Желтые розы

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вот тебе на! Он так продумал сегодняшний день и был уверен, что все пройдет гладко.

Прежняя Карина совершенно определенно любила желтые розы, а новая Карина говорит, что ненавидит их. Как это объяснить? Всегда ли потеря памяти вызывает такое противоречивое поведение?

Он понимал, что его единственный шанс — попытаться ее успокоить.

— Карина, я не веду никакой игры, — мягко сказал он.

— Тогда как называется то, что ты делаешь?

— Я пытаюсь вновь завоевать любовь своей невесты.

Карина вытянула руку, показывая ему палец без кольца.

— Я тебе не невеста!

— Разве дело в кольце? — развел руками Форд. — Ты была согласна выйти за меня замуж. Откуда бы я столько знал о тебе, если бы мы не были близки?

— Не знаю, — крикнула она. — Я ни черта не знаю. — К его ужасу, ее прекрасные глаза наполнились слезами. — Я знаю только то, что ты мне рассказывал. Почему я должна тебе верить? Может, это чистейшая ложь!

Форд покачал головой.

— Последние двенадцать месяцев я посвятил тебе, Карина. Если бы я не любил тебя, разве был бы я способен на такое?

— Не знаю. Не знаю ничего, — неуверенно возразила она.

— Полно, Карина! — Он протянул к ней руки. — Иди сюда, сядь. Я приготовлю тебе чай. И не беспокойся, я все здесь уберу.

Он был рад, когда она позволила взять ее за руку и отвести в приветливую желтую гостиную. Прежняя Карина любила эту комнату и всегда улыбалась, глядя на ужимки клоунов, которых он подбирал с таким старанием. Но нынешняя Карина едва ли их замечала и при взгляде на них ни разу не улыбнулась.

Когда она устроилась в уголке уютной кушетки в желтую и кремовую полоску, Форд включил чайник и принялся подметать остатки хрустальной вазы. Потом выбросил их вместе с цветами в мусорное ведро.

Карина провожала Форда внимательным взглядом всякий раз, как он проходил через комнату, но ничего не говорила и не улыбалась. Похоже, она была погружена в свой мир. Форд не мог понять, что с ней происходит, и уже подумывал, не вызвать ли врача.

Он принес ей чай, сел и стал молча ждать. И только когда она поставила на стол пустую чашку, спросил:

— Ты можешь объяснить, что с тобой, Карина?

— Ничего, — спокойно ответила она.

— Что-то не похоже. Сначала тебя расстроили мои поцелуи, а теперь цветы. Поверь, дорогая, желтые розы были твоими любимыми цветами.

Карина покачала головой.

— Ничего не могу с собой поделать. Я знаю только, что с ними связаны тяжелые воспоминания.

— Ты упомянула свою маму. Она, кажется, умерла, когда тебе было два года?

— Не знаю, почему я ее упомянула, — раздраженно сказала Карина. — Что-то меня подтолкнуло, но что — не знаю. Господи, какая каша у меня в голове! Хоть бы что-то вспомнить! — Она обхватила руками голову.

— Ты же знаешь, врач запретил тебе напрягаться, — напомнил ей Форд. — Со временем все придет само собой.

— Но это так долго тянется, — возразила она. — Я понимаю, теперь у меня другая жизнь, пусть и какая-никакая...

— Что значит «какая-никакая»? Ты несчастлива? Я изо всех сил стараюсь...

— Знаю, — устало перебила она его. — Но, помимо тебя, у меня никакой другой жизни нет. Это же ненормально.

Может, он делает ошибку, подумал Форд, ограничивая круг ее общения только собой? Но в обществе других людей она всегда чувствовала себя стесненно, так что в конце концов они стали встречаться с кем-то очень редко и проводили время вдвоем.

Он был уверен — общение с ним доставляет ей удовольствие. И только в последние дни в ней произошла какая-то перемена. Все было хорошо, если он держался на расстоянии, но стоило ему приблизиться, как она шарахалась от него, будто испуганный кролик.

Контраст между прежней и нынешней Кариной был разителен. Раньше она обладала ненасытным сексуальным аппетитом и более живыми чувствами. Он любил ее самозабвенно... пока не узнал, что она встречается с другим.

Ему никогда не забыть того дня, когда Джеффри сказал, что видел Карину с другим мужчиной.

— Они стояли совершенно поглощенные друг другом, — рассказывал он. — И это среди бела дня. А когда он укатил на своем «порше», она смотрела ему вслед, пока машина не скрылась за углом. Вид у нее был потрясенный. Тебе лучше сразу с ней расстаться.

— Ты уверен, что это была Карина? — спросил Форд, не в состоянии поверить, что она могла так с ним поступить.

— Абсолютно, да и видел я их вместе не первый раз.

— И ничего мне не сказал? — Лицо Форда потемнело от гнева.

— Я все надеялся, что ошибаюсь.

— Черт возьми! Ну, она мне за это заплатит!

Но когда он набросился на нее с упреками, она, конечно, все отрицала. Более того, обвинила его в том, что он ей не доверяет, и швырнула в него обручальное кольцо.

Когда она ушла, он попытался убедить себя, что ему это безразлично, что он больше ее не любит и что их отношения основаны только на физической близости. Он и в самом деле был готов с нею расстаться.

И пойти в больницу заставила его только совесть, чувство вины, сознание, что катастрофы не произошло бы, если бы они не поссорились.

Но любовь, которую он питал к Карине теперь, была другой. Может быть, потому, что ему приходилось сдерживать свои желания и теперь он видел Карину в другом свете. А может, потому, что изменилась она сама. Стала мягче, чаще считалась с его чувствами, вместо того чтобы думать о себе. Полюбила классическую музыку вместо популярной, тихие вечера дома вместо ночных клубов. Все это вместе с другими мелочами делало ее намного привлекательнее.

В результате его любовь к новой Карине стала глубже. Он был уверен, если бы она сказала: «Я люблю тебя, Форд, и хочу быть твоей женой», он бы не колеблясь простил ей интрижку с Чарльзом Форестером, женился на ней и они провели бы оставшуюся жизнь вместе.

К сожалению, становилось все очевиднее, что она никогда этого не сделает, и план заставить ее вновь полюбить его, обречен на провал.

Однако Форд, не привыкший сдаваться, спокойно сказал:

— У меня никогда не было намерения так ограничивать твою жизнь, Карина. Я думал, я тебе нужен. Но я, кажется, ошибся.

Она так долго молчала, что Форд решил — она не ответит. Но она тихо сказала:

— Да, ты мне был нужен.

Он обратил внимание, что она употребила прошедшее время.

— А сейчас уже не нужен?

— Нет... да... О, не знаю.

Она опять расплакалась, и Форд на этот раз не выдержал. Он обнял ее и стал покачивать, как ребенка. Он понимал: надо взять себя в руки и подавить растущее желание. Карине нужно утешение, а не поцелуи.

Он был в полном шоке, когда услышал ее тихие слова:

— Поцелуй меня, Форд.

Он взглянул в синеву ее глаз, увидел легкий румянец, выступивший на лице, и дрожащие губы.

— Ты уверена, что этого хочешь?

Она кивнула, и он тут же сильнее сжал ее в объятиях. Она была такой хрупкой, нежной, такой прекрасной!

Форд медленно наклонил голову и, когда его губы коснулись ее рта, не смог сдержать стон наслаждения. Однако он старался не требовать от нее большего, чем она была готова ему дать. Пусть инициатива исходит от нее, тогда она не сможет его обвинить, что он воспользовался ее слабостью.

Но очень скоро его добрые намерения рухнули. Теперь он уже ласкал ее рот языком, исследуя его, наслаждаясь его вкусом, получая мощные электрические импульсы, от которых он все больше терял над собой контроль. Он чувствовал, как она дрожит, как льнет к нему сладко надушенным телом, заставляя его действовать все настойчивее.

Уже не заботясь, не слишком ли он далеко заходит, Форд погладил ее груди, напряженные, ждущие ласки, с возбужденными сосками, проступающими под гладким атласом блузки. Карина застонала от острого удовольствия. Форд почувствовал, как затрепетало и выгнулось ее тело.

Такого он сегодня никак не ожидал. Все его загнанные вглубь эмоции вырвались наружу с такой силой, которая, казалось, грозила его испепелить.

Он потер пальцем пульсирующий сосок и ощутил, как по ее телу пробежала дрожь. Он слышал ее тихие стоны, увидел, как откинулась назад ее голова и закрылись глаза. Все ее тело готово было ему покориться.

Форд сорвал с нее блузку и кружевной лифчик. Он смотрел на нее в восхищении, лаская обе груди, заново знакомясь с ее телом, потрясенный его красотой. Потом убрал руки и продолжил ласки языком. Карина вскрикнула от пронзившего ее наслаждения. Вкус ее груди был так восхитителен, так эротичен, как никогда раньше. Карина похудела после аварии, и грудь ее стала меньше, но все равно была способна зажечь огонь в каждой клеточке его тела. О, Господи, Господи! Выдержать это было выше человеческих сил.

Форду хотелось обладать ею, снова назвать ее своей, забыть о двенадцати месяцах ожидания и вновь ощутить тот непередаваемый восторг, который они испытывали вместе.

Карина понимала, что терпит крах. Вся ее борьба оказалась бесполезной. Никуда от правды не деться — она хочет Форда Филдинга.

Это была безудержная страсть, которую не могли остановить ни ее недоверие к Форду, ни сомнения, что когда-то она была с ним помолвлена.

Она ощущала, как вибрирует все ее тело, как закипает кровь от чувственных ощущений и как стучит сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

В ответ на его жадные поцелуи из горла против ее воли вырывались крики наслаждения.

Карина не замечала ничего, кроме близости его горячей плоти, их обоюдного возбуждения, жидкого огня, текущего по сосудам.

— Форд... — выдохнула она, не осознавая, что говорит. — О, Форд! — Его рука на набухшей груди вызывала у нее дрожь, доходившую до самого сердца, и пронзала острым удовольствием.

— Карина, моя несравненная Карина! — хриплым, прерывистым шепотом воскликнул он. — Как долго я ждал этого дня! Я думал, он никогда не наступит. — Рука его соскользнула к ее бедру, нежные пальцы стали продвигаться к разгоряченному влажному лону.

Карину охватила паника. Это уже было намного больше того, что она ожидала, попросив Форда ее поцеловать. Она толком даже не знала, что ее побудило это сделать. Не предвидела она также и своей бурной реакции, и острого желания.

Но ведь она дала себе обещание, что, пока не вернется память, пока она не удостоверится, что Форд действительно тот человек, за которого себя выдает, она не позволит ему обладать ею.

«Даже если ты теперь его любишь?» — услышала она внутренний голос.

«Да, хотя я его и люблю теперь», — печально отметила она.

Карина в отчаянии вырвалась из объятий Форда и, шатаясь, отошла к окну, где невидящим взглядом уставилась в темноту ночи, лишь бы не видеть его лица.

Он, конечно, был оскорблен. Она успела заметить это по его удивленному лицу, но не предполагала, до какой степени он разозлился. Его громовой возглас заставил ее вздрогнуть:

— Черт возьми, что это значит? Сначала ты просишь поцеловать тебя, а потом отвергаешь меня! Что за игра такая? Или ты испытываешь меня, проверяешь, насколько хороши мои поцелуи по сравнению с поцелуями твоего любовника?

Краска сошла с лица Карины.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. У меня никого больше нет.

— Но был же, — холодным, осуждающим тоном заметил он. — До несчастного случая. И я подозреваю, ты об этом вспомнила. Так как, выдерживаю я сравнение с Чарльзом Форестером?

Чарльз Форестер? Чарльз! Перед мысленным взором всплыло красивое лицо и белокурые волосы. Это он и есть? Неужто и правда она предала любовь Форда?

Карину будто обдало ледяным холодом. Она резко повернулась и взглянула на него расширившимися глазами.

— Это правда? — произнесла она сдавленно.

— Вспомнила? — едко спросил он. — Да, это правда. Я готов был простить тебя... пока... не потерпел фиаско. — Он пронзил ее яростным взглядом.

Карина покачала головой.

— Нет, ты ошибаешься, Форд. Память ко мне не вернулась. Но я уверена, что никогда бы тебе не изменила. Внутреннее чутье мне подсказывает, что я не могла бы так поступить ни с тобой, ни с кем-нибудь еще.

— И ты думаешь, я тебе поверю? Объясни мне, Карина, зачем ты попросила тебя поцеловать?

— Я не знаю, — всхлипнула она. Глаза застилали слезы.

— Не знаешь или не хочешь сказать?

Карина видела — переубедить Форда невозможно. Он по-прежнему говорил осуждающим тоном, окидывая ее презрительным взглядом. И она вдруг взорвалась:

— Если я, по-твоему, изменница, то нет смысла поддерживать между нами отношения. Я чувствую себя так, будто ты нанес мне удар в спину. Никогда не думала, что ты на такое способен. Я относилась к тебе с уважением, восхищалась тобой, всегда была благодарна за твою доброту. Я...

— Но никогда меня не любила. Я был тебе нужен, потому что твой любовник так и не появился после несчастного случая. Почему, интересно? Ты и с ним поссорилась?

— Прекрати! Прекрати! — Карина закрыла уши руками. Ее маленький уютный мир рушился.

— Что прекратить? Что я такого делаю?

— Угрожаешь мне! Обвиняешь меня в поступках, о которых я ничего не знаю. Ты злой, жестокий! Я ненавижу тебя! — Карина заметила, как у него передернуло лицо, но ей не было его жаль. Она говорила правду.

Больше года он вел себя как истинный джентльмен. Трудно было представить, что он способен говорить такие жестокие слова.

— Это мне надо тебя ненавидеть, Карина, — сказал он неожиданно вкрадчивым тоном. Злость его прошла, но что пришло ей на смену — Карина понять не могла. — Это ты погубила нашу любовь, — продолжал он. — Если ничего не помнишь ты — хотя я подозреваю, потеря памяти тебе в данный момент на руку, — то помню я. И не желаю вновь испытать боль, которую ты причинила мне, встречаясь с кем-то за моей спиной.

— Если я действительно так поступила, — грустно сказала она, — то я очень об этом сожалею.

— Ты считаешь, этого достаточно, чтобы исправить положение? — спросил он странно безразличным тоном.

— Конечно, нет.

— Знаешь, Карина, раньше ты никогда бы не стала извиняться. Спорила бы, отрицала, но не извинилась бы. И в этом отношении ты тоже стала другой.

Ей хотелось спросить, какая Карина ему нравится больше, но она мудро промолчала. Этот день она будет помнить до конца своей жизни. Чем скорее вернется к ней память и она узнает, что же на самом деле произошло, тем быстрее она обретет спокойствие.

Правда, понравится ли ей то, что она узнает, это еще вопрос. Ведь, как ни была она уверена в своей непогрешимости, доля правды в этой истории, наверное, была. Иначе почему ей приснился Чарльз Форестер? Почему она вспомнила его имя? И как сложатся теперь ее отношения с Фордом?