Единственная для первородного вампира

Глава 4

Александр

Звук шагов отдаётся эхом в коридорах. Верхние этажи отеля Роял охвачены холодом и мраком. Здесь не встретить ни единой живой души. Только тени, тени… В углах и под потолком в пустых, занавешенных непрозрачными шторами номерах. Они корчатся, шелестят кожаными крыльями. В это время суток весь остальной мир оживает и начинает бурлить, благословлённый солнцем. Вампиры же слабы после рассвета. Они прячутся в укромных местах, таких как это, и пережидают день, чтобы ночью снова выйти на охоту.

Но я здесь не для того, чтобы прятаться. Высшим вампирам, вроде меня, не страшно ни солнце, ни даже любое из самых разрушительных человеческих орудий. Мы больше боимся скуки. Ведь когда ты живёшь сотни лет, скука — это самый страшный твой враг, самое ужасное проклятье. Я пришёл в этот дворец, отстроенный цареубийцами и безбожниками, чтобы принять участие в очередном заседании Синклита — совета глав вампирских кланов.

— Александр! — раскатистый голос Георгия звучит точно гром.

Я замедляю шаг. Мой верный друг и соратник нагоняет меня и приветственно склоняет голову. Георгий принадлежит роду Бестужевых, что долгое время служил мне и моим предкам. Но люблю я его не за родословную, а за верность и честь.

— Рад, что ты со мной, — произношу на выдохе. Моё нечеловеческое сердце теплеет.

— Мы должны быть осторожны сегодня, Ваше Сиятельство, — отвечает Георгий с тревогой. — Граф Демидов неспроста созвал Синклит в такое время. Он рассчитывал, что вы не сможете покинуть свою резиденцию в Зелёном бору. Думаю, он метит на ваше место.

— Какой вздор! Советом с самого его основания руководили потомки князей Романовых. Этот пёс решил смуту учинить?!

— Многим в совете не нравится ваша политика, Ваше Сиятельство, — Георгий в смятении отводит взгляд. — Демидову и прочим не по душе, что люди нынче правят сами собой.

— Знакомая песня, — обречённо вздыхаю я, останавливаясь перед закрытыми дверьми. — Они грезят возвращения власти дворянства с тех пор, как последние белогвардейцы покинули страну столетие назад. Но реку времени невозможно повернуть вспять. Сколько бы обескровленные старцы ни пытались вернуть момент, когда были молоды и счастливы, им не достичь желаемого.

— Я это понимаю, — не поднимая глаз, произносит друг. — Потому я на вашей стороне.

Он открывает передо мной двери в душный зал, освещённый традиционно тысячей свечей. Подаёт знак камердинеру, и тот объявляет меня.

Ещё до того, как предстать перед членами совета, я ощущаю возросшую враждебность. Мне здесь совсем не рады. Только граф Мейснер радостно поднимается из-за круглого стола и выходит мне навстречу.

— Светлейший князь! — восклицает с улыбкой. — А нам сказали, что вы не сможете нас почтить своим присутствием.

— Должно быть, произошла ошибка, — отвечаю я, глядя на графа Демидова. — Я узнал о заседании, когда стихийно наведался в отель Роял, чтобы переждать день.

— Я найду и накажу виновных, что не довели до вас необходимую информацию, — со скрытой усмешкой говорит Демидов. — Давайте же приступим к обсуждению того, ради чего мы собрались.

— Прежде чем кто-нибудь скажет то, о чём может пожалеть, предупрежу, что моё мнение по людскому вопросу остаётся неизменным! — я занимаю главное место за столом. — Мы не должны вмешиваться в дела людей.

В зале повисает зловещая тишина, в которой слышно лишь потрескивание свечей и колебание пламени. Три дюжины кроваво-красных глаз устремлены сейчас на меня. И некоторые из их владельцев были бы совсем не прочь растерзать меня в клочья и бросить истлевать под палящими лучами.

— Всё меняется с течением времени, — произносит Демидов. — Отчего же вы так упрямитесь и стоите на своём, Ваше Сиятельство?

— Именно потому, что всему должно меняться, я не допущу повторения прошлого, — отвечаю я. — Люди должны сами творить свою судьбу. А мы — лишь наблюдать за их скоротечной жизнью. Таков наш удел. Мы и так слишком много берём у них.

— Мне кажется, или я слышу сожаление в ваших словах? — произносит Демидов насмешливо. — Может, вы ещё прикажете нам жить без человеческой крови?

— Я лишь не хочу бессмысленного кровопролития, — произношу я, окидывая взглядом остальных.

Те вынуждены согласиться со мной. Демидов качает головой и недовольно морщится. На его бледно-пепельном лице проступают синюшные вены.

— Вам не под силу контролировать это, — произносит он назидательно. — Ваше Сиятельство пытается защитить смертных от вампиров, но сами смертные уничтожают друг друга в таких количествах и с такой жестокостью, что вам и не снилось! Вы ещё пожалеете, что не стали обсуждать со мной этот вопрос!

Последние слова граф Демидов буквально выплёвывает мне в лицо, после чего удаляется, не соблюдя даже элементарных приличий. Оставшись без своего предводителя, заговорщики тут же спешат продемонстрировать мне свою лояльность. Впрочем, из всех присутствующих я верил и буду верить только Георгию. Бросаю взгляд на друга и замечаю, как он смотрит Демидову вслед. Хотя вернее будет сказать вслед его свите. Одна из приближённых графа Демидова, его помощница Виктория, смертная. Именно на неё сейчас глядит с тоской мой друг. В какой-то момент она оборачивается, и они с Георгием встречаются взглядами.

«Вот оно что… Эти двое связаны», — мелькает у меня в голове.

Связь сердец — ещё одно благословение и проклятие вампиров. Мы можем связать себя узами с дорогим человеком и прожить вместе с ним людской век до самой старости. Познать, подобно смертным, тайну любви и радость рождения ребёнка, прочувствовать на себе старение и увядание. Единственное, что нам не доступно — это умереть, как наш возлюбленный. После того как связь разрывается, вампир перерождается, сохраняя память и боль от утраты. Некоторые из нас, такие как Георгий, могут стирать свои или чужие воспоминания. Быть может, поэтому мой друг и решился на такой отчаянный шаг.

Меня не беспокоит то, что мой друг выбрал отдать своё сердце смертной женщине. Но вот то, что эта женщина служит Демидову, может стать для нас большой проблемой. Надо бы заглянуть в будущее и узнать, к чему это приведёт.

Глава 5

«Я чувствую, как кровь живая и горячая стремится по моим венам. Сердце бьётся взволнованно. Его стук отдаётся в ушах. Я мчусь на байке по ночной Москве. Мимо будто цветные слайды, мелькают вывески, витрины магазинов и рекламные баннеры. Мой взгляд сфокусирован на дороге. Я высматриваю тёмный силуэт впереди. И меня переполняет лишь одно желание — поймать его, того самого, во что бы то ни стало…»

— Ты как будто специально нарываешься на неприятности, — произносит над моим ухом Анастасия. — Граф Демидов в бешенстве.

Я резко распахиваю глаза и вижу перед собой симпатичное, бледное женское лицо. Что я видел только что? Будущее? Но чьё? Я ведь не могу стать человеком. Мысли мечутся в голове хаотично. Я даже не сразу понимаю, кто именно вывел меня из транса.

— Почему ты здесь? — спрашиваю, поднимаясь с постели. После того как покинул Синклит, я остался в одном из номеров, отведённых для членов нашей семьи. Георгий должен был проследить, чтобы меня никто не беспокоил. Зачем он пустил её ко мне?

— Разве это не очевидно? — отвечает Анастасия, цепляясь за мою руку. — Я пришла, потому что соскучилась по тебе. Ты в последнее время совсем не уделяешь мне внимания. А я ведь твоя невеста!

Она капризно надувает губы. На её бледном лице они кажутся неестественно яркими. Косметика? Нет, я ощущаю иной аромат. Склоняюсь к ней и пробую её губы на вкус, чтобы убедиться. Анастасия обвивает мою шею тонкими, гибкими руками, льнёт ко мне, дрожит от нетерпения.

— Так и знал! — я отталкиваю её. Чувствую привкус свежей человеческой крови. — Ты недавно кого-то укусила?!

Ана падает на кровать беспомощно. Её подол задирается, обнажая молочные бёдра, но мне нет никакого дела до этого. Я слишком зол. Все вокруг меня будто сговорились и нарушают правила.

— Алекс, я никого не убивала! — начинает оправдываться она. — Просто немного поигралась с метрдотелем. Он был на вид такой вкусный! Здоровый и розовощёкий. И я оставила ему хорошие чаевые.

— Так нельзя, Ана! — бросаю я. — Брать кровь у доноров напрямую запрещено. Даже если они согласны на это. Как бы хорошо ты ни контролировала себя, всегда есть риск сорваться и убить.

— Но папа говорит, что пить только пакетированную кровь — это унижение! — бросает она плаксиво.

— Твой отец так сказал?! — я угрожающе прищуриваюсь. — Видимо, мне придётся поговорить с графом Мейснером. Мне казалось, мы с ним сходимся во мнениях. Долгие годы люди, служащие нашим кланам, старательно выстраивали огромную инфраструктуру для донорства крови, совершенствовали технологии хранения, задействовали для этого самые передовые разработки. На это были потрачены миллиарды! А твой отец говорит: «Унизительно»? Не слишком ли много он берёт на себя?

Я чувствую, как ярость просыпается внутри. Я невольно начинаю менять форму, выпуская когти и клыки. Жажда возмездия за непослушание ведёт меня прочь из номера на поиски Мейснера. Ана бросается к двери и преграждает мне путь.

— Алекс, пожалуйста, не надо! Я пошутила, он ничего такого не говорил!

Она сползает к моим ногам и начинает плакать. Так как это происходит у вампиров — без слёз. Однако я могу ощущать переполняющее её отчаяние.

— Папа хороший, не наказывай его… — шепчет она.

Я грубо отталкиваю её в сторону и выхожу в коридор. Вижу Георгия, спешащего на шум из другого крыла. Пуговицы на его рубашке застёгнуты наполовину. Длинные светлые волосы спутаны. Он выглядит напуганным и смущённым и пахнет человеческой женщиной. Для меня это довольно экзотично.

— Почему ты позволил Анастасии меня побеспокоить? — спрашиваю я его недовольно.

— Прошу меня простить, — отвечает тот, опустив взгляд. — Я отлучился по личному делу.

— Надеюсь, оно хотя бы стоило того, — я смиренно вздыхаю и иду к лестнице.

Георгий, не поднимая головы, следует за мной. Наверное, я должен на него разозлиться, но не могу. Всё дело в его глазах. Он выглядел по-настоящему счастливым, когда вернулся сегодня ко мне. И эти эмоции подарил моему другу человек. Может, и мне стоит поискать себе игрушку среди смертных?

— Вы не станете дожидаться заката? — робко спрашивает Георгий, когда мы спускаемся на парковку.

— У меня нет желания оставаться в этом дворце лицемерия ещё несколько часов, — отвечаю я, а потом обращаюсь к водителю. — Я хочу поехать через Измайлово.

— Конец рабочего дня, — предостерегает Георгий. — Мы рискуем застрять в пробке.

— Ты куда-то торопишься, мой друг? — я смотрю на него внимательно. — Если так, то можешь поехать отдельно. Или вовсе остаться здесь.

Лукаво улыбаюсь, он же отводит взгляд смущённо.

— Кажется, у тебя осталось здесь незаконченное дело.

— Это не то, что вы думаете, — произносит Георгий одними только губами.

— Да я не осуждаю тебя, — произношу я, садясь на заднее сиденье. — Я тебе завидую.

Он смотрит на меня с изумлением. На его лице сомнение и соблазн. Он хочет остаться, хочет вернуться в жаркие объятия той женщины.

— Я собираюсь погонять сегодня вечером, — бросаю я на прощанье. — Мне было видение. Хочу понять, что оно значило.

Проезжая один из перекрёстков на пути к Измайловскому парку, я вновь обращаю внимание на тот самый светофор. Каждый год в это время кто-то приносит к его подножию венок из одуванчиков. Это кажется странным. Почему именно одуванчики? Я почти уверен, что дело в погибшей здесь женщине. Я до сих пор помню тот день.

— Степан, найди поблизости парковку. У меня будет к тебе поручение, — произношу я задумчиво.

— Слушаю, Ваша Светлость, — отвечает водитель и перестраивается в крайний правый ряд. По счастливой случайности парковочное место находится как раз напротив цветочного.

— Выбери красивый букет и попроси перевязать его траурной лентой, — прошу я, протягивая ему карту. — И оставь его у того светофора.

Услужливый Степан делает всё в точности, как я попросил. И даже не обращает внимания, на глазеющих на него прохожих. В груди появляется странное ощущение. Мне должно было стать легче, но я будто только усугубил свой грех. Степан возвращается в автомобиль и уже собирается тронуться с места. Как вдруг к окну с его стороны подходит худенькая, русоволосая девушка. Она начинает нервно стучать в полупрозрачное стекло.

— Чем я могу помочь? — холодно спрашивает Степан, слегка приоткрывая окно.

— Прошу прощения, но не могли бы вы ответить на вопрос, — произносит девушка дрожащим голосом. — Почему вы оставили тот траурный букет на перекрёстке?

— Моего друга сбили там, — отвечает Степан не растерявшись. В очередной раз поражаюсь его умению придумывать оправдание любой моей странности. Но больше меня удивляет реакция девушки. Она бледнеет ещё больше, а её взгляд ожесточается.

— Вашего друга тоже? — спрашивает она сквозь зубы. — Как давно это случилось?

— Пару лет назад, — продолжает Степан.

— А это, случайно, был не чёрный байкер? — произносит незнакомка, и меня пробирает холодная дрожь.

— Этого я не знаю, — чуть менее уверенно произносит мой водитель. — Полиция не нашла виновного. Очевидцев не было. Но почему вы интересуетесь?

— Моя мать погибла на этом месте десять лет назад, — отвечает девушка.

И я вдруг понимаю, почему она показалась мне такой знакомой. Да, это определённо дочка той самой женщины. Ладони невольно начинают дрожать. Да что это со мной? Надо собраться! Я толкаю сиденье Степана коленом. На долю секунды наши взгляды с девушкой пересекаются, и всё вокруг словно замирает. Моё лицо будто обжигает. А нечеловеческое сердце вздрагивает. Ничего подобного со мной прежде не случалось. От растерянности я опускаю голову и сильнее надвигаю на лицо широкополую шляпу.

— Соболезную вашей утрате, — слышится голос Степана. — Простите, но я спешу. Берегите себя.

— Да, спасибо, — с тяжёлым вздохом отвечает девушка. — И вы будьте осторожнее на дороге.

Мы выезжаем с парковки. Но сколько могу, я продолжаю смотреть на незнакомку. Ей на вид лет двадцать, среднего роста. Вид болезненный, губы пухлые, но бледные. Одета очень обычно — в тёмные джинсы с кроссовками и мешковатую куртку. Мне очень хочется запомнить в её облике хоть что-то, что при необходимости поможет разыскать её. Но зацепиться не за что — она самая заурядная и непримечательная молодая девушка из мегаполиса. Наверное, мне просто нужно выкинуть её из головы. Вся эта блажь с букетом была лишь для самоуспокоения, но я сделал лишь хуже. Может, просто попросить Георгия стереть эти воспоминания?

Глава 6

— Эта девушка не показалась тебе странной? — спрашиваю я Степана, когда мы возвращаемся в резиденцию.

Девушка? — удивляется тот. — А, вы про ту у цветочного? А что с ней не так?

— Её глаза, они…

— А, вы про это? — произносит Степан, словно бы что-то понимая. — Ну да, я тоже заметил, что она избегает в глаза смотреть. Говорят, есть такая болезнь. Аутизм, или как-то так.

Не смотрит в глаза? Я этого не заметил. Впрочем, она говорила со Степаном, так что, может быть, тот зрительный контакт был всего лишь случайностью. И всё же отчего меня так перемкнуло? До сих пор никак не отойду от этого чувства. Словно бы я на один миг почувствовал себя человеком. Человеком? Я вспоминаю своё недавнее видение. Неужели я видел её? Тогда получается тот тёмный силуэт, который я так хотел настигнуть, был я сам? Так или иначе видение ведёт меня к рейсингу. Теперь я ещё больше жду наступления ночи.

В раздумьях я прохожу в дом и иду в свои покои. Прислуга, что встречается мне по дороге, приветствует меня поклонами. В отличие от других благородных домов у меня почти нет людей среди обслуги. Из-за этого до заката солнца резиденция окутана тишиной. Единственный, кто может нарушить спокойствие — это мой брат Николай. Как и я, он прямой наследник княжеской линии. Если со мной что-то случится, он должен будет возглавить клан Романовых. Поскольку он мой единокровный брат, ему позволено жить в моей резиденции на правах второго хозяина. Порой он слишком забывается и начинает вести себя неподобающим образом. Именно из-за него из дома исчезли все человеческие слуги.

— Анастасия звонила мне. Сказала, ты снова со всеми рассорился, — бросает он, настигая меня в спальне. — Почему ты вечно ищешь неприятности? Нас и так не любят. Что, так сложно было согласиться с мнением большинства?

— Не говори о том, о чём не имеешь ни малейшего представления, — отвечаю я, раскрывая двери гардеробной. — Демидов плетёт козни. Если дать ему волю, он захватит власть над Синклитом.

— Ну, так и дал бы ему то, чего он хочет. Чего ты упёрся как баран?

— Следи за языком, мальчишка! — я молниеносно перемещаюсь к нему и впечатываю его в стену. — Или забыл, с кем говоришь?!

— Смилуйся… Светлейший князь… — сдавленно произносит Николай. В глазах его страх. Его тело начинает каменеть и рассыпаться в моих руках. Поняв, что перегнул палку, я отпускаю его.

— Ну, и характер у тебя, — он испуганно сползает по стене. Я вижу оставшийся на штукатурке след. Становится немного совестно. Что-то и вправду не то со мной. Вспылил без всякой причины.

— Нельзя, Колька, нам отдавать власть Демидову, — шепчу я, тяжело вздыхая. — Иначе реки крови прольются.

— Я знаю, что ты хочешь, как лучше, Александр, — брат поднимается на ноги. — Но когда долго смотришь с близкого расстояния, то перестаёшь видеть картину в целом. Отец говорил, что судьба вращается будто колесо. И реки крови прольются всё равно, хотим мы этого или нет. Вопрос лишь в том, будешь ли ты в числе тех, кто выживет или погибнешь?

Он уходит, оставляя меня в раздумьях. Стыдно сознаться, но думаю я вовсе не об отцовской мудрости, а о той самой девушке. Выбираю себе гоночный костюм на вечер, затем отправляюсь в ванную. Стоя под струями воды, я думаю о том, каково это — быть живым. Чувствовать всё так остро, но в то же время понимать, что однажды умрёшь. Наверное, если бы я знал, что число моих лет ограничено, то не стал бы заниматься интригами и просто дал эмоциям волю. Как нынче говорят, отжигал бы по полной! Интересно, почему люди поступают иначе?

Выхожу из душа обнажённым и встречаюсь взглядом с Георгием. Он на секунду оказывается в смятении, но потом, спохватившись, отворачивается. Неловко вышло. Я начинаю спешно облачаться.

— Ты уже вернулся?

— Да. Подумал, что у вас могут быть ко мне поручения.

Эта беседа не более чем способ дать ему понять, что всё в порядке. Я вижу, что ему не по себе с тех пор, как я заподозрил его в связи с помощницей Демидова. И пусть я ничего не сказал, он чувствует мои сомнения на его счёт. Лучший способ показать, что я всё ещё доверяю ему — дать секретное задание. Мне вдруг приходит идея.

— Вообще-то, одно поручение есть, — киваю я. — Ты уже можешь повернуться.

Георгий оборачивается и подходит ближе. Помогает мне застегнуть куртку, затем высвобождает из-под неё мои волосы. Он настолько близко ко мне, что я могу почувствовать все тонкости аромата его женщины. Никогда бы не подумал, что аромат смертных может быть настолько сексуальным.

— Готово, — произносит он с поклоном.

— Благодарю, друг мой, — отвечаю я, встречаясь с ним взглядом.

Его лицо очень близко к моему. Я даже могу видеть тёмный зрачок в глубине его красных глаз.

— А теперь загляни в мою память и взгляни на девушку, которую мы со Степаном встретили сегодня.

— Хотите, чтобы я забрал воспоминание о ней?

— Нет! — испуганно отвечаю я и чуть спокойнее добавляю. — Оставь. Оно мне ещё понадобится.

Георгий прикрывает глаза и касается моего лба своим. Я тоже невольно зажмуриваюсь, чтобы не видеть его так близко. В сочетании с человеческим запахом это кажется жутко странным.

— Я вижу её, — Георгий открывает глаза и отстраняется. — Что вы прикажете сделать с ней?

— Просто разузнай, кто она такая. Её мать погибла на перекрёстке рядом с Измайловским парком в день летнего солнцестояния десять лет назад.

— Я понял, — кивает Георгий.

— И ещё…

— Да?

— Тебе не мешает принять душ. Ты пахнешь человеком.

— Простите, Ваша Светлость.

— Да будет тебе, — вздыхаю я меланхолично. — Я ведь говорил, что просто завидую тебе. Любовь — это единственное благословение, что нам доступно.

Я не помню точно, кто подал мне идею участвовать в гонках. Меня привлекла степень риска. Каждый заезд мог закончиться для меня травмой и ущербом моему байку. И если травмы я мог быстро восстановить, то вот с байком всё обстояло иначе. А потому мне пришлось учиться, совершенствоваться с течением времени. И это следующее, что меня привлекло. И последнее, что определило моё решение — это люди, их эмоции, взаимоотношения. Я тот, кто не знал о них совершенно ничего, оказался вдруг среди смертных. Этот опыт нельзя ни с чем сравнить.

— Значит, ты и сегодня собираешься в город? — Николай становится у дверей гаража. На улице уже темнеет, а это значит, что нам с Георгием пора выезжать. — Говоришь, что заботишься о людях, но на деле подвергаешь их опасности.

— Я должен кое-что выяснить, — отвечаю, а после надеваю шлем. Так, никто не увидит моего лица.

— Не боишься, что кто-то может подослать к тебе убийцу?

— Я буду среди людей, и Георгий со мной. Вместе мы должны справиться с любым врагом.

— Я помолюсь за вас Хозяину ночи, — произносит брат насмешливо и скрывается в доме. Мы же отправляемся по Ярославскому шоссе в направлении центра.

Уличные гонки — вещь нелегальная. Место проведения их всегда меняется. Каждый раз координатор сообщает участникам место сбора в сообщении. Мы прибываем в очередную точку, и я сразу же замечаю знакомое лицо среди новичков.

— Георгий, я думаю, что в розыске больше нет необходимости, — говорю я другу. — Я нашёл её.

— Яна! — зовёт девушку кто-то. Та оборачивается. В глаза собеседнику и вправду не смотрит. Занятно…

Я подхожу ближе, чтобы убедиться. Сомнений нет, это она. Болезненные худоба и бледность, русые волосы и пронизывающие до самого нутра голубые глаза. Меня охватывает волнение. Кто же она такая? Судя по тому, как держится на байке, она совсем зелёная. Но этот её взгляд… Она не боится ничего и никого. И это пугает. Впервые в своём бессмертном существовании я встретил человека, что вызвал во мне страх и трепет.