Фея с улицы Иркутской дивизии

Глава 21

Вера пришла к Серафиме в обеденный перерыв. Зная подругу — кажется, уже бывшую — достаточно хорошо, Сима могла бы почувствовать, как та напряжена.

Но у нее самой настроение было не из лучших — она все время помнила о страданиях Дины, чувствовала себя виноватой. И вообще, была недовольна ни жизнью, ни собой.

Как-то разом кончились все деньги, а, как назло, дети стали — не требовать, нет, но робко намекать на то, что им для школы кое-что нужно.

Недавно ей позвонил муж Дины, и они встретились опять-таки в ее обеденный перерыв, но он-то не резиновый, и скоро, похоже, главный инженер станет просить себе прибавку к зарплате за то, что все время подменяет замдиректора.

Саша Романов был, впрочем, настроен миролюбиво, хотя не без ехидства намекнул, что далеко не всем женщинам нужно разводиться с мужьями и постоянно искать себе новых.

Но потом сменил тон, извинился за то, что накричал на нее в больнице, неожиданно предложил:

— Хочешь, я познакомлю тебя с хорошим мужчиной? Он разведен, неплохо получает, вот только жилья у него нет. Но у тебя ведь есть свое…

Сима чуть со стула не упала: чего вдруг Романов решил о ней заботиться? Еще ни разу она не пользовалась тем, чтобы найти себя мужа через знакомых.

К тому же, как бы ни был хорош тот мужчина, а скорее всего он просто устал скитаться по квартирам. Интересно, Саша сказал ему, что у Симы трое детей?

А может, Романов просто волновался, что она, будучи без мужчины, станет дурно влиять на его жену, которую Саша с трудом вернул.

— Не волнуйся, — сказала она ему, — я не собираюсь сбивать твою жену с пути, так что нет тебе необходимости меня пристраивать.

Саша на мгновение отвел взгляд в сторону. Выходит, Сима угадала?

— Напрасно ты отказываешься, — пробормотал он, — мужик и вправду отличный. Я ему так и сказал: «Есть женщина, которая будто твоя потерявшаяся половинка, так вы друг на друга похожи».

— Не будем торопиться, — усмехнулась Сима, — мне надо подумать, а то я перехожу из одного замужества в другое, а количество никак в качество не переходит.

В общем, Романов ушел со встречи успокоенный.

— Ты Дине не говори, ладно? — попросил он.

— Не волнуйся, не скажу, — пообещала она.

В общем, ничего хорошего в ее жизни не происходило. Да и отсутствие денег не прибавляло мажора в ее настроение.

У молодежи, кстати, это словечко обозначает вовсе не бодрый музыкальный лад, а человека — безбашенного тусовщика, который ни о чем не думает, кроме развлечений…

Как раз в этот момент Сима сидела на своем рабочем месте и соображала, где бы достать денег. Идти подрабатывать технической служащей, как делали некоторые женщины, в одиночку воспитывающие мужей, ей не хотелось. Инженер с метлой — совсем, уж жалкое зрелище.

Можно было бы написать родителям — они жили в четырехстах километрах от нее, в городке на Волге, имели свое хозяйство и порой пытались предложить ей денег, но Сима была слишком горда, чтобы просить о помощи. Тем более что однажды на предложение родителей она сказала:

— По-хорошему, это я должна была бы вам помогать!

— Ты себе помоги, — вздохнул тогда отец.

— Должны же вы на кого-то в старости надеяться.

— Мы и надеемся… на внуков! Вон Леха обещал на будущий год помочь мне сарай перестроить.

— Он же собирался в этом.

— В этом ему некогда было, — рассмеялся отец. И, посерьезнев, добавил: — Ты, дочка, нас до срока со счетов не сбрасывай, лады? Мы пока, слава Богу, при силе и при деньгах. Вон у матери спроси: на всех троих внуков в банке счета открыли. Понемногу складываем, когда лишняя копейка заводится. Глядишь, к свадьбам кое-что и набежит, с процентами…

Вот так, занятая собственными переживаниями, она не заметила истеричной воинственности Веры и потому пропустила момент, когда еще можно было что-то исправить. Ну, к примеру, разрядить напряжение каким-нибудь анекдотом… Что, в самом деле, она помешалась на этих анекдотах!

— Мне надо с тобой поговорить, — решительно сказала Вера.

Как раз был обеденный перерыв.

— Но я хотела пойти в столовую, — попыталась ускользнуть от объяснения Сима.

— Не умрешь с голоду, — холодно остановила ее Вера. — В крайнем случае я принесу тебе из буфета бутербродов.

— Ладно, — пожала плечами Сима, — могу и поголодать, если дело того стоит.

— Стоит, стоит, — криво улыбнулась Вера, и только тут Сима поняла, что дело неладное. То есть еще ничего не случилось, а в ее мозгу уже зазвенел тревожный звонок: осторожно!

Только этот ее звонок был слишком слаб для того урагана, который несла в себе Вера. Тихая серая мышка, которая вдруг, будто силой черной магии, приобрела над Симой непонятную власть.

— Значит, говоришь, подарила мне своего бойфренда? — начала закручивать вихрь Вера.

— Послушай, ну сколько можно жевать одно и то же? — нарочито лениво поинтересовалась Сима, отмахнувшись от поежившейся в предчувствии интуиции.

И тут Вера на нее бросилась. Хотя это все равно, что сказать: и тут соседский цыпленок напал на курицу.

Вера тоже не умела драться, как и некий Лозовский, нанесший Дине предательский удар. Теперь удары пришлось держать Серафиме Назаровой.

Хорошо, что был обеденный перерыв. Хорошо, что главный инженер, с которым у Симы были смежные кабинеты, ушел в столовую. Иначе хоть с работы уходи, такая предстала бы глазам постороннего человека отвратительная сцена.

По большому счету Сима тоже не умела драться, но она была совсем другой весовой категории, чем худая, и даже тщедушная, Вера.

От боли — соперница вцепилась ей в волосы — Сима вскрикнула и оттолкнула нападавшую от себя. Та пролетела по инерции метра три и, задев спиной кресло, рухнула на пол. Наверное, здорово ударилась, потому что некоторое время без движения лежала на полу, прислушиваясь, не сломала ли чего при падении.

— Ты что, с ума сошла? — возмутилась Сима, подавая ей руку. Та руку приняла, но не столько для того, чтобы подняться, сколько для того, чтобы опять протянуть к ее лицу свои огромные накладные ногти.

На этот раз Вера учла прежний опыт неудачного нападения и попыталась драться, как боксеры, на короткой дистанции.

Она, кажется, ничего не видела и не слышала, по крайней мере не обращала внимания на все увещевания Серафимы. Теперь той приходилось совсем туго, потому что Вера училась технологиям уличного боя, что называется, на лету.

И вдруг что-то произошло. То есть Сима смогла наконец увидеть белый свет, до того закрытый разбушевавшейся женщиной, потому что Веру от нее оттащили. Причем не кто иной, как Иван Матвеевич, главный инженер завода.

Он как-то странно держал драчунью за талию одной рукой, а другой защищал лицо от ее рук, которыми женщина махала, как ветряная мельница крыльями.

— Прекратите, Корецкая! — крикнул он ей в самое ухо. — Или я вызову милицию. Вы не забыли, что находитесь на предприятии?!

— Защищаете эту гадину? — горько сказала та, бессильно обмякнув в руках главного. — Еще бы, ее все защищают. А она пользуется этим.

— Как я пользуюсь, как?! — выкрикнула Сима, которая в этой атмосфере ненависти и истерии сама завелась настолько, что не могла никак успокоиться и восстановить дыхание или хотя бы взглянуть на себя в зеркало и поправить прическу.

— Одной рукой отдаешь, а другой забираешь! Вы, Иван Матвеевич, тоже попали под ее обаяние, не так ли? — ехидно поинтересовалась Вера, решительно освобождаясь из его рук. — Она и вас тоже использует, вот увидите.

— Значит, обаяние все же имеет место? — пошутил тот, взглядывая на скандалистку с подозрением: не придется ли опять ее держать?

— Отдать отдала, а потом жалко стало, да?

Выражение лица Веры сделалось жалким и плаксивым. Ее явно бросало из одного состояния в другое. Впрочем, и без особого анализа было ясно, что она переживает период безответной любви и винит в этом Симу. А кого же еще?

— Да объясни же в конце концов, что я тебе сделала? — теперь уже рассердилась и Сима.

— Зачем ты опять его поманила? Он собирается к тебе вернуться. Он обращается со мной как с последней тряпкой…

— Володька собирается вернуться? — изумилась Сима. — Но с чего он взял, будто перед ним откроются двери? Я никаких авансов ему не давала.

— Ты врешь! Ты наглая врунья! Если бы не давала, не стала бы брать его с собой в больницу к Дине.

— Так это же было… дней десять назад! И потом, что значит брала? Мне надо было срочно ехать, а он как раз… приехал ко мне и ждал у ворот.

Серафима осеклась: она уже и забыла про этот Володькин визит, хотя после больницы он отвез ее домой, не обращая внимания на ее возражения.

— Вот видишь, приехал к тебе! Ну и кто ты после этого?

Вера тяжело вздохнула и опустилась на стул. При этом ни одна ни другая не обращала внимания на главного инженера, который стоял и недоуменно переводил взгляд с одной женщины на другую.

Но видимо, недаром Иван Матвеевич, несмотря на свой достаточно молодой возраст, уже много лет занимал на предприятиях, на которых работал, руководящие посты. Он умел в трудную минуту взять руководство на себя.

— Я все понимаю, — сказал он, присаживаясь на кресло за рабочим столом. Теперь все выглядело так, словно он вызвал женщин на совещание. — Нерешенные проблемы, личные дела, но не на работе же. Неужели, Корецкая, вы настолько не владеете собой?

— А почему Корецкая, а не Назарова? — огрызнулась Вера.

— Но ведь это вы пришли к ней, а не она к вам. И к тому же это не Назарову мне пришлось удерживать от того, чтобы драка наконец прекратилась. Могу признаться, женскую драку я видел впервые. Есть на что посмотреть. — Он осторожно коснулся своей расцарапанной щеки. — Кажется, и мне досталось. В другой раз будет наука. Не лезь в разборки, а сразу набирай ноль два… Серафима Евгеньевна, вы ничего не хотите сказать?

— А чего тут говорить? Прости меня, Вера, если сможешь, за все. И за то, что Володьку к тебе спровадила, и за то, что не ожидала, что все так получится. Видишь, я сама к нему серьезно не отношусь, думала, и ты тоже. Прости! Ну скажи, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала?

— Сдохла! — выкрикнула Вера.

Главный инженер удивленно посмотрел на нее:

— Однако, госпожа Корецкая, никогда бы не подумал, что вы такая… злая!

— Вот и моя бывшая подруга тоже не подумала. До сих пор ходит по моим чувствам в грязных сапогах и не понимает этого…

— Ой, как романтично! У кого прочла? — ядовито поинтересовалась Сима.

— У меня хорошие учителя…

— У тебя плохие учителя! Ты что же думала, что я в самом деле, как фея, дам тебе все, а самой лишь останется на это любоваться? Скажи, что ты сама сделала? Ты думаешь, в жизни, не в сказке, принцев получают готовыми? Всякий, а тем более дареный мужик — всего лишь полуфабрикат. Тебе еще надо сотворить из него принца, подогнать под себя…

— Я тебя не слушаю, я тебя не слышу! Ты гонишь мазут! Думаешь, я поверю и опять стану тебе кланяться? Ты меня боишься! А Володя… он сам ко мне ушел! А ты думала, можно вот так запросто взять и подарить мне мужчину?!

Почувствовав, что ее словесный пафос, мягко говоря, не соответствует действительности, она запнулась. Но тут же поднялась и стала отступать спиной к двери, словно боялась, что кто-то из остающихся в комнате мог бы ударить ее в спину.

Никто не тронулся с места.

— Вы, конечно же, не пообедали, — мягко проговорил Иван Матвеевич, и Сима коротко вздохнула.

Она была все еще не то чтобы в шоке, а как бы в некоей заторможенности. То есть не могла дать оценку случившемуся, а почему-то лишь мысленно повторяла: «Так мне и надо! Так мне и надо!»

— Серафима Евгеньевна! — через некоторое время услышала она голос главного инженера и удивленно подняла на него глаза. — Поешьте, а то вы такая бледная, как будто целую неделю голодали…

Он поставил перед ней тарелку с отбивной котлетой, которую в столовой делали на редкость хорошо. Правда, стоило блюдо гораздо дороже остальных, но работники завода, как и двух близлежащих предприятий, могли иной раз себя побаловать. Вот Иван Матвеевич и подсуетился. Странно, что Сима так глубоко ушла в свои переживания, что даже не заметила, как главный уходил…

— Картошки уже не было, потому на гарнир я взял гречку.

Кто его просил? И вмешался в их… разборки с Верой, как будто Сима сама не могла с ней разобраться. Она запоздало начинала злиться, но так как на себя — было неинтересно, злилась на Гвоздева.

— Но я не хочу!

— Поешьте, — настойчиво проговорил он и буркнул, сердясь, на себя ли, на нее: — А не хотите, так заверните в пакетик и выбросьте в мусорную корзину.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

Эта противная котлета так воняла… В смысле очень даже хорошо пахла, и Сима перестала кочевряжиться, как сказала она самой себе, а не заметила, как проглотила все содержимое тарелки.

Как ни странно, нечаянный обед не только придал Серафиме бодрости, но и направил ее мысли совсем в другую сторону.

Только что она злилась на Веру, на себя, что в свое время поддалась порыву и приняла такое горячее участие в ее судьбе. «Не делай добро, не получишь зла», — напомнила она себе.

Но вот хорошая пища настроила ее на благодушный лад. И она, наскоро сполоснув тарелку, отправилась из кабинета, вроде как вернуть тарелку в столовую. По крайней мере каждый понял бы это, увидев, как Сима демонстративно тарелку несет.

Но у лестницы на второй этаж она свернула и быстренько взбежала наверх, остановившись у двери с надписью «Бухгалтерия». Открыла дверь и увидела испуганный взгляд Веры, оглянувшейся на дверь кабинета главного бухгалтера. Если Сима станет качать права — обед-то уже закончился, — как в глазах коллег будет выглядеть Корецкая, имевшая до того времени безупречную репутацию по части дисциплины?

— Выйдем на минуточку, — проговорила Сима, и Вера торопливо кивнула. Из-за двери, возможно, сотрудники шума не услышат.

— Я сейчас вернусь, — сказала она кому-то в глубину комнаты, Сима выяснять не стала.

Ну, понятно, эйфория у подруги кончилась, так что драку уже не спишешь на состояние аффекта.

— Между прочим, ты главному инженеру лицо расцарапала, — сказала Сима вполголоса, едва закрылась дверь.

Вера побледнела.

— Ты серьезно? — ужаснулась она.

— Серьезно, несерьезно, сама увидишь. Хорошо, что у него жены нет, а то прибежала бы к тебе с выяснениями. Пойдем со мной в столовую, — предложила Сима, — я отнесу тарелку, а заодно и поговорим.

— Так ты не будешь драться?

— А я похожа на сумасшедшую?

— Значит, я похожа?

— Нет, совсем чуть-чуть на спятившую.

Сима рассмеялась и с удивлением услышала, как Вера вторит ее смеху.

— Так ты меня простила?

— Дурочка, ты все не так поняла. Я выходила из маршрутки, а Сумятин ехал мимо. Предложил меня подвезти. — Тут, конечно, Сима слукавила. Она ведь говорила вначале, что он к ней приехал, но авось Вера не заметит и решит, что в первый раз просто не так ее поняла. — Я отказалась — до дома два шага. Но тут позвонили из больницы и сказали, что Дина у них. Володь… В смысле Сумятин и предложил подвезти. А потом посчитал, наверное, неудобным оставить меня одну. Хотя я, между прочим, его гнала…

— Гнала… А он и рад, — горько проговорила Вера.

— Слушай, хочешь я дам тебе один совет?

— Спасибо, ты мне уже надавала советов!

— Не хочешь, не надо.

Вера прикусила губу, любопытство рвалось наружу.

— Говори, что у тебя там за совет?

— Роди ему ребенка, а?

— Ребенка?! — Казалось, что Вера не может поверить ее словам.

— Ребенка, — спокойно повторила Сима. — Он давно мечтает, но женщины, с которыми… которых он раньше знал, наверное, боялись: отец — алкоголик…

— А мне, считаешь, нечего бояться?

— Ну, у него ведь бывают периоды, когда он не пьет. Можно выбрать время… Да и чего тебе терять? Родишь от любимого человека. По крайней мере память будет.

— Память! Думаешь, я одна его воспитаю?

— Володька своего ребенка не бросит!

— А ты думаешь, что меня бросит? Так уже и представила себе, как я останусь одна, а ты его цап — и опять себе под крыло!..

Она опять, распаляясь, заводила себя все больше и больше. Но теперь Сима на нее не сердилась, поняв, в каком напряжении живет подруга все это время. Тут не то что с кулаками кинешься, в петлю полезешь… ну, или еще что безрассудное совершишь.

— Вера, Вера, очнись!

Сима помахала рукой у нее перед лицом.

— Совсем меня за идиотку держишь?

— Не хочешь, не слушай.

— Да не могу я сейчас. — Вера замялась, а потом выпалила: — Понимаешь, я ему в еду лекарство подмешиваю, от пьянства. Он, как только на алкоголь взглянет, сразу начинает блевать! Сам себе говорит: «Все, Сумятин, ты допился!»

Сима расхохоталась:

— Ну, Корецкая, с тобой не соскучишься! А если он узнает?

— Убьет!.. Но ты ведь не скажешь?

— За кого ты меня принимаешь?!

— А больше никто не знает… Не представляю, что было бы!

— Да, лишить Сумятина любимого развлечения… Ему нужно срочно подобрать другое занятие, иначе он тебя изведет. С такой-то дурной энергией!

— Теперь ты понимаешь, что с ребенком придется повременить. Вдруг и на него эта отрава как-нибудь подействует?.. Ну что, у нас с тобой мир?

— Конечно же, мир. Ты молодчина, Вера. Я тебя уважаю. Если бы я любила мужчину, тоже за него бы боролась. И знаешь, что еще? Оказывается, я тебя совсем не знала… Ты и сама могла бы всего добиться. Честно говоря, ругаю себя за то, что полезла к тебе со своими советами.

— Ну, и напрасно ругаешь! Не будь я такой неблагодарной, в ноги бы тебе поклонилась. Всего какие-нибудь два месяца назад я и думать не думала, что моя жизнь такой зигзаг сделает. И все благодаря тебе.

— И благодаря себе тоже.

— Спасибо. Я побежала? А то у меня финансовый отчет горит.

— Беги, конечно. Я рада, что мы с тобой выяснили отношения. А то женщинам драться как-то стремно.

— Вот только как теперь у главного инженера прощения просить?

Она хмыкнула и прикрыла за собой дверь. Сима пошла к себе, покачивая головой и мысленно разговаривая с собой. Хорошо, что ее никто не видел, а то подумали бы, что у заместителя директора крыша поехала.

— Серафима Евгеньевна, у вас дома все в порядке? — осторожно спросил главный инженер, заходя в ее кабинет.

— В каком смысле? — не поняла она.

— Ну, никто из детей не попал на заметку в милицию, не увлекся чем-нибудь недозволенным, не получил двойку в четверти?

— Что вы такое говорите?! — возмутилась Сима. — У меня с детьми все в порядке… А что?

— А то, что в последнее время вы ходите будто сама не своя. Я вчера проводил планерку, а вы меня совсем не слушали.

В голосе его прозвучала забота, и Симе вдруг захотелось ему все рассказать.

— Понимаете, кажется, я сунулась не в свое дело. Или разворошила гнездо с осами. Или открыла фирму «Чужую беду руками разведу!». Звучит?

— Звучит, — согласился он. — Может, вам отпуск взять?

— Не до отпуска мне, — вздохнула Сима, — если вы помните, как раз перед моим великим переломом у нас случился новый учебный год.

— Догадываюсь.

— А как вы думаете, троих детей одеть-обуть сколько денег надо?

— Прилично, — кивнул он. — У моей сестры двое детей, а от этих затрат их бюджет просто-таки содрогнулся. Пришлось этак ненавязчиво помочь. Одному племяннику форму купил, другому — ранец.

— Она тоже одна детей воспитывает?

— Нет. Просто у нее муж — поэт.

— Настоящий?

— Самый что ни на есть!

— Что вы говорите! — ахнула Сима. — Вот ведь несчастье какое…

Но это она пошутила. Просто сразу представила себе человека не от мира сего, который не думает о какой-то там прозе жизни.

— Вот и я так думаю, а сестра вокруг него на цыпочках ходит: он талант!

— Вообще-то я насчет несчастья вовсе не уверена. Он же, наверное, романтик. Катает ее на своем крылатом коне. Я имею в виду Пегаса.

— Я понял.

Он как-то странно взглянул на нее, только на мгновение задержал взгляд, а Сима почему-то смутилась.

— Почему вы на меня так смотрите?

— Как — так?

— Будто не можете решить, как ко мне относиться. Это после визита Корецкой?

— И после визита тоже. А вы, оказывается, страшная женщина, Серафима Назарова! Мужчинам от вас достается. А вы с ними расправляетесь, как повар с картошкой. Чуть что — и в помойное ведро!

— Что вы имеете в виду под выражением «чуть что»? — Она дерзко взглянула ему в глаза.

— Ну, как повар… червоточинку заметит…

— Червоточинки — в яблоках, а в картошке — гниль.

— Ого! — сказал он. — Ив то же время выясняется, что вы романтик…

Она пожала плечами, но потом встрепенулась и взглянула на него с подозрением:

— Вам-то откуда известно, как расправляюсь я с мужчинами?

— Сорока начирикала.

— Все вы путаете! Яблоко с картошкой, сороку с воробьем!

— Видите, вы уже и на меня нападаете.

— Нет, на своих коллег я не нападаю… И только посмейте сказать, что вы сразу это поняли, когда увидели, какой бардак на заводе с дисциплиной! У вас все к одному сводится. Да, я плохой руководитель, да, я не умею изыскивать резервы, да, у меня отвратительный характер…

Но в это время случилось невозможное. Гвоздев обнял ее и поцеловал в губы.

— Иначе вас никак не остановить! — пробормотал он и вышел из кабинета.

Черт знает что творится на этом заводе! Мало того что дисциплина хромает… хромала, так еще и главный инженер позволяет себе неформальные отношения с персоналом… Нет, с представителем администрации!