачей. Гуяхле. Ты кроме Джорджа Вашингтона американскую историю в школе учила? — поморщившись, спросила Эден. — Извини, Мэлли. Я сейчас вся на нервах. Жизнь меня определенно достает.

— Меня тоже.

— Строгость строгостью, но у моих случится настоящая истерика, если они узнают, что я в кого-то влюбилась… дело не только в Джеймсе…

— Ты имеешь в виду: влюбишься в школе?

— Ты никогда не сможешь меня понять, — тяжело вздохнув, ответила Эден.

— Ты преувеличиваешь.

— А ты? Взгляни на себя в зеркало! Ты, я вижу, совсем не высыпаешься. Видно, тебя здорово напугал тот сон.

Мэлли накрутила прядь волос на палец, потом ответила:

— Эден, ты моя лучшая подруга… по крайней мере, была. Кроме тебя у меня есть еще Дрю… Мне тяжело слышать, что ты ко мне плохо относишься…

— Что? Откуда ты это взяла, Мэлли?! Я просто хочу сказать, что понимаю причину, заставившую тебя держаться от меня подальше.

— Думаешь, я тебя избегаю? Эден, ты просто не дала мне шанса извиниться.

Индианка прикрыла уши руками.

— Подруги друг дружке не врут, — продолжила Мэллори. — Я не говорила, что не ощущаю угрозы со стороны пумы.

— Не надо, Мэлли, не надо…

— Хорошо, не буду.

Почему Эден так расстраивается из-за этой легенды об оборотнях? Это ведь всего лишь легенда…

— Я люблю Джеймса, Мэллори. Весной и летом он работает в Нью-Мексико, поэтому видимся мы нечасто. Я его очень сильно люблю.

— Откуда такая уверенность? Когда вы познакомились, тебе было четырнадцать лет.

Эден печально улыбнулась и, поколебавшись, обняла Мэлли за плечи.

— Когда влюбишься, узнаешь.

Мэллори издала смешной звук, дунув через соломинку.

— А может, и нет, — добавила Эден.

— Значит, ты меня прощаешь?

— Не за что прощать.

Вернувшись в магазин, они осторожно развернули уголок пакета, чтобы Эден смогла увидеть добротную ткань и яркий цвет спального мешка. Девушка заулыбалась так, словно ее приняли в Гарвард.

— Огромное спасибо, Мэлли. Больше ни о чем не беспокойся. Договорились? Любой бы испугался на твоем месте, но ты не волнуйся.

— Хочешь сказать, что и у других людей бывают подобные сны? — спросила Мэллори.

— Нет, я не о том.

— А о чем?

— Мэллори, перестань меня расспрашивать.

— Это все равно что просить меня оставаться равнодушной.

— Тогда оставайся равнодушной!

— А я не могу, — ответила Мэллори.

— Ты пожалеешь, если будешь во все вмешиваться.

— Знаю, что пожалею, — согласилась с подругой Мэлли.