Ее тайный дневник

Глава 13

Тернер не мог сам себе объяснить, почему о итак долго оставался в Кенте. Двухдневная увеселительная поездка быстро переросла в длительное пребывание в гостях в имении у лорда Гарри, который, после того как приобрел собственность, пригласил друзей отметить это событие. Тернер никак не мог вежливо распрощаться и покинуть гостеприимный дом, чтобы не обидеть хозяина, но, честно говоря, ему и не хотелось этого делать. Он собирался оттянуть возвращение в Лондон, где предстоит решать многие проблемы.

Он, разумеется, ни в коем случае не собирался уклониться от женитьбы на Миранде. Совсем наоборот — когда он примирился с этой мыслью, то перспектива брака уже не казалась ему такой ужасной.

Но Тернер все равно не торопился вернуться. Чем дольше он медлил, тем сильнее его затягивала нерешительность. Как, черт возьми, он объяснит свое отсутствие?

И двухдневная поездка превратилась в недельное пребывание в загородном доме, а затем и в трехнедельное — с охотой, скачками и массой симпатичных женщин, которые хозяйничали в доме. Тернер держался от них подальше: Он, возможно, пока уклоняется от своего долга перед Мирандой, но по крайней мере остается ей верен.

Потом неожиданно в Кент явился Уинстон и присоединился к гостям. Он так самозабвенно предался увеселениям, что Тернер просто не мог его оставить без братской поддержки. Прошло еще две недели. Такая отсрочка немного смягчила чувство вины. Не мог же он бросить брата? Без его опеки Уинстон, бедный мальчик, вполне мог подцепить неприличную болезнь.

Но в конце концов Тернер понял, что больше не может оттягивать неизбежное, и вернулся в Лондон. Чувствовал он себя полным дураком. Миранда наверняка кипит от злости. Ему крупно повезет, если она вообще захочет его видеть. С некоторой тревогой он поднялся по ступеням родительского дома и вошел в прихожую.

Немедленно появился дворецкий.

— Хантли, а что, мисс Чивер дома? И моя сестра? — осведомился он.

— Нет, милорд.

— Хм… А когда их ожидают?

— Не знаю, милорд.

— Сегодня вечером? К ужину?

— Полагаю, что через несколько недель.

— Вот как? — Этого Тернер не предполагал. — Где их, черт возьми, носит?

Хантли нахмурился — он не одобрял грубых, бранных слов, — потом ответил:

— В Шотландии, милорд.

— Ничего себе.

Вот дьявол! Интересно, что они там потеряли? У Миранды есть родные в Эдинбурге, но он понятия не имел, что девицы решили их посетить.

А что, если Миранду собираются выдать замуж за шотландского джентльмена — родственника или знакомого ее дедушки с бабушкой? Но кто-то же мог ему об этом сказать! Она сама, к примеру. Или Оливия, которая, как всем известно, не умеет хранить секреты.

Тернер подошел к лестнице, ведущей наверх, и громко позвал:

— Мама! Мама! — Повернувшись к Хантли, он спросил: — Надеюсь, хотя бы она не умчалась в Шотландию?

— Нет, милорд, леди Радленд здесь.

По лестнице торопливо спускалась его мать.

— Тернер, в чем дело, скажи на милость? И где ты был? Ты уехал в Кент, ничего нам не сказав.

— Почему Оливия и Миранда отправились в Шотландию?

Леди Радленд удивленно изогнула брови:

— В семье кто-то заболел. В семье Миранды, я имею ввиду.

Тернер не стал говорить, что это и так очевидно, поскольку у Бевелстоков нет родственников в Шотландии.

— А Оливия поехала с ней?

— Ну да. Ты же знаешь, какие они близкие подруги.

— Когда они возвращаются?

— Что касается Миранды, то я не знаю, но Оливии я уже написала. Хочу, чтобы она поскорее вернулась, и мы ждем ее через несколько дней.

— Это хорошо, — пробормотал себе под нос Тернер.

— Я уверена, что ее обрадует внимание брата.

Тернер прищурился. Неужели ему послышались саркастические нотки в материнском голосе?

— Я вскоре навещу тебя, мама.

— Надеюсь. Да, Тернер, постой!

— В чем дело?

— Почему бы камердинеру не заняться твоей одеждой? Ты выглядишь крайне неряшливо.

Тернер что-то пробурчал в ответ и ушел.

Два дня спустя ему сообщили, что его сестра вернулась в Лондон, и он не мешкая кинулся к ней. Он ненавидел ждать, а еще больше — чувствовать себя виноватым.

Он оставил Миранду на целых шесть недель, и от этого чувство вины выросло до огромных размеров.

Оливия была у себя в спальне. Не желая ожидать, когда она спустится в гостиную, он взбежал по лестнице и постучал в дверь.

— Тернер! Господи! Что ты здесь делаешь?

— Оливия, позволь тебе напомнить, что я обычно живу в этом доме.

— Да, конечно. — Она улыбнулась. — Чему обязана удовольствием тебя лицезреть?

Тернер открыл было рот и тут же застыл. Он не знал, с чего начать. Не может же он так вот просто появиться и сказать: «Я соблазнил твою лучшую подругу, а теперь должен все исправить. Поэтому, как ты думаешь, с моей стороны было бы уместно поехать в дом ее родных, когда кто-то из них болен?»

Он снова открыл рот.

— Да, Тернер?

Но тот онемел. Господи, какой же он дурак!

— Ты хотел о чем-то меня спросить?

— Тебе понравилось в Шотландии?

— Еще бы! Ты там бывал?

— Нет, к сожалению. А как Миранда?

Оливия ответила не сразу:

— Прекрасно… Она передает тебе привет.

В этом Тернер сомневался. Так. Надо действовать осмотрительно.

— У нее хорошее настроение?

— Хм… Да. Вполне удовлетворительное.

— Она не расстроилась из-за того, что пропустит конец сезона?

— Нет, конечно. Светская жизнь ей никогда не нравилась. Ты же знаешь.

— Да, ты права. — Он отвернулся к окну, потирая руки. — Твоя подруга скоро возвращается?

— Думаю, не раньше чем через несколько месяцев.

— Выходит, ее бабушка так тяжело больна?

— Да, едва поднимается.

— Я должен послать свои соболезнования.

— Не стоит! — поспешила отговорить его Оливия. — Доктор считает, что болезнь может продлиться… по крайней мере полгода, может, немного дольше, но он думает, что она поправится.

— Понятно. И что это за болезнь?

— Женские недомогания.

Голос Оливии прозвучал уж слишком вызывающе.

Тернер удивился. У бабушки? Как интересно! И подозрительно. Он снова отвернулся.

— Надеюсь, что это не заразно. Я бы не хотел, чтобы Миранда заболела.

— О нет. Эта болезнь… не передается при общении. Посмотри на меня. Я пробыла там две недели и вполне здорова.

— Вижу. Но тем не менее я волнуюсь за Миранду.

— С какой стати? Она прекрасно себя чувствует.

Тернер прищурился. Щеки у сестры как-то странно порозовели.

— Ты что-то скрываешь.

— Я… я не понимаю, о чем ты. И почему ты задаешь столько вопросов о Миранде?

— Я тоже ее близкий друг, — вкрадчиво ответил он. — Предлагаю тебе сказать мне правду.

Тернер шагнул к ней, а сестра обежала вокруг кровати и застыла.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— У нее связь с мужчиной? — грозно спросил он. — Да? Ты поэтому сочинила историю о больной бабушке?

— Все совсем не так!

— Скажи мне правду.

Оливия плотно сжала губы.

— Я жду! — Голос Тернера угрожающе зазвенел.

— И не подумаю! — в свою очередь, пронзительно выкрикнула сестра. — Мне не нравится, когда ты вот так на меня смотришь. Я сейчас же позову маму.

— Она вряд ли сможет помешать мне придушить тебя, негодница!

Оливия закатила глаза:

— Тернер, ты просто сошел с ума.

— Кто он?

— Я не знаю!

— Значит, кто-то все-таки есть?!

— Да! Нет! Уже нет!

— В чем дело, черт возьми?

Ревность и гнев пронзили Тернера.

— Ни в чем!

— Скажи мне, что случилось с Мирандой?

Он обогнул кровать и загнал Оливию в угол. Его охватил первобытный страх. Страх, что он потеряет Миранду, и страх, что кто-то мог ее обидеть. А если с ней что-то случилось? Он никогда не думал, что ее благополучие может так его взволновать. И едва не задохнулся от ярости.

Оливия беспомощно крутила головой, ища способ убежать.

— Тернер, клянусь, с ней все хорошо!

Он схватил сестру за плечи. Глаза его бешено сверкали, а голое прозвучал очень тихо.

— Оливия, послушай меня. Когда мы были детьми, я ни разу тебя не ударил, несмотря на то что причин у меня для этого было предостаточно. — Он многозначительно помолчал и с угрожающим видом наклонился к ней. — Но я не прочь сделать это сейчас.

У той задрожала нижняя губа.

— Если ты сию секунду не скажешь, в какую беду угодила Миранда, то очень пожалеешь. Поверь мне!

На лице сестры отразилась, целая гамма чувств, но в основном страх и паника.

— Тернер, — взмолилась она, — Миранда — моя самая дорогая подруга. Я не могу ее предать.

— Что с ней? — рявкнул он.

— Тернер…

— Говори!

— Но я не могу. Я…

Оливия побелела. Она вдруг поняла…

— Что?

— О Боже! — выдохнула она. — Это ты!

Тернер ни разу не видел у сестры такого лица.

— Как ты мог?! — закричала она и стала колотить его по груди своими маленькими кулачками. — Как ты мог?! Ты животное! Слышишь меня? Животное! С твоей стороны было просто отвратительно оставить ее в таком положении.

Во время этой тирады Тернер неподвижно стоял, пытаясь уразуметь смысл слов Оливии и понять причину этого взрыва.

— Послушай, возьми себя в руки, — медленно произнес он, — о чем ты говоришь?

— Миранда беременна! — со злостью прошипела сестра: — Понимаешь?

— О Господи…

Тернер отпустил плечи Оливии и повалился на кровать.

— Я полагаю, что отец — ты, — ледяным тоном сказала сестра. — Это гнусно! Боже, Тернер… Ты же почти ее брат!

У него расширились ноздри.

— Едва ли.

— Ты старше ее и опытнее. И не должен был воспользоваться ее слабостью…

— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, — оборвал сестру Тернер.

Оливия презрительно фыркнула.

— Почему она не сказала мне?

— Ты был в Кенте, если помнишь. Пил и развратничал, весело проводил время.

— Вовсе нет! — гаркнул он. — После Миранды я не коснулся ни одной женщины.

— Прости меня, старший братец, но что-то не вериться. Я тебя презираю. Убирайся из моей комнаты!

— Беременна… — Он повторял это снова и снова, словно от этого ему будет легче поверить. — Миранда.

Ребенок. Великий Боже…

— Немного поздно для молитвы, — холодно заметила Оливия. — Твое поведение не поддается никаким определениям.

— Я не знал, что она ждет ребенка.

— Разве это имеет значение? Ты ведь не мальчик.

Тернер не ответил. Он не мог ответить. Ничего не соображая, он обхватил голову руками. Господи, какой же он эгоист… Все откладывал встречу с Мирандой из-за своей лени. Он полагал, что она будет ждать его здесь. Потому что… потому что…

Да потому, что она все время поступала именно так.

Разве она не ждала его много лет?

Он дурак, осел. Никакого объяснения или оправдания его поведению нет.

Ни в каких самых жутких снах он не мог представить, что Мирамда где-то там, за сотни миль, в Шотландии, пытается одна справиться со всем случившимся, последствием чего вскоре станет незаконнорожденный ребенок.

Он же сказал ей, чтобы она дала ему знать, если такое случится. Почему она ему не написала? Почему ничего не сообщила?

Тернер недоуменно смотрел на свои руки. Они казались ему чужими, а пальцы не сгибались.

— Тернер!

Он услышал гол ос сестры, но ответить не смог. Он чувствовал, как двигаются мышцы горла, но звука не было. Даже дышать он не мог. Все, на что был способен, это сидеть как дурак и думать о Миранде.

Она одна…

И наверное, очень испугана. А должна быть замужем и жить в уюте его нортамберлендского дома, где свежий воздух, здоровая пища и где он будет заботиться о ней.

Ребенок…

Смешно. Он всегда считал, что их род продолжит Уинстон. А сейчас ему больше всего хочется коснуться полнеющего живота Миранды, а позже — взять на руки своего ребенка. Он надеялся, что это будет девочка. Что у нее будут карие глаза. А наследник у него появится потом. С его способностями можно в этом не сомневаться.

— Что ты намерен предпринять? — требовательным тоном осведомилась Оливия.

Тернер поднял голову. Сестра стояла перед ним в вызывающей позе — руки в боки.

— А как ты думаешь? — не менее вызывающе ответил он.

— Я не знаю, — упавшим голосом сказала Оливия.

Тернер понял — сестра действительно сомневается в том, что он намерен жениться на Миранде. Подобного унижения он никогда не испытывал. У него вырвался хриплый вздох. Он встал и откашлялся.

— Оливия, будь добра, дай мне адрес Миранды в Шотландии.

— С радостью. — Она быстро подошла к секретеру, схватила листок бумаги и торопливо написала несколько строк. — Вот, держи.

Тернер взял записку и положил в карман.

— Спасибо.

Оливия ничего не ответила.

— Думаю, что мы не увидимся какое-то время.

— По крайней мере семь месяцев, — ответила она.

Путь через всю Англию в Эдинбург Тернер одолел всего за четыре с половиной дня. Он устал и был весь в пыли, когда добрался до столицы Шотландии, но ему было наплевать на свой внешний вид. Каждый день, проведенный Мирандой без него, был днем, когда она могла… Черт, он не знал, что она могла сделать, и не хотел об этом думать.

Он еще раз сверился с адресом, прежде чем подняться по ступеням дома. Дедушка и бабушка Миранды жили в фешенебельном районе Эдинбурга. Они принадлежали к мелкопоместному дворянству, и Тернер слышал, что у них есть земельная собственность где-то на севере Шотландии. Хорошо хотя бы, что они не уехали туда на лето. Ему не улыбалась перспектива продолжить путешествие дальше, в Северное нагорье. Он и так совсем без сил.

Тернер громко постучал в дверь. Ему тут же открыли. Дворецкий поздоровался с таким высокомерным видом, словно служил по крайней мере в доме герцога.

— Я хотел бы увидеть мисс Чивер, — процедил Тернер.

Дворецкий окинул презрительным взглядом его помятую одежду.

— Ее нет.

— Разве? — не поверил Тернер.

С нее станет описать его внешность слугам и дать указание не пускать его на порог.

— Вам придется зайти позже. Но я буду рад передать вашу просьбу, если…

— Я подожду.

Тернер решительно прошел в гостиную около прихожей.

— Не туда, сэр! — возмутился дворецкий.

Тернер с раздражением извлек визитную карточку и передал ему. Дворецкий посмотрел на обозначенное там имя, потом — на него, потом — снова на карточку. Он явно не ожидал, что виконт может выглядеть так неряшливо. Тернер усмехнулся. Титул порой приходится очень кстати.

— Соблаговолите подождать, милорд, — произнес дворецкий уже с меньшим гонором. — Я прикажу горничной подать вам чай.

— Буду признателен.

Дворецкий вышел, а Тернер стал рассматривать комнату, отметив, что у дедушки и бабушки Миранды неплохой вкус. Мебель была выдержана в классическом стиле, который никогда не устаревает. Он смотрел на старинные картины и обдумывал в сотый раз с тех пор, как покинул Лондон, что он скажет Миранде. Дворецкий не вызвал констебля, узнав его имя, — это уже хороший знак.

Чай принесли через несколько минут, а Миранда так и не появилась. Значит, дворецкий не солгал относительно ее отсутствия. Не важно. Он прождет ровно столько, сколько нужно. Своего он добьется — в этом у него нет сомнения.

Миранда — разумная девушка и знает, что окружающий мир враждебен к незаконнорожденным детям. И к их матерям. Как бы сильно она на него ни гневалась — а это, безусловно, так, и он это знает, — но не захочет, чтобы ее ребенка ждала такая незавидная участь.

К тому же это и его ребенок, и он должен быть защищен его именем. Ему не нравилось, что она так долго живет здесь самостоятельно, пусть ее дедушка с бабушкой и согласились, чтобы она провела у них всю свою беременность.

Тернер прождал уже полчаса и съел по меньшей мере шесть булочек, поданных к чаю. Он сильно проголодался. Путь из Лондона был долгий, а остановки, чтобы перекусить, он почти не делал. Булочки показались ему намного вкуснее всех домашних деликатесов. Вдруг он услышал, как открылась парадная дверь.

— Макдаунс!

Это голос Миранды. Тернер встал, сжимая в пальцах недоеденную булку. В прихожей раздались шаги дворецкого.

— Не могли бы вы забрать у меня эти свертки? Конечно, мне следовало попросить, чтобы мне их доставили домой, но не терпелось самой поскорее все распаковать.

Тернер услышал шорох бумажных пакетов и голос дворецкого:

— Мисс Чивер, должен вас уведомить, что вас ожидает посетитель. Он в гостиной.

— Посетитель? Ко мне? Как странно. A-а, наверное, это кто-то из Маклейнов. Я всегда навещала их, когда приезжала сюда, и они, должно быть, узнали, что я в городе.

— Не думаю, что он шотландец, мисс.

Тернер чуть не улыбнулся, представив себе, как она стоит с раскрытым от неожиданности ртом.

— Он был очень настойчив, мисс, — продолжал Макдаунс. — Вот его визитная карточка.

Наступило длительное молчание. Наконец Миранда сказала:

— Пожалуйста, передайте ему, что я не принимаю, — голос ее слегка дрогнул, затем она быстро поднялась наверх.

Тернер вышел в холл и наткнулся на дворецкого, который, вероятно, обрадовался возможности вытолкать его вон из дома.

— Она не желает вас видеть, милорд, — с едва заметной ядовитой улыбкой произнес тот.

— Черт возьми, она пожелает это сделать!

Тернер попытался пройти мимо Макдаунса, но он ухватил его за полу сюртука.

— Не думаю, милорд.

— Послушайте, — сказал Тернер холодно, но вежливо, — я ведь могу вас и ударить.

— А я отвечу, не сомневайтесь!

Тернер смерил пожилого дворецкого надменным взглядом.

— Пропустите меня.

Тот скрестил руки на груди и не двинулся в места.

Тернер грозно на него взглянул и подошел к лестнице.

— Миранда! — громко крикнул он. — Сейчас же спускайся! Я жду! Нам надо поговорить…

Он не успел уклониться. Что это было?

Господи! Неужели дворецкий ударил его в скулу? Потрясенный Тернер потер щеку.

— Вы сошли с ума?

— Вовсе нет, милорд.

Тот занял боксерскую позу.

Ну и ну! Иметь таких слуг? Пусть это останется на совести Миранды, подумал Тернер.

— Послушайте, — примирительным тоном сказал он, — мне необходимо немедленно поговорить с мисс Чивер. Это очень важно. Речь идет о чести дамы.

От второго удара Тернер пошатнулся.

— А это, милорд, за то, что вы позволили себе усомниться в благородстве мисс Чивер.

Тернер угрожающе сощурился, но вовремя сообразил, что шансы поколотить ненормального дворецкого Миранды у него невелики — от ударов кружилась голова.

— Передайте мисс Чивер, — надменно произнес он, — что я вернусь, и для нее будет лучше, если она встретится со мной.

С этими словами Тернер в бешенстве fокинул дом.

Как эта особа посмела не принять его?!

Оказавшись на улице, он оглянулся и увидел Миранду у раскрытого окна верхнего этажа — та в растерянности прикрыла ладонью рот. Тернер злобно на нее взглянул и, сообразив, что все еще сжимает в руке кусок булки, запустил этим предметом в окно.

И испытал хоть какое-то удовлетворение.

24 августа 1819 года

О Боже!

Конечно же, я не послала письма. Потратила целый день, сочиняя его, но когда оно было готово, необходимость в нем отпала.

Я не знала, рыдать или радоваться:

Тернер здесь. Он, должно быть, выбил правду из Оливии. Та ни за что сама не выдала бы меня. Бедняжка! Когда Тернер в ярости, он может испугать кого угодно.

Очевидно, он до сих пор пребывает в этом состоянии. Он швырнул в меня булочкой! Это не поддается объяснению.