Дюймовочка и Великан

Глава 32

— Ба, и че теперь будет? Что с ней?

— Ты здесь? Федя, не утомляй бабушку, у нее и так дел невпроворот. Ты прибрался в своей комнате?

— Так что с той девушкой будет? Она, правда, такая странная была, выбежала вся чумная из леса, грязная, с этим мужиком в руках.

— Федор, меня убивает твоя безграмотность, и чему вас только в школе учат? Это Самсон, разрывающий пасть льву. А ты чего, паршивец, делал в лесу у поселка? А ну, признавайся!

Тамара Павловна напирала на внука, еще чуть-чуть — и она применит свой любимый прием: схватит и ухо и начнет его выкручивать. Федор этого ой как не любил, поэтому закрыл уши руками.

— Я спрашиваю, что мой горячо любимый внук там делал?

Федор молчал, потому что не хотел раскрывать все карты и говорить бабуле, что он был влюблен вот уже шесть дней и двадцать часов, и объект его воздыхания и причина бессонных ночей как раз жила в элитном поселке. Бабушка такой выбор не одобрит точно.

— За подснежниками ходил.

— Подснежниками? — Тамара Павловна напряглась, вот только подснежников от внука ей не хватало. — Это какая-то новая запрещенка? Ты мне смотри, Федя, я тебя быстро запру в чулане до полного рассасывания этих подснежников.

— Ба, ну ты совсем уже ку-ку, ты меньше свои криминальные передачи смотри по вечерам, переключись уже на сериалы, как все бабушки. Подснежники — это цветы, хотел тебя порадовать.

— Да, порадовать? — Тамара Павловна потрепала внука по макушке. — Так, значит, порадуй бабушку иначе и беги к участковому, вдруг он дома, нам нужен представитель закона, а я за Ильичом. Будем собирать совет.

— Совет чего?

— Совет старейшин. Беги и не задавай глупых вопросов.

Тамара Павловна проводила внука, сама бросила взгляд на баню, девчонка вела себя прилично, не буянила, не выламывала дверь, а вот кто она такая, надо было выяснить.

Женщина так и не поняла, что она там говорила, несла сущую ерунду про какой-то побег, нет, она реально наркоманка, от эти поселочных элитных сливок можно ожидать чего угодно.

А Егорушке, святому мальчику, доктору-золотые руки, звонить и отвлекать по всяким пустякам она не будет. Тамара Павловна сама во всем разберется, она, чай, не первый год живет на этой планете и топчет землю, она в людях разбирается.

Пока размышляла таким образом, быстрым шагом дошла до соседа. Владимир Ильич как раз смотрел повтор криминального шоу, расфасовывая таблетки в таблетницу.

— Владимир Ильич, собирайся, дело есть, у нас ЧП.

— Переворот?

— Бог с тобой, в нашей деревне все спокойно, но инцидент имел место быть.

— Председатель все-таки, паразит такой, решил продать нашу землю под строительство и подослал юристов? Я сейчас, я, Тома, сейчас, быстро соберусь, только возьму ружье.

Владимир Ильич засуетился, заметался по дому, забыв про таблетки, начал искать в старом шифоньере дедовское старое ружье.

— Ильич, брось, не доставай свой раритет, он не пригодится, там все безобидно, но странно и подозрительно.

— Подозрительно? Тамара, вы меня интригуете.

— Да, сейчас к нашему кружку интриги добавится участковый.

— Василий Иванович вернулся из запоя?

— Пока неизвестно, но я не оставляю надежды.

— Так а что случилось? С Глафирой плохо? Может, Егору Максимовичу позвонить?

— Ой, я вас умоляю, вы хотите от нашего Егорушки услышать много нелестных эпитетов в свой адрес? Он и так после вашего повышенного сахара был готов вас застрелить из вашего же ружья.

— Право, голубушка, я в недоумении, что же стряслось?

Владимир Ильич почесал бородку, сходство с вождем революции было не столь очевидным, но все-таки было. Невысокий, с большими залысинами мужчина даже слегка картавил и почти полвека отдал служению партии, возглавлял комсомольскую ячейку на металлургическом заводе.

— И прекратите дергать по любому поводу Егорушку, чувствую сердцем, что он скоро от нас съедет, и некому будет нам, старикам, принести таблетку и спасти в нужную минуту.

— Да вы что? Ой, что-то мне даже плохо стало, наверное, сахар подскочил.

— Идемте, ничего у вас не подскочило.

Тамара Павловна вышла на улицу, расстегнула пуховик, солнце припекало, надо было уже сменить гардероб, но руки все не доходили, каждый день что-то случалось. Достала маленький кнопочный телефон, нашла номер Хабарова, но передумала, снова спрятала аппарат в карман.

Нет, они справятся с нежданной и незваной гостьей сами. И это ничего, что Тамара Павловна ее заперла в бане, это же не преступление? А то кто его знает, чего ожидать от поселковских мажоров, проспится и начнет права качать. Может, вообще ее прогнать?

— Я готов, Томочка, я, как пионер, готов прийти к вам на помощь в любое время дня и ночи.

Тамара Павловна икнула, сдержала смешок, Ильич был смешной: валенки, тренировочные штаны, свитер с оленями, меховой жилет и спортивная шапочка с надписью «Москва 1980». В одной руке он все-таки держал ружье, а в другой — лыжную палку для быстроты передвижения.

— Ладно, идемте.

Появившись на своем дворе, Тамара Павловна подошла к бане и прислушалась. Было тихо, и это настораживало.

— Может, угорела?

— Кто?

— Тьфу на вас, не подкрадывайтесь так близко и не тыкайте в меня этой штукой.

Женщина взяла висевшее на стене коромысло, тихо открыла дверь и отшатнулась. На столике в предбаннике стоял Самсон, привычно раздирая пасть льву, на полу лежали вещи той странной девицы, но ее самой не было.

Пропажи не было и в мойке, а нашлась она в парилке на полке — спала, свернувшись калачиком, положив голову на мочалку.

— Ох… мать моя-партия, отец-комсомол…

— Сморило девку.

— Что… кто эта нимфа, Тамара?

— Как заговорил, старый ловелас, даже про ружье забыл, закрой глаза и выйди, а то сейчас сахар подскочит.

Да, разбора полета с пристрастием и при свидетелях не получилось. Тамара Павловна прикрыла девушку простыней, выгнала на улицу Владимира Ильича, собрала грязные вещи, достала с верхней полки длинную белую рубаху и красный сарафан. Он остался с дня Ивана Купала, когда приезжал сын со своей молодой женой, и они, как ненормальные, прыгали через костер.

— Кто это такая, Тамара?

— Подснежник, Федя в лесу нашел.

— Она… она мертвая?

— Типун вам на язык, Владимир Ильич, живая она, живая, спит, устала, наверное.

— И что мы с ней будем делать?

Владимир Ильич насторожился, подснежники в их лесах водились, но чтобы такие? Таких он не видел никогда.

— Нужно позвонить Егору и все рассказать.

— Мальчику и так хватает проблем, мы с этим подснежником справимся сами. И не раздражайте меня, сейчас Федя приведет участкового, и мы все решим.

Но Федор задерживался. Тамара Павловна уже успела заварить свежего чаю, проверить Глафиру с теленком, внук вернулся через час.

— Федор, тебя за смертью посылать, где Василий Иванович?

Внук тяжело дышал, снял шапку, зачерпнул из ведра на лавке воды, выпил.

— Помер.

— В смысле, помер? Федя, ты где был? На кладбище? Так, я тебя просила не старого, а нового участкового привести, тот уже лет пять как преставился.

— Новый помер.

— Господи, да что же это такое? Как?

— Жена его так и сказала.

Федор не сочинял, он действительно бегал к участковому, но был там недолго, жена его сказала, что сдох, скотина, туда ему и дорога. Парень махнул рукой и убежал в лес за запиской от Вероники, которую так и не нашел, от той самой девушки, в которую он был влюблен шесть дней и уже двадцать один час.