Глава вторая

Зилина

Старуха за столом выглядела совсем не так, как до Разделения. Когда я была маленькой девочкой, я часами сидела в ее магазине, скучая, пока мама и сестра шили платья. Мне не позволяли трогать любые прекрасные ткани с такими яркими цветами, которые были привлекательны для каждого из моих чувств.

Мне все еще не разрешали трогать ткани.

Я внимательно наблюдала за женщиной. Омега, как я, она потеряла свой магазин, но не сдалась. Эти красивые рулоны ткани лежали на открытом столе. Пыль из пустыни едва притупила их блеск. Теперь она была чуть больше, чем живой скелет, ее седая кожа растянулась на изможденных чертах, а глаза, как черные дыры, отражали ее душу. Больше похоже на то место, где должна была быть ее душа. Омеги потеряли много вещей после Разделения. Но я не потеряла душу. Я буду бороться изо всех сил, чтобы сохранить ее нетронутой. Независимо от стоимости.

Я перевела взгляд на блестящий рулон ткани, на который смотрела, и казалось, что она почувствовала мое движение.

— Не для тебя, — огрызнулась она.

Даже на Бесплодных землях была иерархия. Выживание требовало уважения. Те, кто делал это за пределами города, имели немного терпения для тех из нас, кто работал на королевскую семью.

— Если только ты не ходишь по магазинам для члена королевской семьи.

Я голодала, чтобы купить эту ткань. Моя ложь не доставит мне большего неудобства.

— Так и есть. Моей даме нужно платье для бала.

Это была не совсем ложь. Я просто не сказала ей, что леди — я. Понадобиться некоторое время чтобы привыкнуть. На Бесплодных землях женщины не считались такими. Но я мечтала об этом, точно так же, как мечтала превратить эту ткань в красивое платье, достойное королевского бала. Со всем комфортом и нежностью, которые были присущи этому титулу. Мне не нужно быть королевой или принцессой. Леди сгодится.

Старушка хотела денег больше, чем заботилась о достоверности моей истории. Она взяла блестящую пурпурную ткань, глядя на нее с гораздо большим уважением, чем относилась ко мне.

— В рулоне достаточно ткани, чтобы сшить платье. Цена — шесть золотых монет.

Проглотив удивление сумме, которая была близка к той, что я заработала за год, я потянулась к сумочке для монет, которую закрепила на внутренней стороне юбки. Бесплодные земли еще не установили ничего похожего на настоящий закон. Зло не наказывалось. Я могла бы вырвать рулон ткани из ее рук и убежать с ним. Она ничего не смогла бы сделать, чтобы остановить меня. Точно так же, как ничто не мешало ей называть меня лгуньей и вымогать у меня деньги за красивую ткань.

Я быстро посчитал монеты в сумочке. Не хватает.

— У меня есть серебряные монеты. Эквивалент четырех золотых.

Это все деньги, что у меня были.

Она покачала головой, прижимая рулон к телу.

— Член королевской семьи послала бы тебя с золотом.

— Она дала мне серебро.

Что отчасти было правдой. Мне платили одну серебряную монету в неделю. Эквивалент мелочи в королевском городе.

— Вы откажите члену королевской семьи?

— Приходи с золотом, — сказала она.

— Она дала мне серебро, — повторила я.

Я ожидала переговоров, но, когда беседа не продолжилась, разочарованно ушла. Я найду другое платье, которое надену на следующий бал в замке. Тот факт, что такая омега, как я, может быть убита лишь за проникновение на указанный бал, был совершенно неактуален. Я пойду.

— Девушка.

Сначала я не была уверена, что она имела в виду меня, и продолжила идти.

— Девушка. Я возьму серебро.

Женщина беззубо улыбнулась, когда я вернулась к ее столу. Все было лучше, чем ничего, каждая омега в Бесплодных землях знала это.

Мои руки дрожали, когда я отдавала ей монеты. В течение следующей недели я смогу есть, только когда буду работать в замке. Если кто-нибудь из сборщиков попадет в хижину, которую я делю с пятью другими омегами, он возьмет плату, как посчитает нужным.

Но шанс войти в техногенную жизнь Луксории стоил того.

Женщина с любовью завернула блестящую ткань в мешковину.

— Вы сами вышивали это? — спросила я. — Моя леди захочет знать.

Я молилась, чтобы она не спросила, кто моя леди. Да, я работала служанкой, но, если бы я использовала свой доступ к королевской семье для своей выгоды, я могла потерять свою работу. Без работы мне осталось бы продавать то, что у меня было на открытом рынке Бедленда. Я умру прежде, чем вступлю в ряды проституток, которые отдали свои тела альфам, надеясь получить несколько медных монет взамен. Чаще всего королевские мужчины удовлетворяли свои потребности и ничего не давали взамен.

Старуха кивнула, на ее лице ярко сияла гордость.

— Да. Рукой. Когда у меня еще был магазин.

— Она оценит вашу работу, — сказала я.

Когда старуха протянула мне пакет, она потянула его обратно. На мгновение я подумала, что она хотела украсть у меня. Что она намеревалась сохранить мои монеты и мою покупку.

— Не позволяй никому увидеть себя в этом, пока не доберешься до замка, — сказала она. — Они подумают, что ты претендуешь на то, чем не являешься, и будешь наказана.

— Я буду держать это в секрете, как будто моя жизнь зависит от этого.

Потому что так и было.

— Какого черта ты делаешь?

Моя сестра Тавия стояла в дверях нашей хижины, ее отражение заполняло пустое место в пыльном зеркале. Она получит глоток пустынной пыли, если не закроет рот.

— Если тебя поймают в платье леди, ты будешь наказана.

— Это платье не для леди.

Я, возможно, была немного расплывчата с деталями, когда сказала, что принесла платье домой для работы. Я позволила своей сестре и трем другим женщинам, которые жили в этой тесной лачуге, подумать, что я взялась за работу по пошиву на дому, чтобы заработать дополнительные деньги. Не все из них работали в замке, но все должны были быть достаточно умными, чтобы знать, что моим работодателям все равно, если я зарабатываю дополнительные деньги.

— Оно мое.

— Зилина, — выдохнула она. — Что, черт возьми, ты делаешь?

— Сегодня вечером в замке устраивают вечеринку, чтобы отпраздновать последнюю военную победу.

Я не придумывала платье для этой конкретной вечеринки, но в замке, казалось, всегда были вечеринки. Комнаты, полные альф, бет и королевских особ, все пьяные и беззаботные. Как омега, я прислуживала на многих из них.

Тавия покачала головой.

— Тебя убьют.

Убьют. Как будто я живу.

— Имеешь в виду это?

Я подняла руки. Мое платье — обнимающее мои изгибы богатыми пурпурным и золотым оттенками — было самой очаровательной частью Бесплодных земель. Дневной свет проникал сквозь кривые настенные рейки нашего дома, и все было покрыто слоем красновато-коричневой пустынной пыли. Это сделало жизнь на Бесплодных землях одномерной, грустной и безнадежной.

— Это не жизнь. Это существование. Но если я справлюсь с этим…

— У тебя не получится.

Недавно Тавию уволили с работы в замке, без объяснения причин и без второго шанса. Теперь она выкручивалась как могла, чтобы найти что-то, что-нибудь, чтобы не попасть в кольцо торговли людьми, в котором было вынуждено выживать так много омег-женщин.

После Разделения, омеги были лишены всех прав перевертышей. Законы, которые защищали жителей Луксории, больше не распространялись на нас. Ходили слухи, что, если король Аделай когда-либо превратится в свой истинный волчий облик, он может отменить свои суровые правила на Бесплодных землях. Но если омеги что-то и знали так это то, что мечты редко сбывались.

Работа в замке предоставляла нам некоторую защиту, за исключением тех случаев, когда мы сталкивались с теми, кто считал, что наша работа дает нам привилегии. Среди омег была иерархия. И Тавия отчаянно старалась не провалиться сквозь пол прямо на дно.

— Я похожа на омегу в этом платье? — бросила я вызов.

Дикая буря эмоций кружилась в ее глазах. Я знала, что это было. Отчаяние. Именно поэтому мне пришлось воспользоваться этим шансом.

Она покачала головой, как никогда безнадежно.

— Они узнают. Они увидят пыль на твоей коже и услышат урчание в твоем животе. Ты слишком худая, чтобы быть кем угодно, кроме омеги. Твои щеки слишком розовые от солнца. Никакое платье не может это скрыть.

— После нескольких бокалов медовухи все, о чем они будут заботиться, — это место, куда можно засунуть свой член.

Лицо Тавии побледнело. Она тоже скрывала от меня секреты.

— Ты знаешь законы. Если кто-нибудь в королевском городе попытается спариться с омегой, его убьют.

Мне не нужно спариваться. Мне нужен мужчина, который не заметит во мне омегу.

— Я должна попытаться.

Я не хотела плакать. Я накрасила глаза тем немногим, что смогла стащить из замка, и не хотела портить это. Сегодня я не омега. Если мой план сработает, я смогу вытащить Тавию и всех наших подруг. Они могут отнять у меня все, но я спрятала свои мечты в месте, куда даже король не сможет добраться.

— Если ничего не изменится, мы умрем с голоду, а если нам повезет… Я боюсь за тебя, Тавия. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не приходилось продавать себя ночь за ночью.

— Это именно то, что ты делаешь.

Она прикрыла рот ладонью. Эмоции повысили громкость ее голоса. Она знала, что не сможет остановить меня, но также знала лучше, чем привлекать к себе внимание.

— Ты продашь себя тому, кому все равно, живем мы или умираем.

— Никто не заботится о нас.

По своей структуре у омег было очень мало преданности. Мы не можем быть стаей без альфы. Женщины, которые жили в этой хижине, делали все возможное, чтобы присматривать друг за другом. Но они забрали наши голоса и нашу силу. Все, что у нас было, это утешение и сочувствие. Мы хотели намного больше.

— Я хочу воспользоваться этой возможностью, чтобы сделать нашу жизнь лучше. Что если однажды ночью все изменится?

— Ты всегда была мечтателем.

Плечи Тавии опустились, когда она поняла, что не отговорит меня. Нет лучшей альтернативы. Она полезла в сундук в конце нашей кровати. Изысканно вырезанное красное дерево оставалось покрытым слоем пыли, независимо от того, как часто мы его протирали, но это было единственное, что у нас осталось от того, что принадлежало нашей маме. Все остальное мы были вынуждены продать, чтобы купить еду или оплатить аренду.

Тавия достала из сундука одно из наших повседневных платьев и передала мне. Оно было такое же коричневое, как пустыня.

— Надень это, пока не доберешься до замка. Не привлекай к себе внимание в Бесплодных землях.

Я натянула его на голову, и волшебство моего прекрасного платья исчезло. Только пока я не доберусь до замка. В моем новом платье я могла быть тем, кем хотела. Бетой. Альфой. Членом королевской семьи.

— Спасибо, — сказала я.

Тавия не должна была помогать. Даже если бы была моей сестрой, все, что у меня было во всем мире, она могла бы сообщить обо мне. Если бы она это сделала, я бы не дожила до полуночи.

— Мне нравится, что ты все еще можешь мечтать.

Она обняла меня.

— Надеюсь, что однажды, и я смогу.