Psixedelia

Никита прищурился. Он разглядывал картинку так долго и

пристально, что заболели глаза; сжимал челюсти до боли в

зубах, а пальцы до побелевших костяшек. Наконец признал: не

целуются. Джой говорил правду, это просто красивый кадр, чтобы обдурить зрителя.

Ники знал, как целуется Джой, ― теперь знал, хотя и в то

время уже тоже, пусть и не настолько идеально, ― и на видео

поцелуя не было. Джой бы подался ближе, сам бы обхватил

руками лицо, чуть запрокинул голову… Никита сглотнул, снимая запись с паузы. Почему не видел этого целых полгода?

Не хотел видеть?

Видео заиграло дальше. Джой отстранился, снова

откинулся на диван, бессмысленно смотря перед собой. Влад

ещё обнимал его за плечи, но уже всецело был увлечён

общением со зрителями. Болтал, болтал, болтал. Кажется, в

первый раз Никита выключил именно здесь, а в последующие

сюда даже не доходил. Смысл?

Ежов что-то болтал, Джой вздыхал, потом они о чём-то

перешёптывались и…

― …у Джоя для вас объявление.

Та-ак, интересно.

И объявление действительно оказалось интересным.

Потому что разбило Никите сердце. Никогда ещё он так не

жалел, что сорвался за каких-то тридцать секунд… и ни разу не

попытался досмотреть. Лишь открывал, прокручивал к

середине, злился, ругался, мучился.

― Я люблю тебя, Ники. Именно люблю. Если…

Полгода назад. Полгода попыток сломать себя, полгода

грёбаной любовной лихорадки, хотя до лекарства оставалось

всего тридцать секунд?

Ребра резко перехватило, сжало до боли, и Никита, с

трудом оттолкнувшись от стола, побрёл на кухню. Не глядя

схватил с полки коробку с таблетками, высыпал все на стол.

Таблетки здесь были не нужны, он прекрасно понимал: это

нервное, Джой просто слишком хорошо сказал ― настолько, что

грудь разрывало, ― но всё же Никита отломил половинку

валидола. Легче станет.

Не стало.

Никита упал на табуретку, сжимая голову руками, да так и

замер. Дышал тяжело, хрипло, двигаться и вовсе не мог. В зале

уже гудела какая-то другая запись друга Джоя, «махровейшего

несгибаемого натурала»: он то орал, то смеялся, то просто

матюгался в голос, а у Никиты словно всё тело онемело. Мозг

тоже отказывался соображать.

Джой. Признался. Ему. В любви. Ещё в Новый год.

А неделю назад сказал, что чувства не забываются так

просто. Не за год. За полгода.

Джой не просто выпалил это недопризнание тогда на

крыше, он повторил его. Публично. Во время стрима, где была

куча народу, на видео, собравшем миллион ― миллион! ―

просмотров. А Никита ещё боялся, что так бесконечно

привязался к нему за неделю. Подозревал, что Джою стыдно

случайно спалиться перед Ладой или Димкой. Да его брат не

мог не знать… Полгода? Серьёзно?

― Ты знал? ― хрипло, болезненно выдавил Никита, когда

Дериглазов-младший не с первого гудка, но поднял трубку.

― И тебе не хвора-ать, ― протянул Дима. ― О чём?

― О новогоднем стриме Джоя с его приятелем геймером.

Ты знал? ― спросил уже требовательней.

Он очень надеялся, что Димка будет отнекиваться, что

друг не мог столько времени молчать и ничего ему не сказать.

Даже не намекнуть! Но тот молчал даже сейчас, виновато так и

немного испугано.

― Ты знал.

― Я отвёз его к Владу в тот день. Ему было хреново, Никит, ― вздохнул Димка.

― И ты не сказал мне? ― едва не рычал Никита.

Но друг уже взял себя в руки:

― Как понимаю, ты наконец-то посмотрел. А я должен

был? Я вас обоих люблю, Никит. Тебя как друга, Джоя как

брата, я не хотел подводить ни одного из вас, ясно?

Прозвучало так спокойно и уверенно, что Никита

стушевался. Он злился: на себя, на Джоя, на Димку и вообще на

весь мир, но на себя, конечно же, в первую очередь. И можно

было бы сорваться сейчас на друге, но какой в этом смысл?

Он ведь тоже… любит Джоя. Да. Любит, стоит это

признать.

И пусть прошло полгода. «Чувства так просто не

забываются».

― Да, ясно, извини, ― выдохнул Никита. ― Я

действительно только посмотрел.

И он отключился, не собираясь выслушивать ответ Димки, чтобы сразу же набрать следующий номер.

― Да? ― удивлённо раздалось в трубке.

― Лерика, можешь скинуть мне номер геймера, друга

Джоя. У тебя он есть?

― Владика? ― опешила Рианова. Никита закатил глаза, одними губами передразнивая: «Владика?» ― Есть, конечно, но

тебе зачем?

― Вопрос жизни и смерти, Лер, серьёзно. Скинь, пожалуйста.

Рианова помялась всего пару секунд, затем тяжело

вздохнула и посоветовала:

― Хорошо, но только сначала пиши смс, кто ты и зачем, а

потом звони. Он иначе не отвечает незнакомым номерам.

***

Юбилей прошёл на ура: Джой был бодр, весел и за раз

заводил публику. Видимо, отпуск почти в десять дней дал

результаты. Особенно отпуск с Ники.

Присутствие Никиты под боком дарило ему чувство

эйфории. Он даже пока вёл праздник, с трудом давил желание

поскорее сорваться домой, чтобы оказаться рядом с Ники.

Завтра тоже работа только вечером, можно ночью подольше

посидеть с кино. А потом в идеале ещё и соблазнить Ники

дожить до четырёх часов утра и встретить рассвет. Его идеально

видно из окошка кухни.

Но планам не суждено было сбыться. Когда Джой уже в

предвкушении паковал реквизит по сумкам, телефон разразился

нервной трелью.

― Влад? ― удивился Джой, отвечая. ― Рад слышать. Ты

чего?

Друг предпочитал голосовые сообщения ВК или Вотсе.

Звонил он только если назревало что-то срочное.

― Уже и нельзя осведомиться о здоровье друга? ―

хохотнул Влад в трубку.

― Ну не звонком же, ― хмыкнул Джой. ― Это, как

минимум, странно!

― Рас-ку-сил, ― вздохнул Влад и сразу перешёл к делу:

― Мне срочно нужна помощь. Снимаю одну видюху, нужен

шикарный закат и я на его фоне, а ты как-то говорил про

крышу…

― Я?

Джой нахмурился, утрамбовывая ростовую куклу в

большой пакет. Складываться она никак не желала: то грудь, то

нога пыталась выбраться на свободу. Вместе с этим он

панически пытался вспомнить все разговоры с Владом. Когда

это он рассказывал ему о крыше?

― Ты, ты! Говорил, доступ есть. Ещё имеется? ― не дал

подумать Влад.

Джой напрягся. Доступ-то есть, ключ всегда с собой, в

сумке, но переться куда-то сейчас не было никакого желания.

Его дома Ники ждёт, с ужином, скорее всего, а даже если без

ужина, то такой весь сам аппетитный, что…

Телефон коротко завибрировал, и Джой отнял его от уха.

Ники: «Нужно заехать к родителям, буду только через

пару часов. Открывай своим ключом».

М-да…

― Имеется, ― уныло отозвался Джой. Что ж, с Никитой

он сегодня встретится только к ночи, если не к рассвету. Зато

закат будет принадлежать внезапно отважившемуся на

нестандартные видеоэксперименты Владу.

Друг примчался в указанное место даже реньше Джоя.

Весь расфуфыренный, надушенный и блистательный в любви к

себе, Влад держал под мышкой стул, а в другой руке ― целый

пакет какой-то бутафории.

― Тебе это всё зачем? ― Джой подозрительно покосился

на стул, который был складным, но витым и металлическим.

Весил, должно быть, тонну.

― Так для съёмки же! ― охотно пояснил Влад. ― Ты за

оператора, я отыграю свой кусочек и потом смонтирую.

― Решил снимать ещё и кино?

― Затравочку к одной игре! ― Влад закатил глаза. ―

Чтобы народ точно не пропустил стрим.

Ой уж эти летсплееры, на всё готовы ради публики, которая и так их обожает. Джой сомневался, что нынче в России

есть хоть одна студентка-первокурсница, которая не течёт по

этому брюнетистому матершиннику. А ему ещё, ещё, ещё

подавай.

― Как скажешь, час у меня точно ещё есть, ― сдался

Джой.

Стул действительно оказался тяжёлым. Джой едва затащил

его через люк на крышу. Следующим был пакет, как оказалось, с едой. Влад забрался следом, деловито прошёлся по крыше, выбрал неплохой ракурс на фоне заката. Поставил стул, на него

бутылку вина…

― Я же камеру забыл! ― Влад хлопнул себя по лбу. ―

Покараулишь, окей, я пока сгоняю. Смотри не подпускай

голубей к булкам.

― Не буду, не буду, ― проворчал Джой.

Влад сбежал, а он так и остался стоять на краю крыши.

Рядом высился стул, вино, булки в пакете, фрукты, стаканчики.

Джою и хотелось бы задуматься, какого хрена друг всего этого

натащил, но его слишком захватил закат. Гигантский солнечный

шар постепенно сползал за горизонт, небо окрашивалось в

оранжевый и розовый на западе, фиолетово-синий ― на востоке.

Пели птицы, внизу сновали люди, гудели машины ― красота.

Джой прикрыл глаза. А в следующий миг грохнул люк, раздались тихие шаги.

― Ты долго, ― заметил Джой, не оборачиваясь.

Влад не ответил и вообще молчал слишком долго. Джой

даже начал за него волноваться. Но когда он уже собирался

оглянуться, послышался мелодичный перебор струн. Проигрыш

той самой песни.

Теперь обернуться он просто не смог. Застыл, уставившись

на небо, скованный ощущением дежавю и пониманием. Тело

охватила горячая волна не то восторга, не то панического ужаса

― песня всегда вызывала болезненные, горько-сладкие

воспоминания.

― Твоё имя плюс моё на стене…― зазвучал голос…

Никита, мать твою, ты же сказал, что поехал к предкам!

Джой рассмеялся, кусая губы. Блять-блять-блять.

Слова куплета медленно таяли. Когда зазвучал припев, Джой всё же обернулся и лишний раз порадовался, что стоит не

на самом краю ― опять же, привычка от Ники. Ноги

подкашивались, чтоб их налево, и даже сейчас он едва не упал, запнувшись о несуществующую зазубрину в бетоне.

Ники стоял в паре метров позади и смотрел на него так

пронзительно, что сердце пропустило удар. Как там Джой когда-то сказал: Никита, сам того не зная, устроил ему самый

романтичный момент в жизни? Ну вот, теперь он переплюнул

прошлый раз. Вроде бы и песня та же, и голос этот

завораживающе-пробирающий, но сама ситуация окончательно

«сбивала с ног».

И вновь второй куплет. Или третий? Слова о том, что даже

годы их не разведут, ни за что. Но сейчас оно звучало особо

остро.

Джой молчал, Ники не подходил, а песня завершалась. И

как бы Джой ни пытался весь этот год забыть ее, как бы ни

выкидывал из головы странные совпадения… она была о них.

Если, конечно, Никита не собирался снова сбежать, оставив его

здесь одного. Или вообще столкнуть с крыши, чем чёрт не

шутит?

Но в отношении себя Джой был на сто процентов уверен: да, лично он точно прилетит хоть на одном крыле. Слишком

привязался. Так, что до крови, до мяса.

Затих последний аккорд, и остались только звуки города: шум машин, спешаших унести людей домой после тяжёлого

рабочего дня; щебет невидимых птиц; мерное жужжание; приглушённая болтовня телевизора где-то на пару этажей ниже

― интересно, а песню они слышали?

Никита сделала несколько шагов к Джою, снял с шеи

ремень той самой гитары, осторожно опустил её рядом со

стулом. Боком инструмента случайно задел пакет, который тут

же упал на крышу. Яблоки рассыпались по бетону.

Вот уже расстояние между ними меньше метра, ещё один

шаг…

Ники ничего не сказал, просто, как и в тот раз, подался

Джою навстречу, целуя обжигающе горячо. На небе пожаром

разгорался закат, ветер бил в спину, то ли мечтая подтолкнуть к

краю и сбросить, то ли наоборот стремясь заставить отступить

на шаг, поберечься, а они целовались, утопая в этом ощущении.

В долбаной романтике, достойной диснеевских ромкомов. Ники

опять ранил в самое сердце!

А потом добил, прошептав:

― Кажется, я влюбился…

Повторил его слова годичной давности. Сказанные так же

на крыше, таким же сбивчивым шёпотом, после не менее

офигенного поцелуя. Слова, которые и помнить-то не должен

был, но, как оказалось, помнил. А ведь Джой подозревал в тот

момент, что всё пойдёт под откос, но забил на все предчувствия.

― Я люблю тебя, Саш, ― уже твёрже добавил Ники.

Хотя… пожалуй, если бы можно было что-то поменять, Джой бы не стал. Только ради этого момента.

И да, он хотел бы ответить что-нибудь трогательное, тоже

достойное ромкомов, но смог лишь криво усмехнуться и с

трудом вздохнуть:

― Ты ведь понимаешь, что у меня опять кроме матов

ничего в голове нет?

Ники хмыкнул, крепче прижимая его к себе и сталкиваясь

с ним лбами. Коротко касаясь губами носа ― вот кто точно умел

делать всё трогательно.

― И не нужно. Просто скажи, что с нового года ничего не

изменилось.

― Даже с прошлого августа, ― рассмеялся Джой.

С нового года не изменилось? Влад, эта дурацкая затея с

видео, продукты… видимо, не зря друг так упорно не удалял

стрим, Никита до него всё-таки добрался, что и подтвердил:

― Я посмотрел ту запись.

― Понял. И мне стыдно.

― И ночью заметил браслет.

Джой вздохнул, попытавшись отстраниться.

― И за это стыдно. Я только вчера открыл его, и записку

увидел.

― Неважно.

Отступить ему не дали: Ники так отчаянно стиснул руки, что даже на пару сантиметров отодвинуться не получилось.

― Саш, я серьёзно, ― сбивчиво заговорил он. ― Мне

жаль, что так получилось, что я ступил в Новый год, что не

поверил и сам же устроил бойкот вплоть до лета. И если бы не

ты, никогда бы и не позвонил, наверное. Только если бы

окончательно свихнулся от мыслей. Но мне без тебя было

хреново, и пусть ты сейчас имеешь право, как я в прошлый раз, развернуться и уйти, лучше останься, а? Не представляю рядом

никого, кроме тебя.

Джой рвано выдохнул, сжимая пальцами его толстовку.

Казалось, ещё немного и порвёт ткань, или это лишь треск

нервов, натянувшихся до предела?

― Ты что, писал речь? ― усмехнулся он, разрушая

атмосферу. Ну не мог иначе, а то разрыдался бы.

― Ой, да иди ты… ― ворчливо отозвался Ники, но руки

не разжал. Так и стоял, прижимая Джоя к себе, положив

подбородок ему на макушку и тихонько поглаживая спину. А

небо постепенно темнело, затягиваясь ночной синью. ― Я

правда тебя люблю, ― всё же добавил он спустя почти минуту.

― И правда уже не смогу без тебя.

― Я имею право не признаваться лишний раз, если своим

признанием и так создал отдельный фэндом? ― фыркнул в

ответ Джой, запрокидывая голову.

Поцеловал, куда смог дотянуться, ― в подбородок, но

Ники тут же перехватил инициативу, затягивая в очередной

долгий поцелуй, из которого было дьявольски сложно

выбраться.

― А если честно, я уже прошлым летом без тебя не мог, ―

рвано пробормотал Джой, когда их губы разомкнулись.

Ники улыбнулся. И в улыбке этой, казалось, было

очередное признание.

***

Еда пригодилась для ночного пикника на крыше. Плед

вытащили тот, который давно хранился у Джоя, яблоки собрали

обратно в пакет, чтобы вымыть и съесть потом. Одно Ники всё

же нахально обтёр и умял под маты и обещания, что глистов из

него будут вытаскивать раскалёнными клещами. Потрясающе

вкусное вино пили из пластиковых стаканчиков, а булочками

поделились с парочкой голубей, которые, нахохлившись, прилетели на крышу. Джой вообще думал, что ночью голуби

спят и так высоко не залетают, но наткнулся на них, когда

попытался сбежать покурить. Сигарету у него отняли и скинули

с крыши ― Никита, конечно, не голуби, ― а вот птиц пришлось

кормить.

К слову, из утренних планов Джоя даже киношка сбылась

― Ники врубил её на мобильном. Звёздное небо над головой

медленно светлело, а на горизонте появлялись первые всполохи

рассвета.

Снова на крыше, снова вместе. Только на этот раз, если

кто-то посмеет сбежать, другой его вернёт. Или прибьёт, это как

масть ляжет.

Джой подозревал, что жизнь с таким упрямым бараном, как Никита, в любом случае будет не сахар. Проблемы всегда

найдутся, у всех.

Но в этот самый момент, он был просто искренне и

безгранично счастлив.

Эпилог

Прошло почти шесть лет, а Никита так и не мог решить, какой же именно день считать их с Джоем годовщиной. Тот

июльский, когда они едва познакомились и начали общаться?

Первый поцелуй в августе на крыше? Или когда сошлись снова?

Когда признался, тоже на крыше?

Джой ни капельки не помогал: только хохотал, когда Ники

пытался поднять эту тему. Но на третий год он выдал фразу…

такую… такую… Черт, Никита стал сентиментальным. Вроде

бы повзрослел, а ощущение, что постарел, размяк и

окончательно прикипел к их отношениям: теперь либо вместе, либо сразу в гроб.

Те слова Саши он готов был записать, нотариально

заверить и повесить в рамочку, на самое видное место. Чтобы

вспоминать, растекаться, точно свечка, от охватившего тепла, и

гордиться. Радоваться, что когда-то всё получилось, что они

встретились, что переступили через глупость и упрямство

(ладно, не они, а Никита переступил) и остались вместе. Если

это не любовь, то что тогда?

Помнится, был июль. Стояла аномальная, чертовски

жаркая летняя ночь, часы говорили, что уже три, не меньше, но

спать получалось с трудом даже с работающим на всю

кондиционером. Джой на стриме с учителем-геймером проходил

очередной слэшер, отчаянно щёлкая по кнопкам джойстика.

Влад был прощён давно, всё же он помог организовать

признание на крыше…

Первую пару часов стрима Никита ещё прислушивался к

болтовне, затем взялся за книгу, а в тот момент начал дремать ―

лежал, обняв одеяло, и постепенно отключался под

равномерный гул кондиционера и голос Джоя. Затем голос стих, скрипнул стул, и кончика носа коснулись тёплые губы. Значит, ушли на паузу. Джой каждый перерыв отключал камеру и

приходил к нему на пару минут.

Перерыв на поцелуй.

Никита улыбнулся сквозь сон и, поймав Джоя за шею, поцеловал уже настойчивее. Ответил тот охотно, но в

следующую минуту что-то хлюпнуло, и Джой подскочил, разражаясь матами. Никита распахнул глаза и уставился на

открывшуюся картину: пустой стакан и мокрые домашние

шорты Джоя. И лужа на полу.

― Чай, ― констатировал тот, завершив матерную тираду, затем вздохнул и добавил: ― Но он того стоил. Пойду

переоденусь.

Ники рассмеялся, падая обратно на подушки, и вот тут ―

именно в этот момент ― вспомнил:

― Мне разлитый чай всегда напоминает тот раз в

гримёрке. Тоже в июле дело было. Мы, кстати, общаться начали

примерно в этих числах, так что сейчас, можно сказать, годовщина, надо бы справить…

Ники и сам не понимал, почему его настолько волнуют

даты, ― все эти дни встреч, разлук, поцелуев и прочего.

Возможно, потому что он дорожил каждым моментом? И начал

особенно понимать это спустя какое-то время? Когда ты

счастлив, дни бегут, а так хочется остановить мгновение.

Джой хмыкнул, но промолчал. Стянул шорты, закинул в

угол и принялся рыться в шкафу в поисках штанов на замену.

Видите ли, некомфортно ему было перед камерой в одних

трусах даже в такую адскую жару. Серьёзно? Да на видео было

только лицо, он мог даже без трусов играть. Хотя на стуле

сидеть неудобно, конечно.

Так и не получив ответа, Никита вновь начал задремывать, когда колёсики компьютерного стула зашуршали по полу ― это

Джой занял своё место, гнать его спать было бесполезно, ― и

тихий шёпот заполнил комнату:

― Какие, к чёрту, годовщины, Ники? Мне не нужно

ничего справлять, мне каждый наш совместный день такую

радость приносит, что от энергии могла бы вечно гореть

лампочка.

Никита и сам не знал, был ли это Джой, или мозг в полусне

выдал желаемое за действительное, но слова хранил в памяти

так же трепетно, как и даты. Сколько уже хранил? Два года?

Красивая арифметика: шесть лет с начала общения, два года

Никита помнит самые трогательные слова на свете, а вместе…

Этим августовским вечером будет ровно пять лет, как они

вместе. Вернее, ровно пять лет с признания Никиты на крыше. И

да, даже если у них каждый день как праздник, справить этот

он был настроен решительно!

К тому же у Джоя так удачно выдался рабочий день, а у

него ― два выходных подряд. Сама судьба дала время всё

придумать, подготовить и устроить. Хотя Никита и сам

удивлялся, как удалось удачно справиться: в духовке, чтобы

подольше оставался тёплым, стоял любимый ими обоими

рыбный пирог (после «признания» мама Дериглазовых передала

Никите рецепт в вечное пользование и даже пару раз провела

мастер-классы); в холодильнике ― «Тархун» и бутылка вина; список воспроизведения был создан, цветы ― куплены. Зачем

цветы, он и сам не знал, просто захотелось. Розы. Красно-персиковые, как та, что он подарил Джою на день рождения ― и

она до сих пор росла на окошке в спальне.

Конечно, гавайская пицца была бы символичней, они

вроде бы и не заказывали ничего давно, но… не от души. А вот

пирог ― уже по-семейному. Они вместе пять лет, имеют право

называться семьёй! Ведь правда?

Никита выругался и посмотрел на часы. Зная, какой его

Сашка сладкоежка (а ведь успешно скрывал почти полгода), он

заказал торт. Индивидуальный. Должно было получиться просто

отпадно, произведение искусства с такими же персиковыми

розами… Вот только курьер не ехал уже час, а Джой, судя по

эсэмэске ― ехал! Пять минут назад сообщил, что почти

подъехал. Ник в панике отправил его в магазин за хлебом, чтобы

выиграть хотя бы четверть часа. Но и это время таяло, а курьера

всё не было. Он даже на звонки не отвечал!

― Блять, ― прорычал Ник, в очередной раз откладывая

телефон и принимаясь метаться по кухне.

Легкие маты давно стали частью его жизни, жить с Джоем, смотреть видео грёбаного канала «Vlad Mode On» и не

научиться ругаться? Невозможно!

― Забить на этот торт, может? Приедут ― а я пошлю их

на хрен и не отдам оставшуюся половину денег, ― размышлял

он вслух. ― Но тогда и фотки удалить надо, а то если Джой их

увидит, вместо торта сожрёт меня…

А Джой мог. Если от него увезут это произведение

искусства, он не простит, Никита был уверен. И очень надеялся, что успел выйти из своего профиля Яндекс.диска в телефоне

Джоя, потому как спойлерить фотографиями торта не имел

никакого желания. Если Саша уже видел, а курьер так и не

приедет… ооо…

― Фа-а-ак, надо срочно что-то придумать! ― пробормотал

Ники.

Какого хрена он паниковал? Да кто бы знал! С одной

стороны, вечер ведь имеет право быть неидеальным, Никита

ничего никому не обещал, и возможно, сегодня сложится, как

всегда в такие дни: Джой сперва минут десять будет отчитывать

его за внеплановый праздник. А с другой стороны, вечер-то

право имеет, а он, Никита, нет. Если задумал, будь добр, исполни.

Идея пришла внезапно.

― Точно! ― выпалил Никита, хлопая себя по лбу.

Неужто у них дома мало сладостей? У Джоя целый шкаф

на кухне выделен для всевозможных вкусняшек. Пока их

накидает в вазочку в живописной экспозиции, а как привезут

торт, заберёт его у курьера и заменит. Во-первых, стол

пустовать не будет, навевая подозрения; во-вторых, сюрприз для

Джоя никуда не денется.

Решено.

Никита отыскал на верхней полке стеклянную вазочку, тщательно отмыл её от пыли и распахнул шкаф с

«неприкосновенным запасом» Джоя. Никита не был настолько

помешан на сладостях, его манией были чаи, так что полки он

ревизировал редко, можно сказать, никогда. Поэтому сегодня он

смотрел на их содержимое, точно видел впервые.

Нет. Он и впрямь видел все эти сокровища впервые.

Джой на днях пополнил запасы, а потому шкафчик

ломился от пакетов и коробок. Та-ак, гранола ― не то, этим

Джой порой завтракал; вот эти конфеты, пожалуй, можно в

вазочку, и вон те зефирки, а трюфели вообще замечательно

смотреться будут с их золотистыми фантиками.

Никита примерно запоминал, где какой пакет стоял, чтобы

затем вернуть всё на место, но в поисках вдохновения зарывался

всё дальше и дальше. Вдруг у самой стенки шкафа найдётся

куль чего-либо особо вкусного? Сюда даже сам Джой нос не

суёт.

Резкое движение, чтобы вытянуть дальний кулёк, ― и на

пол с глухим стуком что-то свалилось. Никита сначала подумал, что это пакет порвался, и особо тяжёлая конфета выпала, но…

нет. На ковре у самых его ног лежало нечто кубическое, небрежно завёрнутое во множество слоёв желтоватой бумаги, похожей на листы для выпекания ― и не крафт, и не кухонная.

Никита нахмурился, поднял свёрток и хотел было поставить на

место ― мало ли что там Джой хранит? ― но любопытство

оказалось сильнее. Что вообще можно хранить в таком виде?

Особый швейцарский шоколад, который через пять лет

получится продать за миллион долларов? Ну и пусть

заплесневел, зато эксклюзив и раритет?

Он даже рассмеялся этому предположению, слой за слоем

разворачивая довольно лёгкий свёрток. Внутри что-то шуршало

и позвякивало. Честно, не жили б столько лет вместе, подумал

бы, что наркота. А что ещё можно заворачивать с такой

тщательностью?

Он даже про вазочку с конфетами забыл. Бумаги ушло уже

пять ― пять! ― слоёв, а крошечная коробочка была завёрнута

ещё как минимум в два. Если там не миллион долларов, то что?

Последний кусок бумаги был ещё и скотчем заклеен.

Никита завис. Настрой уже был такой, что «порвать и не

жалеть», а с другой стороны… он же сунул нос во что-то

личное? Джой ведь прятал. Мысль оказалась неприятной, свернулась жгучим тяжелым клубком в животе. Вот он, например, в первые полгода перестал скрывать вредные

привычки. Нагло занял целый шкафчик под разные чаи и

травки, ворчал из-за того, что Саша много курит… три года

прятался от его родителей. М-да. Он тоже не сахар.

Но с упаковкой решил разбираться аккуратно: подрезать

ножничками скотч, чтобы потом ювелирно заклеить обратно и

сделать вид, что так и было, а он ничего не видел. И вообще, хочет ли видеть? Однако ножницы уже успели сомкнуться.

Хотел или не хотел, а лишившись скотча, лист покорно

развернулся, являя на свет… коробочку. Простую, лёгкую, без

изысков и покрытую эко-кожей тёмного винного цвета. Наркоту

в таких точно не хранили, шоколад тоже вряд ли, а вот…

Никита не успел додумать.

― Я дома-а, ― раздалось под аккомпанемент

скрипнувшей двери. В этот раз Никита даже не отметил на

автомате, что петли пора смазать. ― Господи, какая же унылая

сегодня была публика. На юбилеях восемьдесят-плюс народ

либо уже поднят из могил, либо мёртв ― третьего не дано.

Серьёзно,

ты

когда-нибудь

видел,

как

справляют

восьмидесятиле…

Джой перемещался стремительно, ну, либо Никите так

показалось. Только что он вошел в квартиру, захлопнул дверь, с

тихим стуком поставил ботинки на полку, ― а следом всё. Раз

― и он на кухне. Ввалился, беззаботно рассказывая о

прошедшем дне, да так и завис на пороге, уставился во все глаза

на коробочку в руках Никиты, замолкая на полуслове. В

квартире повисла тишина.

Секунда, две три. Бешеные удары сердца, которые, казалось, было слышно на улице. Четыре, пять, шесть…

― Откуда ты это взял? ― выпалил Джой, в мгновение

оказываясь рядом и пытаясь выхватить случайную находку.

Мозг ещё обрабатывал информацию, не позволяя

остановиться на одной догадке, но дыхание перехватило, и

отдавать коробку без боя Никита не собирался. Отмерев, он

вскинул руку, не позволяя Джою отобрать желаемое. Впрочем, тот тоже был настроен серьёзно: не остановился, а прыгнул.

Прыгнул! Как всегда, когда пытался отобрать что-то

чрезвычайно нужное. Только сегодня без смеха, как обычно, наоборот, с отчаянное сосредоточенностью во взгляде.

Вдобавок, он покраснел. Покраснел!

Никита еще в первый год совместной жизни осознал, что

Джой часто кажется ему забавным котёнком, бесконечным

милашкой, который смущается по поводу и без. И неважно, сколько Джою лет: двадцать пять, двадцать семь или, как

сейчас, уже за тридцатник перевалило ― мнение Никиты

оставалось неизменным. Но смущаться одно, а когда щёки

вспыхивают настолько яростно ― это уже не дело.

Или наоборот дело. Важное. Слишком.

― Из шкафа, ― отозвался Никита, сглатывая вставший в

горле ком.

Блять, он же понимал, что там внутри! Осознавал и…

― Фак! ― выругался Джой и вновь подпрыгнул. ―

Какого хрена ты вообще туда полез, если сладкое не ешь? ― он

резко повысил голос: ― Отдай! Сейчас же. Это я подарок… для

Димки спрятал.

От Никиты не укрылась заминка, не укрылись дикий

взгляд и поджатые губы. Он серьёзно? Если в первое мгновение

понимания сердце сжалось и готово было остановиться, разорваться на кусочки от неожиданности, то теперь Никите

вдруг стало легко и весело. Почти эйфорийно.

― Для Димы? В августе? ― усмехнулся он.

Ага, конечно. Для Димы. Какого чёрта Джой вообще

прятал? Когда купил?

Блин, это что, он улыбался сейчас, как идиот?

― Для Веры. ― Джой перестал прыгать, избрав другой

способ добиваться своего: встал напротив, насупившись и

сложив руки на груди, вперил в Никиту требовательный взгляд.

― У неё десятого сентября, вообще-то, если ты забыл. А она

такая же вездесущая, как ты, за пару недель точно подарок

нашла бы.

Вот

теперь

сердце

действительно

остановилось.

Оказывается, так легко придумать что-то себе… и ухнуть вместе

с этими мыслями в пропасть.

Никита не мог дышать и сейчас остро осознавал: да, он

стал слишком сентиментальным. Это старость? У Джоя не

наступила в тридцать один, а у него уже в двадцать четыре

проглядывает? Машет приветливо и приглашает к себе ―

выращивать рассаду на балконе и собирать альбомы из старых

фотографий? (Фоток, кстати, благодаря Лерике, было много).

― А Вероцкой не жирно быть владелицей сразу двух

колец? ― совладав, наконец, с дыханием, выдал Никита.

Получилось обиженно.

― Во-первых, уже год как Дериглазовой, ― всё тем же

учительским тоном сообщил Джой. ― Во-вторых, абсолютно не

жирно. А в-третьих, с чего ты взял, что там кольцо, а не кулон?

Никита

опешил,

а

Джой,

воспользовавшись

замешательством, выхватил у него футляр. Посмотрел с

прищуром, будто мысли читал.

― Ни с чего, ― проворчал Никита.

С чего он взял? С того, что… что… ааа, блин!

Он вздохнул, покосившись на винного цвета коробочку, которую Джой теперь крепко сжимал в пальцах. Правильно, почему пять лет ему в голову идея не приходила, а тут раз ― и

размечтался. Расплылся, как девчонка. Кольцо захотел, да?

Семью захотел?

Никита смотрел, как Джой вновь заворачивает футляр в

первый слой бумаги, примеряет то так, то эдак, и думал. Чёрт, они и так семья, потому что «каждый совместный день приносит

такую радость», что гореть от неё могла не одна, а сотня

лампочек. Так какого хрена он расстроился? С чего вдруг

вообще предположил?

Захрустел, отрываясь от катушки, скотч…

А с того! Что все уже переженились, блин. Димка уже год

как счастливый муж, Тим сделал Ладе предложение этой весной

и на сентябрь они готовят свадьбу, даже Ежов девушку себе

нашёл, хотя пару лет назад прямо-таки горючими слезами у них

в гостиной рыдал, что его «любовь» выходит за другого. Кстати, за брата Веры, девушки Димы. (Никита не желал разбираться во

всех этих родственных связях, но приходилось помнить, раз

компания их с каждым голом становилась всё больше).

В итоге, как оказалось пару минут назад, Никите тоже

чего-то не хватало.

― Дай хоть посмотреть, ― вздохнул он, потянувшись к

футляру.

― Эй, руки убрал! ― Джой отдёрнул коробочку слишком

поспешно.

Скотч упал на пол, заскрипел, по инерции раскручиваясь и

прилипая к линолеуму. Никита нахмурился. Что это за…

И тут раздался звонок домофона. Саша растерялся

окончательно, вздрогнул и шарахнулся в сторону, сбивая на пол

вазочку с конфетами. У Никиты окончательно упало

настроение. Привет, курьер, можешь уже уезжать, торт не

пригодится! Расхотелось ему праздновать. Отпразднуют позже.

На днях. Когда успокоится.

― Это ещё кто? ― опешил Джой.

К двери он двинулся сам, сжимая в руках так и не

заклеенный футляр. Никита поплёлся следом.

― Курьер, заказ принёс...

Джой удивлённо вскинул брови, но замком щёлкнул: открыл дверь, ожидая, пока курьер поднимется. Тот не заставил

себя долго ждать, и вскоре Джой уже во все глаза пялился в

коридор ― даже рот раскрыл от шока. Никита тоже высунул

нос. О-фи-геть! Торт выглядел потрясающе. Сначала плыл он ―

с нежнейшим кремом цвета ночного неба, с ягодками клубники, засахарёнными дольками апельсина и цветами из мастики, ― а

следом уже курьер. Произведение искусства даже в

обшарпанном коридоре выглядело невероятно.

― Это вам, получите! ― посыльный с порога втолкал

гигантский торт в руки Джою. Тот охнул, отступил, но в

коробку вцепился мёртвой хваткой.

― По карте, ― вздохнул Никита, подхватывая

вышеозначенную с тумбочки.

Кстати, именно туда Джой второпях скинул и футляр «для

Димы». Никите в очередной раз стало тошно. Вот как всего одна

деталь может испортить вечер?

Очень глупая деталь, стоит заметить.

― Это… что? ― наконец обрёл дар речи Джой, когда

курьер ушёл.

― Торт.

― С чего вдруг?

― Ну… скорее всего есть, ― пробормотал Никита.

Джой снова с подозрением прищурился:

― По какому поводу?

― Планировалось на годовщину, но будет просто так. А её

справим послезавтра.

И нет, он не шутил, не драматизировал, а был совершенно

серьёзен. Они, блин, справят грёбаную годовщину послезавтра.

Сегодня будет просто пирог, просто торт и просто цветы, которые Джой ещё не заметил, потому что не заходил в

гостиную. А до послезавтра Никита обязательно, во что бы то

ни стало, купит кольцо ― и они справят. Купит ― и точка.

― С чего вдруг?

Джой продолжал гипнотизировать торт. Стискивал пальцы

на краях коробки и смотрел так голодно, словно готов был

прямо сейчас слопать всё произведение кулинарного искусства с

потрохами. Никита не смог удержаться от умилённой улыбки и

как-то на автомате ответил обезоруживающе честно:

― Потому что завтра я весь день буду искать кольцо.

Джой, уже двинувшийся в сторону кухни, едва не запнулся

и закашлялся, но торт не уронил, держал крепко.

― На… накуя, позволь поинтересоваться? ― выпалил он.

― Тебе.

Джой замер, не шевелясь. А Никита не выдержал, подошёл, уткнулся носом ему в макушку, обнял за плечи, прижимая спиной к себе.

― Зачем? ― шепнул Саша.

Его Саша. Пять лет прошло, а всё ещё его и самый-самый

дорогой.

― Не знаю, ― очередной честный ответ. ― Чтобы было.

Хочу, чтобы у тебя всегда было напоминание обо мне.

Голос дрогнул, сорвался на приглушённый шёпот. Джой

тяжело вздохнул и так же тихо отозвался:

― Ники, ты и так въелся мне под кожу. Напоминание о

тебе в каждой моей вещи.

Он попытался перехватить коробку одной рукой, чтобы

освободить вторую, но торт был слишком крупный для таких

манипуляций, так что Джой просто склонил голову и потёрся

щекой о ладонь Никиты. Ласково-ласково.

― Может пойдём уже праздновать годовщину, а? Там на

кухне чем-то чертовски вкусно пахнет, ― предложил он.

― Я рыбный пирог приготовил.

― Ооо, пусти меня к нему, я голоден как волк.

― Саш…

Джой снова замер, легонько вздрагивая и тут же

расслабляясь, ― он до сих пор не любил свое имя, но терпел из

уст Никиты. Похоже, даже кайфовал. А Никита наслаждался

реакцией: мурашками по телу, секундным напряжением, тяжёлым дыханием. Словно ещё пара поцелуев ― и он будет на

пределе.

― Саш… ― продолжил Никита. ― Я куплю кольцо, правда, как знак того, что мы с тобой тоже семья.

― В смысле, тоже? ― вздохнул Джой. ― Мы семья. Всё.

Это не обсуждается. Мы вместе крепче воркующих насчёт

свадьбы Лады с Тимом и иных безумных парочек.

Нет,

Никита

действительно

стал

слишком

сентиментальным. Почему бы иначе слова ударили в самое

сердце? Почему бы ещё он стоял и так крепко прижимал Джоя к

себе, точно хотел удавить? Они простояли так почти минуту, пока Джой вдруг не отмер. Резко выдохнул, выругался…

― Чтоб тебя, Ники, сколько там лет годовщина? Мы друг

друга достойны.

С этими словами он выскользнул из-под руки Никиты, водрузил торт прямо посреди кухонного стола, а затем, ни на

секунду не остановившись, промчался обратно в коридор.

Никита не оборачивался, так и стоял раздумывая.

Правильно. Если появилась мысль, если так пробило, то

надо завтра же решить вопрос. Пусть не купить, а заказать что-то… эксклюзивное. Джой и сам ― эксклюзив. А к тому

моменту, как заказ будет готов, он забудет о разговоре, получится почти сюрприз. Почему бы и нет?

― Кхем, ― кашлянули за спиной. ― Мне долго ждать?

Никита обернулся. Уставился на Джоя, сначала в глаза, потом замечая хитрую улыбку, опуская взгляд ниже…

― На колено вставать не буду, ― тут же ощетинился

Джой, шире раскрывая футляр. ― Хватит с тебя и самого факта, что я опозорился.

Опо… что? Никита сглотнул.

― Так ты берёшь или нет? Может, правда Димкиной жене

отдать, а?

― Хрена с два! ― тут же обрёл дар речи Никита.

И заграбастал футляр. Вместе с кольцом. С кольцом! Он

так и смотрел на золотисто-серебряный ободок, миллиметров

пять в ширину. Простой. Очень простой. Смотрел и ощущал, как

немеют руки. Удивительно, но факт.

― Так! ― Джой тишину не выдержал, выхватил

коробочку, вынул кольцо и бесцеремонно нацепил Никите на

палец. ― Вот, всё, традиции соблюдены. У тебя есть кольцо, а я

хочу пирог…

И Джой серьёзно попытался прошмыгнуть на кухню, но

потерпел сокрушительное поражение: Никита поймал его одной

рукой, притянул к себе, а после перехватил за подбородок, заставляя запрокинуть голову. Поцелуй вышел долгим и

страстным. Как там Джой ныл в двадцать шесть? Что у него не

хватает гормонов и запала? Никите в двадцать четыре ещё всего

хватало ― и сейчас он, проголодав весь день, пока готовил, готов был отказаться от ужина и сразу перейти к другому

десерту.

― Господи, ты свихнутый, ― выдал Джой, когда его

наконец-то отпустили. ― Я жрать хочу, а не секса!

― Когда ты его купил? ― шепнул Ники, переводя

дыхание.

Джой вновь попытался улизнуть, но когда его пригвоздили

к стенке, сдался:

― Три года назад.

― Три… ― начал было передразнивать Никита, но

подавился: ― Сколько?

Джой ухмыльнулся, чмокнув его в щёку:

― Три. Года. Назад. Для души. Я никогда не сомневался, что мы с тобой после всего, что было, ещё сотню крепких пар

переживём. Мы ― Семья. С большой буквы. ― На этот раз

выскользнуть ему удалось, и последнее донеслось уже с кухни:

― И кстати, гравировку посмотри, я что, зря креативил, раз уж

на то пошло?

Никита опустил невидящий взгляд на свой безымянный

палец.

― То есть оно там три года пролежало?

Джой не ответил, но судя по тому, как он ощетинивался

каждый раз, когда Никита лез в шкаф… да, оно лежала там три

года. Три. Грёбаных. Года!

Ники вздохнул и снова посмотрел на руку. Кольцо

поблескивало в тусклом свете, и надпись действительно была.

Чтобы рассмотреть, пришлось снять, повертеть в руках. Есть

насечки снаружи и внутри, и…

«Любовь это…» ― вещала внешняя сторона.

На внутренней надпись была крупнее, короче и проще:

«…МЫ».

В горле встал ком. Любовь ― это они. Семья с большой

буквы, которая переживёт ещё сотню крепких семей.

А сентиментальность гнала Ники в очередной раз обнять и

поцеловать Сашу, который так и ненавидел своё имя, зато

любил его.

От автора

Вот и завершилась эта книга, но для героев жизнь только

началась. Пожелаем им всего самого лучшего? И будем

помнить нежно и терпетно.

А я хочу сказать огромное спасибо. Во-первых, вам, читателям. Вы приносите свет мне, освещаете путь, помогая

идти дальше, а я искренне стараюсь подарить его вам.

Во-вторых, замечательному редактору Ирине Рожновой, без которой эта книга ни за что в жизни даже не начала бы

путь к бумаге. Но вот же ― вы держите её в руках! Ира, спасибо огромное, что поверила в меня и в моих героев. А

также Екатерине Звонцовой, с которой мне повезло работать.

Без неё я никогда не взглянула бы на героев под другим углом и

не смогла бы доработать некоторые сцены.

А

в-третьих,

моим

дорогим

друзьям,

которые

выслушивали все невероятные идеи; которые пели со мной

песни, подходящие к тем или иным главам; мысленно давали

подзатыльники, когда опускала руки; и в пять утра, когда мне

вдруг приходила идея записать им голосовое о «городской

романтике» (и о том, как красиво лужи разлетаются брызгами

под колёсами машин, например), не посылали меня к чёрту.

Даже когда со слезами и нытьём приходила, не посылали.

Часть из них, кстати, книгу так и не прочитала, так что с

замиранием сердца жду вердикта от всех, кто решится. Но

даже если не рискнёте никогда, я крепко-крепко вас обнимаю и

люблю, дорогие мои.

Джой с Ники навсегда останутся в моём сердце. Как

жили там с 2014-го, так и не уйдут, пожалуй, никогда. Больше

семи лет прошло с того момента, как Джой впервые появился в

голове и жизни автора, прежде чем я рискнула написать о нём.

Герои обросли привычками, укоренились и… они здесь. Самые

тёплые и любимые мои мальчики (а ведь всех остальных своих

ребят я тоже с нежностью вспоминаю).

Ещё раз спасибо всем.

Ваша Рейн Уайт

P.S. Три дополнительных главы из первых лет совместной

жизни ребят можно найти ниже:

Экстра 1 ― Переезд

День, когда Ники решился-таки переехать к нему, Джой

отметил красным в календаре. Как праздничный. Потому что

Никита даже в этом деле оказался бесконечно упёртым. Почти

месяц они спокойно жили в однушке, спали на разложенном

диване, без проблем занимались каждый своими делами, если

такие вдруг находились. Ники молча копался в телефоне, пока

Джой переписывал сценарии мероприятий; сам Джой с

наступлением сентября старался не мешать ему готовиться к

парам, с любопытством подглядывая в тетрадки одним глазком.

Ну, он как бы считался умным в своё время, правда? Почему бы

не усвоить новую информацию?

В общем, им было комфортно даже на ограниченной

территории,

в

клетушке,

где

приходилось

мышкой

проскальзывать по ночам на кухню, чтобы попить воды, потому

что страшно было разбудить соседа. Так что Джой считал, что

переезд Ники к нему, когда Лада придёт в себя и освободит

квартиру, это нечто само собой разумеющееся. Оказалось, нет.

Когда Лада с Тимом помирились, Никита сам предложил

вернуть ей съёмное жилье. Уверил сестрицу, что уже хлебнул

свободы и вернётся к родителям, а Джой не мог сдержать

улыбки, слушая, как он соловьём поёт в телефонную трубку. Зря

смеялся: Ники действительно подался к родителям. Пока Джой, оставив его ждать Ладу в съёмной однушке, уехал на встречу с

родным и уютным домом (серьёзно, он и не думал, что можно

так скучать по квартире, чтобы, вернувшись, быть готовым

расцеловать каждый угол и тут же взяться за уборку ― хотя

Лада перед отъездом и так всё вылизала), Никита… свалил к

родителям.

Без шуток! Просто взял и свалил.

Как считал сам Ники, он предупредил Джоя. Как считал

Джой?

«Никита, мать твою, я думал, что ты шутил!» ― примерно

такого содержания сообщение отправил Джой Никите, когда на

вопрос «Ну и где ты?» тот ответил: «Как где? Дома же».

В тот день, наверное, впервые за целый месяц Джой

искренне обиделся. Вроде бы и не хотел, но обида просто жгла

изнутри. Они даже не разговаривали несколько дней. Почти не

разговаривали. У Ники был завал в институте, он писал редко, а

Джой даже не пытался набрать, решив: соскучится ― сам

прибежит.

Стоит ли говорить, что Никита только под конец недели, очнувшись от учёбы, осознал, что что-то не так? То есть его не

смущало отсутствие привычных уютных вечеров, когда они

вроде были по-отдельности, занимаясь каждый своим делом, но

всё же вместе? Когда Ники располагался с тетрадями на диване, а Джой устраивался рядом с ноутбуком. Они так и сидели, лишь

иногда соприкасаясь плечами, но было в этом что-то особо

интимное… даже интимней секса.

И заменять подобное встречами пару раз в неделю да

ежевечерними короткими переписками, по мнению Джоя, было

кощунством. Хотя ладно, не встречами, а скорее «ночёвками», но со стороны выглядящими подозрительно. Ники никогда не

заваливался к нему сразу после института, он успевал заскочить

домой, привести себя в порядок, переодеться в свеженький

наряд, приготовившись к следующему дню, и только тогда

приехать. Зубную щётку, гель для душа и даже полотенце ―

полотенце! ― он таскал с собой.

Джой, наблюдая за этим, каждый раз недовольно щурился

и мечтал скормить Нику грёбаный тюбик зубной пасты, который он вечером и поутру выуживал из рюкзака. Что за

паранойя? Страх, что его тут отравят, мать вашу?

За полтора месяца он лишь пять раз пришёл «в старом».

Неловко мялся на пороге, оправдывался, просил поделиться

полотенцем, а с утра вскакивал ни свет ни заря и мчался домой.

Видимо, переодеваться. В третий такой раз, заметив, как Никита

чистит зубы пальцем, Джой совсем озверел и шлёпнул перед

ним запакованную, абсолютно новенькую зубную щётку.

― Ники, или ты сейчас берёшь, раскрываешь её, ставишь в

стаканчик и пользуешься, или вообще не приходишь ко мне

больше. Будем, видимо, встречаться в отеле, совсем как

неродные, ― сказал тогда он.

Вкрадчиво сказал, недовольно, в очередной попытке хоть

немного понять мысли этого идиота. А главное: он ведь

приходил. Прилетал, как на крыльях, обнимал крепко-крепко, всю ночь не отпускал, но вёл себя… странно. Если родители и

так уже отпускали на съёмную квартиру, почему нельзя было

просто-напросто собрать манатки и свалить к нему, к Джою?

Что за чертовщина? Но спрашивать напрямую он не решался.

Мало ли, вдруг снова какие-то проблемы с отцом и мачехой? А

он тут полезет и…

Полез. Когда ближе к концу октября в очередной раз

получил от Ники это его мур-мур-мурное сообщение: «Каждый

вечер, когда не удаётся приехать к тебе, я так отчаянно

скучаю, что не могу заснуть. Сейчас бы обнять тебя ― лучше

любого снотворного. Спокойной ночи, Саш».

Спокойной, блять, ночи! Когда тебе только что сказали, что готовы исполнить то самое, чего хочешь и ты, что

необходимо, точно воздух. (Джою не было не по себе в квартире

одному, он привык так жить, но без Ники стало… тоскливо.

Очень). Да, спасибо, они давно уже выяснили, что Никита знал

толк в извращениях.

Джой: «Так в чём проблема? Переезжай ко мне».

Ники: «Хах, смешно. Как ты себе это представляешь?»

Джой чуть не задохнулся, готовый рвать и метать. Мать

вашу, он опять завел этот разговор (по крайней мере, решительность, с которой он в первый день ждал Ники, считалась за первый разговор), а Никита строит из себя идиота?

Джой: «Примерно так же, как было в квартире Лады.

Разве нет?»

Ники долго не отвечал. Когда Джой собирался уже

добавить пару ласковых в следующем сообщении, телефон

вдруг зазвонил. Палец, который и так зависал над экраном, автоматически нажал на кнопку принятия вызова.

― Почему мне кажется, что ты устал от меня за месяц в

однокомнатной квартире? ― хмуро выдал Джой, не тратя время

на приветствия.

― Ты серьёзно про переехать? ― Ники не обратил

внимания на недовольный тон.

И через пару дней после того разговора, когда он

действительно «собрал манатки» и решился переселиться к

Джою было даже немного стыдно за то, что деликатно молчал.

В отношениях нужно решать все проблемы на корню. Уж чему-чему, а этому ему стоило научиться за год общения с Никитой.

Почему? Да потому что в глубине этой охренительной

черепушки явно имелась машина по генерации наитупейших

идей.

Ники в ту ночь примчался на такси минут через

пятнадцать. Через пятнадцать! Как он вообще успел так быстро

собраться? Взлетел на этаж, заскочил в дверь, прижал Джоя

спиной к стене, целуя, ― прямо с порога, словно совсем

изголодался. И шептал что-то бредовое про любовь. Бредовое, но бесконечно романтичное.

А оказалось, что он всего лишь узнал о заскоке Джоя ―

никого не пускать в свою квартиру. Узнал, принял к сведению и

решил не навязываться. То ли самооценка оказалась ни к чёрту, хотя Джой всегда подозревал противоположное, то ли

влюблённость действительно отшибла мозги. Обоим.

Сейчас, когда Ники уже с сумкой стоял посреди спальни, Джой особенно остро понимал: да, отшибла. Настолько

окончательно и бесповоротно, что даже думать не получалось.

Хотелось подойти, уткнуться носом Ники в грудь и ничего, ничегошеньки не делать ещё пару дней. Так и стоять, наплевав

на сумки, на ужин, на все дела.

Он позволил себе небольшую блажь: подошёл, забрал

сумку, обнял и замер так почти на минуту, а потом

поинтересовался, чтобы заставить себя отлепиться:

―

Как

отреагировали

родители?

Сказал,

куда

переезжаешь, или сделал вид, что просто нашёл квартиру?

Джою подозревал, что второе. Во-первых, Никита говорил, что отец пообещал выделять финансы на съёмное жилье. Деньги

Джоя не интересовали, но у упрямого и «самостоятельного»

Ники таким образом появились бы дополнительные средства.

Минус унылость из-за лишней гордости.

Во-вторых, Джой прекрасно замечал, насколько тушуется

Ники каждый раз при упоминании родителей ― неважно чьих,

― и даже не надеялся, что он хоть кому-то что-то расскажет в

ближайшее время. Кроме, конечно, Лерики, которая словно

умела мысли читать и без слов поняла, что они сошлись; Влада, который принял непосредственное участие в признании на

крыше (как потом выразился Ники «искупал грехи»), и Димки.

Потому что он просто Димка и им обоим слишком близок. Так

что ответ стал для Джоя, мягко говоря, шоком.

― Сказал, ― твёрдо заявил Никита и вместо того, чтобы

отпустить попытавшегося отстраниться Джоя, сильнее сжал

объятия.

Джой, готовый уже убеждать, что не сказал, и не страшно, даже как-то замялся, протянул удивлённо:

― И как отреагировали родители?

Ники продолжал удивлять:

― Так же, как и в сентябре, когда сказал им в первый раз.

Марина в новый год уже всё поняла и напутствовала

волшебным пенделем, чтобы не медлил, а отец… ну, он

ожидаемо расстроен.

― Расстроен? ― переспросил Джой на автомате и только

тогда осознал первую часть сказанного: ― Стой! Как это в

сентябре?

― Ага, в сентябре, ― коротко согласился Ники. ― Отец

повёл себя не так бурно, как я представлял, даже в первый раз

обошёлся без ора и попыток изобразить сердечный приступ.

Выругался и ушёл на два дня жить в гараж, а сегодня уже только

уныло вздохнул. Надеялся, видимо, что я передумал.

― Не отходи от темы, ― взмутился Джой. ― То есть как

это ты рассказал в сентябре? Родителям?

Ники рассмеялся:

― Ну нет, мачехиному коту. Родителям, конечно.

― Обо мне?

― Саш, я не называл имени, если ты об этом. Я и сам в

панике, что придётся рассказать вашей маме, что это я ― тот

самый парень, с которым…

― …трахается её сын?

― Димка выразился более добрым и ёмким «встречается».

Джой фыркнул, всё же отталкиваясь ладонями от груди

Никиты и немного отстраняясь. Ники пристально смотрел на

него.

― Я скорее удивлён факту, ― выдохнул Джой. ― И что

отец? В смысле, после гаража.

Ники улыбнулся чуть потерянно ― так вспоминают что-то

не самое приятное, но уже оставшееся в прошлом, и Джою даже

стало немного обидно, что Ники не рассказал ему всё тогда.

― Ну, это было в первых числах, так что я не уверен, что

он действительно просидел там двое суток, а не лежал спокойно

у телевизора…

В первых числах? Получается, все произошло в то время, когда они жили вместе? Джой вспомнил вечно хмурого Ники, недовольство которого списывал на начало учебного года, и

немного рассердился.

― …но через неделю, когда я снова к ним заскочил, он

уже не баррикадировался от меня. Всё обдумал, вылез из окопа

и смог спокойно поговорить. ― Ники усмехнулся. ― Всё же у

меня хороший отец.

Его взгляд, само выражение лица, улыбка, поза… у Джоя

сердце сжалось. Господи, почему он не сказал тогда? Почему

вообще так хреново умеет разговаривать о серьезном? Пусть бы

хоть сообщение в ВК кинул, не до хорошего.

― А ты сомневался? ― спросил Джой, снова подходя

ближе и упираясь лбом в плечо Ники.

― В том, что хороший, нет, ― выдохнул тот, запуская

пальцы в его волосы и чуть массируя голову. Мимолётно, неосознанно, но так по-родному. ― В том, как себя поведёт, да.

Джой кивнул. Могло бы показаться, что он не понимал, насколько это важно ― сам признавался родителям давно и

безапелляционно, будто и не переживал вовсе, ― но он

понимал. Именно в те мгновение, когда близкие люди остаются

с тобой, несмотря ни на что, наплевав на любые обстоятельства, ты осознаёшь, что такое истинные тепло и поддержка. Те, кто

остался рядом ― вот она настоящая семья.

Они так и стояли ещё несколько минут. Джой прижимался

лбом к плечу Ники и жадно вдыхал аромат его одеколона, а

Ники перебирал пальцами его волосы. Он просто молчал, а

потом сам же тихонько предложил перекусить, прежде чем

разбирать сумки.

Уже на кухне, когда на столе мерно закипал чайник, а

микроволновку гудела, разогревая еду, Джой понял вдруг, что

тосковал по этому уютному домашнему быту. Да, он умел и мог

жить один; да, даже за месяц не привык жить в однушке вдвоём; да, не настаивал на переезде Ники к нему, сколько бы ни думал

об этом.

А вот же! Сегодня впервые за последние полтора месяца

был действительно безгранично счастлив.

Экстра 2 ― Тайное всегда становится явным

В итоге, вечером они просто упали спать, чтобы спокойно

подняться на следующий день: Нику нужно было в универ, а

Джою ― на работу, решать вопросы с корпоративом, запланированным на конец недели. Ну что там? Пару часов с

утра потратить, разобраться с рестораном…

― Ники, каюсь, я так и не успел вторую полку освободить, чтобы тебе с вещами вместиться, ― уже после ужина выпалил

Джой. «Пара часов» плавно перетекла в половину дня, и он

действительно так и не успел разобраться со шкафом. Дел

оказалось слишком много, а Джой и так торопился, как мог. ―

Желательно верхнюю. Поможешь или подождёшь?

Ники фыркнул что-то про мелких блондинистых

соблазнителей, которые будут на табуретке прыгать у шкафа, и, конечно же, решил действовать самостоятельно. Джою это было

только в плюс ― он пока разгребал вещи в комоде, чтобы часть

своего, убранного с полок, разместить там. Хотя если

прикинуть, что на верхних чаще всего валяется вещей мало и не

самых нужных…

С не самыми нужными Джой, конечно, погорячился.

Осознал он это, когда Ники вдруг перестал с глухим стуком

скидывать вещи на пол. Воцарилась тишина. Джой первые пару

секунд даже не замечал её, спокойно разгребая комод, но в

какой-то момент всё же пришло давящее осознание. Что там

случилось вообще?

Джой оглянулся… да так и застыл, затравленно

уставившись на Никиту.

Нет-нет-нет-нет-нет!

― Не знал, что ты носишь тройки, ― с улыбкой пояснил

Ники, до того внимательно рассматривающий прозрачный

пакет, с костюмом.

― Я… чаще клубные пиджаки с брюками, ― выдавил

Джой.

Твою ж мать, нужно было послать все дела к чёрту и

завершить их завтра, а сегодня спокойно разобрать шкаф.

Самостоятельно! И что теперь сказать?

― Но должен же хоть один храниться, правда? ― добавил

Джой тихо.

В марте ему просто отключило мозги ― купил и точка, а

сейчас стало как-то отвратительно стыдно. «Ой, Ники, я тут

костюмчик прикупил, так как думал, что ты в любом случае его

никогда не увидишь…» Твою мать!

― С выпускного? ― хохотнул Ники, продолжая вертеть в

руках пакет. ― Примеришь?

― Нет, на выпускном я был в джинсах. Сомневаюсь, что

он мне как раз, ― Джой и сам не заметил, как оказался рядом, быстро отнял пакет и затолкал на самую нижнюю полку, магическим образом отыскав там свободное место. И ведь ни

капли не соврал: на выпускном действительно был в рубахе и

джинсах, а костюм ни за что не будет впору, потому как шит на

рост под метр девяносто.

Кто там вчера возмущался, что Ники не умеет спокойно

говорить на «пустяковые» темы? Он? А не он ли, случаем, сейчас пытался закопать столь же пустяковую тему в ворохе

старых вещей?

― Не, ну серьёзно, Саш, ― Ники легонько оттолкнул его и

снова достал пакет, тут же принимаясь распаковывать. ―

Никогда не видел тебя в костюме.

«И не увидишь», ― мысленно простонал Джой и хотел

было ответить что-нибудь колкое, чтобы окончательно отнять

пакет (ну не рожу же бить, честное слово!), как Ники вдруг

снова застыл. Стиснул в руке найденную этикетку с ценником, присмотрелся к размерам, к цене…

― Знакомая фирма… ― протянул он.

Блять!

Аккуратно вытащил из пакета пиджак, который первым и

нащупал, встряхнул, расправил. Остальное пока отложил на

диван.

― Знакомый цвет? ― уныло вздохнул Джой.

Материться захотелось ещё яростней. Ага, адски знакомый

цвет… а если ещё приложит к себе, то и размер окажется

знакомым. Ники, конечно, чуть подрос с зимы, но Джой

вытащил из памяти каждое мгновение, когда выбирал его, и

даже сейчас был уверен: да, ему этот костюм не подойдёт, но

кое-кому в этой комнате сядет идеально.

И этот кое-кто медленно доходил до кондиции, после

которой следовало осознание. Ещё раз тряхнул пиджак, покосился на полный комплект, оставшийся в пакете, затем на

Джоя, который почти уже смирился с тем, что его посчитают

идиотом, и снова на пиджак. Последним штрихом оказалась

попытка приложить одежду к Джою только ради того, чтобы

убедиться: плечи пиджака намно-ого шире. Джой в это

мгновение ощутил себя каким-то по-особому мелким.

― Пи**ец, он же стоит, как крыло самолёта, ― покачал

головой Ники, окончательно понимая, что здесь творится.

Ещё раз нарыл этикетку, присмотрелся к цене, швырнул

пиджак на диван и принялся вытаскивать остальные части

костюма. Естественно, с ценниками. Джой со стоном спрятал

лицо в ладонях. Твою ж мать, ему сейчас промоют мозги за то, что потратил свои же деньги? Может, всё же примерить костюм

и сказать, что это он себе? На вырост?

― Я просто захотел купить…

― Купить весь костюм, чтобы мне презентовать один

галстук?

― А что, ты бы принял его в полном составе?

Ники наградил его таким хмурым взглядом, что в пору

было бы закапывать голову в песок, точно страус, но Джою

почему-то вдруг стало ужасно смешно. Он прыснул, стараясь

сдержаться, а потом всё же расхохотался в голос.

― Что смешного? ― огрызнулся Никита.

А Джой просто сделал шаг ближе, обнял его со спины, утыкаясь носом в лопатки, и пробормотал:

― Господи, Ники, как я рад, что ты со мной.

Последовала долгая пауза. Ники молчал и даже, казалось, не двигался, а потом, наконец, тяжело вздохнул и накрыл

ладони Джоя, сцепленные у него на груди, свободной рукой.

― Как на тебя вообще злиться, когда ты такой? ―

возмутился он как-то устало. ― Бля, ты выкинул больше

пятидесяти штук на костюм… ты долбанутый!

― Нервов я за этот год потратил больше, ― мурлыкнул

Джой, затем потёрся щекой о спину Никиты и добавил: ―

Примеришь? Раз уж вот так его нашёл.

И Ники примерил, правда, поворчав для проформы, что

такое нужно сразу в магазин возвращать, не меря, но что

поделать, раз с момента покупки прошло полгода? Только

надеть. А потом снять и аккуратно повесить в шкаф, пока не

найдут, кому перепродать хотя бы за половину стоимости.

Оказалось, Никита просто не может не считать деньги, предпочитая экономить. Идеальный бухгалтер, хоть и

планировал стать архитектором.

Переодеваться Ники ушёл в другую комнату, заявив, что

перед Джоем ему неловко. Серьёзно, неловко? Так что Джой

терпеливо ждал и волновался: подойдёт или нет?

― Слушай, дай я на секунду к зеркалу. Нужно жилет

нормально застегнуть и поправить, прежде чем пиджак надевать

― послышался голос Ники из-за двери, а когда он появился в

коридоре…

Джой сглотнул, понимая вдруг, что самая тайная и

хранимая глубоко внутри фантазия реально исполнилась: Ники, у него дома, в этом грёбаном костюме за дохреналлион тысяч, и

выглядит так, словно сошёл с обложки журнала. Где там

печатают шикарных мужиков в деловых костюмах? Хотя нет, в

жилете без пиджака Ники напечатали бы на любой обложке.

Джой даже пожалел, что мобильник лежал сейчас в комнате, а

то бы поймал пару удачных кадров.

Никита в это время, явно не замечая голодных взглядов, прошествовал к зеркалу и принялся поправлять пуговицы на

груди. Джою открылся вид на узкие бёдра, талию, широкие

плечи и спину в плену жилетки. Пиджак? Какой, нахрен, пиджак?

Джою хватило двух шагов, чтобы оказаться рядом с

Никитой, рвануть его за плечо, поворачивая к себе, и прижать к

двери. Кажется, это становилось традицией: целоваться у

входной двери. Правда, на этот раз крышу снесло Джою.

Ну не мог он видеть Ники в костюме, пока не успокоится и

не воплотит фантазию в жизнь. Особенно в этом костюме.

― К черту пиджак, раздевайся… ― выдохнул Джой, разрывая поцелуй почти через минуту.

― Я ещё даже не оделся, ― Ники улыбнулся, так

дьявольски, что сразу стало ясно, спорит для виду, что и доказал

следующей фразой: ― Если бы я знал, что у тебя так стоит на

костюмы, сам бы купил его за любые деньги.

― Не на костюмы, ― парировал Джой, ― а на тебя в

костюмах.

― Буду знать.

Последовал ещё один поцелуй, во время которого Никита

уверенно подтолкнул Джоя в сторону спальни. Тот был

согласен: дверь дверью, а на кровати как-то удобнее. Да и не

собирался он сейчас торопиться, от этого костюма Джой должен

был избавить Ники сам.

Первым был жилет. Джой с наслаждением расстёгивал

пуговицы, наблюдая, как расходится освобождённая ткань при

каждом вздохе, как вздымается грудная клетка. Пальцы Ники в

ответ перебирали волосы, касались кожи головы, а жилетка

медленно, но верно сдавала позиции. Когда все пуговицы были

расстёгнуты, Джой сам стянул её с плеч, зайдя со спины. Провёл

ладонью по позвоночнику Ники, задержался между лопаток, на

пояснице…

― Если я сейчас сам начну расстёгивать рубаху, то вырву

пару пуговиц, ― прошептал Ники, поторапливая его. ― Что сам

же себе потом не прощу.

Джой усмехнулся, возвращаясь к прерванному занятию.

Позволять Ники страдать от мук совести он не собирался. Вновь

оказался спереди, коснулся груди, поймал пальцами первую

крошечную пуговку… Он целовал каждый сантиметр

обнажающейся кожи, наслаждался самим процессом, почти как

в тот день, когда пытался сделать Ники первый минет. Только в

тот раз он был в адском отчаянии, а сейчас в такой эйфории, что

мог бы взлететь, если бы шагнул с балкона. Конечно, вряд ли

взлетел бы, но до последнего момента точно думал бы, что у

него отрасли крылья. А ещё на этот раз Джой точно планировал

не минет. Ники был возбуждён происходящим не меньше его, а

в тумбочке точно ещё лежал запас презервативов.

― Наигрался? ― пробормотал Ники, откидывая рубашку в

сторону.

Следующим пунктом была майка Джоя.

― Не совсем, ― рассмеялся он, сопротивляясь.

В итоге, поймать одной рукой Ники за ремень он сумел, а

вот в горловине майки запутался. Волосы зацепились за

металлический значок на груди, и секс бы частично обломался, если бы заботливый Никита, шипя и матерясь сквозь зубы из-за

руки, поглаживающей через ткань брюк его член, всё же не

выпутал Джоя.

― Знаешь что? ― выдохнул Ники, наступая на него, когда

майка, наконец, была снята.

― Что?

― От брюк я избавлюсь сам.

Он сделала ещё шаг и толкнул Джоя на кровать. На ногах

тот не устоял, практически рухнул на одеяла. Зато Ники уже

расстёгивал ремень, и смотрел он при этом так пристально, так

возбуждённо... Блять. Блять-блять-блять. У Джоя аж дыхание

перехватило и сразу же отпало желание спорить. Сам избавится

от брюк? Отлично, пусть. Он тоже готов уже сам выпрыгнуть из

штанов.

Брюки кучей упали на пол, Никита лишь переступил через

них и склонился, опираясь коленями о край матраса. Руки он

поставил по обе стороны от головы Джоя и тут же затянул его в

бесконечный поцелуй. Куда за это время делись домашние

джинсы, Джой так и не понял, хотя, стоит признать, и понимать

не хотел. Найдёт потом. Нужно, даже новые купит, лишь бы

сейчас не останавливаться!

Ники целовал шею, ласкал руками бёдра, легко касался

возбуждённого члена, не спеша избавляться от белья, а Джой

плавился в этих объятиях. Вроде бы и хотел скорей

почувствовать его ещё ближе, сходил с ума при мысли о сексе

(Ники настолько изматывался в вузе последнее время, что Джой

порой чувствовал, что в их паре озабоченная молодёжь это он), и в то же время не мог перехватить инициативу. Не хватало

силы воли, когда тела касались эти руки.

Зашуршал, открываясь, ящик тумбочки, зашелестела

фольга. Как только Ники ориентировался, не разрывая поцелуев, оставалось загадкой. Но затем он всё же оторвался, стягивая с

Джоя бельё. Тот покосился на подушку, где покоился квадратик

пакетика презерватива.

Что ж, они мыслят сегодня в одном ключе.

Поцелуй в живот, ниже, ещё ниже…

― Ложись, ― то ли простонал, то ли приказал Джой, заставляя себя открыть глаза и посмотреть на Никиту.

Тот не стал спорить ― перекатился в сторону, полусидя

устраиваясь на подушках. Удобно и вальяжно. Джой

усмехнулся, поддел резинку его боксеров, потянул вниз, освобождая напряжённую плоть. Стянул бельё с длинных ног, позволяя себе в который раз внимательно изучить это тело.

Слишком потрясающее, молодое и, чёрт побери, практически

ЕГО.

Снова поцелуй. Джой помнил, что Ники любит целоваться, так зачем лишать кайфа и его, и себя? Притом пакетик

презерватива открыть можно в любой момент, как и опустить

ладонь на твёрдый член, лаская нежную кожу. Смазку, кажется, Ники тоже уже вытащил из тумбочки…

― Готов? ― шепнул он Ники, надрывая фольгу.

― А сам не чувствуешь?

О, он чувствовал. И когда надевал Ники презерватив, и

когда брал с матраса тюбик со смазкой, и когда медленно

опускался на возбуждённый член, слыша приглушённый стон и

стараясь не кончить раньше времени. Чёрт, голос Никиты до сих

пор действовал на него неадекватно. Охренительно!

Впрочем, взгляд глаза в глаза был тоже чем-то слишком

интимным и важным. И руки на его теле. Поцелуи, медленные

движения, постепенно набирающие темп. Джой ощущал себя

мальчишкой в самых первых в жизни отношениях. С Ники для

него было потрясающим всё: полноценный секс, минет, ласки, прикосновения. Даже просто его горячая ладонь, касающаяся

живота, его губы на шее ― это всё было слишком остро, слишком ярко и слишком невероятно.

Ники сам был его фантазией. В костюме или без.

Когда после очередного сильного толчка, оргазм с головой

накрыл Ники, Джой просто подался вперёд, прижимаясь членом

к его животу, а губами ― к шее. Накрывая поцелуем горло, чтобы ощутить потрясающую вибрацию стона, проносящуюся

по телу. Она была даже круче самого голоса, звуковая отдача

его наслаждения. Такая сильная, что Джоя и самого охватило

волной оргазма.

― Нет, никому я этот костюм не отдам, ― пробормотал

Ники, пытаясь отдышаться.

Джой только улыбнулся, продолжая касаться губами его

горла и ловя вибрации слов. Кто бы ему позволил куда-нибудь

деть этот костюм. Кто бы позволил…

Экстра 3 ― Он любит рыбный пирог и твоего сына

Они пытались решить этот вопрос уже несколько часов, но

добиться согласия Никиты у Джоя просто-напросто не

получалось. Господи, три года прошло. Три! Даже больше. А он

до сих пор встаёт в позу и отказывается признаваться

родителям.

― То есть привести меня в дом и познакомить со всеми

тебе было по кайфу, а признаться моей маме стыдно, даже когда

Димке жизненно нужна наша помощь?

Да, именно. Родителям Джоя.

Никита, чтоб его налево, отказывался признаться матушке

Дериглазовых, что это именно он ― парень её старшего сына.

Три года! Сначала это было мило, потом начало попахивать

маразмом, особенно когда Ники уже месяца через два их

совместной жизни затащил Джоя в родительский дом и заставил

познакомиться с отцом ― с отцом! ― а теперь откровенно

бесило. Джой упорно отбивался от волнения мамы, убеждал, что

«этот мальчик его точно не бросит», «нет, девочку никто не

найдёт», ни он, ни таинственный парень, и вообще Джой с этим

человеком счастлив, что ещё нужно?

Нужно было, чтобы мама знала «этого человека» в лицо, так сказать. Иначе она не могла успокоиться. Старшему сыну

перевалило за двадцать восемь, выглядел он всё ещё как

крашеный подросток, и доверия, а тем более уверенности в его

дальнейшем счастье, это не вызывало. Особенно когда

избранника от родительницы прятали с упорством самурая.

― Какая ещё ему нужна помощь, когда он сам идиот? ―

взорвался Ник в ответ. ― Я и так написал ему почти весь

диплом и работаю над практикой, Саш. Я зашиваюсь.

― Знаю ― вздохнул Джой. ― Знаю, ты многое делаешь

для моего брата, но… чёрт, Ники, его нельзя оставлять одного, а

я не перееду к предкам без тебя.

― Может, просто скажем, что я волнуюсь за друга, а

потому тоже хочу пожить в гостевой комнате?

Взгляды схлестнулись. Упрямые, готовые испепелить. За

столько лет они научились разговаривать, научились не ругаться

по пустякам и все конфликты решать спокойно. Ники вообще

познал дзен: повзрослел, научился быть главным и, видимо, по

старой памяти о собственных глупостях, терпеть не мог Веру

Вероцкую, которая всеми силами мотала нервы младшему

братцу Джоя.

Джой мог поклясться, что время шло, а он влюблялся в

Ники с каждым годом всё больше и больше. Не мог не просто

без него жить, но даже существовать. Но вот упрямства у

Никиты определённо прибавилось, особенно когда дело

касалось родителей Дериглазовых. Видите ли, стыдно ему было

признаваться. Он же друг Димки, мама их в нём души не чает: всегда напоит, накормит, спать уложит. И почему-то Ники

искренне верил, что отношение к нему родительницы

Дериглазовых после открытия правды обязательно изменится в

худшую сторону.

И сколько бы Джой ни уверял его в обратном, добиться

своего не получалось. Так что выбор был прост: либо Ники, которого из души уже не вырвать, либо признание родителям, которые и так знали, что у Джоя был парень. Постоянный. Разве

этого мало?

― Ладно, ― сдался Джой. ― Хорошо, твоя взяла. Давай

попробуем так.

Он сгрёб с дивана все приготовленные вещи в сумку, и

добавил:

― Я сообщу маме, что друг Димки тоже не может оставить

братца одного. Приготовит тебе надувной матрас. ―

Усмехнулся, поймав удивлённый взгляд. ― Что? Спать будем в

разных комнатах, ты же не мой парень, а Димкин друг, так что

наслаждайся матрасом.

― Ну, я и твой друг… ― пробормотал Ники, резко

стушевавшись.

Джой хмыкнул, впихнул в сумку ещё зубную щётку с

мылом, а бритву, щётку и остальные принадлежности Никиты

оставил на столе. Многозначительно и показательно. Мол, наслаждайся, в одну сумку нельзя, мы же не вместе.

Ники поджал губы.

― Хорошо. Значит, матрас положим на пол в комнате, которую займу я, ― припечатал Джой, набирая номер мамы.

Димка был в ужасающей депрессии, сам вогнал себя в это

состояние, а вот вытащить не мог. Пора было брать дело в свои

руки и спасать брата.

***

Ники решил приехать позже, так что Джой оказался в

родительской квартире первым. И теперь он сидел на кухне за

столом, за обе щёки уплетал яблочные пирожки и отшучивался

на очередные вопросы мамы о личной жизни.

― Племянница Любы Зайцевой так и не нашла себе

молодого человека. Милая, красивая девочка, с Димой учится на

одном курсе. Может, вас познакомить? ― щебетала она, помешивая борщ в кастрюле.

― Мам, во-первых, с Викой я знаком, и нет, пара из нас

получилась бы отвратная, ― максимально спокойно отозвался

Джой, продолжая жевать. ― А во-вторых, у меня есть молодой

человек. Смирись.

― Да пусть хоть трансвестит у тебя будет, ― весьма грубо

отмахнулась Валентина Петровна, так яростно качнув ложкой, что брызги борща осели на кухонном фартуке. ― Ты, главное, познакомь нас, и я буду счастлива. И вообще, разве ему всё

равно, что ты вот так просто решил перебраться к нам, чтобы

следить, как бы брат не наделал глупостей? Тоже бы приезжал.

Джой вздохнул. Вот как сдержаться, а?

― Мам, тут же ещё Димкин друг с ума сходит. Не может

его одного оставить.

― Что за друг такой, ― проворчала она. ― Лучше бы ты

своего привёл. Мы бы и так справились.

Имя «друга» Джой до последнего не хотел говорить.

Почему-то ему казалось, если признается, что этот друг ―

Ники, уже никогда не сможет представить его как своего парня.

Момент будет окончательно испорчен.

Мобильник пиликнул, радуя смс-кой.

Ники: «Саш, уже бегу к вам. Через пару минут буду.

Поцеловать тебя не смогу, но знай: люблю тебя».

Джой скривился. Димка безвылазно сидел в своей комнате, Ники будет теперь делать вид, что увлечён помощью другу… и

вот так дразнить. Как только наглости хватает?

Ники: Ой, кстати, я таки же забыл зубную пасту

купить, у нас же общая. Хоть это не отменяется?

Джой рыкнул, пропуская мимо ушей какую-то очередную

фразу мамы. Нет, отменяется! Хрен ему, а не зубная паста, свою

купит. Слова родительницы Джой услышал не сразу, но…

― …хоть бы просто имя сказал, ― вздохнула мама.

И тут Джоя переклинило. Через пару минут будет, значит?

Зубная паста, значит, общая? А спать в другой комнате на

матрасе? И без поцелуев?

― Димкиного друга ты, мам, кстати, знаешь, ― сообщил

он.

Раздался писк домофона. Мама кивнула, мол, продолжай, а

сама выпорхнула в коридор, открывать дверь.

― Помнишь Ники? Высокого такого, темноволосого, школьного его приятеля? ― продолжил Джой, последовав за

ней.

― Да? ― прощебетала мама с домофон. ― Ох, Никиточка, заходи. ― И уже к Джою: ― Помню конечно. Ты почему

раньше не сказал? Я бы вам пирог испекла. Он же, как ты, любит рыбный пирог.

― Ага, ― согласился Джой.

Затем глубоко вздохнул, собираясь с силами. Этаж у них

был не самый высокий, так что в подъезде уже слышались шаги

Ники, решать стоило быстрей. Быть или не быть?

― И твоего старшего сына, ― выпалил Джой.

Мама опешила, складывая в голове мозаику:

― Что?

― Любит. Рыбный пирог… и твоего старшего сына.

Дверь скрипнула, открываясь. Ники смущённо переступил

порог, мило улыбаясь маме:

― Валентина Петровна, спасибо, что согласились…

Но его заткнул поцелуй, которым Джой всё же нахально

встретил своего парня. Парня. Не друга брата. И точка. А самое

смешное, что Ники рефлекторно ответил. Господи, три с

лишним года! Конечно, он привык отвечать на поцелуи Джоя, не думая. Но когда понял…

― Джой, блять, ты чего творишь? ― В тот же миг вскинул

голову, встречаясь взглядом с матерью, и резко побледнел. ―

Валентина Петровна, это не то, что вы подумали. Я просто…

Я… Димке пришёл помочь.

Мать Дериглазовых смотрела на него во все глаза.

Оглядывала так, словно видела впервые. Она многое

воспринимала спокойно, даже новость об ориентации старшего

сына пугала, скорее, отсутствием внуков, но сейчас Джой вдруг

засомневался, что правильно поступил, вывалив на неё такую

информацию. Может, Никита был прав: не стоило? Ну как

хватит сейчас маму хватит инфаркт, и ухаживать уже придётся

не только за Димкой в депрессии.

― И вы молчали? ― наконец отмерла она, всплёскивая

руками.

Джой вздрогнул ― и выдохнул. Оказалось, это у него

сердце готово было взорваться, а мама… его мама ― самая

потрясающая на свете. Самая. Лучшая. На свете.

― Ты же в гости приходил, Никитушка, и обманывал? ―

продолжила причитать она, но в противовес собственных слов

распахнула руки и заключила в объятия одновременно сына и

его нового-старого парня. Стиснула так крепко, словно

собиралась выдавить все внутренности, а у Ники ещё и сумку с

вещами.

― Что стоите? Проходим, рассказываем, едим. Там же

борщ сварился! И пирогов ещё партия почти поспела, ― вновь

защебетала она, отпуская их и убегая на кухню.

Никита с Джоем остались в коридоре одни.

― Значит, ты рассказал, ― выдохнул Ники.

― Хочешь, злись, но я бы сдох, если бы ещё хоть сутки

промолчал, ― огрызнулся Джой. ― Тебе лучше было дальше

скрывать, но позволить мне умереть?

Он сложил руки на груди, отвернулся и уставился на дверь

в комнату Димы. Если Ники сейчас собирался обижаться, он сам

планировал надуть тот самый матрас и ночевать в комнате

брата. Почему бы нет? Но тут крепкая рука обхватила его за

плечи, на уровне ключиц, притягивая спиной к тёплому телу.

Пальцы погладили кожу, нос уткнулся в макушку, шевеля

дыханием волосы.

― Я боялся, ― прошептал Ники.

― Насколько видишь, зря. Давно стоило так поступить.

Никита промолчал, лишь крепче прижал Джоя к себе. То

ли капитулировал, то ли затаился. Но одно Джой знал точно: это

его парень. Самый дорогой человек, самый близкий и важный.

Тот, без кого ему бессмысленно существовать. И пусть весь мир

об этом знает, ему плевать!

Настолько плевать, что недавно он даже купил кольцо.

Так, просто, в дань глупым традициям и собственной

романтичности. Чтобы лежало. Джой прятал его среди запаса

сладостей, в который Ники никогда не лез. Лучшее место, чтобы

хранить очередную мечту.

Там, где ее не найдут, но, возможно, когда-нибудь примут.