Двойной удар. Трофей для чемпионов

Глава 12

Закрылась в ванной, громко хлопнув дверью. Включила воду, оперлась на раковину руками, посмотрела на себя в зеркало.

Вот же гады какие! Вообще нет ни стыда и ни совести. Я, конечно, могу схлопотать за свой длинный поганый язык, как говорил Артур. Всегда приводил в пример мой отвратительный характер и предупреждал, что я когда-нибудь нарвусь на очень большие неприятности, а их с братом рядом не будет.

Да, не надо было обзывать Гора козлом. Хотя он это заслужил, нечего хамить мне и так нагло пялиться.

Я вообще не понимаю, как у Маргариты Васильевны возникла идея, чтобы заселить в мою комнату парней? Как она могла дать им ключи? Перепутала? Реально? Какая оплошность! Ах, какая рассеянная женщина! Влюбилась она, что ли? Наверняка в Валентина Ивановича.

Так пусть им и скажет об этом, что вышла ошибка, и заселит их к парням или даст свободную комнату – хоть в подвале, туда им и дорога, пусть стены пинают, тренируются. Так нет, она хочет выселить меня. Кто они вообще такие, что взрослая женщина перед ними так прогибается?

Но я так просто не сдамся.

В душе даже возник азарт, и в предвкушении сердце затрепетало в груди. Нет, я им покажу, как уважать девушек, как ценить их личное пространство и как не лезть на рожон, чтобы не получать оскорбления.

Эти наглецы наверняка привыкли, что перед ними все стелятся, все пытаются угодить, Маргарита Васильевна тому яркий пример. Боже мой, что будет, если Журавлева узнает, что я живу с двумя парнями?

Сердце на секунду замерло, я широко открыла глаза, посмотрела на себя в зеркало.

Я с двумя парнями. Тогда их тоже было двое.

Что же так меня смущает? Что тревожит? Нет, этого не может быть. Нет…

Я так долго, целых три недели, гнала от себя эти поганые мысли. Я даже не хотела вспоминать, не хотела возвращаться в тот момент, потому что те эмоции, что я испытала, они все перекрывались обидой и отвращением самой к себе и к тем, кто мною воспользовался.

Ведь они не могли не понять, что со мной что-то не так. Что нельзя делать то, что они сделали, но все делали.

А еще эти поганые деньги, которые они оставили мне в сумочке. Пять купюр по пять тысяч рублей. Двадцать пять тысяч. То есть в эту сумму оценена моя честь.

А что еще странно: когда Роман подошел очень близко, я почувствовала аромат его парфюма и геля для душа, тремор в руках усилился, ноги приросли к полу. Страх накатывал волнами, и мне хотелось бежать, но я не могла сдвинуться с места.

Но когда перевела взгляд на Егора, то меня стало отпускать. Я понимала, что их двое, мы находимся в коридоре, не в замкнутом пространстве, мне ничего не угрожает.

Так, хорошо, главное – взять себя в руки. Ничего парни со мной не сделают, у меня, если что, есть газовый баллончик.

Выключила воду, еще раз проверила, хорошо ли закрыт замок двери, быстро разделась, складывая аккуратно одежду. Посмотрев на одинокую кроссовку, тяжело вздохнула и поставила ее на пол, вторая полетела в сторону парней.

Ладно, хорошо, я с этим разберусь, я не должна паниковать, я должна научиться давать отпор, пусть физически мне с ними не справиться, но я думаю, что они ничего серьезного не предпримут. Мне надо научиться справляться со своими эмоциями.

Залезла в душевую кабину, включила воду, второй раз за сегодня приходится принимать душ, но сейчас это необходимо. Перед этим убрала обратно в высокий пучок растрепанные волосы, чтобы не намочить, подставила тело под горячие струи воды.

Надо было расслабиться, не думать о них, не думать ни о чем. У меня все хорошо, все прекрасно, у меня есть новая работа, у меня учеба, только я бы очень хотела услышать братьев. Как они там? Наверное, нелегко приходится, да, сто процентов нелегко, но они запретили мне приезжать на свидания и звонить.

Можно было связаться через адвоката и поговорить с ними, но это тоже мне запрещено. Я каждый раз вздрагиваю и с надеждой смотрю на свой телефон, когда звонит незнакомый номер, думаю, что это Артур и Тимур.

Прикрыла глаза, оперлась руками о стену, но перед глазами возник не ужас, который меня практически сломал пять лет назад, а Егор, который в такой же позе, как и я сейчас, стоял в душевой спортивного комплекса.

Четко очерченные мускулы играли под загорелой кожей, татуировка кинжала и сердца, это все не давало покоя. Упругие ягодицы, широко расставленные крепкие ноги, он был великолепен. Идеальное тело совершенного человека, который оказался с поганым языком.

А потом, когда Рома смотрел на меня своими бездонными янтарными глазами, я терялась. Таких чувств у меня никогда не было, ничего подобного я не испытывала и не думала, что мужчины могут вызывать столь яркие эмоции.

Внизу живота начал распространяться жар, свела бедра вместе, включила холодную воду. Нет, этого не может быть. Это все неправильно. Надо подумать, надо что-то предпринять.

Пойти жаловаться Маргарите Васильевне – не вариант. Она мне покажет дверь в комнату Журавлевой, скажет, чтобы я жила там. А с Журавлевой я делить одно пространство не собираюсь. Поэтому надо как-то вытравить парней отсюда, они сами должны уйти.

Выключила воду, вытерлась полотенцем, надела пижамные шорты и футболку, сверху накинула халат, туго затянула пояс и, гордо подняв голову, вышла в комнату.

Стоял полумрак, не могла понять сразу, где находятся парни, но в комнате царил концентрированный аромат мужского парфюма, смешанный с гелем для душа, и кожи.

Так пахнут мужчины. Так пахли мои братья. Я обожала ходить в их футболках. И теперь этот аромат будет преследовать меня всегда.

– О, наша истеричка вышла, ну наконец-то. А мы тут немного расположились и заказали пиццу, ты будешь? – это предложил Гор с наглой усмешкой.

– Нет, спасибо, я не буду.

Демонстративно, чувствуя на себе их взгляды, достала из-за шифоньера складную ширму и поставила около своей кровати, широко ее раздвинув.

– Это мое пространство, и в это пространство заходить нельзя. Вы меня поняли? Никаких телефонных разговоров, компьютерных игр и музыки после полуночи. И вообще, у вас режим, ложитесь спать, жирное на ночь вредно.

– Да, мамочка, хорошо. Спасибо, мы так и сделаем, – Егор заговорил тонким голосом.

Парень уже находился на кровати Вероники, которая стояла в противоположном углу. На нем были одеты лишь спортивные шорты и больше ничего. Да, я так понимаю, одежда – это не для него. Прикусила губу, отвернулась, но тут же встретилась взглядом с Ромом.

Тот меня внимательно разглядывал, у него я вообще заметила привычку изучать всех. Его взгляд скользил по моему лицу, шее, рукам. Спустился к ногам, снова вернулся к глазам. На нем было одежды чуть больше, чем на Егоре – футболка и шорты. Он располагался на соседней кровати от Егора слева, стоящей перпендикулярно.

Моя кровать была в другой стороне комнаты вместе с письменным столом и дверью в ванную. Но я решила, что надежно спряталась от их глаз, поставив ширму. Хотя препятствие для двух больших парней, которые занимаются спортом, было сомнительное.

– Я все сказала.

Скрылась у себя в углу, села на кровать и начала кусать ногти. Нет, так не пойдет, надо что-то придумать. Если они заказали пиццу, они могут заказать и девочек.

Так у нас тут особо и заказывать не надо. Выйди, пройдись по коридору туда-сюда – и вот тебе Журавлева, Коновалова и подружка их Жанна Морецкая с грудью, вываливающейся из декольте. Спать не хотелось, время было еще детское. Но когда в дверь постучали, я подскочила на ноги от испуга.

– О, это пицца, наверное, – Егор пошел открывать.

Но я-то знала, что все заказы привозят на вахту, и это не пицца.

– Как устроились, мальчики? Где Юля? Ушла?

Это была Маргарита Васильевна, да с таким лилейным голосом, что у меня аж желудок свело от ее лицемерия. Напряглась, Гору ничего не мешало сказать, что я в комнате.

– Нет, ушла, собрала вещи и ушла.

– Вот и молодец, вот и славно. А вы отдыхайте, если что нужно будет, вы говорите, я быстро организую.

– Там пиццу привезут, пропустите?

– Пиццу? Да, конечно.

– Спасибо, вы милейшая женщина.

– Пф… – я прыснула, не удержавшись, так и хотелось запустить чем-то тяжелым в этого лицемера.

Но когда дверь закрылась, и Егор возник около ширмы, вздрогнула снова.

– Мне так нравится, когда ты пугаешься, и халатик милый.

– А у тебя шорт короче нет? Ты под ними стринги носишь?

Гор стер с лица улыбку и нахмурил брови, Рома где-то в стороне засмеялся.

– Она тебя уделает, Гор.

Кто кого уделает, было еще неизвестно, но я теряла самообладание.