Жар-птица

Глава XX. Заступница

— Это что за безобразие?! — раздался неожиданно за спиной князей звонкий голос.

Невольно вскинув голову, Ирина увидела позади изящный силуэт девушки в дорогом платье, рединготе и шляпке. Она стремительно шла по главной алее в их сторону.

Оленька прибавила шагу и, приподнимая юбку, поспешила быстрее вперед. В первые минуты она заметила во дворе Кудашева и дворовых слуг, а потом и обнаженную девушку, не понимая, что происходит. Но теперь, стремительно приблизившись, она узнала в голой девице Ирину. Округлив от ужасающей картины глаза, Ольга отметила, что сестра вся в грязи, а Кудашев едва держится на ногах, шатаясь.

— Князь, что происходит?! Что вы творите с моей сестрой?! — громко возмутилась она.

Она быстро подошла к ним.

— Оленька! — воскликнула радостно Ирина, понимая, что, возможно, ее мучения сейчас окончатся.

— Слава тебе Господи, молодая барышня пожаловали! — воскликнула все та же неугомонная старуха, с надеждой взирая на подходящую Трубецкую.

— Ваша сестра блудница! — прохрипел Кудашев, оттаскивая жену подальше от сестры. — Она заслуживает наказания!

Окончательно выйдя из себя от всего увиденного, Оленька тут же набросилась на Кудашева со словами:

— Немедленно уберите от нее руки! Вы просто животное!

Словно разгневанная фурия, Ольга с размаху залепила Кудашеву две звонкие пощечины, пытаясь привести его в чувство. Она видела, что он сильно пьян.

— Отпустите ее! — кричала она.

От ее выпада Кудашев невольно разжал кулак, отпустив плечо жены, и Ирина отбежала от него. Ольга, сверкая глазами на князя, тут же стянула с плеч свой редингот и накинула его на сестру.

— У вас пьяная горячка, князь! — возмущенно заявила Ольга, обнимая сестру за плечи. — Опомнитесь! Ведете себя хуже извозчика!

— Приехали, чтобы поучать меня, Ольга Николаевна? — процедил Виктор. — Так лучше сестру свою научите, как мужу верность хранить.

— Это не дает вам права на подобные выходки, Кудашев. Такое непотребство учинили! — продолжала гневно Ольга. — Если не угомонитесь, я всему петербургскому обществу расскажу, как вы обращаетесь с женой и как тут бесчинствуете! И еще и цесаревне непременно, она моя подруга! Пусть все знают, какой вы мерзавец и скотина!

— Скотина? — опешил Виктор, еще ни разу никто так его не называл.

Он знал, что Ольга дерзка и остра на язык, но сейчас ее обидные слова словно отрезвили его.

— Даже хуже!

На ее фразу Кудашев замолчал, сжав кулаки, и как-то злобно глядел на Ольгу и Ирину, но более не дерзал подходить к ним. Он понял, что и впрямь пора уже прекратить это безобразие.

Оленька, так и обнимая Ирину за плечи, повела ее быстро в дом, на ходу крикнув одной из дворовых:

— Эй ты! Немедля натаскай воду в ванную княгини! Ей надо вымыться!

— Слушаюсь, барышня! — закивала угодливо та, довольная, что так вовремя приехала сестра их доброй барыни и остановила бешеного хозяина.

Когда Ирина и Ольга вошли в спальню, за ними последовали горничная и другая девушка, начав быстро готовить купание для княгини.

— Ой, барышня, как хорошо, что вы приехали, — выпалила довольно горничная Ирины. — Мы же тоже испугались, когда Виктор Сергеевич из себя вышел. А мы что можем? Мы же подневольные, скажет барин — и выпорют.

— Хватит болтать! — возмутилась Ольга грозно. — Вели еще девок позвать на помощь, чтобы через четверть часа ванна для княгини готова была!

— Конечно-конечно, барышня, все будет! — закивала горничная и бросилась прочь из комнаты.

— Оленька, как ты оказалась здесь? — спросила Ирина, в тот момент как Ольга начала своим кружевным платком отирать грязь с лица сестры.

— К тебе ехала, поговорить хотела. Уже у ворот усадьбы, как назло, колесо слетело, потому я пешком. Слуга и кучер остались чинить.

— Как ты вовремя…

— И не говори… жуть, что тут у вас происходит! Твой муж окончательно сошел с ума?

— Мне тоже так кажется, — вздохнула Ирина.

Вернулась Оленька в столицу через неделю, проведя все это время с сестрой и зятем. Уже уезжая, она настойчиво просила Виктора держать себя в руках и хоть немного смилостивиться над Ириной. Кудашев в день ее отъезда был на удивление трезв и даже кратко ответил ей, что все будет зависеть от поведения ее сестры и во всем виновата только Ирина. Понимая, что с князем говорить бесполезно, он был уверен в своем праве на жену и не понимал, что его действия аморальны, Ольга осознала, что не зря отдала письмо Александра Ирине. Возможно, у Измайлова что-то получится, и Ирочка не будет более страдать. С этими печальными и тревожными мыслями Оля возвратилась в Петербург.

Однако тут ее ожидало очередное неприятное известие. По приезде в город она наведалась к поверенному отца, чтобы выяснить, возможно ли получить часть наследства без замужества. Поверенный заверил, что возможно, но только с разрешения Трубецкого. Именно поверенный рассказал о печальном происшествии. Она немедленно поспешила в родительский особняк на Фонтанке.

— Батюшка, что вы творите?! — возмутилась Ольга, порывисто войдя в гостиную и застав отца за чтением утренней газеты. — Ваш поверенный заявил мне, что вы проиграли в карты еще две деревни с крепостными?

— Оля, я все объясню, — глухо начал Николай Николаевич, откладывая газету. — Мне надобно было выиграть, но удача покинула меня.

— Выиграть? Зачем же? У нас приличный доход, к чему вам играть в этот азартный вист?

— Не в вист, Оля.

— Да все равно! — возмущенно воскликнула она. — В том месяце вы подарили имение вдове, в этом проиграли в карты. Три деревни и усадебный дом за два месяца, батюшка! Не много ли? Я вас спрашиваю!

— Не смей так говорить со мной, Ольга!

Из глаз девушки брызнули слезы.

— Где ваше благоразумие, батюшка?! Вы хотите пустить нас по миру? Вы же теперь не сенатор, и доход от службы у вас стал меньше.

— В том-то все и дело, Оля! И все благодаря этому пронырливому графу Измайлову, ты же знаешь! — не удержался Трубецкой, вскакивая порывисто на ноги. Он нервно заходил по паркету. — Это он настроил против меня государя, и тот снял меня с поста. А моя нынешняя должность так презренна, что унижает мое достоинство!

— Обещайте, что более не сядете за игорный стол.

— Я не могу, Оленька, не могу этого пообещать.

— Отчего же? Где ваша сила воли?

— Ты не понимаешь! Где взять деньги на покрытие всех расходов? Вчера у меня были кредиторы из лавки купца Капитонова. Требовали уплату долга за игристое вино, что поставляли нам последние полгода. Я едва выпроводил их, пообещав уплатить все в следующем месяце. Это так унизительно, Оля!

Девушка видела, что отец на взводе и нервно меряет ногами пол. Она хотела помочь, но не знала как.

— Батюшка, давайте вместе обсудим, как нам быть с расходами, — предложила она.

— Теперь мое жалование так мало, что им не покрыть все наши расходы. Мне надобно играть, пойми. Я знаю — мне непременно повезет в следующий раз, должно повезти, так уже было несколько раз.

— И все же давайте сядем, батюшка, и спокойно все обсудим, — продолжала она. — Я с вами разберу все ваши бумаги и расписки. Все подсчитаем. Можно не устраивать приемы пока. Вино тогда будет без надобности. У нас же еще остались два поместья с пятью деревнями, три тысячи душ, так сказал поверенный. Это не так мало. Еще есть этот дворец и особняк покойной бабушки на Адмиралтейской набережной. Его можно сдать в наем. Он просторный, за него можно в год выручить приличные деньги. Сократим расходы. Я не буду заказывать новый гардероб на зиму. Давайте все обсудим, только прошу, более не делайте карточных долгов.

— Нет. Даже если мы сократим расходы, этого будет недостаточно.

— Почему же?

— Потому что мне надобно купить Евгении выезд, я давно ей обещал.

— Какой выезд? — выпалила она.

— Ну как, подобающий даме. Коляску и четверку лошадей.

— Что? Так вы из-за этой гадкой Красовской играете, чтобы опять сделать ей подарки? — выпалила Ольга, зная, что породистые лошади для выезда стоят приличных денег. — Неужели одного имения ей недостаточно?

— Нет. Я хотел ублажить ее домом, что на Адмиралтейской набережной, переписал его на ее имя, но она требует с меня еще выезд.

— Как? Дом бабки Екатерины теперь во владении Красовской? — выпалила в ужасе Ольга, понимая, что теперь даже не сдать ничего в наем.

— Да! — воскликнул Николай Николаевич трагично. Он остановился напротив дочери и, схватив ее ладони в свои, с болью посмотрел ей в глаза. — Доченька, прости, я так запутался. Я думал, она вновь полюбит меня и простит. Но она заявила, что, пока не куплю ей выезд, могу даже не показываться ей на глаза.

— Какой же вы дурак! — вспылила девушка в сердцах. — Простите меня, конечно, но это так!

— Ольга!

Она резко вытянула свои ладони из его крепких рук. Схватила отца за плечи и встряхнула.

— Простите меня, батюшка. Я не знаю, как у меня вырвалось. Я чувствую, вы погубите нас всех из-за этой Красовской!

— Ты должна понять меня, Оленька, я не могу без нее жить.

— Да когда же вы поймете, что вы ей не нужны! Что ей нужны только ваши деньги! Отчего вы ведете себя так глупо?!

— Мне непременно надо играть, когда-то я должен выиграть. Иначе я не смогу купить ей лошадей, и она никогда не простит меня. Я не переживу этого.

— И слава Богу, что не простит! Хоть перестанет тянуть из вас деньги! — хмуро заявила Ольга. — Она не любит вас. Вам не противно от всего этого?

— Ты права. Во всем права, доченька, — закивал он. — Она только мучает меня.

— Вот! Я о том и говорю.

Взор Николай Николаевича стал блуждающим, и он как-то болезненно произнес:

— Ты знаешь, вчера я застал у Евгении в доме ее нового любовника.

— В доме нашей тетки, я так полагаю, — уточнила она траурно.

— Знаешь кого? Опять этого молодого гвардейца! — воскликнул в безумной агонии Трубецкой. — Этого Кирилла Григорьевича, племянника графа Измайлова, которому государь отдал мою должность. Просто коварное семейство эти Измайловы! Дядя забрал мою должность сенатора, а племянничек мою любовь…

— Боже! Только любовь не приплетайте к вашей безудержной похоти к этой вдове!

— У него ничего нет, кроме звания капитана! — продолжал Трубецкой, словно не слыша дочь и ища причину, почему Евгения предпочла ему Измайлова. — Но он молод! Наверняка этот Кирилл только этим ее и покорил.

— Конечно, теперь они пируют с вдовой на ваши деньги! И все благодаря вам, батюшка. Оттого что вы совсем не думаете головой!

— Как ты жестока, Оля, — прошептал Николай Николаевич, хватаясь за голову и отходя от нее.

— Я жестка, конечно. Вы же думаете только о себе! А вы знаете, что с Ириной? Муж измывается над ней. А вы и пальцем не желаете пошевелить!

— Виктор Сергеевич заверил меня, что у них все хорошо.

— Как у вас, у мужчин, все складно. Один распускает кулаки, второй транжирит деньги. А мы должны все это терпеть!

— Ты преувеличиваешь, Оля.

— Нет, отец, это вы залили вином глаза и ничего не видите вокруг, кроме этой блудницы Красовской!

— Ольга, давай закончим этот разговор.

— Обещайте, что не будете больше играть, я чувствую, это опасно для нас.

— Я не могу дать такого обещания.

Посмотрев на отца долгим взглядом, Ольга выругалась про себя и вихрем вылетела из гостиной.