Флоридский ветер перемен

— Вы как два дурочка, считающие друг друга вредителями, — С усмешкой продолжает она, в то время как глаза открывают вид на океан печали. — Ты его — маньяком, он тебя — обезумевшей поклонницей. И так смешно наблюдать за чужими ложными представлениями, когда знаешь правду.

Округляю глаза и вообще теряю способность говорить. Это я-то обезумевшая поклонница?

— Да нафиг он мне сдался? — Выплевываю, полностью осознав смысл этого статуса.

Мэди коряво улыбается и поворачивается на меня. В глазах столько безжизненности, что у меня сжимается сердце.

— Тай — хороший парень, Алекс. Вы просто друг друга неправильно поняли. Я не защищаю его, но могу быть уверенной, что он не причинит тебе зла. Вселенная очень забавно развернула вашу ситуацию.

Судорожно спускаю воздух из легких.

— Алекс, он не тронет тебя. Все будет хорошо. Я тебе больше скажу, Тайлер — один из лучших людей этого мира. Я его знаю с другой стороны. Ты увидела худшую.

— Зачем он приезжал? Вы столько лет не виделись.

— Рей женится, — Мэд отворачиваются, но я успеваю заметить смесь из многоликих переживаний вперемешку с болью.

И снова не нахожусь что ответить. Каждая новая фраза Мэд выбивает почву из-под ног. Все что я могу — это протянуть руки, и перетянуть подругу в свои объятия. Она смиренно падает в них и застывает без движений. Глажу по спине, чувствуя влагу на своей футболке. Мэд тихо роняет слезы, а у меня душу выворачивает наизнанку.

— Детка, расскажи мне наконец о нем. Что у вас случилось? Я не знаю, как тебе помочь, потому что не понимаю, что у вас произошло. Я не хотела давить на тебя, чтобы не вскрывать раны, но сейчас очень прошу тебя — расскажи правду.

Мэд всхлипывает и теснее прижимается ко мне. Голос хрипит, когда она делает первые попытки произнести слова:

— Я расскажу, если ты пообещаешь не осуждать и не отчитывать как строгая училка.

— Что? — Я удивляюсь такому заявлению. — Разве я когда-то осуждала тебя? Боги, Мэд, да как ты вообще до такого додумалась?

— Потому что это действительно будет выглядеть глупым. Но прежде чем судить меня, вспомни, что мне было восемнадцать и я переживала сложное время для подростка.

— Мэд, — Отрываю подругу от себя чтобы заглянуть в глаза. — Я никогда не буду осуждать, чтобы ты не сделала. У каждого жизнь разворачивается так, чтобы принести максимум пользы, уверена в той ситуации есть что-то ценное для тебя. Чтобы ты там не натворила — я поддержу. Может и не пойму где-то, но осуждать не буду. Я на твоей стороне.

— Спасибо, — Тихо отвечает. Целует меня в щеку и возвращается на место, подтягивая к себе ноги.

— Поехали, по пути расскажу, — Вижу, что Мэд собирается с силами.

Выезжаю на дорогу и плетусь улиткой. Заведомо чувствую, что рассказ будет не для слабосердечных, поэтому разумно держу скорость в пределах пятидесяти миль.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Начну издалека, — Звучит хрипловатый от слез голос. — Рей и я выросли вместе, мы жили на одной улице, его дом стоял в начале. Рейнар был из обеспеченной семьи, очень умный и любознательный парень. Интересовался всем и въедался в мозг если чего-то не понимал. Учителя в школе вешались от него, — Мэд неразборчиво усмехается. — Родители с детства учили его дисциплине и прививали разные навыки. Спорт был неотъемлемой частью его жизни. В общем он был очень серьезным парнем и метил очень высоко. Не знаю, что он нашел во мне, — Тут я изумленно оборачиваюсь на неё. За то я знаю, красотку он в тебе нашел, Мэд! Но вовремя сдерживаюсь, чтобы не сбивать подругу с мысли.

— Мы дружили тесно, а в возрасте шестнадцати лет наша дружба стала ещё теснее. В один из вечеров на Джуно-бич он избил парня, который пытался подкатить ко мне. Я была в шоке, только один Тайлер улыбался, глядя на ситуацию. Он же и разнял ребят.

Мэд ненадолго замолкает, чтобы перевести дыхание, а я напряженно всматриваюсь перед собой.

— Я спросила у него, что это было, а он в ответ поцеловал меня. С тех пор наша дружба свернула на другую колею.

— Когда ты поняла, что любишь его?

— Сразу после поцелуя. Я поняла, что ждала его давно. Ведь этот парень занимал большую часть моих мыслей. Но я не могла правильно подобрать своим чувствам определение. Помог его поцелуй.

— Что было дальше? — Слышу звучный клаксон позади себя и перестраиваюсь в другую полосу, чтобы дать свободное движение. Напряженный разговор делает меня черепахой, гнев других водителей я хорошо понимаю.

— Родители Рея были медицинскими работниками. Точнее мать была врачом, а отец — нейробиологом. Он большую часть времени проводил в исследованиях, на прием пациентов отводил небольшую часть своего времени.

— Они не любили тебя? — Произношу догадку, услышав очередную паузу.

— Нет, — На выдохе произносит. — Они нейтрально ко мне относились. Но если бы узнали про ситуацию, творившуюся в моей семье, точно отговорили Рейнара общаться со мной. Да Рей сам бы перестал.

— Это ещё почему? Ты хочешь сказать, что Рей не знал о зависимости твоего отца?

— Никто не знал. Мы берегли эту тайну, чтобы в департаменте отца ничего не узнали, иначе его бы поперли оттуда. Сильно пить он начал не сразу, мне было тринадцать, когда случился первый долгий запой. Причину его я не знаю. Помню, что отца в то время часто отправляли в командировки. После них он пару месяцев отдыхал дома, и постепенно этот отдых стал переходить в затяжные запои. Когда проблема стала очевидной, мы принялись уговаривать отца на лечение. Конечно он не сразу принял свою болезнь. Но принял, и мы отправили его на анонимное лечение. Оно даже почти помогло. Вроде я даже успокоилась, — Мэд снова останавливает рассказ. Замечаю отрешенный взгляд, ушедший куда-то далеко в прошлое.

— Но в день моего восемнадцатилетия отец вернулся с очередной командировки, — Тут её голос дрогнул. — И сорвался. Пил без остановки всю ночь. Тогда я поняла, что не смогу бросить маму одну.

— Одну?

— Да, я собиралась в колледж в другой штат.

— Но почему ты Рею ничего не рассказала? Разве он не помог бы тебе? Боже, Мэд, вы ведь любили друг друга, может его родители могли помочь вам? Нейробиологи как раз и занимаются исследованиями мозга, а зависимости идут вроде как от его неправильной работы. Ну на сколько я знаю. Не сильна в этом, но активно просвещаюсь.

— Тут и кроется проблема, за неправильное отношение к которой меня осуждает Тайлер до сих пор. Он считает, что я глупо поступила, ничего не рассказав Рею о сложностях в семье.

— Так почему ты умолчала?

— Потому что я свято верила в его отречение после этого.

— Что ты имеешь в виду? — Хмурюсь из-за неспособности уловить цепочку.

— Отец с детства пичкал Рейнара рассказами о своих исследованиях. Тема зависимостей была спецификой его работ. Тут ты угадала.

— И-и-и-и? — Нетерпеливо жду вердикта. Ожидание натягивает нервы.

— И дело в том, что мистер Канеман был уверен в сложности разрывания зависимостей. По его словам, наркотические вещества ослабляют мозг человека, делают его слабым. Меняется вся биохимия мозга. В общем, он считал, что вернуться из алкоголизма могут только люди, у которых не сильно поврежден мозг.

— Глупости, — Бойко отвечаю на эти слова. — Я когда-то готовила статью об этом, много читала о чудесах исцеления, главное желание и мотивация.

— Алекс, с врачом не поспоришь. Рей и не спорил. Кроме того, отец рассказал ему, что дети алкоголиков находятся в зоне риска. Типа из-за повреждённого алкоголем мозга родители передают своим детям слабую биохимию, в которой плохо работают системы дофамина и серотонина. Из-за чего они впадают в разные зависимости намного чаще и быстрее, чем дети здоровых родителей.

— Сомнительные вердикты.

— Нет, они научно доказаны. На себе прочувствовала. Только не в плане алкоголя, картина в собственном доме отвернула меня от него навсегда. Но зависимость, к примеру, от еды я прочувствовала в полной мере. Когда мы с Рейнаром расстались, поддержку я нашла в еде. Это сейчас ты меня видишь стройной красавицей, а в двадцать я была пищевым наркоманом, дрожащим при виде пончика. Мой вес переваливал за восемьдесят. Слава Богу, Рей меня такой не застал.

Молчу, потому что не имею аргументов, чтобы спорить. А ещё сложно понимаю, как эта преамбула связана с разрывом отношений.

— В общем, Рейнар стараниями отца уплыл в тему нейробиологии. Погрузился с головой и даже хотел идти на медицинский. Планировал заниматься хирургией головного мозга.

— Я пока ничего не понимаю, — Честно признаюсь ей.

— Ты помнишь, что я просила не судить меня?

— Но я ведь…

— Нет, — Мэд прерывает. — Ещё не судишь. Но дальше назовешь меня глупой. Я сама считаю себя глупой. Просто в мои восемнадцать у меня не было головы тридцатилетнего доктора. Это сейчас я вижу все в другом свете.

— Да что не так-то?

— Страх рассказать ему правду возник у меня, когда нам было по пятнадцать. Тогда мы были просто друзьями. Рей воодушевленно рассказывал о работах отца. Он горел его исследованиями. И он очень неоднозначно относился к детям зависимых родителей. Мне казалось он относится к ним как к прокаженным. Я остро воспринимала беседы на эту тему. Ты можешь считать меня дурой, но я верила в перемену его отношения ко мне. Это может показаться безвольным, но тогда я не готова была потерять его.

Слабые догадки появляются в голове, но среди них нет осуждения. Я почему-то могу понять её, могу, хоть никогда и не была в такой ситуации.

— С тех пор, я сделала все, чтобы он не узнал правду о моем отце. Благо, он чаще находился в командировках. А когда приезжал домой, то я запрещала Рею приближаться к моему дому под предлогом слишком строгого отца.

— Боже, детка, — Сглатываю, дорисовывая картину. — Ты бросила Рея потому что не смогла объяснить болезнь матери?

— Не совсем, — Мэд тянется за бутылкой воды и делает глоток. — Рей хотел, чтобы после учебы я уехала с ним в Чикаго. Тренер ему пророчил большое будущее в хоккее, и он принял предложение местной команды, параллельно подав документы в медицинский. Собирался делать два дела одновременно. И изначально я собиралась уехать с ним. Но на кануне окончания школы вернулся мой отец и ситуация в корне поменялась. Он ушел в запой, которого ничего не предвещало, и я поняла, что не смогу оставить мать с ним одну. Точку в этом решении поставили последующие побои отца. Я вынуждена была разорвать отношения с Реем, потому что не могла сказать правду о причинах остаться в Корал Спрингс.

На какой-то момент мы замолкаем, слушая шорох шин и звуки проезжающих автомобилей. Я смотрю на дорогу, но мыслями блуждаю в далеком прошлом своей подруги. В который раз я напоминаю себе, что в этом мире существуют куда более тяжелые судьбы, чем у меня самой.

— Я была уверена, что он бросит меня, узнав, что я из семьи алкоголика, — Тихо добавляет Мэд и я перемещаю руку к ней на колено, чтобы хоть как-то поддержать. — И не осуждай меня, ты просто не видела, как он был помешан на этой теме. Мне было проще сохранить честь моей семьи и расстаться с ним, нежели рассказать правду и все равно потерять его.

— Не осуждаю, я понимаю тебя, — Перетягиваю её холодную ладошку к себе в замок. — Ты так уверена, что он бы бросил тебя?

— Сейчас не уверена. Тогда я не сомневалась в этом. Но могу сказать одно: лучше бы я рассказала правду и поставила точку, чем мучиться недосказанностью все эти годы. Гадать как бы он поступил и что бы могло выйти. Первые два года я сходила с ума, каждый день переваривая одни и те же мысли. Только мама удерживала меня на плаву, я жила ради нее.

— Тайлер тоже не знал про твою ситуацию в семье?

— Нет. Понял всё, когда услышал крики в моем доме. Каждый день благодарю вселенную, что он оказался там. Он случайно мимо проходил, Алекс. Если бы он вовремя не вызвал скорую — моя мать умерла бы от кровоизлияния, понимаешь? До сих пор трясет при мысли об этом.

— И что он? Не рассказал ничего своему близкому другу?

— Я взяла с него клятву, что он никогда не расскажет про темную сторону семейства Аддамс. Никому, даже Рею.

— И он сдержал?

— Да, Тай — человек слова. Я верю ему как себе.

— Что было дальше?

— Дальше следствие, полиция все рассказала военному департаменту, где работал отец. Военным нельзя было выносить дело в общественность, так как отец занимал высокую должность. Дело тихо закрыли, отца посадили, с нас взяли слово молчать. Все сбережения, которые хранились мне на учебу, я потратила на лечение матери и дальнейшую реабилитацию.

— А Рей?

— Рей уехал в Чикаго. Я отказалась ехать с ним, заявив, что больше не чувствую к нему ничего.

— Мэд, — Моё сердце замирает, даже дышать становиться трудно. Тянусь в бутылке, чтобы сделать глоток воды. Цепляю расфокусированным взглядом заправку и торможу на ней, потому что чувствую себя неуверенно.

— И вы больше с ним не виделись? — Спрашиваю после недолгого молчания.

— Спустя два года она приезжал ко мне. Но я не вышла. Со слезами просила мать сказать, что меня нет дома.

— Почему?

— Потому что я не готова была раскрывать правду, а еще меня разнесло на почве стресса. Меньше всего хотелось запомниться ему разжиревшей дочерью алкоголика.

Мы снова замолчали, каждая думая о своем. Мне хотелось каким-то образом принести облегчение Мэдисон, поддержать и вселить веру в лучшее будущее. Я мечтала найти для неё эликсир, который бы затянул раны на сердце. Лекарство, которое бы растворило боль, которую она открыла для меня в этом рассказе. Мне просто хотелось, чтобы она восстала из этого пепла, который погреб её и не дает шанса переродиться.

— Я не знаю его истинных чувств, и как бы он поступил тогда — тоже не знаю. Я любила всем сердцем и видела в нем мужчину всей жизни. Рей много делал для меня, его любовь читалась не только в поступках. Его объятия были особенными, а в глазах я видела искренность. Но смогла бы наша любовь пережить серьезные испытания — я не знаю, подростками ведь были. Весь этот подростковый максимализм и сыграл с нами злую шутку.

Вместо слов я потянулась к Мэд и прижала её к себе. Это был мой единственный способ передать поддержку и тепло.

Рассказ я приняла близко к сердцу, груз чувствовался как свой собственный. Но больше давил тот факт, что во всей этой ситуации рисовался мой скорый отъезд. Моя душа противилась оставлять её одну, не исцеленной. Мне надо было уехать из США, зная, что Мэдисон в полном порядке.

Глава 28

Не знаю, как я доехала до Майами. Мэд уснула от усталости и слез, а я нерешительно продолжила движение. В голове крутились мысли только об улице Норт Вест и её обитателях. До чего же разные и сложные судьбы смешиваются на ней. До чего жизнь непредсказуема. До чего она сложна. И до чего она мудра.

История Мэдисон и Рея пока плохо подавалась анализу, меня больше скручивала боль за них двоих.

К гостинице я подъехала, когда на часах было почти два. Со всеми остановками мы проторчали в часовой дороге в два раза больше. Желудок жалобно скулил, но из-за тяжелых мыслей еда могла не протолкнуться.

Очень не хотелось будить Мэд, но как только я заглушила машину — она сама проснулась. Растерла лицо и поспешно вылезла из машины, будто убегая от чего-то.

Я не тревожила своего доктора, давая время прийти в себя. Мы молча зарегистрировались и поднялись в номер. Мэд упала на кровать сразу с порога и через десять минут я услышала её мерное сопение. Моя красавица снова уснула. Вся эмоциональная разруха читалась на её бледном личике.

Не стала мешать её отдыху, оставила записку на прикроватной тумбочке и ушла проветриться на воздухе, бесшумно закрывая дверь номера.

В голове был бардак.

На пути встретился парк, который оказался недалеко от отеля. Настроения исследовать и делать фотографии не было никакого, про Майами я уже делала пост, поэтому решила просто разгрузить голову прогулкой на свежем воздухе. Тенистые растения прятали от пылающего солнца, отсутствие толпы делали мою разгрузку оперативной. Мне удалось полностью отключиться от окружающей обстановки и переварить историю Мэдисон.

Мысль о свадьбе Рея не давала покоя. Я очень волновалась за Мэд. Знаю, что её старые раны начали кровоточить и мне необходимо помочь ей справиться с этим. Будь я на её месте — я бы очень хотела кого-то рядом.

В том, что Рей любил Мэдисон — я не сомневалась. Иначе он не приехал бы к ней два года спустя.

Сложно быть слушателем таких историй. Историй, в которых режут по живому.

Но что со всем этим делать — я не знаю.

От мысленной мясорубки меня отвлек телефон. Выхватила из заднего кармана, ожидая увидеть сообщения от Мэдисон, но на экране светились строки от Эша. Сообщал, что они приземлились и едут в отель. Предлагал пообедать, если у меня есть время.

Его отель находился в пяти минутах езды, поэтому я согласилась, чтобы скоротать время. Волновалась за Мэд, поэтому пыталась себя чем-то занять.

До Линкольн-роуд я добралась быстро и минут двадцать сидела ждала Эштона в кафе, копаясь в своем салате с морепродуктами. Он без желания проталкивался в меня. Вторая кружка зеленого чая уходила быстрее.

Очень удивилась, когда увидела своего приятеля в компании какого-то спортсмена. Его крупные размеры были видны издалека, в том что он спортсмен — читалось за километр.

Когда они подошли ближе, я поняла, что лицо у этого спортсмена очень знакомое.

Вышла на встречу Эштону и тепло обняла его.

— Билл, — Громила протягивает мне руку и память сразу рисует кто передо мной.

— Алекс, — Говорит Эш. — Это Билл Сидман, мы были с тобой на его бое в ЛА.

— Очень приятно, — Вспоминаю ту жуткую бойню с Тайлером.

— И мне, — Улыбается широкой белозубой улыбкой. Откуда у бойцов такие идеальные зубы?

— Как ты? — Спрашиваю у него, когда вспоминаю про переломы и сотрясение. Эш говорил, что ему сильно досталось.

— Хорошо, — Тяжелый взгляд Билла отдается у меня где-то в желудке. Он вроде и приветлив, но холодом разит на расстоянии. — Или ты про что-то конкретное спрашиваешь?

— Не хочу показаться грубой и уж тем более давить на больное, но я хорошо помню ваш бой и то как испугалась, когда тебя отбросило в сетку. Я не любитель жестоких видов спорта, а после вашего боя с Тайлером вообще буду обходить их стороной. Поэтому спросила, как ты, имея в виду, восстановился ли ты.

— Все нормально, — Усмехается Билл и предлагает присесть. Вокруг нас сразу же скапливается стая официанток, что создает малоприятные ощущения для меня. Не люблю бы в центре внимания, хоть и не являюсь им. Все взоры обращены к Биллу. Меня же оценивают на предмет достойности этого экземпляра.

Парни заказывают себе ощутимый обед из трех блюд, а я продолжаю ковыряться в листьях.

— Может ты еще что-то будешь? — Спрашивает у меня Билл, кода заканчивает диктовать свою заказ слишком широко улыбающейся брюнетке. Её чрезмерный интерес в глазах не стереть ластиком.

— Нет, мне салата хватит.

Обслуживающий персонал оставляет нас, а парни перемещают все внимание на меня. Становится неуютно. Давящая аура у этого парня.

— Ты знаешь Равьера? — Спрашивает и держит на крючке своих пристальных серых глаз.

— Почему ты так решил?

— Мне казалось, что ты произнесла его имя слишком мягко. Будто вас что-то связывает.

— Нет, — Поспешно отвечаю. Историю наших удивительных столкновения рассказывать точно не буду. — Мы с ним не знакомы.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему одна? — Вступает Эш.

— Мэд отсыпается, у неё ночь тяжелая была.

— Что за Мэд? — Опять Билл. Манера задавать вопросы у него очень напористая.

— Мэдисон, моя подруга. Живет напротив дома, который я арендую. Мы с ней очень тесно сдружились.

— Чем занимается? — Продолжает атаковать меня вопросами Сидман. Рассматриваю его бесстрастное лицо, на котором отчетливо виднеется хищность. Думаю, этот отпечаток остается на всех профессионалах боевого спорта. Они становятся что-то вроде холодных королей, которым чужды беды других. Наверное, когда каждый день ломаешь кому-то кости, априори начинаешь относиться к человеку безразлично. На их словах — как к мясу.

— Доктор, — Отвечаю и продолжаю рассматривать Билла. Есть в нем что-то отталкивающее, только не могу понять что-то именно. Внешность вроде привлекательная, темный цвет волос интересно сочетается со светлыми глазами, делая их ярче. Движения размеренные, резкость отсутствует. Но что-то не дает проникнуться его натурой.

— А ты чем занимаешься?

Молчу, незаметно посматривая на Эша, чтобы понять говорил ли он что-то обо мне или нет.

— Журналист, пишу для российского издательства. Скоро домой.

— Когда? — В два голоса слышу вопрос.

— На следующей неделе, моё пребывание в США заканчивается.

— А чего так быстро? — Спрашивает Эш, удивленно поднимая брови.

— Быстро? — Тихо издаю смешок. — Я тут почти три месяца, а виза то не резиновая.

— Ты в Россию возвращаешься?

— Всего скорее да, — Сама не знаю, куда я дальше. Ситуация с Мэдисон спутала все мои планы.

Интерес Билла Сидмана ко мне видно за версту и немного вызывает беспокойство. Я почему-то начинаю ерзать под пристальным взглядом. В некоторых моментах совсем некомфортно.

А потом Билл смягчает свой взгляд, будто я прошла какую-то проверку, и принимается разговаривать на отвлеченные темы. Где-то проскальзывает даже простодушие, а его смех иногда кажется искренним. Для поддержания разговора спрашиваю его о спортивной карьере и о том, как он пришел к ней.

— Это интервью? — Со смешком спрашивает мистер Сидман, уплетая какое-то мексиканское блюдо с мясом.

— Нет, это простое любопытство, — Спокойно отвечаю. — Можешь не рассказывать, если считаешь это личным.

— Алекс можно доверять, — Вставляет Эш, все время помалкивающий. Он отдал всю инициативу вести разговор своему клиенту. И для меня это кажется немного странным. Обычно Эш весьма болтлив и имеет склонность к постоянным шуточкам.

Когда приносят второе блюдо, Билл успевает вкратце рассказать о своей дороге к октагону. Из его слов, детство и юношество прошло под строгим давлением отца, который в прошлом был профессиональным боксером, именно он и подтянул Билла в этот вид спорта. А став старше, Билл решил перейти в смешанные единоборства. Заметила, что про отца он говорил с гордостью, в то время как про мать вообще ничего не упоминал. Не стала лезть не в свое дело.

Пока ребята жевали, я нервозно поглядывала на телефон. Часы показывали шесть вечера, а Мэд так и не отписалась, хотя я просила сделать это сразу по пробуждению.

Поболтав еще немного ни о чем, мы договорились встретиться вечером на пляже и прогуляться по барам. Вместе предаться разгульной вакханалии, как сказал Эштон.

Парни докинули меня до гостиницы, и я рысью побежала в номер, внутренне раздувая переживания за подругу.

В голове набатом стучал только один вопрос — А не дурой ли я была, оставив её одну?

Глава 29

До пятого этажа я добегаю по лестнице, потому что лифт слишком долго не хочет идти. Накрутила себя до того, что представляю Мэдисон раненой, еще хуже — мертвой.

Впопыхах залетаю в номер, успев придержать дверь, чтобы она не всколыхнула отдыхающих своим звучным хлопком.

С тяжелым сердцем следую к кровати Мэд. Задерживаю дыхание, когда замечаю её сопящей в подушку. Она остается все в той же позе, в которой я её оставила. Аккуратно прикладываю руку к пульсу на шее, отмечая мерный стук. Моя холодная рука будит её, и она открывает глаза, заставив меня пожалеть о моём излишнем беспокойстве:

— Ты как? — Спрашиваю, рассматривая ясные нефритовые глаза, которые пронизаны печалью до самого дна.

— Нормально, — Мэд неспешно переворачивается и садиться на кровати. — Сколько время?

— Почти семь, — Сверяюсь с часами. — Ты весь день спишь, я начала беспокоиться.

— Прости, — Мэд растирает лицо. — Я всю ночь не спала. Урывками проваливалась. Организм решил нагнать днём, не молодая все-таки.

Мне смешно от такого вердикта:

— Старушка прям.

Мэд едко кривится и уходит в ванну, оставляя меня ждать.

— Ты выспалась? — Пристально рассматриваю её черты лица, когда подруга возвращается. — Как чувствуешь себя?

— Разбитой, но скоро вернусь в нормальное состояние.

— Из-за Рея так измучила себя? — Спрашиваю, а сама понимаю, что опять задаю глупый вопрос. Кажется, я тупею. — Его свадьба так сильно расстроила тебя?

— Его появление, — Мэд стягивает с себя спортивный костюм и достает замшевое короткое платье коричневого оттенка.

— Что ты имеешь ввиду? — Тут я опять ничего не понимаю.

— Он пришел в след за Таем. Я видела его из окна.

— Ого, Тайлер его притащил с собой?

— Не думаю. Судя по напряженной позе Канемана, есть подозрения, что он не знал про планируемый визит Тайлера ко мне. Застал друга с поличным, — Мэдисон переодевается и подгоняет меня сделать тоже самое.

А как мне это делать, если она шарашит меня новость за новостью?

Я как в тумане встаю с кровати и иду к чемодану с вещами. Достаю оттуда короткие джинсовые шорты и белую кофту с длинными руками, круговой вырез которой подчеркнет мои открытые плечи. На ноги натягиваю белые кеды, в то время как подруга встает на невысокую танкетку. Вид у неё бомбический: насыщенный кофейный оттенок замши очень красиво оттеняет её, делая кожу медной, а глаза выразительными как у эльфа. Невероятная красотка. Понимаю, что все внимание будет принадлежать сегодня только нам. Мэди чуть ниже меня, поэтому с учетом её танкетки, выглядим мы гармонично.

— Почему ты не носила эти шорты раньше?

— Потому что они слишком короткие, — Разглядываю себя в зеркале. — Ездят со мной с самой Сибири, я их только один раз надела в Мексике и быстро сняла, когда заметила повышенный интерес к моим ногам.

— У тебя охрененные ноги, а в этих шортах они вызывают повышенное слюноотделение.

— Спасибо, подруга. Но на фоне тебя, я выгляжу школьницей.

— Дуреха ты. Бело-голубой очень тебе идет. Да и вообще твои внешние данные тревожат даже самых стойких. Как ты смеешь сомневаться в себе?

Натягиваю улыбку в стиле смайла grinning face и хватаю телефон с кошельком с тумбы.

Мэд изъявляет желание поесть, и мы отправляемся в ближайшее кафе.

— Ты как? — Повторяю опять свой вопрос. Мэди вроде и пытается улыбается, но глаза говорят об обратном.

— Нормально, я буду в норме Алекс, просто надо время.

— Мы можем не идти никуда, если нет настроения. Зачем насиловать себя?

— Мне надо идти, мне надо просто встряхнуться. Нет другой дороги, только вперед, — Мэд откладывает меню и смотрит на меня. — Ты не хочешь есть?

— Эштон прилетел сюда со своим знакомым. Это друг Майка. Пока ты спала, я перекусила с ними. Кстати, они тоже пойдут гулять сегодня по барам, зовут с собой. Я приняла их предложение, но ничего не обещала, потому что твое желание будет в приоритете.

— Отлично. Чем больше народу — тем веселее. Быстрее забудемся и наделаем кучу фигни, за которую утром я буду себя корить.

— Я буду следить за тобой, — Весело отвечаю подруге, про себя делая заметку не отходить от неё ни на шаг. Уверена, что оторваться она захочет на полную.

Кудряшка очень быстро разделывается со своей порцией ризотто, и мы уходим гулять по пляжу, наблюдая красивый закат.

— А почему ты поссорилась с Тайлером? — Роняю, а сама задаюсь вопросом, не много ли я хочу знать?

— Он приезжал меня вразумить в который раз. Последний случился незадолго до приезда самого Рея.

— А Рей все это время не пытался выйти с тобой на связь?

— Не знаю, после процесса над отцом я сменила номер телефона и удалилась из всех соц сетей. Может и хотел что-то знать, но у него не было шансов. После его отъезда я какое-то время поддерживала слабые отношения со старым кругом, но потом отрезалась и от них. Моя близкая подруга на тот момент уехала из США, как и многие знакомые после окончания школы. Парижское модельное агентство забрало её под свое крыло. В общем, я начала жизнь с нового листа. Наша последняя встреча с Тайлером была как раз в момент разгара разбирательств. Я тогда сорвалась на него и сказала, что он — “сующий нос не в свои дела неудачник” и что ему так и светит прожить никчемную жизнь. Обидела человека, которому должна была по гроб жизни. А он ведь пытался помочь мне. В очередной раз пытался помочь мне.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И он не простил тебя?

— Я следом кинула деньги ему, и он воспринял это как способ отделаться от него. Об этом я узнала сегодня утром.

— Что за деньги?

— Тайлер полностью проплатил мою учебу в медицинском.

— Ого, — Ошарашено пялюсь на Мэд.

— Да, он к тому моменту уже начал хорошо зарабатывать. Он уехал почти сразу после Рея, только тренер отправил его в Лас-Вегас. Там была профессиональная школа, куда Тайлера забрали с ногами и руками, потому что он был подающий надежды спортсмен. За ним давно охотились менеджеры смешанных единоборств, он хорошо показывал себя в соревнованиях с шестнадцати, но Тай не хотел бросать школу. Перебравшись туда, начал выступать на ринге и быстро пополз в топ по турнирной лестнице. Через год после их отъезда Тай вернулся с новостью что проплатил мою учебу. Не представляешь, что это значило для меня.

— Представляю. Это очень большой шаг, — Для себя отмечаю, что мое нынешнее представление о Тайлере все сильнее дает трещину. С такой стороны я не могла его представить. — Таких друзей у меня не было никогда.

— Да, я очень долго благодарила Бога за него. Не знаю, чем заслужила, — Мэд очень тяжело вздыхает. — Только через год я жестко оторвалась на нем и перечеркнула нашу дружбу. А потом добила нас, взяв кредит. Мой возврат денег, как оказалось, обидел его еще сильнее. Помню тот день, я не сразу поняла, почему он после перевода послал меня в жопу и сказал забыть дорогу к нему. Моя гордость лишь подтолкнула с легкостью сменить номер телефона и забыть обо всех них, барахтаясь в своем жизненном болоте. Молодые — глупые, это сейчас можно понять, что дружбу просрали на пустом месте. Мы втроем были очень вспыльчивыми, характер у нас такой. Спорили как заправские сидельцы.

— Ты знаешь, Мэд, скажу честно, но я боюсь оставлять тебя одну после всего что ты рассказала и что случилось за сегодняшний день. Я хочу помочь, но не знаю, как. Ты так близка мне, что я готова стать незаконным эмигрантом.

Пытаюсь шутить, чтобы хоть немного поднять нам настроение. Если надо будет — я готова нарушить правила въезда. Буду бегать от эмиграционной службы пока Мэд не станет лучше. На столько не хочу, чтобы она одна проходила через терзающие обстоятельства со сменой семейного положения Рейнара.

— Забыла рассказать тебе хорошую новость, — Вижу первый проблеск радости в глаза подруги. — Я нашла как оставить тебя тут. Сначала хотела сделать тебе рабочую визу, но мой госпиталь отказался по причине отсутствия у тебя медицинского образования. Провести по документам не получилось бы. А потом вспомнила про одного человека, у которого есть компания, работающая в твоем направлении. Они пишут разные статьи и организовывают пиар компании различных знаменитых людей. Не совсем журналисты, но смысл почти тот же. В общем, знакомый согласился помочь мне и готов взять тебя в помощники без предоставления фактического рабочего места. Ну и конечно же без предоставления заработной платы.

Этот вечер доконает меня, сегодня одни потрясения. Опять превращаюсь в рыбку и туплю на Мэд широко-раскрытыми глазами.

— Только тебе надо будет выехать из страны ненадолго, потому что оформление может занять какое-то время. Обещают управиться за неделю. Я скину список документов, которые потребуются.

Все еще не верю в такой подарок судьбы и туплю по-страшному. Мэд тихо посмеивается над мой реакцией, вынуждая меня скинуть недолгое помутнение. На эмоциях прыгаю в объятия к подруге и сжимаю, как если бы нас ждала долгая разлука.

Глава 30

До встречи с ребятами оставалось пару часов, и мы с Мэд решили немного погулять по прибрежной зоне. Солнце уже почти сорвалось в бездну за океаном, когда мы ступили на мягкий песок. Сняли обувь и побрели по пляжу, наслаждаясь легким ветерком. Мэдисон молчала, я тоже не стремилась нарушить образовавшуюся тишину. Неспешно наслаждались вечером и наблюдали за гуляющей толпой.

И все проходило очень даже хорошо, пока Мэд не окликнул чей-то мужской голос. Я почувствовала, как она напряглась.

Обе повернулись в сторону мужчины и заметили ещё одного парнях и двух девушек в его компании.

— Мэдисон, это ты? — На лице неизвестной мне блондинки замечаю неподдельное удивление. Она встает с места и движется в нашу сторону. Остальная компания задумчиво водит по моей подруге взглядом.

— Мэди? — Блондинка встает рядом с нами. Мэд словно воды в рот набрала, молчит, не реагируя на вторжение в личное пространство. Глаза ничего не выражают, чем усложняют мне задачу понять причины её безмолвия.

— Да, — Наконец отвечает подруга, разрешая обсмотреть себя с ног до головы. — Привет, Кимберли.

— Обалдеть, — Неподдельный энтузиазм мерцает в серых глазах этой Кимберли. Успеваю отметить её правильные черты лица и волосы до самой талии. Стройная высокая девушка, на голову выше меня и Мэд. — Куда ты пропала? Я уже думала, с тобой что случилось! Ни телефона, ни страничек в соц сетях!

— Все нормально со мной, — Мэдисон отвечает без особой радости в голосе. Есть подозрения, что она не очень рада этой встрече. — Живу там же. Если сильно переживала, могла бы приехать проведать меня.

— Детка, — Успеваю отметить проявившуюся неестественную мимику у Кимберли. Актерское мастерство тоже хромает, чересчур большая вычурность в жестах. — Да как я приеду, у меня съемки на месяц вперед расписаны, поесть не успеваю.

Тут звезда театра одного актера перемещается на меня свою серость и очень внимательно рассматривает каждую деталь. Чувствую себя лабораторной крысой.

— Ну пойдем скорее к нам, — Так же быстро теряет ко мне интерес и хватает Мэдисон за руку. Тянет за собой к компании расположившихся на песке ребят. — Расскажешь, где пропадала все это время.

Вижу, что моя подруга делает попытку сопротивляться, но потом сдается и, цепляя меня по ходу, тащит к компании.

— Мэд, — Воодушевленно говорит полноватый парень, вставая с места и раскрывая объятия. — Офигеть, это ты!

Если бы я не знала Мэдисон, то подумала, что она стесняется. Она неловко обнимает встающих ей на встречу, стараясь ненадолго задержаться в крепких захватах.

— Это Алекс, — Указывает на меня. — Моя подруга из России.

— Очень приятно, — Протягивает руку блондинка. — Можешь называть меня просто Ким.

— И мне приятно, — Улыбаюсь, здороваясь с остальными. Ребята по очереди произносят свои имена, там есть Кайли, Хью и Крис, но я не делаю попыток их запомнить. Мне кажется мы тут ненадолго и вряд ли еще увидимся.

Ребята утягивают нас к себе на плед и пытаются всучить по бутылке пива. Я отказываюсь, а Мэд открывает свою.

Завязывается разговор, поначалу он идет разрозненным шагом, видно, что компания пребывает в легком шоке. Я молча наблюдаю за диалогом, давая старым знакомым притереться друг к другу.

Пока разглядываю окружение, за спиной одного из парней замечаю гитару. Мои пальцы начинают непроизвольно покалывать, хочется почувствовать давно забытые струны. Уже год не держала гитару в руках. Надеюсь, сноровка не потеряна.

— С Тайлером еще общаешься? — Спрашивает Ким у Мэдисон, и я опять напрягаюсь вместе с подругой.

— Нет, — Лаконично в ответ.

— А Рей?

— Тоже давно в прошлом, — Вижу, что Мэд неприятна эта тема. Ей фактически гвозди вбивают в спину вопросами.

— Мы с Мэдисон были лучшими подругами в школе, — Зачем-то говорит Ким, и при этом обращается ко мне. Теперь я дорисовываю картинку полностью и понимаю, что это та самая подруга, которая когда-то уехала во Францию. Что сказать, у неё действительно модельная внешность. И нужные тощие пропорции.

— Встречались с парнями, которые тоже между собой тесно дружили, — Продолжает она. — У нас была своя фантастическая четверка, которая постоянно во что-то вляпывалась. Эти ребята, — Ким указывает на улыбающихся парней. — Могут доказать. Мы все дружили, и частенько тусовались на Джуно-Бич. Это очень красивый пляж, который располагается недалеко от нашего городка Корал.

— Я знаю, была там, — Отвечаю, а сама в этот момент почему-то думаю о Тайлере. Не он ли тот друг, который встречался с Кимберли? Мэдисон вроде только про Тайлера и Рея рассказывала, других парней она не упоминала.

— В общем тесно дружили пока не разъехались по разным концам света. А потом Мэд потерялась, забыла всех своих друзей.

Чутье подсказывает, что дружелюбие Ким наигранное. Она вся кажется мне манерной. Интуитивно чувствую фальшь.

— Говорят, ты хирургом стала? — Спрашивает полноватый парень у Мэдисон. Крис кажется.

— Да, — Она односложно отвечает, мыслями гуляя где-то в другом месте. Замечаю, как быстро пустеет её бутылка пива. Мне понятны её чувства, наверное, тени прошлого и у меня вызывали бы ступор, как и недоверие. То, что в прошлом, обычно там и остается.

— Ребята, кому еще пива? — Парень по имени Хью встает с места, за ним поднимается девушка с удлинённым каре рыжего цвета. — Или может чего покрепче?

Стройный хор голосов с пожеланиями и парочка уходит пополнять запасы.

Разговор продолжается, в котором я являюсь лишь сторонним наблюдателем, а Мэд — пассивным участником. Она вроде и пытается поддерживать разговор, но избегает детальных вопросов о прошлом и причинах своих пряток от старой компании. Отвечает обобщенно, не делая ни на чем акцентов.

Между делом прошу разрешения у ребят подержать гитару, на что Крис и Ким удивленно спрашивают:

— Ты играешь? — почти хором. И что тут удивительного? В США девушки не играют на гитарах?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, есть немного, — Неловко усаживаюсь обратно, укладывая на коленях свой любимый инструмент. Помниться, Регина частенько просила меня сыграть ей, когда мы отдыхали у костра на реке.

Вспоминать старую подругу оказалось нейтральным, я отметила, что больше ничего не чувствую к ней. Будто это все было сном, и он растворился из моей памяти. Просто отрезок жизни, который перекрылся новыми воспоминаниями, в которых я познала искренность. Новая реальность перекрыла печаль прошлого и сделала его чем-то недосягаемым.

Задумчиво перебираю струны, пытаясь размять пальцы. Аккуратно оттягиваю их, чтобы вспомнить движения и самые простые аккорды.

— Не бойся, — Говорит Крис. — Можешь отжечь на ней как настоящий рокер.

Признательно улыбаюсь, но рвать струны не собираюсь. Под разговор ребят начинаю увереннее вступать в игру, вспоминая песни, которые когда-то звучали в моей жизни.

Вечер обещает быть приятным. Чувствую тонкий металл под пальцами и прикрываю глаза, наслаждаясь процессом. Знакомое ощущение трепета разливается по венам. Струнные инструменты всегда дарили мне своеобразный восторг. На школьной скамье познакомилась с гитарой, она основательно увлекла за собой. Правда, выйти за рамки статуса любителя я так и не решилась. Для более высокого мастерства требовалось время, которое у меня редко водилось в достаточном количестве. Я ведь мечтала стать журналистом.

— Ребята, смотрите кого я нашла! — Громко звучит голос вернувшейся девушки с яркой прической, по имени, вроде, Кайли. — Да сегодня просто вечер встреч!

Я не реагирую, потому что гитара полностью поглощает мое внимание. Настраиваю её под себя до тех пор, пока не чувствую, как тело Мэдисон рядом со мной становится каменным, она перестает дышать. Поднимаю взгляд и замечаю бледную маску на лице. Глаза — полные испуга.

И тут меня пронзает догадка. Не надо поворачиваться, чтобы понять кто стоит за нашими спинами.

Глава 31

Тайлер Равьер

Закон Мерфи в полном своем проявлении.

Мало того, что бывшая оказалась в том же месте и в тот же час, так и Мэдисон с русской решили почтить их компанию своим вниманием.

Смотрю на Рея, а тот, заглатывая пол бутылки пива разом, смотрит только на Мэд. Мой друг отоспался после утрешней дозы и судя по всему готов к новым серьезным подвигам.

Думаю только о том, как увести друга с этого места, но судя по чрезмерно радостной улыбки на лице Кимберли — уйти легко не получится. Та еще прилипала.

— Вот так люди, — Радостно визжит известное лицо известного дома мод. — Тайлер Равьер! Да и Рей здесь!

Рей не реагирует. Прожигает ненавистью Мэдисон, которая застыла гранитом и смотрит только перед собой.

Дурочка, только злишь его еще больше.

— Здравствуй, Кимберли, — Официальность моего голоса может побить спикеров политических делегаций. Складываю руки на груди, не желая ощутить на себе едкий запах духов. Любит эта блондинка обниматься при встречах. Навязчиво так обниматься.

— А ты тут как оказался? — Щебечет звонкой трелью, фонтанируя неестественными эмоциями. Мнётся на месте, вижу — хочет распустить свои ручонки, но мое каменное выражение лица разбивает её уверенность в прах. — Да и вообще, как звезд американского спорта занесло в Майами? Пойдемте скорее к нам! Столько лет не виделись. Сегодня просто вечер встреч!

Да неужели.

Походу, сами звезды велели кому-то сегодня встретиться. Хана трусливым бегам.

— Ким, мы ненадолго, дела есть в городе, — Стою скалой, хватая за рукав Рея. Мой друг уже амбициозно дернулся в сторону женщины, которая когда-то бросила его на произвол, как он выразился двенадцать лет назад. И откуда только бравурность появилась. Новая порция на старые дрожжи?

— Рей, пошли, нас ждут в другом месте, — Делаю еще одну попытку притормозить друга. Искры в его глазах обещают этому вечеру превратиться в пекло. А на улице и так плюс тридцать.

— Подождут, — Вырывается и нестройной походкой двигается в сторону Мэдисон.

Плохи дела. Он вроде и не пьян еще, но выглядит это стартом перед далеким забегом.

Наблюдаю за Мэд, которая даже не пытается смотреть в его сторону. Рядом замечаю свою русскую красотку, по лицу которой виден весь крах ситуации. Смотрит на меня, как на спасение.

А вот это уже интересно.

Да, милая, уже иду. Сегодня я — ебучий бурундук из диснеевского мультика.

Александра теснее жмется к Мэд. Её попытка защитить зеленоглазую бестию меня весьма удивляет. Значит, она знает правду. Мэдисон действительно ей доверяет. Интересный расклад. Месяц знакомы и такой кредит.

Рей опускается на песок, не давая передышки своему объекту для линчевания.

— Всем здравствуйте, — Мрачно говорит он.

Сажусь рядом с Мэдисон под стройный хор голосов. Начинается галдеж, парни стукают нас по плечам, девчонки визжат от радости. Вступительная суматоха, от театральной радости которой кровоточат глаза.

Не скажу, что рад видеть нашу старую компанию. Давно потерялись, и желания поддерживать связь оставили — никакого.

Смысл выражать счастливое воссоединение, они — безразличны мне, я — не нравлюсь им. Когда-то они пророчили мне сдохнуть от передоза в родительском доме. Не слышно так пророчили, тишком за моей спиной.

Коротко здороваюсь и выжидательно смотрю на друга, по пути замечаю чрезмерную бледность Мэд. Согласен, встреча отстой.

— Я пытался, — Тихо говорю Мэдисон. Не хочу, чтобы его появление она приписала моей подаче.

— Забей, — Слабо улыбается.

Русская сжала в руках гитару и напряженно смотрит перед собой.

— Поприветствовать своего дефлоратора не хочешь, — Зло выдает дебил, зовущийся моим другом. Качаю головой и молю безымённых богов подарить ему мозг.

Девчонки прыскают со смеху, парни удивленно смотрят на Рея. Александра от напряжения покушается на гитару.

Про их драму мало кто знает, все разъехались сразу после школы, связь не особо поддерживали. Когда-то их пара была предметом зависти для многих. Где-то на подсознании я тоже к ним относился. Но честно считал себя проклятым, не заслуживающим таких чувств. А после стало вообще похрен на громогласную болезнь под названием любовь.

— Сказала тебе привет, — Спокойно стелит мисс Аддамс. Выдержка у неё конечно стальная. — Но ты, наверное, слишком часто шайбой по голове получал, потому слух притупился.

Ещё одна. Вечер умных взрослых людей.

Толкаю Мэд в бок, пытаясь образумить. Русская красотка выпучивает глаза на нашего Айболита. Да, моя школьная подруга умеет добавить жару там, где надо бомбить ледяной водой.

Смотрю как желваки играют на почти красном лице Канемана. Кто-то сейчас взорвется.

— Так, ребят, — Кайла пытается разрядить обстановку, заметив не ладное. Молодец девочка. — Кто хочет пива? Мы тут целый ящик набрали. Давайте вспомним наши старые времена и нажремся как следует.

— Да, а Крис нам поиграет! — Подхватывает Кимберли.

— У нас есть еще один музыкант, — Крис с улыбкой салютует Александре. Та сидит призраком, и кажется, даже не дышит.

— Да, Алекс, ты вроде неплохо перебирала струны, почти как профессионал, — Неестественно смеется Ким. Вот оно, фарисейство в чистом виде. И что я раньше в ней находил?

— Сыграй нам Алекс, — Тихо просит Мэд подругу. Мне тут и самому становится интересно. Моя принцесса умеет играть, какие еще таланты ты скрываешь?

Александра долго всматривается в лицо Мэдисон, словно пытается оценить степень её разумности:

— Хочешь, уйдем? — Она говорит очень тихо, но от моего натренированного детством слуха мало что может укрыться. Мэдисон качает головой и повторяет свою просьбу.

Сверкающие билборды ночных заведений очень красиво кидают тени на милые черты лица моей недотроги, когда она делает первые аккорды. Глаза блестят в ночной мгле, пальчики подрагивают.

Чего распереживалась?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Александра наигрывает что-то медленное, и когда она начинает подпевать — я подвисаю. Эта маленькая динамщица еще и петь умеет. Охренеть просто. Будь бы я сопливым романтиком, непременно утащил её к себе в пещеру. Трехэтажную. На берегу калифорнийского побережья.

Песню не знаю, но звучит приятно. А когда вникаю в слова, ломаю голову над дилеммой.

Смотрю на дерзкую одноклассницу, которая отпускает первую слезу.

Не знаю нарочно мой невинный цветочек это делает или нет, но вспарывает Мэд она основательно.

Перевожу взгляд на Рея, который продолжает делать дыру в Мэдисон, вливая в себя третью бутылку.

Еще одна слеза сбегает по щеке кудрявой красотки, и она отворачивается, утыкаясь носом в плечо Александры. Волосы каскадом закрывают её лицо.

Сижу и охреневаю от нескольких деталей сразу. Песню она выбрала конечно серьезную. Втыкать нож в нужное место она научилась. И сознательно она это делает или нет — остается загадкой.

Глава 32

Александра Римская

Я не знаю, почему решила сыграть именно эту песню. Песню моей любимой Кристины Агилеры с названием I`m OK.

Как только Мэд повторила свою просьбу, пальцы сами настроились на игру этой композиции. И только почувствовав влагу на своей футболке, я поняла, что очень опрометчиво поступила. Я фактически разрезала подругу надвое.

На припеве я споткнулась, потому что поняла свою ошибку окончательно. Английский текст в полной мере дошел до моего русского сознания. Поспешно остановила игру и повернулась к подруге, теряясь в чувствах.

Глухо произнесла “прости” с тщетной попыткой оправдать свою опрометчивость. Я была потеряна от своей собственной глупости.

— Я не знаю, что на меня нашло, — Так же глухо продолжила оправдываться.

— Все нормально, — Шмыгая ответила Мэд. — Продолжай. Мне это нужно.

— Алекс, ты чего? — Спрашивает Крис. — Классно получается, не останавливайся.

Казалось, никто не видит, что Мэд тонет в зловещем болоте своей собственной боли.

Она вернула свою голову мне на плечо и отвернулась взглядом назад. Никто не видел её печали и слез, которая вызвала песня, попадающая прямо в центр развороченного сердца.

Я закрыла глаза и продолжила игру, начиная сразу с припева. Погрузилась в боль подруги, представляя все то, что она когда-то прошла. Голос сам поймал свое направление, потянулся вверх там, где надо было. Слова пошли будто мной были написаны. Я отдала всю себя в эту песню, чтобы вытащить спрятанную боль с полок души своей подруги. Сделалась проводником, который способен был откопать закопанные страдания и дать им выход. На сколько могла уходила в смысл слов, чтобы сильнее чувствовать трагедию девочки, которая стала мне слишком близка. Мир перестал существовать, я провалилась в слова, которые точно рисовали трагедию её ушедшего отрезка жизни. Мэд тихо плакала, а я пыталась усилить печаль, чтобы она дошла до краев и выбилась наружу, очищая от себя истерзанную душу. Я чувствовала все, что чувствовала Мэд. За все те годы, через которые она пронесла битву с самой собой.

Все что могла, я сейчас отдавала через эту игру. Всю силу вложила, чтобы она почувствовала мою искреннюю поддержку.

Я чувствовала, как она давит слезы, потому еще сильнее напрягала струны, голос перебежкой бежал снизу-вверх. Все, что умела — выложила в этом исцеляющем творчестве. Проникла глубоко внутрь Мэдисон и ухватила разъедающую изнутри чернь. Я чувствовала, как Мэд дает выход всему, что боялась показать долгие годы. Окружающие были зрителями невидимого катарсиса, который сейчас помогал исцелятся. Я пела вместо Мэд. Каждый флешбек Мэдисон отражался перед глазами, я чувствовала причину каждого всхлипа. Я знала каждый угол её души, который сейчас выкидывал боль со своих закромов.

Нет ничего хуже боли душевной. Из дерьма мне помогла выбраться собственная душа, утащившая меня от старой жизни. Но кто помог Мэд?

Я буду рядом столько, сколько будет нужно. Пусть ей станет легче. Когда-нибудь мы все нуждаемся в таком человеке. Я хочу быть им для неё.

Я сама не поняла, как закончила играть, но когда открыла глаза — увидела глубоко задумчивые взгляды собравшихся. Только Тайлер сверлил меня в своей нечитаемой манере. Но мне впервые было не страшно. Я не боялась его.

Рей сидел, схватившись за голову и уткнувшись локтями в колени. Парни смотрели где-то перед собой, Ким смотрела на отвернувшуюся Мэд. Кайла что-то искала в темноте притихшего океана.

— Пойдем, — Тихо сказала мне Мэд и встала, не оборачиваясь на ребят. Призраком направилась на свет к оживленной улице, где во всю кишела праздничная жизнь. Наш тихий уголок заполнился эмоциями друг людей. А еще пару минут назад мы были на своем отдаленном островке.

Я поднялась следом и передала гитару Крису.

— Ребята, извините, — Обратилась к молчаливой группе. — У Мэдисон очень тяжелая неделя была, ей подсобраться немного надо.

Несла какую-то чушь, пытаясь оправдать наш английский уход.

Тайлер мне просто кивнул, Рей так и остался сидеть, уткнувшись взглядом в рыхлый песок.

— Это было супер, — Сказал Хью. Кайла кивком его поддержала.

Мне оставалось только поблагодарить и быстро последовать к Мэдисон, оставляя толпу догадываться о незавершенности чьей-то истории.

***

Перевод песни Кристины Агилеры I`m OK (Я в порядке)

Давным-давно жила девочка,

Которая с ранних лет поняла

Как это — жить на войне, зовущейся домом

Никогда не зная, где спрятаться от бури.

Тяжело видеть боль на материнском лице

Каждый раз, когда кулак отца ставит её на место.

Слушая крики и прячась в комнате

Она надеется, что скоро все закончится.

(Припев)

Синяки исчезнут, отец, но боль останется прежней

И я всегда буду помнить, как ты держал меня в страхе

Моя сила — в любви моей матери, которую она дала мне

И пусть каждое утро просыпаясь, я буду оглядываться назад

Но я буду в порядке.

Я часто задаюсь вопросом, почему я несу эту вину

Ведь это ты, отец, помог мне возвести стены вокруг себя

Тени все ещё шевелятся в ночи приоткрытой двери

Эхо сломленного ребенка с криком «Пожалуйста, не надо» разносится за ней.

Отец, ты не понимаешь какую травму нанес

Для тебя это просто память, а для меня она живёт до сих пор.

(Припев)

Синяки исчезнут, отец, но боль останется прежней

И я всегда буду помнить, как ты держал меня в страхе

Моя сила — в любви моей матери, которую она дала мне

Но каждое утро просыпаясь, я буду оглядываться назад.

Не так просто забыть

Все те следы, что ты оставил на её шее

И то как ты отбросил меня на холодную лестницу.

И каждый день я боюсь приходить домой

В страхе перед тем, что я могу там увидеть.

(Припев)

Синяки исчезнут, отец, но боль останется прежней

И я всегда буду помнить, как ты держал меня в страхе

Моя сила — в любви моей матери, которую она дала мне

И пусть каждое утро просыпаясь, я буду оглядываться назад

Но я буду в порядке.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33

— Мэди, прости меня, — Успеваю схватить её за плечо, проскальзывая сквозь толпу на пешеходной стороне. — Я эту песню часто исполняла у себя дома. Не подумала о смысле слов, когда играть начала.

— Алекс, я тебя благодарить должна. Мне стало легче, — Мэдисон стирает оставшиеся следы слез и несмело улыбается. — Мне действительно стало легче. Ты умеешь творить чудеса.

Осторожно притягиваю кудряшку к себе в объятия.

События вечера играют в голове на повторе: суета веселящихся ребят, звон бутылок, гитара, бледное лицо Мэдисон, глаза Рея, полные ненависти. Дальше я проваливаюсь в параллельную реальность, моя игра кажется сном. Но при этом я очень хорошо помню, как соединилась с чувственной составляющей своей подруги. Я действительно смогла дотронуться до её боли.

— Где там твои ребята, — Спрашивает Мэди с нервным смешком пока я копаюсь в её волосах и поглаживаю спину.

— Они будут ждать нас в девять в баре. Название Эштон скинул, у нас есть еще пол часа. Бар в середине улицы.

— Пойдем потихоньку, — Мэди выбирается из моих объятий.

Беру её за руку, и мы медленным шагом двигаемся в сторону места встречи, удаляясь от болезненного прошлого моей подруги. Компания осталось где-то позади, Рей не сделал попыток догнать её. Может Тайлер остановил его, а может Рею это и не надо. Реакция говорит о многом, но потемки чужой души нам никогда не будут известны.

К позднему вечеру на пешеходной улице становится совсем тесно, мы с Мэд почти проталкиваемся. Яркие фонари слепят глаза, а людской гомон путает в пространстве.

Назначенное место мы находи сразу, Мэд прямиком идет к барной стойке и заказывает себе что-то из спиртного. Парни тоже оказываются уже здесь, замечаю их в углу на кожаных диванах. Хватаю Мэд и тащу её к столику.

Эштон и Билл пожирают нас глазами, на лице друга вижу неподдельный интерес. Да, Мэди у меня такая, умеет привлечь внимание.

Присаживаемся и проходим стандартную процедуру знакомства. Восторженный вид Эштона вызывает у меня улыбку, в то время как Билл вообще не смотрит на кудряшку. Его глаза бегают с толпы на меня и обратно. Парень расслаблен и не проявляет никакой заинтересованности.

Нам приносят напитки и легкие закуски, Билл заказывает мне какой-то ароматный мексиканский чай. На вкус и запах — потрясающе.

Целый час проходит в оживленной беседе, Эш активно травит шутки, Мэдисон смеется, но при этом налегает на свой коктейль. Стараюсь держаться поближе.

Когда она собирается в дамскую комнату, я ухожу вместе с ней:

— Ты как? — Спрашиваю, когда мы стоим перед зеркалом уборной.

— Нормально всё. Алекс, не беспокойся за меня. Я контролирую ситуацию и упиваться вусмерть не собираюсь, — Подруга слабо улыбается. — Хотя очень хочется.

Отвечаю такой же слабой улыбкой, поглаживая её по спине.

— Кажется, Эштон на тебя запал, — Перевожу тему, чтобы поднять ей настроение.

— Тоже самое хочу сказать и о Билле. Парень только подает вид, что не заинтересован в тебе, но мне хорошо видны его взгляды в твою сторону. Это шанс попробовать подвинуть твоего блогера-путешественника. Начни с малого, посмотри на него не как на обычного знакомого, а как на потенциального парня. Не обязательно думать о чем-то серьезном.

Легко сказать. Последний час я думаю только о Мэд вперемешку с Тайлером. Глаза последнего и его задумчивый вид не дают мне покоя. Если бы не страх, который я испытала от неопределенности действий Рея, я бы, наверное, как дура пялилась на Тайлера. Его небрежный вид вкупе с пристальным взглядом оставил неизгладимое впечатление. Внутри снова что-то дернулось, остро реагируя на его присутствие.

— Мне тоже хочется, чтобы ты попробовала выбраться из воспоминаний, — Внимательно смотрю на Мэд, вытирая руки. — Попробуй сосредоточиться на Эштоне этим вечером. Он весьма симпатичный парень, к тому же очень веселый и умеет рассмешить. Приглядись к нему. Просто, чтобы попробовать себя в другой роли.

— Я постараюсь, — и снова слабая улыбка на устах. Вижу, что Мэди борется сама с собой.

В зал мы возвращаемся под громкий аккомпанемент латинской музыки. Весь бар стоит на ушах, публика во всю придается жарким танцам.

Билл безразлично водит по танцующим девушкам, в то время как Эш подтанцовывает плечами. Его раскрасневшиеся щеки говорят сами за себя — алкоголь пошел по венам. Замечаю, что моя девчонка тоже немного покачивается.

— Пошли танцевать, — Мэдисон тянет на себя разулыбавшегося Эштона, по пути опрокидывая рюмку текилы. Билл с усмешкой провожает их взглядом.

Молодец — подруга, сделала шаг в нужном направлении.

Присаживаюсь рядом с Биллом, обещая себе не спускать Мэд с крючка.

Музыка долбит так, что сложно разобрать собственное дыхание. Когда Билл обращается ко мне, приходится наклоняться чтобы расслышать, о чем он говорит. От парня очень приятно пахнет, жар тела чувствуется на расстоянии. Слова Мэдисон эхом проносятся в голове, и я разрешаю себе допустить хотя бы мысль о чем-то большем в отношении него. Нет, я не ставлю цель иметь романтические отношения, мне просто хочется вспомнить как это — флиртовать. Я аккуратно вступаю в игру.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты вообще алкоголь не пьешь? — Спрашивает парень. — В чем причина?

— Относительно недавно отказалась, организм перестал воспринимать. Почему спрашиваешь?

— Мне интересно узнать о тебе. Это запрещено?

— Нет, — Усмехаюсь про себя его грубоватой манере, разглядывая равнодушное лицо Билла.

— Когда в Россию?

Как у него получается давить голосом при этом сохранять сухое выражение лица? Еще одна бездушная машина.

— Пока не определилась, — Не спешу рассказывать про то, что мои каникулы в США собираются продлиться. Еще ничего не решено окончательно, а потом нечего радоваться раньше времени, и уж тем более делиться этим с остальным миром.

— Что завтра делаешь?

— Домой, в Корал. Мы с Мэдисон приехали в Майами, чтобы провести уикенд.

— До Корал ехать час. Оставайтесь тут до вечера, вместе продолжим делать ваш уикенд увлекательным.

Не знаю, как реагировать, потому что отсутствие эмоций на лице спортсмена ставят меня в тупик. Моя внутренняя женщина кривится.

Парень привык делать предложения с полным безразличием? Почему-то сразу вспоминаю рассказ Мэдисон об американской вежливости для галочки.

— Нет? — Билл вырывает меня из хмурых мыслей. — Кожу на лбу собрала.

— Прости, просто ты такой …. — Подбираю правильные слова. — Лишенный эмоций. Вроде и предлагаешь что-то, а выглядит это, будто тебе все равно на мой ответ. Реакция как у робота.

Добавляю улыбку, стараясь смягчить свой вердикт.

— Где ты видела нормального мужика эмоциональным? — Бровь взлетает вверх, легкая усмешка трогает тонкие губы парня. — Эмоции присущи женщина, мужчинам — молчаливые поступки.

Ну в чем-то он прав, но эмоции — это природная составляющая человека. Не уверена, что гасить их в себе — хорошая затея для психики. Конечно в слух я этого не говорю. Напоминаю себе, что общаюсь с профессиональным бойцом, а поэтому надо быть аккуратной. Не желаю видеть вулкан на пике извержения.

Ничего не отвечаю Биллу и перевожу взгляд в сторону танцующей пары. Мэди по полной отдается веселью, игриво потираясь о Эштона. Вижу, что она основательно принялась пробовать себя в новом амплуа. На лице парня сияет блаженство — он с преданными глазами смотрит на объект своего вожделения, руками тесно прижимая её к себе.

Улыбаюсь, наблюдая за этой парочкой. В ход идет второй чайник со вкуснейшим чаем, Билл цедит свой стакан с янтарной жидкостью, похожей на виски.

— А твоя подруга умеет веселиться, — с легкой ухмылкой тянет парень.

Что я могу на это ответить? Не скажу же, что она делает это впервые за много лет?

— Бывает иногда, — Отставляю кружку и переключаюсь на Билла. Пора пускать в ход артиллерию и пробовать примирить свои две личности. — А ты не хочешь потанцевать?

— Где ты видела танцующих бойцов? — Опять никаких эмоций. Прям неприступная крепость.

— В кикбоксере, — Улыбаюсь. — У Ван Дамма отлично получалось.

Билл косится на меня как на умалишенную, но с дивана все-таки встает. Подает мне руку, и мы выходим на танцпол, пристраиваясь рядом с нашей отрывающейся парочкой. Они во всю придаются разгулью. Замечаю широкую улыбку на лице Мэдисон и её горящие глаза. Как бы мне хотелось видеть её такой чаще. Только бы без присутствия алкоголя в крови.

Подстраиваюсь под ритмичные звуки и вспоминаю свои навыки, отточенные на землях России. Активно покачиваю бедрами и трясу плечами. Становиться вплотную к Биллу не решаюсь, все-таки я еще не готова разогнать всех своих наученных горьким опытом тараканов и их предводителя в виде блогера-путешественника.

В эту секунду мысль о Тайлере снова посещает мой ум. Она настолько неприличная и возмутительная, что приходится встряхнуть головой. Вроде не пила, а разум поехал.

Огромная рука Билла падает ко мне на талию, и я очень быстро оказываюсь прижатой спиной к его массивному телу. Не скажу, что мне это неприятно, но сознание на задворках очень громко вопит, чтобы я не делала глупостей. Осторожно покачиваюсь с ним в такт без резких движений. У меня нет цели пробудить в нем звериные инстинкты.

Слышу радостный смех Мэдисон и замечаю её болтающейся на спине Эштона, эта парочка перешла в активное дурачество.

— А теперь, дорогие гости, — Неожиданный голос диджея прерывает горячее латино. — Когда вы уже достаточно познакомились, настало время перейти на новую ступень и потереться друг о друга в тесноте медленного танца.

Публика начинает шумно свистеть и в зале вступают первые аккорды печально-ритмичной песни Дон Омара — Bandoleros. Толпа заходиться еще большим восторгом и парочки стройным рядом закручиваются в танце, часть из них — в очень жарком. Композиция позволяет им чувственно двигаться, совмещая страсть с неспешными плавными движениями.

Билл притягивает меня к себе, и мы медленно движемся по кругу без лишних пируэтов. Боковым зрением замечаю Мэдисон и Эштона, которые делают театральный поклон друг другу. А потом Эш притягивает её к себе, что-то говорит ей на ухо, от чего Мэдисон закатывается звонки смехом и активно машет головой. Через две секунды эта парочка уже двигается в стиле танго, подстраиваясь под нужный ритм мелодии. Это очень необычно и восхитительно. Не знала, что мои друзья способны на такое. На кокой-то отрезок теряю интерес к своему партнеру, и просто пялюсь на эту гарцующую по залу пару. Они так красиво подстраиваются под ритм, что окружающие тоже переключают на них свое внимание. Танцующие и наблюдающие начинают поддерживать их стройной шеренгой улюлюкающих звуков. Я смеюсь, замечая просветлевшее лицо своей подруги. Она истинно наслаждается этим нестандартным танго, на лице видна вся гамма радужных эмоций.

Эштон очень красиво поднимает её на руках и так же красиво перекручивает, Мэди успевает зацепиться и обхватить его талию ногой. С дальних диванов слышатся порции аплодисментов и свиста.

Пара продолжает свое гармоничное странствие по залу, делая вычурные повороты на особо ярких участках мелодии. Люди с интересом наблюдают за ними.

И я бы продолжила радоваться за ожившую Мэд, если бы за моей спиной не раздался громкий звон разбиваемого стекла. Билл успевает среагировать и оттащить меня от стены на безопасное расстояние. Цепляю взглядом фейерверк разлетающихся осколков от стакана из-под виски.

Музыка не дает остальным обратить на этот инцидент внимания.

Билл крепко держит меня в руках, а я шокировано пялюсь на перекошенное злостью лицо. Мне даже не сразу удается разобрать за этой искаженной маской Рея Канемана. С потрясением смотрю на парня, отмечая его налитые кровью глаза и взбешенный вид. Непроизвольно сглатываю и вонзаюсь ногтями в плечи своего партнера.

Мне очень страшно.

Очень страшно, что будет дальше.

Смотрю, не моргая, в то время как мозг пытается придумать хоть один вариант спасения. Тайлера нигде нет рядом, а еще я понимаю, что Рей на грани.

Билл отталкивает меня подальше и двигается в сторону бунтаря. Тот стеклянным взглядом водит по танцующей паре. Мэди не замечает парня, который в своей злости готов утопить все помещение.

Чувствую, как сердце грохочет где-то в горле, поджилки трясутся.

Где Тайлер?

Картинка идет в замедленной съемке, когда Билл и охрана приближается к Рею. Мне кажется, они слишком долго идут к нему.

В голове полная каша. Ярость на лице её бывшего парня вызывает у меня чувство ужаса. В таком состоянии можно убить и не заметить.

Тошнота подступает к горлу от страха.

Когда Рей оживает и делает резкие шаги в сторону пары, я начинаю почти задыхаться. Бросаюсь в сторону Мэд и вижу, что она тоже заметила угрозу. Её улыбка очень быстро меркнет на лице. Эштон ставит её на пол, заметив смену эмоции своей партнерши. Поворачивает голову в след за ней и не успевает среагировать, как получает тяжелый удар в челюсть.

Люди с визгом рассыпаются по танцполу, когда Эштон не удержавшись отлетает в публику.

Мэд застывает пораженной, а я спешу к ней на помощь, чтобы увести из-под удара.

Рею этого недостаточно — он цепляет моего друга за грудки, поднимая с пола. Вся светлая футболка Эштона залита кровью, лицо в красных разводах. Следующий удар Рей наносит еще жестче, Эш даже не успевает опомниться.

Слышаться громкие крики, после чего диджей наконец останавливает музыку. К парням уже бежит охрана. Потом я замечаю материализовавшегося Билла, который хватает Рея за плечо и откидывает от согнувшегося Эштона.

Кручу головой в поисках Тайлера.

Начинается такая суета, что я перестаю понимать происходящее. Быстро хватаю Мэд за руку и оттаскиваю подальше. Она пытается вырываться, чем ставит меня в полнейшее недоумение.

— Мэд, перестань! — Встряхиваю подругу. — Ты там ничем не поможешь, парни сами справятся! Ты хочешь, чтобы в этой мясорубке и тебе досталось? Твои кости не выдержат таких ударов!

Крепко держу подругу и смотрю, как Рей переключается на Билла в попытках попасть ему в челюсть. Билл отталкивает Канемана, но тому удается устоять на ногах.

Трое парней в форме секьюрити берут парня в кольцо, где-то на задворках сознания замечаю быстро-приближающийся силуэт Тайлера.

Не сразу понимаю, что выдыхаю с облегчением.

Мэд начинает тихо плакать, ладонями зажимая рот. Я сама не могу отойти от шока и просто пялюсь на разворачивающуюся картину. Билл уже сцепился с Тайлером, а Рею пытаются заломить руки. Происходит какая-то непонятная потасовка, народ все пребывает и пребывает, обступая ребят по кругу. Кто-то кричит, кто-то скандирует. Разгоряченная публика входит в раж, и их кровожадность ставит меня в еще больший ужас.

Мэд снова дергается в сторону парней, но я цепляю её за руку и прошу успокоиться.

Эштон медленно поднимается с пола, ноги неустойчиво принимают вертикальное положение. Его штормит, левая рука хватается за голову.

— Надо вызвать скорую, — говорю подруге, которая со слезами смотрит на то как уводят Рея из бара. Тайлер и Билл тоже расходятся в разные стороны. По лицам не сложно понять, какие чувства они испытывают друг к другу. Стоит благодарить небеса за то, что они разошлись без лишней крови.

Тайлер уходит в след за уводимым Канеманом, успевая зацепить нас взглядом. На лице прописано титаническое усилие — он явно пребывает в ярости, но сдерживает себя.

Отхожу от потрясения и быстро пересекаю зал в сторону друга. Успеваю подставить свое плечо, когда он спотыкается. Мэд оказывается рядом с другой стороны.

На улице слышен вой сирены и какая-то суета.

— Ты как? — Усаживаем Эша за стол. — Что болит? Голова сильно кружиться?

Бомблю его вопросами, пытаясь найти влажные салфетки в сумке. Мне на встречу уже бежит официант с мокрым полотенцем. Хвала небесам за оперативность.

— Нормально все, — Хрипло отвечает Эш и кривиться, когда я пытаюсь смыть кровь с лица.

— Прости меня, — Тихо шепчет Мэд, вытирая его руки.

— За что ты извиняешься? — Эштон уворачивается от моих попыток убрать кровь с носа. — Это твой парень?

— Бывший, — Тихо отвечает она, продолжая очищать кожу. — Тебе надо в больницу. У Рея очень тяжелый удар, он профессиональный спортсмен. У тебя может быть сотрясение.

— Не надо мне в больницу. Хлюпика из меня не делай, — Вижу, что Эштон пытается выглядеть железным, да только болезненные судороги на лице говорят об обратном.

— Надо, — Давит Мэд, не собираясь сдаваться.

От официанта мы узнаем, что скорая уже в пути.

Бар потихоньку возвращается к жизни, толпа разбредается по залу. А спустя еще пару минут музыка возвращается в стены заведения, притягивая за собой одобрительные свисты.

Теряю ощущение времени и реальности, в ушах стоит гул, сравнимый с работающим двигателем самолета. Мы делаем попытку вывести Эштона на улицу подальше от шума. Уже на выходе замечаем приближающегося Билла вместе с бригадой медиков.

Эша забирают, не оставляя ему права голоса, и мы общей компанией двигаемся в сторону больницы.

Вот и погуляли, называется. Что Россия, что США — проблемы отдыха везде одинаковые.

Глава 34

Тайлер Равьер

Гудящие лампы тамбура бередят нервную систему. Двадцать первый век на дворе, США — самое продвинутое государство, а сделать нормальный свет в участках — денег нет. Угнетающая обстановка.

Жду менеджера Рея и параллельно набираю своим людям. Раздаю указания к чему готовиться и кого надо подключать.

Тупая выходка Канемана может очень дорого стоить его профессиональной карьере. Если сейчас не замять эту проблему — кто-то надолго останется на лавке запасных. И пусть молиться, чтобы его вообще не поперли из команды. Контракты в наше время рвутся так же как туалетная бумага в сортире. Никто не посмотрит, что ты лучший защитник с матерым опытом за спиной.

Заканчиваю с наставлениями и откидываюсь на холодную стену, думая об очень «умном» человеке, который трется рядом со мной со школьной скамьи.

Рею пить нельзя от слова совсем. Бутылка и вспыльчивая натура Канемана равно головная боль. Эмоции под контролем вообще держать не умеет. Очень долго собирает патроны в обойму, а потом все разом отправляет на волю, спуская курок.

Как заводился без керосина, так и продолжает. Спрашивается, в кого он такой? Родители вроде адекватные, с контролем все в порядке.

Смотрю на коридор и понимаю, что у меня дежавю. Второй раз за три месяца — это прям рекорд для моих последних тихих десяти лет. Чувствую возвращение старых времен. Подростком — полицейские участки были моим вторым домом. Смешно вспоминать об этом.

Наши девочки активно подкидывают нам проблем. Две подружки — нашли друг друга.

Губы сами растягиваются, когда вспоминаю бледненькое личико своей недотроги. Как же хочется добавить её здоровой румяности. И наказать за упрямый характер.

Ладно, мы сами виноваты. Мужской мир он такой — силу не показал, считай день потерял.

— Где он? — Влетает взъерошенный агент Канемана. Видно, что мужика подняли с постели. Этот товарищ по счастливому стечению обстоятельств решил отдохнуть со своей пассией в Майами. Иногда мне кажется, что он следит за своим подопечным. Постоянно появляется где-то рядом и называет это неожиданным совпадением.

— В камере. Полиция ждет результаты медицинского обследования жертвы.

— Сильно он его? — Смит присаживается рядом, обдавая меня терпким запахом своего парфюма, смешанного с потом суетливого кризис-менеджера.

— Надеюсь, что нет, — Неторопливо тяну, рассматривая мигающие лампы на потолке. — Но тут кроется другая проблема. Парень, которого избил Рей, входит в состав команды Билла Сидмана.

— Бойца UFC? А он тут причем?

— При том, что Сидман давно точит на меня зуб, у меня с ним личные разногласия. Есть вероятность, что он из принципа начнет раскачивать ситуацию.

Да, я помню его торжествующий взгляд. Ему явно понравилось, что он нашел как прибавить мне проблем.

Блядь, дурной Рей. На пустом месте нас в узкий проход засунул.

— Как его заткнуть? — Смит смотрит на меня словно я знаю на Сидмана управу и у меня уже есть план.

— Я думаю над этим вопросом. Встречусь сначала с пострадавшим, а потом найду Билла. Но надо готовиться к худшему. Кулаками я известную фигуру спортивного мира не заткну. Ты должен это понимать.

— Да ну тебя, — С испугом оборачивается на меня. — Ты решил скандал на весь мир закатить? Даже не вздумай с агрессией идти на него, будем искать другие лазейки. Я уже предупредил руководство команды, они постараются закрыть глаза спонсорам. Главное, чтобы эта ситуация в прессу не просочилась. В баре были камеры?

— Да, полициях пока не добралась до них. Мои люди уже работают над этим.

— Слава Богу, — Облегчение ненадолго задерживается на упитанном возрастном лице.

Смит начинает активно звонить кому-то пока я пялюсь в потолок, обдумывая план как вытащить Рея и донести до Билла, что душить карьеру моего друга не стоит. В такое западло я не планировал попадать. Чувствую, Сидман захочет реванша, в котором я буду должен первым лечь на ринге. Перспективка так себе, не уверен, что моя гордость позволит пожертвовать собой. Но иногда настоящая дружба требует подвинуть самолюбие. Вряд ли Сидман упустит такой шанс, он — то еще дерьмо, хитрость и крысятничество являются основами его характера.

И вот то, что русская оказалась с ним рядом — меня совсем не радует. Это рисует новые проблемы.

Хотя, почему я вообще должен переживать за её выбор?

— Адвокат уже едет сюда, — Смит возвращается на место рядом со мной. — Рея хотят на сутки закрыть здесь.

— Я в курсе, — Отвечаю, не переставая терроризировать потолок взглядом. Мерзкий серый оттенок, яркие лампы, духота в придачу. Представляю, как себя будет чувствовать Рей, проснувшись завтра с похмелья в таких условиях.

— И залог не очень их убедил.

— Это я тоже знаю, — Вещаю монотонным голосом. — Уже пробовал.

Агент Канемана печально вздыхает, а я думаю об Александре.

Я — дурак. У меня проблемы мигают разноцветными буквами, а я думаю о бабе.

О милой красавице с голубыми глазами и ножками, способными вызвать самую грязную фантазию. Она вообще видела, что надевала на себя? Голые ноги, открытые плечи. Что сразу голой не приперлась в эпицентр жаркой тусовки на самой главной улице Майами?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

О чем я думаю?

Чувствую себя юнцом.

Когда-то я не пропускал ни одной юбки, трахаться любил как животное. Но вроде с годами член успокоился.

Почему я все еще думаю о её ногах.

Бесит, блядь.

Встаю с места и начинаю ходить туда-сюда, чтобы переключиться с неуместных мыслей.

Когда приезжает адвокат, ситуация никак не меняется. Рея отказываются выпускать под залог до утра. Доступ к нему запрещен. Хочется переломать кости всему участку, но я сдерживаю свои порывы. Годы научили хоть чему-то. Рею они бы тоже могли добавить мозгов, но походу он сильно провинился в этой жизни. Боги оставили его без здравого смысла.

На часах полночь, отличное время посетить нашего беднягу. Сон для слабаков, надо ему это объяснить.

Сажусь в свой арендованный ретрокар и мчусь на всех парах в госпиталь, в который отправили пострадавшего. Надеюсь, Сюзан не ошиблась с больницей, когда выясняла кто и куда забрал парнишку Сидмана.

Через двадцать минут я уже на месте, охрана почтительно проводит меня к лифтам и подробно рассказывает, где найти дежурную.

Лифт глухо сообщает о прибытии на пятый этаж, выходя из которого я сразу замечаю мечущуюся Мэд.

— Где он? — Спрашиваю у подруги, быстро сокращая расстояние. Мэд пялиться куда-то сквозь меня. Замечаю красные глаза и наличие глубокой усталости на лице.

— Зачем он тебе? — Спрашивает со вздохом, наконец фиксируясь на мне взглядом.

— Поговорить, есть пару вопросов. И отличное предложение.

— Тай, парень сейчас не в лучшей форме, у него сотрясение.

— И это повод для страданий? — Усмехаюсь, разглядывая бледные стены.

— Не все такие бронированные как ты. Дай ему отдохнуть.

— Мэд, я бы не приезжал сюда, не будь это важным. Будущее рисуется не радужными перспективами.

— Что ты имеешь ввиду? — Ловлю легкий шлейф беспокойства в зеленых глазах. — Где Рей?

— В тюрьме. И эта выходка может стоить ему очень дорого. Мне надо видеть этого Эртона или как его там.

— Эштон, его зовут Эштон. Он в палате, с ним сейчас Алекс. Будь пожалуйста с ним по мягче. Я и так чувствую себя виноватой перед ним.

— Ага, — Кидаю на лету, устремляясь к дверям, на которые указала виновница торжества. Спиной чувствую, как Мэдисон качает головой в порицающем жесте.

Как только дверь открывается, и я вхожу в страдальческие апартаменты, моя дива подпрыгивает с койки своего друга и впивается в меня испуганными глазами.

Началось. Сколько еще она будет прыгать из крайности в крайность. То мольба, то панический страх. Эти морские глаза должны отображать томное ожидание, а не тревогу от встречи.

— Эштон? — Подхожу ближе к побитому парню. Видок у него хороший: нос всмятку, правый глаз заплыл, губа разорвана.

Периферийно вижу сжавшуюся Александру.

— Да, — Отвечает парень, изумленно на меня таращась. — Чем я вызвал интерес у самого Тайлера Равьера?

— Есть у меня один дебил в друзьях, который по совместительству оказался твоим агрессором.

Кажется, от удивления у Эштона даже заплывший глаз открылся.

— Где Сидман? — Продолжаю давить парня. Мельком обращаю взгляд на русскую, которая кажется даже не дышит.

— Час назад уехал в отель, у него дела какие-то важные утром.

Усмехаюсь. Бросил девчонок и поехал отсыпаться. Джентльмен от Бога.

— Я здесь, чтобы мирно решить конфликт, который образовался в баре. Что ты хочешь, чтобы замять дело?

— Дело? — Эштон начинает шевелиться и поднимается выше на подушках, морщась от боли. — Какое дело? Я не имею претензий к твоему другу. Я тебе не трус, чтобы при каждой драке бежать в соц службы за помощью.

— И тем не менее, ты это сделал. Рей находится в участке, и судя по тому, что его не хотят выпускать даже под залог — ты написал на него заявление.

Замечаю, как Саша становится белее стен в палате. Её белая кофточка с открытыми плечами смотрится ярким пятном на фоне прозрачного лица.

— Что? — Изумлению парнишки нет края. — Я не писал никаких заявлений! Да когда бы я это сделал, если меня сразу забрали сюда?

— Эштон, давай на чистоту. Рей — вспыльчивый парень, а ты посягнул на его больное место. Согласен, это его проблемы. Но я терпеть не могу, когда мне врут. А еще я — не святой, — Клетками чувствую, как палату наводняют волны дикой паники одной особы. Вроде хотел по-хорошему, но ситуация требует быть убедительным. — Так может я задам тебе вопрос еще раз, и ты передумаешь рушить карьеру моему другу? Ты ведь знаешь, как общественность относиться к спортсменам мирового уровня, которые делают ошибки? Не так ли?

— Знаю! Но я правда не имею никаких претензий к нему! — Парень неподдельно рисует удивление. — И не собираюсь раздувать скандал вокруг этой ситуации. Не делай из меня трусливую тварь!

— Устно говорил что-то полиции?

— Нет!

Все ясно, вот и работа Билла. Он уже обо всем позаботился. Сука.

Оборачиваюсь на красотку, которая теребит ремень от кошелька и по максимуму стараюсь быть вежливым:

— Оставь нас, пожалуйста. Дальше пойдет очень личный разговор.

Королева обмана ожиданий с сомнением переводит взгляд с меня на Эштона. Вижу, что не собирается сдаваться и оставлять друга на растерзание. Упертое создание.

И этот не кстати молчит, продолжая удивленно пялиться на меня.

— Александра, — Настойчиво повторяю, при этом стараюсь погасить грубость. — С твоим другом ничего не случится. Оставь нас на минуту и постарайся не упасть в обморок там за дверью.

Мел по сравнению с ней выглядит ярким куском. Напряженно бегает глазами между нами и уже вижу, что собирается спорить. Она просто мастер выводить из себя.

— Ты опять английский забыла? — Не выдерживаю. Её недоверчивость и упрямство вскрывают законсервированные нервы. — Ты уже один раз подставила меня, может в этот — просто послушаешься и сделаешь как просят? Я же сказал, что с другом ничего не случится, что непонятного?

Хер знает зачем я припомнил ей тот случай на пляже в Таиланде. Наверное, потому что он до сих пор вызывает у меня злость и желание оставить следы на этой упругой заднице.

— Алекс, иди, — Наконец отмирает смельчак. — Все нормально будет. Вам уже давно пора спать. Бери Мэдисон и езжайте.

— Я еще зайду, — Сухо роняет Александра и неспешно покидает больничные апартаменты, бросая настороженные взгляды.

Закатываю глаза, не имея возможности сдержаться. Чего она такая опасливая. Неужели я похож на отпетого беспредельщика, который будет нападать в стенах госпиталя? Хорошая у меня репутация. Надо почаще читать о себе в СМИ.

— И так, — Говорю я, когда двери закрываются. — Сразу к делу. У меня с твоим работодателем давнишние контры. Он очень зол на меня и будет рад подкинуть любые проблемы. Если ты уверяешь, что не хочешь заводить дело на Канемана, то значит это сделал твой Билл.

— Но зачем ему это?

— Рейнар — мой лучший друг и Сидман знает об этом. Я не хочу топить карьеру своего друга из-за принципиальности твоего босса. Давай сразу договоримся: ты не даешь делу толчок, я — хорошо благодарю тебя.

— Мне не нужны деньги, я уже сто раз сказал, что не буду поступать как крыса.

— Тебя к этому будет склонять Сидман, и твоя задача убедить его в том, что ты не хочешь выглядеть трусливым идиотом в глазах общественности. С Сидманом я сам переговорю. Идет?

— Да.

— Вопросы еще есть?

— За что он мстит тебе?

Удивительно, я думал об этом давно все знаю.

— Бабы — зло, Эштон. Держись от них подальше, — Офигенное заключение делает мой воспаленный мозг. И ведь есть доля правды в этом стереотипе.

— Я так и знал, — Усмехается побитый паренек, провожая меня взглядом. Без лишних слов расстаемся на этой ноте.

Выхожу за дверь, замечая ходящую туда-сюда Александру. Стройные ножки заставляют смотреть только на них. До чего же короткие шорты у неё.

— Всё? — Зачем-то спрашивает у меня, и не дождавшись ответа залетает обратно в палату.

Весело наблюдать за её реакцией. Ждала, что я убью его там?

Слышу, как она сердобольно насилует парня вопросами о самочувствии, после чего прощается с ним и возвращается ко мне.

Долго смотрит мне в глаза, хер знает, чего ожидая. Надеюсь, не раскаяний? А то было бы глупо.

За неимением последовавших вопросов протягиваю ей ключ от машины и сухо роняю:

— Прям перед входом машина, идешь туда и ждешь меня. Я сейчас найду Мэдисон и отвезу вас домой. Надеюсь, тут мы спорить не будем?

Озадачил я недотрогу. Смотрит то на ключ, то на дверь. Там, наверное, целый полк тараканов поднялся на бунт и, но сначала — на оценку ситуации.

Что-то строчит в телефоне, а потом лаконично вытаскивает брелок и уходит на выход, перебирая своими потрясными ножками. Задницу бы я её помял, до чего же аппетитная.

Судорожно растираю лицо, чтобы забыть эту залипательную картину. Мой член как-то не вовремя дает о себе знать. Молодость вспомнил?

Отгоняют горячие картины и иду искать еще одну головную боль.

Глава 35

Александра Римская

Почему при виде его у меня всегда начинается какой-то мандраж? И бардак в голове. Я вроде определилась для себя, что больше не боюсь его. Но как только он появляется в поле моей видимости — поджилки трясутся.

А еще я поймала странную мысль, что хочу прикоснуться к нему. Мне хочется потрогать Тайлера. Я схожу с ума?

Пикаю брелоком, чтобы понять какая из трех машин у входа — его. Серебристая красотка сразу реагирует, и я изумляюсь предпочтениям мистера Равьера. Что это за машина? Американская классика?

Забираюсь на заднее сиденье и моё обоняние сразу выхватывает нотки терпкого парфюма. Да, я очень хорошо запомнила эти мускусные нотки. Потрясающие нотки. Я еще долго их чувствовала на себе, после того как он тесно зажимал меня в углу своей раздевалки.

Восхитительный запах.

Переключаюсь на пришедшее сообщение от Мэдисон, которое гласит, что она почти заканчивает и скоро присоединится ко мне. Я успела ей сообщить, что буду ждать в машине Тая.

“Не бойся его” — этим завершается её сообщение.

Легко сказать. Да только проблема в его устрашающей ауре и в моей чрезмерной впечатлительности. А еще в неустаканившемся отношении к его персоне. Не знаю, как вести себя с ним.

В голове каша, глаза слипаются. Вечер выпотрошил без остатка.

Скидываю обувь и устаиваюсь на сиденье с ногами. Без интереса вожу взглядом по темной улице. Приятный запах бередит рецепторы и подкидывает мозгу разные картины. Я снова хочу потрогать Тайлера. Почему эта глупость насилует мое сознание? А самое главное, когда она успела там поселиться?

Вздыхаю, растираю глаза и пытаюсь переключиться на охранника у дверей в госпиталь. Он смотрит куда-то вверх на небо, а я смотрю в панорамные двери. И почему-то жду не Мэд.

Тот, кого я бессознательно жду, появляется буквально через пару минут. Его темно-серая футболка не скрывает под собой отточенные мускулы, которые контрастно перекатываются при движении. Темные джинсы сидят как надо на мощных ногах. Черные спортивные кеды делают его образ легкомысленным. Смесь всевозможных граней в одном лице. Как же он хорош. Хочется потрогать.

Пялюсь на него словно хочу запомнить детали. Может он прав и я действительно хочу его? Просто не могу признаться самой себе?

Ну даже если и хочу, что с того? Проще перехотеть, чем страдать последующими муками сожалений.

Тайлер садится на водительское, принося за собой потрясные нотки личного запаха, и молча заводит двигатель. Какое-то время мы просто слушаем звук рокочущего мотора, а потом я не выдерживаю:

— Где Мэдисон?

Ответ поступает не сразу:

— Заканчивает разбираться с бумагами. Скоро придет.

— С какими бумагами? — Мэди вроде не имеет права участвовать в лечении Эша. Что я пропустила?

Тайлер кидает беглый взгляд в зеркало заднего вида. В глазах как всегда полное равнодушие.

Мне кажется он с неохотой вступает со мной в контакт:

— Мэдисон хочет перевести твоего парня к себе в больницу.

— Он не мой парень, — Зачем-то говорю, задумчиво переваривая информацию. Моя кудряшка чувствует вину за собой, чем заставляет меня беспокоиться за неё. Никто не мог предвидеть реакцию Рея.

— Парень, друг, — Тянет Тай. — Какая разница.

Он утыкается в телефон, а мне хочется стукнуть его. Такой весь важный. Быстро он потерял интерес ко мне. Еще совсем недавно запах мой втягивал, прижимая к стене, а теперь делает вид, что я ему безразлична.

Хотя, это и неудивительно. Одной меньше, одной больше. Боюсь представить, сколько женщин у него бывает за неделю. Люк прав, звездные мальчики и тихое будущее на двоих — ходят разными дорогами.

И когда я только начала принимать эти слова близко к сердцу?

— Почему ты сказал, что я тебя подставила? — Так же задумчиво тяну. Зубы просятся покусать губу, но вовремя себя отдергиваю, чтобы не выглядеть глупо. — Там, в палате Эштона.

Тайлер опять тянет с ответом. Набирает какой-то текст в своем смартфоне и только окончив, откладывает его, после чего многообещающе вздыхает и выдает:

— А ты будто не знаешь, что профессиональным спортсменам запрещено попадать в полицейский участок. Твоя тупая выходка на Самуи чуть не обошлась мне боя в Лас-Вегасе. Скажи спасибо, что мои люди откупились от трех дебилов, которые с удовольствием бы сделали с тобой самые грязные вещи, которые активно транслируются в фильмах для взрослых.

— Откуда мне было знать? — Чересчур эмоционально реагирую на его слова. После слово “тупая” хочется задохнуться от возмущения. Приходится потратить остатки сил, чтобы остаться невозмутимой.

— Теперь знаешь, — Тайлер лениво поворачивается на меня, чуть закидывая голову. — И в следующий раз ты будешь слушать, что тебе говорят, а не изображать чудо-женщину. Если я тебе сказал идти домой, значит ты туда идешь. Ясно?

— Нет, — Спокойно отвечаю, не опуская глаз, хотя очень хочется. Аура у него вся такая давящая. — Другого раза не будет.

Тайлер усмехается и, не роняя ни слова, отворачивается. Снова теряет ко мне интерес, подбирая непрерывно вибрирующий телефон. Снова строчит какое-то сообщение, а я напряженно всматриваюсь в стеклянные двери.

Где же Мэдисон?

Безразличие парня немного цепляет мою внутреннюю женщину. Сама не знаю, от чего так реагирую. Еще неделю назад я готова была улететь на другой конец при столкновении с ним. А теперь хочу, чтобы он разговаривал со мной. Совсем плохи дела с моей головушкой.

Моя подруга появляется спустя пятнадцать минут, за которые я успеваю перегрызть все свои ногти. Губа непроизвольно тоже оказывается искусанной. А все дело в умопомрачительном запахе впередисидящего хама. А еще — в некомфортных ощущениях. Не отдавая себе отчет до конца, я понимаю, что мне хочется его внимания. Мне нравится быть рядом с ним.

Вот так дела…

Молюсь Богу, чтобы утром это прошло. Пусть всему виной будет стресс, пережитый за сегодняшний вечер.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тайлер молча довозит нас до отеля. Я по-английский выхожу, оставляя ребят в машине. Прохожу ко входу и терпеливо принимаюсь ждать Мэдисон. Она еще какое-то время разговаривает с парнем.

Когда она присоединяется ко мне, беру её за руку, чтобы подняться в номер. Уставший вид и безэмоциональное выражение лица подруги говорят сами за себя. Мы обе опустошены. Я не спешу заводить разговор о вечере, который нам пришлось пережить. Я и так знаю, что чувствует моя подруга. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, на сколько Мэд запуталась в своей жизни. Реакция Рея ставит всех в глубокий ступор.

Глава 36

Утро начинается с того, что Эштон наотрез отказывается оставаться в больнице. Ни в Майами, ни в Корал Спрингс.

Мэдисон отчаянно борется с его безответственным поведением, но он уверяет, что о нем есть кому позаботиться в ЛА.

Когда врачи объявляют ему о невозможности летать самолетами в ближайшие пару недель, он капитулирует. На пару дней соглашается остаться в Корал. Мэд собирается разместить его у себя в доме, так как парень ничего не хочет слышать о госпитале. А эта девочка из-за надуманной вины не может оставить его без присмотра. В общем, у моего друга появляются сразу три няньки — Мэд, её мама и я. Веселое время нам обеспечено.

Билл появляется только к обеду. До этого времени мы успеваем разделаться со всей бумажной волокитой.

— Я уже знаю, — С порога начинает он, рукой останавливая попытку Эштона начать объяснять планы. — Останешься на пару дней в Корал. Можешь дольше. Машина для перевозки в ЛА уже готова, но я не вижу смысла возвращаться тебе туда. К работе я тебя не допущу пока не начнешь нормально работать мозгами. Понятно? С твоим руководителем я уже переговорил.

Эштон смиренно склоняет голову.

А я удивляюсь такой теплой заботе клиента о своем пиарщике. Очень не сочетается с хладнокровным образом Билла.

Пока Мэдисон заканчивает приготовления, а Эштон ставит свои подписи в нужным местах, Билл уводит меня в сторону.

— Я приеду завтра днем в Корал, — говорит он. Меня смущает, что он слишком пристально смотрит мне в глаза. — Проверю своего работника, за одно хочу провести время с тобой.

Очень неожиданно. Это свидание?

В ответ молчу, ожидая продолжения.

— Пообедаем где-нибудь, — Заканчивает предложение. Не люблю парней, которые не спрашивают, а констатируют факт. Собственнические замашки я обычно сразу срубаю на корню, но понимаю, что сейчас не время припираться. Да и повода отказать ему у меня нет. К тому же пора выбираться из своего панциря, тут Мэд права.

— Хорошо, — Отвечаю, а сама думаю о Тайлере. Интересно, он вообще знает, как ухаживать за девушками? Или он по глазам определяет вожделение и сразу тащит в постель?

— Придумай какое-нибудь место. Ты в этом городке лучше разбираешься. То, которое тебе больше всего нравится.

Снова киваю, удивляясь его желанию угодить мне. А как же продуманный навязанный план от Билла?

Оставляю ему свой номер и ухожу к ребятам на помощь. Эштон уселся на лавке и нетерпеливо ждет, когда его увезут отсюда.

Выходим на улицу и я снова удивленно приподнимаю брови, когда замечаю машину медицинской помощи. Её организовал Билл для перевозки Эштона в Корал. И под строгим словом своего работодателя Эш покорно забрался и улегся на подготовленное место, потому что с сотрясением мозга ездить сидя нежелательно. У моего друга не было аргументов чтобы спорить.

Мы с Мэдисон решили ехать вперед и ждать машину с нашим раненым другом у дома.

Билл также быстро исчезает, как и появляется.

— Удивительная забота, — Говорю Мэдисон, когда внушительный внедорожник скрывается за углом госпиталя.

— Возможно, Эштон — уникальный сотрудник, поэтому Билл так заморачивается.

— Наверное, — Задумчиво тяну.

Двери медицинского фургона закрываются, и он покидает границы больницы. Мы с Мэдисон движемся к её "Приусу" пока нас не останавливает знакомый звук мощного мотора. Синхронно поворачиваемся на въезд и замечает стального коня, который довозил нас ночью в отель.

Сердце непроизвольно екает, грудь щекочут мурашки. Очень нежелательная реакция.

Мэдисон меняет направление и двигает в сторону Тайлера, а я, чувствуя себя гордой и независимой, продолжаю путь к "Приусу". Тайлер явно не ко мне приехал, смысл мешать их приватному разговору?

Упираюсь задницей в крыло "Приуса" и натягиваю на нос солнечные очки. Изображаю из себя незаинтересованную особу, в то время как голова сама тянется повернуться на объект моих переживаний: Тайлер выходит из машины и встает ко мне лицом. Мэдисон частично перекрывает его могучий вид. Надеюсь за очками на пол лица не видно, как я веду по его обнаженным ногам, переключаясь вниманием на джинсовые шорты и скользя вверх по светлой майке, которая ничего не скрывает. Кажется, у меня зубы начинают чесаться, когда я перехожу на бесподобные плечи. Мне хочется укусить его за них. Да, я признаюсь себе, что я хочу укусить его за плечи. Прикоснуться, потрогать, укусить.

Прощай, здравая Саша. Мало тебе Артура, давай втюримся еще безнадежней.

Отворачиваюсь от горячей картины, чтобы не закапать слюной свое светлое джинсовое платье.

Поднимаю глаза вверх, наблюдая за чистым голубым небом и думаю о своем глупом поведении. Этот парень делает мой мозг всмятку. И когда я только переступила эту запретную черту?

От напора мыслей загребаю свои волосы и перетаскиваю их себе на лицо, утыкаясь в них. Детская привычка, чтобы спрятаться от философских высокопарных мыслей. Да, я все еще иногда веду себя как подросток. Но жизнь на то и дана, чтобы иногда чувствовать себя идиотом.

Стою так до тех пор, пока не чувствую влагу на лице от духоты. Возвращаю свою шевелюру назад и оборачиваюсь на парочку, которая слишком долго треплется, но натыкаюсь на их внимательные взгляды. Мэд с улыбкой, Тайлер — как всегда без эмоций. А потом он обнимает Мэдисон одной рукой, прощается, и садится в машину.

Подруга двигает ко мне, все так же мило улыбаясь. Рада, что у неё настроение поднялось.

Сажусь на пассажирское и терпеливо жду, когда Мэд заведется и включит кондишку. Дышать нечем, день выдался погодой, схожей в Сахаре.

— О чем ты думала в тот момент? — Со смешком спрашивает подруга, пристегивая ремень.

— Ты о чем? — Правда не понимаю.

— Ну ты так комично зарылась в свои волосы, чем напомнила мне русалочку с импульсивным поведением.

— А, — Усмехаюсь. Попалась с поличным и даже не допетрила. — Тебе честно?

— Ну, желательно. Разве у нас появились какие-то секреты друг от друга?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, Мэд. Просто этот ответ ставит даже меня в ступор. Я запуталась.

— Говори, я распутаю.

— В тот момент я думала о Тайлере, — Театральная пауза. Тут добавить нечего. В последние пару дней я о нем только и думаю. Мой мозг активно производит переоценку его характера и поведения.

— И-и-и? — Нетерпеливо тянет подруга.

— Что и? В этом то и проблема. Зачем я думаю о нем?

— Ну, наверное, потому что он нравится тебе.

— А я не хочу, чтобы он мне нравился, понимаешь?

— Алекс, я все понимаю. Но не до конца. Объясни и мы поговорим об этом.

— У меня в голове происходит война. Я мозгом понимаю, что от Тайлера нужно держаться подальше. Но как только он попадает в поле моей видимости, я чувствую страх смешанный с желанием. Это очень странное нелогичное ощущение. Я как будто тянусь к нему, чтобы причинить себе страдания. А ведь он запросто сделает из моего сердца кучку пепла — я это прекрасно понимаю.

— Так, давай начнем со страха. Почему ты испытываешь страх?

— Потому что он профессиональный боец.

— Ну это же не профессиональный киллер, причем тут его вид спорта?

— Потому что они все вспыльчивые и неуравновешенные. Проблемы с памятью, импульсивное поведение. Далеко ходить не надо, набери в гугле запрос про жертв бойцов, и ты офигеешь от количества пострадавших. И в ход обычно идут жены, девушки, любовницы.

— Вот ты загнула, Алекс, — Мэд прыскает, удивленно на меня оборачиваясь. — В Тайлере я уверена, он не причинит тебе зла. Никогда не ударит женщину. Он очень хороший парень, несмотря на то, что прошел через ад, который даже мне не снился. Детка, этот парень прошел через настоящее пекло и не сломался. Если он тебе нравится, то я бы впустила эти чувства в свое сердце. Попробуй хотя бы. Тем более он сам проявлял к тебе симпатию.

— Ага, чтобы трахнуть сначала в каюте своей яхты, а потом в номере пятизвездочного отеля? Хорошо, он, однако, умеет проявлять симпатию.

— Да, он чересчур прямолинейный. Никогда не пытается подбирать правильных слов и очень хорошо умеет определять чувства и желания других людей. Говорит в лоб и всегда знает то, что хочет. Я не могу тебе гарантировать, что он станет прекрасным мужем, Тай зарекомендовал себя как холостяк. Но если тебя тянет к нему, может стоит все-таки попробовать? В панцире можно сидеть до конца жизни и так и не понять её. Ты этого хочешь?

— После Артура бы отойти, а ты мне предлагаешь в новую боль уйти.

— Да откуда ты знаешь, что там будет боль? Алекс, ты прекрасная девушка, может Тая накроет, и он влюбиться в тебя?

Взрываюсь нервным смехом, и с большой иронией смотрю на подругу.

— Ну а что? — Продолжает как ни в чем не бывало. — Он проявлял интерес к тебе, ты в тайне течешь по нему — чем не повод попробовать?

Толкаю Мэдисон, потому что её откровения иногда вызывают во мне бунт. Знаю, что она права, но её слова травмируют мою независимую натуру.

— Он встречался с Кимберли? — Спрашиваю, когда слова подруги раскладываются по нужным полкам.

— Да, — Мэдисон выезжает на основную магистраль и теперь мы едем быстрее, обгоняя медицинский фургон с Эштоном. — После школы Ким уехала во Францию. Они общались какое-то время после. До тех пор, пока Тайлер не узнал, что Кимберли спит со своим агентом. Короче послал её и пошел в разгул. Только кого не было в его постели, но ни с кем долго не встречался. По крайней мере я не слышала о его серьезных пассиях.

— Во-о-от, человек, который к своим тридцати не заводил серьезных отношений — уже их и не заведет. Они ему просто не нужны.

— Детка, не суди его. Тайлер на самом деле намного глубже, чем ты его представляешь. Да, у него возведены стены, но он пережил то, что мы с тобой вряд ли смогли воспринять без последствий для психики.

— Что именно? Или это ваша личная тайная?

— Нет, не тайна, об этом весь Норт Вест знает, — Мэдисон очень тяжело вздыхает и готовиться с ответом какое-то время. А потом просто обрушивает на меня очередную удушающую лавину:

— Старший брат Тайлера убил их мать у него на глазах. Таю тогда было восемь. А теперь представь, что ему пришлось пережить.

От шока даже думать не могу. В ушах появляется звон, а грудную клетку сдавливает в тиски. Эта улица действительно кишит трагедиями. И на столько вопиющими, что я уже забыла, что такое спокойная жизнь в России.

— Для маленького ребенка — это большое потрясение, — Тем временем продолжает. — Поэтому он достаточно закрытый парень, при всем том, что в свое время ему пришлось много работать с психотерапевтами. В юности он был очень колючим и вспыльчивым, а когда стал участвовать в боях — условиях договора обязали его проходить сеансы психоаналитика. Для контроля своей агрессии. Он не признается никогда, но эти сеансы очень помогли Тайлеру. Он стал спокойнее. Переориентировался со своей внутренней боли и открылся для мира. Когда-то он вообще был одиночкой, Рей насильно сделал его своим другом, — На последней фразе Мэди сдержанно смеется. А я до сих пор не могу переварить первую часть разговора. Маленький Тайлер стоит перед глазами и не дает мне отвести от него взгляд. Мне кажется, я чувствую его боль как свою.

— Как это случилось? — От потрясения мой голос садится. Откашливаюсь, пытаясь сформулировать мысль, потому что в голове откровенное месиво. — За что брат убил их мать?

— Я расскажу. Только ты с Тайлером не поднимай эту тему. Он очень не любит разговаривать о прошлом. Считает, что эта история вызывает в людях неуместную жалость. А жалость он на дух не переносит, может очень грубо послать. Учителя часто страдали от его тяжелого языка. А ведь они просто пытались помочь.

Киваю и жду продолжение жестокой истории.

— Брат Тая был наркоманом. У них разные отцы. Первый муж ушел от матери Тайлера сразу как она забеременела. А второй муж, от которого и появился сам Тай умер в автокатастрофе, когда малышу стукнуло четыре. Это вкратце. Что касается Френка, то есть подозрения, что на иглу его подсадил отец.

— Френк? Это имя брата?

— Да. Когда Френку исполнилось шестнадцать, объявился его отец. Они стали в тайне общаться, так как мать Тая была против. Она сразу заметила неестественное поведение за горе-отцом. Но Френк пошел в обход запрету, и вышло то, что вышло. Я мало знаю об отношениях в их семье, Тайлер редко позволял себе рассказывать подробности. Знаю только, что мать поздно поняла зависимость сына. Судя по протоколам полиции, Френк зарезал свою собственную мать, потому что та отказывалась давать деньги. Он находился в невменяемом состоянии. И все это произошло на глазах маленького Тайлера. В общем, после трагедии Френк сел за решетку, а Тайлера забрали в детдом. Откуда его потом увез тренер, взяв опеку. Он до восемнадцати жил с Рамирезом, который тренировал его, и который потом устроил Тая в Лас-Вегасе.

— А где он сейчас?

— Рамирез? Умер два года назад. Ему было уже за семьдесят. Мировой мужик.

— Не то слово, — Всё еще перевариваю слова, растирая лицо. — Бедный Тай.

— Ему только не говори это ужасное слово. Рискуешь быть посланной на все четыре стороны.

— Угу, — Не нашлась, что добавить. О другом мысли лезли.

Я отвернулась к окну и погрузилась в себя как делала всегда, когда переживала чью-то тяжелую историю. Перед глазами стоял маленький мальчик и его мать, лежащая в луже крови. Картина отказывалась стираться с экрана. Мне было очень больно за него, и чтобы не говорила Мэд о жалости — я очень жалела Тайлера в этот момент. Да, жалость к себе, жалость к кому-то — это зло. Но я находилось в стадии осознания. Желание обнять Тайлера появилось теперь совсем с другим посылом. Мне просто хотелось поделиться частичкой тепла с этим побитым жизнью парнем. И не зависимо от того каких успехов он добился — я хотела обнять и пожалеть. Пусть будет глупо, но это мой порыв сердца.

До нашего городка мы добрались быстро, дороги в воскресный вечер оказались полупустыми. Заезжая на нашу аллею, я зацепила взглядом заколоченный дом, мимо которого проезжала много раз. Этот дом тенью стоял на отшибе и наводил какую-то тоску. Он стоял как заброшенная одиночка, никому никогда не принадлежавшая и не нужная. Заколоченное двухэтажное белое здание, заросшее травой и кустарниками до самой крыши. Облупленная краска и серые доски вместо окон. Призрак от чьей-то несостоявшейся жизни.

— Какой мрачный дом, — Вслух произнесла, когда мы почти поравнялись с ним.

— Это дом Тайлера, — Опять оглушила меня Мэдисон и притормозила рядом.

Во все глаза рассматриваю его, чувствуя едкий привкус горечи на языке. Дом отражает все пережитые события в нем.

— Тайлер после смерти матери сюда больше не возвращался. Рамирез заколотил его, когда дело закрыли, и не подпускал мальчика к нему. Когда мы учились в школе, Тайлер по привычке обходил этот дом другой улицей.

— Почему он его не продал?

— Считает этот дом напоминанием о суровой реальности — олицетворение жизни, в которой хуже говна уже не случится. Что-то вроде памятника о разбитых детских ожиданиях. И обоснование — двигаться дальше, невзирая ни на что.

Глава 37

Пока мы ждали машину медиков, я примирялась с действительность Тайлера. Рассказ подруги о его жизни выкинул меня из текущей реальности.

Мэдисон тоже была в себе. Она пыталась выглядеть сильной. Я видела, как она старается держать лицо, но от меня печаль в глазах не скроешь. События прошедшей ночи сдернули покрывало бесчувственной души. Я знаю, что мысли о Рейнаре терроризируют её каждую секунду. И весь спокойный облик Мэд скрывает за собой ураган раздирающих чувств.

Но мы дали друг другу время. Интуитивно чувствовали общие потребности.

Когда привезли Эштона, мы смогли отвлечься. Организация его размещения заняла добрую половину вечера, и лишь к десяти нам удалось неспокойного Эштона уложить в кровать. Он храбрился и стучал в грудь, что ему не больно и в помощи он не нуждается. А после слабость взяла свое и он уснул через пару минут.

Улыбалась, рассматривая посапывающего друга и думала о том, как люди не любят показывать свою слабость. Почему люди так бояться показать свои истинные чувства, вместо маски супергероя? Иногда простая искренность способна исцелить до глубины. А мы лишь привыкли кричать о своей самости и тащить эту жизнь в одиночку, упрямо кому-то доказывая, что можем все сами. Может и можем, но кто это оценит? Да и зачем?

Поправила одеяло, подложила Эшу подушек и ушла к Мэд на кухню, где она заканчивала наводить порядок после бурной деятельности её матери. Сандра решила приготовить всем нам ужин, пока мы с Мэд занимались Эштоном. Лазанья вышла на пятерку, но бардак превратился в масштаб трагедии. Мы все тихо посмеялись над следами от муки на верхних кухонных шкафах.

Пока Мэдисон убирала последнюю посуду в посудомоечную машину, я взяла кружку теплого чая и вышла на улицу, устраиваясь на крыльце. Звездное небо открывалось фантастической картиной из сказок. Чистейшее ночное небо и мириады огоньков погружали в детство. Такое небо я помню на даче у бабушки Регины. Мы часто летом туда ездили.

Эх, Россия, Россия. Ждешь ли ты меня обратно?

Мэдисон присоединилась ко мне с бокалом вина, который говорил о многом. Она пыталась забыться.

— Что с Реем? — спросила, чувствуя напряжение в собственном голосе. Мы так и не поговорили о нем.

— В полиции. Забрали на сутки, сегодня вечером должны уже были выпустить.

— Ты не звонила Тайлеру?

— Нет, зачем?

— Спросить про Рея…

— Алекс, он — взрослый мальчик, почему я должна переживать за него?

Смотрю в глаза своей подруги и вижу в них совсем другие мысли.

— Детка, я вижу, что ты переживаешь. Будь честна со мной. Пожалуйста.

Мэдисон вздохнула и положила свою голову мне на плечо. Голос звучал как бледная дымка в бескрайнем шумном мегаполисе:

— Алекс, они звезды мирового масштаба, связи есть — проблемы решат. Рейнар должен был думать головой, прежде чем совершать глупый поступок. Ему запрещено лезть в скандалы, у любого высокооплачиваемого спортсмена это прописано в контракте.

— Мэд, в том то и дело, что Рей должен был думать головой. Но повел он себя совсем не как взрослый человек. Тебе не кажется, что это говорит о его чувствах?

— Как бы вспыльчивым подростком, так им и остался. Годы над ним не подвластны: ни морщин, ни мозгов.

— Мэд, я ведь о другом?

— Я знаю, о чем ты, Алекс. Но нашим чувствам больше нет места. Он женится в конце следующей недели. Его женщина, отдавшая этим отношениям почти четыре года, не заслуживает быть брошенной. Чтобы он не чувствовал ко мне — это стоит отпустить. Все в прошлом. Надо двигаться дальше.

Мне больно слышать такие слова. И еще больнее от того, что Мэд оторвала их от себя. Я знаю, что оторвала. Вместе с сердцем.