Единственная для первородного вампира

Глава 39

Яна

Открываю глаза после короткого забытья. Раньше мне и в голову не приходило, что вампирам тоже нужен сон. Но если совсем не спать, тогда границы времени размываются, и жизнь превращается в одну бесконечную ночь. И это, наверное, было бы не так уж плохо, если бы Алекс находился рядом. Но что-то произошло с нами после того, как я обратилась. Мне хочется верить, что дело в этом конфликте с Демидовым, что из-за этого Алекс стал холодным и отстранённым. Я постоянно отгоняю от себя мысль о том, что связь между нами оборвалась. Мне страшно, что только это и держало его рядом со мной всё время. Ведь если это так, выходит, всё бесполезно, и я зря позволила превратить себя в монстра.

Я вновь начала чувствовать жажду крови приблизительно через сутки после того, как Николай дал мне тот пакет с кровью в больнице. И это ощущение было в точности таким, как в первый раз. Я не знаю, есть ли способ привыкнуть к проявлениям жажды, но пока что это каждый раз невыносимо. Мне будто выкручивает все суставы, а внутренности словно бы выворачивает наизнанку, обнажая каждый нерв. Чувствительность повышается в разы: обоняние, слух и даже зрение. Всё становится острее и с одной-единственной целью — найти поскорее жертву.

Проявление моей жажды замечает начальник охраны Алекса, Сергей Викторович. Он показывает мне, где в резиденции хранится кровь, и объясняет правила. Говорит, что высшим вампирам нужна кровь хотя бы раз в два дня, чем вампир моложе, тем чаще должны быть приёмы. Низший класс вообще не может контролировать свою жажду.

— Они всё время хотят жрать, — произносит он с отвращением. А я выдыхаю. Значит, я точно не низший.

Сергей Викторович объясняет, что запрещено брать кровь у доноров напрямую. Даже если те сами этого хотят.

— Если ты нарушишь запрет и тебя поймают охотники, тебя казнят. Вампиры бессмертны, но это касается только старения. А орден охотников за долгое время своего существования изобрёл бесчисленное множество различных способов упокоить нашего брата. Так что законы лучше соблюдать.

— А вы когда-нибудь нарушали этот закон? — спрашиваю я задумчиво.

— Разумеется, нет, — отвечает он. Я ощущаю характерное жжение в голове. Он лжёт мне. Совершенно точно. Впрочем, неудивительно, что он не признался. Жизнь вампиров долгая, и нет ничего странного или удивительного в том, что он когда-то укусил человека. И учитывая, какое строгое наказание за это, я бы тоже не призналась.

Вспоминая тот день сейчас, несколько недель спустя, я думаю не о предмете нашего разговора, а о том, что тогда я впервые поняла: я могу видеть ложь кого-то ещё кроме Алекса. Это подталкивает меня к двум очевидным выводам. Первый, я могу использовать свою способность, если как следует потренируюсь. И второй, мой отец — принадлежит древнему знатному роду. Мне захотелось узнать правду о себе и своих родителях. Кто знает, вдруг это поможет Алексу? Если мой отец — кто-то из высших вампиров, то, возможно, мы сможем заручиться его поддержкой.

В детстве я очень боялась спрашивать маму об отце. Она становилась очень несчастной на вид, когда я об этом заговаривала. Тем более что мама всё равно не давала мне никакого конкретного ответа. Говорила, что некоторые вещи знать опасно. Если учесть, что многие высшие вампиры имеют огромное влияние на правительства и мегакорпорации, то в её словах, очевидно, не было преувеличения. Вполне возможно, что именно из-за опасений за свою и мою жизнь мама и стала скрываться в доме дяди. И его дом мог бы стать для нас безопасным местом, ведь дядя работал на Романовых. Сам того не желая, Алекс защищал меня всю мою жизнь. От этой мысли моя тоска по нему становится ещё более невыносимой.

Чтобы как-то отвлечься и продвинуться в своих поисках, я отправляюсь домой к дяде и тёте. Я помню ту ночь, когда меня похитили прямо из дома. Мне до сих пор кажется, что я видела тогда тётю в окне. Полагаю, после всего она ненавидит меня. И всё же она едва ли не единственная, кто может знать правду.

По дороге в гараж я встречаю Сергея Викторовича. Он оглядывает меня и настороженно спрашивает:

— Уходишь куда-то?

— Собираюсь наведаться к тётке, — отвечаю я, сжимая шлем в руках. — Есть несколько вопросов к ней.

— Давай отвезу тебя, — начальник охраны кивает в сторону служебного Мерса. Я с тоской смотрю на свой байк, притаившийся в углу.

— Да я вроде своим ходом хотела, — пытаюсь возразить и встречаюсь с его строгим взглядом.

— Александр Николаевич велел за тобой присматривать, — поясняет он, открывая мне заднюю дверь авто.

— Я же не низший класс и в состоянии контролировать свою жажду, — отвечаю я с лёгкой обидой в голосе. Постояв в растерянности, я всё же сажусь на заднее сиденье. Начальник охраны удовлетворённо кивает и занимает место водителя.

— Да при чём тут это? — произносит с мрачной усмешкой. — Ты всё ещё мишень для его врагов. Хотя теперь ты бессмертная и даже умеешь немного постоять за себя, тебе всё ещё могут навредить.

Он отворачивается и заводит мотор. А я думаю про себя, какой смысл был становиться вампиром, если со мной до сих пор нянчатся, как с младенцем? Да и какая теперь по идее Алексу разница, что со мной будет? Он ведь больше не заинтересован во мне. Я тяжело вздыхаю и выглядываю в окно. Над лесом восходит растущая луна.

Глава 40

Я привыкла ненавидеть дом дяди и тёти. Однако вернувшись сюда спустя несколько недель, я осознала, как сильно скучала по привычным бытовым мелочам. Резиденция Романовых — прекрасное место, но это не мой дом. Наверное, это странно, но только дом дяди у меня ассоциируется с мамой, хотя она и прожила тут недолго. А ещё совсем немного, но тётя была ко мне добра тут. Очень давно…

Проходя внутрь, я замечаю пустое парковочное место во дворе. Видимо, дядя всё ещё не вернулся. Это радует меня. Я его больше не боюсь, но встречаться с ним всё равно бы не хотела. Воспоминания о его «заботе» слишком свежие. Нахожу тётю в кухне с бокалом вина. Она выглядит печальной и задумчивой. Даже не сразу замечает моё появление.

— Здравствуй, тёть, — я присаживаюсь за стол напротив. Терпкий запах вина раздражает ноздри.

Она бросает на меня расфокусированный взгляд. Когда же до неё, наконец, доходит, кого именно она видит, сжимает бокал с такой силой, что он лопается в её руке. К счастью для нас обоих дело обходится без порезов. Я поднимаюсь и подхожу к шкафу, где обычно хранятся салфетки для уборки. Беру одну и быстро собираю осколки и остатки вина.

— Ты… Что с тобой стало? — шепчет она растерянно.

— Это случилось во время операции, — отвечаю я, вглядываясь в её лицо. Раньше я не замечала, насколько болезненно худой она выглядит. Впрочем, возможно, тётя Лена и не была такой раньше. Словно что-то точит её изнутри.

— Почему… Почему ты просто не умерла? — произносит она, обречённо прикрывая глаза.

Я возвращаюсь на прежнее место. Её слова задевают за живое. Такая ненависть от самого близкого родственника не может не ранить, даже несмотря на то, что я знаю, чем именно она обусловлена. Ведь я не выбирала всё это. И если бы могла, я предпочла бы прожить заурядной жизнью, где самой большой проблемой было бы то, что меня булят одногруппники в универе.

— Я пока не могу умереть, тёть, — отвечаю, опустив взгляд. — Мне нужно сделать кое-что. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.

— Помогла? — шепчет она растерянно. — Но чем?

— Я должна разыскать своего отца. Ты единственная, кто был близок с мамой. Если тебе что-то известно, ты должна рассказать мне об этом.

Ладони её начинают дрожать. Она прячет их под стол и отводит взгляд.

— Мне ничего не известно об этом, — произносит она, и я вновь чувствую жжение в голове.

— Это неправда, тёть Лен, — я с угрожающим видом подсаживаюсь к ней ближе. — Почему ты ведёшь себя так нелогично? Знаю, ты хочешь, чтобы я поскорее ушла. Но ложь не ускорит исполнение этого желания.

Тётя нервно сглатывает и бросает на меня осторожный взгляд.

— Мне, правда, не известно имя твоего отца, — отвечает она дрожащим голосом. — Мы с Лилией шли разными дорогами. Я старалась жить скромно и тихо. Она же всегда была очень амбициозной.

Отчего-то такое описание мамы совсем не вяжется с образом у меня в голове.

— Я знала, что она работала на очень влиятельных людей, — продолжает тётя. — Но даже не догадывалась на кого. «Некоторые вещи должны оставаться в секрете», — так она говорила. Мне было страшно за неё. Особенно когда она не давала о себе знать долгие месяцы. Но в один день Лилия появилась вдруг на пороге нашего дома вместе с тобой. Она сказала, что теперь со всем покончено. Что отныне она будет жить только для своей дочки.

Тётя Лена прикрывает глаза. Перед мысленным взором появляется образ мамы. Она улыбается мне. Грудь сдавливает. Что же за тайну ты хранила, мама?

— Когда её не стало, твой дядя попытался найти какую-то информацию о твоём отце. У него есть знакомые в МВД. Но мы получили очень странный ответ на свой запрос: «Вам лучше не пытаться разузнать правду». Я не знаю, чем именно занималась твоя мать. Но у меня всегда было чувство, что умерла она не просто так.

Нечеловеческое сердце сжимается в груди. Я ведь вроде бы всё выяснила и даже смирилась. Так почему снова я чувствую эту боль?

— Я больше не приду, — говорю, поднимаясь из-за стола. — Поэтому можешь ответить на последний вопрос? Это ты сделала ту куклу, с помощью которой меня нашли в ночь похищения?

— Это была я, — не поднимая глаз, произносит тётя. Слышу, как быстро и беспокойно колотится её сердце.

— Ты хотела меня проклясть? — спрашиваю я, не веря в собственное предположение.

— Ты сказала, что тот вопрос будет последним, — отвечает она еле слышно.

Её судорожное дыхание переходит в тихие рыдания. Я не знаю, плачет ли она из-за сожалений или оттого, что её проклятье не сработало, как должно было. Лишь смиренно вздыхаю и принимаю, что моя тётя, как и многие, кто меня окружают, необычный человек.

— Она была такой же, — бросает тётя мне в спину перед уходом. — Твоя мать была такой же, как и я. Только сильнее.

Наверное, мне бы стоило расспросить её подробнее о способностях мамы. Кто знает, может быть, моё умение безошибочно определять ложь досталось мне от неё. Но этот разговор с тётей Леной оказался слишком тяжёлым, слишком изматывающим. Я раздумываю некоторое время, как ещё могу получить информацию, что была по каким-то причинам засекречена. Мне в голову вдруг приходит неожиданная идея. Я набираю номер своего одногруппника, что некоторое время назад признался мне в чувствах.

— Привет, Саш. Мы можем встретиться? У меня есть к тебе одна просьба.

Глава 41

— Яна? — голос Саши дрожит от волнения. — Это правда ты? Нам сказали, что ты попала в аварию и больше не сможешь учиться в университете?

Я немного теряюсь. Но потом понимаю, что моё внезапное отчисление должны были как-то объяснить. Интересно, кто придумал столь драматичную ложь.

— На самом деле я не так сильно пострадала, — произношу я неуверенно. — Я просто ушла из дома, и дядя перестал платить за моё обучение.

— Правда? Мне так жаль! Я даже не знал, что ты находишься в такой непростой ситуации, — восклицает он, и я начинаю сомневаться. Может, мне не стоило ещё больше давить на жалость?

— Да всё нормально, Саш, — пытаюсь успокоить его. — У меня всегда были напряжённые отношения с опекунами, так что всё ожидаемо.

— Слушай, если тебе нужна какая-то помощь, то я всегда готов, — произносит он решительно.

— На самом деле есть одна вещь, которую ты можешь для меня сделать. Это может быть трудновыполнимо, но это очень важно.

— И что же это? — спрашивает Саша напряжённо.

— Ты можешь узнать через своего деда кое-что о моей матери?

— Через деда? — повторяет он медленно. — Раз ты говоришь так, то эта информация может быть засекречена? Значит, ты веришь слухам, что ходят обо мне?

На секунду я начинаю сомневаться. А действительно ли кто-то из членов его семьи работает на спецслужбы? Я ведь так ни разу и не спросила его за всё время нашего общения. Становится очень неловко. Я даже рада, что по телефону не вижу его лица.

— Если это невозможно для тебя, то это ничего, — бросаю я, чувствуя, как стремительно рушатся мои надежды.

— Нет, всё нормально! — резко произносит Саша. — Я сделаю это! Мне нужны будут её данные. И это займёт какое-то время.

— Хорошо, я отправлю всё сообщением. Спасибо тебе большое, — я, наконец, выдыхаю с облегчением. — Понимаю, что моя просьба может быть обременительной, поэтому, если что-то могу сделать для тебя, я буду рада.

— Тогда… можешь сходить со мной на свидание, — произносит он неловко. — То есть… Чёрт! Прости, я ведь сам предложил помощь. Просто ты так внезапно исчезла, и я вдруг осознал по-настоящему, насколько ты была мне дорога. Поэтому я хотел бы провести с тобой время. И хоть я и назвал это свиданием, но в этом не будет ничего такого.

— Я не против увидеться с тобой, Саш, — отвечаю, смиренно вздыхая. — Только вечером.

— А ну, конечно, — соглашается он чуть бодрее. — У тебя ведь наверняка работа днём.

— Вроде того, — мне снова становится неловко за моё враньё.

— Тогда я сегодня же спрошу о том, что тебя интересует. А насчёт встречи…

— Может быть, завтра? — предлагаю я, прикидывая в голове примерный план.

— Так скоро? — шепчет он в панике. — Впрочем, да, давай!

— Отлично. Тогда я заеду за тобой.

На секунду меня посещает мысль о том, как Алекс отнесётся к нашей с Сашей встрече. Не то чтобы я собиралась спрашивать у него разрешения. В конце концов, это же ненастоящее свидание. Да и то, как Алекс ведёт себя в последнее время… Он всем видом даёт понять, что если бы не обстоятельства, то он бы порвал со мной. От подобных мыслей тяжело на сердце. Хочется убежать от них. Но я стараюсь быть реалисткой. И если Алекс однажды скажет, что не хочет меня видеть в своём доме, моё нечеловеческое сердце будет разбито, но я не удивлюсь.

— В резиденцию? — спрашивает Сергей Викторович, когда я возвращаюсь к авто.

Я задумчиво киваю. Внутри появляется предвкушение чего-то очень важного и значимого. Знаю, что у Саши может и не получиться выяснить о прошлом моей мамы. И всё же я хочу на надеяться на лучшее.

На следующий день мне удаётся улизнуть из дома незаметно. Ощущаю себя странно. Вроде бы я не делаю ничего плохого, но внутри появляется вина. Семья Саши живёт в элитном жилом комплексе. Я паркуюсь напротив шлагбаума и набираю ему. Шлем не снимаю. Из-за этого охранник долго косится на меня с подозрением.

Когда Саша выходит ко мне, я всё же поднимаю забрало, чтобы он узнал меня. Он долго смотрит на моё лицо, а потом тяжело вздыхает.

— Кажется, я знаю, что с тобой произошло, — шепчет он еле слышно. Замечаю, как ладони его слегка подрагивают.

— Ну что, ты готов? — спрашиваю с улыбкой. Саша неуверенно кивает.

— Тогда держи, — я протягиваю ему второй шлем. — План такой: покатаемся, поедим, потом посмотрим на ночной город. Что думаешь?

— Звучит неплохо, — отвечает он. — Я, как знал, куртку взял.

Я бы могла, наверное, взять такси, но намеренно приехала на байке. Ведь если мы проведём весь вечер, катаясь по городу, нам не придётся много разговаривать.

Столик в ресторане освещён довольно скудно, чему я очень рада. Саша пытается вглядеться в моё лицо. Я прячу глаза, за тёмными стёклами очков. Знаю, что выгляжу странно. Но пусть уж окружающие думают, что я наркоманка, чем беспокоятся из-за красных глаз. Саша потирает побледневшие пальцы. Потом тянется к свече на столе. Греет ладонь над пламенем.

— Замёрз? Извини, всё же не очень была идея с байком, — произношу я.

— Нет, что ты, всё хорошо! Мне очень понравилось, — отвечает он. — Я сам с детства мечтал о байке. Но родители всегда были против. Так что я даже немного завидую тебе.

— Преимущества дисфункциональной семьи! — усмехаюсь я и замечаю, как он вздрагивает. Должно быть, моя улыбка пугает его.

Саша мрачнеет ещё больше. Я осознаю, что не стоит дразнить его вот так. Но это выходит само собой. Я вздыхаю смиренно. Если рассматривать этот вечер не как свидание, а как дружескую встречу, то я действительно хорошо провожу время. Саша умный и интересный. С ним есть о чём поговорить. И сейчас, получив суперобоняние, я могу ощутить, как приятно он пахнет. Вот только несмотря на это всё, он по-прежнему не привлекает меня.

Официант приносит нам заказанную еду. А спустя минут пятнадцать другой приносит нам дорогое вино. Саша глядит на официанта изумлённо. Потом переводит взгляд на меня. Я качаю головой, давая понять, что не заказывала ничего.

— Простите, это, наверное, какая-то ошибка, — произносит Саша интеллигентно неловко. — Мы не заказывали вино.

— Никакой ошибки нет, — отвечает официант с деликатной улыбкой. — Его заказал для вас мужчина за тем столиком.

Я поворачиваю голову в ту сторону, куда он указывает, и встречаюсь взглядом с Алексом. Он сидит в двух столиках от нас и не сводит с меня глаз. Мурашки пробегают по коже, а чувство вины, что мне удавалось игнорировать всё это время, разгорается с новой силой.

— Ты знаешь его? — спрашивает Саша, переводя взгляд с него на меня.

— Вроде как, да, — отвечаю я неловко. — Он… в общем, мы живём вместе.