Psixedelia

До сих пор надеялся, что Лада прсто вручила подарок и

послала его куда подальше. Это же не Джой, который в самую

душу пролезть может.

Вот! Вот, даже в такие моменты Ник его вспоминал.

А главное, его сумасшествие проще всего доказывало

простое наблюдение: всю прошлую встречу Никита думал… о

поцелуе. После самого первого он почти не бывал на крыше и

теперь место так срослось с воспоминанием, что иных мыслей в

голове попросту не было. Хотелось наплевать на всё, притянуть

Джоя к себе и поцеловать. Как тогда. А вместо этого Никита

обсуждал учёбу, погоду, дела. Он словно попал в прошлое, когда они впервые оказались вместе на крыше и Джой, наверное, даже не помышлял о том, чтобы присмотреться к

нему, к Никите. Когда вообще Джой влюбился в него? И как он

это понял?

Градус неловкости продолжал повышаться. Никита

напоминал себе дерьмо в проруби ― во всех смыслах. Дерьмом

он чувствовал себя тем ещё. Отвратительным человеком, который полгода пытался уверять себя, что «всё ещё по

девочкам», а теперь только и думать мог, что о парне. То есть

полгода назад он ломался и не мог решиться, а теперь ничего

так? Сойдёт? Он вообще не мог собрать мысли в кучу, был

разбит и раздавлен, но знал одно: встретиться ещё раз обязан. А

вот как избавиться от неловкости, не знал.

Хотелось лечь и сдохнуть… а потом приходил ответ от

Джоя, и Ники опять оживал.

Например, сегодня он определённо ожил. Уже раз десять

перекопал одежду, выбирая, что надеть (Господи, да хоть что, разве Джой заметит цвет толстовки?), зачем-то прибрал всю

квартиру: пропылесосил, вытер пыль, разложил вещи по местам, даже мусор вынес, ― и в душ сходил перед встречей. Готов

Никита был практически за час до выхода и теперь нервно

мерил квартиру шагами.

Блин, да он даже в тринадцать лет перед первым

свиданием так не нервничал, что изменилось в девятнадцать?

Ники вздрагивал от каждого писка мобильного, а когда нервы

совсем сдали, так и ходил, сжимая телефон в руках. Но Джой не

отправил сообщение о том, где его ждать, вместо этого

позвонил.

― Фак, ты видел какой трындец на улице? ― не

здороваясь, выпалил Джой.

― Ну да, гроза собирается, ― осторожно согласился

Никита.

― Это ты ещё на улицу не выходил, тут ветрище такой, что нас с крыши снесёт, как Дороти в трейлере. Попадём в

отпуск в Изумрудный город.

Словно в подтверждение его слов в трубке отчаянно взвыл

ветер. Видимо, Джой успел выбраться в магазин и говорил о

творящемся на улице как очевидец.

― Сказочная страна? Неплохо! ― Никита пытался

говорить позитивно, но буря не радовала. Вывод напрашивался

один.

― Ага, конечно. И будет нам миссия: отнять сердце у

Железного Дровосека, забрать храбрость Льва, украсть мозг

Страшилы, и только потом Дороти…3 В общем, никакой коньяк

не поможет. Разве что Льва споим.

Нет, не этот вывод!

― А вот это звучит как какой-то ужастик, ―

прокомментировал Никита и задал самый волнующий вопрос:

― Получается, всё отменяется?

От мысли, что встреча может сорваться, его охватила

паника. Он и так ощущал себя как в мясорубке, а тут… облом?

Не было бы обломов, если бы он не ждал у моря погоды. И в

3 Небольшая цитата из книги Д. Пейдж «Дороти должна умереть». Ваша

автор переводила цикл, так что Джой не просто так вспоминает последствия

ураганов.

толщу паники опять просочилась капля яда ― отвращения к

себе.

― Я уже коньяк достал, какое отменяется? ― усмехнулся

Джой. ― Но на крышу точно лучше не лезть. Посидим в парке?

― Там бухать нельзя, ― облегчённо выдохнул Ники.

― Так мы и не будем, сделаем максимум пару глотков, ―

согласился Джой.

Как? Как у него получается вести себя так беззаботно? Ник

тысячу раз отталкивал Джоя, обижал его (ведь обижал, если

хорошенько обдумать, хоть и верил в то время, будто это к

лучшему), говорил гадости, не общался целую вечность, а он?

Не затрагивает ни одной щекотливой темы, не делает ни

единого намёка? В то время как у Никиты голова кругом. Как он

так легко всё принимает? Или только кажется, что легко?

― Конечно, как скажешь. Куда подходить? ―

пробормотал Никита.

― Давай со стороны Тверской, где кондитерская. Окей?

А если подумать, разве в прошлом году было не так же?

Разве не Никите на самом деле происходящее кружило голову, в

то время как Джой вёл себя максимально сдержанно?

Разве не Никита поцеловал его тогда? Сам.

― Окей, ― выдохнул Ник, отключая вызов. ― Блин…

А ведь да, он заварил эту кашу, и если желает, чтобы Джой

остался в его жизни, сам же должен и расхлёбывать. Желательно

не думая о том, что в очередной раз сможет усложнить им

жизнь.

***

Одно дело решить и совсем другое ― добиться. Пока

Джой спокойно хлебал коньяк из горла и рассказывал, как с

самого детства любил сильный ветер и вообще предгрозовую

погоду, Никита молча подбирал слова. Перекатывал на языке, не

решаясь сказать и половину, чтобы не ляпнуть лишнего. И не

сделать.

Джой мог болтать обо всём на свете, не выказывая ни

стеснения, ни напряжения, а Никита сделал всего один глоток

коньяка и уже минут пять смотрел на его сбившуюся от ветра

чёлку. Руки так и тянулись поправить, но он не решался. Это

будет расценено как что-то откровенное? Возможно, ещё

полгода назад такое было бы естественно, но сейчас.

«Грёбаный ты нерешительный мудила, Ники, вот ты кто»,

― произнёс внутренний голос тоном Джоя. Никита беззвучно

зарычал и всё же протянул руку, чтобы…

― Твою мать, дождь! ― выдал Джой, снова

прикладываясь к бутылке. Голову он, конечно же, запрокинул, так что Ник нащупал лишь пустоту. Чёрт, хоть бы это не было

особо заметно. А вот дождь, к слову, был заметен. Если всего

пару секунд назад с неба падали лишь редкие капли, сейчас из

тяжёлых туч начало знатно поливать. Вода барабанила по

плечам всё сильнее и сильнее.

― Промокнем, ― констатировал Никита.

― Ммм, ты как всегда прав, кэп, ― усмехнулся Джой. Он

выглядел абсолютно трезвым, но Ники прекрасно видел, сколько тот успел выпить. ― Кажется, здесь где-то была

беседка, бегать ещё не разучился?

Никита покачал головой. Джой завинтил пробку и сунул

бутылку в висящую на плече сумку, забросил туда же

недоеденную шоколадку. Дождь усиливался.

― Тогда вперёд.

И чёрт, он серьёзно ломанулся куда-то сквозь кусты прямо

по мокрой траве. Ник выматерился, представляя, что станет с

новыми белыми кроссовками, но рванул следом. Думать? А что

это такое и зачем? Он уже успел надуматься с прошлого года.

Хватит. Серьёзно, если бы на этот раз песня под гитару

завершилась поцелуем… Никита бы спел.

― Твою мать, здесь же была беседка-а! ― взвыл Джой, вываливаясь из кустов и едва успевая схватиться за деревянный

столб у гигантской ямы.

Никите повезло меньше, он всё же пролетел на край этой

ямы и вляпался в мокрую вязкую субстанцию, напоминающую

глину. Прощайте, дорогие кроссовки, он вас любил.

― Когда? ― буркнул Никита, пытаясь выбраться из грязи.

― Года два назад…

― Супер.

Джой ухватил его за рукав, пытаясь помочь выбраться. И

вот картина: остов старой беседки ― Ники подозревал, что

расписной столб был ее частью, ― ноги, зверски скользящие по

влажной грязи, пальцы Джоя, до боли сжимающие руку, и

хлещущий сверху дождь. Стоило лишь дотянуться до столба…

но Никита всё же не удержался. Нога соскользнула, грязеглина

чпокнула под подошвой, и он повалился коленями в лужу, марая

ещё и светлые джинсы.

― Ну вот, не только я попадаю в неловкие ситуации и

заляпываю одежду каким-нибудь говном, ― заржал Джой, всё

же вытаскивая Никиту из ямы.

― На твоей совести были только напитки, ― проворчал

тот.

С одной стороны, ситуация была паршивая. Одежду всю

придётся либо тащить в химчистку, либо оттирать

самостоятельно, а если ни то, ни то не поможет, и вовсе

выкидывать. С другой, Ники расслабился. Он даже забыл, что

должен подбирать правильные слова, не ударить в грязь лицом.

Какая грязь, если он и так по уши в глине? Так что и на вопрос

Джоя ответил, совершенно не думая о последствиях.

― Ну, раз беседки нет, а ты похож на поросёнка, что нам

теперь делать?

― Идём ко мне, тут недалеко.

Не зря убирался, видимо. Джой не стал возражать, хотя

Никита был уверен, что тот не захочет идти в его съёмную

квартиру. Вернее, в квартиру Лады, конечно, но Ник почему-то

уже начал считать её своей. Как же легко можно прикипеть к

новому месту всего за пару недель.

Уже через полчаса Никита смог стянуть грязную одежду и

завалиться в ванную, оставив Джоя на кухне с просьбой

заварить чай. А ещё минут через десять, когда Никита выбрался

из душа, его охватило непередаваемое ощущение дежавю.

Вроде бы совсем другая квартира и время года ― всё

другое, чтоб его! ― но сама ситуация, эта сцена… она

скручивала изнутри. Всё как той зимой: он только из душа, в

брюках и рубашке, на кухне призывно урчал, закипая, чайник, а

Джой стоял у окна. Смотрел вдаль, покусывал незажжённую

сигарету и словно не замечал, что Никита уже здесь, у него за

спиной. Джой всегда таким был, мечтательным, каким-то

нереальным в этой своей задумчивости. А у Никиты всегда в эти

моменты ёкало сердце, только вот признавать он этого долго не

хотел.

Честно говоря, не хотел до сих пор. Боялся. Вот он

признает, и что будет? Время-то ушло. Но если вздохнуть

поглубже и на мгновение представить, что сейчас ещё зима, на

душе сразу становится легче. Правда, будто скоро Ник ляжет

спать, а потом заявится в комнату к Джою, потом будет разговор

и… и Никита никуда не убежит с утра. Не будет записки, не

будет нескольких недель раздумий, не будет сцены в

новогоднюю ночь и последующей обиды. Ничего не будет.

Хотелось утонуть в иллюзии. Настолько, что он осторожно

подошёл к Джою и, согнувшись, уткнулся лбом ему в плечо.

Джой даже не вздрогнул, слышал, видимо, как Никита крадётся, лишь отложил сигарету на подоконник.

― Ну как, кроссовки жить будут? ― абсолютно буднично

поинтересовался он.

― Вряд ли, но я закинул их в машинку, буду надеяться, ―

промычал Никита, не поднимая головы.

― А джинсы?

― Отстираются, но их пока просто замочил.

― Молодец.

Будто поощрил умненького щенка, который успешно

выполнил все команды и даже сходил в туалет на улице, не

напрудив в коридоре. А Никита так и стоял, сгорбившись и

прижимаясь лбом к плечу Джоя ― и обнять не решался, и

отступить не мог. Если он делал этим больно, Джой вида не

подавал, но себе он, казалось, делал больнее. Потому что

Никиту ломало. Ломало! Разрывало между нерешительностью и

желанием оказаться как можно ближе.

― О, чайник вскипел, ― оживился Джой, выскальзывая

из-под его головы. Ник в последнюю секунду сумел сохранить

равновесие и не впечататься в подоконник.

За окном громыхала гроза, молнии разрезали темнеющее

небо, дождь застилал горизонт, а они пили чай. Приканчивали

коньяк под ничего на значащую беседу. Добивали красным

вином, которое нашлось в запасах Лады, хотя не стоило бы.

Однако домашняя «Изабелла» в пластиковой полторашке была

сладкой и удивительно вкусной, да и Джой пил с таким

удовольствием… как устоять?

Когда вино подошло к концу, на улице окончательно

стемнело, а время перевалило за полночь, Джой начал

собираться домой. На полном серьёзе посмотрел в окно, где до

сих пор бушевала гроза, и включил приложение такси. Никита, не отрываясь, следил за тем, как Джой выбирает конечную

точку поездки, как пальцы скользят по экрану.

― Какой тут адрес? ― наконец, поинтересовался Джой.

― Может, останешься? ― одновременно с ним выпалил

Ники и сам же замялся под удивлённым взглядом. ― Ну, дождь

на улице, чего мокнуть? Посидим ещё немного, сыграем в

настолку, посмотрим что-нибудь?

Он кое-как заставил себя заткнуться, понимая, что начал

тараторить. Нет, он серьёзно имел в виду именно это: сыграть,

посмотреть, а потом лечь спать. Ничего лишнего. Он и сам не

уверен был, что готов к «лишнему». Решился бы разве что на

поцелуй. Подобные мысли преследовали его ещё с прошлой

встречи.

― Уверен? ― нахмурился Джой.

― Почему бы нет?

Именно на «Почему бы нет» они и рискнули посмотреть

недавно появившийся в прокате боевик. Потом пару серий

ситкома под обещанную настолку. Затем снова пили чай, пока

стрелки не подобрались к четырём часам ночи.

― Если я не хочу окончательно сбить график, пора спать

― вынес вердикт Никита.

― Ммм, у тебя есть график? ― усмехнулся Джой.

Ник фыркнул и поднялся с расстеленного дивана. Ему всё

ещё было не по себе в обществе Джоя, но неловкость уже почти

ушла. Никита даже начал позволять себе абсолютно тупые

шуточки, которые вырывались сами собой. А вот сейчас ему

вдруг снова стало неловко.

― В общем, ты диван занимай, сейчас достану бельё, а я

сам матрас быстренько надую, ― выдохнул он, устремляясь к

шкафу.

Спальное место было одно ― диван, но…

― Господи, Ники, да ложись ты спать по-человечески ―

рассмеялся за спиной Джой. ― Не переживай, я не кусаюсь, одного дивана хватит. Лягу с самого краешка, я же мелкий, ты и

не заметишь.

О нет, Джой, он заметит. Ещё как будет замечать всю

чёртову ночь!

Но вместо этих слов Никита криво усмехнулся и выдал:

― Зато я кусаюсь.

И тут же чуть не заорал в голос. Блять, это он что, флиртует? Это ведь звучит как флирт, правда? Какого хрена?

Джой сейчас его либо засмеёт, либо обматерит, уличив в

очередном тупом поведении. Но нет, вместо этого Джой

уточнил:

― Надеюсь, не больно? Ибо тогда точно надо вызывать

такси и валить.

― Я кусаю нежно…

Что. Он. Творит? И главное, что творит Джой, который в

ответ просто рассмеялся и кротко бросил: «Тогда норм». Норм!

Даже не «нормально».

Стоит ли говорить, что в итоге первый час беспокойного

ворочания на диване Никита думал о грёбаных нежных укусах?

Он лежал, практически влепившись в стенку, а Джой

действительно умостился на краю. Он переоделся в выделенные

домашние штаны и старую, самую мелкую майку Ника, и от

этого стала серьёзно видна их разница в комплекции. На Джое

майка висела, он вообще вот в такой домашней одежде выглядел

воистину невинно и хрупко. И вот он лежал на краю дивана, едва не падая, трепетно обнимал выданное ему одеяло и

тихонько сопел. Спал. Отрубился почти мгновенно, словно

отчаянно хотел спать уже давно. А Никита лежал и думал о том, что совсем свихнулся: мечтает слегка прикусить это узкое

плечо. Лучше даже так: слегка спустить майку, ворот которой

был слишком широким, прикусить, а потом поцеловать, будто

прося прощения.

Мысли сами притягивали Ника ближе. Он всё же

обернулся ― и с каждым десятком минут подползал всё ближе.

Неосознанно. Пока не понял, что оказался совсем близко. Стоит

руку протянуть, и можно коснуться. Этого хотелось всё сильнее

и сильнее: Джой иногда ёжился, но снова укрыться одеялом не

пытался, лишь обнимал его, а Никита… ему так и хотелось

обнять Джоя. Или хотя бы просто тронуть за плечо. Ощутить, что он живой и рядом.

Если Джой общается с ним, он пытается возродить дружбу

или всё ещё надеется на что-то большее? Или теперь на большее

надеется только Никита? Джой посмеялся над его дурацким

флиртом или оценил? И вообще, ну замёрзнет же, если его не

укрыть.

Никита соскучился. До безумия, до боли, до дрожи. Чёрт, Джой же спит! Ну убудет от него, если Никита всего на минуту

подвинется ближе? Вот так, очень-очень осторожно коснётся

ладонью рёбер, вдохнет запах сигарет и шампуня, исходящий от

волос. А если Джой не проснётся, то можно оказаться ещё

ближе, спустить руку на живот и уткнуться носом в макушку. И

чуть крепче обнять.

Никита и сам не понял, как «всего минута» превратилась в

пару, а они в свою очередь ― в крепкий блаженный сон.

***

Спал Джой урывками. В целом, это было нормально: крепким сном он никогда не отличался. Но в компании Никиты, особенно на одном диване, пусть и на почти метровом

расстоянии, спалось совсем нервно. Первое время Ники

практически распластался по стенке, и каждый раз, выныривая

из полусна, Джой замечал это ― иногда с юмором («Ммм, боится, значит, уважает»), иногда с раздражением. Чаще именно

с лёгким раздражением, потому что у самого Джоя присутствие

Никиты вызывало не желание сбежать подальше ― что стоило

бы! ― а вполне логичное напряжение и возбуждение. В такие

моменты он просто глубоко дышал и думал о котиках. Об

обычных таких котиках, пушистых и милых, при виде которых

просыпается умиление, а никак не стояк.

Впрочем, он не жалел. Пожалеет он, возможно, потом.

А ещё он успешно пародировал Ники и лежал, едва не

падая с дивана. Ладно, раз Джой сам взял его на слабо, предложив не надувать матрас… капельку лишних сантиметров

личного пространства организовать можно. Вот только их

разговор так и не выходил из головы.

«Я кусаю нежно…»

Блять. Блять! Бляяяять… Никита, твою мать, ты инфаркта

чужого хочешь? Что это было? Джой упорно осаживал себя, что

в прошлый раз он вот такие дурацкие шуточки принял за чистую

монету и сам же поплатился, но…

Где-то на моменте мыслей про «но» и периодических

воспоминаний о котиках он всё же отключился. Снова

включился ближе к утру, от очередной волны возбуждения и

непривычного жара. Слишком непривычного.

Джой открыл глаза, слепо уставившись в мрачную

поверхность телевизора, чернеющую как раз напротив дивана, у

противоположной стены. Света с улицы падало ещё мало, плотные шторы были наполовину задёрнуты, но даже так он

угадывал в темноте экрана своё отражение. Размытое лицо, пустота чёрной майки, от которой пахло одеколоном Ники ― и

поверх этой майки светлое пятно ладони. Даже не столько

поверх, блин! Джой тихонько чертыхнулся, но тут же мысленно

погладил себя по голове за сдержанность. Проснулся-то как

отлично: не рывком, перебудив заодно всех вокруг, а плавно и

спокойно. Ещё и окружение пару минут не мог охватить. Зато

теперь ощутил в полной степени.

Ладонь Никиты уверенно покоилась у него на животе, как

раз между задравшейся майкой и поясом спортивных штанов.

Джой не мог сказать точно, но, судя по ощущениям, Никита

крепко прижимал его спиной к своей груди и размеренно сопел

в макушку. Спал. Спал, чтоб его!

Зато он теперь бодрствовал. Абсолютно точно и

абсолютно везде.

Горячая ладонь Ники лежала прямо поверх солнечного

сплетения. Стоило сосредоточиться на этом прикосновении, и

по телу прокатывались волны жара. А мозг активно подкидывал

ту же мысль, что и раньше: в отличие от Джоя Ник, хоть и

закутался в одеяло, как гусеница, обременять себя лишней

одеждой не стал. Стянул майку и джинсы да так и упал. В

боксерах. Цвет Джой не запомнил, потому что в тот момент

малодушно не смотрел. Теперь же понимание, что почти

обнажённый Ники обнимает его со спины, одновременно

будоражило и вызывало почти панический ужас. Правильно!

Правильно, Ники! Кусаешь ты чертовски нежно. Бьёшь прямо

по больному. Вот если сейчас обернуться и разбудить тебя

поцелуем, что будет? Ооо, Джой подозревал: ничего хорошего.

А если просто разбудить, его уже не обнимут вот так.

Пальцы Ники чуть подрагивали, словно поглаживали

кожу. Это было невыносимо. И приятно. Настолько приятно, что, если бы Ник сейчас проснулся и шепнул ему это своё

«Саш», Джой бы точно кончил. Вот просто так, как подросток, от перевозбуждения.

«Котики, Дериглазов! ― мысленно рявкнул себе Джой. ―

Только котики, только хардкор. Ты же мужик».

Когда угроза разрыва сердца миновала, Джой тяжело

вздохнул и всё же накрыл руку Ники своими пальцами. Они

были ледяными, тогда как ладонь Никиты обжигала. Но теперь

это казалось… уютно. Или Джоя настолько съело одиночество, или действительно классно было бы просыпаться по утрам вот

так. Когда можно обернуться, поцеловать того, чья рука так

нежно тебя обнимает, и продолжить. А не тайком, боясь лишний

раз пошевелиться.

Господи, какой же он идиот!

***

Очередное пробуждение ворвалось в мозг трелью звонка.

Ожил телефон, который Джой ночью оставил на журнальном

столике, и звонящий был чертовски настойчив.

Джой подорвался с дивана уже на первых переливах

мелодии. Подорвался ― и упал обратно, пришпиленный рукой

Никиты. Успешно упасть в прежнее положение не получилось: Ники по инерции подорвался следом, приподнялся на локте, и

картина получилась достойная ромкомов. Диснеевских

ромкомов. Удачно пришло Джою в голову сравнение, от

которого захотелось то ли улыбнуться, то ли обречённо закатить

глаза. Телефон продолжал звонить, разрываясь почти с детства

любимой «Numb» от Linkin Park. Джой валялся спиной на

диване, ощущая, как хорошенько приложился локтем о стоящую

по соседству табуретку. Никита нависал над ним. Смотрел, бродя затуманенным взглядом по лицу, затем ― чуть более

осмысленно ― спускаясь к шее, к ключицам, к измятой за ночь

майке.

Джой и хотел бы что-то сказать, хотел бы выскользнуть, спасаясь, но не мог. Сам заворожённо смотрел в ответ на такого

забавного с утра Ники. На напряженные плечи, на мышцы, перекатывающиеся под кожей.

«I’ve become so numb…» ― разрывался мобильный.

«О дааа», ― согласился с ним Джой.

А потом забыл даже об этом, потому что Ники склонился и

поцеловал его. Неожиданно ― хотя и бесконечно ожидаемо, ―

яростно и ярко. Поцелуй выбивал дух, заставлял вспомнить

ощущение горячей ладони на животе и позабыть о том, что кто-то настойчиво требует ответа. Сейчас ответ нужен был самому

Джою.

И уж точно не на мобильный.

Джой потерялся во времени. Однажды уже обжёгшись, он

прекрасно понимал, что отвечать на поцелуи Ника ― гиблое

дело, но… но, Господи, насколько же они были прекрасны и как

же он мечтал об этом половину ночи. Как тут устоять? А

главное, зачем? Можно просто целовать в ответ и думать только

о том, стоит или нет хотя бы одной свободной рукой обнять

Ники в ответ.

Стоит. Определённо. Джой понял это в тот самый момент, когда закинул руку Никите на шею, а затем просто потянул его

на себя, углубляя поцелуй и заставляя склониться ещё ниже. Тот

послушался, опускаясь на локти, а Джой с наслаждением

погладил ладонью его обнажённые плечи. Твою ж мать! Если

это бред, вызванный сном и звонком мобильного, пусть он

продолжается, пожалуйста. Дайте два. Можно не запаковывая.

Когда навязчивый собеседник позвонил в пятый раз, Джой

всё же выругался и отстранился. Во-первых, возбуждение

зашкаливало и скоро прекратить просто не получилось бы; во-вторых, если человек настолько упорен…

― Бля, надо ответить, ― выдохнул Джой. ― Вдруг что-то

важное?

Хотя прерваться получалось едва ли не через боль. Не

просто отстраняться от Никиты, а будто вырывать себя с кожей, с мясом. Казалось, если не взять быка за рога, в следующий раз

такого взгляда Джой уже не получит. Сейчас у Ники

расширились зрачки, настолько, что полностью поглотили

радужки. Словно и не было никогда небесно-голубого цвета, лишь всепоглощающая чернота.

― Да… ― согласился Ник, откатываясь в сторону, когда

«Numb» запела в шестой раз.

Джой мгновенно оказался у столика, схватил телефон.

Принял вызов, оглянулся на Никиту, уткнувшегося лицом в

подушку, сглотнул при виде его спины и шикарной задницы… и

всё же сбежал в коридор. Лерика, конечно, даже свечку

подержала бы с радостью, но отвечать ей, пялясь на Ники, было

неловко.

― Что? ― выпалил Джой, заскакивая в ванную.

Включил ледяную воду и поплескал на лицо. Даже загар

не спас его от горящих щёк.

― Джой, ты где? ― зашипела в трубку Рианова, точно

разгневанная змея. ― Надеюсь, не отвечал только потому, что

сейчас за рулём.

― Нет, не за рулём, ― в недоумении протянул он, затем

тяжело вздохнул и шёпотом признался: ― Я с Ники. И ты не

вовремя.

― Я не вовремя? ― взвилась Лерика. ― Джо-ой! Ты

забыл?

― О чём?

Рианова разразилась панической матерной очередью.

Казалось, она на грани истерики, так что Джой принялся нервно

вспоминать, о чём он, чёрт побери, мог забыть. Он вчера утром

проверял ежедневник, ничего особо важного запланировано не

было. Важное Джой отмечал красной ручкой, большими

восклицательными знаками. Пару недель назад он успешно

сверился с почтой, куда просил пересылать все заказы, лишний

раз отметил даты, чтобы точно освободить неделю для отпуска.

Во вторник ещё проведёт один скромный юбилей, и всё, можно

ехать хоть к чёрту на кулички. Правда, в связи с некоторыми

обстоятельствами ловить горящую путёвку резко расхотелось.

Может, ну его? Дома провести мини-отпуск?

― Детская вечеринка, Джой! ― наконец, исчерпав мат, пояснила Лерика. ― У племяшки Тараса, ау! Мы планировали

её ещё прошлым летом. Сценарий у меня, реквизит у меня, гости собираются, не хватает только ведущего!

― В смысле? Сегодня? ― Джой врубил громкую связь и

принялся копаться в календаре. Нет-нет-нет, он всё проверял.

Вот, отмечено… ― Разве она не девятого?

Телефон взревел голосом Лерики. Снова мат ― и

напоминание, что она, вообще-то, отправляла ему смс-ку на

прошлой неделе, что дата поменялась, планируют провести

действительно в день рождения. А Джой согласился. Он залез в

сообщения, проверяя лишний раз. Да, согласился. Как раз когда

они с Ники сидели на крыше. Фак.

― Чёрт, Лер, всё у тебя, да? И ты уже там?

― Еду ещё. И да, у меня, так что просто тащи задницу. А

то Тарас позвонил в панике, что ты не отвечаешь, вот я и… ―

зачастила Лера, но была прервана настойчивым:

― Приезжай за мной, срочно, иначе всё сорвётся, Лер.

Адрес… Ники, какой тут адрес? ― рявкнул Джой, выскакивая

из ванной.

Тот что-то промычал, на ходу натягивая майку. В итоге

запутался в горловине и едва не запнулся. Впервые за всё время

знакомства Джой подхватывал неловкого Никиту. Удержать его

за плечо не мешало ничто.

― Профсоюзная пятнадцать… ― пробурчал тот, справившись с майкой.

― Слышала? ― уточнил Джой у Лерики. ― Отлично.

Сможешь?

Лерика была его золотцем, потому что могла ― всегда и

всё могла, стоит заметить. Что бы ни случилось, как бы он ни

умалчивал от неё свои «отношения с тем милым брюнетиком», вызывая недовольные взгляды и даже бойкоты в пару дней

молчания, Лерка была незаменимым другом.

― Через пять минут буду, ― бросила она, отключаясь.

Джой знал, что сейчас подруга помчится на выручку, как

заправский Шумахер. Так нахально забыть о заказе ― те ещё

неприятности, которые могут больно ударить по рейтингам и

будущему бизнеса.

― Ты уходишь? ― раздался откуда-то сбоку голос

Никиты.

Джой отреагировал не сразу. Занятый мыслями о работе, он с панической скоростью натягивал мятую одежду. Чёрт-чёрт-чёрт! Тёмная рубаха и голубые джинсы ― не презентабельно, но для детей должно сойти. А избавить от кругов под глазами, чтобы не выглядеть, как наркоман, можно будет Лерику

попросить, у неё всегда косметика есть.

― Ага! ― наконец отозвался Джой, поправляя у зеркала

чёлку. Уложить бы…

― А как же… ну там, чай?

Джой подхватил сумку, закинул в неё телефон, осмотрел

зал в поисках чего-нибудь мелкого, но важного ― мало ли, что

забыл?

― Слушай, давай потом?

Ники не ответил. Он следил за Джоем с такой тоской, что

душу затапливало одновременно щемящей нежностью и

ликованием. Неужели ему не по себе, что Джой сбегает в такой

ответственный момент? Можно бы остаться, можно проверить, но… если Джой подведёт Тараса, то пора будет искать другого

ди-джея в команду. А если останется, не факт, что не получит

очередное динамо.

Увы, Ники потерял свой кредит доверия ещё в прошлом

году. Или в новый год.

― Созвонимся, хорошо? ― добавил Джой, обуваясь.

Ботинки были ещё влажные, но и это его не волновало.

― Да, как скажешь… ― грустно согласился Ники.

Он даже сам открыл дверь с хитрым замком, отодвинулся, пропуская и провожая всё тем же взглядом. А потом вдруг

выругался, в самый последний момент перехватывая Джоя за

запястье.

― Твою мать… Стой!

Джой обернулся, и Никита коротко склонился к нему, чмокнув в нос. Как-то трогательно и по-детски невинно на

контрасте с предыдущим их поцелуем.

― Только не забудь, не как я, ― выдохнул он.

― В отличие от тебя я всегда знал, чего хочу, Ники, ―

усмехнулся Джой и пообещал: ― Не забуду.

Он освободился и бросился вниз по ступеням, тайно

надеясь, что Лерика ещё не успела подъехать, а Тарас не

прибьёт его за забывчивость. Хотя в голове всё равно крутилась

последняя сцена. Что это было? Какого хрена Ники внезапно так

передумал? И стоит ли вообще ему верить?

А перезвонить… вечером он так замотался, что лишь

сумел написать: «Дома, падаю спать», ― отчитался, раз Ники

просил. Следующие два дня снова прошли, как в аду, частично

из-за работы, частично из-за дум об отпуске (ехать или нет?), а в

четверг случилось то, что пошатнуло его отношение к

происходящему и в хорошем, и в плохом смысле.

Глава 4

Джой как раз ужинал у родителей, когда пришло

сообщение.

Ники: «Ты сегодня где работаешь? Могу позвонить».

Вот так внезапно. Нет, Ники и до того писал, интересовался о здоровье, делился впечатлениями от

просмотренных фильмов в голосовых сообщениях, но Джой

настолько погряз в разгребании работы, что отвечал коротко и

почти односложно. Да, всему виной работа… Ой, да кого он

обманывал? Просто Джой чувствовал, как что-то изменилось, и

ему было страшно.

Он переоценил себя, не думал, что стоит Никите сделать

шаг навстречу, сил придерживаться плана не останется.

Чертовски переоценил! И теперь… теперь Джой уже несколько

дней размышлял: а что, если. Если он рискнёт просто

попробовать? Ники опять устроит показательное выступление и

сбежит? Или стоит действовать сразу наверняка?

Потому Джой никуда не поехал в отпуск, поэтому сейчас

он ужинал на кухне родительской квартиры, с удовольствием

уплетая разогретые чебуреки и салат. Он позорно боялся

возможного.

Джой: «Я не работаю, звони».

Боялся Джой зря, сегодня Ники волновало другое. Тим

Егоров, который теперь имел полное право шляться по клубам,

― наконец-то перевалил восемнадцатилетний рубеж, ― опять

сбежал от няньки. Как Лада вообще выдержала с ним почти

месяц, Джой даже не спрашивал. Если она хоть немного похожа

на Никиту, то выдержала, сто процентов. Но Ники очень

тревожился.

Пришлось ненадолго оторваться от чебуреков и выбрать

клубы города, в которых сегодня было жарко. Часть Ладе

скинул Ники, часть ― сам Джой. Но даже вернувшись к еде, Джой не сумел отвязаться от назойливой мысли, что он мог бы

помочь. Во-первых, девчонка сестра Ники, во-вторых, Димки

тоже не было дома, а в-третьих, Джой проникся к ней, ещё когда

Лада с Тимом отпаивали его чаем… как можно бросить? В

итоге, когда время уже перевалило за полночь, и родители

собрались спать, Джой всё же сбежал на кухню и набрал номер

Лады:

― Ну как, нашла? ― поинтересовался он.

Лада коротко ответила, что ни в одном клубе подопечного

не нашлось, а значит, всё зря. Джой задумался о Никите, о том, что он волнуется за сестру; о Тиме, который явно не умел

думать головой; о Димке, возможно, умотавшем куда-то с

Егоровым, и решился.

― Есть у меня одна идея, ― протянул он. ― Если не

побоишься лезть в темноту…

Лада не побоялась. Так что Джой схватил брелок

сигнализации от авто, мобильный и рванул навстречу

приключениям. Он действительно подозревал, куда могли

задеваться мелкий с другом, и совершенно не завидовал им.

Когда этих двоих найдут, их ждут знатные люли.

***

Он остановился в глухой подворотне, упирающейся в

металлическую ограду на подступах к ботаническому саду. Вот

оно, любимое место Димки, куда он последние годы часто

наведывался, если хотел побыть один. Или не совсем один, но

подальше от чужих глаз. Лада место назначения не оценила, с

сомнением осмотрела подворотню и поинтересовалась:

― Мы потерялись?

― Нет, мы прибыли. Дальше только пешком. ― Джой

заглушил мотор, вышел из машины и потянулся.

Лада выбралась следом, застыла, неловко переступая с

ноги на ногу и оглядываясь. Подворотню обнимала темнота, не

кромешная, конечно, разбавленная светом фар, но глубокая и

печальная. Джой и сам бы в такую без лампы не сунулся, но

приходилось полагаться только на фонарик телефона.

Непреодолимо

захотелось

закурить,

но

промедление

окончательно выбило бы Ладу из колеи, потому он пояснил:

― Видишь, здесь есть калитка. Выйдешь за неё и пойдёшь

прямо, затем направо, налево и снова направо, пока не упрёшься

в забор. Двигаешься вдоль него до дыры. Она гигантская, даже

Димка пролезть может. Там протоптана тропинка через лесок, ведёт к дальней стороне озера.

― Я-а-асно… ― протянула Лада в ответ.

― Справишься?

― Естественно.

Решительной она не выглядела, ни капельки. Сделала пару

шагов в сторону решётки, остановилась, ещё шагнула. Следом

принялась копаться в сумочке, откуда наконец выудила

мобильный и врубила тусклый фонарик. Офигенное освещение

в таких условиях. Джой уже села в машину, но вдруг сжалился:

― Может, тебя проводить? До забора и там тропинка

узкая, хотя бы по ней, и подожду, пока ты этих двоих не

уволочёшь обратно?

Лада помолчала с полминуты. Изучала темнотищу за

оградой, мощные кирпичи основания, стену соседнего здания.

― Давай, ― наконец, решилась она. – Только к ним пойду

одна. Если они там, конечно.

― Идём. ― Джой захлопнул дверцу, тоже включил

фонарик и устремился к калитке.

В отличие от Димки он это место никогда не любил. Нет, не озеро, оно было прекрасно в любое время дня и ночи, а вот

этот проход к нему. Длинные узкие переулки, в которых, когда

вас двое, если кто-либо пойдёт с противоположной стороны, разминуться уже не получится. Они тянулись и тянулись, как

кишки города, длинные, грязные и неуютные. Переваривали их, чтобы выплюнуть с противоположной стороны. Была бы воля, забыл бы навсегда, что в их городе существует такое место. А

ведь у кого-то здесь квартиры, окна выходят на соседние стены.

Ужас.

Когда добрались до высокого кирпичного забора, Джой

облегчённо выдохнул. Что ж, вот и оказались почти «с

противоположной» стороны. Осталось только найти проход, крупную дыру, прикрытую металлической решёткой, рывком

снять махину и ― вуаля!

― Дамы вперёд, ― усмехнулся Джой, заинтересованность

в глазах Лады тут же сменилась ужасом, а ещё одна хотела идти.

Пришлось успокаивать: ― Я решётку после нас на место

поставлю, а то мало ли.

Лада судорожно вздохнула, но всё же рискнула пролезть, ступив на протоптанную за лето тропинку. Не один Димка сюда

приходил, ох, не один. Джой даже ухмыльнулся зловеще, представляя, какую картину сейчас они, скорее всего, увидят.

Интересно, Лада сразу прибьёт Егорова или даст ему немного

пожить?

Он тоже нырнул в дыру, подхватил решётку, аккуратно

вставляя в кирпичи сначала верхнюю часть прутьев, затем…

Дикий визг заставил подскочить на месте. Решётка бахнула, падая в паре сантиметров от его ботинок.

― Фак! ― Джой торопливо обернулся. Шагах в пяти от

него среди зарослей деревьев прыгала Лада, стряхивая с себя

нечто невидимое, но определённо страшное. ― Ты чего

пугаешь, я чуть кирпич не выломал.

И ноги себе не отдавил металлической махиной. То-то

было бы круто! Мало, что рядом с Ники Джой становился

высшим проявлением неловкости, так ещё и рядом с его

сестрой?

― Жук.

― М-да… И эта девушка хотела пойти одна.

Он одним рывком наконец-то приладил решётку и, оттеснив Ладу, двинулся по тропинке первым. Стрекотали

кузнечики, что-то пищало, шуршало, ползало ― Джоя самого

чуть не вывернуло от отвращения, ― а тропинка петляла среди

деревьев, постепенно уводя всё ниже и ниже к берегу. Когда

деревья стали редеть, сменившись густым подлеском, а издали

отчётливо донеслись голоса, Джой остановился.

― Уверена, что с тобой не надо идти?

Лада кивнула, обгоняя его на тропинке. Решительности в

ней прибавилось, голос подопечного узнала из тысячи. Хотя…

голосов там было максимум пять. И большая часть женских.

Джой покачал головой, провожая Ладу взглядом, но терпеливо

ждать на месте не стал. Тоже спустился дальше, пусть и

медленней. У одного из последних деревьев затормозил, прислонился спиной к стволу и прислушался. Подглядеть было

сложнее: озеро освещала луна и фонарики, издалека виднелись

лишь силуэты, но Джой всё же собирался порой бросать туда

взгляд.

Теперь он, наконец, достал сигарету. Стоило сделать

первую затяжку, как у озера кто-то весело завизжал, послышался плеск воды. Он выглянул из-за дерева, мельком

замечая белеющую в лунном свете кожу обнажённой девицы, плещущейся на берегу. Ооо, даже так там дела обстоят! Лада на

фоне этого веселья казалась злющей мегерой. Димка, счастливо

кинувшийся было к ней, наивным дурачком.

Джой со стоном спрятал лицо в свободной от сигареты

ладони. Бо-оже, неужели Тим обвёл его вокруг пальца и напел

что-нибудь заунывно-романтичное? Купил Димку со всеми

потрохами, а сам использовал его, чтобы сбежать?

― Да Егоров просто злой гений какой-то! ―

прокомментировал Джой. ― Растёт пацан.

И только потом понял: а ведь действительно растёт. На

днях ему уже должно было стукнуть восемнадцать. Всё, официально не обязан подчиняться больше гувернанткам. Что, судя по открывшейся картине, он и делал. Качаясь, поднялся с

насиженного места, навис над Ладой, что-то зло сказал

(слишком тихо, Джой не расслышал). К стеклянной бутылке он

прикладывался с удивительной периодичностью.

«Ещё и пьян», ― констатировал Джой. Хотя Димка тоже

выглядел не лучшим образом.

Он не собирался подслушивать, но напряжение так и

витало в воздухе. Кузина Никиты по сравнению с Тимом была

такой маленькой и беззащитной, враз утратив гневный вид, а

пацан казался настоящей горой. Вот так прибьёт няньку, потом

объясняй Нику, куда делать его кузина! Пришлось затушить

сигарету и, пригнувшись, подобраться поближе. С каждым

шагом слова звучали всё разборчивей, а когда из-за туч

выглянула луна, Джой даже эмоции на лицах смог разглядеть и

понял, что попал. Это был совсем не разговор няньки и

подопечного, а что-то в сотни раз более личное. Блять…

― Извини, что не ответила вовремя, ― Лада говорила

тихо, уверенно, ладонь её легла Тиму на грудь. ― Прекрасно

понимаю, что ты волновался.

Она уговаривала, смотрела так нежно, так искренне. И так

чертовски напоминала Джою его самого в отражении, которым

любовался тысячу раз за этот год. В моменты, когда думал о

Ники.

Часть слов потонула в звонком смехе девушек, окруживших Димку. Так что Джой видел только движение: Лада

протянула руку, пытаясь поймать пальцы Тима, тот зло отбил её

ладонь, перехватил за запястье, стиснул. И всё же не слишком.

Не до боли, не так, чтобы оставить синяки, а с какой-то

затаённой нежностью, пробивающейся сквозь ярость.

Голос его крепчал с каждой секундой, и вот уже даже

подслушивать не нужно было. Тим орал:

― Да, я волновался. Да, я, блять, волновался! Увидел вас

со Стасом, а потом пытался до тебя дозвониться. Я, блять, в

любви тебе хотел признаться. И что получил? «Сокол» лучше?

Джой застонал уже в голос и тихонько сполз в траву. Как

же тесен, мать его, мир. Вроде бы крупный город, а «друзья

семьи» так и лезут из всех щелей в любой ситуации. Стас

Вероцкий. С ним Джой созванивался, чтобы хоть изредка

тренироваться и держать организм в тонусе; он умело помог

разработать плечо после растяжения; он был братом Веры, по

которой сходил с ума Димка; и именно его все считали

виновником… той аварии. Так что Тим, как пострадавшая

сторона, до зубовного скрежета терпеть его не мог. Как

пересеклись его пути с Ладой, Джой даже предположить боялся.

Он слушал, слушал, ссору, с каждым мгновением

набирающую обороты. А ещё видел эту отвратительную, щемящую любовь в каждом жесте, в каждом взгляде. Он не

хотел ничего загадывать, не хотел вспоминать о Никите и

собственной Любви, но не мог.

― Боже… ты ревнуешь, ― отчётливо услышал он фразу

Лады.

― Я не ревную!

― А я не завидую, ― выдохнул Джой, стискивая голову

руками. Хотя он завидовал. Даже такому скандалу, ссоре, которая сегодня не могла завершиться ничем хорошим. Но

когда-нибудь…

Он чуть ли не ползком пробрался сквозь траву, у деревьев

поднялся на ноги, обхватил такой родной ствол ― кажется, тот

же, у которого курил ― и легонько приложился о него головой.

Проще не стало. Внутри всё выворачивало. Если бывает такая

любовь, обоюдная, искренняя, почему у него её быть не может?

Или всё же может?

Лада промчалась мимо пулей, пацана оставила у озера

вместе с Димкой. И Джой мысленно согласился: пусть, со

временем у них всё решится, если Тим не совсем идиот.

Идиотом мальчишка никогда не был.

***

Он забыл ключи. От своей квартиры.

На часах было почти три ночи, в кармане ― ни одного

ключа, сумка ― у родителей, а на душе ― раздрай. Серьёзный

такой раздрай, вызванный ссорой Лады с Егоровым.

Джой погряз в размышлениях, которые выбивали из колеи.

Автомобиль вёл на автопилоте, очнулся, только когда завёз

Ладу к Егоровым, а сам под гнётом мыслей оказался рядом с

домом, где Ники снимал квартиру. Просто припарковался у

подъезда и только тогда понял, где оказался.

Он поднял голову, пытаясь отыскать на четвёртом этаже

горящие окна, хоть и не знал, на какую сторону они выходят.

Пару раз глубоко вздохнул, раздумывая, идти или нет. Идти, конечно! Не в машине же спать! Вот вроде бы захотелось

помочь хорошему человеку, так почему теперь так хреново? Из-за осознания, естественно. Как бы хреново Тим мебя ни вёл, как

бы ни психовал, ни злился, но он любил Ладу. Уж Егорова Джой

знал, мог судить на все сто.

А Ники, который сейчас должен был открыть дверь, просто бил в самое сердце. Важно ли, сколько раз Джой

попытается действовать решительно?

― Кто? ― послышался сонный голос в динамике

домофона. Да уж, Ники не Джой, ложился спать раньше трёх.

― Это Джой. Впустишь?

Он решил не уточнять, зачем явился посреди ночи, вот

поднимется и тогда можно будет обсудить всё подробней.

Ники впустил его. Джой взлетел на несколько этажей, остановился перед приоткрытой дверью, переводя дыхание, и

нырнул в квартиру. Конечно, он мог поехать к Владу, тот бы

всегда приютил и вряд ли спал в такую рань ― тоже был

птичкой ночной, к графику не приученной. Но ноги несли

именно сюда.

Ники нашёлся в коридоре. В мятой светло-голубой

рубашке и джинсах. Видимо, как сидел одетый, ожидая

новостей от кузины, так и заснул. На щеке отпечаталась прямая

линия ― то ли стол, то ли угол дивана, ― а у рубахи

расстегнулась пуговица. Средняя, прямо на груди.

― Привет, ты чего среди ночи? ― зевая, поинтересовался

Ники.

― Ездил помогать твоей сестре, забыл ключи от квартиры

у предков… пустишь до утра? ― Джой обезоруживающе

улыбнулся.

Он, конечно, не был уверен, что милая улыбочка, которая

всегда работала на коллегах и клиентах, окажет эффект и на

Ники, но тот кивнул и отступил, позволяя Джою пройти.

Пробормотал:

― Она мне не отписалась… как всё закончилось?

Ники всё ещё тёр глаза, пытаясь проснуться, но

получалось плохо. Его слегка вело в сторону, то и дело

приходилось подавлять зевки.

― Можешь дать мне матрас и падать спать, ―

посоветовал Джой, избавляясь от ветровки. ― Там я уж как-нибудь сам разберусь.

― Не нужно, я проснулся, ― нахмурился Никита и

предложил: ― Чаю? Еды?

Джой прищурился, внимательно вглядываясь в его лицо, и

согласился. Может, горячий фруктовый чай поможет справиться

с раздраем? Никита сейчас был таким домашним…

― Зачем ты вообще позволял Тиму таскаться с тобой по

клубам? Не понимаю, ― в какой-то момент поинтересовался

Ники.

Джой успел лишь коротко рассказать, что Егорова они всё

же нашли, но домой не вернули, оставили на попечение Димки.

Никита в ответ покачал головой, но признал, что младший

Дериглазов ― нянька тоже неплохая.

― Да я сам не понимаю. Я всегда считал, что Егорову всё

дозволено, его никто и никогда не искал, никто ему не звонил…

типичный сынок богатеньких родителей, которые могут делать

всё, что угодно, лишь бы дома не мешались. А хороших

помощников найти сложно. ― Джой усмехнулся. ― Потому мы

договорились на бартер. Он мне периодически помогает, я ―

ему. Какая разница, сколько пацану лет, если он чаще всего

сидит у меня в гримёрке? Я тоже в семнадцать уже проводил

первые выступления в клубах. Паспорт не спрашивали никогда.

Так в чём проблема?

― Как оказалось, проблема была, ― покачал головой

Никита, глотая чай.

― Но я-то о ней не знал… ― Джой развёл руками. ― Ты

что, меня осуждаешь?

― Нет, пытаюсь пробраться в голову.

― И как получается?

Ники улыбнулся самым уголком губ. Коротко и печально.

― Не особо.

Они сидели в гостиной на собранном диване. Видимо, Никита действительно не собирался спать, раз не готовил

постель. Рядом на столике стояли чашки с чаем и вазочка с

печеньем, на фоне беззвучно мерцал телевизор. Ники

окончательно проснулся и не напоминал больше разбуженную

сову, а Джой смотрел на него и думал… думал, думал, думал.

― Я тоже не понимаю, что творится у тебя в голове, Ники.

Совершенно, ― наконец, выдавил Джой.

― Как и я, ― невесело рассмеялся тот. Замолчал почти на

минуту, не отводя взгляда, а потом признался: ― Но я точно

хочу тебя поцеловать.

Джой отреагировал мгновенно, почти не думая.

― Так целуй, ― выдохнул он.

Мысли пришли потом ― налетели ураганом, сметая всё на

пути. Господи, он серьёзно? Хочет довести окончательно и

бесповоротно? Хочешь ― просто целуй, а там будь, что будет.

Именно, вот она, та самая мысль: дурацкое «будь, что

будет» крутилось в голове Джоя с того момента, как они

отъехали от сада. Эта ссора, чёрт… искрило так, что убить

могло разрядом. И видно было, если Егоров одумается, многое

может измениться. У них. Но так легко видеть отношения

чужие, со стороны, и так ублюдочно сложно хоть как-то

оценивать свои. Тим обижался, а вот Ники, тоже «мелкий», сейчас ровно и спокойно утверждал.

«Я хочу тебя поцеловать».

И не целовал. Он словно завис: отставил кружку с чаем и

повернулся к Джою, рассматривая его, ― так пристально, словно решал, стоит ли оно того. Джой же постепенно закипал.

Почему кому-то всё, а ему ничего?! Блять, походу

подслушанный разговор всё же сильно ударил ему по голове.

Нафиг было вообще помогать Ладе?

― Ну? ― Джой криво усмехнулся: ― Или ждёшь, когда

рискну я?

Ники покачал головой, оттолкнулся от спинки и медленно

приблизился к нему, застыл в паре сантиметров от лица.

Ресницы трепетали, в полутьме одиноко горящей настольной

лампы бросая тени на щёки, а дыхание было таким тихим и

поверхностным, что Джой его даже не ощущал. Он не понимал: им любуются вот так извращённо или хотят окончательно

вывести из себя? Секунды казались вечностью, особенно после

грёбаного «я хочу тебя поцеловать». Хоти себе на здоровье, только знай, что на этот раз Джой не позволит на этом

остановиться. Серьёзно, не сейчас.

Правда, вслух он этого не сказал. Да и некогда было: в

следующую секунду Ники всё же его поцеловал ― так трепетно

и невинно, что сердце сжалось. Коснулся губ почти невесомо, не

напирая, не заставляя раскрыться, а скорее лаская. Медленно и

нежно, тягуче, словно карамель. У его губ сегодня и вкус был

карамельный, то ли от печенья, то ли от фруктового чая. А от

Джоя ― он знал точно, учитывая, что прикончил за день почти

полпачки сигарет ― пахло дымом и одеколоном. И ещё, возможно, чуть-чуть домашними пирожками, которые сегодня

стряпала мама.

В какой-то момент Джой перехватил инициативу и

углубил поцелуй, строить из себя святую невинность не было ни

сил, ни желания. А ещё он чуть подался вперёд, переползая на

диване ближе, и закинул свободную руку Никите на плечи.

Одной продолжал всё так же опираться о спинку, удерживая

равновесие ― если поцелуй должен был завершиться сейчас, он

хотел хотя бы не выглядеть жалко, пусть и не знал, как сможет

остановиться. А потому, когда чужая ладонь опустилась на

поясницу, забираясь под майку и притягивая его ближе, Джой

застонал. Стон вибрацией прошёлся по телу, возбуждение

горячей волной пронеслось по венам. Господи, ему уже этого

было достаточно. Нахер нормальный секс, нахер вообще всё ―

Джой был готов кончить от одной только близости.

Да и какой секс, когда презерватив, который до встречи с

Ником обязательно хранился в заднем кармане, был попросту

забыт. Джой не помнил, когда перестал перекладывать его из

одних джинсов в другие. После нового года, когда понял, что

никто, совершенно никто его больше не возбуждает? Что он

«сломался»? Или ещё в сентябре при очередной стирке, когда

осознал, что им с Ники ничего не светит? В любом случае, Джой

помнил, что в тумбочке хранится небольшая упаковка, а вот

задний карман давно уже предназначен исключительно для

мобильного.

― Чтоб тебя, Ники… ― чертыхнулся Джой, когда горячие

пальцы пробежались по спине, точно пересчитывая позвонки.

Ники сам ― сам! ― целовал, сам касался слишком

откровенно, сам рискнул. И Джоя одновременно накрывало

волной абсолютного неверия и адского желания пополам со

счастьем. Был ещё страх, где-то там, внутри, но ему никто не

позволял выбраться наружу. Зато Джой позволил себе другое, более дерзкое.

Поцелуй, нежный и почти трепетный, всё же стал чуть

более страстным и яростным. Простых объятий было

недостаточно, по крайней мере, Джою, так что он, не позволяя

отстраниться хоть на мгновение, просто рывком придвинулся и

повернулся к Нику, практически прижал его к дивану. Ники не

сопротивлялся, ни этому, ни тому, что в следующее мгновение

Джой оседлал его колени, наконец-то оказываясь ближе.

Гораздо ближе. Настолько, чтобы ещё сильнее углубить поцелуй

и прижаться грудью к его груди, ощутить, как крепкие руки

сильнее стискивают талию и даже ― о да! ― опускаются на

задницу.

Джой снова застонал, чувствуя, как пульсирует его

напряжённый член в плену жёсткой ткани джинсов, и как

возбуждён Ники ― как прерывисто он дышит; как подрагивают

его пальцы, впивающиеся в обнажённую поясницу; как пылают

щёки, как тяжело вздымается грудная клетка и колотится

сердце. Его? Джоя? Или, возможно, почти в унисон? Но главное

доказательство возбуждения точно давало о себе знать. Стоило

податься бёдрами чуть ближе и сорвать стон с этих мягкий губ.

― Фак… ― выдохнул Ники. И всплеск эйфории на

секунду ослепил, заставляя всё же разорвать бесконечно долгий

поцелуй.

Сердце действительно колотилось. Никита тяжёло дышал, запрокинув голову на спинку дивана, пытался прийти в себя, но

Джой не мог и не собирался это позволить. Он коснулся губами

подбородка, осторожным, но чувственным поцелуем спустился

на шею, вдыхая аромат кожи. Сегодня не ощущалось

привычного одеколона с цитрусовыми нотками, зато был запах

геля для душа. Господи, Ники ― чёртова диснеевская

принцесска, которая моется чем-то приторно-фруктовым! Но

Джою нравилось даже это.

Ники не разжимал объятий, без поцелуя возбуждение

слегка ослабило градус, но Джой не мог остановиться. Он

провёл рукой вниз по груди, ощущая биение сердца под

подушечками пальцев, по животу, пересчитывая пуговицы

рубашки, и…

― Стой, погоди! ― Ники дёрнулся, когда ладонь Джоя

накрыла его пах. Когда член призывно дрогнул от

прикосновения даже через ткань.

Вот только пальцев на запястье, заставивших отвести руку, Джой не ожидал. Он уже вообще не ожидал, что Ники

остановится. Вроде бы мозгом понимал, но…

― Опять? ― хрипло выдавил Джой, устремляя на Ники

напряжённый взгляд.

Тот смотрел отчаянно и виновато. У него, блять, стояк, который Джой без проблем успел ощутить; у него сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и это тоже можно почувствовать; у

него губы припухли от поцелуев и блядский румянец на щеках.

Но нет! Нет! Это ублюдско-виноватое выражение лица портило

всё.

― Джой, я просто хотел…

Джой не дал договорить.

― Ты **нулся, Ники? ― рыкнул он.

Нет, он НЕ готов остановиться. НЕ может. И попросту НЕ

хочет.

― Мне нужно пару минут… ― взвился в ответ Ник.

А Джой просто залепил ему ладонью рот. Чёрт побери, ему

целый год нужно было «пару минут».

― Знаешь что? Замолчи, ― выплюнул он. ― Просто

замолчи. Видит Бог, я хотел никогда в жизни об этом не

вспоминать.

Однако должен. Если сейчас же Джой не предпримет

кардинальные меры, он сам себя не простит. Если не попытается

хоть раз добиться своего, просто не сможет успокоиться.

Навсегда застрянет в грёбаном круговороте.

― У меня есть желание, помнишь? А ещё ты мой должник,

― с трудом продолжил Джой, по-прежнему удерживая Никиту.

Он ощущал, что это неправильно, но просто не мог сейчас с

собой справиться. ― Поэтому я делаю, а ты молчишь, ясно?

Просто молчишь! ― Джой не говорил, он шептал, практически

шипел, сверля Ники взглядом. Тот что-то замычал сквозь

ладонь, но Джой ещё суровей добавил: ― Скажешь что-нибудь, и я исполню твоё «новогоднее желание»: мы точно больше

никогда не будем общаться. Окей?

Ответный взгляд был таким пронзительным, что Джоя

пробила дрожь. Пальцы действительно задрожали, так что

пришлось отстраниться, позволяя Ники ответить. Но он молчал.

Смотрел и ждал, словно согласившись на условия.

«Проси взамен», сам ведь говорил. А Джой сейчас хотел

одного: хотя бы раз ― один грёбаный раз ― сорвать с этих губ

стоны, перестать мучиться. Он устал. Думал, что может и готов

бороться, но сегодня посмотрел на других и понял. Так ужасно

устал, что готов взять малое и сдаться. Всё. На этот раз точно

хватит.

― Молчи, ― тихо-тихо выдохнул он. ― Или говори, если

хочешь, чтобы я ушёл.

Ники молчал. Возможно, просто ждал, что случится

дальше. Да уж, дальше…

― А теперь расслабься, прикрой глаза и представь того, кто действительно нравится. Представь губы этого человека, ―

прошептал Джой, целуя его в щёку, ― и наслаждайся.

«Представь, что я девчонка», ― на самом деле хотел

сказать он, но не смог. Ники, черти его дери, долбанный

натурал. Поцелуи ― прекрасно, он привык; возбудиться от

прикосновений ― легко и просто; но стоило зайти дальше… и

вот. Останавливается, смотрит блядским виноватым взглядом.

Нет!

Август нещадно утекал сквозь пальцы. Очередной август.

А вместе с ним накатывало отчаяние. Джой себя переоценил. На

этот раз он сломался ещё быстрей и теперь в очередной раз

разгребал последствия. Унижался. Он готов был унизиться, чтобы целовать эти губы, шею, плечи! Если хоть раз не

получится, он так навек и останется безразличным ко всем, кроме этого барана с одеколоном с цитрусовыми нотками и

долбанным малиновым гелем для душа.

И малину тоже никогда есть не будет.

Хотя нет, будет. Через самые болезненные и самые

драгоценные воспоминания.

Кажется, он грёбаный мазохист.

― Закрой глаза, ― повторил Джой настойчивей. Ники

напряжённо вздохнул, но послушался. ― И наслаждайся.

Первый поцелуй невесомо коснулся губ, не позволяя даже

ответить, ― всего лишь нежное прикосновение, в котором

ощущалась горечь отчаяния. Джой был уверен ― Ники

почувствовал, но, слава Богу, не мог сказать об этом. Джой всё

так же сидел на коленях Никиты, а потому спокойно мог

поднять руки и начать медленно расстёгивать пуговицы

рубашки, мог прижаться, почувствовать жар тела, но нет, так

точно будет понятно, что это он. А Джой… Джой хотел

показать, что кайф можно получить и с девочкой, и с

мальчиком.

― Дай мне шанс, ― выдавил он ещё тише, опускаясь к

шее.

Вряд ли Ники слышал, но так стало спокойней. Если он

смог возбудиться от поцелуев, остальное уж точно пройдёт куда

проще. Ну серьёзно! Джой не собирался его насиловать! Он

хотел доказать, что бояться нечего; почувствовать, что хоть

немного может владеть ситуацией. Стать решительным? Или

окончательно отвергнутым, чтобы вырваться из замкнутого

круга. Он… блять, он просто отчаялся настолько сильно, что

готов был творить любые глупости. В конце концов, Ники

спокойно мог сбросить его, оттолкнуть, дать в морду. Да что уж

там, даже схватить за шкирку и вышвырнуть из своей кваритры.

Мог же? У него была тысяча возможностей, даже в этот самый

момент.

Боже, он всего лишь планировал сделать Ники минет?

Если тот не решится, а Джой поймёт, что ему противно, обязательно остановится. Сможет. Осознает и уйдёт.

И вообще, Джой лучше какой-нибудь там девчонки, потому что любит этого идиота.

Искренне любит, и этого не отнять.

Джой замер на секунду, утыкаясь носом в шею Никиты и

судорожно пытаясь сделать вздох. Ники молчал ― лишь поднял

руку, запутываясь пальцами в волосах Джоя, осторожно

массируя кожу. Вот! Ему не противно, иначе бы даже не тронул.

Джой на миг замер, едва не заурчав от такой невинной ласки, но

тут же тряхнул головой, скидывая ладонь.

Нет, не время растекаться лужицей! Пусть и хотелось бы.

И

он

продолжил

воплощать

спонтанный

план:

расстёгивать рубашку ― Господи, рубашка, как же удачно

вышло! ― обнажать каждый новый участок кожи, спускаясь

поцелуями всё ниже и ниже. Линия челюсти, нежная кожа у

самого уха, где под губами ощущается трепет артерии; изгиб

шеи, где она плавно переходит в плечо ― там Джой остановился

чуть дольше, слегка прикусывая и замечая, как сжались пальцы

Ники, стискивая прикрывающий диван плед; ямочка ключиц.

Пуговицы расстёгивались неохотно, и каждый раз он касался

кончиками пальцев кожи, едва-едва, не то щекоча, не то лаская.

А когда удалось справиться с последней пуговицей, спустился

на грудь уже поцелуями. Медленно, тягуче и осторожно. Ладони

поднял к плечам, разводя в стороны полы рубашки, чуть

массируя, чтобы расслабить мышцы.

― Расслабься, ― наконец шепнул Джой, на мгновение

отрываясь, лишь руки остались лежать на плечах, осторожно

разминая их. Так же тихо, не прекращая движений, он

продолжил: ― Ники, все люди бисексуальны. Так завещал

дядюшка Фрейд, такими нас задумала природа. ― Никита

нахмурился, резко открыл глаза и уже глотнул воздух, явно

собираясь что-то ответить, но Джой выпалил: ― Я не убеждаю

тебя, просто хочу сказать, что не случится ничего страшного, если ты один раз получишь кайф с парнем.

Он не мог больше видеть этот взгляд, так что со вздохом

уткнулся лбом Ники в грудь. Обессилено и почти болезненно.

Секунда, две, тридцать… Джой глубоко дышал, позволяя себе

вновь ощутить возбуждение, вспомнить, как сильно он хочет не

только и не столько сам почувствовать прикосновения Ники,

сколько довести его до исступления. Доказать то, что только что

сказал. Джой должен свети его с ума, и он сможет. Когда ты сам

помешан на другом человеке, хотя бы крошечную частичку этих

ощущений точно можно передать. Хватит и её, чтобы сорвать

голову.

Последний раз огладить плечи, окончательно стягивая

рубашку, провести руками по груди и спуститься на живот, ощущая, как напрягается под ладонями каждая мышца, как

сбивается дыхание, когда кончики пальцев очерчивают пресс.

Каждый долбанный кубик. И когда губы наконец-то вновь

продолжают свой путь, прокладывая дорожку поцелуев вниз от

ключиц.

Первый тихий стон сорвался с губ Никиты, когда пальцы

огладили кожу, под которой скрывались косые мышцы пресса.

Его точно молнией ударило, а Джой усмехнулся: он и сам остро

воспринимал подобные прикосновения. Второй стон был более

сдавленным, он пророкотал в горле, когда Джой накрыл губами

сосок, ударяя по нему языком. Джоя самого едва не скрутило, пришлось даже чуть отстраниться, чтобы удержать руки и не

впиться пальцами в кожу от одного только звука. А ещё

чертовски хотелось припасть в поцелуе к шее, чтобы не просто

услышать, а ощутить вибрацию этого стона, почувствовать, как

он проносится по телу, вызывая предоргазменное состояние.

Фак! Серьёзно, Джой был готов кончить уже от этого. Но

всё же нашёл пальцами пряжку ремня, порывисто его

расстёгивая. К счастью, получилось без казусов, а то совсем

паршиво бы вышло, если бы Джой активно требовал «Молчи, смерд» и при этом два часа колупался с ремнём. Обошлось.

Пряжка уныло звякнула, а Джой перебрался к пуговице и

молнии. Вот они точно были блядские. Как бы сам Джой ни

любил узкие джинсы, оперативно избавиться от них было

невозможно.

Один плюс: Ники, кажется, всё-таки послушался. Он

тяжело дышал, откинув голову на спинку дивана, и наконец-то

действительно расслабился. Почти. Пальцы стискивали плед, и

Джою невыносимо захотелось, чтобы эти самые пальцы сейчас

сжали его волосы. Момент всё же будет подходящий… Хах.

Подходящий…

Сглотнув, Джой всё же справился с застёжкой и накрыл

рукой пах, ощущая жар и твёрдость возбуждения. Чтоб его, это

реально происходит, да? Кажется, реально, потому что никто ―

никто! ― не помешал Джою запустить пальцы под резинку

боксеров, касаясь напряжённого члена. Он никогда не

волновался во время секса. Господи, да было бы из-за чего

волноваться. Но сейчас… его колотило и одновременно

накрывало таким возбуждением, что оно грозило погрести под

собой всё. Мозг в первую очередь. Хотя его и так отключило.

Ощущение бархатистой кожи под пальцами вызывало

практически эйфорию. Растягивая момент ― и пытаясь обуздать

волнение, ― Джой оставил поцелуй на выступающей бедренной

косточке, затем чуть ниже…

― Слушай, я понимаю, что ты у нас «с принципами», ―

выдохнул Джой, сам портя момент. Ему нужно было сказать, оправдаться хоть немного, подсознательное ощущение вины

давило. Пресс под его ладонью напрягся, а Ники дёрнулся, вскидывая голову. ― Но мне это важно. Просто, блять, представь девчонку, которая нравится. ― Он усмехнулся, смотря на Ники снизу-вверх и продолжая поглаживать пальцами

его член, и прошептал: ― Раз меня не хочешь. ― А затем

склонил голову, чтобы…

― Стоять! ― рявкнул Ники.

Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться.

Джой хотел, чтобы эти пальцы сжимали не плед, а его волосы?

Он это получил. Сильная рука заставила поднять голову. Опять.

― Блять, я же просил помолчать!

Джой взорвался. Вот теперь отказал не только мозг. Твою

мать, он хотел этого, просто хотел. В следующую секунду Джой

уже со злости оттолкнул руку Ники, вырываясь из его хватки ―

плевать, если выдрал при этом клок волос, боли он сейчас не

чувствовал, ― и замахнулся. Кулак врезался в подбородок Ники

с силой, достойной боёв без правил. Сексуальная энергия имеет

особенность конвертироваться и преображаться в другую.

Впрочем, как и любая иная.

― Да иди ты… Я сваливаю.

― Ты серьезно? ― взвыл в ответ Никита, хватаясь за

челюсть. ― Ты сам слышал, какую хрень несёшь?

― Не лучше чем ты каждый грёбаный раз, ― отозвался

Джой, вылетая в коридор. ― Справляйся со стояком сам.

― Джой! Джой, блин!

Судя по грохоту, Ники попытался кинуться следом, но

спущенные джинсы успешно помешали его марш-броску.

Ключи от машины нашлись на тумбочке. Джой ничего больше и

не искал, подхватил их и пулей вылетел из квартиры ― благо, замок оказался обычный, который открывался с одного

поворота. Было абсолютно плевать, что с собственным стояком

тоже придётся справляться самому. У него есть авто и влажные

салфетки, а в такую долбаную рань разве что дворники заметят, как какой-то белобрысый недостаршеклассник отдрочит себе в

машине.

И всё же в машину он не пошёл. Заглянул в салон, достал

из бардачка пачку сигарет и обречённо застонал. Одна. Осталась

одна!

Джой на всякий случай ещё покопался в бардачке, но

сигарет больше не нашлось ― разве что пара стольников, чтобы

их купить. Джой тут же сунул деньги в карман. Одновременно

пришло тоскливое воспоминание, что кошелёк остался на

тумбочке в квартире Ники: со всеми картами, с наличкой и даже

со счастливой денежной мышкой, которую по какой-то дурной

фэн-шуйной традиции он обязательно таскал с собой. Впрочем, телефон тоже лежал там.

Джой вздохнул, позволяя прохладному утреннему воздуху

остудить горящие щёки, и упал на лавочку у подъезда.

Запрокинул голову, уставившись в светлеющее небо, поднял на

уровень глаз руку с часами. Пять утра. Супер! Губами зажал

последнюю сигарету, чиркнул зажигалкой, делая первую

затяжку. Эхх, ирония судьбы. Собирался сделать парню, который нравится до дрожи, охрененный минет, а вместо этого

курит на улице, сидя на лавочке, обычно облюбованной

бабушками, и ждёт, когда же стояк хоть немного спадёт. В ―

воздержание, твою мать.

Стоило бы уйти, раз так эпично свалил из квартиры, но он

медлил. Подняться за кошельком и телефоном хотелось, но не

стоило. Если бы Джой остался ещё хоть на минуту в одном

помещении с Ники, то одним ударом бы не удовлетворился, а

относительно обученному рукопашнику уж точно не полагается

избивать девятнадцатилетнего паренька за то, что он ему «не

дал». М-да, не дал отсосать. Ублюдочно звучит. Джой снова

застонал и, пальцами одной руки перехватив сигарету, спрятал

лицо в другой ладони. Вот как? Как-как-как, твою мать, от

прелюдии к минету они перешли к ругани? Он перешёл.

Чёрт. Какого хера?

Сигаретный дым должен был успокаивать, но становилось

только хуже. Он. Ударил. Ники. Потому что тот заставил

остановиться. Конечно, Джой и сам горазд ― нужно же было

притормозить и высказать мысль, от которой отбивался с самой

первой минуты. Он слишком глубоко затянулся, закашлялся, размахивая свободной рукой и разгоняя дым. Тот никуда не

желал деваться и скорее размешивался, укутывая его облаком, не позволяя мыслям вырваться из плена.

Медленно приходило осознание. Он не только ударил

Ники, но и шантажировал. «Молчи, иначе мы больше не

общаемся». «У меня осталось желание». Мразь. А если для

Никиты оба варианты были отвратительны? И продолжения не

хотелось, и отпускать его, Джоя. Мало ли? Он представил себя

на месте Никиты. Твою ж мать! Нет, невозможно было даже

представить, что ему не хочется большего. Он-то на Ники ещё в

прошлом году помешался. Свихнулся настолько, что теперь

умолял позволить сделать минет. Как низко.

Он застонал откладывая в сторону недокуренную сигарету

и изо всех сил стискивая голову руками. Ему было паршиво, больно, страшно, стыдно ― всё сразу. Разрывало от

противоречивых эмоций. Возможно, стоило бы успокоиться, подняться наверх, извиниться… за что-нибудь? Нет, за всё.

Сказать Ники, что да, он должен сам решать с кем спать, кого

хотеть и как продолжать дальше, а потом развернуться и уйти.

Возможно, навсегда.

Вдруг его снова накроет?

Джой потянулся за недокуренной сигаретой. Потому что

повториться этот виток отчаяния может. Истерика до сих пор

сидела где-то внутри, обнимая душу щупальцами. Раздражало

всё: Ники, весь мир и, конечно, он сам.

***

Всё когда-то случается в первый раз. Никита, например, впервые в жизни грохнулся, запутавшись в штанах. И оказалось, что чем больше рост, тем больнее падать. Места в однушке было

маловато, удачно упасть не вышло, и он хорошенько

приложился плечом об угол тумбочки. Боль была резкой, острой

и короткой, и Ник вдруг вспомнил, как плечо растягивал Джой.

Как раз после их поцелуя на крыше. Вот поймает и обязательно

спросит, как оно случилось? Почему-то именно сейчас в голову

закрались подозрения, что тоже поучаствовал не в самой

удачной погоне.

Джой. Джой!

Перекатившись на спину, Ник шандарахнул кулаком по

злополучной тумбе. Боже, да как же сложно-то!

Всё с самого начала пошло не так, и Никита прекрасно это

понимал, но завяз, застыл, как муха в янтаре, как кролик перед

удавом, загипнотизированный вампирскими глазами Джоя, звенящим от напряжения голосом. Хотел поговорить, но

испугался, что тогда снова сам всё испортит. Джой иногда умел

быть грозным: сказал молчать, Ник и замолчал, а то с него

станется. И смех, и грех.

А когда этот дебил ляпнул совершенно дикую глупость, не

удержался. И что теперь? Дебил сбежал, а он валяется на полу

посреди гостиной, когда стоило бы взять яйца в кулак.

Фигурально. Собраться стоило бы и пойти следом.

Хотя так, наверное, даже лучше. Что Джой со своим

«представь на моём месте» не смог завершить начатое. Господи, Ник понять не мог, что творится у него в голове. Впрочем, он и

у себя в мыслях прибраться не мог. Как из «Джой, я хочу тебя

поцеловать» вылилось «пошёл нахер, Ники», когда между ними

было с десяток минут просто потрясающих поцелуев?

Он же не хотел сбегать, отказываться, прекращать. Просто

понял, что стоит остановиться на пару минут. Выдохнуть, восстановить дыхание, собраться с духом, наконец! Не для того

он последнюю пару дней страдал хернёй и пересматривал тонну

гей-порно. И читал. И просто… ну… погуглить же не грех?

«Раз меня не хочешь».

Ааа! Никита ещё раз ударил ни в чем не повинную

тумбочку и рывком застегнул джинсы. С пола поднимался уже

сложней, голова закружилась, сказывалась почти бессонная

ночь, пальцы, нащупывающие на рубашке пуговицы, не

слушались. Ну уж нет! В любом случае сейчас догонит и вобьёт

в голову нормальные мысли. Что это вообще было?

Возмущения, шантаж, ещё и ударил. «Меня не хочешь». А стояк

у него так, от общего тонуса организма? Бля-я-ять… Никогда

Никите ещё не хотелось так отчаянно ругаться, как сейчас.

Джой совсем сбрендил? И тут же, уже почти снимая ветровку с

крючка, Ник понял: а ведь да. Сбрендил. От разумного человека

в поведении Джоя было мало. В его поступках тоже.

Чёрт, надо было не соглашаться на дурные условия, не

молчать и ждать, а прижать этого идиота к дивану и высказать

всё. Вообще всё, что накопилось. А потом поцеловать так, чтобы

мысли все на место встали.

― Не дай Бог, ты куда-нибудь свалить успел, ― проворчал

Ник себе под нос, когда возился с замком. Он бы и кинул дверь

открытой, но как-то совестно было перед кузиной. Тут большая

часть вещей её.

Джой, конечно, в этот самый момент был важней, но…

Не свалил. Стоило Нику выскочить из подъезда, взгляд

зацепился за сгорбленный силуэт на лавке, окутанный облаком

дыма. Такой потерянный, сломанный. Отчаявшийся.

Чёрт.

***

Пиликнул открывшийся замок, хлопнула металлическая

дверь подъезда, но Джой даже не поднял головы, лишь сделал

очередную затяжку. Дым перекатывался на языке, тонкими

завитками срывался с губ, растворяясь в прохладе утра.

― Опять куришь? ― раздалось рядом. Слишком знакомо, слишком устало.

Ну что ж, Никита всё же спустился. С задержкой в жалкие

пять минут, которые понадобились, чтобы привести себя в

порядок.

― Ммм, успел застегнуть джинсы? ― усмехнулся Джой.

Ники ничего не ответил, но стоило скосить глаза и стало

заметно: он успел застегнуть не только джинсы, но и рубаху.

Правда, слегка криво. На груди пара пуговиц сбилась, одну

петельку Никита пропустил.

― Джой, хватит. Такие потрясающие люди, как ты, не

должны помирать молодыми от долбанного рака лёгких, ―

вместо этого выдал он.

Тихие шаги прошуршали по асфальту, и в метре от Джоя

остановились

идеально

начищенные

чёрные

ботинки.

Интересно, а что стало с теми белыми кроссовками, которые

пали смертью храбрых в прошлую их встречу? Удалось

выстирать или пришлось всё же попрощаться?

― А смысл? ― поинтересовался Джой, не в силах

промолчать.

― Мир не выдержит без тебя.

Джой фыркнул, снова глотая дым:

― Грёбаный малолетний моралист. Запомни, мне пох**, Ники! Не тебе придётся возиться с больным мной, если таки

судьба заболеть.

Как Джой и ожидал, Никита ничего не ответил. Умеет же

этот мелкий ублюдок любую эйфорию превратить в битое

стекло! Он мысленно выругался и собирался сделать последнюю

пару затяжек, но сигарету выдернули едва ли не из губ. Джой

даже зубами ухватить её не успел.

― Чтоб тебя, Ники. Это. Была. Последняя, ― рыкнул он, вскидывая голову.

― А если всё же мне? ― тихо поинтересовался Ники.

― Что?

― Возиться с больным тобой.

Сказано было так пронзительно и нежно, что захотелось

снова ударить его по морде. Для проформы. Но Джой только что

корил себя за то, что посмел поднять руку, а потому просто

ответил:

― Иди на хрен.

Ники был убийственно спокоен, ни следа недавнего

возбуждения. Ну, кроме очевидного напряжения в паху, хотя и

оно должно уже было пройти. Стоял ровно, смотрел прямо.

― Могу ответить тебе то же самое. У меня челюсть болит.

― А она и должна, ― огрызнулся Джой, замечая, как

Никита уныло шевелит челюстью, придерживая её рукой.

Проверяет, не вывихнул ли. Нужно было извиниться, но… ― Я

просил тебя всего лишь помолчать и подумать о… блин, о

сексуальной актрисульке, например. Это было так сложно?

― Ты слышишь, что сам сейчас несёшь? ― Ники только

повысил в ответ голос. ― Я, блять, молчал, пока ты это не

выпалил! «Думай о девочке, раз меня не хочешь». Ты вообще

серьёзно?

― Серьёзнее некуда! Я же прекрасно знаю, насколько у

тебя хрупкая психика, даже вон со мной материться начал! ―

Джой вскочил.

Ники стиснул зубы, на щеках его заходили желваки.

Шагнув вперёд, он ухватил Джоя за плечи, собираясь притянуть

к себе, но тот вовремя увернулся, проскальзывая под рукой. Не

хотел он сейчас серьёзных разговоров. Он курить хотел.

― Чёрт, последнюю сигарету выкинул. Мне срочно нужна

новая пачка, ― выдохнул он.

― Джой…

Никита всё же оказался быстрым: поймал его теперь за

запястье.

― Господи, да пусти ты меня за этими **аными

сигаретами, ― простонал тот, оборачиваясь.

― Ты ведь понимаешь, что сейчас сам же во что-нибудь

вляпаешься?

― Я? ― Джой чуть не подавился. ― Я не маленький! ―

Но ответный взгляд был столь суровым и красноречивым, что

Джой всё же посчитал нужным вырвать руку и добавить тихо:

― И я уже вляпался, Ники, давно вляпался.

В тебя.

Он усмехнулся и отступил спиной прямо на дорогу, раскидывая руки, словно какой-то грёбаный злодей из

комиксовой вселенной, жаждущий потопить всех в своём

пафосе. Но как же идеально подходил этот жест. И как же

прекрасно было бы всего через пару часов, когда тут уже ездили

бы машины.

Что сделал Ники? Нет, он не отпустил.

― Ты такой идиот, ― выругался он, делая шаг следом. А

затем попросту прижал Джоя к себе, перехватывая одной рукой

за талию, а другой ― за подбородок. ― И я, кажется, идиот.

А потом поцеловал. Джой ответил, раскрыл губы

навстречу… и укусил его за язык. Ники вздрогнул, зашипел, но

не отпустил ― поймал за руку и потащил за собой.

― Идём, поднимемся и поговорим? ― выдавил он.

― Я никуда не пойду. Я устал что-то решать. И говорить

не хочу, не сейчас точно.

― Джой…

― Я курить хочу.

Джой с лёгкостью вывернул руку. Если Ники думал, что

держит крепко и правильно, он ошибся. Джой с тринадцати лет

занимался с «соколами», он знал, как правильно, а Никита

просто хватал и тащил. Никакой техники.

― Я задолбался иметь с тобой дело, Ники. Меня корёжит

рядом с тобой, разрывает, выворачивает, не видишь, что ли?

Хватит. Пожалуйста, давай не будем ничего говорить сейчас, а

то я опять поведу себя, как дурак. Я не хочу.

Он думал ещё добавить, что переоценил себя, что

запутался и глупо поступил, вообще возобновив их общение.

Считал, что он весь такой сильный и сможет устроить новую

дружбу на развалинах старой, но…

― А если показать? ― Никита сжал губы.

Джой смог лишь прошептать:

― Дерзай.

Вот чего он не ожидал, так это того, что Ники

действительно решится «дерзать». Подхватит под рёбра и

впечатает спиной в дверь подъезда, а после обрушится с новым

поцелуем. Руки при этом успешно огладят спину и спустятся на

задницу, ближе притягивая Джоя к себе. На этот поцелуй он не

смог не ответить. Опять. Он был настолько яростным, что Джой

в какое-то мгновение начал задыхаться, что у него ноги едва не

подкосились, чёрт побери!

А Никита… этот псих, разорвав поцелуй, не стал медлить: отступил на крошечный шажок и грохнулся на колени, прямо на

бетонный настил подъездной площадки, поймал Джоя за бёдра и

рванул пуговицу на поясе джинсов. Серьёзно, сначала пуговицу, затем

долбаную

молнию,

которая

охотно

поддалась

настойчивым рукам. И всё это на улице! Практически под

чьими-то окнами!

Нет, как Джой сам размышлял ещё с четверть часа назад:

«если в такую рань кто и увидит, так дворник», но такого

поворота событий он точно не предполагал.

― Ты чего творишь? ― зашипел Джой, внезапно ощущая

острую потребность вести себя тише. Одну руку Ники удалось

перехватить за запястье, но вторая так и сжимала пояс джинсов.

― Слушаюсь твоего совета! ― Никита в свою очередь

сбавить громкость не пытался. ― Ты сам сказал «дерзать», если

есть что показать. Вот я и показываю.

― Что именно? Моё бельё всей округе? ― возмутился

Джой. Как быстро, оказывается, экстренная ситуация развеевает

пелену

отчаяния,

заставляя

вновь

остро

подмечать

происходящее.

И только в следующий момент его пробило. Когда Ники

усмехнулся правым уголком губ; когда рука его с пояса

переместилась на резинку боксеров. И главное, когда Джой, забыв на мгновение о том, что они, чтоб его, на улице, охватил

открывшуюся картину целиком. Расстёгнутые джинсы, руки у

Джоя на поясе, а сам Никита ― перед ним на коленях и смотрит

так вопросительно снизу-вверх. Точь-в-точь как в один из

первых дней. Только сейчас Ники собирался явно не сушить

залитые чаем брюки. Дыхание перехватило. Блять…

― Я могу продолжать? ― поджав губы, поинтересовался

Ники.

Он серьёзно собирался здесь?.. Джой и сам не понял, как и

когда ухватил его за голову, обнимая ладонями щёки.