Фрося. Часть 2

Глава 38

Вся погружённая в нахлынувшие мысли, вспоминая все детали разговора только что состоявшегося с матерью Семёна, Фрося вышла уже наружу, но вдруг резко развернулась и вернулась на почтамт.

Она попросила у служащей бланк для телеграммы.

Возникшее решение ехать в Москву вдруг для неё стало неотложным делом:

«Анюта, срочно вышли домашний адрес бабушки Сёмки, возьми у Пинхаса.»

Оплатив срочную телеграмму, отправилась быстрым шагом домой, надо было собираться в Москву.

Сёмку она отыскала в огороде, где он с радостными криками гонял длинным прутом кур, что бы они не выклёвывали семена из грядок.

Такие обязанности на него возложила мама и он их с удовольствием выполнял, и даже чересчур усердно.

Фрося улыбаясь, позвала:

— Сёмушка, Сём, идём домой, поговорить надо, и покушаем вместе.

Тот оглянулся на голос матери, кинул уже не нужный прут и побежал в её объятия.

В последнее время они так редко вместе обедали и разговаривали, маме всё было некогда в вечных заботах о хозяйстве:

— Мам, я ел булку с земляничным вареньем, тётя Оля дала нам целую мисочку.

Если хочешь, я с тобой посижу, а давай и тебе намажу булку этим вареньем, вкусно.

Фрося подхватила сына на руки, прижала к груди и стала покрывать поцелуями его жёсткие чёрные кудри:

— Сёмочка мой, какой ты Сёмочка…

— Мам, ну, мам, что ты в самом деле, я что маленький…

— Ах, сыночек, ты для меня останешься маленьким до конца моей жизни.

Вскипятив в чайнике воду, Фрося подсела к кухонному столу, Сёмка к этому времени весь, перемазавшись вареньем, намазал маме большой кусок батона:

— Кушай мамочка, правда, вкусно, я тоже ел, только без чая, молоком запил.

Боже мой, пять лет ребёнку, а такой самостоятельный, конечно же, матери вечно некогда, хозяйство, базар, готовка, уборка, стирка… — не жизнь, а сумасшедший дом, а ребёнок, как трава в чистом поле.

Нет, надо срочно что-то менять и ради ребёнка, и ради себя, силы уже не те, да, и кому это по большому счёту сейчас необходимо.

Ей точно уже нет, а вон, Нинке надо, так пусть и корячится вместо меня на этом хозяйстве, в срочном порядке нужно будет во всё её посвятить.

Фрося лукаво взглянула на мальчугана:

— Сёмчик, а хочешь куда-нибудь со мной поехать?

— Мам, в Вильнюс к Аньке?

Глаза у мальчика радостно заблестели.

— Нет, малыш, ни к Ане и не в Вильнюс, а поедем с тобой в Москву.

— В Москвууу…

— Да, решено, едем в Москву, а что не хочешь?

Фрося с улыбкой взглянула на мальчика:

— Ещё, как хочу, к Ленину пойдём и в эту, киностудию…

— Куда?

— Ну, у тёти Баси по телевизору видел, было написано — киностудия имени Горького.

— А ты, что читать умеешь?

— Да, умею, мне вначале тёти Олины Петька с Катькой показали буквы, а потом тётя Бася играла со мной в школу.

Она сказала Аньке, чтобы та купила мне азбуку, букварь и карандаши.

Анька в тот же день купила и мы с тётей Басей занимались по нескольку раз в день, когда не было кинчика по телевизору.

Мам, знаешь, как интересно составлять из букв слова…

Мамуль, правда, тётя Бася хорошая?

— Она то, очень хорошая, а я вот не очень, даже и не знала, что ты уже читать и писать умеешь.

— Неа, писать почти не умею, тётя Бася говорила, что у меня получаются одни каракули, она смеялась и говорила, что я вожу рукой по бумаге, как курица лапой.

Жаль, я там забыл у них в Вильнюсе, мои карандаши и книжки.

Мне Анька ещё купила книжку, называется теремок, там такие здоровские картинки.

Ну, всё, это уже слишком, к чёрту всё это хозяйство, совсем обалдела, так закинуть ребёнка.

С тремя малыми и то лучше справлялась, хотя, что там, ведь Вальдемар рядом был и с ними занимался.

Андрей ведь тоже уже в пять лет читал и писал.

— Собирайся, пойдём в город, вымой мордочку и переодень штаны с рубашкой, купим тебе книжки, карандаши, альбом для рисования и тетрадки.

Надо ещё что-нибудь из одёжки приличное прикупить, ведь в Москву поедем.

— Мам, а когда?

— Наверное, завтра, сегодня уже не успеем.

Домой они возвращались с полной сумкой покупок.

Сёмка от восторга и нетерпения не мог спокойно идти рядом, он то хватал Фросю за руку, то забегал вперёд, подпрыгивал и болтал без умолку, Фрося только улыбалась, любуясь сыном, так напоминающего своего отца.

Ещё издалека возле своего дома, увидела отходящую от их калитки почтальоншу:

— Надь, а Надь, мне что-нибудь есть?

— Конечно, есть, я тебе телеграмму принесла из Вильнюса.