Жажда странствий

Глава 33

Шарлотта по-прежнему была непреклонна и стояла на своем. Правда, спустя полтора года Одри и Чарльз перестали придавать этому значение. Одри так увлеклась фотографией, что ей было не до переживаний по поводу Шарлотты и ее интриг. Чарли поощрял увлечение Одри, даже помог в организации выставки ее работ. На ней были представлены черно-белые фотографии — абстрактные сюжеты, портреты, даже фотопортрет мадам Сунь Ятсен, несколько прелестных снимков Молли.

Чарли гордился Одри, они отлично подходили друг другу в профессиональном отношении. Шарлотта пришла в ярость, когда он заявил, что отныне будет работать только с Одри. Никто не мог его переубедить. В заключенном с ним контракте было оговорено, что он вправе сам выбирать себе фотокорреспондента — выбор был сделай, ! — Все цепляешься за нее, Чарльз? — желчным тоном спросила Шарлотта, увидев его однажды у себя в офисе, куда он пришел для переговоров с ее отцом.

— Ну да, как ты за меня. Что же ты не добавила? — отрезал он.

Стоило ему теперь повстречаться с Шарлоттой, как он вскипал от гнева. Его бесило куда больше, чем Одри, что Шарлотта отказывается дать согласие на развод: ему хотелось иметь ребенка, их с Одри законного ребенка. Он не мог понять, почему Шарлотта упирается, не видел логики в этом упорстве, терзался догадками, пытаясь понять, что за всем этим кроется. Объяснения и догадки окружающих не убеждали его, эта женщина хранила какую-то тайну.

— Я никогда не соглашусь на развод, Чарльз. — Шарлотта полоснула его ледяным взглядом и направилась к выходу. — Ты только напрасно тратишь время с ней.

— Это ты напрасно тратишь время. — Он встал, словно намереваясь подойти к ней и заставить ее дать согласие, но она лишь пожала плечами и вышла, закрыв за собой дверь.

Вспоминая эту сцену, Чарльз каждый раз приходил в ярость, а когда сестра Одри, Аннабел, написала, что выходит замуж, он окончательно потерял душевный покой.

Свадьбу сыграли в Рено на Пасху. Аннабел вышла замуж за картежника, сделавшего игру своей профессией. Чарльз считал этого парня отпетым лоботрясом, и его беспокоило, что Аннабел была вольна выходить замуж за кого ей заблагорассудится, а его и Одри терроризирует Шарлотта.

Этим летом Аннабел появилась с мужем в Лондоне, и Чарльз ужаснулся, увидев ее — большего контраста с Одри невозможно было представить. Аннабел непрерывно ныла, разгуливая по дому в дорогих халатах и нацепив на себя аляповатые драгоценности с огромными камнями; Чарльз подозревал, что почти все они были поддельными, но не делился сомнениями с Одри. Одри и без этого извелась, пока Аннабел гостила у них. Чарльз частенько перехватывал ее недоуменный взгляд, устремленный на сестру, словно она пыталась понять, кто же это перед ней. Слава Богу, Аннабел не загостилась, уехала обратно в Штаты, но все-таки успела несколько раз уколоть бедняжку Одри. Как бы между делом поинтересовалась, собирается ли Чарльз жениться на ней или просто крутит любовь с ее сестрицей.

— Он ждет развода, — спокойно ответила Одри, но глаза выдали ее: в них затаилась боль.

— Как будто ты раньше не слыхала подобных басен?! — С ленцой пуская колечки дыма, Аннабел смерила Одри таким взглядом, словно перед ней, леди, сидит потаскуха.

— На сей раз это в самом деле так.

— Милочка, не советую тебе долго высиживать свое счастье. Ты ведь с годами не молодеешь.

Одри устало посмотрела на сестру — ей грустно было видеть, в кого та превратилась: в вульгарную бабенку, якшавшуюся с кем попало и явно привыкшую прикладываться к бутылке, громоподобно хохотавшую, как только она прекращала жаловаться на жизнь. Когда наконец она уехала, у них камень с души свалился, но поначалу Одри никак не могла прийти в себя. Не то чтобы она тосковала по сестре — ее убивало столь очевидное перерождение.

— Я ее просто не узнаю… Как будто совершенно чужой человек… — Она смотрела на Чарли полными печали глазами. — Я ведь с детских лет присматривала за ней, опекала ее.

Боюсь, что и этот ее брак недолговечен.

Они пришли в ужас от мужа Аннабел, Одри даже не рискнула представить их Ви и Джеймсу. Ей страшно было подумать, что эта парочка живет в доме деда. Этот тип со своими толстыми вонючими сигарами, с безвкусным кольцом, в котором сверкал бриллиант… Деда хватил бы удар, если бы он его увидел.

Представив себе сцену их знакомства, Одри рассмеялась: одна мысль о том, что бы мог сказать этому типу дед, развеселила ее.

Когда на выборах Франклин Рузвельт победил Альфреда Лэндона и был избран на второй срок, Одри тоже подумала о дедушке. Она любила вспоминать, как спорила с дедом о политике. А теперь они обсуждали политические новости с Чарли. летом Япония напала на Китай, бои шли по всей стране, война длилась до конца года и унесла тысячи жизней. Пекин и Тянцзин были оккупированы японцами. Во время штурма Нанкина погибло двести тысяч мирных жителей. Одри вспомнила, как они жили там с Чарли — какие это были чудесные безоблачные дни! Город теперь разрушен — страшно об этом подумать. Коммунисты и националисты объединились в борьбе с японцами; какое счастье, что Одри забрала к себе Мей Ли! В Харбине, надо надеяться, теперь поспокойнее, но на всей остальной территории японцы крушили все и вся, Молли пришлось бы хлебнуть горя, останься она там. Одри молилась, чтобы Синь Ю и другие дети из приюта уцелели. Возможно, монахини взяли их во Францию? Вряд ли.

В июле 1937 года (в то же самое лето) немцы построили Бухенвальд — «трудовой» лагерь для узников и «нежелательных элементов». В то же самое время прошла «чистка» на торговых и промышленных предприятиях — оттуда изгнали всех евреев. А позже им запретили появляться в театрах, музеях, библиотеках и в других общественных местах. Перед евреями захлопнулись двери государственных учреждений, учебных заведений и санаториев. А начиная с шестнадцатого июля евреев обязали носить желтую звезду, чтобы их можно было сразу отличить от других граждан. Снова и снова Одри и Чарльз вспоминали об Урсуле и Карле. С тех пор слово «еврей» стало звучать по-особому. Время мчалось с бешеной скоростью, мир ожидали страшные испытания, одно тяжелее другого, и никто не в силах был понять истинного смысла происходящего. В декабре Италия и Германия вышли из Лиги Наций, что также было зловещим знаком.

В марте 1938 года Гитлер захватил Австрию под предлогом, что проживавшие в нем немцы потребовали аннексировать территорию этого государства. Страшная новость повергла Одри и Чарльза в еще больший страх. Они находили поддержку и опору только друг в друге.

В конце 1938 года исполнилось три года, как они стали жить под одной крышей. Ви и Джеймс устроили по этому поводу праздничный ужин, они танцевали самбу и конгу, слушали пластинки с Бенни Гудменом. А когда в четыре часа утра они вернулись домой, Одри сказала Чарльзу, что все ее мечты сбылись; ей исполнился тридцать один год, и она любила его так сильно, как никогда прежде. Конечно, грустно, что из-за упрямства Шарлотты у них нет ребенка; в итоге весь свой родительский пыл они обратили на малышку Молли.

Наступивший год поверг в отчаяние и страх всех без исключения. После мюнхенского соглашения люди поспешили уговорить сами себя, что теперь настанет мир, и вся Европа делала вид, что беспокоиться не о чем. Все, кто мог себе это позволить, покупали драгоценности и роскошные машины, закатывали балы, носили дорогие наряды, меха, стоившие баснословных денег, украшения. Все было так, как будто ничего не случилось; наигранная, показная веселость словно компенсировала людям веру в лучшее будущее. Но где-то в глубине души страх был всеобщим, вокруг происходили чудовищные события, виновником которых был Гитлер. Никто не в силах был его остановить: зловещая тень Гитлера продолжала надвигаться на Европу. Заканчивалась гражданская война в Испании, унесшая несметное число жизней.

Солдаты вермахта все оглушительнее стучали в барабаны.

Германия оккупировала Богемию и Моравию, подписала с Россией пакт о ненападении. Завоеватель, удвоивший свои силы за счет нового союзника, стал страшен вдвойне. Первого сентября Гитлер напал на Польшу; весь мир затаив дыхание следил за развитием событий.

Третьего сентября Великобритания объявила войну Германии, Черчилль был назначен главнокомандующим и стал мозговым центром военных операций. Спустя две недели немецкие подводные лодки потопили английские корабли «Атония» я «Бесстрашный». Одри и Чарльз, застыв от ужаса, слушали сообщения по радио у себя на кухне. Чарли не знал, что делать; может, Одри лучше отправить домой, в Штаты? Оставаться в Европе было опасно. Почти все американцы поспешно вернулись на родину. Посол Соединенных Штатов для каждого старался выхлопотать билет на самолет. Чарли спросил у Одри, полетит она с ними или нет.

Она только улыбнулась ему в ответ, налила чашку чая и лишь потом сказала, взглянув на него спокойно и уверенно:

— Чарли, я дома.

— Я не шучу. Если хочешь, отправлю тебя в Штаты. Тебя и Молли. Сейчас в посольстве всем американцам достают билеты, так что самое время отчаливать. Одному Богу известно, что натворит этот сумасшедший. Он словно с цепи сорвался. — Чарли, конечно, имел в виду Гитлера.

— Я остаюсь здесь. С тобой, — тихо ответила она. Он взял ее руку. Вот уже шесть лет, как они любят друг друга. В Лондоне все приняли их союз, ее называют «миссис Рисколл», его — «мистер Паркер-Скотт». Даже если Гитлер сметет Лондон с лица земли, смерть она встретит с Чарльзом. Она сообщила ему об этом спокойным, почти бесстрастным тоном. У него гора с плеч свалилась; он только не сказал ей, что вместе с Джеймсом записался в добровольцы. Джеймс хотел стать летчиком, а Чарльз решил податься в разведку. У него отличное «прикрытие» — ведь он журналист. В министерстве внутренних дел Чарльзу сообщили, что его вызовут. Он решил, что начали изучать его досье, но рано или поздно он получит ответ. Так оно и вышло. Ему позвонили в день падения Варшавы. От этой трагедии содрогнулась вся Европа. Через два дня между Россией и Германией произошел раздел Польши, словно два волка разорвали на две части свою жертву. Одри чувствовала себя больной каждый раз, когда слышала сообщения по радио или когда до нее доходили слухи о том, в каких мучениях гибли жители гетто.

Она все время говорила с Чарльзом об этих зверствах, так что он даже обрадовался звонку из министерства. Незадолго до этого Англия послала во Францию сто пятьдесят восемь тысяч солдат для защиты союзников. Чарли рвался отбыть вместе с ними. Но только через два месяца он получил звание военного корреспондента и мог ехать — в ожидании назначения — на любой фронт.

Ему не давало покоя то, что Джеймс уже сражается в рядах регулярной армии и Вайолет водит машину Красного Креста. В июле Чарльз, был приглашен в министерство. За три месяца до этого капитулировали Дания и Норвегия, месяцем позже — Бельгия, а две недели назад — Париж. Перед вызовом в министерство он писал военные репортажи из Лондона, иногда из Бельгии и Парижа (до их капитуляции) для ведущих иностранных газет, давая им лишь ту информацию, которую считали нужным давать его соотечественники. Несколько раз он был на приеме у Черчилля. Но Одри понимала, что он не станет отсиживаться в Лондоне всю войну, тем более после того, как Джеймса взяли в военно-воздушные силы.

В тот вечер, когда Чарльз вернулся из министерства, Одри сразу увидела по его лицу: что-то случилось.

— Что произошло? — спросила она, едва он появился в дверях гостиной.

— Да ничего особенного.

— Может быть, ты все-таки не будешь скрытничать? Боишься огорчить меня?

— С чего ты взяла, Од?

— Что случилось, Чарльз?

— Ты слушала последние известия? Мы потопили французский флот в Оране.

— Это в Алжире?

Он утвердительно кивнул.

— Зачем?

— Они больше не наши союзники. Они сдались немцам, Од, а мы не хотим, чтобы французские корабли достались Гитлеру. Чудовищная потеря. Конечно, мы не признали этого факта. Официальная версия — корабли затонули сами. Но у нас не было выбора.

— Сколько человек погибло? — Она смертельно устала от сообщений о гибели людей — тысячи погибших здесь, тысячи — там… Карл и такие, как он… Люди, уничтоженные в Варшаве в тридцать девятом…

— Около тысячи. Меня направляют туда. Од.

— В Алжир? — Внутри у нее все сжалось.

— Да, сделать репортаж о затонувшем в Оране флоте, а после ненадолго в Каир, там сейчас развертываются военные действия. — Он немного приврал, хотя Муссолини всего шесть дней назад грозил вторжением в Египет, и англичане решили послать туда военных корреспондентов, во всяком случае, было решено послать его. Увидев выражение лица Одри, Чарльз замер. — Ну что с тобой, Од?!

Глаза ее наполнились слезами, она отвернулась от него. «Вот что значит быть втянутым в войну, — подумала она. — Может быть, Соединенные Штаты поступили мудрее, не ввязавшись в этот кошмар, и спасли тысячи жизней своих сограждан?»

Чарльз подошел к Одри сзади и обнял ее. Потом не спеша повернул ее к себе, взял ее лицо в свои ладони.

— Я уеду ненадолго.

— Ведь ты именно этого хотел, да?

— Пойми, военный корреспондент и пехотинец — не одно и то же. Это не так опасно…

— Тебя могут убить так же, как любого другого, — резко перебила она его. — Черт бы тебя побрал, Чарльз, почему бы тебе не найти какое-нибудь занятие дома?

— Какое? — Сам того не замечая, он тоже заговорил громко и резко. — Может, начать вязать? Одри, я должен поехать туда! Вон Джеймс уже полгода как бомбит немецких преступников.

— Ну и молодец! Но если его там убьют, Ви и его детям лучше не станет… — Она заплакала, и он привлек ее к себе. Ей было из-за чего плакать: два дня назад она узнала, что у нее будет ребенок. Но пока не выдалось подходящей минуты, чтобы сказать ему об этом.

— Я вернусь, Одри, обещаю… В Каире тихо…

Она внезапно рассмеялась сквозь слезы, отстранилась и взглянула на него.

— Дурацкое место. Вспомни, в какой ты попал переплет, когда был там в последний раз!

— Обещаю ни на ком там больше не жениться. Даю слово.

— Я так люблю тебя! Поклянись, что будешь осторожен, или я поеду с тобой, чтобы оберегать тебя.

— С тебя станет! — Его позабавила эта перспектива, не несет Ей предстояло нести тяжкий крест — одной, без него.

— Не испугаюсь и побегу за тобой. Помни об этом, милый.

— Запомню.

Всю ночь перед расставанием они посвятили любви. Он улетал на следующий день. Ему не дали времени на сборы, да так было и лучше. Уезжая, Чарльз обещал вернуться через пару месяцев, а Одри пообещала быть осмотрительной, беречь себя, Молли и писать ему каждый день. Он будет жить в отеле «Шепард», говорят, отель класса «люкс», но он не стал об этом распространяться, а просто махнул Одри на прощание рукой и укатил в джипе, заехавшем за ним рано утром. Он улетал на военном самолете через час с небольшим и сейчас, удаляясь от дома, молил Бога, чтобы с Одри и Молли не стряслось беды Они уже несколько ночей провели в ближайшем к их дому бомбоубежище. Все уже вроде бы привыкли к бомбежкам, но такую жизнь вряд ли можно было назвать приятной, и каждый раз, когда Чарльз уходил из дома, он очень тревожился за них. А теперь и подавно, хотя сначала ему предстоял полет в Оран, а только потом в Каир. После его отъезда Одри долго стояла в гостиной, глубоко задумавшись, ничего не видя вокруг. Все мысли ее были сосредоточены на их будущем ребенке. Она так и не решилась сказать ему об этом до его отъезда. По иронии судьбы Шарлотта солгала ему когда-то, что беременна, чтобы заставить его жениться на себе, а сейчас, когда это было правдой, Одри не сказала ему ни слова. Ее охватила тревога. А если его убьют… если… Ей долго не удавалось взять себя в руки, и когда вечером она пришла поужинать к Вайолет, то чувствовала себя вконец измученной и подавленной.

— Как ты это выдерживаешь? — спросила Одри. Взгляд у нее стал совсем другим — сонливым и тревожным.

Срок беременности пока был совсем небольшой, но она так переполошилась, когда врач сказал ей, что у нее будет ребенок, что сначала хотела было сразу помчаться домой и выложить Чарли эту новость, но потом решила все же дождаться удобного момента. Не хотела раньше времени тревожить его. И вот теперь…

— Что именно? — Леди Ви улыбнулась. — Ночные налеты? Ко всему со временем привыкаешь.

— Нет, не налеты… страх… Ты не сходишь с ума от страха за жизнь Джеймса?

Улыбка сошла с губ Вайолет.

— Все время схожу с ума. Не перестаю думать об этом. Но ведь у нас нет выбора, дорогая.

Глаза их встретились. Одри готова была расплакаться. Она поняла, что больше не в силах молчать и должна с кем-нибудь поделиться.

— Я жду ребенка… Чарли не знает… Хотела ему сказать, но не решилась… — Она зарыдала. — А если…

— Прекрати сейчас же! — Вайолет сжала ей плечи, она и обрадовалась, и испугалась за Одри. В такое время ждать ребенка! Ведь она, бедняжка, совсем одна! Но Вайолет знала, как мечтал о ребенке Чарли, и улыбнулась Одри. — Чудесная новость, дорогая! Смотри береги себя и побольше ешь!

— Считаешь, надо было сказать ему до отъезда?

Леди Ви покачала головой.

— Ты правильно поступила. Он бы с ума сошел от страха , за тебя, перестал бы думать о себе. Я тоже не все говорю Джеймсу.

Говорю, что у нас все отлично, потому что, когда он в полете, ему надо думать только о своей работе. Им сейчас нельзя отвлекаться на другие мысли. — При этом она подумала, что даже незначительная рассеянность может стоить им жизни, но промолчала.

У Одри отлегло от сердца, после того как она поведала подруге свою тайну, а Ви совсем не удивилась этой новости.

Странно, что этого не случилось раньше.

Теперь Чарльз с новой силой начнет требовать от Шарлотты развода. Вайолет не представилось случая переговорить с ним до его отъезда, а между тем до нее дошли странные слухи о похождениях Шарлотты. Но ей не хотелось огорчать Одри подобными историями.