Дюймовочка и Великан

Глава 16

Елизавета листала новостную ленту и не могла найти главную новость минувших дней: смерть короля сухарей в своем загородном поместье.

Она так и видела в заголовках: «Внимание, разыскивается опасная преступница за совершение тяжкого преступления, Ветрова Елизавета Витальевна», потом краткая характеристика нарушительницы, рост, вес, особые приметы, фоторобот или портрет в черно-белом отвратительном качестве.

Но ничего такого не было. Ни про убийство в загородном доме Семенихина Кирилла Юрьевича, ни про пожар — абсолютно ничего. Странно. Может быть, он и не умер? Просто отделался легким ударом Николаем Васильевичем по голове, упал, потерял сознание, потом очнулся и ничего не помнит?

Шикарный диагноз. Жизнь можно начать с белого, чистого листа, а что баня сгорела — не беда, новую построит. У него есть подручные — Валера и Сема. Да, дела были странные, Лиза почесала затылок и прикусила губу.

— Ты что зависла? Давай ешь, а то кто-то сильно голодный был.

— Да, да, сестренка, спасибо. Слушай, Настя, ты мне какую-нибудь одежду дашь? Мне до дома доехать. Хотя…

Елизавета снова задумалась, в квартире появляться было нельзя: как раз те самые Сема с Валерой могут нагрянуть по ее душу. А для чего им ее искать, если Семенихин, судя по отсутствию некролога в новостях, жив?

Но ведь для чего-то они ее искали в лесу у дома Егора? Егор. Боже мой, Ветрова не могла спокойно вспоминать о нем, и как только она это делала, обязательно мечтательно закатывала глаза.

Великан был прекрасен, казалось, что он оставил отпечаток не только на теле Елизаветы, но и где-то очень глубоко. Секс был великолепен, Егор, кажется, вытрахал ее душу, имел не только телесно, но и морально, и при этом Лиза получала эмоциональные оргазмы.

Зачем она только сбежала? Надо было оставаться в машине, поехали бы обратно в уютный домик в лесу, забрались в теплую кроватку, покувыркались, потом снова сходили в баньку. Баня у Великана тоже была отменная, как и все в нем, особенно член, а еще губы, руки, дыхание, голос.

— Лиза, Лиза, ты слышишь меня? Очнись! — Настя щелкнула пальцами перед лицом и сестры и постучала ложкой по столу. — Остыло уже все. Ешь давай. Ты чего такая мечтательная? Влюбилась?

Лиза поперхнулась, запила кофе, проталкивая еду в горло.

— Да, да, сестренка, спасибо, очень вкусно, сегодня ты даже не пересолила.

— Ой, прекрати, когда это я пересаливала?

— Да постоянно, как встретила своего Серого Волка, начала пересаливать, есть невозможно твою еду, а это говорит о том, что ты влюбилась, и это прекрасно. Росомаха ты моя пузатая.

Анастасия повернулась, посмотрела на сестру, погладила живот. Елизавета вела себя подозрительно — говорит комплименты, но врет, как обычно. Вроде все нормально, все стабильно, значит, точно вляпалась в очередную авантюру.

— Слушай, а чего у тебя Волков такой злой?

— Он всегда злой, потому что он Волков. Он страшный Серый Волк и добрый только со мной и нашим будущим малышом.

— Логично. Так ты мне дашь одежду? Да, и запасные ключи еще, хотя… — Лиза вспомнила, что ключей у нее точно нет. — Да, запасные ключи нужны. Они в пальто остались, у Катьки.

— В Питере.

— Будем считать, что так: у Катьки в Питере.

— Лиза, ну ты уже совсем завралась, сочиняй хоть складно. Мне кажется, твоя история тянет на фантастику. Вот придет папа и спросит у тебя как надо, с пристрастием: «Где, мол, ты была, Елизавета, с девятого по одиннадцатое марта?» А ты скажешь, что в Питере гуляла в валенках, мужской дубленке и в мужских трениках, да еще и с Гоголем? Такая городская сумасшедшая.

— Между прочим, треники не из дешевых, это термобелье, если ты не знала.

— Да не суть, какое там белье, и нечего оскорблять меня. Я беременная, а не тупая. Я просто иногда плохо соображаю. Это все из-за беременности, потому что я сосредоточена на ребенке. И должна думать о нем, а не о бестолковой младшей сестренке, которая не пойми где пропала. И я не должна выслушивать нотации отца по поводу того, где его дочь Елизавета.

Лиза вздохнула, было стыдно, папа может довести до истерики кого угодно, даже Настю.

— Хорошо, все, извини. Я поняла, я больше не буду тебе досаждать. Я одеваюсь в любые вещи, которые ты мне дашь, вызываю такси и отчаливаю до квартиры, и больше я тебя не тревожу своими визитами и своим присутствием.

Анастасия подозрительно посмотрела на сестру, понимая, что ее обещания ничего не стоят.

— Сережа прав, замуж тебе надо, да, чтобы мужик был суровый и держал тебя в ежовых рукавицах.

— И ты туда же. Вас что, всех заклинило на ежовых рукавицах?

— Я туда же, потому что муж и жена — одна сатана. И думают они одинаково, и смотрят в одном направлении.

— Ладно, все с вами ясно, но, скорее всего, не родился еще тот мужик, который будет держать меня в каких-то там рукавицах. Я не такая, все, спасибо, я наелась. Реально, Настя, спасибо, не хочу больше, пойду, пороюсь в твоем гардеробе, найду то, во что ты уже не влезаешь. Я много брать не буду.

Девушка вышла из-за стола, отключила телефон от зарядного устройства, пошла в спальню. Волков уже уехал куда-то, простившись со своей женой долгим поцелуем, отчего Лиза только вздохнула.

Нижнее белье, джинсы, футболка и носки нашлись быстро, за кроссовки пришлось почти подраться, потому что Настя не давала новые. Елизавете пришлось взять старые и растоптанные, с дыркой на боку, которые сестра пожалела выбросить.

Накинула старомодный кардиган, привезенный из загородного дома родителей. Мужскую дубленку, захваченную в доме Семенихина, и остальные вещи сложила в большой пакет. Не забыла и Николая Васильевича, без него никак, он стал родным и любимым. Вызвала такси и, распрощавшись с сестрой, спустилась на улицу его ждать.

Этот таксист тоже оказался слишком разговорчивым, сначала пытался познакомиться, потом говорил о природе, о погоде. К концу маршрута предлагал сходить в кино. Елизавета культурно отказалась, мало ли что у него на уме.

Недавно она тоже не хотела ехать с мужиками покататься, так они запихнули ее насильно в машину и вывезли за город. Валеру и Сему она помнит еще.

Для конспирации попросила остановить не около подъезда, а у соседнего дома, возле магазина. Прижимая к себе пакеты и нацепив на глаза темные очки от солнца, которые тоже позаимствовала у сестры, Елизавета непринужденным шагом несколько минут погуляла около детской площадки.

Потом свернула к своему дому, там тоже неторопливо прошлась вдоль клумбы, посидела на лавочке, завязала шнурки. Порылась в телефоне, делая вид, что кому-то звонит, наблюдая за проходящими мимо людьми и вообще за обстановкой. Пока вроде бы было спокойно, подозрительных граждан и автомобилей не наблюдалось.

Достав ключ из кармана, девушка уверенно зашагала к своему подъезду, и вот надо было именно в этот момент столкнуться с противной соседкой.

Эта старушка жила на втором этаже, Лиза даже забыла, как ее зовут, вроде каким-то старинным именем. Та перекрыла ей дорогу и начала орать что-то бессвязное по поводу того, что она бессовестная и отвратительно себя ведет, что приезжает невесть когда, шумит и мешает соседям спать.

— Женщина, вы кто вообще такая? Почему вы кричите, у вас успокоительное закончилось? Аптека недалеко, сходите и купите валерьянки.

— Ах ты… Ты еще оскорбляешь меня! Люди добрые, вы видели, ни стыда ни совести, ничего святого нет у этой молодежи. Как вообще можно с тобой разговаривать, хамка, грубиянка, гулящая девка!

Господи, как же все сложно. И зачем только Елизавета приехала в эту обитель добродетели и порядка? Надо было снять квартиру в самом злачном районе.

— Ну вас в жопу, женщина.

Лиза тихо выругалась, вырвала свою руку из цепких пальцев старушки, пошла к подъезду, открыла дверь и быстро поднялась на пятый этаж. Осмотрела входную дверь, но ничего подозрительного не обнаружила.

Вошла в квартиру, принюхалась, посторонних запахов не наблюдалось, и, закрыв дверь на три замка, с облегчением вздохнула, бросив пакет на пол.

— Ну вот. Дом, милый дом. Николай Васильевич, можно расслабить булки, мы на месте.