Глава седьмая

Аделай

«Я должна идти. И ты должен позволить мне».

Ее последние отчаянные слова пронзали мой череп с каждым шагом, который я делал по сухому песку пустыни.

И она права. Мой волк смотрел ей вслед, смотрел, как пространство, которое она занимала в моем кабинете, стало пустым, когда она все дальше и дальше уходила. Бессильный зверь ласкал мою грудь, чтобы что-то сделать, даже зная, что каким-то образом я был связан ее словами. Король альфа или нет.

«Я должна идти. И ты должен позволить мне».

Но она ничего не говорила об охоте на нее.

Я нашел ее ботинки, спрятанные под стулом в моем кабинете, подтверждая то, что мое враждующее животное уже знало.

Ее туфли не были дорогими. Даже не теми что носили беты. Они были разорваны и пыльные. Грубый материал едва защищал подошвы, когда кто-то шел по пустыне.

Это были туфли омеги.

И она спрятала их, чтобы я не знал, кем она была, пока мы танцевали.

Проклятье.

Мои люди отследили ее запах до ворот города, но мне не понадобилась их помощь, чтобы найти ее. Этот запах корицы был так глубоко в моих легких, что, вероятно, я никогда не смогу избавится от него. Мой волк постоянно рычал в моей груди.

«Найди мое».

«Найди, пометь и спарься».

Нет.

Я не собирался выходить в пустыню посреди ночи, чтобы почувствовать луну за спиной. Я собирался найти свою розу и отправить ее в темницу, пока не смогу понять, что с ней делать.

Я прошел ряд хижин. Они выглядели темными и мрачными на фоне бездонного ночного неба, наклоняясь туда-сюда, и никто из них не выглядел очень крепким.

Когда в последний раз меня беспокоило состояние Бесплодных земель? Задумывался ли я об этом или об омегах, которые назвали это домом, помимо того, что они могли бы предложить нам в обслуживании?

Раньше не имело значения, как они жили. Совсем нет. Это их место. Так же, как мое управлять в роскоши замка.

Но сейчас это потрясло мой разум.

Я избавился от чувства вины, которое сковывало меня, и продолжал следовать запаху омеги.

Это привело меня и моих людей к лачуге на краю пустыни. Было темно, как будто пусто. Но запах течной омеги был почти подавляющим. Один из охранников застонал, и я сжал руки, чтобы не убить его. Я хотел убить их всех. Каждого мужчину, который осмелился дышать ароматным воздухом. Если бы они знали, что для них хорошо, они бы, черт возьми, задохнулись.

— Она здесь, — прорычал я, одновременно ударив кулаком по шаткой двери.

— Во имя короля, откройте! — крикнул один из моих людей, когда они указали своим оружием на вход.

«Они могут навредить самке», — предупредил меня мой волк, как будто это должно иметь значение.

Имело?

Я не мог объяснить свою реакцию, но идея о том, что моя омега травмирована, — вызвала злой огонь, облизывающий мою грудь. Она должна быть в безопасности.

За исключением того, что прежде, чем я смог приказать своим солдатам опустить оружие, дверь со скрипом открылась, и в темной дыре, которая образовалась, стояла незнакомая омега. За ней тусклый лунный свет освещал мою извивающуюся женщину, где она сжалась в углу с другой омегой.

— Забыла их, моя роза? — процедил я.

Ее восхитительный аромат доносился из отверстия, загрязняя воздух, пока я не смог рационально мыслить. Позади меня мои люди стонали от желания. Они не могли быть здесь.

«Избавься от них», — прорычал голос моего внутреннего волка.

Я вошел в дверной проем, не думая о своих действиях, пока не приблизился слишком близко. Она была как магнит, притягивающий меня. Сирена, заманивающая меня на разрушение. Я посмотрел на нее, туда, где она сгорбилась на полу. С ее губ сорвался стон нужды, и она медленно приблизилась ко мне, ее дрожащая рука потянулась и почти соприкоснулась, прежде чем другая омега одернула ее в ответ.

Рычание покинуло мое горло. Как они посмели скрывать ее от меня.

— Пожалуйста, Ваше Величество. Простите ее, — запнулась ближайшая омега. — Она просто переживает течку и не понимает, что ей нельзя трогать альфу. Не говоря уже о короле.

Девушка подумала, что я злюсь, потому что самка пыталась прикоснуться ко мне. Хорошо. Лучше, чтобы они не знали, что уже произошло между нами в замке.

Низко склонившись, я попытался встретиться взглядом с омегой, но она зажмурила глаза. Как будто… как будто ей было больно. Мне это не понравилось, хотя должно было.

Как будто подтверждая мои подозрения, она схватилась за низ живота и застонала.

— Пожалуйста… Тав, помоги…

— Тс-с. Ты должна сохранять спокойствие.

Другая омега откинула волосы с лица и дунула, как будто пытаясь охладить ее.

— Ваше Величество… Я понимаю, что она нарушила закон и должна быть наказана. Но если мне позволено, прошу пощадить ее. Давайте отвезем ее в приют, пока ее течка не пройдет, чтобы она могла предстать перед судом, когда будет в разуме.

— Как долго будет длиться течка?

— Около четырех дней.

Четыре дня этого мучительного желания. Нужды. Буду ли я свободен от этого, когда течка закончится? Я не знал.

Моя женщина застонала еще раз, приблизившись, ее рука снова выдвинулась вперед, чтобы быть отброшенной омегой, которая удерживала ее.

— Никогда больше так не делай, — прорычал я.

Глаза омеги расширились, прежде чем опуститься в пол.

— Да ваше величество.

— М-мм, больно.

Моя самка терла ноги друг об друга, поднимая пыль на полу.

— Ей больно.

— Да, мой господин.

Хорошо. Она заслужила боль. Приходя в мой мир, притворяясь той, кем не была. Заставив меня хотеть ее так, как…

«Нет», — мое животное прервало меня. — «Помоги нашей омеге. Успокой ее».

Черт возьми. Приказ моего зверя заставил меня чувствовать себя неуправляемым. Желание дотянуться до нее было настолько сильным, что потребовалась вся моя значительная сила воли, чтобы сдержаться.

— Что можно сделать, чтобы помочь? — спросил я.

— Ничего, мой господин. Ничего, кроме…

Женщина остановилась, когда другая омега покачала головой в знак предупреждения.

— Кроме чего?

— Ничего, кроме спаривания, мой господин.

Спаривание. Моя женщина захныкала от одного лишь слова.

Спаривание.

Мой член, который пульсировал с первого вкуса ее губ, превратился в каменный столб. Я хотел оказаться в моей омеге больше всего на свете. Хотел повиноваться своему волку и утолить ее нужду.

Та, кто открыла дверь, подошла еще ближе, заставив моих людей зарычать.

— Но мы к этому привыкли, — сказала она. — Знаем, как переждать. Как…

Она нервно посмотрела на мою женщину.

— Как выжить. Если только позволите нам отвести ее.

— Отвести куда?

— В приют. Там, где мы пережидаем течку.

— Где это?

Ее глаза расширились от удивления.

— Мы не раскрываем это местоположение мужчинам, — запнулась она. — Это… это небезопасно.

— Ты скажешь мне, женщина, и сделаешь это прямо сейчас.

Ее глаза остановились на месте позади меня, и страх изменил ее выражение лица. Повернувшись туда, куда смотрела девушка, я заметил, что мои охранники приближаются — слишком близко — их похотливые взгляды проникают в мою стонущую женщину. Я мог чувствовать их возбуждение в воздухе, смешиваясь с ее, и это волновало моего волка до такой степени, что я думал, что чувствую, как когти покалывают кончики пальцев.

Но это смешно. Я не могу перекинуться.

«Убей их. Убей любого мужчину, который смотрит на мое. Кто дышит ее ароматом. Кто жаждет ее. Убей, убей, убей», — убийственные мысли омрачали мой разум, смешиваясь с туманом течки моей женщины.

Мне нужно отвести мою розу в безопасное место, подальше от любых вынюхивающих мужчин, прежде чем я сошел с ума и уничтожил их всех.

— Оставьте нас!

Я позволил альфа-ноте проникнуть в мой голос, когда выкрикнул приказ. Омеги вздрогнули. Даже смелая, та, кто открыла дверь. И мои люди наконец-то обратили на меня внимание, склонив головы в знак почтения.

— Идите. И не возвращайтесь в Бесплодные земли в течение следующих четырех дней. По моему распоряжению никто не покидает город в этот промежуток времени.

— Сэр, в замке есть омеги.

— Где они и останутся, пока я не вернусь. Понятно?

— Да, Ваше Величество.

— Идите.

Мои охранники повернулись и исчезли в пыльной темноте, оставив меня наедине с омегами. Я снова посмотрел на свою женщину. Из ее глаз текли слезы, и было невозможно описать, что эти крошечные полосы на ее лице сделали со мной. Я почувствовал, что разорван, но не было разумной причины для ее влияния на меня.

Пройдя вперед, я поймал каплю большим пальцем и вытер ее.

— Как далеко до приюта?

Я не отводил глаз от своей розы, но я чувствовал замешательство других омег, чувствовал, что они колеблются, пытаясь понять, что происходит, почему король-перевертыш опустился на колени на их грязном полу, страдая от боли омеги.

Я пожелал им удачи в разгадке. Потому что я тоже не понимал. Возможно, никогда не пойму. Может быть, через четыре дня это чувство покинет меня. Я не знал. Но и уйти от нее не мог. Не мог забрать ее обратно в город.

Я застрял.

Она заплатит за это. Каким-то образом. Но на данный момент важно лишь одно.

Осторожно я взял ее на руки и встал. Контакт с ее телом был похож на миллионы искр электричества, пронизывающего мои вены. Но вместо того, чтобы парализовать меня, это бодрило. Возможно, я никогда не чувствовал себя таким живым. По крайней мере, я не мог вспомнить ни единого раза. Ногти моей женщины впились в кожу на моем затылке, когда она цеплялась за меня. Как будто хотела заползти внутрь меня.

— Подождите, подождите!

Омега, которая держала ее, тоже стояла с испуганным видом.

— Мой Король, пожалуйста. Что вы будете с ней делать?

— Вы покажете мне, где находится приют. Я отнесу ее туда.

Омега нахмурилась, взглянув на двух других в маленькой лачуге, прежде чем снова встретить мой взгляд.

— Что вы собираетесь с ней сделать?

Я поднял подбородок. У меня не было ответов. И кроме того, королю не нужно объясняться.

— Что захочу, омега. Теперь покажи мне путь.

— Да, Ваше Величество, — прошептала омега, подталкивая меня к двери.

— Мы все пойдем, — сказала более сильная омега.

— Только она, — поправил я, кивая вперед.

— Ты не сможешь пройти через Бесплодные земли с ней в таком состоянии, — сказала она.

— Я могу защитить ее. И ты будешь обращаться ко мне должным образом, женщина, или заплатишь за последствия.

— Простите меня, мой Король, — произнесла она сквозь стиснутые зубы, — но это правда. Течка слишком сильная. Гончие нападут, прежде чем вы доберетесь до убежища, и вы отослали своих охранников. Мы вам нужны.

Я знал, что омега права. Запах моей женщины был достаточно сильным, чтобы осветить всю полуночную пустыню. В окрестностях не было бы мужчины, который не захотел бы обслужить ее. Так же, как мои люди.

Черт возьми.

Эти женщины были моей единственной надеждой найти ей безопасное место, пока не стало слишком поздно.

— Очень хорошо. Можешь взять кинжал из моего ботинка для защиты.

У меня был еще один на талии, а третий всегда был привязан на спине.

Омега прищурилась.

— Нам не нужно оружие. Пошлите. Тавия впереди, Эшла будет прикрывать спину, а я — фланг. Мы должны спешить.

На свежем воздухе запах, казалось, усилился, вздымаясь перед нами, когда мы быстро и бесшумно шли по песку, проходя мимо тихих жилищ и закрытых предприятий, которые были едва ли не просто хижинами. Опустошение места, которое омеги называли домом, бледнело перед лицом великого военного праздника, который был у меня ранее. Я задавался вопросом, каково это для такой, как моя роза, проводить свои дни, работая в городе, чтобы каждый вечер возвращаться к этому тоскливому существованию. Чертовски грязным лачугам для сна.

Несправедливость этого пронзила меня.

Мой отец назвал бы это слабостью. И так и было. Омеги были отделены при Разделении не без причины. Чертовски хорошей причине.

Предатели.

Предатели короны и перевертышей.

Именно из-за них на нас охотились люди, оставшиеся на континенте. Из-за них мы были вынуждены закрыть наш город и прибегнуть к технологиям, которые помогли нам выжить во время самого страшного голода современности.

Предательство одной группы перебежчиков омег заставило наш образ жизни обернуться чем-то совершенно новым.

Это было слишком давно. Я не мог вспомнить, когда. Только знал, что это забрало мою мать и оставило моего отца злым мстительным зверем. Он был известен как Холодный Король, потому что никогда не правил своим сердцем. Только разумом. Только с просчитанной стратегией. Он видел все черным и белым. Правильно или неправильно. Никогда не было места серому.

Серое каждый вечер выталкивали из нашего города, прогоняли, наказывая за грехи прошлых поколений.

Я уставился на женщину в моих руках. Ее губы плотно сжались в линию, пытаясь сдержать хныканье. Ее тело пульсировало, его частота увеличивалась, пока она не затряслась, пытаясь удержаться от крика.

— Используй мое плечо, чтобы заглушить звуки, женщина, — прошептал я.

Она сунула лицо в мою куртку, чтобы выплакаться, и ее боль, казалось, ослабла. Опустив рот до ее виска, я поцеловал его. Это было почти бездумное действие. Естественное. Инстинктивное. И она успокоилась еще больше.

— Спасибо… Король.

Поднялся ветер, посылая пыль в серое облако вокруг нас.

Серое. Нет места для серого.

Мой отец научил меня видеть вещи такими же, какими их видит он. Нет терпимости. Нет середины. Но теперь я видел ее. Роза. Поврежденная и сломанная, но, тем не менее, роза. Мягкая и сладкая, и дает мне повод для заботы. Как я должен вернуться к тому, что было раньше?

Течка омеги длилась четыре дня.

Я просто должен пережить эти четыре дня, и все вернется на круги своя. Я должен в это верить. Этот туман нужды исчезнет, и я смогу стать королем, в котором нуждается мой народ.

— Мы почти на месте. Прямо над этой каменной базой, — прошептала омега рядом со мной.

Я следовал за той, кого звали Тавия, и отсчитывал по ступенькам, пока не остался наедине со своей женщиной. Ветер был мерой облегчения против ее подавляющего аромата. Каждый сухой порыв уносил запах корицы, которую я хотел содрать с себя, за драгоценные секунды. Достаточно долго, чтобы я не мог опустить ее на песок и раздеть.

Почти там, почти там…

— За нами следят, — пробормотала омега позади меня.

Ее зовут Эшла. Она была спокойнее, чем остальные, но без колебаний помогала переправить мою женщину через пустыню.

Для нее это ничего не значило. Ни для кого из них. Но они рискнули выйти посреди ночи, чтобы помочь доставить мою розу в безопасное место.

Эти омеги заботились друг о друге. Как семья. Или, может быть, они просто прикрывали спины друг друга, потому что это был единственный способ выжить здесь, в Бесплодных землях. Тем не менее, это было то, что люди Луксории не имели. Там не было никакой поддержки ваших братьев или сестер. Нет помощи ради помощи. Только чем и как ты им мог оплатить.

Омега рядом со мной оглянулась через плечо, оглядывая темные просторы пустыни.

— Они почти догнали нас.

Она остановилась.

— Черт. Забудьте. Они догнали нас.

Внезапно Эшла оказалась передо мной, прижимая предплечье к лицу моей женщины.

— Оближи меня. Сделай это. Немедленно, Зи.

Моя омега выглядела растерянной.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Это единственный способ разбавить аромат. Распространить его на нас, и мы уведем их. Это сработает только после того, как она окажется под землей, но если вы не поторопитесь…

— Облизывай, женщина, — прорычал я.

Она нахмурилась, но подчинилась, ее язык высунулся, чтобы пройти по руке омеги.

— Еще, — сказала Эшла.

Остальные уже собрались рядом. Тавия терлась волосами по всей моей женщине, впитывая все, что могла от прикосновения.

— Твоя очередь, Шарлет. Поторопись.

— Оближи, — сказал я снова своей женщине.

В ночи завыл волк, слишком близко. Но это было только частично из-за того, что волосы на моем затылке поднимались в предупреждении.

Волк. Настоящий волк.

Волк, когда не должно быть волков. Во всяком случае, не в форме животных.

— Они здесь, — прошипела Шарлет. — Поднимаются на холм. Несите ее под землю. Немедленно.

Тавия подтолкнула меня к скалам, где должно было быть укрытие.

— Идите. Вы увидите отверстие под чем-то похожим на кусок кровельной жести. Он запирается изнутри.

Я бросился вперед, но она остановила меня, положив руку на рукав. Действие, которое могло принести смертный приговор одним словом из моих уст.

— Пожалуйста, — умоляла она, — будьте добры к моей сестре. Она — все, что у меня есть на целом свете.

И с этим она повернулась к другим омегам, пока я бежал в укрытие, преследуемый чувством, что все, что я держал в своих руках, было опасно.

Моя женщина опасна. Тикающая бомба готовая взорваться. Опасна для моих людей, для себя. Но самое удивительное, моему собственному чертовому сердцу.

Укрытие было едва ли больше, чем дыра в земле с шаткой лестницей, спускающейся во тьму. И, черт возьми, у нас не было времени на лестницу. Не с волком, воющим на не очень далеком расстоянии.

— Держи меня крепко, женщина. Крепко насколько сможешь.

— М-м.

Она застонала, ее тело волнообразно прижалось к моему, когда она обняла меня за шею. Ее похотливые движения заставляли меня чувствовать себя диким, а ее запах впитывался в мой мозг, мешая сосредоточиться. Мой волк почувствовал себя ближе к свободе, чем когда-либо прежде. Я чувствовал, как это давит на мои кости, исчезает.

Невозможно.

Встряхнувшись, я спустился вниз по первым двум ступенькам, и этого было достаточно, чтобы закрыть люк и запереть его. С едва заметным намеком на лунный свет я мог видеть толстую печать по краям, неуместную на грубой металлической двери. Чтобы не пропускать запах. Умно. Омеги умны.

Не теряя ни секунды, я прыгнул в неизвестность, минуя остальную часть лестницы и приземлившись на спину с моей женщиной сверху. Все, что я слышал в темноте, это ее слышимый удар при приземлении. И даже это как-то звучало чертовски сексуально.

К счастью, мы приземлились на что-то мягкое, а не на упакованную грязь или бетон. Я моргнул, позволяя моим глазам привыкнуть. Внутри укрытия была черная смола, но мои способности перевертыша позволяли мне видеть лучше, чем любому другому человеку. В этот момент они казались еще острее, чем обычно. Я мог видеть слабые очертания постельного белья, на котором мы приземлились, а за ним — тусклые функциональные стены укрытия.

Глаза моей омеги светились надо мной, когда наши взгляды встретились.

— Король, — прошептала она, ее теплое дыхание заставило меня почувствовать головокружение от желания.

— Скажи мне свое имя, женщина.

Мне нужно это знать. Нужно прочувствовать его на моих губах. Нужно повторять его снова и снова, пока оно не стало таким же естественным, как дыхание.

— Зилина.

Ее голос дрожал от страха, настолько сильного, что это было ощутимо, но ее тело двигалось само по себе, ноги опоясывали мою талию, бедра прижимались к моим бедрам. Горячее лоно терлось о мой член.

— Ты… убьешь меня за то, что я сделала?

— Я не знаю.

— Я… — задушенный, нуждающийся звук раздался в ее горле. — …не знала, что это произойдет.

Я поднялся, перевернув ее на спину. Я альфа. Не предназначен, чтобы быть под омегой. Я могущественный, я король. И я намереваюсь показать ей всю эту силу к тому времени, как мы покинем это место.

— Не знала, — промурлыкал я, любуясь тем, как ее грудь поднималась и опускалась при каждом затрудненном дыхании. Это загипнотизировало меня. — Разве ты не оделась красиво и не пришла в мой замок в качестве беты вместо слуги?

— Да.

Моя рука коснулась тонкой кожи ее челюсти, беспомощный, чтобы не чувствовать ее сейчас.

— Разве ты не танцевала со мной, как будто заслуживала это?

— Д-да.

Ее лицо наполнилось стыдом, смешанным с похотью и страхом. Мой член посчитал это выигрышной комбинацией.

— Разве ты не своровала мое дыхание своей улыбкой?

— Да?

Она нахмурилась, и мой большой палец погладил ее нижнюю губу, вспоминая ощущение ее рта.

— Разве ты не целовала меня этими чертовски сладкими губами?

— Нет.

Я сузил свой взгляд от вызова.

— Нет?

— Ты меня поцеловал, — прошептала она.

Ее смелость потрясла меня, хотя это не должно было произойти после трюка, который она провернула. Она поцеловала меня в ответ. Она позволила мне попробовать ее. Я не позволил ей отрицать это сейчас. Не здесь, когда мы наконец остались одни, и никто не мог судить нас.

— Разве ты не хотела, чтобы я это сделал?

— Глупо это отрицать, когда я изнываю от течки.

— Когда мы целовались ее не было. Не притворяйся, что не хочешь меня, омега.

— Но сейчас у меня течка, — сказала она дрожащим голосом.

— И ты хочешь меня еще больше.

Она покачала головой, глаза намокли, когда она сильно прикусила губу, отстраняясь от моего большого пальца.

— Не хочу. Нуждаюсь.

— Хочешь, — настаивал я.

Я знал разницу. Я хотел ее с того момента, как увидел в бальном зале. Я нуждался в ней, когда почувствовал ее течку. Два чувства смешались вместе, скручиваясь во что-то, что имело свое имя. Но я еще не был готов думать об этом.

Я провел кончиками пальцев по ее горлу до края воротника, чувствуя, как она тяжело сглатывает под моим прикосновением.

— Я не буду прикасаться к тебе из-за нужды, женщина. Даже не для того, чтобы облегчить мою собственную.

Она должна хотеть этого так же, как и я.

— Больно, — выдохнула она.

— Знаю. Скажи мне правду. Ты хочешь короля. Хочешь стать омегой, которая поставит короля-перевертыша на колени в грязном убежище Бесплодных земель.

— Нет!

— Тебе нужен королевский член между этими ногами, — тихо сказал я.

— Нет, — рявкнула она, задыхаясь от рыданий, когда ее тело напряглось в другом болезненном сокращении, которое толкнул ее бедра в мою жесткую эрекцию. — Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на меня, как в своем королевском кабинете. Как будто я красивая и желанная, и… и достойная. И если бы моя течка не началась, возможно, я могла бы притвориться, что была кем-то еще в руках короля, еще ненадолго. Потому что, поверь мне, этот единственный танец был основным моментом моей гребаной жизни. — Ее слова устремились вперед, как будто ее телу нужно было изгнать их, чтобы снять давление. — Но это не так, и я попыталась уйти. Пыталась. Но ты последовал за мной. Так что, если ты не собираешься трогать меня, если это твой способ помучить меня, прежде чем твои солдаты покончат со мной… тогда… тогда просто уходи. Оставь и позволь мне страдать от этого одной.

Вот она. Женщина, которую я приметил в бальном зале. Та, кто обманула меня, заставив думать, что она нечто большее.

«Моя», — мой волк повторял это требование снова и снова в моей голове.

Милая, упрямая омега.

Зилина не хотела, но дала мне всю информацию, которая мне была нужна.

Я смотрел на нее в темноте, пристально вглядываясь в ее черты, которые она не хотела, чтобы я видел.

— Ты. Хочешь. Меня.

— Я хочу тебя, — промямлила она.

В ее глазах была боль, и почему-то я знал, что не только физическая. У моей женщины было разбито сердце, которое требовало внимания. Оно билось сквозь порезы и ушибы, которые ей дала жизнь. Может быть, даже я дал ей их не осознавая этого.

Инстинкт потребовал, чтобы я ее успокоил. И в течение следующих четырех дней я собирался это сделать. К черту последствия.

— Докажи это, — потребовал я.

— Как?

— Поцелуй меня.

Вибрируя с подавленной потребностью, Зилина подалась вперед, чтобы встретиться с моими губами, но я остановил ее.

— Подожди.

Она замерла в ожидании моей команды.

— Поцелуй меня как будто нет ни альфы, ни омеги, ни чего-то промежуточного. Как будто нет короля, и мы просто мужчина и женщина, которые впервые нашли друг друга, и не о чем беспокоиться, кроме того, что мы могли бы создать. Поцелуй меня… как роза. Моя роза.

Зилина уставилась на меня, моргая, а я затаил дыхание, чтобы посмотреть, что она сделает. «Сделай это, женщина. Покажи мне, из чего ты сделана».

С отчаянным звуком она вздрогнула, и ее губы крепко сжали мои в жестком поцелуе, прежде чем ее язык сплелся с моим. Я не хотел оставлять ни одного уголка ее рта неисследованным. На вкус она была как грех и шелк. Запрещено и так приятно.

«Моя».

Я нашел ее руку, закинул за ее голову, чтобы она не блуждала. Мне нужно сохранить контроль, а я чертовски близок к тому, чтобы потерять его. Мой разум, мое положение, мои чувства.

Моя человечность.

Мое настойчивое внутреннее животное толкало меня на грань разрушения. Что произойдет, если я дам ему полный контроль?

Зилина пососала мою губу, втянула ее между своими и получила мое одобрение. Но, к моему удивлению, на следующем вдохе она укусила ее настолько сильно, что я почувствовал вкус крови.

— Черт.

Я дернулся назад, глядя на нее сверху вниз. Ее глаза блестели от вызова.

— Сойдет за доказательства?

Как и у всех роз, у моей есть шипы.

Схватив ворот ее тонкого платья обеими руками, я резко дернул его, разорвав по центру, чтобы оголить ее маленькую грудь. Соски были опухшие и торчащие, мой рот наполнился слюной от желания вкусить их.

Я нырнул, один раз ударив его языком, дважды, прежде чем втянуть его между губами, чтобы пососать и поиграть.

Моя роза вскрикнула от прикосновения, полу-боль, полу-удовольствие, и ее пальцы вонзились в мои волосы, чтобы держать мою голову там, где она нуждалась.

— Еще, еще, — умоляла она.

Я двинулся, чтобы обласкать ее другой сосок, прежде чем обвить ее ребра, целуя и слизывая запах ее мягкой кожи, глотая его, как лекарство для моей души. Черт возьми. Когда ее ноги были широко расставлены, а ее влажные половые губы в сантиметре от моего рта, я больше не мог двигаться медленно.

Я нырнул к ее пульсирующему лону, слизывая ее соки и засасывая клитор между моих губ. Ее вкус был лучше, чем мед. Когда бедра Зилины извивались возле моего рта, я глубоко втолкнул язык в нее, отчаянно пытаясь выпить ее, ее стоны подталкивали меня. Я трахал ее своим ртом, пока ее тело не напряглось сильнее, чем кулак, и Зилина издала крик, когда ее пронзило удовольствие.

Я дернулся назад, поднимаясь на колени над ней. Ей нужен мой член. Нужен сейчас.

Проведя пальцем между ее мокрых складок, я обнаружил это тесное пульсирующее отверстие и вдавил внутрь, проверяя ее. Но к моему шоку, я столкнулся с барьером, который сказал мне, что она была…

— Черт, — прорычал я, тяжело дыша, пытаясь все обдумать.

«Возьми ее. Возьми ее сейчас же», — потребовал мой волк.

Я сильно хотел врезаться в нее. Пройти через этот барьер так, чтобы она безвозвратно стала моей. Я чертов король, альфа. Это мое право. Если я хочу чего-то, я беру это. И я хотел Зилину больше всего на свете.

Но…

Я хотел, чтобы она дала это мне.

— Король?

Я всасывал воздух, пытаясь удержаться на ногах, и прижимал ладонь к ее горлу.

Она девственница. Моя женщина не была тронута ни одним другим мужчиной до меня. Удовлетворение, которое это принесло мне, было таким, какого никогда не испытывал. Ни в бою, не в постели. Даже с первым поцелуем, который мы разделили в моем кабинете.

Мой волк сказал мне, что она моя. Это только доказало это.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Я почувствовал, как она сглотнула в моей руке. Действие было одним из доверия.

— Тебя, — прошептала она. — Только тебя. Прямо сейчас.

— Ты уверена? — спросил я ее.

Я спрошу только один раз. У нее только один шанс изменить свое мнение по этому поводу.

— Уверена.

Облегчение охватило меня, как волна. Зилина не должна доверять мне. Особенно не так сильно. Но она доверяла, и это заставило альфу во мне хотеть биться в грудь.

— А ты? — Она ахнула, когда я выпустил ее горло. — Я овулирую… — Слова стали хныканьем, которое звучало так похоже на животное, в котором она обитала. — Ты знаешь, что это значит, король.

Ее ноги отчаянно терлись о мои бедра.

Я уверен?

Это запрещено. Так чертовски запрещено. Я могу потерять свою корону за это. Я могу потерять все.

Жар ее лона жег мой член. Мне нужно похоронить его в ней, быстро и жестко, и сильно. Мне нужно оставаться там до тех пор, пока мой узел не наполнится семенем, а она не высосет его из меня. Заклеймить ее так, как будто она заклеймила меня.

Запрещено, запрещено…

Но во мне бушевал инстинкт.

Стоит того. Она, черт возьми, стоит того.

С ревом я рванулась вперед, врываясь в ее лоно, чтобы взять то, что Зилина была готова дать.

Там не было пути назад. Король или нет, запрещено или нет…

Омега стала моей.