Флоридский ветер перемен

Задыхаюсь, будто ударили в солнечное сплетение, и еле проглатываю горечь. Не думала, что меня так зацепят эти слова.

Перехожу в профиль этого грубого комментатора сама не знаю зачем. Его бы заблокировать и забыть об этой грязи, но вместо этого я разглядываю пустую страницу — нет даже фото на аватаре. Зачем-то перехожу по ссылке написать ему и попадаю в директ, который уже завален кучей сообщений от него. Читая эту грязь, я сразу понимаю кто мне пишет.

Артур. Когда он уже уймётся?

Плюется ядом, следом скидывая мне фотографии с разных интернет-ресурсов, на которых я крепко держусь за руку Тайлера. Заголовки статей пестрят именем Тайлера и его загадочной незнакомки, авторы старательно сеют интриги вокруг нашей пары.

Без тени жалости блокирую очередную страницу бывшего парня, не удостаивая его своим ответом. Пусть хоть взорвется от своего яда, мне теперь все равно.

Следом в директе вижу сообщения от бывших подруг, которые с нетерпением требуют дать объяснения моей связи с известным американским бойцом.

Так смешно читать эти сообщения, что прыскаю от абсурдности. Смешно и горько одновременно.

Смешанные чувства испытываю, но замечаю, что они не трогают меня так, как раньше. Я только надеюсь, что молва не пойдет дальше и незнакомку с фотографий не свяжут с моим профилем в "Инста"-сети. Слава мне не нужна. Я хочу продолжить свои скромные путешествия, ни от кого не скрываясь.

Уже собираюсь ответить Лене, что буду рада встретится с ней в штатах в мае, но не успеваю потому, что Тайлер нависает надо мной с помятым видом и даже пытается проявить грозу в глазах, от чего мне становится смешно.

— Ни свет ни заря, а она уже в телефоне! — Хрипит мне на ухо. — С кем ты там переписываешься?

— Фу, какой ревнивый, — Подтруниваю над ним, пальцем прикасаясь к его губам и обводя контур. Телефон незаметно падает куда-то в подушки.

— И это мне говорит женщина, которая вчера чуть не улетела на другой конец мира при виде чужих женских рук на моих плечах? — Усмехается и цепляет мой палец зубами. Табун мурашек в животе снова поднимаются на митинг, а в венах закипает кровь от одного только взгляда.

— Кто она тебе? — Зачем-то спрашиваю, наслаждаясь его весом на своем теле.

— Никто, — Оставляет поцелуй на моем кончике носа, сразу понимая о ком идет речь. — Просто сестра друга. Раньше жили по соседству, когда я гостил с Рамирезом у Пабло будучи подростком. Мы с Абелем с детства дружим.

— Ну… его сестра явно к тебе не как к другу относится.

— Детка, — Вздыхает Тай. — Да, она была неравнодушна ко мне в юности. Но еще тогда я объяснил ей, что между нами ничего не будет. Вчера я объяснил это еще раз. За проявленное хамство она была отчитана. Здесь она больше не появится. Тебе стало теперь легче?

Я конечно уже знаю, что Тайлер её послал, но кто не любит получить облегчение дважды?

— Нет, — С улыбкой отвечаю, наиграно вздыхая. — Представляешь, девушка тебя любила все детство, а ты её отверг. Вот такие вы, мужчины, жестокие.

Тай смотрит на меня как на умалишённую, видать, воспринимая мои слова всерьез, и сначала не находится, что ответить.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну, во-первых, — Немного погодя, заявляет он. — Я тогда встречался с Ким. А во-вторых, мой член тяготеет к более спокойным девушкам.

Морщусь, а он продолжает:

— У Аурики нрав покруче бразильянок. Её бы в пару к Рею — и нам бы пришлось проводить их обоих в последний путь раньше времени.

Пытаюсь улыбнуться, но напоминание о Рейнаре проходится тенью. Вчера Мэдисон написала, что он так и не дал обратную связь.

— Ты давай от вопроса не отлынивай, — Тайлер перетаскивает меня на себя, удобно устраивая сверху. — С кем болтовню ведешь все утро?

Кусаю за плечо, не решаясь открывать ему правду о сообщениях Артура, а потому говорю только часть утрешней истории:

— Отвечала подписчикам на вопросы о мексиканских посиделках. А потом наткнулась на письма своих подружек детства в директе, которые закидали меня статьями из интернета. Не хочу тебя расстраивать, но все спортивные ресурсы завалены нашими фотографиями с провокационными заголовками.

Беру телефон и нахожу первую попавшуюся ссылку, демонстрируя статью Тайлеру. Он сначала хмуриться, разглядывая экран, а потом вытаскивает телефон из моих руки и откидывает на кровать подальше:

— И что тебя беспокоит? Твоего лица почти не видно.

Внимательно вглядывается в мои глаза, а я невесомо глажу его колючую щеку. Пальцы приятно покалывают, делая меня рабой этого восхитительного ощущения:

— Ничего не беспокоит, — Оставляю поцелуй на напряженных губах, чувствуя, как сильная рука в привычной манере зарывается в мои волосы.

— Ещё раз повторяю, — Говорит Тай мягче. — Тебе не о чем беспокоиться. Я могу защитить свою женщину.

— Я знаю, — Отвечаю, всматриваясь в кофейные глаза. Мне приятна реакция Тайлера. Радует, что он не спешит утаивать наши отношения от кого-либо. С одной стороны, я понимаю, что это несет мне проблемы и дискомфорт, но другая часть меня ликует, потому что его реакция хоть немного говорит, что я ему не безразлична.

Тайлер скользит губами по моей коже, а чувствую новые искры в животе. Но внутренние мышцы тут же реагируют и просят сжалится над ним:

— Тай, — Говорю на выдохе, когда он настойчивее припадает к моей коже и собирается перевернуть меня на спину, чтобы подмять под себя. — Не могу. Болит все. Дай мне хоть небольшой тайм-аут.

Мой маньяк сразу отрывается от меня и притягивает в объятия, крепко стискивая.

— Монашка ты моя, — Говорит с улыбкой, укладывая нас набок удобнее. — До сих пор не могу поверить, что ты год сексом не занималась. Чувствую себя победителем, будто девственницу трахнул.

Заряжаю ему ладошкой по плечу, а он только безудержно ржет и крепче сжимает в своих ручищах. С улыбкой проваливаюсь в теплоту своего мужчины и мечтаю, чтобы это блаженство подольше не заканчивалось.

Глава 59

Неделя спустя, Акапулько

Мария и Матео подсказали нам удаленный пляж, на котором мы с Таем сможем спрятаться от любопытных глаз. Правда для этого нам пришлось взять в аренду громоздкий внедорожник, ибо дороги там плохо проходимые.

В Акапулько из Мехико мы сбежали вчера вечером и сразу направились в дом к моим пенсионерам, которые от радости перемяли мне все бока, а после не хотели никуда отпускать. Нас вместе с Таем насильно поселили на втором этаже скромного дома, и я с улыбкой наблюдала за своим парнем, который даже носом не повел на его новые спартанский условия, так как обстановка дома была очень простенькой.

И я хочу сказать, что именно эта обстановка и вернула мне спокойствие в душу.

Неделя, проведенная в Мехико, была переполнена людьми и событиями, и к её концу я поняла, что начала очень сильно уставать от излишнего внимания.

Как бы Тайлер не хотел, но папарацци гонялись за нами и в Мексике. Назойливые поклонники встречались редко, в основном в людных местах, куда мы с Тайлером выбирались перекусить либо что-то докупить для жизни в особняке Пабло, и особо не приставали к моему бойцу, но репортеры не давали проходу, если вдруг наталкивались на нас. За эту неделю я очень хорошо прочувствовала всю негативную сторону славы. Для моей отшельнической души такое внимание было тяжелым. Я все меньше проявляла желание выбираться куда-то в массы, предпочитая укромные уголки. А еще я очень уставала от бесконечных звонков Тайлеру — его телефон казался горячей линией для целого мира.

В особняке нам тоже давали мало проходу — семейные посиделки устраивались почти каждый вечер и к четвертому дню от непрекращающегося ажиотажа я начала кусать ногти, в то время как Тайлер принимал весь этот хаос с невозмутимым видом. Но я знаю, что он чувствовал мое состояние. Он даже в сексе стал намного нежнее, благодаря его нерасторопной ласке я забывала обо всем на свете.

Тайлер, будучи внимательным к деталям, видел, что я сильно устала, поэтому мы и покинули дом Пабло раньше времени. Сбежали в Акапулько, чтобы побыть наедине.

Я всеми силами старалась не увязнуть в этом мужчине. Его забота и внимание проникали глубоко под кожу, но я боролась. Боролась, чтобы не захлебнуться от боли после. Я все еще оставалась реалисткой и знала, что сказка рано или полно закончится. Поэтому с остервенением отгоняла иллюзии и не строила никаких планов на будущее. Я даже подарки не принимала от Тая, которые он пытался сделать мне дважды: один раз в торговом центре, когда мы проходили мимо салона с нижним бельем — у моего маньяка не хватало терпения снимать стринги как это делают нормальные люди, чаще он рвал их прям на мне, — а второй, когда мы проходили мимо брендового бутика с одеждой — он очень хотел купить мне замену платью, которое пострадало от его же рук при попытке снять его с меня во время секса в машине где-то в горах, в которые мы уехали, что бы посмотреть на горящий закат. В общем мужчина у меня оказался очень даже романтичным (не смотря на то что он всячески это отрицал), но нетерпеливым. И все его подарки я заворачивала, только потому что знала — когда-нибудь эти вещи будут напоминать о нем и разрывать мое сердце от тоски.

Он не настаивал. Но каждый раз при моем отказе очень внимательно всматривался в мои глаза, будто под его угрюмым взглядом я должна была поменять решение. Но я приобрела иммунитет, ведь уже знала, какой он есть на самом деле. Его тяжелое давление на меня больше не действовало, поэтому я просто, как "взрослая" женщина, показывала ему язык и утягивала подальше от потенциальных мест лишиться денег.

Но как бы я не боролась с чувствами, чувства оказались сильнее.

Сейчас лежа на своем мужчине посреди дикого пляжа, я не могла представить, что когда-нибудь не смогу прикасаться к этой горячей коже. К его сильным рукам, к его великолепным плечам. Я не могла представить, что когда-нибудь не почувствую его ладони, зарывающейся в мои волосы. Не могла представить, что когда-нибудь, его губы не будут с одержимостью захватывать мои.

— Ты привыкнешь, — Слышу тихий голос Тайлера, разрывающий нашу расслабляющую тишину. Не сразу понимаю, о чем он, поэтому отрываю голову от его груди и заглядываю в полюбившиеся глаза.

Солнцезащитный зонт, который Тай воткнул в песок, надежно защищает нас от полуденных лучей, поэтому я могу подробно рассмотреть каждую черточку этого приятного лица. Тайлер продолжает удерживать меня на себе, перебирая мои волосы рукой в привычной манере. У него особая страсть к моим волосам — это я поняла на третий день прибывания в Мехико. Он их постоянно теребит при каждом удобном случае.

Ну а я при каждом удобном случае оставляю следы зубов на его восхитительных плечах. Он давно смирился, что я на них помешана, поэтому носил в основном майки, а не футболки.

— Привыкнешь к сумасшедшей жизни рядом со мной, — Продолжает, не дождавшись от меня ответа, потому что я в очередной раз залипла на притягательных, четко-очерченных губах. Воспоминания о его бархатном языке просятся повториться в реальности. Поцелуи с ним не забудутся никогда — я еще не получала столько удовольствия прежде.

Я не стала ничего отвечать ему. Не хотела разрушать нашу идиллию, так же как не хотела стоить карточные дома для нашего будущего. Я слишком часто видела, как судьба дает неожиданный поворот.

— В парах часов на катере отсюда есть острова, — Продолжает Тайлер, в то время как я веду пальцем по контуру его губ, наслаждаясь близостью с ним. Это непередаваемые ощущения, когда кожа к коже, глаза в глаза. — Они абсолютно безлюдные и там нет никакой связи. Я хочу побыть там с тобой недельку.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Будем спать в палатке? — Улыбаюсь, не представляя Тайлера без телефона и атрибутов комфортной жизни. Я бы очень хотела провести с ним время без любого постороннего вмешательства. Не важно где, хоть в лесах Шри-Ланки в самодельном домике на дереве. Но с ним. — Я не против.

— На яхте, — Невесомо проводит по моей щеке. — Возьму яхту в аренду… с большой спальней.

Задерживаю дыхание, потому что рискую захлебнуться от восторга. В моих глазах зажигается столько радости, что Тайлер не может сдержать довольной ухмылки. Лежу на нем и не могу поверить в очередную сказку:

— Правда? — С потрясением переспрашиваю.

— Да, — Улыбается и оставляет нежный след на моих губах. — Побудем отшельниками, как ты любишь.

Не сумев выразить восторг словами, я накинулась на своего маньяка с поцелуями, которые замешивались с покусываниями. Мой мужчина не остался в долгу и вот мы уже кувыркались по пляжу, оставляя друг на друге следы.

***

Еще четыре дня в Акапулько пролетели незаметно, потому что, когда ты счастлив — ты растворяешься в этом счастье основательно и не замечаешь ничего вокруг. Мне было очень хорошо, и я старалась беречь наше счастье, пряча его от посторонних глаз. Я не делилась им в своих "Инста"-блогах. Я даже не обсуждала его с Мэдисон, с которой мы созванивались каждый день. Да и не хотелось бередить раны подруги, у которой с этим счастьем были свои проблемы. Рей так и не вышел на связь, ну а подруга продолжала равнодушно относится к отсутствию его реакции. Мне казалось, что иногда я слышу печаль в её голосе, но не пыталась допытываться.

Мы старались активно проводить время с Марией и Матео, но в силу возраста они очень быстро уставали, поэтому после обеда мы с Тайлером обычно гуляли одни. А ещё мой маньяк начал потихоньку раскрываться, все больше рассказывая о своей жизни, пусть и не о самых её темных переулках.

В этом городе нам дали больше пространства для спокойного отдыха — вспышек камер и восторженных криков фанаток почти не встречалось на нашем пути. Мы и сами старались держаться подальше от шумных мест, прячась на непопулярных улицах либо отдаленных пляжах. Лишь единожды забрели на ночную дискотеку в центральном Акапулько, но быстро покинули её сразу после того, как Тай чуть не убил одного нахального парня, который прилип ко мне пока мой мужчина выходил разговаривать по телефону на улицу. С тех пор я решила не будить зверя в Тайлере и держаться подальше от увеселительных заведений. И так же решила не читать ему нотаций за вспыльчивость, которая иногда меня беспокоила. Но кто знает сколько отведено времени для нашего романа, не стоит портить его ссорами.

Моим старичкам Тайлер очень понравился, они не упускали случая восхищаться нашей парой и как все остальные пророчить нам красивых детей, утверждая, что они будут занимать первые места на мировых конкурсах красоты. Тайлер лукаво посматривал на меня в такие моменты, но я все так же продолжала хранить молчание и не давать иллюзиям ворваться в мою голову. Я все еще предпочитала жить здесь и сейчас, позволяя счастью существовать в настоящем моменте, а не в облачном будущем.

Глава 60

Яхта, которую Тайлер взял нам в аренду у своего знакомого из спортивной тусовки, поражала воображение. Она была не белоснежная к каким я обычно привыкла, а темно-серая. Современная, огромная и невероятно красивая. Я смотрела на неё и не могла поверить, что в этом фантастическом плавучем доме мы проведем с Тайлером целую неделю. С умопомрачительным мужчиной, на умопомрачительном катере в умопомрачительных водах — сказочный сон, который даже не мог мне присниться.

Пока я затаривалась солнцезащитными кремами и медикаментами, Тайлер загружал наш катер продовольственными продуктами и питьевой водой.

Наши старички оценили нашу задумку и без грустных взглядов прощались с нами, пожелав кучу всего в дорогу и на целую жизнь вперед. Мы обещали навещать их по возможности чаще.

Ко всему прочему, мой маньяк оказался еще и прекрасным капитаном. Мне кажется, судьба не оставляет мне шанс не влюбиться в него без остатка…

Пока мы стремительно уносимся от берегов Акапулько далеко в море, я с наслаждением упиваюсь морским ветерком, треплющим мои волосы. Восседаю на корме и с упоением блуждаю по спине сексуальнейшего мужчины на планете. Его горячий облик будоражит мою внутреннюю женщину и постоянно подогревает её хотелку. Сложно сражаться со своими одержимыми гормонами — не думала, что это случится со мной.

Жадно веду по его крепкой спине, замечая крупный шрам под правой лопаткой Тайлера. Он оборачивается, чувствуя на себе мой пронзительный взгляд, и подмигивает. Расплываюсь в ответной улыбке и встаю с насиженного места. Удерживая равновесие, бреду ближе к нему, чтобы рассмотреть затянувшуюся рану своего мужчины.

Тайлер уверено держит штурвал, расставив крепкие ноги. Его спортивные брюки сидят так низко, что мне приходится сражаться со своим желанием вонзить ногти в его открытые поперечные мышцы живота. Вместо этого я аккуратно обнимаю его сзади и целую в любимое плечо.

— Откуда у тебя шрам? — Спрашиваю, и невесомо опускаю пальцы на широкий изогнутый след на спине.

— Отголоски счастливой жизни в приюте, — С усмешкой отзывается Тайлер и за руку перетягивает меня встать перед собой. Складывает мои руки под своими на штурвал и целует в макушку.

Мне кажется, он таким образом пытается избежать дальнейших расспросов, но я сегодня собираюсь быть настойчивой. Я бы с удовольствием втянулась в увлекательный процесс обучения по управлению катером, но пора затронуть глубокую для Тайлера тему. Согласна, не вовремя, но душа требует.

Поэтому я вытягиваю руки из-под его и разворачиваюсь, чтобы видеть волнительные глаза. Он понял мои намерения и с протяжным вздохом убавил ход яхты.

— Ты расскажешь мне о прошлом? — Осторожно спрашиваю, внимательно рассматривая эмоции на его лице.

— Что именно ты хочешь знать? — Смиренно отвечает. В его голосе слышится мягкость, которая придает мне сил обнаглеть в своих вопросах. Тайлер продолжает управлять нашим судно, периодически смещаясь взглядом с меня на море.

— Я хочу знать о тебе все, но не знаю, хочешь ли этого ты. Поэтому расскажи мне о своем детстве все, что считаешь допустимым.

— Можно подумать, Мэд тебе не растрепала о моем говняном детстве, — Вижу смеющиеся искорки в глазах и храбрею окончательно, складывая руки на его горячей груди:

— Нет, там все было не так, — С улыбкой пытаюсь выгородить подругу, чтобы она не казалась треплом. — Мы проезжали мимо заброшенного дома на нашей улице, который постоянно привлекал мое внимание, и я решилась спросить подругу о его судьбе.

Замолкаю, потому что тот рассказ Мэдисон встает на передовой живым воспоминанием и скручивает внутренности узлом. Кровавая картина всплывает так живо, что от чувств горло стягивает жгутом и я не могу вымолвить ни слова.

Тайлер видит мою заминку. Он запускает ладонь в мои волосы, чуть оттягивая их назад, и заглядывает в мои глаза:

— Все в прошлом, — Спокойно говорит он. — Судьба маленького пацана сделала свое дело и даровала ему огромную силу духа. Мне не о чем жалеть.

— Ты не скучаешь по своим родителям?

— Я их плохо помню. Отец вспоминается размытым пятном, черты матери помню чуть лучше, но ненамного. Чувства к ним давно забылись, воспоминания о родительской любви померкли еще в детстве.

Сглатываю, стараясь держать внутренние переживания под замком, чтобы Тайлер не увидел в них жалости и повода остановить свой рассказ.

— А брат? Что ты чувствуешь к нему?

— Ничего. Мы не были близки с ним в детстве. А после убийства матери он и вовсе перестал восприниматься мной как родным человеком.

— Его посадили в тюрьму?

— Да, он просидел двадцать лет в Бронксе.

— Так получается, — Провожу нехитрые математические вычисления в голове. — Он вышел четыре года назад?

— Ага, — Выражение лица Тайлера такое спокойное, что мне в который раз хочется им восхититься. — Где-то так.

— Ты с ним не хочешь видеться? Или он даже не пытался связаться с тобой?

— Пытался, — В его голосе ни одной эмоции. В глазах полный штиль. — Через полицию. Но я поздно об этом узнал.

— Что с ним случилось? — Вцепляюсь в плечи Тая, чувствуя очередную тяжелую историю.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

— Сдох от передоза через пару недель после освобождения, — Будничным тоном ошарашивает меня. — Нашли под мостом в Нью-Йорке, о чем полиция сразу же нашла пути мне сообщить. До этого десять лет молчала о попытках Френка связаться со мной.

В груди защемила такая печаль, что захотелось плакать. Задавила в себе слезы, потому что помнила о наставлениях Мэдисон по поводу реакций Тайлера на жалость. Но все-равно с горечью посмотрела на своего мужчину, при этом крепче обнимая его:

— Ты думаешь он хотел попросить прощения и помириться с тобой?

— Вряд ли, — Ровно отзывается Тай. — Люди в тюрьме меняются только в худшую сторону. Скорее он преследовал финансовые цели. Грех не выпросить денег у брата, рожа которого пестрит на каждом втором билборде. Это заочно делает его богатым.

— Ты бы встретился с ним, если бы узнал, что он ищет встречи?

— Да. В терапевтических целях. Что-то вроде «посмотреть в глаза своему детскому кошмару».

— Боже… — Его слова выбиваю воздух из легких, потому что ужас, через который пришлось пройти Тайлеру в детстве, затягивает меня прочувствовать его на полную. Непроизвольно крепче прижимаюсь к своему мужчине. Эмоции берут вверх, и слезинка все-таки срывается с моих ресниц. Прячусь на плече Тая и стараюсь не шмыгать носом, чтобы он не заметил мою реакцию на подробности его истории. Поглаживаю его спину, стараясь переключиться с грустных мыслей.

— По жопе дам, если будешь жалеть меня, — Услышала игривый шепот над своим ухом. Рассмеялась и все-таки шмыгнула носом. Укусила его за шею и сделала вид, будто так и надо было.

До цепочки островов мы добрались через пол часа и вид неописуемой красоты позволил отвлечься от грустных мыслей. Тайлер окунул меня в очередную сказку. Поблизости действительно не было ни души, на небольших клочках суши стояли только густые деревья и скалистые склоны. Прибрежная зона ослепляла своей белизной, а бирюзовое море затягивало в свои воды. Сражаться с искушением не было сил. Смотрела на этот рай и не могла поверить в реальность, в которой меня ждет неделя уединенного отдыха с потрясающим мужчиной.

Глава 61

— У тебя есть мечта? — Шепотом спрашиваю Тая, когда мы лежим на самой верхней палубе под открытым небом и любуемся нереально звездным небом. Яркие звезды сидят друг на друге, делая темное небо похожим на небосвод из диснеевских сказок. Уже который день пытаюсь привыкнуть к нему, но вместо этого пялюсь будто первый раз вижу.

— Уже нет, — Отвечает после непродолжительной паузы.

Наши третьи сутки в пустынном море вблизи пустынных маленьких островов погрузили нас глубже в самих себя. Мы с Тайлером скинули наши социальные роли, сломали маски, обнажили души и теперь показываем свою суть такой какая она есть от Бога. Это непередаваемое чувство единения. Там, на суше, я бы никогда не могла подумать, что мой мужчина — очень глубокий человек. Все чаще мы разговариваем с ним на такие темы, о возникновении которых между нами я бы раньше и не могла представить. Облик бойца с Калифорнийского октагона все сильнее уплывает в небытие, представляя его как нечто придуманное.

— А была? — Поворачиваю на него голову, рассматривая задумчивый взгляд, направленный в небо. Тайлер сложил руки за головой, скрестил ноги и полностью расслабился, устроившись рядом со мной. Его запах и жар тела окутывает меня и пленяет все сильнее. Есть риск, что я не выберусь из этой сказки невредимой — настолько глубоко этот мужчина просачивается мне под кожу.

— Была, — Тянет Тай. — Я хотел прийти туда, где нахожусь сейчас.

Улыбаюсь, потому что очень хорошо понимаю его. Удивительно, на сколько жизнь бывает непредсказуемой и при этом очень мудрой — она умеет пересекать дорожки людей, которые изначально могли бы казаться абсолютно не пересекаемыми.

— И теперь ты больше ничего не хочешь? — Снова улыбаюсь, потому что знаю его ответ. Я уверена, что он сейчас скажет то, что живет в моей собственной душе.

— Не так, — Говорит он и поворачивает голову на меня. — Я понял для себя о жизни другое.

Жить каждый день в настоящем за границами правил и предрассудков — и есть мечта, длиною в жизнь — повторяю про себя свою выведенную аксиому и улыбаюсь еще шире, чувствуя теплый взгляд Тайлера на своем лице.

— Я понял, что мечты — это лишь желания, созданные и навязанные потребительским обществом, — Продолжил Тай, перекатываясь на бок ко мне лицом и подставляя руку под голову. — А настоящая мечта у нас одна — мы все хотим следовать за своей душой, и не быть осужденными. Жить каждый день в настоящем и наслаждаться каждой отведенной минутой так, как хочет наше истинное я.

Мои глаза вспыхивают радостью, я расползаюсь в такой блаженной улыбке, что жмурю глаза. Это такое счастье — встретить человека, который совпадает с тобой в выводах о пройденном жизненном опыте.

Он касается моего лица в легком прикосновение, опускаясь пальцем к губам. Нежно ведет, оставляя после себя горящий след. Я хватаю интервента зубами, языком касаясь теплой подушечки.

— А у тебя? — Тихо спрашивает мой маньяк, придвигаясь ближе и почти нависая надо мной. — Есть мечта?

— Была, — Шепотом отвечаю и улыбаюсь шире, когда чувствую горячее тело мужчины, перекатывающееся на меня. — Я хотела быть там, где нахожусь сейчас.

Тайлер накрывает меня сверху, вжимая в твердый настил палубы, разводит мои ноги и устраивается между ними, подкладывая свою ладонь под мою спину. Его блестящие глаза поглощены тьмой, игривость на лице испаряется, теперь он смотрит на меня пронзительно, что-то выискивая на дне мои глаз.

— Я с детства мечтала быть свободной, — Продолжаю, любуясь мужественным лицом и тяну свои пальчики к теплой коже. — Принадлежать всему миру. Я мечтала быть журналистом, путешествовать, и принадлежать всей планете без определенного места жительства, чтобы познавать её неустанно. Звучит бредово, но тут я ничего не могу поделать.

— А теперь? — Глухо вторит мне и скользит носом по моей щеке. — Ты осуществила свою мечту, что хочешь теперь?

— Просто наслаждаться каждой минутой отведенного мне времени, — С улыбкой отвечаю, и сама тянусь к его губам. Касаюсь любимой мягкости и тону в стремительном ответе на поцелуй.

Мы погрузились в друг друга так глубоко, что остальной мир перестал для нас существовать. Мы слились с природой, отдавая всецело осознанность времени, в котором находились.

Я перестала думать о том, что будет потом, представляя эти минуты рая как сладкий сон, но конца которого пока невидно. Я забыла о реальности, которая будет нас ждать после.

Оторвавшись от цивилизации, мы с упоением находили новые развлечения для себя. Тайлер научил меня ловить рыбу, удочки для которой мы нашли в трюме. Я научила его правильно мариновать рыбу перед запеканием.

Лазурное море видело наши обнаженные тела чаще, чем мистер Вудман обнаженных женщин на своих кастингах.

На берегу маленьких островков ни одно дерево не было потревожено — Тайлер, как настоящий житель необитаемого острова, добывал нам десерт после сытного обеда. В основном это была черная сапота, добыча которой Таю стоила содранной кожи на ногах, так как карабкаться иногда приходило слишком высоко.

А еще в недрах восьмидесятиметровой яхты мы нашли гитару, и наши вечера стали музыкальными. Наши голоса слушала вся природа, морской ветер разносил их по дальним уголкам берегов. К концу нашей недели я все-таки научила Тайлера попадать в ноты его особо любимых песен. Как оказалась, вкус на музыку у нас оказался одинаковым — мы могли слушать абсолютно все и находит в каждой песне свою изюминку.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Один раз мы остались ночевать на берегу маленького острова, до которого добирались вплавь, потому что там были слишком хаотично разбросанные рифы, чем создавали препятствия для нашей громоздкой яхты подобраться ближе.

На самом деле мы там нифига не спали, потому что один очень напористый и отдохнувший мужчина излучал массу энергии, которая отказывалась заканчиваться — мы занимались всю ночь любовью, а под утро вымотанные удрали с солнцепека и уснули на палубе под козырьком, не добравшись до кровати.

За это время нас никто не беспокоил — огромная тёмно-серая яхта свободна болталась в водах тихого океана и не привлекала посторонних глаз.

Никто не видел искреннего счастья двоих, потерявшихся в друг друге на фоне дикой природы. И я рада была отгородить свое счастье от остальных, чтобы на полную пережить сладостные мгновения, подаренные нам судьбой.

Глава 62

Тайлер Равьер

— Не хочу покидать это райское место, — С грустью стонет моя девочка, зарываясь лицом в мою толстовку.

Солнце закатилось час назад и теперь мы держали путь в порт Акапулько в темноте. Она застала нас на пол пути, а все потому что я не мог оторваться от своей красотки. Сколько бы время мы тут не находились, я все больше не хотел выпускать её из рук. Не думал, что меня так климанёт, тем более в моем возрасте.

— Мы еще устроим себе такие выходные, — Отвечаю и притягиваю Сашу ближе, устраивая на своих коленях. Жажда трогать её не оставляем меня ни на секунду, даже во время управления катером. Я знаю, что еще час и наша сказка закончится, в реальность неотвратимо ворвется общественная жизнь, приправленная славой популярного бойца. Очередная маска, очередные действия доказать свой титул.

Стоит ли продолжать?

Это девочка слишком глубоко залезла в мою душу. И я пока не знал, что с этим делать.

Саша сладко спала на моих коленях, когда мы причалили к пирсу. Я выжал из неё все силы без остатка, потому что не мог остановиться. Дикий голод не мог притупиться. Чем чаще в ней, тем больше хочется.

Отнес её обратно в каюту, решая остаться на яхте еще на одну ночь, чтобы не будить свою недотрогу. Аккуратно уложил в кровать и укрыл одеялом.

Нашел в чемодане выключенный телефон и прихватил его с собой, отправляясь на верхнюю палубу. Сна ни в одном глазу. Энергии хватило бы на три поединка без передышки.

Усаживаюсь на все еще не потерявшую тепло палубу и устремляю взгляд на огни ночного города. Телефон медленно оживает, просыпаясь от недельной спячки.

Конец райской жизни настигает меня сразу, как только я слышу вибрацию в руках. Неделя рядом с Сашей вдали от звездной жизни пролетела слишком быстро, оставляя после себя сладостное послевкусие, но пора возвращаться к делам. Впереди ждут усиленные тренировки в наказание за ленивый двухнедельный отдых и очередной мордобой с зарвавшимся подонком.

Наблюдаю за размеренной жизнью засыпающего города и думаю о своей девочке. Она вроде здесь рядом, рукой подать, но оказываясь в реальности звездного мира, я рискую потерять её. И тревога впервые просачивается в мою душу — Александра — единственная, кого мне не хочется отпускать из своей жизни.

Телефон начинает истошно трезвонить, разрываясь от оповещений и сообщений в мессенджерах. Куча неотвеченных звонков и столько же непрочитанных голосовых вспыхивают десятичными цифрами.

Ну здравствуй, привычное бытие, рад ли я тебе?

Открываю первый мессенджер и впереди планеты всей спешат ко мне сообщения от Сюзан с поздравлениями. Не сразу понимаю, с чем она поздравляет, а потому открываю ссылку, которую она кидает в сопровождение своим словам.

Без эмоций рассматриваю белый экран, пока ожидаю загрузки какого-то новостного ресурса, а когда он открывается первым делом гашу желание выкинуть телефон за борт — на экране крупными черными буквами мелькают сообщения СМИ, вещающие о грандиозной свадьбе Рея Канемана с его невестой Венди Хоул.

Пялюсь в эти буквы и пытаюсь осмыслить их. Жизнь вдали от современности превратила мозги в кашу, либо поступок Рея мне кажется чересчур идиотским.

Следом наваливается какое-то тотальное смирение, и я лишь горько усмехаюсь, разглядывая свадебные фотографии своего дебильного друга.

Чужая душа — потемки, поступки других людей нам действительно никогда не будут понятны.

— Блядь, — И опять усмешка непроизвольно срывается с губ.

Еще раз пробегаюсь по строчкам и фотографиям статьи, цепляя дату свадьбы. Этот дурак совершил очередную ошибку вчерашним вечером. И я все еще пытаюсь поверить в это, перечитывая в десятый раз заголовок.

Молодец, Рей, бьет рекорды по упрямству, если бы за это платили деньги — он подвинул бы самого короля экологичного автопрома.

Хер с ним.

Его жизнь.

Вбиваю заученные цифры его номера телефона и с полным равнодушием терплю длинные гудки.

— Наконец-то! — Слышу голос с претензией. Отошел дружище, пар выпустил.

— И тебе привет, — Безоблачно кидаю в ответ.

— Где ты был? Я всю неделю пытался до тебя дозвониться!

Флегматично вздыхаю, разглядывая ночное небо, затянутое городским смогом:

— Отдыхал на яхте далеко в море, а там, как ты знаешь, связи не бывает.

— Охереть, нашел время.

— Так я же не знал, что мой друг будет претендовать на роль самого упрямого барана, — Размеренно тяну, окончательно принимая то, что есть тупая гордость в этом мире, которая способна разрушить не одну жизнь. — Мне стоит тебя поздравить или ты и так догадаешься, что я думаю по этому поводу?

— Оставь, Тайлер. Я знаю, что ты думаешь. Но за то, что не пришел на свадьбу — надеру тебе задницу при удобном случае.

— Без проблем.

В этот момент почему-то хочется закурить сигарету, как я обычно делал в далекой юности, когда сталкивался с неожиданными поворотами судьбы. До последнего думал, что друг изменит свое решение и дать шанс их паре с Мэд.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тайлер, — Слышу усталый вздох на том конце коннекта, когда наша пауза затягивается. — Эта женщина не любит меня. Она двенадцать лет мучила нас обоих из-за глупых домыслов. Ей просто нравится страдать и чувствовать себя жертвой. Будь она честной с самой собой, она бы призналась себе, что причина нашего расставания — глупая и была легко-решаемой, но Аддамс требовалась драма. Тай, любящий человек не будет строить стены там, где надо стоить новые дороги. Я не верю в её оправдания, и давай оставим эту тему навсегда. Я не буду бросать Вен, с которой строю отношения херову тучу времени, ради женщины, которая разрушила нашу любовь из-за предрассудков, а после не сделала ни единой попытки исправить то, что натворила.

Ну есть доля правды в его доводах, но гордость все-равно стоит на первом месте.

— А теперь забудем эту тему, — Продолжает Канеман. — Когда в ЛА прилетишь?

— Скоро. Надо добить один вопрос и буду выдвигаться. Бой в мае, тренер требует немедленного присутствия на спаррингах.

— Что там с твоим Итаном? Помогла информация от сборной?

— Да.

— Нашел его?

— Угу, — Задумчиво тяну, пребывая где-то между мирами. Пассивность наваливается на мою душу.

— И как он? Все еще в боевой форме? Надрать задницы следующему поколению не желает?

— Вряд ли он чего-то теперь желает. В его состоянии обычно ждут только покоя.

— Он в доме престарелых что ли?

— В земле… на кладбище северного Грейсленда.

— Ну прости дружище, тут я уже бессилен. Если еще что-то нужно — говори.

— Дальше я сам, — Со вздохом отзываюсь, меняя тему. — Куда летите в свадебное путешествие?

— На Кубу, — Слышу какую-то суету у друга на заднем плане. — Уже сидим в аэропорту. Вен говорит, что сотрудник пришел проводить на посадку, поэтому отключаюсь дружище. Вернусь через пару недель — увидимся.

Прощаюсь с другом, без особого энтузиазма пожелав ему хорошего отдыха, и откидываю телефон подальше, не забыв поставить его на беззвучный.

Но потом притягиваю его обратно, чтобы задать один важный вопрос тому, кто его сейчас возможно ждет:

«Ты как?» — Отправляю сообщение Мэдисон.

Ответ не заставляет себя ждать:

«Все нормально» — Прилетает спустя пару секунд.

Усмехаюсь и ловлю себя на мысли, что другого я и не ожидал. Характер доктора Аддамс ковался из стали, её детство было таким же отстойным, как и мое, в нем мы и взяли основную силу.

Но так жаль, что за титанические труды не всегда прилетает заслуженная награда. Мэд была бы её достойна как никто другой, но у судьбы свои дороги — в который раз убеждаюсь в этом.

Глава 63

Мэдисон Аддамс

Белые стены палаты делаю душу безжизненней, чем серая погода за окном.

В десятый раз отправляю мысли по кругу и проживаю один и тот же сценарий.

Хочется сдохнуть.

Как же надоело сохранять личину безразличия.

Как же надоело врать…

Я врала, я вру.

Я врала всем вокруг.

Врала тогда и вру сейчас, отправляя Тайлеру два таких простеньких слова «все нормально».

Ничего не нормально. Я разбита.

Разбита, растоптана, уничтожена.

Пялилась в стену, когда Рей покинул меня, не проронив ни слова.

Пялилась в стену, когда прочитала новостные СМИ о его свадьбе.

Темно на душе. Ни одного просвета. Яд вытесняет кровь в венах.

И опять эти мысли… Рей, лазурный берег, свадьба …

Новость застала меня вчера днем, прям перед важной операцией. Не знаю, что меня вернуло в рабочее состояние и на каких крылья я держалась всю операцию, наверное, сам Бог вмешался в работу моей нервной системы.

Не помню, как жила последние сутки.

Мама добавила отчаяния. Резкий скачек её давления без причины — и страх потерять единственного близкого человека перевернулся в какое-то чувство безнадежности.

Ночь с ней под наблюдением кардиологов — риск отступал неохотно, но сдался.

Только на душе легче не стало.

Мама, Рей… добить меня хотят оба.

Как бы я не хотела убеждать себя, но я была не готова к решению Рея. Интуитивно предчувствовала исход, но на подсознании ждала другой ответ на мою правду.

Я не думала, что он сможет сделать мне больнее, чем привычное существование. Но боль от осознания окончательного бесповоротного решения оглушала сильнее боли от треска собственных костей.

Я верила, что всё, нас больше нет… Но что-то внутри не отпускало его насовсем.

И это что-то я отчаянно пыталась глушить. Уверяла себя, уверяла всех во круг, что он больше не нужен. Одна строчка в заголовке — и сердце всполошилось, вытаскивая наружу горькую правду.

— Доченька, ты езжай домой, — Слышу тихий голосок своей матери и встаю с кресла, двигаясь ближе. — За окном темно, тебе поспать надо. Мне уже лучше.

Беру руку мамы в свою и всматриваюсь в любимую голубизну. Она с каким-то сочувствием смотрит на меня, хотя сочувствовать должна я. Невесомо потирает мои пальцы и одаривает материнской нежностью во взгляде. Рядом с ней дышать становится легче.

Как бы мне хотелось повернуть её болезнь вспять… Вырвать её с корнем, и дать маме еще один шанс начать все заново.

Но кто-то решает вопреки нашим желаниям — современная медицина не может порадовать, она до сих пор не нашла методов борьбы с болезнями мозга, забирая у меня последнюю надежду на счастье.

Беру с тумбочки кнопку вызовы персонала и кладу рядом с мамой на кровати:

— Если вдруг тебе станет плохо, жми на кнопку. Медсестры за стенкой. Они в любом случае будут наблюдать тебя каждый час, но я очень прошу, отвечай им честно о своем самочувствии и рассказывай обо всем, что тревожит.

— Все будет хорошо, — Слабо отзывается и прикрывает глаза. — Просто спать очень хочется.

— Спи, — Целую маму в щеку, поправляю одеяло и зависаю еще ненадолго над кроватью.

Слышу мерное дыхание и выхожу из палаты.

На маленький городок Корал-Спрингс опускается туманная пелена, влажностью забивая легкие. Нерасторопно выхожу из стеклянных дверей и иду куда глаза глядят.

В душе скребут кошки, в голове мрак безысходности.

Плетусь по пустынным улицам, не разбирая дороги. Зеленые пальмы кажутся унылыми, слипшиеся дома вообще не замечаются мной. Все кажется серым и беспросветным. Люди редкими размытыми пятнами мелькают где-то на передовой, и кажется, я не слышу звуков.

Знаю, что это состояние пройдет. Знаю, что и с этим я справлюсь. Справлюсь, смирюсь. Я все смогу преодолеть — и жить с разбитым сердцем тоже.

Но когда придет облегчение — станется только гадать. Сколько мне придется еще мучиться, прежде чем отпустить его навсегда?

Лишь бы не всю жизнь…. Сможет ли она такая радовать меня?

Живу пока живет мать.

Ленивый ветер путает волосы, а мне все равно. Боль, жрущая мои внутренности, отодвигается куда-то за грань сознания. Я адаптируюсь к ней, как делала все последние двенадцать лет. Примеряюсь, образовывая с ней неразлучный тандем.

Впереди мелькают тысячи огоньков ночного супермаркета, но ни один из них не освещает мою душу. Неспешно бреду ко входу, жмурясь от яркого света. Что-то апатично отвечаю охраннику и, не придавая значения ничему вокруг, иду к холодильникам. Рука хватает первую попавшуюся бутылку спиртного — приоритетов сегодня нет. Лишь на кассе с усмешкой замечаю, что рука вытянула водку. С усмешкой — потому что это пойло являлось фаворитом моего отца. Когда-то он так же перся за ней в ночной супермаркет.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что он мог чувствовать в такие моменты? Что толкало его в забвение?

Лично меня — пустота.

Мрачная рожа хмуро смотрит на меня с афиши музея искусств, и я назло ей делаю первый глоток отвратительного горючего. Глотку обжигает голимым спиртом, но мне пофиг.

Продолжаю свой путь, целясь на ближайший парк, который был где-то здесь рядом.

Пожар в желудке сразу дает в голову. Градус стремительно растекается по венам, да только умиротворения все равно не приносит.

Делаю еще один глоток, заливая свою безнадежность, — новая порция и новое ничего.

Морщусь и продолжаю идти, чувствуя, как утяжеляются ноги.

Краски вокруг становятся на толику колоритнее, но размеренный ветерок все ещё нагоняет тоску.

Глоток — и рецепторы захлопываются, чтобы примириться с горечью не только в горле, но и в душе.

Плетусь, купаясь во мраке своих мыслей. Они отчаянно подкидывают мне картины большого праздника.

Девушку в белом…

Мужчину в сером…

Девушка в белом такая красивая — элегантное платье, фата красиво развивается под натиском калифорнийского бриза. Улыбка, которая способна ослепить даже искушенную душу…

Красивый мужчина… в темно-сером строгом костюме…

Его рука поверх её… в глазах все та же строгость под стать свадебному наряду…

Красавец-жених — радость для неё и потеря надежд для грез миллионов женщин.

Да, вот так бывает…я тоже попала в эти миллионы, оплакивая свою потерю…

Глоток — и картинка стирается. На место ей приходит истерический смех. Да-да, мне хочется смеяться от тупости своего пути. Пол жизни засунуто в жопу, я просрала пол жизни.

Просрала пол жизни, отдаваясь чувствам, которые нахрен никому не были нужны.

Пытаюсь сделать глоток сквозь прорывающиеся смешки, да только пойло выкатывается обратно.

В глазах всё плывет, меня клонит куда-то вбок.

В голове наконец сгущается смирительный туман, в душу жалует немного облегчения. На место истеричного смеха приходят слезы.

Я чувствую мокрые дорожки, но не пытаюсь их остановить.

Давно уже потерялась в переживаниях, потерялась в дороге, запуталась в ориентирах.

Ветер умолк, светящиеся витрины остались позади, теперь фонари меня радовали не так часто.

Глоток — и новая порция безразличия.

Редкий поток машин вообще не волнует.

Впереди мелькает красный сигнал светофора, расплываясь целым озером в поплывшем зрении.

Я все еще способна передвигать ноги, поэтому бреду на него, переживая очередную агонию от вплывших картинок с радостными лицами.

Рей Канеман и Венди Хоул — пара, за которой наблюдали миллионы.

И снова истерический смех.

Он выбрал её… да…

Да и похрен, что теперь?

Следующий глоток вообще кажется водой — откидываю бутылку в сторону, не чувствуя больше облегчения.

Стопорюсь по центру, слушая пустоту своего сознания. Перед глазами мелькают огоньки, светофоры играют свою световую музыку. Голова кружится, и от чего-то хочется прилечь.

Меня ждет мама, о ней некому заботиться — эта мысль пытается вернуть трезвость моему сознанию, но, кажется, безуспешно.

Тело ватное, в ушах стоит звон.

Делаю шаги дальше, чтобы не упасть от головокружения.

Шагаю вперед, выбирая для себя красный фонарик как маяк тихой бухты. Все еще не знаю, куда хочу попасть, но просто хочу идти, чтобы не давать мыслям терзать мою душу.

Темный переулок разрезается редкими лучами света, а мне кажется будет мир проваливается в бездну.

Далекий фонарик светофора зовет меня за собой, и я послушно следую к нему.

На душу снова наваливается тотальное безразличие, сама не понимаю, что хочу от жизни. Передвигаю ноги, словно это мой единственный способ найти себя.

Медленно сокращаю расстояние и ступаю под яркий фонарь, повинуясь разноцветным огонькам. Какой-то истошный сигнал служит мне усладой — это как услышать трагичную музыку на пике своей агоний. Дикий скрип и боль пронзает все тело — красный огонек меркнет, а черная пустота дарит напоследок счастливый лик матери перед тем как затянуть в своё беспросветное чрево.

Глава 64

Александра Римская

Проснулась от легких поцелуев Тайлера. Его настойчивая рука вырисовывала круги на моем животе, разбрасывая ворох мурашек по всему телу. Тайно наслаждалась этими упоительными ощущениям и не спешила рассказывать о своем пробуждении. Но он следом укусил меня, и я поняла, что скрывать от этого мужчины не получится вообще ничего.

Рассмеялась своим мыслям, а он продолжил оставлять зубные отметины на моей коже.

Это утро оказалось чересчур страстным, после него хотелось ещё поспать, чтобы собрать сил, но мне не оставили шансов и вынесли с яхты на руках.

С катером расставались в молчаливом настроении, я еще долго провожала его глазами, пока мы не скрылись за воротами стоянки. Он остался в моей памяти как островок самых светлых моментов.

С пирса нас забрал черный внедорожник, который сразу отвез в аэропорт. Наш путь лежал до столицы Мексики, а про дальнейшие планы я ничего не знала. До сих пор не спросила Тайлера об этом, мы с ним вообще избегали тем будущего, даже ближайшего. Пока я только понимала, что его ждут жесткие тренировки и конечно же поклонники, требующие от него побед. Продолжала оставаться реалисткой, а потому предполагала, что там вряд ли будет отведено место для меня, но настаивать не спешила. Мне уже есть, за что благодарить.

А еще я начала все больше думать об образе жизни Тая — сейчас к способу его заработка я относилась с тревогой. Одно дело, когда на ринге бьют незнакомого парня, и совсем другое — любимого мужчину.

Да, я призналась себе в этом. Призналась в любви к этому мужчине, хоть и мысленно. Я по уши влюбилась в Тайлера, у меня не было шанса остаться равнодушной. Но я не спешила с открытыми признаниями, мне кажется, он и так это знал. Не уверена, что ему нужна была эта самая любовь.

Поэтому я молча приспосабливалась к вторжению реальности в нашу жизнь. Тихо смирялась с окружением, безмолвно слушала трезвон неумолкающего телефона.

Отстраненно водила взглядом и варилась в своих чувствах — там много всего было. Любовь, страх, вдохновение, беспокойство, радость, тоска. Жизнь Тайлера теперь воспринималась мной совсем в других красках — я четко начала ощущать тревогу за него. И я точно знала, что не смогу хладнокровно относится к его кровавым поединкам, и уж точно не смогу присутствовать на этих жестоких шоу, если он конечно когда-нибудь попросит об этом.

В аэропорту нам ждать долго не пришлось, мы приехали к началу посадки. Очень быстро прошли регистрацию и так же быстро спрятались в кабине бизнес-класса. Настойчивых репортеров нам удалось миновать.

Пристегивала ремень и хмуро смотрела на свой телефон — сообщения до Мэдисон не доходили и меня тревожило, что последний раз в мессенджере она была вчера в 20–43. Мой вопрос все так же светился недоставленным, даже спустя четыре часа после отправки.

Тайлер был с головой погружен в работу, поэтому не стала его беспокоить лишними переживаниями, ему было не до этого. Все полтора часа в воздухе он не прекращал переписку в телефоне, ну а я плавала в своих мыслях, пытаясь отогнать беспокойные мысли и построить план в голове по накопившейся работе. А её прилетело не мало — шеф навалил целую кучу писем с заказами и поручениями.

В Мехико нас встретили те же ребята, что и с рейса из Майами. Нас быстро доставили до дома Пабло, в котором в этот раз на удивление царила тишина. Тайлер попросил своего дядю не сообщать никому, что мы приехали, поэтому время мы провели в тесном кругу из нас троих.

Когда к десяти вечера сообщения так и не дошли до Мэд, я начала чувствовать уже не тревогу, а откровенный тремор в груди. Кое-как успокоила себя мыслью, что она, возможно, просто поломала или потеряла телефон. Со всеми бывает, наверное, не стоит реагировать чересчур остро.

Пока Тай разговаривал с тренером по видеосвязи я вышла в сад, чтобы прогуляться. Дурное предчувствие не давало покоя, но я старалась списать его на резкую смену обстановки. Перепад с размеренной жизни на острове на бурную клоаку в Мехико — принес откат в настроении — именно такой мыслью я пыталась осаждать себя. Любовалась белыми статуями Пабло и убеждала себя в чрезмерно необоснованной волнительности, которая обязательно должна пройти через пару дней.

Тай застал меня погруженной в произведение искусства, в котором две прекрасные дамы танцевали под струями водопада, вода которого уходила в импровизированную реку вокруг бассейна.

Я так погрузилась в себя, что дрогнула, когда Тай обнял меня со спины.

— Как ты? — Спросил и оставил легкий поцелуй на щеке. — Весь день молчаливая.

— Адаптируюсь, — С улыбкой отвечаю, разворачиваясь в его руках, чтобы видеть любимые глаза цвета кофе. — Наш уединенный отдых разморил меня и мозг отказывается включаться работу.

Тайлер запускает ладони в мои волосы и чуть запрокидывает мою голову назад, чтобы столкнуть наши взгляды в более тесном контакте.

— Мне нужно поговорить с тобой, — Говорит он, и в моем солнечном сплетении сжимается клубок. Его серьезный вид дарует очередное беспокойство. Впиваюсь в него взглядом и жду продолжения, потому что от сухости в горле не могу проронить ни слова.

— Мне нужно лететь в Лос-Анджелес, — Он переходи к главному, а у меня все обрывается. Конечно я и так знаю, что ему надо улетать, но слышать это наяву грустно. Я не хочу расставаться с ним. — Придется наверстывать прогулы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я понимаю, — Тихо отвечаю и машинально тяну руку к его губам, пальцами опускаясь на любимую мягкость.

Тайлер пытается что-то найти в моих глазах — так внимательно он разглядывает их, а я не понимаю, чего он тянет. Так бы и сказал, что времени у него на меня не будет. Я — девушка понятливая, истерить не стану.

— Буду скучать по тебе, — Шёпотом тяну, не боясь открыть своих чувств. — Очень.

Тайлер тяжело вздыхает, молчит какое-то время, а потом его взгляд становится темнее:

— Мы прилетим в Майами, мне нужно закрыть там одно начатое дело. А после, — Тут он снова делает паузу, и я нервничаю, потому что знаю, что последует за этими словами, но он будто специально мучает меня своей нерасторопностью.

Или это нерешительность?

— После, — Подталкиваю охрипшим голосом.

— После я хочу, чтобы ты улетела со мной, — По слогам заканчивает.

По началу мне кажется, что я ослышалась. Поэтому смотрю на Тая, как чудачка с пороком в способностях говорить. В глазах Тая столько сумрачности и тяжести, что его слова кажутся мне слуховым сбоем на фоне помутнения. Не согласованность произнесенной фразы с его напряженным видом создают солянку в моей голове.

— В Лос-Анджелес? — Наконец выдавливаю, когда клубок мыслей удается хоть немного размотать.

— Да. У меня официальный бой через месяц, ко всему прочему Сидман опять заявил о новом реванше пока мы были на островах. Мне тренироваться надо с удвоенной силой, а тренер — в Лос-Анджелесе, и пока не может переместиться в Майами, потому что тренирует не только меня.

Испускаю судорожный выдох, все еще не сумев переварить полностью его предложение. Очень хочу запрыгнуть Таю на шею от радости, расцеловать его и сказать свое да-да-да, но вместо этого мозг выхватывает совсем другие слова для анализа — имя Сидман врывается в голову как хозяин и вызывает во мне непрошеные картины из прошлого. Тот их бой снова стоит перед глазами и больно отзывается в сердце.

— Тай, — Осторожно начинаю я. — Билл Сидман… Хочу поговорить о нём…

Нечитаемое лицо, и риск опасной зоны. Я чувствую, как напряжение в Тайлере растет, он выстраивает невидимый, но чувствительный, барьер, из-за чего получить ответ на свои вопросы мне становится жизненно-необходимым.

— Почему он так настойчиво пытается тебя победить, — Без страха продолжаю, несмотря на тяжесть воздуха вокруг нас. — Что мне нужно знать?

— Это что-то поменяет? — Мрачно спрашивает.

— Да почему это должно что-то поменять? Я просто хочу знать причину вашей бесконечной борьбы.

Тайлер в привычной манере, к которой я уже давно привыкла, сканирует мои внутренности через глаза, потом делает глубокий вдох, морщится и выдает:

— Я переспал с его девушкой, — Делает паузу после сваленной информации, на которую я не могу сразу определиться как реагировать. В голосе полное смирение, но во взгляде плескается такая тяжесть, что впору умереть от давления. — Мне было почти двадцать, и я не знал, что Лейла — его пассия, с которой они встречались с самой школы.

— Ого, — Выдаю ошарашенно.

— Она сама пришла ко мне. После первой моей победы над Сидманом, заперлась ко мне в раздевалку, а я был совсем не против. И уж точно мне было не до выяснений её статуса, я просто хотел потрахаться и скинуть стресс после боя.

— Понимаю, — Выдаю, не думая. Чувствую своеобразную жалость к Биллу. Мало того, что он продул сопернику, так еще и его женщина ушла к нему.

Тайлер продолжает насиловать меня мрачным взглядом, а я борюсь с очередной тревогой в душе.

Поднимаю свои руки и складываю на его плечах, придвигаясь ближе:

— Тайлер, можно как-то остановить эту многолетнюю борьбу? Я очень боюсь за тебя, и эта фраза неспособна передать истинную глубину моего страха. Ваш последний бой до сих пор не стерся из моей памяти, и я не уверена, что смогу спокойно смотреть как вы деретесь снова.

Говорю прямо, и мне очень хочется, чтобы он услышал меня. Понял о моих переживаниях и не счел их лицемерными. Мне много есть, что сказать еще по этому поводу, но он не дает продолжить — Тайлер рывком притягивает к себе и почти вгрызается в мои губы. От внезапности сначала теряюсь, а потом пылко отвечаю на поцелуй, потому что его одержимость передается мне.

Когда он отрывается, я почти плохо помню, о чем мы вообще говорили, но Билл транспарантом растягивается на передовой, как только сладостный морок отступает:

— Не уйдешь от ответа, — В моем взгляде нет ни капли шутливости, несмотря на заметное расслабление в теле.

— Только если я сдамся на ринге и позволю ему одержать победу, — Отвечает на мой главный вопрос с улыбкой.

— И? — Вопрошающе смотрю на него.

— Ну ты же понимаешь, что я этого не сделаю?

— Но почему? Гордость? Тай, неужели ты с ним будешь биться всю жизни? — Понимаю, что начинаю заводится. — Прекрати эту кровавую бойню… пожалуйста.

Тайлер крепко стискивает меня в объятиях и оставляет дорожку поцелуев на шее, после чего еле слышно произносит:

— Детка, ты требуешь от меня невыполнимого. Не могу ничего обещать.

А после снова затыкает меня поцелуем. А я снова забываю обо всем на свете, потому что поцелуй Тайлера настолько настойчивый и глубокий, что в нем утонуть не представляется сложным.

Когда он отрывается от меня в следующий раз, я с трудом могу перевести дыхание. Жмусь с нему и глубоко дышу в унисон с ним.

— Так ты уедешь со мной? — Слышу тихое в своих волосах. — Будешь со мной в Калифорнии пока я не придумаю, что делать дальше?

— Конечно буду, — Оставляю поцелуй на шее и утыкаюсь в его плечо. Запах любимого мужчины успокаивает душу и все страхи куда-то улетучиваются. Мэдисон все так же стоит перед глазами, но рядом с Тайлером тревога за неё сбавляет обороты. Его близость дарует надежду, что подруга скоро выйдет на связь — она как бы напоминает, что у каждого есть своя зона недоступности, в которой мы все любим пребывать время от времени.

Глава 65

Проснулась я рано — когда лучи рассвета только засветились над горизонтом.

Лежала и думала о прошлой ночи — она была не такая как все. Тайлер позволил мне забыть о Мэдисон своим необычным напором. В этот раз он был такой трепетный и сумасшедший одновременно. Он ласкал меня, словно нагулял жажду от долгой разлуки, при этом прикасался с такой мягкостью и упоением, что у меня до сих пор бегут мурашки от одного только воспоминания. Тайлер всегда был нежен со мной, но в этот раз чувствовалась какая-то сильная потребность обладать без условностей. Он вкладывал глубокий смысл в свои прикосновения, и я отвечала ему тем же трепетом.

Пока мой одержимый маньяк спал, я аккуратно вылезла из-под одеяла и тихо ушла в ванную комнату, прихватив с собой телефон.

Сообщения до Мэд так и не были доставлены, и я уже не сомневалась, что могло что-то случится.

Терроризировала свое отражение в зеркале перед раковиной и думала, как можно найти подругу. Первым делом родилась мысль узнать номер Сандры, но я не знала, есть ли у нее телефон вообще.

Пока усиленно думала над розыском, вспомнила, что тетя Майка может знать, как связаться с семейством напротив. Долго не думая, написала сообщению Майку и принялась ждать. Потом до меня дошло, что у нас разница во времени, и у него четыре ночи — принялась приводить себя в порядок, одновременно пытаясь отвлечься.

Контрастный душ не помог, отправилась искать другие способы занять голову — спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак мужчинам этого дома. Не стала сильно заморачиваться и наделала разных видов Кесадильи, в начинку толкала все что видела перед глазами: овощи, колбаски, паштет. Залила все яйцом, а после довела Кесадилью до хрустящей корочке в мини-гриле.

За мыслями не заметила пленительного запаха, расползшегося по всему дому, на который как зомби потянулись мои мужчины. Их голодные глаза и восторженные выдохи при виде лепешек с импровизированной начинкой натянули на меня улыбку.

А еще через пол часа позвонил Майк и я ушла на улицу, чтобы детально объяснить мою просьбу.

Долго вела беседу с ним пока ко мне не присоединился Тайлер. Его хмурый вид мне не понравился — пришлось прощаться с другом, договорившись созвониться позже по ситуации.

— Кто это был? — В голосе Тая чувствуется горячительная специя.

— Друг с Калифорнии, — Смотрю в эти ставшие черными глаза и не могу понять реакцию. — Что не так?

— Все так, — Тай складывает руки в карманы спортивных брюк и глубже зарывается в меня взглядом. — Что хотел?

— Тай, — Усмехаюсь с некой долей печали, потому что за эту неделю безмятежного отдыха забыла на сколько мой мужчина бывает ревнивым. — Это просто хороший друг, ничего больше. Я сама ему написала. Не хотела тебя тревожить по этому поводу, но раз ты спросил… Мэд не выходит на связь третий день, и я начала беспокоиться. Майк поможет разыскать её или Сандру. Я снимаю дом у его тети.

Лицо Тайлера становится еще темнее, он ловко вытаскивает телефон из кармана. Судя по манипуляциям набирает номер и выставляет динамик на громкую, в котором голос оператора сообщает нам, что телефон подруги недоступен.

— Ты знаешь, как связаться с Сандрой? — Смотрю, как его выражение лица меняется, на нем проступает что-то напоминающее неуверенность. — Не хочу выглядеть параноиком, но Мэд бы предупредила если куда-то уехала.

Говорю все это и начинаю паниковать, потому что проявляющаяся озабоченность Тайлера добавляет дров в мой душевный пожар.

— Может телефон сломался, — Глухо произносит и делает еще одну попытку набрать её номер.

Слышится все тоже монотонный голос оператора, и я начинаю метаться по двору, заламывая руки. Беспокойство Тайлера, которого по идеи не должно быть, запускает череду гормонального всплеска — в голове начинает твориться откровенный хаос.

— Успокойся, — Слышу тяжелый голос Тайлера. — Иди в гостиную и выдохни. Я со всем разберусь.

Мне не хочется спорить с Тайлером, его напряжение отдается у меня где-то в горле, поэтому я делаю, как он говорит и захожу в дом.

Пабло тянет довольную улыбку, откинувшись на спинку стула на кухни, и я стараюсь естественно улыбнуться, чтобы не портить ему настроение. Завожу с ним непринужденный разговор, выслушиваю комплименты в адрес моих кулинарных способностей, зачем-то спорю по этому поводу и прикладываю очень много усилий, чтобы не показать тревогу на лице. Тайлер все это время с кем-то разговаривает на улице, а я кидаю напряженные взгляды в его сторону, мечтая, чтобы он поскорее вернулся хоть с какими-то новостями — ожидание убивает.

Чуть позже раздается звонок моего собственного телефона, и я убегаю из кухни, извиняясь перед Пабло.

— Да, — Нервно отзываюсь в трубку. — Узнал что-нибудь?

— Нет, — Говорит Майк. — Эмилия попыталась им на стационарный телефон дозвониться, но тщетно. Никто трубку не берет. У Сандры нет мобильного телефона, потому что она их постоянно теряет и Мэд оставила попытки покупать ей новые. Это со слов Эмилии. В госпитале Мэдисон просто сказали, что доктора Аддамс нет на месте и когда она будет — не знают. Спросили кем Эмилия приходится Мэдисон, тетя ответила, что соседкой, но продолжения не последовало. Бросили фразу, что передадут информацию о её звонке и отключились. Как-то так.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Судорожно вздыхаю, продолжая метаться теперь уже по нашей с Таем комнате.

— Алекс, — Слышу натянутость в голосе Майка, которая совсем не идет на пользу моей нервной системе. — Хочешь я съезжу туда? Как раз отпуск со следующей недели, я и так собирался во Флориду наведаться. Выеду раньше.

— Не надо. Сегодня вечером паспорт с рабочей визой забираю, завтра утром вылетаю в Майами, — Я вскользь успела рассказать другу про операцию, организованную Мэд и Тайлером, но без подробностей. А сейчас и вовсе стало не до них. — Я все равно раньше пребуду, даже если ты выедешь сейчас.

Дальше Майк пытается меня успокоить, но я улетаю в болото темных мыслей и слушаю его через раз. Когда в комнату входит Тайлер, я вообще перестаю реагировать на его слова и просто отключаюсь — от вида Тайлера мне становиться дурно. Его хмурость действует на меня как натянутая тетива лука, которую я неосознанно отпускаю, вырывая из себя поток спешащих слов — вываливаю на него все, что узнал Майк, при этом понимая, что пытаюсь отгородиться от последующего стресса. Психика схлопывается и бессознательно оттягивает неизбежную боль.

Тайлер жестом останавливает мою сбивчивую речь.

Грузное облако наваливается на комнату, глаза увлажняются, меня начинает трясти. Он подходит ближе и просто притягивает в свои объятия.

Замолкаю и теряюсь в своих чувствах. Аура моего мужчины, схожая со скорбью, проникает мне под кожу, и я начинаю задыхаться от страха. Пытаюсь произнести вопрос, но вместо это чувствую дикую дрожь во всем теле.

Он молчит, а я шокировано слушаю эту тяжелую тишину.

— Тай… — Хрипло тяну, не соображая, что звуки моего голоса вырываются без моего ведома.

— Она в госпитале, — Отзывается Тайлер с глубоким выдохом. — В больнице… без сознания. Её сбила машина.

Боль и облегчение смешиваются в несовместимую кашу. Его слова падают на меня тяжелым камнем, от которого ноги подкашиваются, но при этом я радуюсь, что она жива.

— Жива? — Произношу с трудом и задерживаю дыхание.

— Жива… но в коме.

Тайлер успевает зацепить меня, крепче сжимая в объятиях, и только тогда я понимаю, что чуть не соскользнула на пол. Перед глазами все расплывается, острота простреливает сердце, я путаюсь в своих собственных реакциях. Я просто стою и не могу вникнуть в его слова, чувствуя лишь мокрые дорожки на своих щеках.

— Она жива, — Продолжает Тайлер. — Мои ребята скоро узнают всю ситуацию.

— Боже, — Всхлипываю, крепче сжимая любимую спину, и утыкаюсь в его грудь. В голове полный бардак, я не могу понять даже, что нужно просто думать в эту минуту.

— Как это случилось? — Ловлю хаотичную мысль и озвучиваю её, не понимая смысл вопроса до конца.

— Пока не знаю. Но в крови Мэдисон обнаружена очень большая концентрация алкоголя.

Это новость взрывается бомбой в сознании, и я резко отстраняюсь от Тайлера:

— Алкоголя? — От нервов мой голос переходит в высокие звуки. — Тайлер, да Мэдисон не пьет его! Как такое может быть?

Он закрывает глаза, на лице рисуя очень странное выражение лица. Тяжесть и сожаление выплывают настолько очевидными, что я начинаю подозревать неладное. Будто он что-то знает, но забыл мне рассказать.

— Тайлер?

И снова каждая клетка напрягается.

— Я думаю, это связано с Рейнаром. Есть вероятность, что новость о его свадьбе выбила её из колеи.

— Что? — Задыхаюсь от новой порции болезненных новостей.

Жду, когда Тайлер опровергнет свои слова, но понимаю, что в такую минуту он точно шутить не буду. Буравлю его взглядом, лицо которого расплывается из-за моих слез, и задаюсь только одним вопросом:

— Почему ты мне не сказал? — Кажется, мой голос переходит в крик. Нервы сдают, и я хватаюсь за голову, не зная куда деть руки. — Тайлер, почему?

— Что это поменяло бы?

— В смысле? — От недоумения просто сваливаюсь на кровать, потому что рассудок чувствует себя поверженным. — Это как минимум подтолкнуло меня связаться с ней! Помочь ей!

— Как ты собиралась помочь ей?

— Тайлер, да просто поговорить с ней! Поддержать её! Может бы она вообще не напилась бы! Не было бы этой трагедии!

— Не делай из себя супермена.

Аура Тая становиться тяжелее, черты лица превращаются в камень. Он не сразу продолжает, и я вижу, что слова даются ему с трудом, будто он не хочет их говорить:

— Саша, я сам узнал об этом пару дней назад. Не стал портить тебе настроение, потому что знаю на сколько ты чувствительная. Но и такого конца я тоже не предполагал — Мэдисон дала мне понять, что с ней все хорошо. Кроме того, — Тут он делает паузу, складывая руки на груди. — Мы в любом случае не смогли бы вылететь туда раньше сегодняшнего вечера.

— Да вопрос не в вылететь! Тайлер, простая поддержка может спасти любую ситуацию! Ты понимаешь, что это подло?!

— Нет, Александра, это не подло. Это как минимум обосновано, не о себе забочусь. Давай не будем из-за этого ссориться. В нынешней ситуации это неуместно.

Молчу, плотно сжав губы, потому что чувствую, как с языка хотят сорваться новые порции яда. В этот миг я вообще не понимаю его.

— Твой паспорт заберут в обед с консульства, охрана сразу привезет его в аэропорт, — Вижу в глазах Тайлера наплывающую стужу, но мне так все равно на это все, потому что в душе царит полный хаос. — Мой менеджер нашел свободный частный самолет, который нам любезно предоставят. Выезжаем через пару часов. Собирай вещи.

Холодно кидает последнюю фразу и поспешно выходит из комнаты, оставляя меня одну тонуть в своей собственной боли и непонимании.

Глава 66

С Пабло прощались наспех, я так поняла, что Тайлер сообщил ему причины наших поспешных сборов, поэтому он не задавал лишних вопросов и провожал нас с потяжелевшим, печальным лицом.

Обняла Пабло на прощание небрежно, потому что в голове клубилась сеть несвязных мыслей. Я переживала такой же хаос в себе, какой переживала в день смерти мамы.

А еще я корила себя. Корила за пренебрежение, хладнокровие. Ведь чувствовала тревогу, бросая Мэд одну на растерзание американской реальности. Предчувствовала какое-то зло, когда прощалась с ней.

Почему я не послушала свою интуицию?

Знаю, что поздно задаваться вопросами, когда уже всё случилось, только сожаления от этого не меньше.

Отношения между нами с Тайлером стали на пару градусов холоднее. Весь путь до самолета мы держали тишину, и никто из нас не стремился нарушать молчание. А все дело в том, что напряжение между нами так не трогало, как горечь от трагедии. Я до сих пор плохо понимала все происходящее, потому что эмоции меня накрывали волной, и из-за непредсказуемости будущего я не смогла успокоить свои нервы. Неизвестность пугала настолько, что я закрылась в себе и отгородилась от Тая, аура которого стала заметно темнее.

Я понимала головой, что он ни в чем не виноват, и, возможно, в его поступке виднелась какая-то забота, но сам факт его молчания наносил рану моему доверию. Поэтому я просто предпочла молчать, чтобы не наговорить острых слов, о которых потом буду жалеть.

— Поехали сразу в госпиталь, — Сказала ему после прибытия, когда мы вышли из здания аэровокзала. Он ничего не ответил, только открыл мне заднюю дверь в черный внедорожник.

До Корал мы добрались очень быстро, ночная дорога была абсолютно свободной, и наш водитель по указанию Тайлера не жалел сил авто. Я не замечала скорости — с прилетом в полюбившиеся места я стала чувствовать горечь еще сильнее и хотела только одного — поскорее добраться до Мэд. В голове вращался клубок вопросов, и которого я вытащила ещё один — Сандра встала перед глазами и сердце сжалось. Ведь теперь она осталась без присмотра и могла уйти куда угодно.

Когда я подумала о Сандре, начала волноваться с удвоенной силой. За четыре прошедших месяца эта женщина стала для меня не менее важной, чем все остальные. Я так часто видела её рядом, что начала относится к ней как близкому человеку.

— Боже, — Выдохнула на эмоциях. Тай оторвал взгляд от телефона и бросил на меня мимолетный взгляд. — Сандра… где она?

Смотрю на Тая, который снова поднимает на меня глаза и не сразу приходит на выручку с ответом:

— Пока не знаю.

— Она могла выйти из дома и потеряться! Боже, Тай, сколько Мэд не было дома? Когда случилась авария?

Напряжение в воздухе становится порядком острее, он с задержкой отвечает, не отрывая глаз от смартфона:

— В ночь, когда мы прибыли с островов.

— Пошли третьи сутки… Тайлер, надо найти Сандру, с ней могло случится все что угодно!

— Успокойся, — Железным голосом отзывается. — Я отправлю машину к их дому.

Легко сказать, да сделать нереально…

Новая порция страха — новый раздрай в душе и путаница в голове.

Не запомнила, как добрались до госпиталя. Вылетела и машины и стопорнулась у входа, не зная куда бежать дальше. Тайлер шел следом — он открыл двери и указал дорогу.

На этаже уже ждали люди из его команды.

— Она в реанимации, — Без приветствия начинает Сюзан, на лице которой сразу бросается вымученность и какая-то потерянность. — Врачи сказали, что она не приходит в себя, мозг подает слабые сигналы.

— Где её врач? — Голос Тайлера железом отбивается от больничных стен, требовательность запускает дрожь во всем теле.

Вот и вернулся мужчина, который когда-то вызывал у меня опасения. Тот образ с октагона мигом всплывает перед глазами.

— На пятом этаже, в реанимации…

Перевожу взгляд на Сюзан, цвет лица которой теряет краски ещё на тон, она неуверенно кидает в спину собравшегося уходить Тайлера:

— Тайлер, подожди… это еще не всё. Её мать тоже здесь… в госпитале.

Тайлер очень резко разворачивается, и давит взглядом, заставляя своего менеджера ускориться с продолжением:

— Мать твоей подруги забрали за сутки до трагедии. У неё по неизвестной причине подскочило давление, врачи диагностировали нарушение ритма сердца.

— Что с ней? — Суровость в его голосе поторапливает Сюзан, а у меня подкашиваются колени от страха услышать очередные болезненные новости. Комната начинает вращаться, мой собственный пульс выходит за границы дозволенного. Я слышу барабанную дробь в своей голове и не могу сделать вдоха.

— Она жива, но состояние плохое. Врачи пытались оградить её от нового приступа и сообщили, что Мэд срочно вызвали в столицу на медицинскую конференцию, но она не поверила. В общем, стала кричать чтобы ей срочно привели дочь. Врачам пришлось вкалывать успокоительное.

— Боже, — Закрываю ладонью рот, потому что оттуда норовят срываться всхлипы. Слезы застилаю глаза и Тайлер становится размытым пятном.

— Нервная встряска отобразилась на её болезни, — Тихим голосом продолжает Сюзан. — Сегодня в обед она не смогла вспомнить своё имя.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Последняя фраза добивает меня, высасывая из меня силы. Слезы текут по щекам, и я падаю на стену, чтобы хоть как-то устоять на ногах. Голова кружится, руки трясутся, в груди все сжимается. Тай вовремя оказывается рядом, хватая меня за талию.

Вся больнице смешивается в одно большое пятно, мне кажется, я выпадаю из настоящего, голоса окружающих доносятся до меня из далекой вселенной. Тепло Тая я чувствую уже на каком-то не своем теле. На меня наваливается дикая усталость, и я даю себе время на передышку, потому что должна дойти до конца. Я должна увидеть Мэд, я должна увидеть Сандру, я должна понять, что делать дальше.

Не знаю сколько проходит, но я делаю еще одно титаническое усилие и под настороженным взглядом Тайлера беру себя в руки.

Ноги норовят подкоситься, но поддержка Тайлера делает меня сильнее — я иду туда, куда нам указали медсестры.

Глава 67

— Множественные ушибы, серьезные переломы. Разрыв внутренних органов, потеря чувствительности. Травма мозга, атоническая кома, — Врач терпеливо перечисляет повреждения Мэдисон, а я до сих пор не могу понять, почему еще способна с вниманием слушать его слова. Боль за подругу раздирает грудь, дышу через раз, несмотря на то что слезы высохли. В какой-то момент на меня наваливается мутный туман, и я просто пялюсь на врача, наблюдая за шевеление его губ. Тайлер держит лицо и периодам смещается на меня, но в ответ встречает апатию.

— Удар был такой силы, что при них не выживают, — Тем временем продолжает доктор. — Несмотря на все травмы, шансы на выживание есть, в медицинской практике существуют случаи выхода из такой степени комы. Врачи сделают все, что в их силах. Позаботятся о поддержании функций организма. Пациенту скоро начнут давать препараты для нормализации функции почек и печени. Позже будет подключаться физиотерапия для поддержания тонуса мышц и нормального функционирования суставов.

Он говорит еще что-то, но я уже не слышу.

Я просто хочу увидеть Мэди…

Мне так надо её увидеть…

— Я хочу видеть её, — Не узнаю свой собственный голос, когда прерываю доктора.

— Мисс… Я же уже сказал, что это невозможно. Мисс Аддамс после операции, и завтра её ожидает еще одна. К ней никому сейчас нельзя. Мы позаботимся о ней…

Дальше слова снова теряются, на меня наваливается опустошенность. Отлипаю от стены и разворачиваюсь на выход. Куда-то иду и сама не соображаю куда.

Прохожу мимо белых дверей, мимо стеклянных витрин, мимо скамеек и торможу по центру, поднимая руки к лицу, потому что вообще ничего не соображаю. Беру паузу, чтобы собраться, а когда вижу сосредоточенное на мне лицо медсестры, спрашиваю то, что внезапно отыскивается среди кучи наваленных мыслей:

— Миссис Аддамс, старшая… Как её увидеть? В какой она палате?

— Извините, мисс, но она спит.

Висну на этом серьезном лице и медленно пропускаю её слова. В голове устойчивая вязкость.

— Пожалуйста…

Медсестра вроде собирается отказать снова, но её слова застывают у нее на губах. Она очень протяжно вздыхает, пробегается глазами по холлу, а потом берет связку электронных пропусков.

— Я дам вам немного времени, но её нельзя будить. Старайтесь вести себя тихо и не трогать Сандру, она находится под успокоительными препаратами. Если проснется, сразу зовите меня.

Заторможено киваю и заставляю себя ускорится, чтобы успеть за шагом высокой шатенки в синей форме.

Она пропускает меня в основной зал, и мы идём в самый конец по прохладному коридору, усыпанному дверьми.

— Только телефон выключите, — Строго кидает напоследок и дергает стеклянное полотно, подталкивая зайти внутрь.

— Спасибо, — Тихо говорю, а потом вспоминаю, что телефон остался где-то в машине. Осторожно переступаю через порог и вхожу в темное помещение.

В дальнем углу горит приглушенный торшер, разбрасывая мягкий свет вокруг себя и лишь частично попадает на спящую фигуру Сандры. Её грудь мерно вздымается, бледность на лице говорит об измученном состоянии. Боль простреливает в груди и булыжником срывается куда-то внутрь души — усталость во всем силуэте заставляет меня судорожно втянуть воздух.

Стою смотрю на эту сильную женщину, которой пришлось столько пережить, и не могу поверить в то, что она снова сталкивается с испытаниями.

Её кожа так бледна, что кажется прозрачной.

Хочется взять её руку, поделиться силами, сказать, что все будет хорошо. Но страх разбудить заставляет только сжиматься сердце и сражаться с очередными слезами.

Успокаиваю руки, чтобы не уронить стул и подтягиваю его поближе к постели. Тихого скрипа не удается избежать, когда я опускаюсь на него. Пугливо поднимаю взгляд на Сандру, но она продолжает размеренно дышать.

От чего-то тянет положить руки к ней на кровать, словно так можно передать поддержку. Застываю в сомнениях и вожу взглядом по уставшему лицу — новые морщинки не заставили себя ждать, они громко говорят о глубине боли, пережитой ею.

Слова Сюзан набатом стучат в голове: «Сегодня утром она не могла вспомнить своего имени», и скручивают все мои внутренности.

Почему на долю этой милой женщины выпало столько страданий? За что ей вся эта боль?

Слезы снова льются градом, и я утыкаюсь лицом в простыни кровати, чтобы глушить свои всхлипы.

Так больно и неразборчиво на душе…

Я не хочу пугать Сандру, но и уйти не имею сил.

Я просто хочу, чтобы она жила. Я хочу, чтобы она была счастлива хоть немного.

Вдавливаюсь в постель, пытаясь спрятать стоны от отчаяния.

Мысли слепились, не знаю, как быть дальше. Что делать, куда идти, как помочь? Понимание, как недостижимая мечта, крутится вокруг сознания, но отказывается проникать в мою жизнь. Окружение воспринимается дурным сном, из которого я всё никак не могу найти выход.

Голова тяжелеет, силы давно растаяли. Держусь сама не знаю на чем.

Придвигаюсь чуть ближе к постели и опускаю голову на свои руки рядом с Сандрой. Её грудь незаметно вздымается и дарит мне своеобразное умиротворение. Слышу дыхание и уже за это благодарю небеса.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С каждым вздохом свет в моих глазах тускнеет, тело становится ватным. Меня клонит в сон, и я не сражаюсь с наваждением — падаю в пустоту, отключаясь от этого мира.

И там такая тишина…

Сладостная нега окутывает собою, солнечный свет дарует радость. Новый мир несет яркие краски и заставляет душу светлеть. Тут так тепло и уютно.

Вижу перед собой улыбающуюся Мэдисон, она что говорит мне, а потом смеется. Её нефритовые глаза блестят на солнце, а черты лица смягчаются, когда она тянет ко мне руку. Пытаюсь дотянуться до неё, но тело не пускает, будто одеревенело. Она смеется громче, а всполохи свежего ветра поднимают её длинные переливчатые волосы. В глазах столько искренней любви, а в улыбке — целый космос нежности.

Легкий ветерок касается и моей кожи, кажется, он играет с моими волосами. А потом я различаю тепло чьих-то рук и так хорошо становится. Будто попадаю домой, где меня долго ждали. Одеяло уюта накрывает, и я улыбаюсь, все еще пытаясь дотянуться до Мэдисон, но она исчезает, теряясь вдалеке, а я снова проваливаюсь в безмолвную темноту.

Глава 68

Я медленно выплываю на поверхность. Еще не открыв глаза, уже чувствую чье-то присутствие рядом.

Голова так болит, что не хочется встречать новый день — а то, что он новый, чувствую по яркому заливающему свету сквозь подрагивающие веки.

Медленно шевелюсь и усилием воли поднимаю свое туловище, чтобы адаптироваться к резкости солнечной обстановки.

У панорамного окна замечаю задумчивую фигуру Тайлера, который смотрит куда-то вдаль горизонта. Его спина напряжена, руки сложены перед собой на груди.

— Где мы? — Тихо спрашиваю, пытаясь припомнить, как я очутилась в этой комнате, которая судя по убранству является гостиничным номером.

— В отеле, — Отвечает и разворачивается ко мне, отправляя руки в карманы спортивных брюк. — Ты уснула в палате Сандры, я забрал тебя сюда, потому что не знал, где ключи от дома.

— Ясно.

Придвигаюсь к спинке кровати, опираясь на неё спиной, и пытаюсь размять застоявшиеся мышцы шеи.

Туман все так же стелиться в голове, но по крайней мере эмоции улеглись. Страх за жизни моей подруги и её матери теперь не вызывает беспросветного отчаяния, в эту минуту я могу мыслить без аритмии.

— Что с Мэдисон? — Спрашиваю, наблюдая за Тайлером. Он стоит у окна, и не спешит начинать разговор, внимательно рассматривая мой потрепанный вид. Мне нет дела до утренней измятости, потому что стремление понравится Таю уходит куда-то на дальний план.

— Ты помнишь что-то из вчерашнего разговора с доктором?

— Да… Кома, есть шансы вернуть Мэд к жизни.

— Утром у неё еще одна операция, — Без эмоций продолжает, не отрывая от меня глаз. — Остается только ждать.

— Что мы будем делать?

В воздухе заметно поднимается давление. Лицо мужчины приобретает твердость, мышцы под серой тканью костюма прорезаются сильнее, что говорит мне о его состоянии, схожем с готовностью к схватке.

— Нам надо лететь в Лос-Анджелес, — Сухо роняет он, а у меня в груди все обрывается. Я застываю от ошеломления и не могу поверить, в то, что он сказал.

— Что? — Глухо переспрашиваю.

— Саша, — Давит Тайлер. — Мы не бросаем Мэд, но и помочь сейчас ей ничем не можем. Я собрал вокруг неё сильнейших врачей, средства на медицинскую помощь будут идти беспрерывно — это единственное что я могу сейчас сделать. Когда Мэдисон будет готовой к транспортировке, мы перевезем её в Лос-Анджелес для дальнейшего лечения. Сандру тоже заберем, для неё уже готовится место в клинике для пациентов со сложными случаями.

— Тайлер! — Все еще не нахожусь, что ответить и просто пялюсь на него.

Он не спешит мне на выручку, лишь давит своим не добрым взглядом. Дважды открываю рот, чтобы что-то сказать, но из-за скомканного роя мыслей в голове вылетают только клоки воздуха.

— Тайлер, — Делаю ещё одну попытку после череды глубоких вдохов. — У них нет никого. Они здесь останутся одни, без поддержки. Совсем одни! Я не брошу их!

— Александра, — Голос Тайлера начинает звенеть, и то что он называет меня полным именем, говорит о его недовольстве в огромных масштабах. — Я же тебе сказал, что никто их не бросает. Я проплатил лучший уход по максимуму.

— Тайлер, да о чем ты?! — Начинаю закипать в ответ на его твердолобость. Понимаю, что иду на поводу своих эмоций, но поделать ничего не могу. — Ты можешь сколько угодно загонять денег, но ответственность от этого не увеличится! Нам нужно остаться с ними здесь!

— Я не могу остаться здесь! У меня бой через месяц, я не могу забить хер на тренировки! — Выпаливает Тай. Кажется, это первый раз, когда он кричит на меня после того случая в полиции Таиланда. — И ты нужна мне в Лос-Анджелесе! Мне нужно, чтобы ты была рядом!

Понимаю, что нервы у моего мужчины тоже на пределе, возможно, он переживает не меньше моего, но совесть не дает мне бросить Мэдисон в этот час.

— Ты можешь перенести бой? — С надеждой спрашиваю, когда удается охладить голову. Нам обоим нужно успокоиться, потому что есть вероятность наломать дров куда намного больше, чем позволяет ситуация.

— Не могу, Саша. В профессиональном мире спорта это так не делается.

— Но почему?

— Потому что все ждут этого боя. Немец очень откровенно покусился на мою честь, на кону стоит куда больше, чем просто деньги и пояс чемпиона.

— Ну ты же не отменяешь его, а переносишь! — И снова начинаю заводится, потому что не понимаю одержимости там, где можно послабить контроль.

— Саша! Это дело чести! Каждый перенос — признак слабости! Я либо борюсь по согласованному плану, либо откладываю и теряю имя!

— Дело только в этом? Дело в имени? Не уж-то гордость спесиво стучит тебе по голове? — Мой голос начинает дрожать, чувствую собирающиеся слезы в уголках глаз. Поспешно сползаю с кровати, чтобы укрыть свой шторм, и ухожу в сторону ванной комнаты. Мне надо спрятаться там и попробовать остудить голову.

— Стой! — Кричит Тайлер. — Мы не договорили!

— Сколько ты вообще собираешься еще этим заниматься? — Его повышенный голос круто разворачивает меня и спускает курок, давая волю давно крутящимся в голове вопросам. — Сколько ты еще собираешься подставляться на этих боях? Сколько ты еще собираешься подставлять себя под риск ради денег? Сколько тебе надо заработать, чтобы ты перестал получать сотрясения и переломы костей? Сколько тебе надо этих денег?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выплевываю последние слова, понимая где-то в глубине души, что я неправа и нечестна к Тайлеру. Но страх за его жизнь сплетаются с болью в один большой ком и прорывают мою плотину. Я выливаю на него все свои страхи, не пытаясь сдержать отчаяния.

Чувствую мокрую дорожку на щеках, поэтому отворачиваюсь и убегаю в ванную под напряженное молчание Тайлера.

Мне надо остыть! Мне надо остыть.

Делаю глубокие выдохи, смачиваю лицо холодной водой и пытаюсь взять ураган под контроль.

Где же мы упустили и дали непониманию ворваться в наши отношения?

Почему я не хочу понять его, а он не хочет понять меня? Почему мы отдаляемся, когда сейчас нужно становиться ближе?

Боже, как же уложить весь этот ужас в душе? Что делать дальше?

Подставляюсь под прохладные струи, интенсивно растираю кожу, чтобы переключиться с внутренней боли. Напряжение всех двух дней выливается в бесконтрольность моего поведения. Я понимаю, что перегибаю палку, но не могу сейчас быть мудрой, потому что мне страшно. Мне страшно за будущее, за Мэдисон, за Сандру. Я страшно за нас с Тайлером, и мне очень страшно за самого Тайлера, потому что я очень волнуюсь за его здоровье. Сейчас мне как никогда хочется, чтобы он прекратил все свои опасные поединки, поскольку потерять еще и его я буду просто не в силах. Я вообще не в силах воспринимать адекватно всю эту ситуацию. Мне кажется, я попала в какой другой мир. Мир, в котором царит темнота, хаос и одни лишь страдания.

Когда я выхожу из душа, Тайлера уже нет в номере. На кровати нахожу свой телефон, в котором висит сообщение от него со словами, что он ждет меня внизу в машине.

Быстро одеваюсь, хватаю рюкзак и выбегаю на улицу.

— Поехали сначала домой, — Говорю Таю, когда подхожу к нему, одиноко стоящему у черного джипа. — Мне надо переодеться. А потом в госпиталь.

Тайлер очень обреченно вздыхает, на лице рисуя сдерживаемую досаду и молча открывает мне дверь на переднее пассажирское сиденье, куда я, не теряя времени, запрыгиваю. Не хочу ссориться с ним в очередной раз, поэтому обещаю стараться хоть немного держать свои эмоции в узде.

— Сейчас нет смысла ехать в госпиталь, — Говорит он, устраиваясь за рулем. — К ней все равно не пустят. Смысл обтирать стены. О её состоянии и состоянии Сандры мне сообщают каждый час.

Молчу, ибо понимаю, что в какой-то мере он прав. Вряд ли меня пустят к ним, и вряд ли мне станет легче, если я буду без дела слоняться по коридорам больницы. Но и улететь в ЛА в такой момент я не могу. У них нет никого, я не брошу их. Неужели он не понимает?

Напряженное молчание давит как снежная лавина, я отворачиваю к окну, чтобы не дать нам сорваться вновь. Мы оба на пределе, я хорошо это понимаю.

— Ты сказал Рею? — Тихо спрашиваю, после того как в десятый раз пускаю мысли о Мэдисон по кругу. Виновник трагедии не раз всплывает в голове, но я как-то не решалась заговорить об этом раньше.

— Нет, — Сумрачность из голоса Тая никуда не делась, мне кажется, сейчас она искрить начала.

— Почему?

— Для чего? Он ясно дал понять, что ему нет никакого дела до неё. К тому же у него свадебное путешествие.

Нервная усмешка вырывается у меня спонтанно:

— Ну конечно… навредил, за последствия отвечать не обязательно, так можно отправиться в безоблачный секс-марафон!

— Чем он навредил? — Чувствую прожигающий взгляд на своей щеке. — В чем его вина?

— Ты и сам знаешь, что она напилась из-за него!

— Саша, — Тайлер устал, слышу по голосу. Но и напряжение оттуда никуда не делось. — Он не вливал алкоголь в Мэдисон, он не сбивал её, прущуюся на красный свет светофора на темном участке дороги. Его там не было. Он не толкал Мэд на глупость. Винить его не за что.

Зато можно винить меня, за то, что я оказалась беспонтовой подругой. А еще Тайлера, который поздно мне рассказал о поступке Канемана.

Хотя кого я обманываю… ищу виноватых вместо того, чтобы искать возможности помочь.

К дому мы подъезжаем в напряженном молчании, я ощущаю стену, которая образовалась между нами. А ещё я очень хорошо чувствую, что Тайлер не намерен менять свои планы. И я не виню его, он исполняет свой долг, пусть и преувеличенный. Тема чести мне хорошо известна, но и в ней проскальзывают отпечатки задетой гордости.

Сворачиваем на нашу привычную аллею, на которой тоска и сожаление в груди разрастается как снежный ком. Горечь снова захватывает меня, потому что теперь на этой улице нет Мэдисон. От боли хочется просто выть.

В отдалении вижу какую-то машину рядом с нашим домом. А когда подъезжаем ближе, понимаю, что это машина Майка. Следом замечаю выходящего самого Майка и Эштон. Радость, если её можно так назвать, проясняет мое черное настроение, и я на инстинктах резво выбираюсь из машины, чтобы ворваться в объятия друга. На его лице столько озабоченности, которая напоминает мне о его доброй душе, и я не могу не удержаться, чтобы вновь не окунуться в неё.

Сжимаю друга и чувствую новые слезы на своих щеках.

— Привет, — Тихо говорит Майк, потирая мою спину.

— Прив…

— Какого хрена! — Резко врывается в мое сознание, заглушая мои слова, и я не успеваю ничего понять, когда меня выдирают из объятий и оттаскивают в сторону. Рука Тайлера хватается за ворот Майка, который очень быстро воспаряет над асфальтом.

— Тайлер, — Кричу от страха, наблюдая, как лицо моего друга становится пунцово красным, потому что ворот майки перекрывает ему дыхание.

— Тайлер, оставь его! — Кидаю на помощь другу, пытаясь оттащить Тайлера. — Он мой друг! Оставь его! Тайлер, пожалуйста, опусти его на землю.

Мне кажется Тай вообще не слышит меня. Рядом замечаю Эштона, который тоже делает попытку оторвать руки озлобленного мужчины от нашего друга.

— Тайлер, — Зову снова и дергаю его на себя. Жаль, сдвинуть скалу у меня нет никаких шансов.

— Отпусти его! — Начинаю откровенно заводится и орать на всю улицу, чтобы пробить замурованную стену слепой агрессии.

— Как же меня достала твоя тупая ревность! — Ору, что есть мощи и начинаю бить его по рукам. Эштон не оставляет попытку вырвать Майка из лап Тайлера.

— Достала твоя слепая агрессия! — Продолжаю выкрикивать ему, чувствуя животный страх. Еще одна трагедия не для моих нервов, я точно не выдержу. Смотрю на непробиваемое лицо Тая и меня начинает трясти.

— Хватит, Тайлер! Сколько можно! Он ни в чем не виноват! И ты еще называешь себя адекватным? Достала твоя импульсивность!

Мои слова наконец достигают своей цели — Тайлер разжимает кулаки, выпуская Майка. Скидывает, словно он — мешок с картошкой. Друг падает на асфальт и жадно пытается втянуть в себя воздух.

От очередной порции стресса стоп-кран срывает. Я теряю свое лицо, когда набрасываюсь и бью Тайлера в грудь, в порыве злости обрушиваю на него поток гневных слов:

— Достала, слышишь, достала твоя тупая агрессия! Достала твоя злоба и несдержанность! Меня достала твоя беспочвенная ревность! Как же меня достала твоя тупая, слепая ревность!

Тайлер тяжело дышит и внимательно вслушивается в мои слова, будто они являются для него смыслом жизни. В глазах черный туман, а выражение лица смахивает на маску убийцы. Я вижу карусель эмоций в его глаза, но она не помогает мне остановиться. Я продолжаю что-то кричать ему, и только когда он приближается ко мне вплотную, замечаю клубы разочарования, переплетенных со злостью. На дне любимых кофейных глаз я вижу холод и болезненное сожаление:

— Ну так может я вообще тебе на хер не нужен, раз тебе всё во мне надоело? — Хрипло произносит он. — Может пора от меня отделаться?

— Может! — На эмоциях кидаю в ответ, в очередной раз толкая его в грудь. Он остается стоять на месте, на котором мы оба прожигаем друг друга презрительным взглядом.

Картинка замирает, звуки теряются где-то далеко — я сквозь пелену слез наблюдаю за удаляющейся спиной Тайлера. Вижу, как падает мой рюкзак на асфальт, и хлопают двери. Черный джип срывается с места, и только теряя внедорожник из поля зрения я понимаю, что наделала. Только теряя его из виду, мои слова доходят до меня в полной мере — осознаю, что я выплюнула ему, не ведая смысла слов в порыве гнева.

Глава 69

Неделя прошла как в тумане. Чувствовать себя живой помогало только чувство разъедающей вины.

Да, я с каждым днем все больше понимала, что ранила Тайлера. И пусть он по натуре очень сильный, чаще непробиваемый, — я знала, что мои слова задели его. Меня бы точно задели.

Но и мериться с его вспышками гнева мне было сложно. Я любила его, но не могла принять всецело.

Сейчас я давала нам время остыть. Мы оба были виноваты, и я признавала за собой вину в большей степени, несмотря ни на что.

И я собиралась извиниться. Собиралась первой пойти на контакт и попросить прощения.

Не буду врать, меня расстраивал тот факт, что за все эти дни сам Тайлер ни разу не вышел на связь — ни звонков, ни сообщений. Казалось, он вычеркнул меня из жизни. Да, это сильно било по чувствам.

Но я сделаю первый шаг, просто нам обоим нужно время.

Каждый день не приносил мне ни капли облегчения. Серость, вялая работа, ответственность, принуждающая писать посты в блог, бесконечный круговорот больничных стен и отсутствие Тайлера в моей жизни — делали меня безжизненной и разбитой.

Майк, слава Богу, быстро отошел от грубого посягательства Тайлера, и даже простил меня за то, что я не рассказала о нашей паре раньше. Он спокойно воспринял эту новость, и как оказалось, даже догадывался о ней.

Эштон ходил всю неделю сам не свой, дергался по каждому звонку.

Парни временно расположились в моем доме на первом этаже, и мы в основном передвигались все вместе. Состояние каждого наблюдали воочию, и как могли поддерживали друг друга, но чаще — безмолвно.

Майк решил остаться с нами ещё на неделю, и прикладывал все силы, чтобы внести в наш быт хоть немного света и непринужденности. Его попытки помогали, хоть и отчасти, но моя признательность росла независимо — за таких друзей хотелось благодарить без устали.

Все вместе ездили в больницу. Каждый день, в надежде увидеть Мэд. Но тщетно.

С Сандрой оказалось все намного хуже. Я навещала её исправно, и даже делала попытки заговорить, но она лишь вымученно улыбалась, не понимая кто перед ней. Её потерянное лицо и глубокая тоска в глазах разрывали душу, я научилась молча глотать слезы в её присутствии.

А потом, в один из дней, она узнала меня.

Лучше бы не узнавала…

Она так разволновалась, что кардиомонитор поднял на ноги всю больницу. В очередной раз ей пришлось делать укол с успокоительным, а мне в очередной раз — проходить агонию боли от своей беспомощности.

Этот отрезок жизни сильно стрелял по психике и опускал меня на самое дно эмоционального состояния. Мне не хватало Тайлера до слез, а в какие-то моменты я даже злилась на него.

Нет, он не оставил Мэдисон. Его поддержку я видела повсеместно: лекарства и оборудование, которые требовались Мэд или Сандре, как по волшебству появлялись в течении часа. Вокруг палат моих больных всегда дежурили врачи, камеры были утыканы по всем углам и выводили сразу на экраны экстренной помощи.

Но сам он не давал о себе знать…

Пару раз мне звонила Сюзан — агент Тайлера, спрашивала про мое состояние и не нужна ли мне помощь. Я врала, что все нормально. Не хотела грузить своей болью и врала. А еще пыталась узнать про Тайлера, но она не могла порадовать развернутым ответом. Кратко поведала о его активной подготовке, куче рекламных компаний и беспрерывных конференциях. Сама я не решалась открывать новости — знала, что увижу любимое лицо и тоска сожрет меня окончательно.

Она лишь раз проговорилась, что мой маньяк ходит раздраженным, и держится подальше от светской жизни — только жесткие тренировки и неотъемлемые съемки звезды спортивного мира. Хотелось позвонить ему в тот момент, но запал быстро прошёл, поскольку сомневалась, что ему нужна моя поддержка. Тишина с его стороны к концу недели начала вселять в меня откровенную неуверенность, что я вообще нужна ему. Ибо люди, которые дороги сердцу, не остаются за бортом, а я чувствовала себя именно выкинутой в бескрайний океан.

В начале последующей недели нас наконец пустили к Мэдисон. День её посещения оказался самым тяжелым для меня днём. Одно дело знать, что Мэд-в коме, а другое — видеть это собственными глазами.

Безжизненный вид моей девочки сводил с ума. Бледная кожа, усеянные фиолетово-зеленые синяки и подтеки, трубки, торчащие со всех сторон, — заставляли переживать такой ужас, что дышать не было никакой возможности. Я просто уронила себя на стену и зажала рукой рот, потому что всхлипы рвались без моего ведома. Не знаю, сколько я простояла у стены, чтобы сделать первый шаг и придвинуться ближе. Если бы не уверенный взгляд Эштона и его трепетное касание Мэд рукой, я бы, наверное, так и не смогла сдвинуться с места. Майк помог преодолеть мое отчаяние — мы сделали первые шаги по направлению к её постели вместе.

В ту ночь я не спала. От страха, сомнений и боли за подругу готова была разорвать себе грудь. Потом просто сдалась этим чувствам и проплакала до глубокой ночи.

А на утро почувствовала какое-то тотальное опустошение и безразличие. Лапы черной бездны приближались к моей душе, я почти тонула, пока меня не спасла Лена. Предчувствуя моё падение, она сама набрала меня в мессенджере. Сложно сказать, что было бы дальше, если не длинный разговор с подругой детства, в котором я вылила всю навалившуюся боль и отчаяние — она так внимательно слушала, что остановить свой поток я была не в силах. Я даже не помню, сколько мы провисели на телефоне.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А еще через пол часа после нашего разговора, она скинула мне скрин с билетами до Майами — Лена вылетала со своим сыном раньше оговоренного срока. И за это я была ей безгранично благодарна — присутствие человека, с которым связывала длинная история жизни, и простая поддержка — смогли расшевелить мою душу и заставили поверить в то, что все будет хорошо.

Дни потекли терпимее, правда я начала ощущать чужое присутствие в своем поле. Мне казалось, что кто-то следит за мной, ходит по пятам. Я постоянно оборачивалась и искала кого-то глазами. А потом смирялась, не находив никого или ничего подозрительного, и списывала манию на тяжелый отрезок жизни — нервы потрепались не на шутку.

С состоянием Мэдисон я тоже смирилась, и где-то на третий день посещений смогла справиться с внутренним барьером, чтобы начать разговаривать с ней, как советовал доктор. По началу выходило неловко и сухо — отсутствие реакции от Мэд на мои робкие рассказы наворачивало слезы. Но с каждым днем моя болтовня становилась увереннее, я позволила себе даже смеяться, когда рассказывала о различных передрягах в нашем тесном кругу из Лены, Майка и Эша. Рассказывала все светлое, опуская темное.

Забота Эштона о Мэд меня поразила — я впервые увидела любовь, которую можно встретить на страницах серьезных романов. Он почти не отходил от неё, перевел все свои дела на удаленную работу и не собирался покидать Мэдисон до тех пор, пока она не очнется. Но мне казалось, что и когда она очнется — он уже её не оставит. Столько тревоги и страха я не видела даже в своих глазах — он действительно переживал за неё. Каждое утро с первыми лучами солнца был в её палате с боевым настроением. Читал ей книги, рассказывал анекдоты, помогал врачам делать массаж и расчесывал её волосы.

Иногда мне приходилось насильно отправляла его на обед или отдых, потому что за эти недели он заметно похудел и осунулся.

Я видела в глазах Эша всю вселенную, которую он заключил в одной хрупкой девушке — Мэд была для него всем.

Ну а Рей так и не появился в больнице. Знал он о трагедии или нет — мне было все равно, я давно послала Канемана в далекий пеший маршрут. Он не заслуживает её.

Возможно, судьба так круто распорядилась жизнью Мэд, чтобы открыть ей глаза — наблюдая за заботой простого калифорнийского паренька, которого Мэдисон ни в какую не воспринимала всерьез, я все больше улавливала незримое послание для неё.

Когда она очнется, я переступлю через свой девиз «не лезть в чужую жизнь» и укажу, где искать счастье.

И не важно, что мое собственное счастье уплывает в небытие…

С каждым часом я все больше чувствовала пропасть, которая разрастается между мной и Таем. Я хотела дать нам время остыть, а получилось, что дала время проверить наши чувства — он так и не сделал попыток напомнить о себе, открывая тем самым свое истинное отношение ко мне — ему было все равно.

Я даже допускала мысль, что он уже нашел замену мне, вычеркнув имя «Алекзандра» из списка.

Но всё равно собиралась сказать ему простое слово «прости» …

Сражалась с болью и набиралась смелости, готовясь сделать шаг в неизвестное будущее. Я не знала, что предстояло мне там, но обещала попросить прощения, ничего не ожидая взамен.

Несмотря на сильные переживания, улыбки друзей, которые все чаще сияли на лицах, возвращали меня к истокам жизни, я тоже начала улыбаться.

А еще я заметила, что Майк слишком воодушевленно смотрит на Лену. Именно поэтому к концу второй недели я приложила всё своё ораторское мастерство и силу убеждения, чтобы подтолкнуть Ромео поближе к объекту своего вожделения — подговорила его устроить Лене мини путешествие по Штатам. Они конечно упирались, но я в итоге оказалась убедительнее.

Сегодня они втроем уехали, взяв с меня и Эша клятву в неотложном кличе о помощи, если такая понадобится.

Эш переселился в дом к Мэдисон, чтобы присматривать за жилищем и не упускать момент вовремя оплачивать квитанции.

Ну а я осталась в доме одна и поняла, что этого одиночества мне немного не хватало — именно в нем когда-то я собирала себя по остаткам. В этот час я надеялась на такой же исцеляющий эффект.

Стены перестали давить, звенящая тишина больше не отдавалась горечью в душе — я погружалась в себя, чтобы найти силы для своего «прости». Я готовилась сделать важный шаг, который может быть уже никому и не нужен.

Убеждала себя в способности принять любой ответ Тайлера, только руки почему-то тряслись от одной простой мысли, что ему больше это не нужно.

Глава 70

Билл Сидман

Роняю своё бренное тело на дерево, прячась в тени зелени, и наблюдаю за скромной постройкой. В этом доме не видно жизни, какой-нибудь олень непременно посчитал бы, что он вымер, но это лишь обманчивое впечатление. Я знаю, она — там. Там эта маленькая дрянь.

Как же меня тошнит от этих баб. Тупые суки, которые способны только ртом работать.

И эта не лучше. Поначалу удивила, даже дала надежду на какой-то просвет среди гнилых душ женского болота. Идиот, чуть от своего плана не отказался из-за неё.

Хвала почившему отцу — она вовремя показала свою истинную сущность и помогла откатиться назад к мыслям, что все бабы — проститутки.

Похер, пусть Равьер разбирается.

Сразу понял, что он залип на ней. Еще на калифорнийской мясорубке заметил его интерес к этой девчонке — залип подонок, могу понять. Сам когда-то также слюной капал на пол. Кровищу на кулак наматывал, оберегая Лейлу, как маленькую девочку.

Она думала, что на мне крест можно ставить, а я занял свое место под солнцем. Хер она угадала.

Сука, бабы — твари.

Лишь бы член побольше и кошелек объемней. Мелочные зарвавшиеся паразитки.

Правильно отец говорил, нехер делать из женщин ровню — это падаль, которую стоит только пичкать своей спермой, чтобы после они обслуживали твоих детей.

И чего это ты пригорюнилась, овечка?

Второй день за тобой наблюдаю, а ты ходишь с кислой мордашкой? Равьер бросил тебя что ли?

И снова похер, все равно станешь орудием мести. Этот ублюдок узнает, что такое испытывать лютую ненависть и делать ошибки в бою. Узнает, какого это — когда тебя обуревает ярость при одном только взгляде на мерзкую рожу.

Надо было убить их обоих ещё тогда в раздевалке, застав сладко трахающимися.

Долбанная Лейла. Как кровавая тряпка для быка — лучше бы убил.

Ладно, пусть катится своей убогой дорогой…

Пора подгонять тачку.

Когда этот Эйрон, или как его там, свалит уже?

Мне нужна чистая улица. Неделю справки наводил на соседей, чтобы выяснить их графики. Оказывается, 10–20 утра — идеальное время для преступления — ни одна тварь не должна мимо проскочить.

Александра эта… хер подберешься к ней. Алкоголь она не пьет, травку не курит, в сомнительных местах не бывает. Хрен утащишь в свое логово. Угораздило Равьера в правильную бабу влюбиться. Её же в постель уложит — целый квест. Только за золотые, и то уговаривать придется. Не подставишь толком, ибо она в угашенном состоянии бывает так же как я — в добром расположении духа. То есть никогда.

Одни проблемы с ней. Другую — споил, трахнул, фотки сделал и проблема для Равьера готова. Но нет же… Долбанные ЗОЖницы. Руки теперь марать приходиться…

И ведь не долбанешь — одна оплеуха и сознание сразу потеряет. А мне она при ясности нужна, чтобы видела, кто трахать её будет. Чтобы запомнила меня на всю жизнь, и не ленилась припоминать Равьеру до конца своих дней. Хотя не факт, что он останется с ней после этого.

Ой, да мне насрать!

Главное, чтобы этот ублюдок познал мерзость использованной бабы. Вкусил лютого отвращения. Понял, как это — когда берут чужое и возвращают в непотребном виде.

Эх, зря ты, Александра, задержалась в этой стране…. Не надо было тебе врать. И возвращаться сюда не надо было. Просрала ты шанс спастись от роли разменной монеты, сама выбрала стать моим подручным средством расплаты. Мечом воздаяния.

Ну так и не стоит потом слезы лить.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

Глава 71

Все утро пытаюсь придумать текст для сообщения Тайлеру. На самом деле, засыпая вчера вечером, я дала себе обещание позвонить ему, но утром поняла, что не выполню его. Да, я — трусиха, и больше всего боюсь своей собственной непредсказуемой реакции, если услышу безразличие в голосе любимого мужчины.

Пялюсь уже двадцать минут в пустое окно переписки. Ловлю себя на мысли, что мы с ним переписывались всего пару раз. Вот такие насыщенные в реальности отношения у нас были. Жаль, что все так безнадежно утеряно. Его молчание только усугубляет моё отчаяние.

Но и будущего с ним не вижу…

Смогу ли я мириться с его ревностью? Смогу ли закрыть глаза на его импульсивность?

Я знаю, что он никогда не тронет меня, но состояние постоянного напряжения от непредсказуемости его поведения сведёт меня в могилу раньше времени. Крутые эмоциональные качели — не для моей отшельнической души.

Звук просыпающегося двигателя вытаскивает из патовых мыслей. Сразу понимаю, который час стукнул — Эштон как солдат, всегда выдерживает график своего поста. Ровно в десять он выезжает в госпиталь, поскольку раньше этого времени в палату Мэд посетителей не пускают.

Сменю его на пару часов в обед. Придется очень постараться, чтобы выпнуть верного сторожа перекусить.

Хотелось бы к этому моменту написать пару статей, за сроки которых шеф отчитал меня вчера, но понимаю, что без разрешения ситуации с Тайлером вообще не смогу ничего сделать. Мысли в голове без моего ведома откатываются только к нему.

Делаю глоток кофе и запускаю пальцы на телефонную клавиатуру. Стук печатаемых букв отзывается в солнечном сплетении, слово «привет» вырисовывается натянутым — даже на расстояние можно почувствовать сколько усилий оно от меня требует. А все потому что за ним стоит страх. Страх, воплотившись который, разделит мою жизнь на до и после. На столько я боюсь услышать его равнодушный ответ.

Руки трясутся, голова тяжелеет — прикладываю усилия, чтобы сосредоточиться.

А потом в напряженную концентрацию влетает скрип открываемой двери. Отрываюсь от телефона, чувствуя вибрацию в груди — первой мыслью приходит, что Тайлер вернулся.

Да, глупые надежды. Я все еще глупо верю в его беспардонный визит.

Откидываю болезненные иллюзии и концентрируюсь на глухих шагах в коридоре, уже зная кому они принадлежат — без стука может войти только Эштон. Он часто забывает позвонить в дверь, потому что мыслями находится не в реальном месте, а рядом с кроватью Мэдисон. Я прощаю ему, и всегда спокойно жду, когда он появится в дверях кухни.

Вот только чем ближе шаги, тем сомнительней личность гостя — скрип половиц говорит о более тяжелой поступи, чем имеет мой друг. Все эти мысли проносятся за доли секунд, отчего-то зажимаю кружку крепче, а мышцы — довожу до предельного напряжения.