Дьявол Мафии

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Тео

Три недели спустя

На Средиземном море

Был ли я влюблен?

Пока я лежал на животе, обмазанный солнцезащитным кремом и увлажняющим кремом, рисуя на солнце эскизы, я размышлял об этих новых ощущениях. Сколько этого огромного счастья исходило от теплых средиземноморских вод и великолепной еды? И эта molto magnifico ( очень великолепная ) яхта?

И насколько сильно я был ослеплен самым сексуальным мужчиной на свете?

Это не имело смысла. Мы с Николаем знаем друг друга всего несколько недель, не говоря уже о том, что я давным-давно зарекся от отношений. Когда тебе лгут снова и снова, ты учишься относиться ко всему легкомысленно.

Если бы я был этикеткой на одежде, там было бы написано:

Высокая температура. Снять как можно скорее.

Даже если бы я был готов рискнуть, было совершенно ясно, что Николай не был геем. Не нужно быть гением, чтобы сложить все воедино вместе, начиная с его крутого поведения в лифте общественного отеля. После этого мы ни разу не покидали его гостиничный номер в Париже, и только несколько членов экипажа и Илья оставались на яхте с нами.

Так что я знал, что лучше не позволять этому вскружить мне голову. Я был чьим-то маленьким грязным секретом один раз, и я больше никогда этого не сделаю. Никогда.

Но сейчас? Как я могу жаловаться на такой сказочный отпуск?

Я поправил свой крошечный белый купальник, один из моих собственных дизайнов. Я выглядел в нем потрясающе, ткань облегала все нужные места, цвет подчеркивал мой неаполитанский цвет лица. Николай не мог держать руки при себе, когда я его носил.

Я проверил свой телефон и обнаружил от него сообщение.

Не могу перестать думать о тебе.

Хочу снова тебя трахнуть.

Я улыбнулся. Как бизнесмен, я понимал важность спроса и предложения. А как дизайнер, я знал эстетику, внешний вид, как заставить людей желать то, что им на самом деле не нужно. Я бесстыдно использовал все эти навыки, чтобы держать Николая в отчаянии.

Я поднял штаны своего костюма, чтобы заглянуть в каждую ягодицу. Затем я сделал селфи, убедившись, что он видит достаточно кожи, и отправил ему.

Теперь мне оставалось только ждать.

Чтобы убить время, я возобновил свои наброски. Через две недели я был завален встречами по планированию коллекции следующего года. У меня было несколько идей, но ничего конкретного. Мне нужно было вдохновение как можно скорее. Люди рассчитывали на меня.

Проектирование роскошной моды было похоже на предсказание будущего. Что люди захотят носить? Шторы, складки? Какой цвет будет «в моде»? Какую тенденцию я мог бы вернуть, но со своей изюминкой?

Ничего не пришло на ум.

И моя последняя коллекция провалилась. Бесформенная, разрозненная и усталая — вот слова, которыми описывали мой взгляд на уличную одежду 80-х.

«Тео Барелла потерял свою крутость?» — спросил один блогер. Продажи упали, и меня обвинили в том, что я скучный. Я скучный!

Теперь я был полон страха и сомнений в себе. Поэтому вместо того, чтобы работать, я нарисовал одну из татуировок Ника, русский православный крест, украшавший его плечо. Разве что я добавил завитушек, чтобы сделать ее более барочной.

— Ты в беде, — раздался низкий рык.

Николай.

Каждая часть моей кожи пылала, когда я наблюдал, как этот большой, грубый мужчина появляется на палубе. Его кремовая льняная рубашка Zegna и брюки Brioni сидели на нем идеально. У этого человека был шкаф, полный дизайнерской одежды, все лейблы, кроме моего. Я старался не держать на него зла.

Он выглядел сердитым, отчего ему становилось еще жарче. Солнце отражалось от его ледяных глаз и серебряных прядей на висках. Мои легкие внезапно перестали втягивать достаточно воздуха.

Вот это было вдохновение, хотя и не для коллекции одежды.

Стараясь казаться скромным, я вернулся к своему наброску, водя карандашом по бумаге. — Тебе что-то было нужно, mon grand (большой парень)?

— Хм. — Он поцеловал меня в плечо. — Мне нравится этот рисунок. Ты очень талантлив. — Еще один поцелуй. — Креативно. — Поцелуй . — Сексуально.

Я ухмыльнулся, потом прикусил губу.

— Не останавливайся. Что еще тебе во мне нравится?

Он шлепнул меня по заднице один раз, сильно.

— Я скажу тебе, что мне не нравится. Ты проигнорировал мои сообщения, а потом прислал мне фотографии, чтобы соблазнить меня.

— Это была всего лишь одна фотография.

— Ты же знаешь, как сильно я люблю твою задницу.

Я решил устроить ему представление. Отложив карандаш и блокнот, я медленно перевернулся на спину и вытянулся. Позволил ему увидеть все, что дал мне Бог.

Его взгляд скользнул по моему телу, задержавшись на промежности, и я вздрогнула в ответ. Он обладал силой вывернуть меня наизнанку одним взглядом.

— Ты выглядишь так хорошо, что тебя можно съесть, — мрачно пробормотал он, его акцент стал сильнее. — Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел. Заходи внутрь.

— Сначала нам нужно пообедать. Я водрузил солнцезащитные очки на голову и облизнул губы, чтобы они заблестели.

— Нет. — Наклонившись, он положил руки по обе стороны моей головы. Его точеные черты лица были всем, что я мог видеть, когда он сказал:

— Я хочу только съесть эту сексуальную задницу — прямо перед тем, как снова ее трахнуть.

Хотя я и поддерживал эту идею, я решил подразнить его.

— У тебя разве нет важных встреч? Я бы не хотел тебя отвлекать.

— Я всегда отвлекаюсь на тебя, solnyshko. Даже когда мы врозь.

Затем его глаза смягчились. Опустив голову, он уткнулся носом в мою шею, его губы почти благоговейно скользили по чувствительной коже. Как будто он хотел смаковать меня. с

— Пожалей меня. Я свожу Илью с ума. Он говорит, что я слаб от тебя.

Головокружительное, пузырящееся чувство разливалось по моим венам, расширяясь, чтобы согреть каждую часть меня. Я не знал точно, что сделал Илья, но я знал, что он был соратником Николая. Я потянулся, чтобы погладить челюсть Николая.

— Ты мне нравишься слабым.

— Нет, это не так. — Его губы скользнули в понимающую улыбку, когда он выпрямился. — Тебе я нравлюсь сильным, как бык.

Это правда. Николай был настоящим зверем, и мне нравилось, когда он демонстрировал свою силу в постели. Его выносливость и стойкость были непревзойденными.

Схватив телефон, я развернулся с шезлонга и встал. Я был среднего роста и худой, а Николай был выше и шире меня, громоздкий от тяжестей, которые, как я знал, он поднимал каждое утро. Держу пари, что вся его одежда была сшита на заказ. Ни один дизайнер не планировал такие плечи.

Я провел пальцами по его груди. Я сказал по-итальянски, зная, что он не поймет:

«Sono pazzo di te. Ti voglio sempre al mio fianco».

Я без ума от тебя. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной.

Его пальцы вцепились в мои бедра.

— Что это значит?

— Это значит, что я голоден, и тебе лучше сначала меня покормить, — солгал я.

— Ya khochu prazhit’ s toboy vsyu svoyu zhizn, — пробормотал он.

— Что ты сказал?

— Я покормлю тебя позже.

Явная ложь, но я ее проигнорировал. Стеклянные дома и все такое.

Вдруг у меня в руке завибрировал телефон.

— Не отвечай, — простонал Николай, но мы оба знали, что работа прежде всего. Это было то, что у нас было общего.

Я проверил дисплей. Номер, который я не узнал, но он был из Франции. Это могло быть по работе.

— Извини, — сказал я ему, затем принял вызов. — Oiu, allô. (Да, привет)

Мягкий итальянский голос сказал:

— Ciao (Привет), Тео? Мне жаль просить тебя об этом, но мне нужна услуга.

Это был мой друг Джулио. Бывший принц мафии, он был в бегах много лет, убежденный, что люди пытаются его убить. Я слышал панику в каждом торопливом слоге, который он произносил. Я перешел на итальянский. — Конечно, bello (милый). Все, что тебе нужно.

— Ты сейчас все еще на яхте своего парня? — Мы разговаривали несколько дней назад, как раз перед тем, как мы с Ником покинули Париж.

— Ma dai (Конечно же), не парень. Что случилось?

— Мне нужно место, где можно спрятаться на несколько дней, он не будет против?

Я взглянул на Ника, который смотрел на меня с голодным, нетерпеливым выражением. Рискованно предполагать, но я был уверен, что смогу сгладить любые его опасения. Я бы не стал превращать Джулио прочь, не тогда, когда ему нужна была помощь.

— Нет, он не будет возражать. Как ты нас найдешь?

— Я скоро приеду в Ниццу. Тогда я свяжусь с вами.

— Будь осторожен, amico (друг).

— Я сделаю это. — Он отключился.

— Кто это был? — спросил Николай, кивнув подбородком в сторону телефона.

Вместо того, чтобы ответить прямо, я взял его за руку и повела в салон. Этот разговор лучше всего вести, когда мы оба голые.

— Пойдем со мной, и я объясню.

Когда наши ноги коснулись ковра, он заставил меня остановиться. Между его опущенными бровями образовалась ямка, взгляд был подозрительным.

— Я бы предпочел услышать это сейчас, Тео.

Неужели он думал, что я что-то скрываю?

Я сократил расстояние между нами и прижалась лицом к его груди. Наши бедра встретились, и я мог чувствовать его — толстого, идеального и уже полутвердого — через тонкую ткань его брюк. Обхватив его шею руками, я сказал ему на ухо:

— Мой друг в затруднительном положении. Ему нужно безопасное место на несколько дней. Ты не против, чтобы он остался на твоей яхте, mon grand (большой парень)?

Николай напрягся, его мускулы дернулись на мне. Он попытался отступить, но я не отпустил его.

— Пожалуйста, — выдохнул я, целуя его в челюсть. — Он тебе понравится, я обещаю.

Он не смягчился. — Это опасно. Я не люблю гостей, особенно когда у меня есть...

Он проглотил то, что собирался сказать. Но я знал. Слова были такими же ясными, как и кривой нос на его лице.

Особенно, когда на борту есть мужчина.

Красный флаг!

Много лет назад, когда я впервые переехал в Париж, я встречался с французским политиком, скрывавшим свою ориентацию, и наши отношения оставались тайной больше года. Сначала было забавно тайком ходить вокруг да около, но со временем время я начал возмущаться тем, как я себя чувствовал, как будто я был грязью под его ботинком. Недостойным и нелюбимым.

Я бы не повторил эту ошибку снова.

Теперь я жил широко и ярко, не стыдясь своей сексуальности. Я существовал в центре внимания, на вечеринках, гала-вечерах и премьерах. На каждом из моих аккаунтов в социальных сетях было более двух миллионов подписчиков, а мои наряды носили голливудские знаменитости и известные музыканты.

Я любил каждую минуту своей жизни.

Так что это останется короткой интрижкой, не более. Если Николаю нужно будет оставаться в шкафу, ладно.

Я укусил Николая за мочку уха, царапая зубами чувствительную плоть.

— Он очень скрытный. И гей. Какие бы секреты тебе ни пришлось хранить, он не расскажет ни единой душе.

— Я не могу рисковать.

Я не мог рассказать ему о семье Джулио или о его прошлом. Это было слишком опасно. Поэтому я схватил его лицо в свои руки и держала его неподвижно, глядя ему в глаза.

— Ты мне доверяешь?

— Конечно.

— Тогда поверь, я не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе вред. Он мой близкий друг, и он понимает необходимость благоразумия. Так он прожил большую часть своей жизни.

Морщины вокруг его рта стали глубже, когда он нахмурился. Я понял, что он не хотел отказывать мне, но он беспокоился о последствиях. — Ты сказал ему мое имя? — наконец спросил он.

— Нет, и не буду. Это будет всего через несколько дней. Ты вряд ли узнаешь, что он здесь.

— Мне это не нравится.

Никому не разрешалось подниматься на борт без одобрения Николая, поэтому мне нужно было его переубедить. Зацепив палец за его пояс, я потянул его к голове, которая находилась всего в нескольких футах от меня.

— Посмотрим, смогу ли я изменить твое мнение.