Дьявол Мафии

ЭПИЛОГ

Тео

Июнь, почти год спустя

Парижская неделя моды

Это было здорово.

Я знал, что это здорово. Лучшая коллекция, которую я когда-либо создавал.

Тем не менее, когда я вышел в конце шоу, я не ожидал, что все будут стоять и кричать.

Комок застрял в горле. Одобрение, подтверждение всей моей тяжелой работы — это то, что я никогда не принимал как должное.

Но было одобрение одного человека, которое значило для меня больше, чем что-либо еще в мире. Я немедленно нашел его, любовь всей моей жизни.

Ник.

Теперь он был Николасом Шмидтом, с густой бородой, закрывающей лицо, но я бы узнал эти яркие голубые глаза где угодно. Я нашел его стоящим, громко аплодирующим. Я улыбнулся и положил руку на сердце.

Он сделал то же самое.

На нас со всех сторон комнаты были направлены телефоны, но мне было все равно. Каццо, я любил этого человека.

Модели окружили меня, хлопая вместе со всеми остальными. Я поклонился и помахал толпе. Затем мы сошли со сцены и пошли за занавес. Я обнял и поцеловал каждую из моделей вместе со своим персоналом, пока мы праздновали. Эта коллекция была настоящим трудом любви.

Красиво и грубо.

Изделия были смелыми и уродливыми, но элегантными и размывали границы устаревших идей гендерной идентичности во что-то новое. Раньше я создавал одежду для мужчин, но эту коллекцию мог носить кто угодно.

— Это было потрясающе. Ты пока что лучший! — сказала одна из визажистов, целуя меня в щеку. — Браво, синьор Барелла!

— Grazie, grazie. (Спасибо, спасибо)

Мне в руку всунули бокал шампанского. Мы выпили и отпраздновали, затем модели и персонал начали расходиться, так как прибыли знаменитости и элита индустрии моды. Я пообщался со звездой отмеченного наградами фильма, затем с редактором газеты. С блогером, известным шеф-поваром. Это продолжалось и продолжалось, и я впитывал внимание.

В конце концов, я был Львом.

Вскоре толпа поредела, и я смог увидеть его, ожидающего меня на краю комнаты. Он никогда не прерывал и не врывался. Он позволял мне стоять в центре внимания, и я любил его за это. Он поддерживал меня во всех отношениях, мой волк, который помог мне победить мои страхи.

И жизнь после Братвы, была с моим мужчиной. Кошмары были редкостью в эти дни, и он был более расслабленным. Счастливее. Теперь он был бизнесменом, молчаливым партнером в нескольких благотворительных организациях для молодежи ЛГБТ и проблемных подростков. Вместе мы основали фонд, чтобы отправлять неблагополучных детей учиться дизайну одежды бесплатно.

Он был всем, чего я когда-либо хотел от партнера.

Только он был не один в тот момент. Рядом с ним стояли двое мужчин, и все они смотрели на меня.

Я нахмурился, допивая шампанское и ставя пустой бокал на стол. Я, конечно, узнал этих мужчин. И я не знал, готов ли я увидеть кого-то из них.

Лео, помнишь? Мы не любили, когда на нашу преданность не отвечали взаимностью.

Как будто Ник понял мою борьбу, он подвел мужчин ко мне. Он поцеловал меня в губы, не заботясь о том, кто это видит.

— Ya tebya lyublyu. Это было фантастично.

Я пробормотал ему русское.

— Ya tebya lyublyu.

Он учил меня своему родному языку последние несколько месяцев.

Затем я столкнулся с Джулио и Алессио. Они оба выглядели загорелыми от испанского солнца. Я знал от Ника, что теперь они успешные мафиози, контролирующие преступность в Малаге. — Это сюрприз, — сухо сказал я. Я не стал целовать щеки, что было бы грубым оскорблением со стороны итальянца.

Джулио нахмурился от несчастья. — Amico. (Друг). Поздравляю. — Не обращая внимания на мою невежливость, он схватил меня за плечи и поцеловал в обе щеки. — Я рад за тебя, Тео. По-настоящему.

— Grazie (Спасибо), — пробормотал я.

Алессио ничего не сказал, но я этого и не ожидал. На публике он был параноидальным и бдительным в отношении угроз своему ragazzo (парню) .

Джулио вздохнул, но не отпустил меня. — Мне жаль. Сколько раз мне нужно извиниться, прежде чем ты меня простишь?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — солгал я. — Я не сержусь на тебя, Раваццани.

— Тео, — предупредил Ник, его тон ясно давал понять, что он разочарован во мне. Я не был удивлен. Ник уже некоторое время пытался починить сломанные заборы между мной и Джулио.

— Я же говорил тебе, что это плохая идея, Ник, — сказал Джулио, засовывая руки в карманы брюк. — И я понимаю, что он чувствует, когда его обманывает тот, кому он доверяет. Это не меньше, чем я заслуживаю.

— Это чушь. — Ник прижал меня к себе, обняв за талию. — Теперь мы счастливы, — прошептал он мне в висок. — Он знал, что я никогда не причиню тебе вреда, что я люблю тебя. Не продолжай наказывать его, solnyshko.

— Но-

— Никаких «но». Это заканчивается сейчас. Прошел почти год, и ты скучаешь по нему.

— О? — Джулио наклонился, на его лице промелькнула тень улыбки. — Расскажи мне больше.

— Немного, — пояснил я, прежде чем он успел это уловить в своей голове. — Я скучаю по тебе совсем немного. — Я поднял большой и указательный пальцы, показывая крошечную полоску воздуха между ними.

— Cazzata, (Чушь собачья), как ты любишь говорить, — добавил Ник. — Будь честен.

— Ладно. Я скучаю по нашей дружбе, — сказал я Джулио. — Но мне все еще больно и я зол.

— Я знаю. Еще раз извини. Я должен был предупредить тебя, но я видел, как ты к нему относишься. И мы бы вмешались, если бы не было взаимности, если бы тебе нужна была помощь. Мы следили за тобой все это время.

Для меня это было новостью.

— Ты следил?

Джулио посмотрел на Алессио, который кивнул. — У меня есть друг в Париже, — тихо сказал убийца. — Она докладывает нам.

Я взглянул на Ника. — Ты знал это?

— Конечно. — Он выглядел оскорбленным. — Я замечаю все, когда дело касается твоей безопасности.

— Почему ты мне не сказал?

— Потому что я знал, кто несет ответственность и почему они это делают, даже если это было ненужно. — Он поднял большой палец. успокаивающе по пояснице. — Пора прощать, luchik.

— Почему? —Я был раздражен и знал это. Но ничего не мог с собой поделать.

Губы Ника изогнулись в лукавой улыбке. — Потому что я планирую скоро жениться на тебе, и тебе может понадобиться шафер.

Мои губы раздвинулись в трясущемся вздохе. Это был первый раз, когда мы обсуждали брак. Я имею в виду, я знал, что никогда не захочу другого мужчину, но Ник ничего не говорил о пожизненных обязательствах. — Ты сказал скоро? — прохрипел я.

— Скоро, — заявил он, его пальцы вдавливались в мою плоть, чтобы притянуть меня еще ближе. Он прижался губами к моему лбу. —Ты делаешь меня счастливым, Тео. Для меня нет никого другого.

Может ли этот день стать еще прекраснее?

Грудь, полная бабочек, я понял, что Ник был прав. Я скучал по Джулио и нашей дружбе. Он совершил ошибку и извинился за нее. Неужели я был такой маленькой и мелочной, что не мог простить его?

Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула. — Я прощаю тебя, — сказал я Джулио.

— Спасибо, черт! — воскликнул мой друг, прежде чем притянуть меня к себе для объятий. Я похлопал его по спине несколько раз, но Джулио не подал виду, что собирается меня отпускать. — Ti voglio bene (Я тебя люблю) , — прошептал он, нежность между семьей и друзьями.

— Ti voglio bene, (Я тебя люблю) — повторил я, и он наконец отпустил меня. Алессио и Ник, казалось, испытали облегчение.

Я одарил Джулио своей самой милой улыбкой. — Знаешь, как ты можешь загладить свою вину передо мной?

Маленькие морщинки окружили рот Джулио, когда беспокойство проступило на его лице. — Я почти боюсь спросить, но как?

— Мне нужно организовать свадьбу, и поместье Раваццани в Сидерно станет идеальным местом.

У Джулио отвисла челюсть, а Алессио издал звук, словно задыхался от воздуха. Когда он пришел в себя, Джулио начал смеяться. — Я спрошу отца, не против ли он. Если он согласится, то, конечно. Но Испания тоже хороша, друг. У нас большой дом прямо на воде.

— Насколько большой? — спросил я.

— Приезжайте и убедитесь сами.

Положив руку на живот Ника, я откинулся назад, чтобы увидеть его лицо.

— Ты готов к празднику, mon grand (большой парень)?

Он поцеловал меня в лоб, его губы были теплыми и мягкими.

— Я иду туда, куда идешь ты. Всегда.