Жена Дроу

Шед

Они прошли, какую-то неприветливую деревушку, жители которой предпочитали не вступать с пришлыми ни в какие разговоры. Никто не предложил им ночлега, только продали путникам яблоки, да каравай хлеба, посоветовав им не задерживаться здесь. И хотя Дорган держался поодаль, скрывая лицо под капюшоном, похоже именно его присутствие настораживало деревенских. Поэтому пришлось путникам покинуть не гостеприимную деревушку, так и не дождавшись приглашения скоротать этот вечерок, за кружкой местного вина, позабавить рассказами о своих приключениях, да ответить на вопросы, что же происходит на белом свете. Когда позади, за поворотом дороги, остался крайний, стоящий на отшибе деревенский дом, Харальд, шагавший впереди, замедлил шаг. Объяснять, что-то остальным не было нужды, все и так заметили сидящего у дороги на замшелом валуне, старика. Он не двигался до тех пор, пока путники не поравнялись с ним. Тогда старик, остававшийся до того неподвижным, словно сам был изваян из камня, поднялся опираясь на свою черемуховую палку. Он был сед как лунь, а выцветшие подслеповатые глаза его, силились разглядеть тех, кто подходил сейчас к нему.

— Доброй вам дороги, славные воины — слабым, старческим голосом заговорил он с ними.

— И тебе доброго здоровья, отец, — отозвался Харальд.

— Доблестный воин, — повернулся в его сторону, беспомощно щурясь, старик, — куда идешь ты, со своими друзьями? В какие места?

— Самим бы знать… - пробормотал варвар и громко ответил: — Куда судьба забросит.

— Так-так… - прошамкал старик, не спуская с него слезящихся глаз. — Мой тебе совет, храбрый воин, возле каменного креста, к которому приведет тебя эта дорога, сверни с нее на тропу. Хоть вам и придется провести эту ночь в лесу, под кустом, зато вы попадете, туда куда вам нужно, - и старик медленно, с кряхтением, вновь опустился на камень.

Немного постояв возле него в надежде услышать, что-нибудь еще о местах, куда он их посылает, путники переглянулись, пожали плечами и пошли дальше, решив, что от дряхлости старик просто не в своем уме.

— Это ж, надо, до чего простирается здешнее радушие, — ворчал недовольный Борг. — Посоветовать нам заночевать в лесу! Запомню я их гостеприимство, чтоб у них животы с перепою вспучило.

К вечеру на развилке дороги, которая поворачивала широким трактом влево, расходясь с заросшей тропой исчезающей в лесных дебрях, что уходила вправо, перед ними встал каменный крест. Борг перестал ворчать и заявил, что надо лишиться последних мозгов, что бы следовать совету полоумного старика. И пока остальные спорили свернуть ли им с дороги на тропу, или продолжать путь дальше, не обращая внимания на указания странного старца, Ника подошла к кресту. Проведя ладонью по темному потрескавшемуся камню, она заметила, что весь он покрыт затейливой резьбой, сглаженной временем. Очистив небольшую его поверхность от мха, Ника пригляделась. Узоры походили на письмена. Что за слова были выбиты на камне? Может это древняя молитва, давно уже позабытая людьми. Каменный крест походил на католический, хотя, скорее всего являлся в здешнем мире символом чего-то другого.

— … на кресте древние обереги от зла, — тем временем убеждал остальных Дорган. — Старик просил о помощи.

— Крест древний, а древнее зло уже давно изжило себя, — насупился Борг. — Не зачем нам следовать словам поврежденного рассудком.

— Не могу поверить, что ты испугался бормотания како-то старой развалины, — принялся посмеиваться над тестем Харальд. — Когда это ты начал избегать опасности? А, хоть бы и опасность. Разве нам впервой? Неужто тебе не интересно, что нас ждет там, куда указывает нам судьба через этого полоумного старца?

— А, по твоему, очень разумно рисковать попусту? Мы не знаем с чем нам придется столкнуться. Может этот замшелый пень заманивает нас в ловушку?

— Вот и узнаем, так ли это

- Хватит спорить! - решительно оборвала их Ивэ. — Вы можете пререкаться друг с другом до бесконечности. Сумерки вот-вот перейдут в ночь и нам надо уже на что-то решиться.

И поскольку Борг оказался в меньшинстве, компания дружно свернула на тропу, углубившись в лесную чащу.

Уже в ночной темноте они вышли прямиком в деревню. Борг приободрился в предвкушении уютного ночлега, сытного ужина и, может быть даже, доброй попойки, тем более, что начал накрапывать дождик. Но деревушка встретила их тишиной, а приунывшие путники, не увидели ни одного светящегося окошка. Вокруг стояла тишина, не нарушаемая ни скрипом калитки, ни колодезным рукавом. Собак и то не было слышно.

— Молоты земных недр, что это такое? А? Куда все подевались? - озадачено оглядывался дворф.

— Думаю, все жители ушли туда, — показал вперед Дорган.

Ника поглядела в ту сторону, но кроме какой-то темнеющей бесформенной горы или утеса, выглядывающей из-за неровной стены леса, ничего не разглядела.

— Святой Драгод! Куда это мы вышли? - изумился дворф. - А, Дорган?

— Думаю, к Шеду, друг мой, — помолчав немного, ответил эльф.

— Раздери меня орк! Шед! - стукнул себя по шлему Борг. — Повезло нам, ко всем демонам, выйти к нему в такую темень!

— Зачем ты говоришь такие вещи на ночь глядя, — недовольным шепотом одернула его Ивэ.

А Ника, краем глаза заметила, вдруг промелькнувшую, меж домов тень. Вздрогнув, она повернулась к Доргану.

— Тише. Не показывай вида, что увидела их

Их?! Значит “их” много?!

— Много? - чуть повернувшись к нему, прошептал Харальд, вслух повторяя ее вопрос.

Дроу чуть кивнул.

— Будет драка, — решительно подвел итог их короткому совету Харальд.

Его рогатый шлем влажно поблескивал под дождем. Борг стоял неподвижно, положив на плечо секиру. Ивэ решительно сжала губы, а Ника положила ладонь на рукоять своего легкого меча.

— Держимся вместе, — негромко скомандовал Борг. — И не отставать.

— Прорываемся к городу, — добавил Дорган, двинувшись вперед.

Ника заняла место позади остальных, прикрывая тыл. Все получилось само собой и никто с этим не спорил. Она перенастроила зрение и теперь видела каждый предмет, каждую деталь в окружающих ее потемках ненастной ночи.

Маленький отряд быстрым шагом миновал деревню. Ника отлично видела, что их преследуют, перебегая от хижины к хижине. Нет-нет да блеснет в темноте влажный от дождя клинок. В темных проемах дверей угадывалось какое-то движение. Главное, с облегчением отметила Ника, насколько она могла разглядеть, это то, что их враги были не выше человеческого роста. Уже легче, что не увальни орки. По видимому, они затаившись, ожидали, что усталые путники займут одну из хижин, расположившись в ней на ночлег, где и нападут на них. Вместо этого, “усталые” путники пронеслись через деревню, выбежав прямо на дорогу, ведущую в город. Неведомый противник, не ожидая подобной прыти, не успел ничего толком предпринять, видимо до конца надеясь, что вымокшие утомленные путники, все-таки укроются под крышей одной из хижин.

Выбравшись на дорогу, маленький отряд по команде Доргана, разделился на две группы и исчез в кустах, росших по обочинам, продолжая двигаться вдоль нее. Получилось так, что с Дорганом шли Ивэ и Харальд, а Ника осталась с Боргом, чье сопение слышала сейчас за своей спиной. Оказалось, что тяжелый неуклюжий на вид дворф, мог передвигаться легко и бесшумно. Он тронул ее за руку и когда она остановилась, повернувшись к нему, кивнул в сторону дороги. На ней, со стороны деревни, показался, нагонявший их бегом отряд воинов, мерно бряцающий латами и ощетинившийся мечами. Борг чуть наклонился вперед, сжимая в руках секиру. Неужели он настолько безумен, что готов в одиночку атаковать его. С него станется. Ника поудобнее перехватила меч. Отговаривать от чего либо этого упрямца было бесполезно, а уж от драки тем более. Оставалось следовать за ним и надеяться, что Дорган с ребятами услышит шум битвы и повернет назад, к ним на помощь.

— Даже не думай об этом, — сердитым шепотом заметил Борг, положив широкую ладонь на рукоять ее меча и с силой вогнав его обратно в ножны.

— Почему? - тихо возмутилась Ника.

— Если хочешь, чтоб мои старые кости еще поскрипели на этом свете — оставайся на месте. Дорган мне башку открутит, если увидит, что я за тобой не приглядел.

С противоположной стороны дороги, из зарослей, полетели стрелы, находя и точно поражая жертвы. Борг молча выскочил на дорогу одновременно с гибкой фигурой, тенью метнувшейся из кустов с другой стороны. Замелькали сабли. Обстрел тут же прекратился - Ивэ давала возможность Боргу, Доргану и Харальду, что появился на дороге позади отряда, отрезая путь к деревне, добивать тех, кто не погиб от ее стрел. Ника расслабилась: сейчас важно было не мешать им. Отряд врагов был уничтожен в полном молчании. Чистая работа. Деловито и быстро управившись, варвар, дворф и дроу, вернулись обратно, чтобы снова продолжить путь к Шеду. Так, они вышли к еще одной разоренной деревне, от хижин которой остались лишь обгоревшие стропила, да почерневшие трубы очагов. Ника остановилась и укрылась за кустами, не решаясь из-за плотных зарослей выйти на открытое, выжженное пространство. Она внимательно осмотривалась.

— Здесь, похоже, никого нет, — прижавшись к ее уху мягкой бородой, прошептал дворф.

— Но ведь, кто-то сжег деревню?

— Это могли сделать сами горожане, чтобы врагу негде было укрыться и чтоб ему ничего не досталось.

— Если мы подойдем к воротам города сейчас, нам ведь не откроют?

— Не откроют, а то еще и обстреляют, — согласился Борг. — Придется дожидаться утра. Хочешь спать - поспи.

— Слишком холодно и мокро, чтобы уснуть.

— Ну, если ты ничего не скажешь Доргану, то мы можем укрыться одним плащом. Так уже точно не замерзнем.

— Отлично

Они с головой укрылись двумя плащами и прижавшись друг к дружке боком, согрелись, коротая время за тихим разговором.

— А ты, давно знаешь Доргана? - шепотом спросила Ника.

— Если мерить по человеческим меркам, то давно. Ивэ, еще малышкой была. Он ее нянчил, учил оружием владеть, манерам всяким. А потом, когда Ивэ выросла, я стал надеется, что он… того… зятем мне будет. Дорган тоже был не против, пока не повстречался нам Харальд, — дворф довольно фыркнул. — И Дорган уступил ему свою невесту. Ивэ даже плакала, так легко он отступился от нее. Харальд достоин ее, тут жалеть не о чем. Он хороший мальчик и Дорган его любит. Я конечно осерчал на него тогда маленько, но эльф втолковал мне, что ему будет, дескать, больно пережить свою смертную жену. Что ж резонное было объяснение. С этим не поспорить. Я-то о таком не подумал, когда подобрал ее младенцем на дороге, возле ее мертвых родителей. Орки напали на обоз людей и вырезали всех кто в нем был, а ее матушка, успела перед смертью спрятать малышку, надеясь, что та не выдаст себя плачем. И ведь она не плакала, словно все понимала. Вот такие чудеса. Но еще расчудеснее, что Дорган назвал смертную своей женой. Никто не понимает, что на него нашло…

Что дворф бубнил себе под нос дальше, Ника, согревшаяся возле него, не слышала, крепко уснув. Ей снилось, что она сидит на своей кухне, залитой теплым светом абажура. За столом Дорган помешивает ложечкой чай. Ей хотелось сказать, чтобы он прекратил это, стук ложечки о чашку раздражал. И кажется она говорит ему об этом, но он глядя на нее, все равно продолжает болтать ложечкой. Рассердившись, Ника открыла глаза.

Рассвело. Вокруг ничего не было видно из-за густого, словно молоко, тумана. Из мутной его завесы появлялись темные фигуры в темных доспехах и вновь скрывались в нем. Она посчитала бы это за продолжением своего сна, если бы не металлический звук, который издавали их доспехи и оружие. Темные фигуры все шли и шли, появляясь из тумана и скрываясь в нем.

— Они хотят напасть на город сейчас, на рассвете, пока жители Шеда спят, — прошептал ей на ухо Борг.

— Что делать? - повернулась к нему Ника.

— Я нападу на них и постараюсь нашуметь, чтобы предупредить Шед об опасности. Если там засели не трусы и не дураки, они предпримут вылазку, а заодно впустят и нас.

— А если нет?

Дворф пожал плечами.

— От людей всего можно ожидать. Но одно ты должна твердо запомнить: чтобы со мной ни случилось — сиди здесь и ни чем не выдавай себя. Поняла?

Ника кивнул,давая понять, что конечно, она будет сидеть тихонько как мышка. И когда он скрылся в тумане, негромко напевая боевой гимн дворфов, крадучись последовала за ним. Туман стлался повсюду, обступал плотной стеной, вытянутую руку и то не было видно. И совсем плохо было, что она уже не слышала пение Борга: либо замолчавшего, либо удалившегося от нее настолько, что она уже не различала его голоса. О том, что он мог угодить в засаду и его быстро и бесшумно закололи “черные”, Ника запретила себе думать. Да и не таков был, опытный вояка Борг, что бы, вот так запросто, за здорово живешь, дать себя, по тихому, заколоть. И точно, где-то впереди, чуть в стороне от нее, раздались ликующие вопли неугомонного дворфа и лязг оружия, далеко разносившийся вокруг в холодном, утреннем воздухе, отражаясь от стен Шеда. Пробежав на крики еще немного, она наткнулась на “черного”, как про себя обозвала Ника вражеских воинов, облаченных в одинаковые матово темные доспехи. Он опешил, увидев появившегося из пелены тумана незнакомца и тут же напал на нее. Ника увернулась, пропустив его мимо себя и нанеся ему удар мечом по шее, в зазор, между панцирем и шлемом, побежала вперед. Туман скрывал место схватки, но не заглушал звона мечей и громогласных воплей Борга, которые слышались все ближе и отчетливее. Наконец пелена тумана, разошлась как-то вдруг, и Ника увидела, что Борг, прижатый к стене, ведет неравный бой, отмахиваясь от нескольких, насевших на него “черных”. Как бы то ни было, но дворф достиг своей цели: над ним, на стене Шеда, метались факелы и кое-кто из его защитников пытался обстрелять противника. Однако нападающие находились слишком близко для попадания их стрел - под самыми стенами.

Ника напала сзади, разя не ожидавшего нападения с тыла, замешкавшегося врага и, полоснув мечом по шее, первого кто попался на ее пути. Выронив меч, “черный” схватился за рану, успев издать гортанный вскрик. К ней обернулись, но она успела засадить меч в прорезь для глаз в забрало второго воина, не успевшего ничего предпринять. На нее бросились трое, трое остались, тесня Борга, не давая ему ни минуты передышки. Ника пустилась наутек и троица “черных” воодушевленная бегством врага-одиночки, не раздумывая, бросились за ней в погоню. Слыша по топоту и бряцанью доспехов, что они ее догоняют, она развернулась и быстро пригнувшись, уже снизу вонзила меч в горло нагонявшего ее врага. С городской стены начался обстрел и несколько стрел попали в одного из ее преследователей. Оставшийся бежал к Нике зигзагами, занеся оружие над собой. Ника приняла его удар, поймав его меч на свой.

Мечи сцепились гардами и “черный” попытался силой развернуть Нику к Шеду, заслонившись ею от летящих в него, стрел. Ника упала на спину, увлекая его за собой и упершись ногами в его живот, перекинула через себя. Перекувырнувшись через голову, она вскочила на ноги, одновременно с ним. Капюшон слетел с ее головы и “черный” удивленно рыкнув, бросился на нее. Гордость воина не позволяла ему уступить женщине.

Между тем ни Борг, ни обстрел со стен уже ничем не могли ей помочь. “Черные” появившиеся на месте схватки, обступили их полукольцом. Боргу тоже приходилось несладко. Перебежками, “черные” обходили место боя с дворфом, подбегали к стене и укрывшись под нею, вступали в схватку, поддерживая своих, что никак не могли одолеть, не знающего усталости, врага.

А Ника схватилась со своим первым настоящим противником. У ее ног начали вонзаться в траву зажженные стрелы. Это со стен Шеда пытались определить в тумане место их поединка. Плотный строй “черных” придвигался к дерущимся все ближе, пока противник Ники взмахом руки не показал, что бы никто не вмешивался и что он сам желает с ней разобраться. Ника окинула его внимательным взглядом. Весь в броне - не подберешься. Оставалось бить по коленным и локтевым зазорам, в шею и в шлем, похожего на кастрюлю без ручек, туда где находилась прорезь для глаз. Так ведь он не подпускает ее близко к себе. К тому же ей самой следовало быть внимательней, он несколько раз порывался ударить ее кулаком в латной перчатке в лицо. А такой как он, если сунет кулаком — мало не покажется. Значит она должна быть быстрее его, пусть попотеет в своих латах.

Они медленно ходили по кругу, примериваясь друг к другу. Ника была напряжена, как натянутая струна, сторожа каждое его движение. Он же, уверенный, что сумеет воспользоваться любой ее промашкой, лишь поигрывал мечом в опущенной руке. Туман рассеялся и со стен Шеда место предстоящей схватки стало видно, как на ладони.

Его бросок был настолько стремительным, что она чуть было не пропустила его. Он наседал на нее, не давая передышки. Ника отпрыгивала, уворачивалась от его рубящих ударов, молниеносно уклоняясь то вправо, то влево,а меч “черного” свистел у ее головы то с одной, то с другой стороны. Поднырнув под его замах, Ника, кувырком перекатилась ему за спину и вскочив на ноги со всей силой, ребром ступни, ударила его под колено. Нога “черного” подогнулась, он рухнул на колено, издав вопль изумления и возмущения. Не мешкая Ника бросилась на него, с размаха ударив сбоку в основании шеи… Но ее меч лязгнул о подставленную противником грань меча. Ника тут же отскочила - “черный” был уже на ногах. Вражеский строй заволновался, придвинувшись к дерущимся. Со стен Шеда в них полетели стрелы, отгоняя подальше. А Ника и “черный” вновь схватились. Он не давал ей передышки, тесня к своему стану, откуда несся, подбадривающий вой. У нее уже рука устала отмахиваться, противник атаковал, не зная устали, подавляя ее, к тому же, физической силой. Тогда она пнула его в голень. Из-за забрала послышалось ворчание и он, размахнувшись было для очередного удара, промазал.

Вымотанный Борг, положивший всех своих противников, в отчаянии ходил вдоль частокола темных стрел, не зная как прорваться к ней на помощь. Едва он делал в ее сторону шаг, как в него летела туча стрел со стана “черных”, самих же их на месте удерживали не летящие в ответ, со стен Шеда, стрелы, а развлечение от нечаянно случившегося поединка. Они, то подбадривали товарища, то, по видимому выкрикивали нечто-то обидное для него, пока в их стане не прорявкали короткую команду. “Черный” перехватив своей меч поудобнее, бросился к Нике, сократив разделяющее их расстояние, одним прыжком и полоснул ее вдоль туловища. Вопли защитников Шеда и осаждающих слились в один сплошной гул, потом наступила тишина. Женщина, сорвав с себя плащ, швырнула его ему в голову и не выпуская из рук оружия, с места сделав сальто в бок, ушла от страшного удара, чтобы тут же, с разворота, одним ударом снести черному воину голову.

Ворота города распахнулись и оттуда вынесся небольшой конный отряд. Вылазка! Ей, что-то кричал Борг, но его крик тонет в реве “черного” воинства, когда на их глазах, женщина сносит голову одному из них. Земля сотрясается от топота. А у Ники похоже сдали нервы, потому что смотря, на неотвратимо приближающуюся, словно в кошмарном сне, черную шеренгу, она перехватила поудобнее меч и с диким воплем бросилась ей навстречу. Позади слышался нагоняющий частый топот копыт. С двух сторон ее обогнали всадники. Резким рывком за шиворот и ее, придушенную, вздернули, перекинули поперек седла и развернувшись понеслись к Шеду. Распущенные волосы Ники, свесившись мели траву и пыль. Она что-то кричала, возмущенно дрыгала ногой и размахивала мечом, который все еще сжимала в руке, пока не прикусила язык. Ее зубы отбивали дробь, в такт бешеной скачке. От круговерти несшейся внизу земли, от тряски, и от того, что ее голова болталась в разные стороны, ей стало дурно.

Наконец, бешеный бег коня замедлился и перешел на плавный аллюр, а потом и на спокойный шаг, после чего он встал.

— Все опасности позади, леди Дорган, вы можете сойти на землю, — учтиво заметил над нею, рокочущий низкий голос. — Мудрено же было вас догнать.

Ника разжала ладони и ее окровавленное оружие со звоном упало в пыль. Сама она, со стоном, сползла животом с коня, повалившись на землю. От бешеной скачки все перед глазами кружилось и расплывалось. Она смутно видела рыцаря, соскочившего с коня и придерживавшего ее, когда она сползала на землю. Щит за его спиной, был часто утыкан стрелами. Но он вдруг ринулся куда-то в сторону.

— Лорд Дорган… остановитесь… ваша супруга жива!

Ника медленно села и осторожно повернула голову туда, куда бросился рыцарь. Сграбастав Борга за грудки, Дорган, приподняв плотного дворфа над землей, тряс его с такой яростью, что у бедняги съехал на глаза шлем. От городской стены к ним бежала Ивэ, но ее опередил, Харальд, решительно вырвав своего тестя из рук дроу. Поставив его на землю, он заботливо поправил шлем на его голове. Когда дроу ринулся к ней, Ника уже смогла, правда с третьей попытки, пошатываясь, подняться с земли. Его вид был ужасен: темное лицо посерело, губы побелели, а уголок рта дергался. Невольно попятившись от него, Ника споткнулась о камень и не удержавшись на ногах, снова уселась на землю.

— Дорган! Успокойся! - запыхавшаяся Ивэ, встала перед эльфом, заслонив собой Нику.

— Сэр, — встал рядом с ней рыцарь, что вывез Нику с поля боя, — вы вольны разобраться со своей женой как вам будет угодно, но не при всех же…

Из-за их спин, Ника увидела только взмах темного плаща, молча повернувшего обратно Доргана. Ивэ помогла ей подняться и заботливо убрав с ее лица волосы, мягко попеняла:

— Ну и напугала же ты, всех нас… Идти сможешь, сумасшедшая?

— Угу

— Мы идем на стену. Посмотрим, что собираются предпринять йотоли. Оставайся здесь. Ты и так сегодня воодушевила шедцев дальше некуда.

Она отошла к Харальду, а рыцарь подал ей ее меч, которые она машинально приняла. К ней, прихрамывая, подошел Борг.

— Молодец, девочка! Как ты его повалила! Любо дорого было посмотреть — улыбался во весь рот, неунывающий дворф, словно и не было никакой взбучки от разъяренного Доргана.

— Сам-то ты как?

— Мне-то, ничего, а вот Доргану, похоже не очень. Чувствую, он теперь со мной целую вечность не будет разговаривать. Его понять можно. Он-то думал, что я присмотрю за тобой, а я, видишь, не удержался. Сам в драку полез и тебя увлек.

— Не сердись на него. Это я тебя не послушалась.

— А я не сержусь. Он же до смерти перепугался. Шутка ли, видеть, как твоей жене вот-вот снесут голову с плеч. С такого у кого хочешь разум помутится.

Они брели по двору поддерживая друг друга.

— Интересно, а как Дорган, Харальд и Ивэ попали в город?

— Известно, как. Постучались им и открыли

— То есть? — Ника даже остановилась.

— То есть, они подошли к воротам, постучались и им открыли. Они думали, что мы тоже до этого додумаемся и все утро поджидали нас. А мы с тобой, видишь, решили в кустах отсидеться.

Протяжно, хрипло зазвучал рог — сигнал тревоги. Армия “черных”, подступив к стенам города, бросилась на их штурм. И неугомонный Борг, словно того и ждал, взяв секиру на перевес, сломя голову, помчался на стену. Ника поспешила за ним, хотя ее все еще пошатывало. Она уже видела на стене, возвышающегося надо всеми Харальда, размеренно поднимающего и опускающего свой тяжелый молот на головы, карабкающихся вверх по приставным лестницам, врагов. Ивэ, укрывшись за каменным зубцом стены, целясь, посылала одну стрелу за другой. Увидела она и рыцаря в серебряных латах, подбадривающего своих воинов, и без того бившихся отчаянно и ожесточенно. Сам он, умело управлялся своим тяжелым, двуручным мечом, не давая штурмующим взойти на стену. Дорган вовсю орудовал своими страшными саблями, перепрыгивая с одного каменного зубца стены на другой, а Борг сталкивал приставные лестницы и перерубал секирой, захлестывающие за край парапета, веревки с крючьями кошек. Сейчас, она тоже присоединится к ним и покажет “черным” кузькину мать, и, с невесть откуда взявшейся энергией, Ника бросилась к стене, поднимаясь по каменной лестнице вверх и перепрыгивая через две ступеньки, пока путь не преградил какой-то воин. Ника попыталась оттолкнуть его, но он и не подумал сдвинуться с места, а обойти его на узкой лестнице, не представлялось возможным. Ника отступила, спустившись на одну ступеньку.

— Там идет бой, — показала она мечом верх. — Пропусти.

— Да, — кивнул воин. — Там идет бой и я вас туда не пущу.

— Что такое?! Что за дела?! - раскричалась Ника. — Не имеете права…

— Я выполняю приказ моего сеньора и лорда Доргана. Мне не велено подпускать вас не то что к драке, а даже близко к стене.

— Интересное дело. Ивэ вон можно…

— Ее муж не против этого - резонно возразил воин.

Ника оглядела его. Матерый, со шрамом через все лицо, с дубленной солнцем и ветрами кожей и внимательными серыми глазами. Такой не уступит.

— Смотри! На твоего господина напали! - с неподдельной тревогой на лице, испуганно вскрикнула Ника

Но воин не поддался на ее детскую уловку.

— И кто же мой господин по вашему?

Ника промолчала.

— Мой господин, сэр Рэво де Аллоне, — проговорил он не поворачивая головы, сторожа каждое ее движение. — Это он возглавил вылазку и вытащил вас из самой гущи ойтоли. Пойдемте, госпожа, вам здесь не место — и он крепко ухватил ее за локоть своей широкой ладонью, тесня ее вниз по лестнице.

— Слушай… как тебя зовут?

— Герт.

— Слушай, Герт, твои товарищи вовсю бьются там на стене, а ты будешь какую-то бабу стеречь?

Герт улыбнулся широкой, выщербленной улыбкой. Нескольких зубов у него не хватало.

— Зато какую бабу! Мы все видел ваш бой с йотоли. Да вы не переживайте, госпожа. Не одна вы, не участвуете в этой драке. У нас еще резерв не задействован. Вот вы пока и посидите в резерве. А как будет туго, то уж не то, что сэру Аллоне, а даже вашему супругу будет не до вас. Тогда и мы, даст Вседержитель, поднимемся на стену, чтобы показать этой рвани, что Шед как был, так и остается им не по зубам.

— А кто такие, эти йотоли, Герт?

— Нечестивцы, что едят человечину.

— Людоеды? Но для примитивных каннибалов они хорошо вооружены.

— Каждые два года, они пытаются захватить Шед. Желается им прибрать своими грязными лапами некий очень древний, скрывающий в себе невероятную силу, амулет. Маг говорит, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он попал к йотоли, иначе — беда. Они станут держать людей, словно скот, себе на пропитание. Йотоли и без амулета хорошие воины, а уж с амулетом, с ними вообще никто не сладит и они станут непобедимы.

— Ты рассказываешь ужасные вещи. Но, думаю, ваш маг позаботился о том, чтобы хорошенько спрятать этот амулет.

— Спрятать? - Герт остановился, странно посмотрев на Нику. — Как?

— Что как? - в свою очередь, непонимающе воззрилась на него она.

— Да как же его спрячешь-то, когда вот он!

— Кто?

— Да амулет же, — и Герт махнул рукой куда-то вверх.

Ника посмотрела туда, куда он указывал. На одной из самых высоких башен города, под самым ее венцом, красовался вмурованный в стену огромный изумруд. Идеально овальной формы, выпуклый, он сперва слабо мерцал, постепенно разгораясь все ярче, набирая силу свечения до белого накала.

— Ого! Сейчас маг поджарит йотоли, так, что они надолго позабудут дорогу сюда. Пойдемте, госпожа, а то огонь амулета, того и гляди, глаза повыжгет.

Действительно, огненно желтое свечение огромного камня, приобрело наконец белый цвет накала и тогда из него вырвался мощный луч, ушедший за стену Шеда. И если защитники города приветствовали его появление радостными криками, то йотоли — воплями ужаса и паники.

— Ох-хо-хо, - вздохнул Герт, выглядывая из-под широкой, каменной арки, под которой они укрылись. — Дорого все это достается магу.

— По-видимому, он очень сильный маг, — отозвалась Ника с невольным уважением.

— Иные в Шеде не живут

— А я смогу увидеться с ним?

— Почему нет? - простодушно удивился Герт. — Вот придет в себя, очухается малость и небось сам к вам приковыляет.

Штурм был отбит. Враг в панике отступил от стен Шеда, укрывшись в лесу. Защитники города оставляли стены, возбужденные, опьяненные своей победой. Герт то и дело весело отвечал на шутки, громко смеялся, приветственно махал рукой знакомым и шутливо отговаривался от многочисленных предложений зайти в кабак, чтобы там выпить за очередную победу. Но больше всего внимания от горожан, получала Ника. На нее смотрели и обращались с ней так, будто она одна отбила штурм этих йотоли.

— А разве может быть иначе? - удивился Герт. — Весь Шед видел, как вы сцепились с одним из них на глазах у всей их поганой своры. Они, небось, даже гадать не стали, кто из вас возьмет вверх. А обернулось-то, что вы такая хрупенькая, снесли ему его мерзкую башку. Правда и то, что ваш супруг дроу, чуть не спрыгнул со стены, спасать вас, да варвар его насилу удержал.

— Знаешь, Герт, ты можешь идти к своим друзьям, праздновать победу, а я посмотрю Шед.

— Ну, уж нет, госпожа. Мне велено быть при вас неотлучно.

— Но ведь штурм уже закончился! — засмеялась Ника. — Какая нужда быть теперь со мной?

— Как хотите, госпожа, но я должен быть при вашей особе и все тут, — покачал головой солдат.

— Тогда покажи мне город, что ли.

— Пойдемте, госпожа.

— Зови меня Никой.

— Как пожелаете… - и помолчав немного, Герт спросил. — А ваше имя, небось, что нибудь да означает?

Ника сказала.

Шед был странным городом с одной единственной улицей, которая заворачивалась спиралью вокруг холма, что переходил в высокую массивную башню, делала три широких витка вокруг него и упиралась в эту самую башню. Холм пересекали тропинки, тореные горожанами, чтобы скоротать путь и попасть на другую его сторону. Мощеная дорога, обсаженная дубами и вязами, взбираясь на холм, идя через арки к башне, как самой высокой точке, с которой можно было сверху любоваться расстилающимся внизу видом города. Вокруг холма, сплошной стеной, теснились дома горожан, лавочки, мастерские, конторы и трактиры. Вторым по высоте зданием Шеда, после древней башни, но, конечно, много уступающим ей по высоте, был храм, выстроенный как раз напротив нее. Своим шпилем он едва дотягивался до огромного изумруда, искрящегося сейчас при свете полуденного солнца. Камень брусчатки на площади перед собором, был выложен в форме спирали. Такие же спирали были выбиты на фронтонах домов, ими же были украшены вывески лавочек и трактиров, и крыши над колодцами. У одного из них Ника умылась, под одобрительным взглядом Герта.

— Не мудрено, что эльфийский лорд весь извелся, когда смотрел на вашу схватку с йотоли. Хоть и эльф, а настоящий мужик. Слышали бы вы, как он ругался. Такой отборной брани, как у него, я сроду не слыхивал. Хотя, по чести сказать, я и сам не прочь бранные словечки завернуть, при случае, но чтоб так…

— Ты о ком говоришь? О лорде Доргане? Ты ничего не путаешь?

— А у вас, стало быть еще один муж какой имеется? Так я-то, говорю о том, кто лицом темен и с белыми волосьями, длинными как у бабы…

— Ты мне еще похами! - смеясь, огрызнулась Ника.

Солдат весело сверкнул на нее глазами. А Нике не верилось, что Герт говорил о Доргане. Не могла она представит себе утонченного, сдержанного эльфа, ругающегося неприличными словами, как последний солдат, вызывая у них же зависть.

— Кто возвел этот собор, Герт? Ничего грандиознее я прежде не видела — с благоговением рассматривала Ника башню— От него прямо таки веет древностью. Но он какой-то странный: ни окон, ни входа. Только гигантский изумруд.

— О нем вам, никто ничего толком не скажет, как и я. Знаем только, что башня эта была здесь всегда.

— И холм?

— И холм. Это уж потом построили Шед. А по первоначалу, возле башни ютилась одна хижина мага и уж после к нему стали приходить люди и селиться рядом. С магом-то жить было куда как безопаснее.

— А, как звали этого мага?

— Так кто же его знает! Было это в такой далекой древности. Никто уже не помнит его имени.

— Стыдно не знать имен отцов-основателей. Может его звали Зуфф?

— Не, госпожа Ника, - уверенно покачал головой Герт, — уж точно не тем именем, что вы сказали, называли того мага. Имя нашего мага подлиннее и позамысловатее будет.

— Позаковырестее?

— Точно, как вы и изволили сказать — позаковырестее.

Нику осенило. А, может Зуфф, сокращенное от более длинного имени?

— В этой башне, кто-нибудь живет?

— Никто не жил и не живет.

— Почему?

— Нельзя тревожить священный камень.

— И его никто до сих пор не пытался украсть?

— Сколько раз! Потом самих воров так и не могли найти. Исчезали с концами.

— А эти йотоли, почему не боятся завладеть вашим сверхмощным секретным оружием? И вообще кто они такие? Откуда?

— Ох, госпожа Ника, уморили вы меня своими вопросами. Пойдемте-ка, я вас лучше отведу в дом моего господина, рыцаря Рево де Аллоне

— Это он носит серебряные доспехи и у него командирский бас?

— Он самый.

— Он властвует в Шеде?

— В Шеде нет властителя.

— А маг?

— Маг присматривает за святыней. Вот, мы и пришли, госпожа Ника, — Герт остановился у двухэтажного особняка, с высокими окнами и гербом на фронтоне, все поле которого занимал знак спирали. Окна были застеклены цветным витражом, а крышу покрывала красная черепица. Герт забарабанил в высокую дверь.

— Открывай!

— Чего дверь высаживаешь? - сердито поинтересовался привратник, посмотрев в зарешеченное слуховое оконце в двери.

— Госпожа Дорган, прибыла! - рявкнул Герт.

— Возьми — протянула ему Ника серебряную монету.

Герт с обидой посмотрел на нее.

— Я ведь не за плату вовсе…

— Это за твою честность и прямоту

— Так честность и прямота не продается, — и Герт, поклонившись пристыженной Нике, удалился вниз по узкой улочке.

В это время двери дома де Аллоне распахнулись и привратник с поклоном, пригласил ее войти. Она прошла за ним в просторный длинный зал с камином. Дневной свет щедро лился из двух высоких окон, освещая длинный стол, сверкая на серебряной посуде. Еще на подходах к залу, Ника услышала низкие раскаты голоса рыцаря Рево де Аллоне.

— Ойтоли не ушли. Они отступили в лес.

Кто-то, что-то сказал, возражая.

— Да, — последовал ответ рыцаря. — Мне ли этого не знать. Я посылал своих разведчиков и они рассказали, что эти твари разбили лагерь недалеко от города. Прежде никогда такого не было, чтобы они оставались после смертоносного луча “Ока дракона”, и появлялись после этого, в лучшем случае, через год… Леди Дорган, — поклонился рыцарь, шагнув навстречу вошедшей в зал, Нике.

— Сэр Рево де Аллоне, — ответила на его поклон она, разглядывая своего спасителя: крепкого мужчину лет пятидесяти, с густыми черными усами и постриженными, в кружок, волосами.

С широкого багрового лица с простоватыми чертами, на нее оценивающе смотрели, из под густых бровей, темные глаза. Его камзол из жесткой жемчужного цвета парчи с золотой вышивкой, делал его шире и приземестее. За ним стояла сухопарая дама в платье темно зеленого атласа с мелкой серебряной вышивкой но нему. Ее голову венчал остроконечный конус эннена, обтянутого красным атласом, украшенный посредине крупным изумрудом. У леди Эстес де Аллоне, как представили ее Нике, было острое личико с длинным носом и маленькими губками. Дама чопорно поприветствовала гостью и получила в ответ церемонный поклон. Всем своим высокомерным видом, она показывала как ей не по нраву принимать, кроме двух сомнительных особ разодетых в мужское платье, еще и варвара с дворфом и, даже, о ужас дроу, от которого можно ожидать чего угодно. Но ее муж, к ее огромному сожалению, имел на счет своих гостей иное мнение.

— Для меня честь, принимать в Шеде, даму, чья отчаянная храбрость равна храбрости героинь древних баллад — прогудел Рево, глядя на Нику с явной симпатией и расположением.

— А я никогда не забуду, рыцарь, что обязана вам своей жизнью, — не осталась в долгу Ника.

Когда с приветствиями и попытками перещеголять друг друга в любезностях, было покончено, Ника отошла к Ивэ, встав рядом с ней. Хараль и Борг явно тяготились тем, что будут вынуждены стеснять себя особыми приличиями. Дорган, видя к себе явную неприязнь хозяйки, с невозмутимым видом стоял в стороне.

— Прошу вас, господа, оказать мне честь и отобедать со мной и моей супругой. Хвала Вседержителю, так вовремя приведшего вас к Шеду.

Это было весьма своевременное предложение, которое гости приняли без всякого промедления, поскольку у них, от голода, уже подводило животы. Ника рассчитывала просто поесть, вымыться и пойти спать, но дама Эстес развела вокруг обеда сложные церемонии, давая понять, что этой сомнительной компании бродяг, непонятно каким образом, попавших в ее дом, здесь не место.

Сперва их обнесли серебряным блюдом с водой настоянной на ароматных травах в которую гости опускали пальцы,поскольку только на то, чтобы обмакнуть в ней пальцы, этой воды и хватало. После чего вытирали их полотенцем, висящим на плече у слуги. Хотя было бы неплохо, если бы им дали как следует умыться перед обедом, и сменить дорожные одежды на свежую. Мало того, перед каждым поставили серебряные тарелки с порезанным мясом, соусом и свежим горошком: порции, явно недостаточной для любившего поесть Борга и здоровяка Харальда. Но когда Харальд увидел, что перед каждым прибором был положен нож и двузубая вилка, то сразу же спрятал свои ручища привычные к тяжести боевого молота под стол, чтобы не дай бог ненароком не дотронуться до этих изящных штучек непонятного назначения. За столом и у костра он привык орудовать кинжалом и теперь с тоской оглядывал накрытый яствами стол, сглатывая голодную слюну и Ника почувствовала сильную неприязнь к даме Эстас. На середине стола высился румяный, поджаренный кабанчик, от чьего аппетитного бока, им по тарелкам были разложено мясо.

Дорган, отодвинув в сторону свою тарелку, в знак того что сыт, переплетя пальцы положил руки на стол. Рево побагровел, метнув на жену гневный взгляд.

— Ах, дорогой, как удачно, что у нас сегодня гости, пусть конечно, они не принадлежат тому изысканному обществу, в котором нам приличествует вращаться, — словно не замечая раздражения мужа, щебетала дама Эстас, разрезая на своей тарелке мясо на мелкие кусочки и отправляя их в свой маленький рот двузубой вилкой. - Граф Хьюберт приглашая нас к своему двору погостить на две недели, понимал, что мне с моим происхождением не приличествует сидеть в подобной дыре, в стороне от общества достойного меня. Что здесь есть? Какие развлечения могут быть здесь для меня, дочери графа Глоссора? Ярмарки с этими глупыми горожанами, для которых довольно бродячих акробатов, да каруселей? Обеды с нищими, случайно забредших сюда, которых вы привечаете, не считаясь ни со своим, ни с моим достоинством потомков знатного рода… - и тут даме Эстес пришлось умолкнуть, так как ее речь была прервана шумом двигаемого по столу блюда с жареным кабанчиком.

С негодованием взирала она на то, как Борг, не пожелавший сидеть за столом голодным, и не обращая внимание на то, что ему пришлось почти влезть на стол, дотянулся до блюда и пододвинул его к себе. Отломив заднюю ногу кабанчика, он отдал ее Харальду, вторую протянул Доргану. Но тот, пряча улыбку за сцепленными руками, покачал головой, отказываясь от протянутого куска.

— Дай-ка и мне, дружище, вот эту сочную лопатку, — проговорил Рево, перегибаясь через стол за своим куском.

Ника и Ивэ низко склонясь над своими тарелками, давились от смеха.

— Так, что вы говорили про ваши обеды с нищими..? Просим простить великодушно, что пришлось прервать вас, — повернулся к даме Эстес, дворф. — Кабанчик стоял слишком далеко, а ваши бездельники слуги ни за что не догадаются пододвинуть его… - и он жадно вцепился в кабанью лопатку, зубами отрывая от нее куски мяса, шумно чавкая и капая жирным соком на свой кожаный колет.

Ника схватила льняную салфетку и поспешно прижала ее ко рту. На Ивэ напал судорожный кашель. Дама Эстес своей женской интуицией угадала, что отношения между двумя красавицами не слишком гладкие и усадила их рядышком, не ведая, что их объединит одинаковое чувство, разделяемое обеими к хозяйке. Дама Эстес открыла было рот, но потом закрыла, и презрительно поджав губки, решила не замечать дворфа.

— Правда ли то, что граф Хьюберт славится умением принимать у себя гостей, а двор его якобы отличается пышностью и разнообразием зрелищ. Я слышал он устроил блестящий турнир, — решил спасти положение Дорган.

И поскольку, дама Эстес не желала замечать и дроу тоже, ему ответил сам Рево.

— Все пустяки, друг мой, — пренебрежительно отмахнулся он, шумно жуя. — Графу захотелось провести турнир, а воинов настоящих у него не нашлось… так… одно блестящее общество. Вот и вспомнили обо мне, да еще о нескольких вояках из Приграничья. Большинство из призванных им, вообще не явились. Только я да еще двое рыцарей из близлежащих городков.

— И как? - спросил Борг, энергично жуя и чавкая.

— А, как ты сам думаешь, дружище? - подмигнул ему Рево, улыбаясь во весь рот.

— Думаю, что у кучки придворных щеголей не было шансов устоять против настоящего воина, которому йотоли не дают расслабиться, — важно кивнул Борг, громко рыгнув.

— Борг! Старый ты, хряк! - поднял на него глаза Харальд, до того безмятежно обгладывающий кость под презрительным взглядом хозяйки. — Что о нас подумает благородная дама? - и лоснящимися от жира пальцами манерно откинул с плеча длинную белокурую прядь.

— Ох, ты! - невинно распахнул глазки Борг, в изумлении подняв густые рыжие брови. — Вот это я дал маху! Совсем забыл, что нахожусь в благородном обществе.

Дорган усиленно тер переносицу. Ника и Ивэ не знали куда деваться, умирая от едва сдерживаемого смеха. Зато Рево хохотал от души. А ведь Борг никогда так не вел себя, даже если ел в лесу у костра. Он, конечно, был прост в манерах, но не до такой степени.

В залу стремительным шагом вошел маг и веселье, как и разговоры, тут же оборвались. Борг плюхнулся на свое место. Харальд застыл со своей костью, а Дорган сузил глаза, кажется все уже поняв. Ника и Ивэ переглянулись.

— Маг славного города Шед, хранитель священного “Ока дракона”, почтеннейший Хеннелоре, явился приветствовать гостей, — объявил ему, уже вдогонку, мажордом, стукнув жезлом об пол.

— Прошу великодушно простить мое опоздание, — проговорил маг, поклонившись. — Я предполагал, что управлюсь со своими делами раньше.

— Вы немного потеряли, поверьте мне, — надменно вздернула свой узкий подбородок дама Эстес.

По ее тону с каким она обратилась к магу и поведению, было заметно, что маг имеет на нее бесспорное влияние.

— Я не понимаю отчего мой муж решил, что место всякого сброда, почему-то именно, за моим столом. Конечно, они герои, раз оказали Шеду услугу, отогнав от его стен йотоли, но зачем их было вводить в благородный круг. Пусть бы ели себе с солдатами. Там бы их сытно накормили, — жаловалась она магу, истолковав замешательство возникшее с его появлением за робость перед его могуществом, которое он сегодня продемонстрировал, разбудив Священный камень. Но замешательство гостей было вызвано не этим, и хоть мощь “Ока дракона” конечно же их впечатлила, однако не до такой степени, когда в вошедшем маге они узнали, того самого дряхлого старика, который ожидал их у дороги, сидя на камне. Трудно было поверить, что старец, чья душа едва теплилась в немощном теле и энергичный маг со сверкающим взором, одно и тоже лицо.

- Да, лорд Дорган, — обратился к эльфу маг, — это меня вы видели, сидящим на камне у дороги.

— Но… - открыл было рот Дорган.

— То был призрак моего тела. Само же оно находилось здесь, в Шеде, тогда как с вами разговаривал мой призрак. Признаться, я боялся, что вы распознаете мою уловку.

— Откуда же…

— Я узнал о вас? - улыбнулся маг, садясь за стол.

Дама Эстес, забыв приличия, непонимающе смотрела на него, приоткрыв рот,.

— Слава о вас, как о несравненном певце, обладающим божественным голосом, как и о том, что вы исцелили душу герцога, дошла от Иссельрина и до нас. Вы произвели неизгладимое впечатление на тамошний двор. Ах, простите мою рассеянность, миледи, я забыл вам представить ваших гостей, которых счел нужным пригласить в Шед. Лорд Дорган, покинувший Подземье и путешествующий по Поверхности. Борг, король дворфов клана Каменных котлов. Его дочь Ивэ и легендарный вождь варваров Холодных озер Хара

льд. А эта отважная воительница, сразившаяся с йотоли - Ника, настолько отважная, что решилась стать женой дроу.

Ника склонилась над тарелкой, заметив как замкнулось лицо Доргана.

— О! - дама Эстес уже по другому оглядела своих гостей, которых приняла за простых наемников.

— Но, зачем… - начал было Дорган и поморщился, когда маг опять поспешил опередить его вопрос своим ответом.

— Любопытство, мой лорд. Мы так давно, не видели в Шеде общество столь высоких особ, не правда ли, миледи?

— О, да! - пискнула та. В ее маленькой головке не укладывалось, как король, пусть и дворфов, может бродить по дорогам, словно бездомный вояка, почему его дочь, не наряжается как принцесса, почему эльфийский лорд не имеет величественного и высокомерного вида. Занятая столь глубокими размышлениями, дама Эстес не обратила внимания на то, какими взглядами обменялись маг и дроу.

— Сэр Рево, вы можете извинить меня за опоздание перед гостями, ибо я был занят тем поручением, что вы мне дали.

— И?

— Вы оказались правы как всегда, сэр. Йотоли не ушли.

— Ради святых паломников Ушоли! Как ты это объяснишь? Ведь, они буквально расползались по своим норам, после того как имели дело с “Оком дракона”, - и Рево в сердцах швырнул кость в звякнувшую тарелку.

— Так было раньше, — покачал головой маг, — но сила шамана йотоли возрастает раз от раза. Думаю, им известно о пророчестве “Ока дракона”, как и то, что оно скоро исполниться. Потому они так упорствуют. Думаю, для нас наступили тяжелые дни. На этот раз они не уйдут без него.

— О чем пророчество? - спросил Дорган.

— Что тот, кто владеет камнем “Ока дракона” владеет миром, ибо может переносится по свету, туда куда пожелает и будет неуязвим.

— И этот камень принадлежит нам, — надменно вскинула голову в своем островерхом головном уборе, дама Эстетс. - Наш род станет могущественным. Именно об этом гласит пророчество.

— Несомненно, миледи, — успокоил взволнованную даму маг и тут же счел необходимым напомнить ей: — Однако, “Око дракона” будет в безопасности до тех пор, пока существует Шед.

Дама Эстес открыла рот, чтобы возразить, но маг опередил ее, быстро добавив:

— Об этом я прочел в древних манускриптах и свитках, а вы знаете, что через мои руки их прошло немало.

Хозяйке нечего было на это возразить.

— Если вы изучали немало свитков и древних книг, быть может вам попадалось имя некоего мудреца, Зуффа? - спросил Дорган.

— Зуфф? - маг задумался, а для Ники эти минуты, стоили четверти ее жизни. — Кажется когда-то, от кого-то, я слышал это имя, но сейчас трудно вспомнить, кто назвал его мне. Великий Мород, вы слишком много требуете от старика. Мне нужно время, что бы припомнить, кто называл его, когда это случилось и почему зашла речь об этом Зуффе.

Дальнейшие разговоры за столом потеряли для Ники всякий интерес. У нее дрожали руки: неужели ей удалось напасть хоть на какой-то след Зуффа. Значит, этот таинственный Зуфф существует? Ее все время мучили сомнения в этом, как и в достоверности того источника, из которого ей стало известно об этом маге. Тогда, в пещерах Блингстоуна, она была в полубредовом состоянии в котором еще и не такое могло померещиться. Но теперь… Ей просто необходимо встретиться с почтеннейшим Хеннелоре.

— Господа, - произнесла, вставая дама Эстес, — я покидаю вас, но вы можете и дальше наслаждаться обедом — она покосилась на разоренный, опустевший стол - Вам отведены покои, куда вас проводят, как только вы того пожелаете.

Выполнив долг гостеприимной хозяйки, дама Эстес, поклонившись гостям, удалилась в сопровождении мага. Ника огляделась. Рыцарь и Дорган тихо беседовали. Дворф, откинувшись на спинку стула, мирно посапывал, удовлетворив свою жажду добрым кувшином вина. Харальд рассеяно ковырялся в зубах, а Ивэ сосредоточенно разглядывала свою вилку. Никто из них не собирался подниматься из-за стола и покидать залу, но Ника не видела больше причины задерживаться здесь и как только она поднялась, к ней устремился, стоявший у стены, слуга.

— Госпожа, желает проследовать в свои покои?

— Да

— Я проведу вас. Следуйте за мной

Но, как только они отошли от дверей залы на несколько шагов, Ника окликнула слугу, уверенно ведшего ее к широкой лестнице.

— Скажи, как мне увидеться с почтенным Хеннелоре?

Слуга остановился, посмотрел на нее и нерешительно сказал:

— Маг не любит, когда его беспокоят

— Я дам тебе серебряную монету, если проведешь меня к нему

Слуга долго думал и прикидывал, борясь с искушением получить серебро и боязнью перед магом. Страх победил.

— Не могу, госпожа — покачал он головой — Маг сам встречается с тем, с кем пожелает и делает это, когда удобно ему. А тех, кто лезет к нему без его дозволения и докучает, может запросто превратить в лягушку или мышь.

Настаивать на своем, после такого исчерпывающего объяснения было бы жестоко и несправедливо и расстроенная Ника побрела, за не менее расстроенным слугой, которому пришлось отказаться от серебра. Но когда они подошли к лестнице, из-за незаметной дверцы, что пряталась под ней, выскользнула темная фигура, заступив им путь. Фигура была закутана в темный плащ с опущенным на лицо капюшоном. Слуга остановился и из-за его плеча, Ника заметила едва уловимый жест, который она сделала.

— Следуйте за ним — прошептал слуга, повернувшись к Нике.

— Но…

— Не задавайте ни каких вопросов и… поторопитесь, - поспешил добавить он, как только фигура двинулась к скрытой под лестницей двери, после чего взбежал на верх, перепрыгивая через две ступеньки.

Умирающей от любопытства Нике, оставалось только послушно следовать за незнакомцем. Миновав низкую дверцу, она спустилась за ним по холодной каменной лестнице, ведущей в подвал и вошла в низкую дубовую дверь, которую незнакомец отворил перед ней, жестом пригласив ее войти.

Подвал, куда она попала был освещен открытым очагом, выложенным в полу камнями. Над огнем, на треножнике висел огромный закопченный котел, в котором булькало густое варево, издававшее неприятный запах, пропитавший собой все вокруг. Впрочем к нему, вполне, можно было притерпеться. Полки в единственной стенной нише, были уставлены бутылями, баночками и растрепанными книгами в деревянных переплетах, застегнутые кожаными ремешками. У противоположной стены стоял стол с остатками скудной трапезы: кружки вина и сухари на тарелке. За столом, приткнулся к стене, топчан, накрытый тонким одеялом, поверх которого была брошена комковатая подушка. Как только дверь за ними захлопнулась, незнакомец кинулся к котлу, схватил деревянный черпак и принялся быстро размешивать варево, стараясь поднять со дна осевшую там гущу. Тщательно перемешав его, он вынул черпак, подержав немного на весу, давая вязким каплям упасть в котел, после чего аккуратно пристроил его на плоский камень и только тогда, выпрямившись, откинул с лица капюшон.

— Не держите на меня досаду, госпожа, что я решился отдалить отдых в котором вы столь нуждаетесь. Поверьте, этого потребовала безвыходность нашего положения.

— Вам не нужно извинятся, почтенный Хеннелоре, я сама, только что просила слугу провести меня к вам. Но он боится. Говорит, что вы можете превратить его в лягушку или мышь, если он сделает это без спросу.

— Я не занимаюсь подобными пустяками, — отмахнулся маг. — А сказал так потому, что бы подобные ему и даме Эстес не совали нос в мой подвал. И сейчас вы поймете почему я не смог говорить за столом об истинной причине по которой залучил вас в Шед.

— Мы сделаем все, чтобы помочь вам.

— Великий Мэяд! - всплеснул руками маг. — Речь идет не о всей вашей компании, а только о тебе, госпожа.

— Обо мне?! Может вы меня с кем-то перепутали.

— Кто?! Я? - оскорбился маг. — Ничего подобного… - он вдруг замолчал, оборвав себя на полуслове и вытянув голову в сторону двери, напряженно прислушивался к чему-то.

— Скорей! - сорвался он с места, подбегая к ни чем не заставленной стене, стукнув по одному из ее кирпичей — Нельзя, чтобы он вас здесь увидел…

Часть кирпичной кладки, сдвинулась, приоткрыв низкий мрачный проем. Маг замахал руками, показывая, чтобы она быстрей пряталась в открывшийся тайник. Не утерпев, он схватил Нику за руку и втолкнул в тесную темноту, нажав, скрытый кирпичом, рычаг. Потайная дверь, со скрежетом задвинулась и стена приняла, свой первоначальный вид. Пространство в котором очутилось Ника, было не больше стенного шкафа. Откуда-то из-за ее спины, пробивался слабый свет. Опираясь руками о стену, Ника развернулась. Прямо перед ней, на уровне глаз, шла широкая щель, видимо укрытая, между кирпичной кладкой в которую она видела весь подвал куда сейчас входил Дорган.

— Чем обязан, вашему появлению, в моем обиталище, милорд? - тон какими были произнесены эти слова, не отличался ни приветливостью, ни радушием.

Не обратив внимания на скрытое в них ехидство, Дорган прошел к столу и по хозяйски расположился на единственном табурете.

Ника видела, как маг, стоящий к ней боком, прищурившись разглядывал незваного гостя, словно, что-то прикидывая.

— Послушай, мальчик, — Дорган растянул губы в улыбке, холодно глядя на него, — прежде чем, что-то предпринять, вспомни о том, что я дроу и прожил на этом свете больше, чем ты. Или ты так жаждешь померятся со мной силой, что готов рискнуть?

— Что ты ищешь на Поверхности, дроу?

— Тебя это не касается. Итак, что ты мне расскажешь о Зуффе?

— Ничего. Я знаю о нем, только то, что сам слышал от своего учителя.

— Что же ты от него слышал?

— Что, якобы, этот самый Зуфф, был невероятно сильным магом, но держал свое могущество в тайне от всех. Помнится мой учитель, сокрушался по поводу того, что этот Зуфф редко брал себе учеников, а в какой-то момент вообще отказался от них.

— Значит он — не вымысел…- задумчиво проговорил Дорган.

— Во всяком случае мой учитель говорил о нем, как о том, кто существовал на самом деле.

— Может, твой учитель упоминал откуда родом Зуфф, или где жил в то время, когда он знал его?

Почтенный Хеннелоре задумался.

— Учитель не называл ни города ни местности, но у меня, почему-то сложилось мнение, что Зуфф с Севера.

— Больше ничего не припомнишь?

— Это все, что я знаю, милорд, — развел руками маг. — Клянусь, премудрым Мэядом!

— Твое варево кипит уже лишнюю минуту, — насмешливо заметил ему Дорган. — Еще немного и оно станет ни на что не годным.

— Ох, святой Мэяд… - всполошился маг, метнувшись к котлу.

— А теперь скажи, зачем ты призвал нас в Шед? - потребовал Дорган. — За столом ты не давал мне и рта раскрыть.

Плечи Хеннелоре напряглись, когда он снимал котел с крюка треноги.

— Вы должны уразуметь мое положение здесь, милорд, чтобы понять мою сегодняшнюю… поведение за столом, — поправился маг, отшвырнув толстые войлочные прихватки, которыми снимал котел. — Рево де Аллоне, по наущению своей жены, возомнил себя полновластным хозяином Шеда, хотя у него хватает здравого смысла не показывать этого открыто. Чего нельзя сказать о его супруге, которая во всеуслышание объявила Шед своей вотчиной, я же при ней, теперь числюсь придворным магом. Но именно маг, испокон веков, считался главой Шеда. Рыцари, что призваны были защищать его стены, всегда находились в его подчинение. Но если эта глупая гусыня Эстес, почувствует во мне соперника, мне придется нелегко. Сейчас со мной считаются только потому, что я один могу заставить действовать “Око дракона” теми заклинаниями, что передаются от одного мага Шеда к другому в глубочайшей тайне. Но больше из-за того, что готовлю Эстес эликсиры красоты.

— И, она, в самом деле, становится красивее? - насмешливо поинтересовался эльф.

— Увы, милорд, - развел руками маг, — вы же понимаете, что есть вещи перед которыми магия бессильна — и с ухмылкой добавил - Иногда, мне стоит немалых усилий уговорить ее мужа заглянуть к ней в спальню.

— Можешь рассказать моей жене то, что только что поведал мне о Зуффе, когда она заглянет к тебе. А она обязательно заглянет, — проговорил Дорган, поднимаясь с табурета.

— Очевидно, ее выбор определяется вами, милорд? - спросил маг.

— Очевидно

— И вам пришелся по нраву ее сегодняшний выбор? Ведь она могла и не драться с йотоли?

У Ники сжалось сердце: маг чуть ли прямо не обвинил эльфа в том, что он бросил ее за городской стеной одну, на верную смерть, тогда как сам преспокойно укрылся в Шеде. Эльф искоса посмотрел на Хеннелоре и уселся обратно на табурет.

— Так зачем ты позвал нас в Шед, маг? - вернулся он к своему вопросу, глядя на приунывшего мага, не чаявшего уже выпроводить эльфа. — Зачем ты следил за нами? Ты знал о нашем пребывании в Иссельрине. Ждал нас у дороги из деревни. Что тебе нужно от нас? Или тебе нужен, кто-то из нас?

— Мне нужна ваша помощь. Не сегодня завтра, Эстес пытками выведает у меня заклинание “Ока дракона” и Рево де Аллоне станет править Шедом. Так быть не должно. Они должны понять, что Шед не может существовать без магов.

— Ну, почему же? Все когда нибудь можно изменить… - невозмутимо отказал ему в помощи Дорган.

— Но про.. - начал было возмущенно маг, и вдруг спохватился, покладисто пробормотав. — Да ты прав, но куда мне потом идти?

— К йотоли, которых Рево де Аллоне будет побеждать уже без тебя, — пожал плечами эльф.

— Но это не правильно, — жалко лепетал маг.

— Почему же? Разве он не достоин быть правителем города? - с наигранным удивлением спросил Дорган. - Солдаты боготворят его, горожане почитают своим защитником. По видимому, время магов в Шеде, действительно, ушло. Так что не трать своих и наших усилий напрасно, Хеннелоре. Утром мы уйдем отсюда.

И когда эльф, “добив” мага, встал и пошел к двери, Хеннелоре вдруг остановил его вопросом:

— Дроу, что тебе нужно от смертной?

Ника чертыхнулась про себя. Дорган остановился будто его ударили в спину и медленно повернулся к магу, который с вызовом смотрел на него. От его подавленности и униженности не осталось и следа.

— Только то, к чему ты призываешь Рево де Аллоне, чтобы он посетил свою жену, — точно с такой же ухмылкой, с какой до этого отозвался о даме Эстес маг, ответил эльф.

Как только дверь за ним захлопнулась, Хеннелоре, открыв тайник, выпустил оттуда Нику.

— Теперь тебе все понятно? - спросил маг и Ника кивнула, хотя и не поняла зачем Дорган так прессовал старика.

— Дорган вам что-то сделал?

— Ах, вот ты о чем? Нет, конечно… но, девочка, — маг доверительно прижал свою ладонь к сердцу. — Разве дроу можно верить? Никогда! Я сделал все, что бы ты увидела, что такое дроу. Ты все слышала, но то, что я рассказал здесь ему — неправда. Было бы просто безумием раскрыть ему всю истину.

— Как… но… можно, я сяду? - и Ника рухнула на табурет. — Зачем вам надо было лгать мне… ему?

— Тебе я не лгал. Тебе я расскажу всю правду, а вот дроу… От них самих, не услышишь ни слова правды.

— Вы ошибаетесь. Доргану я обязана всем.

— Очень, очень любопытно послушать, — и он, обойдя стол, уселся на топчан, всем своим видом выражая готовность выслушать ее доводы.

Ника поморщилась. Ей, так же как и в Блингстоуне, не хотелось посвящать постороннего человека в свою историю. Но пришлось. И Ника коротко, не вдаваясь в подробности, рассказала все Хеннелоре.

— Бедная девочка, - покачал головой маг, выслушав ее. — В какую искусно сплетенную, паутину лжи ты попала. Мне думается, что этот их, паучий демон, которому дроу поклоняются и почитают за бога, запросто перекинул тебя из твоего мира в наш. Уж для него это не составит труда. Демоны живут вне времени. Теперь о пророчестве чистоты крови древних дроу. Это просто смешно. Об этом пророчестве ты знаешь от самого Доргана и от какого-то там Громфа, участника заговора. Заметь, сама ты из прочитанных свитков, ничего такого не поняла. Верно? И не ребенок чистой эльфийской крови нужен демону. Нет. Ему нужно дитя дроу и человека - полукровка, которому не страшны будут лучи солнца, и который сможет жить на Поверхности как люди, орки, лесные эльфы, йотоли… Вот потому-то твой муж и питает к тебе столь пылкие чувства. Ты сама слышала, что именно ему нужно от тебя. Совсем неплохо совместить приятное с полезным…

— Замолчите! - раздавленная новым открывшимся смыслом всего, что с ней произошло, Ника закрыла лицо ладонями и тут же опустила их с надеждой спросив: — А как же его друзья?

— А, что друзья? - удивился маг тому, что она не понимает очевидного. — Давай, посмотрим, что у него за друзья. Один из них не человек даже. Пьяница и бабник, которому дома не сидится в поисках приключений. Второй, вообще, недалекий варвар, глядящий всем в рот. А, насчет, девчонки, вообще говорить не приходиться. Она воспитанница дроу.

— Что же мне делать, почтенный Хеннелоре? — пробормотала Ника

— Беги от них. Беги, как можно дальше… Ты сама видишь — дроу следит за каждым твоим шагом. Если хочешь, можешь выпить мое вино.

Поблагодарив его кивком, Ника взяла кружку и выпила вино одним махом.

— Проклятый эльф с его проклятым чутьем, — ворчал маг. — Он сразу заподозрил, что в Шед я вас заманил из-за тебя. Да-да… Я следил за вами с самого Иссельрина… Теперь ты готова, выслушать то пророчество, о котором я поведаю тебе.

Ника прикрыла глаза. Еще одно пророчество! Она больше этого не вынесет.

— Прошу тебя, будь внимательна к моим словам. Как только возник Шед, все маги до единого, охраняющие “Око дракона” пытались исполнить пророчество, но никому из них это не удавалось. В нем говориться, что Шед станет свободным только тогда, когда смертная дева, обладающая бессмертным телом начертит над “Оком дракона” некий знак, который существует в двух мирах — некий знак милосердия и второй знак гармонии, знак полного согласия противоположностей. Древние маги утверждают, что он должен воплощать в себе внутренний и внешний мир, что противостоят друг другу, зависят друг от друга, как ты и дроу. Посмотри, как все сходится: ты смертная, находишься в теле бессмертной; ты смертная — дроу бессмертен; ты светла — он темен; ты открыта — он таится; ты правдива и простодушна — он сама ложь и лукавство; ты неуверенна — зато он самоуверен; ты женщина — он мужчина; он чувствует тебя — ты к нему бесчувственна. Попробуй теперь оспорь все, что я только что сказал.

Ника молчала.

— Ты наверно, слышала, что я упомянул о знаке, который неизвестен никому, но о котором должна ведать ты? Знак или символ. В твоем мире известен такой знак? - спросил Хеннелоре, затаив дыхание в ожидании ответа.

Ника кивнула.

— Тогда сегодня, в предрассветный час, когда погаснет последняя звезда, я буду ждать тебя у ратуши.

— Но, я… не встану в такую рань…

— Встанешь… Я подниму тебя. Теперь ступай.

Когда Ника выбралась из двери под лестницей, оказалось, что ее поджидает слуга. Он отвел ее в мыльную, небольшую теплую комнату, где стоял огромный чан, возле которого хлопотала девушка. Она помогла Нике раздеться, вымыла ей волосы, эту Никину мороку, потом помогла ей высушить их и набросила на нее чистую батистовую сорочку. Сунув ноги в теплые, мягкие сапожки и накинув плащ, Ника в сопровождении того же слуги, несшего перед ней факел, дошла до отведенных ей покоев. В них жарко горел, разведенный в камине, огонь и Ника, замерзнув, в продуваемом сквозняком коридоре, поспешила к его благодатному теплу. В узкое окно светила луна. На полу лежали ее светлые блики, разбитые темным переплетом оконной решетки. Середину занимала широкая постель с балдахином на четырех резных столбиках.

— Скажи, а Ивэ уже легла? - спросила она слугу.

— Госпожа Ивэ, ушли с господином Боргом, лордом Дорганом и своим супругом в ближайший кабак “Око Шеда” и до сих пор не возвращались. А поскольку вас, не могли найти, госпожа Ивэ велела передать, что бы вы, если пожелаете, присоединились к ним там.

— Нет, я пожалуй лягу спать

Но уснула она не сразу, ворочаясь в своей широкой постели. Как ей разобраться во всем? Разговор с Хеннелоре растревожил ее. Не то чтобы она придавала особое значение словам мага, который характеризуя ее друзей, в общем-то был прав, но разве он знал о них главное… Ни кто и ни что не изменит ее отношения к ним, но вот Дорган… Она боднула головой подушку. Как с ним все сложно. Мысль о его неискренности была ей невыносима. Это было все равно, что лишившись опоры, повиснуть над бездною, чувствуя, как твои пальцы съезжают с кромки, за которую уцепился в последнем усилии. Не могло быть такого, что, то что он так щедро, без остатка отдавал ей, всего лишь холодный расчет? Каждым своим поступком, жестом, словом он добивался своей цели, чтобы она осталась с ним. И ей было не просто противостоять его обаянию. Она ничего не могла обещать ему… Ника в сердцах ткнула подушку кулаком. Ну почему он не может довольствоваться тем, что она ему дает? Почему ему нужно все: ее жизнь, ее мир, ее будущее, ее настоящее? Ну не может, не хочет она оставаться здесь… Как Фиселла чувствует себя там, в мире Ники? Каково ей сейчас? И впервые, за все это время Ника пожалела ее. А Дорган? В искренность его чувств она верила, чтобы ни говорил о нем Хеннелоре. И поверила она в них тогда, когда увидела боль в его глазах, которую причинила ему. Может быть поэтому люди так часто причиняют ее друг другу, что верят только ей. Как это по человечески. “Ника” - послышался зов. Она открыла глаза и села, кутаясь в одеяло. Она и не заметила как уснула. Огонь в камине погас, а вместо лунного света, на полу лежали, размытые ромбики серого рассвета, просачивающегося в окно. Выбравшись из-под одеяла и дрожа от холода, она натянула сапожки и закутавшись в плащ, вышла в коридор. Постояв на месте и оглядевшись, она сообразила, наконец, где выход на лестницу и поспешив по темному гулкому коридору в ту сторону, спустилась вниз. Во всем доме, стояла сонная тишина. Перед рассветом сон крепче и слаще. Ника осторожно отодвинула засов и налегая на дверь всем телом, бесшумно открыла ее.

Улицы Шеда были безмолвны и пустынны. Ночная тьма не желала уступать, подступающему утру, затаившись в углах и подворотнях, под стенами домов, невидяще смотрела, черными проемами окон. Собор был близко, и даже, если бы Ника не знала его месторасположение, заблудиться было бы невозможно — самая высокая башня Шеда с темным “Оком дракона”, была видна всюду и служила отличным ориентиром. Ника двинулась в ее сторону по узкой извилистой улочке и вскоре перед ней вырос собор. У их дверей ждал маг.

— Не хочешь ли ты войти в храм и помолиться своим богам?

— Я верю в одного бога…

— Вседержителя, — уверенно закончил за нее Хеннелоре. — Тогда следуй за мной и делай все, что я скажу.

Ника кивнула и двинулась за магом в обход собора к его задам. По утоптанной в высокой траве тропинке они подошла к подножию башни на которой переливался холодными гранями огромный изумруд. Ника задрала голову, гадая каким образом они попадут туда к нему. Отвесная стена, что высилась перед ней, не имела ни лестницы, по которой можно было бы подняться к “Оку дракона”, ни дверей, ведущие внутрь башни. Ника посмотрела на мага. Прикрыв глаза, он хранил сосредоточенное молчание.

— Закрой глаза, —негромко приказал он ей, — и доверься мне.

Ника послушно закрыла глаза, а когда, после его разрешения, открыла их, у нее зашевелились волосы на голове. Все ее чувства и инстинкты вмиг взбунтовались против того, что она, вот так, без всякой опоры, висит в воздухе, на высоте десятиэтажного дома. Так не должно быть, это противоречило законам природы, закону тяготения наконец…

— Верь, — твердо сказал маг, крепко держа ее за руку. — Не будь слабой духом. Прими то, что ты видишь как реальность.

Поверить в то, что она на десятикилометровой высоте держится в воздухе безо всякой опоры? Ника закрыла глаза. В ней все замерло, оцепенело, сжалось. Она боялась шевельнуться. На всем белом свете осталась надежной только рука мага, крепко сжимающая ее ладонь. Как ей обрести душевное равновесие? Как поверить, что она вот сейчас, сию минуту не рухнет вниз. Маг опять попросил ее поверить ему. Ника старалась и в какой-то момент подумала: “Но, ведь я стою! Я не падаю!”. Видимо по тому, как ослабло ее, прежде судорожно сжимающая его руку, ладонь, маг все понял и решился на следующий “шаг” - они медленно поплыли по воздуху к мерцающему камню. Тогда-то Ника и рискнула пошевелить ступней. Конечно, никакой опоры под ногами не было и ее вновь захлестнул животный ужас, хотя и не такой острый, какой она пережила перед этим. В Блингстоуне она хоть стояла на диске. Они остановились перед “Оком дракона” и Никой завладело новое впечатление.

Вблизи камень оказался огромным, так что она почувствовала себя мошкой перед зажженным фонарем. Слабое свечение камня напоминало пульсацию, которое не могло принадлежать холодному безжизненному минералу. Оно было живым, теплым, трепетным и от него исходила завораживающая, подчиняющая себе сила: древняя, спокойная, сознающая себя саму, не потревоженная и не разбуженная. Вглядываясь в свечение камня, Ника позабыла о всех своих страхах и ей очень захотелось прикоснуться к камню.

— Нет, нет…- прошептал Хеннелоре. — Ты не должна его трогать. Просто освободи его. Он должен жить не принадлежа никому: ни Рево де Аллоне, ни мне, ни йотоли, а только себе самому.

— Но это всего лишь камень, — так же тихо ответила ему Ника.

— Следует делать то, что тебе говорят, — одернул ее маг.

— Хорошо, — проговорила Ника, нисколько не обидевшись на него, понимая, что то, что сейчас происходит, важно не только для мага, но и для Шеда.

— Правильно ли я поняла? Я должна в воздухе, над поверхностью “Ока дракона”, изобразить знаки, которые известны мне? Так?

— Да, ты все правильно поняла, — кивнул, внимательно выслушав ее, маг.

— От меня требуется только это?

— Да

— И никаких слов заклинаний я произносить не должна?

— Это не обязательно. Важны лишь вечные символы в которые верили с глубоких времен. Только они способны высвободить чистую энергию “Ока дракона”.

— А если у меня не получиться? Если вы зря на меня понадеялись?

— Что ж, — вздохнул Хеннелоре, — тогда исполнению этого пророчества, посвятит себя мой преемник, который заменит меня в Шеде.

— Подлетим поближе? - решившись, предложила девушка.

— Изволь

Они подлетели к камню и Ника сосредоточилась, на том, что сейчас собиралась сделать. Они висели в центре огромного овала. Ника пальцем вывела в воздухе круг и заключенные в нем, две капли, с точкой “зародыша” в каждой из них - знак Инь и Янь, соединяющий женское и мужское, светлое и темное, зло и добро. Противоположности, несущие в себе начала один другого.

Маг наблюдал за ней с напряженным интересом и когда, знак вспыхнув, затянуло в “Око дракона”, словно было поглощено им, спросил:

— Что за знак ты наложила на него?

— Единства противоположностей

Пульсация камня усилилась. Свечение его становилось ярче.

— Поспеши наложить на него знак любви и жертвенности

Тогда Ника быстро изобразила в воздухе знак креста — распятия. Биение “Ока дракона” стало успокаиваться и вскоре утихло, напоминая о себе едва заметной пульсацией. Ника и Хеннелоре, какое-то время не двигались, наблюдая за ним и ожидая чего-то, но так ничего и не происходило. Прошло еще какое-то время, пока оба не поняли, что уже ничего больше и не произойдет.

— Мне очень жаль, — прошептала, расстроенная Ника. Ей было неловко, что она не оправдала надежд мага, так верившего в нее.

— В этом нет ни твоей, ни моей вины, — устало проговорил он. — Не я первый ошибаюсь, не у меня первого ничего не получилось… Не огорчайся. Вернемся. Нам нужно отдохнуть и выспаться, предстоит тяжкий день, ибо йотоли не успокоятся и вновь попытаются взять Шед штурмом.

Ника кивнула и они начали плавно опускаться вниз, пока мягко не коснулись ступнями земли. Волосы Ники легли на плечи, складки плаща упали. Ника пошевелила пальцами ног в сапожках: как здорово снова стоять на твердой земле.

Проскользнув в свои покои, она скинула плащ и быстро забралась в постель. Проснулась, судя по солнцу заливавшего спальню, довольно поздно. Она позволила себе еще понежиться в мягкой постели с чистыми простынями, взбитыми подушками и легким одеялом. Это тебе не мох и не колючий лапник в лесу, а то и просто сырая земля на которой ей, порой, приходилось спать, в лучшем случае, это была солома на сеновале. Роскошью было то, что не надо было сразу вскакивать, куда-то торопиться, чтобы никого не заставлять себя ждать, а потом куда-то шагать, шагать и шагать. Щедрым подарком были эти утренние минуты одиночества, как и прозрачные легкие мысли ни о чем и даже то, что у них с Хеннелоре ничего не получилось и что маг, напрасно ждал от нее большего, не омрачило ее настроения. Позже на нее навалится день со своими заботами и проблемами, которые нужно будет тут же решать, зато у нее уже есть это тихое безмятежное утро. Повалявшись немного, Ника встала, умылась, оделась в вычищенную дорожную одежду, расчесала и заплела волосы, уложив их узлом. Теперь можно было подумать о завтраке. Ей нисколько не было жаль, что она пропустила совместную трапезу. Начинать день в обществе дамы Эстес… Лучше уж спустится на кухню и там перехватит кусок хлеба и кружку молока.

Она спустилась по лестнице и проходила мимо пустой залы, в которой обедали вчера, когда ее окликнули. Ника остановилась и вошла в зал, щедро освещенный утренним солнцем, бившее в высокие окна. Оно играло на начищенных до блеска канделябрах, позолоте стенных росписей, серебряных приборах и горело медным ореолом вокруг волос, одиноко сидящей за длинным столом, Ивэ.

— Доброе утро, — поздоровалась Ника, подходя к столу на котором стояли неубранные тарелки с остатками трапезы и кубки с вином. Мужчины видно уже позавтракали и ушли бродить по Шеду, или нашли себе какое нибудь другое занятие.

— Ты долго спала, — заметила ей Ивэ.

- Зато отлично выспалась

— Садись завтракать и поблагодари Вседержителя, что Харальд все полностью не прикончил, ничего не оставив тебе .

— Очень любезно с его стороны. А как вы повеселились этой ночью? - Ника села за стол и придвинув к себе блюдо с жареной куропаткой, чиненной пряными травами, принялась за еду.

— Все как всегда, мой муженек и папаша пили и бахвалились друг перед другом своими подвигами, которые совершали отбивая штурм йотоли, а Дорган молча накачивался вином. Послушай, что у вас с ним произошло? Вы поругались?

Ника вытерла салфеткой губы и пальцы, откинула ее в сторону и взяв кубок отпила вино.

— Скажи-ка мне вот что: прожив долгую жизнь и оставаясь молодым, здоровым мужчиной неужели Дорган не имел женщин?

— Опять ты за свое…

— Ивэ!

— Сколько можно? Никак не уйметесь! То он тебя ревнует, то ты его…

— Ивэ!

— Ну, да…

— Тогда почему я?

— Откуда мне знать? Во всяком случае, ни из-за одной он так не ругался, как вчера на городской стене, когда тебе вздумалось сражаться с йотоли.

— Ясно — хмыкнула Ника — Миссия не выполнима…

— Что? Ты это тоже чувствуешь? - спросила вдруг Ивэ.

Ника не понимающе глядела на нее, пока не почувствовала по своими ногами легкую вибрацию. На столе задрожала, разъезжаясь посуда.

— Что это такое? - растерялась Ника.

— Вставай! - крикнула ей Ивэ, очевидно сообразив, что к чему. — Бежим!

Она уже обежала стол, бросившись к двери. Не особо раздумывая, перепуганная Ника понеслась следом за ней из залы, где все тряслось и ходило ходуном.

— Что это?! - крикнула она в спину Ивэ, нагоняя ее в дверях. — Землетрясение?!

— В этих краях земля никогда не трясется!

Отовсюду неслись вопли перепуганной прислуги, хлопанье дверей, топот ног. Начиналась паника. Ивэ и Ника выскочили на крыльцо, перепрыгивая через три ступени, спустились, с него, и отбежали подальше от дома. Из дверей, выдавливая друг друга, вываливались перепуганные люди.

Трясло непереставая. Черепица сыпалась с крыш, словно песок сдуваемый с поверхности холма. Земля под ногами вдруг поднялась и опала, будто глубоко и тяжко вздохнула. Многие не удержавшись на ногах, попадали. Ника последовала примеру Ивэ, что присев на корточки, оперлась ладонью о землю, другой сжимала рукоять ножа, готовая тут же пустить его в ход и проследила за ее напряженным взглядом. Холм трясло так, что с него на крыши домов обваливались камни и пласты земли, заваливая и перекрывая улицы, погребая под собой людей. Городская стена, опоясывавшая Шед, пошла трещинами и разломами, оседая и обваливаясь. А по всей длине холма, по всем его изгибам, волнами проходила дрожь. Но внимание, обезумевших от страха и паники людей теперь было приковано к самой высокой его части — к башне с ее “Оком дракона”. Это гигантское сооружение, медленно ворочалось и раскачивалось на месте. Оцепеневшие шедцы, завороженно следили за ее движениями, не в силах оторваться от этого зрелища. И вдруг башня приподнялась и опасно наклонилась вправо… Те, у кого любопытство оказалось сильнее, чем испуг от царившего вокруг хаоса и разрушения, издали дружный вздох ужаса. Но вот она выпрямилась, встав на свое место и вновь приподнялась, осыпая с себя землю и камни. Но, самое главное, что “Око дракона” вывернулся из своего гнезда, уйдя вглубь него.

— Кошмарный ужас! - прошептала Ника.

Одна часть изгиба холма, приподнялась и с грохотом опустилась, взметнув к небу тучи пыли, земли и груду валунов, что рухнули вниз, вызвав очередное содрогание земли под ногами людей. Развалились, обрушившись несколько домов. Люди крича, метались, не зная где найти укрытия от камнепада. Но, куда было бежать? Ника попятилась, прикрывая голову руками, пока ее на схватила за руку Ивэ и не потащила за собой и она бежала за ней, спотыкаясь и все время оглядываясь на башню. Ей казалось, что она сейчас умрет от ужаса и восхищения. Гигантскую башню расшатывало словно гнилой зуб. На том месте где раньше переливался изумрудной игрой света огромный камень, зияла пустотой огромная темная дыра. Монолитные, казавшиеся такими незыблемыми стены башни пошли трещинами и теперь, побежали даже те, кто был все еще заворожен стихией разрушения настолько, что не верил, что все это происходит на самом деле. Над Никой и Ивэ, укрывая их от падающих камней, появился внушительного размера деревянный щит. Это подоспевший Харальд, простер над ними, вывернутую им где-то дверь. Мимо бежали люди, волоча за собой кто что успел прихватить: узлы с вещами и домашним скарбом, таща за собой плачущих детей… Не заметив их, мимо пронесся Борг, держа подмышками двух, испугано орущих карапузов. За ними, едва, поспевала их пухленькая молодая мамаша, волоча за собой узел с одеждой и горшками. Беженцы стекались к воротам, что бы вырваться за стены города, только вот самой стены уже не было: вместо нее лежали руины, на которых оседало облако песка и каменной пыли. И теперь потерянным горожанам, лишившимся надежной защиты стен, оставалось смотреть, как Рево де Аллоне, сумевший собрать вокруг себя своих воинов, живым щитом встал между йотоли и разрушенным городом.

Но йотоли, как будто и не собирались атаковать беззащитный Шед. Зато внутри их стана происходило, какое-то подозрительное оживление.

А спасшиеся из города беженцы останавливались за шеренгой солдат де Аллоне и сразу же оборачивались к Шеду и тогда раздавались их испуганные крики и плачь. Глаза каждого были прикованы к башне, все показывали друг другу на нее и никто ничего не мог ни понять ни объяснить. Шед, как будто сам уничтожал себя.

Обернувшись на бегу, Ника чуть не упала, споткнувшись обо что-то. Башня, осыпаясь, дергалась в тучах пыли, так будто хотела высвободить свое основание из земли, выдернувшись из нее совсем. Все сильнее раскачивалась она из стороны в сторону, дергаясь раз за разом все выше. Из глубин земли поднялся глухой, утробный рокот. Люди в панике, толкаясь, спешили убраться прочь за городские стены и, единственными, кто оставался на месте, наблюдая за башней, были маг и дроу. Они стояли рядом и подняв головы, наблюдали за тем, как башня раскачивалась и дергалась все сильнее. Ника поспешила к ним, увлекая за собой Ивэ и Харальда, продолжавшего прикрывать их сверху дверью. Стало заметно, что Хеннелоре и Доргана защищены невидимым куполом о который ударялись, летевшие от “взбесившейся” башни, камни, как обтекала его, осыпавшаяся земля и песок. Земля под ногами содрогнулась, заходила ходуном.

— …назвать его имя …прежде ….ойтоли готовятся…- расслышала сквозь грохот Ника, слова Доргана, кричавшего магу.

— …надо знать…- напрягшись, разобрала она ответ Хеннелоре, высунувшись из-под двери и прикидывая как бы подойти к ним поближе.

Но ее отвлекло то, что происходило сейчас у самой городской стены, куда упиралась самая низкая гряда холма. Собственно стены уже не существовало, зато там, где холм обрывался, лишившись ее, что-то дрогнуло, встряхнулось, заходило ходуном, руша остатки стены, и вдруг, стряхивая пласты земли, высвободился гибкий, шипастый хвост гигантской рептилии, заметавшийся в разные стороны.

— Шед… был назван именем древнего дракона, - услышала она голос Доргана. — Поспеши, маг… мы должны, сейчас же назвать его имя… он должен первым услышать его от нас…

— …не знаю его имени, дроу… не знает никто… оно слишком древнее… никто не может помнить его…

— …повторяй за мной!

Земля осыпалась, холм распадался и из него высвобождалось живое, гибкое, вздрагивающее тело, топорщились шипы, блеснула чешуя. Снова из-под земли, но уже значительно ближе, раздался рокот, от которого по коже поползли мурашки. “Башню” вдруг тряхнуло и замотало с такой яростью, что она на какое-то время, скрылась за густой завесой поднятой земли и пыли. Оглушительный рев, пронесся над округой, уходя в простор неба и многократным эхом прокатываясь над лесом.

— Шэдиисэльфанагорэмлинг -закричал, что есть силы, Дорган подняв руки.

Ему вторил Хеннелоре. И вот, когда пыль осела, перед взорами всех предстал дракон. Он поднял шипастую морду с сияющим меж глаз изумрудным “оком” и издал резкий, дикий рев, от которого заложило уши.

— Вот ж-жопа! - не сдержавшись, выругалась Ника, присев от ужаса.

— Оркова задница! - вторила ей Ивэ.

Из руин города поднимался исполинский дракон, медленно и царственно, поворачивая морду, долгое время служившую Шеду святыней — башней с магическим камнем. Тот кто до сих пор был основанием города, его тайной сутью, его сердцем, восстав от сна разрушил его. Он повернул свою изящную морду, сверкнув изумрудом, чуть наклонил ее к двум магам, разглядывая их желтыми глазами рептилии. Оба не дрогнули даже тогда, когда пасть дракона нависла над ними, продолжая четко выговаривать длинную бессмыслицу, ни разу не сбившись. Было видно, как маг зажмурился от животного ужаса. Храбрый, очень храбрый маг.

Высоко над ними раздались оглушительные, резкие хлопки. Дракон расправил перепончатые, кожистые крылья, погрузив город в тень. Сквозь них, траурно просвечивал солнечный диск. Его тело, блеснув чешуей, выгнулось дугой и дракон поднялся на задние лапы. Маг и дроу уже только шептали его имя, словно молитву. Исполин не обращал на них внимания, он шумно глубоко вздохнул. Его голову не было видно в выси и взору людей оказалось доступно только его бледно голубое брюхо и широкие лапы, с длинными суставчатыми пальцами и внушительными когтями. Один коготь, матово желтый, был вполовину больше, валяющейся рядом, опрокинутой телеги. С, поднявшегося в полный рост, дракона, продолжала осыпаться земля, что на него, погруженного в спячку, нанесли века. С металлическим шорохом, он встопорщил чешую, встряхивая ее, вздыбил шипастый хребет и загривок. Он подобрал хвост, снеся при этом остатки домов, ратушу и особняк де Аллоне. Со стороны стана йотоли в него ударил луч света.

— О, Вседержитель! — ахнул Хеннелоре - Что они делают?

— Они ударили по нему магическим заклинанием, — мрачно ответил Дорган, — У йотоли сильный маг

Маг йотоли был не только сильным, но довольно искусным, потому что сконцентрированная в луч света магия, угодила дракону прямо в его изумрудное “око”. Дракон отпрянул, выгнувшись назад, изящно откинув голову, замотал ею, освобождаясь от невидимых пут и взревел. Но луч не отпускал его, упершись в “око”. Тогда, дракон, чуть присел, взмахнул огромными крыльями, подняв вихри пыли и Харальд едва успел прикрыть от удушливой пыльной тучи Ивэ и Нику дверью, выставив ее перед ними щитом. А дракон легко поднялся в небо, что было удивительно для такой громады, и заложил плавный круг над городом и лесом. Луч йотоли тянулся за ним, словно нитка, что держала его “на привязи”. Странно было видеть такое сильное, величественное и грациозное в полете существо, зависимым от какой-то “ниточки”, выглядевшей очень ненадежно и довольно жалко, однако дракон послушно следовал за своей “привязью”. Вот, он завис над черным станом йотоли, что встретил его появление торжествующими воплями, а воины де Алонне обреченно опустили свои мечи и щиты. Хлопая крыльями, дракон “висел” над йотоли из середины стана которых к нему тянулся луч, привязывающей его к ним, магии и мотал головой, желая избавится от этой “привязи”. Видимо, маг йотоли “потянул” его к себе, вниз, потому что черные воины разбежались освобождая место в центре стана, куда дракон должен был приземлиться. Но дракон вдруг “взбрыкнул”, резко подавшись в сторону, выгнулся всем своим гибким, змеиным телом и послал сверху огненный столб, изрыгнув пламя в йотоли. Оно выжгло все вокруг. Горожане и воины де Алонне подались обратно к разрушенному городу, к остаткам его стен. От стана йотоли осталась одна огромная черная яма. Вряд ли, сами йотоли поняли, что с ними произошло: смерть угодивших под драконий огонь была мгновенной.

А дракон, освободившийся от “привязи”, сделал круг над выжженным местом и не спеша, наслаждаясь свободой полета, повернул к руинам города. Зависнув над ними, он мягко опустился на то место, откуда взлетел и встав на четыре лапы, плюхнулся брюхом на землю, вызвав маленькое землетрясение. Доверчиво вытянув шею, он положил морду на валун, и прикрыл глаза. Казалось полет и схватка с магом йотоли, вымотали его. “М-да, глупо пытаться силой подчинить себе такую мощь — думала Ника, оглядывая, отдыхающего монстра — Только взаимное доверие…”

— От нас он услышал свое имя и потому счел нас своими хозяевами? - повернулся маг к Доргану.

Эльф кивнул и добавил:

— Он не признает над собой ничьего господства. Он просто не тронет вас. Если вы останетесь в этой долине, отстроив город заново, он будет защищать его, потому что Шед его гнездо и… потому что он слышал от тебя, свое имя. Помни его. Тот, кто заменит тебя, должен будет всего лишь назвать дракону его имя, чтобы он признал будущего мага Шеда.

— И, еще одно мне хотелось бы узнать от тебя, мудрый дроу. Чем будет питаться наш дракон? Я читал, что в древние времена, им приносили человеческие жертвы.

— Ты, имеешь в виду, не придется ли Шеду каждый раз отдавать ему самую красивую девушку? - улыбнулся Дорган. — Не тревожься. Все, что ты читал, это предания и не более. Если вы возьметесь снабжать его коровами и быками, он довольствуется этим, а нет, будет охотиться сам. Но большую часть времени будет спать. Он очень стар.

Маг задумался.

— Мне нужно поговорить с де Аллоне, — решил он и направился к рыцарю, наблюдавшему за тем, как его воины выгоняют из леса уцелевших йотоли и тут же, на глазах у всех, добивают.

Смотря ему в след, Ника злилась. Очень хорошо! Теперь для Хеннелоре Дорган стал “мудрым дроу” и лучшим другом. Что бы он сказал ей о Доргане сейчас, зайди у них разговор об эльфе? Ника с досадой поддала ногой камешек. Тысячу раз прав Дорган, говоря, что во всем надо разбираться самой, а не слушать чужие слова.

А мага, едва он отошел от Доргана, тут же обступили растерянные, перепуганные, лишившиеся крова горожане, получившие взамен разрушенного города соседство опасного монстра. Маг, с подъемом о чем-то говорил им, успокаивая, объясняя и все время показывал в сторону дракона, лежащего в развалинах города. Люди, боязливо смотрели на дракона, недоверчиво внимая объяснениям мага. Переговорив с ним, некоторые горожане, подхватив свои узлы, пошли к Шеду, другие усаживаясь в круг, держали совет с родными и соседями, обдумывая и решая, как им быть дальше: уходить из этого места и искать себе пристанище в других краях, или поверить магу и остаться. Опускался вечер. То тут, то там зажигались костры и даже несколько рискнули разжечь в разрушенных стенах Шеда, в опасной близости от дракона. Думается, что огонь и присутствие шумных, неугомонных людей, на которых дракон никак не реагировал, заставило многих примкнуть к тем, кто решил остаться восстанавливать Шед и жить в нем, как прежде.

Дорган, Ивэ и Ника развели свой костер, устало и нехотя перебрасываясь ничего не значащими словами. Харальд и Борг куда то пропали, и Ника, одно время видела Харальда, направляющегося к лесу с воинами де Аллоне, выслеживающих, притаившихся там йотоли.

Со стороны шатра де Аллоне раздались крики и лагерь шедцев пришел в движение. От многочисленных костров к нему спешили люди, чтобы выяснить причину поднявшегося шума. Естественно, что Ивэ и Ника появились там, одними из первых. Еще подходя к шатру, они услышали пронзительный голос дамы Эстетс.

— Дама изволит гневаться, — скривилась Ивэ.

— Кто-то не вовремя ей поклонился, — хмыкнула Ника. — Очередной каприз.

Но все оказалось намного серьезнее. Выйдя к, полыхающему перед входом палатки, костру, они увидели сидящего на камне Рево де Аллоне. Сложив руки на рукояти меча, воткнутого в землю и упершись в них подбородком, он мрачно смотрел на стоящего перед ним солдата. Находившаяся рядом с ним, дама Эстес показывая пальцем на солдата, пронзительным голосом, гневно вещала:

— Он посмел дотронуться до меня, своей госпожи! Казни его! Никто не смеет грубо хватать высокородную даму!

— Он, домогался вас, госпожа, что вы требуете для бедняги столь сурового наказания? - с сомнением спросил Хеннелоре, стоящий по другую сторону от рыцаря.

— Что?! - взвизгнула дама Эстес.

Наверно не у одного Хеннелоре возникло сомнение в подобном предположении. Кто бы позарился на эту плоскую женщину, неопределенного возраста, с вечно недовольной миной на маленьком личике и мышиного цвета жиденькими волосами, которые сейчас были распущены по плечам.

— Что?! - взвизгнула она — Да, как вы смеете… - она задохнулась от ярости — Он тут же был бы сварен в кипятке! Нет, он повинен в том, что схватил меня, как какую-нибудь простолюдинку, в охапку. А я, никого не просила о том, что бы выносить меня, из дома и спасать. Вы должны, сэр, казнить этого наглеца в назидание всем остальным.

— Вот дура! - не удержалась Ника. Как же у дамочки должны быть сплющены мозги, что она совершенно игнорирует то, что человек спасал ее рискуя собой. И хоть она возмутилась вполголоса, дама Эстес услышала ее. Маленькие глазки, остановились на ней, обдав презрением. Ника и не подумала прятаться и с вызовом смотрела на нее. “Мензоберранзан” - процедила она про себя, шагнув в круг света, отбрасываемым костром, встав рядом с обвиняемым.

— Сэр, этот человек спас вашу жену, — сказал она.

Рево де Аллоне посмотрел на нее потеплевшим взором.

— И вы, супруг мой, станете слушать, эту сомнительную особу! — взвизгнула дама Эстес и оглядев своих подданных, приказала: — Вышвырнете отсюда, эту эльфийскую распутницу!

Никто не поторопился исполнить ее приказания и даже не шелохнулся, кроме Ивэ, которая вышла вперед и подойдя к даме Эстес, влепила ей звонкую пощечину. Все вокруг замерло в глубокой тишине. Ника посмотрела на потрясенного обвиняемого. Герт! Так вот кого угораздило спасти даму Эстес!

— У вашей супруги истерика, сэр, - между тем спокойно заявила Ивэ, привставшему было Рево. — Очень помогает, когда под рукой нет нюхательных солей.

Ивэ вздернула подбородок, а дама Эстес действительно присмирела, растерянно оглядываясь и потирая ладонью щеку.

- Господин, как видите ни одно магическое средство не действует столь верно, как это, — зашептал на ухо Рево маг.

Но дама Эстес уже приходила в себя, сосредоточенно хмуря свои бесцветные бровки, но стоило ей открыть рот, как Рево де Аллоне приказал:

— Прошу вас удалится в шатер и ждать там моего решения.

Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться. Тем скандал и окончился, но не события этого вечера. В круг костра ввалились воины де Аллоне с Харальдом во главе. С собой они вели уцелевшего от расправы, пленного йотоли в полном боевом обличье, со скрученными веревкой руками. Собравшиеся, вокруг костра затихли, враждебно разглядывая его. Окруженный врагами, йотоли стоял спокойно, сохраняя достоинство. На его черных доспехах играли дрожащие блики костра, темный шлем, с выдававшимся вперед забралом, закрывал голову. Ивэ и Герт непроизвольным движением положили ладонь на рукоять своих кинжалов. Рево де Аллоне величественно выпрямился.

— Зачем вы привели пленного? - спросил он своих людей.

— Он сам нас попросил об этом, — ответил за всех Харальд.

— Ты, что-то путаешь. Он не мог тебе этого сказать. Йотоли не умеют говорить…

— Точнее, мы не хотели говорить… с врагами, — пронеслись в мыслях у тех кто стоял у костра, но самого голоса, произнесшего их, никто не слышал.

— Что же теперь? Мы уже не враги? - отлично владея собой, не показывая ни смятения, ни удивления, нехотя спросил рыцарь.

— Нет, — пронесся в голове Ники ответ йотоли. — Нам больше не из-за чего воевать с вами. Дракон Шеда выбрал людей.

— Почему ты сдался?

— Я желаю погибнуть от меча настоящего воина, а не быть забитым толпой словно свинья.

— Что ж… - поднялся с камня де Аллоне. — Я к твоим услугам… - слегка поклонился, отдавая дань уважения отваге йотоли.

— Развяжите его, — приказал он своим солдатам.

Харальд одним махом рассек толстую перекрученную веревку на запястьях йотоли и когда тот скинул на землю перчатки и начал растирать запястье, то Ника приоткрыв рот, смотрела на его руки сплошь покрытые шерстью, с длинными загнутыми звериными ногтями, но тем не менее человеческие: с широкой ладонью и пятью пальцами. Но когда йотоли сняв свой шлем, бросил его под ноги, толпа, охнув, подалась назад. Йотоли не спеша и величественно огляделся и остановил взгляд волчьих глаз на Нике. Некоторое время они смотрели друг на друга. В мире Ники, таких мифических существ называли псиглавцами. Псиглавцы имели сильное человеческое тело, но голова у них была собачья. Здесь псиглавцев называли “йотоли” и его морда сильно напоминала волчью морду и единственное, что отличало его, кроме человеческого тела и гривы жестких волос, начинающейся меж ушей и спускающейся на спину, это взгляд разумного существа. Он, вдруг, решительно двинулся к Нике, но не дошел до нее каких-то трех шагов. Ему навстречу, заслоняя ее собой, шагнул Герт. Тогда йотоли опустился на колено, склонив голову.

— Я пришел в ваш стан, чтобы принять смерть от тебя, женщина-воин, — раздался его голос в голове Ники.

Герт посмотрел на нее и повинуясь ее кивку, отодвинулся.

— Снеси мне голову своим мечом, так же, как ты это сделала с Гахраком, которого убила в честном поединке, - попросил он.

Ника подумала:

— А мне обязательно тебя убивать?

Йотоли услышал ее мысли и поднял к ней голову.

— Мое племя истреблено. Я не могу остаться. Я должен уйти за своими соплеменниками в светлый Йэйга, где они ждут меня. Но для того, чтобы попасть туда, я должен принять высокую смерть.

Почесав бровь, Ника вздохнула.

— Вообще-то, я думала йотоли отважны.

Зарычав, псиглавец вскочил так быстро, что Герд едва успел обнажить свой меч, но возле Ники, неожиданно, встал Дорган, держа руки на рукоятях своих клинков.

— Что заставило тебя усомнится в храбрости йотоли? - глаза псиглавца полыхнули огнем ярости.

— Твое желание умереть

— Ты говоришь не как воин, а как обыкновенная самка, ничего не смыслящая в отваге, — со снисходительным презрением отозвался йотоли.

— Ну, конечно! - насмешливо глядела на него Ника. — Лучше всего избавиться от всех проблем одним взмахом меча и потом, веками слыть героем. Раз, плюнуть. А вот остаться со своими женщинами и детенышами, жить изо дня в день решая совсем не героические проблемы, на это у нас геройства не хватает. Кишка тонка.

Йотоли опустил глаза. Его плечи поникли в тяжком раздумье о выборе своей судьбы.

— И кто-то, должен рассказать о том, как погибли мужчины, — воины йотоли, — передавала ему свои мысли Ника.

— Не думаю, что наши женщины, будут рады, узнав, какой бесславный конец приняли их мужчины.

— Это, опять же трусость, — побоятся сказать правду. Но, ведь ее придется сказать кому-то.

— Нам не нужна бесславная правда, — гордо выпрямился ойтоли.

— Зря. То, что произошло сегодня не бесславие, а хороший урок. Это понимаем даже мы, ваши враги.

Стоящие у костра, с напряженным вниманием следили за этими странными молчаливыми переговорами, так как могли слышать только то, что “говорил” и отвечал йотоли, но большинство не слышали ничего.

— И чему сможет научить нас то, что дракон Шеда выбрал сторону людей, а не нашу? - иронично оскалился он, одной стороной пасти.

— Да, хотя бы, тому, что мы просили дракона, а вы — заставляли. Вы отважные воины, но силой не все можно получить.

Некоторое время йотоли “молчал” опустив свою волчью голову, потом посмотрел Нике в глаза.

— Ты, мудра, так же как и храбра. С тобой мы бы правили йотоли и они вновь стали бы сильным народом. Ты принесешь мне славное потомство…

Немного опешив, от такого неожиданного поворота, Ника, какое-то время, осмысливала его слова.

— Мне, не хотелось бы, отказывать такому отважному воину как ты, но у меня… э-э… уже есть мужчина…- пробормотала она, нервно почесав бровь.

— Я с ним должен биться за право обладать тобой? - кивнув мордой в сторону Герта, рыкнул ойотоли.

— Почему с ним? - удивилась Ника.

— Я чувствую его желание соития с тобой.

Ника покосилась на Герта, стоявшего как ни в чем ни бывало и не подозревавшего, что является предметом разговора йотоли и Ники. Видимо он не “слышал” их.

— Вот, кобель! - возмутилась Ника.

— Р-р-р…

— Извини, я вовсе не имела в виду…

— Кто твой мужчина? - властно потребовал ответа йотоли, оборвав ее извинения.

— Я, — ворвался в их “разговор”, голос Доргана.

— Дроу?

— Да

— Не ты ли тот эльф, что предал свой народ, уйдя на Поверхность? - с презрительным высокомерием бросил йотоли.

— Я никогда не предам свой народ, я просто не принимаю его законов

— И потому взял в жены смертную?

— Не ты ли, только что, хотел сделать тоже самое? Но, прежде, тебе придется убить меня.

Какое-то мгновение, они мерили друг друга взглядами.

— Нет, дроу, я не буду биться с тобой из-за нее, — отступил йотоли. — Эта женщина, по праву принадлежит тебе, воину, чьи клинки несут смерть. Ты научил ее искусству владения оружием, могу ли столько же дать ей я?

— Она права. Тебе надо возвращаться к своему народу и помочь пережить ему тяжкие времена. Ты силен духом и, переломив свою гордость, сможешь объяснить им, почему дракон Шеда, выбрал людей, а не твой народ — передал ему свои мысли Дорган.

— Я смогу, — йотоли наклонился, подбирая свой шлем с земли.

Он подошел к Рево де Аллоне и преклонил перед ним колено.

— Я признаю себя побежденным. Тебе решать мою судьбу. Будет так, как скажешь ты: хочешь мою голову? Она твоя. Разрешишь мне вернуться к моему народу и я поведаю им, о твоем великодушии.

— Иди, — кивнул рыцарь. — Нам не из-за чего больше воевать.

Йотоли поднялся и надел на голову свой шлем. По знаку де Аллоне, несколько воинов отправились сопровождать его до леса, чтобы горожане и солдаты не напали и не убили его. У границы леса, ему вернули меч и йотоли тут же канул в его темных зарослях.

В темноте ночи, дракон виделся бесформенной, неподвижной горой и вскоре на него перестали обращать внимания. Герта передумали казнить и он ушел к товарищам. Борг, так и не появился у костра своих друзей, но о нем особо и не беспокоились. Объявится. Дорган, маг собрались в шатре у рыцаря. А Ника, Ивэ и Харальд вернулись к своему костру, который поддерживали все это время их добрые соседи, разведшие свой костер и обосновавшиеся рядом с ними. Они же снабдили их горшком каши. Поскольку ни они, ни Ивэ с Харальдом не слышали ее “разговора” с йотоли, Нике пришлось пересказать его им. То и дело к их костру подходили люди и спрашивали, почему отпустили йотоли. Ивэ и Ника терпеливо пересказывали, одну и ту же историю несколько раз. Отношение к рассказанному было разным: кто-то, раздумывая, обстоятельно расспрашивал о том, зачем надо было отпускать йотоли; кого-то злило, что отпустили врага и некоторые порывались даже догнать и убить его, чтобы йотоли, вообще, исчезли с лица земли; третьи, сомневались в том, что йотоли смогут жить по другому.

Ивэ задумчиво смотрела на темнеющую в ночи громаду дракона, возле которого яркой россыпью горели костры.

— Странно, — проговорила она. — Столько веков Шед стоял незыблемо, но появились мы и вот он разрушен в одночасье. Почему у меня такое чувство… Ника, ведь эту ночь ты оставалась одна, без присмотра — она пытливо взглянула на нее и насторожилась — Ника? Ты ничего не хочешь мне сказать? Клянусь, Дорган ничего не узнает от меня.

Ника рассказа о пророчестве дракона Шеда и о том как она разбудила его.

— Ты ужасно неосмотрительна, — покачала головой Ивэ. — Почему ты решила помогать магу? А если бы на уме у Хенеллоре был недобрый умысел? Похоже они тут с рыцарем никак не могут поделить власть. Хотя даму Эстес к власти и близко подпускать нельзя.

— Но есть же закон воздаяния: поможешь другому — помогут и тебе.

— И что, Хенеллоре чем-то помог тебе в поисках Зуффа?

— Он сделал все, что мог…

Далеко за полночь вернулся Дорган. Дворф так и не появился. Харальд уже спал, растянувшись у костра, с молотом под рукой.

— Завтра, на рассвете мы уходим из Шеда, — сказал Дорган. — Ложитесь спать.

— К чему такая спешка? — недовольно заметила Ивэ, поплотнее закутываясь в плащ.

— Чтобы мы могли до ночи добраться до Когхилла

— Де Аллоне мог бы дать нам лошадей, — сказала Ивэ и Ника, молча, с ней согласилась.

— Сейчас, лошади понадобятся самим шедцам, — ответил Дорган и завернувшись в плащ, улегся на землю у костра.

Стараясь устроится поудобнее на неровной, жесткой земле, Ника то и дело откидывала, толкающиеся ей в бока камни, уверенная в том, что бессонная ночь ей обеспечена. Но, вопреки ожиданию, она сразу же заснула.

Утром кое-как поднялись. Угли их костерка подернулись серым, остывшим пеплом, а его дым смешивался с густым, как молоко, туманом. Ее разбудила Ивэ, сунув ей в руки кусок холодного жаренного мяса. Но сонной Нике, никак не верившей в то, что уже утро - ведь она только минуту назад заснула - есть совсем не хотелось. О чем-то переговаривались Ивэ и Дорган. Из тумана появился Харальд за которым брел мрачный Борг. Вокруг, разгоняя туман, затеплились костерки, потянуло дымом и запахами разогреваемой пищи: мяса и каши. И тогда Ника обнаружила, что не они одни, в это утро, покидают Шед. Вместе с ними уходили и те кто не верил в его возрождение, или попросту не решался жить в опасном соседстве с драконом. Собрался, довольно, внушительный обоз. Ника с сочувствием смотрела на молодую пухленькую женщину, которая склонившись, к смущенному Боргу, горько плакала на его широком плече. За ее юбки держались, ничего не понимающие малыши с заспанными мордашками. Отвернувшись, Ника отошла, чтобы еще больше не смущать дворфа, не представлявшего себе, как утешить расплакавшуюся зазнобу, и наткнулась на Герта, что стоял, все это время, рядом.

— Доброе утро, госпожа Ника, — поздоровался он.

— Доброе, — хмуро ответила она и спросила: — Ты идешь с нами?

— Нет

— Нет? И ты останешься в Шеде, после вчерашнего? - не поверила Ника.

— Я не могу нарушить присягу, что дал Рево де Аллоне. Я не могу оставит службу у него.

Потрясающе!

— И даже вчерашнее, не заставит тебя передумать? - Ника не знала, как относится к такой, по ее мнению, тупости и недалекости.

— Вы, имеете в виду, каприз госпожи де Аллоне?

— Ничего себе каприз! Этот милый дамский пустячок чуть не стоил тебе головы. А, вдруг, она не успокоится и уговорит Рево, все таки казнить тебя. Вдруг, рыцарь, что бы отвязаться от нее, удовлетворит этот, ее “каприз”. Ты не думал об этом!

Но Герт только покачал головой.

— Это останется на совести моего господина. Но моя честь останется не запятнанной.

Минуту Ника разглядывала грубое лицо солдата, иссеченное шрамом.

— Ты меня поражаешь, - покачала она головой и достав из кошеля серебряную монету, протянула ему. — Я хочу, чтобы ты взял ее. Прошу тебя. Мне очень хочется, чем-то вознаградить тебя.

— От вас я ничего не возьму, — сказал Герт, улыбнувшись щербатой улыбкой. — Не держите на меня обиду, госпожа Ника.

— Мне очень жаль… Тогда прощай… - и Ника, привстав на цыпочки, обняла его крепкую шею, поцеловав в жесткую щеку с отросшей колючей щетиной.

Герт застыл.

- Погодите, — удержал он за руку, повернувшеюся, было, отойти Нику. - Не мое это дело и я ничего не имею против лорда Доргана, но… он дроу, а вы человек. Вчера я подгулял со своими товарищами, словом припозднился, а когда возвращаясь к себе в караулку, проходил мимо покоев лорда Доргана, то увидел, что он смотрится в зеркало, словно смазливая девчонка какая-нибудь и вроде сам с собой говорит. Я было мимо прошел, не мое это дело… Мало ли, как господам чудить охота… Только слышу, что о вас речь идет и уж потом до меня дошло, что через зеркало, это самое, он с кем-то разговаривает. Тогда я остановился и стал слушать. Не знаю интересно это вам или нет, но лорд говорил кому-то, что ведет вас и чтобы тот с кем он переговаривался, встречал его в том месте, которое им обоим хорошо знакомо. Вот… Уф-ф…

Вставшее солнце, уже высушило росу на траве и пыль на дороге, а мысли Ники все еще кружили, вокруг Герта. Недолгое общение с ним оставило сильное впечатление. Рядом, молча шагал дворф, думая об оставленной им в Шеде вдовушке с двумя детьми. Оба, и дворф и Ника, без слов понимали настроение друг друга. Именно молчаливое сочувствие было сейчас нужно толстокожему Боргу, чем веселые подковырки зятя. Харальд и Ивэ шли в голове обоза, иногда проходя вдоль него. Дорган осматривал дорогу и лес впереди обоза.

Старики, сидя на повозках поверх узлов и сваленного кое-как скарба, неотрывно смотрели в сторону оставляемого Шеда, туда, где высился темной громадой хребет дракона. Хлопот с обозом было много. Он шел медленно, часто останавливаясь на привал и каждый раз начинались поиски, то одного, потерявшегося ребенка, то другого. Перепуганные родители и многочисленные родственники всю дорогу отчитывали непосед, так что все время пути, над обозом стоял детское хныканье и возмущенные голоса взрослых и так продолжалось до следующего привала, на котором дети благополучно забывали о полученной взбучке - слишком много вокруг было впечатлений. Увлекшись игрой, стремясь все увидеть и потрогать, малыши разбегались в разные стороны, или заигравшись отставали от обоза. И все начиналось по новой. Несколько раз, из лесных зарослей, появлялся Дорган с ребенком подмышкой, возвращая его обыскавшимся, перепуганным родителям. И над обозом опять стояли вопли, звуки шлепков, плачь.

Рядом с дворфом появилась Ивэ и попросила его пойти в конец обоза, там, у одной из телег, отскочило колесо и Борг утопал за ней. А Ника, в какой-то момент, обнаружила возле себя Доргана. “Черт!” - вздрогнула она, совершенно позабыв о том, как он бесшумно может подходить. Какое-то время, они шли молча пока Дорган не произнес, не глядя на нее:

— Я вижу, ты сама и куда как охотно целуешь смертных мужчин… - и пошел дальше.

Ника остановилась. Может она ослышалась и этих слов вовсе не было? Ее толкнули и она вынуждена была шагать дальше.

Что это было? Сцена ревности? Она вздохнула. Было бы намного проще, будь они друзьями. Теперь же у них все шло наперекосяк.

Всю дорогу, что они добирались до Когхилла, небольшого городка, она не перемолвилась с эльфом ни словом. Переночевав в Конгхилле, Дорган, Борг, Харальд и две женщины покинули его, оставив в нем обоз и направились дальше на север.

Вот уже две седьмицы, как их маленький отряд был в пути. Днем они шли, ночевать останавливались там, где заставала ночь: в поле, в лесу или в деревеньке. Селяне, видя в них бывалых воинов, охотно принимали, угощали, расспрашивали и наперебой приглашали на ночлег. Но ночи, уходящего лета, стояли такими жаркими и душными, что даже думать не хотелось о том, чтобы провести их в спертой духоте тесной хижины, или сеновала. Не пугали их даже страшные байки о кровожадном оборотне, бродившем по округе, на которого им жаловались почти в каждой деревне которую они проходили.

— Алчущий крови, поджидает он путников на дорогах. Никого не щадит: ни старых, ни малых. Все едино его ненасытной утробе. Всех пожирает это чудище. Каждому бы задуматься, за что Вседержитель насылает на нас такое испытание? Каждому бы молится о грехах своих. Но, ни что не устрашает род людской, даже эта бестия, что ниспослана на нас Вседержителем, не вразумляет грешников. И все, бесстыже продолжают скатываться в бездну греха — жаловался им в трактире, подсевший за их стол, староста тамошней деревни — Вот не далее, как вчерашним днем, мой сосед Кервуд, без всякого стыда, утащил курицу у частной вдовы Дело. Опять же, с какой стороны посмотреть на эту, честную вдову? Потому как, всем ведомо, что повадился ее по ночам навещать Джим Долговязый. И это, от двух детишек, да жены, что на сносях. Вот и иссякло у Вседержителя его терпение. А как же! Тут оно у всякого закончиться, смотреть на такие-то безобразия. Вот и идет на нас страшная напасть. Как жить-то теперь добрым людям?

— Однако, ваши соседи с Пологих холмов и Березового ручья, поговаривали, что оборотень появлялся и у них, но никого не тронул, — заметил Харальд. — Только бродил вокруг три ночи.

— Может у них оно и так. Кто ж, будет спорить — вздохнул староста, тщедушный мужчина с впалой грудью и жидкими волосами — Может у них какие сильные амулеты, или святыни имеются, что от оборотня уберегают, не давая бестии совершать свое злодейство и отпугивают его от их деревень. У нас же, в Болотах, такой святыни отродясь не было, вот и терпим муки, вот и страдаем. А зверь, ходит кругами возле наших Болот и выбирает себе жертву, какого нибудь грешника не раскаявшегося.

— У зверюги, вишь, глаза разбегаются, потому и не может сразу, бедолага, выбрать, — прогудел на ухо Ивэ, дворф.

Ивэ улыбнулась, а староста укоризненно покосился на них.

— Все мы здесь заблудшие души, — смиренно покачал он головой.

Харальд, как делал это в Пологих холмах и в Березовом ручье, принялся расспрашивать старосту Болот об оборотне. Тот отвечал неуверенно, никаких подробностей, рассказать не мог, путался и все время твердил о заблудших грешниках и о божьем наказание, то и дело косясь на сидевшего за соседним столом человека, в опущенном на лицо капюшоне. А это очень настораживало старосту, потому как дни стояли жаркие и кто ж в здравом уме, будет кутаться в плащ да еще накрываться сверху капюшоном. Так и не добившись от старосты вразумительного ответа: нападал оборотень на кого-нибудь из жителей Болот или они так и отделались одним лишь испугом, передавая друг другу душераздирающие слухи, путники покинули таверну, безбоязненно расположившись на ночлег на лугу, близ деревни.

Пока мужчины у костра, насытившиеся нехитрым ужином, обсуждали непонятную “кровожадность” оборотня, так и не утащившего никого, Ника, растянувшись на плаще, смотрела в бездонную чашу звездного неба, опрокинутого над землей. Она думала о Доргане, который и в эту ночь, как и во все предыдущие, устраивал в лесу засаду в надежде отловить оборотня, волновавшего всю округу. А Ника, все эти ночи, без него, вела тяжкую борьбу со своими сомнениями, переросшими в подозрения, которые крепли в твердую уверенность. Она никому не сказала о том, что ей рассказал Герт. Поверят ли его друзья рассказу, переданного со слов солдата, что был навеселе, когда подсматривал за Дорганом, а может быть сразу же приступят к эльфу с расспросами, прося объяснений. Он отговорится в любом случае. Нет, ей просто надо поговорить с ним. Он один мог бы опрокинуть и разрушить ее сомнения, но он отдалился от нее, держал на расстоянии. Конечно, Ника могла и хотела сделать первый шаг к их примирению, но он замораживал ее своей холодностью. “Это он тебе так рассказал?” - шептало ей ее сомнение в образе Хеннелоре. “Дроу и любовь? Но, они не способны любить” - ухмылялось оно, приняв личину Джеромо Прекрасноголосый. “…он же раньше был холодней дохлой рыбы” — припечатывало оно, обернувшись Боргом. Но в ее памяти всплывали слова Доргана: “Верь мне, что бы ни случилось”. И вот на этот крохотный островок, оставшийся от твердыни ее веры, налетали, атакуя его раз за разом, ее мысли, словно стая черных птиц, долбя и круша его железными клювами доводов и логики. И как ей укрепить его? Как укрепиться самой на этом крохотном островке веры? Она вспоминала дни в Мензоберранзане, но и тут возникали неприятные вопросы, предполагающие недвусмысленные ответы. Что-то, слишком легко выпустила их из своих тенет Ллос? И весь тот путь, по которому они шли с ним, словно был пройден им заранее. Подземье, где он провел десять лет. Поверхность, где его знали и он настолько хорошо знал людей, что мог бы подражать их чувствам. И там, в Подземье, он совершал поступки за которые его не раз должны были казнить. А его, славные друзья, были слишком простодушны, слишком преданы ему… Куда он ведет их? Куда ведет ее? Поговорить с ним? Но скажет ли он ей правду? Поверит ли она, теперь, его словам? “Дроу нельзя верить” — говорил ей лесной эльф. “Долго и терпеливо плетут они паутину своей лжи” - вторил ему менестрель

На следующий день, Дорган разбудил всю компанию ни свет ни заря, резонно заявив на сетование перепившего вчера дворфа и, не желавшей подниматься в такую рань Ивэ, что если они хотят этим вечером ночевать в Сапире, то лучше бы им поторопиться сейчас. На этот раз Дорган не оставлял их, уходя вперед на разведку, а шагал вместе со всеми, оглядываясь на Борга и Нику, плетущихся, как всегда, позади всех. Но к полудню они нагнали остальных, да и то потому что, Ивэ, Харальд и Дорган остановились подождать их, что бы решить: сделать привал сейчас, или обойтись, чтобы уж, наверняка быть вечером в Сапире. И как, всегда Харальд и Борг начали привычно препираться.

— Сдается мне, что придется все-таки заночевать в какой-нибудь вшивой дыре, — начал ворчать Борг, когда решено было не делать привала, а идти дальше. — Сколько уже идем, а стен города, все не видно, чтоб Марадин обрушил его в Бездну.

— Ты стал неженкой, Борг! Тебе уже не по чину ночевать под открытым небом. Того и гляди жаловаться и кряхтеть начнешь, как древняя старуха, что устал, — поддел его Харальд.

— Это ты у нас неженка, — отрубил Борг, сердито глянув на, весело скалящегося, Харальда. — Это тебе в последнее время, подавай мягкую постель и Ивэ под бок. Забывать стал, как бродягой ночевал на мерзлой земле и что ветер был тебе вместо одеяла, да холодный камень, вместо подушки.

— Да-а… были времена, — мечтательно протянул Харальд. — Я тогда свободен был, как птица, вольный словно ветер Холодных пустынь, пока ты, старый увалень, не подсунул мне свою дочку.

— Почему-то отсутствие у себя мозгов, мужчины непременно приписывают присутствию подле себя женщин — хмыкнула Ивэ, остановившись.

Поставив ногу на вросший в землю валун, она подтянула голенище мягкого сапожка. Шагавший впереди Дорген, обернулся, одобрительно улыбнувшись белозубой улыбкой, осветившей его темное лицо и снова ушел вперед. Борг и Харальд обменялись насмешливыми взглядами: Ивэ, как всегда, не дала спуску никому, примирив их между собой. Варвар и дворф остановились возле нее, поджидая Нику.

— Скажи-ка мне, девочка, что это в последнее время творится с Никой и дроу? - понизив голос, спросил ее Борг и судя по его тону, это беспокоило его не на шутку. — Может я, чего-то не доглядел, но, вроде, промеж собой они не ссорились. Может того… вмешаться и помирить их?

— Ну, уж нет! Чтоб они нам опять всю ночь спать не давали? - брякнул, посмеиваясь Харальд.

— Они не ссорились, — сказала Ивэ дворфу. — Но, ты прав: с ними, что-то твориться. Ника замкнулась, а Дорган будто избегает ее.

— И она, ни о чем таком тебе не говорила… ну ты понимаешь?

— С чего вдруг, она должна была откровенничать со мной? - удивилась Ивэ.

— Ну, бабы ведь любят почесать языками о своих женских штучках… Пожаловаться на мужа, например, — встрял Харальд, насмешливо блеснув глазами.

— Нет, ни о чем таком, мы с ней не говорили, — покачала головой Ивэ. - Плохо то, что Дорган стал равнодушен к ней, даже не смотрит в ее сторону, а она, вроде, хочет, но не решается подойти к нему.

Дворф пожевал губами, задумчиво глядя вслед Доргану.

— Не надо было ему жениться и морочить голову девочке, коль он так быстро охладел к ней… Уж я с ним поговорю…

— Погоди, отец, — положила ему руку на плечо Ивэ, удерживая его и понижая голос: к ним подходила Ника. — Погоди немного. Не будем торопиться, а то еще наворочаем дел.

К ним улыбаясь, подходила Ника.

— У нас привал, да? - обрадовалась она.

— Ты, садись, — вскочил с камня Харальд. — Отдыхай, сколько хочешь…

И столько участия и сочувствия было в его голосе, что Ника с удивлением подняла на него глаза. А Ивэ и Борг чуть не зашипели от досады — еще немного и Харальд выдаст их с головой.

— Решили все таки сделать привал? - с тем же вопросом подошел, вернувшийся за ними Дорган.

— Нике нужно отдохнуть, совсем вымоталась девочка, — сказал Борг, не глядя на него и скидывая с плеча секиру.

— Хорошо, — согласился эльф и прищурившись посмотрел на солнце.

— Думаю, минуту другую можно передохнуть. И так и этак, мы войдем в Сапир затемно перед самым закрытием городских ворот.

— Пусть она отдыхает сколько захочет, — угрюмо проговорил варвар.

— Харальд, — Ивэ взяла его под руку. — Мне нужно тебе сказать одно словечко…

И Ивэ утянула его за собой, подальше от камня, на котором сидела, ничего не понимающая Ника, а Дорган и Борг молчали, глядя в разные стороны. Наконец, дворф, пожевав губами, сообщил, ни к кому, особо, не обращаясь:

— Коли выдалась свободная минутка, пойду и я по своим делам, — и вскинув секиру на плечо, вперевалку направился к густому орешнику, растущему вдоль дороги.

— Что это с ними? - спросил Дорган, глядя ему в след.

— Не знаю, — пожала плечами Ника. — Когда я подошла, они уже были такими вот чудными.

И они обменялись понимающим взглядом сообщников. Взгляд эльфа потеплел.

— Можно тебя спросить? - быстро сказала Ника, предугадав его движение, сесть рядом с ней на камень.

— О чем пожелаешь?

— Скажи, куда и зачем ты меня ведешь?

Нет, ни одна черта на его лице не дрогнула, но из глаз разом ушла теплота. Время для Ники остановилось, замерло в одной этой секунде. Она хотела спросить: “Почему?”, но ей никак не удавалось вздохнуть. Не хватало воздуха. Она чувствовала, как под ногами рушится маленький островок ее веры в него и она летит в пропасть отчаяния и одиночества. Ее душу раздирала такая боль, что она отрешенно посмотрела на огромного волка, выпрыгнувшего на поляну прямо на них. Он подкрался так тихо и бесшумно, что его появление, стало для всех полной неожиданностью. Однако Ивэ и Харальд мигом выхватили свое оружие. Из кустов орешника проломился Борг с секирой наперевес. В том, что этот огромный волчара и был тем оборотнем, что навел страха на всю округу, ни у кого из них не вызвало сомнения. И только Нике было все равно, да пожалуй и Доргану тоже, потому что он стоял перед ней глядя только на нее.

Огромный волк с серой свалявшейся шерстью, с сильными лапами и поджарым телом, вечно голодного животного, смотрел на эльфа янтарными глазами с черными точками зрачков, не делая никаких попыток напасть на кого либо из них. Но дворфа, нисколько не убедило миролюбивое поведение оборотня и он, натужно крякнув, взмахнул своим тяжелым топором, воздел его над собой и бросился на врага. И вот тут, Дорган очнувшись, метнулся ему наперерез, поднял руки, заслоняя оборотня собой, останавливая воинственный порыв Борга. Дворф встал, опустил секиру, непонимающе глядя то на друга, то на оборотня. А зверюга, будто нарочно дразня его, раскрыл пасть и словно насмехаясь, вывалив розовый язык, облизал им свой нос.

— Что все это значит? - спросил его через плечо эльф.

Оборотень переступил сильными лапами и вдруг разбежавшись, прыгнул через замшелый валун, с которого едва успела вскочить Ника. Ивэ подумав, что оборотень кинулся на нее, вскинула свой лук, а Харальд — тяжелый молот, готовый в любой момент, расплющить зверя в лепешку. Но оборотень, перемахнув через камень, перекувырнулся через голову и встал с земли уже человеком. Ивэ и варвар с облегчением опустили оружие.

— Опять твои шуточки, Гермини? - возмутилась Ивэ — Смотри, чтоб я, как нибудь нечаянно не пустила в тебя стрелу.

— Что это ты удумал пугать добрых людей, а? - хмуро выговаривал Борг, опираясь на древко топора, как на костыль.

— Я, в общем-то, никого не пугал… Я, в общем-то, поджидал все это время Доргана, - отозвался человек, едва ворочая языком, не совсем отойдя от превращения.

— Я не знал, когда он появится, однако был верен нашему с ним уговору и готов был ждать его столько, сколько понадобиться — бормотал он, отряхивая вылинявшую, заношенную мантию от земли и приставших к ней листьев и травы - Конечно, я не мог точно предугадать, когда он появится, но… Я не утерпел… ты сильно запаздывал и пошел к тебе на встречу…

— Чего ты там плетешь? - с подозрением прищурился дворф. — При нашей последней с тобой встрече ты даже не заикнулся, что говорил с дроу. Или я, опять чего-то не углядел?

— Да, уж! Хотелось бы уразуметь, о чем ты говоришь, Гермини? - подступила к магу Ивэ, закидывая за плечо лук — И, что значит твое оборотничество? И при чем тут Дорган?

— Я уже давно его дожидаюсь… как мы и уговорились… — покачал растрепанной головой маг, приглаживая всклокоченную бороду.

Он был невысоким, щуплым, с чудаковатым выражением на костистом лице и неловкими, рассеянными движениями человека не от мира сего.

— А дожидаясь, решил не тратить время попусту и употребить его с пользой. Как видите, мой опыт удался, — и он с гордостью оглядел присутствующих. - Как-то в харчевне, я подслушал здешнюю легенду об оборотне и это подало мне некую мысль, идею… И вот, немного поэкспериментировав со своими эликсирами, я добавил в них немного волчьей травы и, как видите, у меня все получилось… Получилось! Я и подумать не мог, что здешних простецов напугает мой вид и переполошит всю округу. А я, ведь даже никого не трогал. Бегал себе по лесу и охотился на зайцев. Я научился распознавать следы по запаху… Да… - и он носом втянул в себя воздух.

Потом решив, что дал исчерпывающий ответ на все вопросы и не дождавшись слов восхищения, которые, как он полагал, заслужил по праву, маг повернулся к Доргану.

— Очень рад видеть тебя живым и невредимым, эльф, пусть Аэлла, твоя богиня и дальше хранит тебя. Полагаю ты разделался со злодейкой?

— Гермини, птичьи твои мозги! - рявкнул Борг, пытавшийся хоть что-то понять из сказанного магом. - Что, ты там бормочешь про Доргана, никак не пойму? С кем он должен был разделаться? О какой злодейке ты говоришь?

Ивэ и Харальд обменялись тревожными взглядами и посмотрели на Доргана, ожидая его объяснений. Он же смотрел на Нику, чьи щеки пылали лихорадочным румянцем, а глаза блестели от слез.

— Ах, как удачно! — вдруг близоруко сощурился на нее Гермини, разглядывая Нику, словно пойманную букашку.

В восхищении всплеснув руками, он выудил из рукава мантии, тонкую, похожую на спицу, магическую палочку.

— Ты привел ее сюда. Право, Дорган, тебе, как всегда нет равных.

— Гермини! Умолкни, во имя всех богов! - вне себя крикнула ему Ивэ, видя как попятилась от него Ника.

Но маг, похоже, не обратил на ее слова никакого внимания, занятый своими мыслями.

— Ты страшно рисковал, эльф, пока вел ее сюда. Ибо не далее как, семь дней назад, я чувствовал магический всплеск необычайной силы… не сомневаюсь, тебе пришлось приложить массу усилий и изворотливости, чтобы привести ее ко мне…

Нике казалось, что она сходит с ума.

— Отойдите в сторонку друзья мои… Я, не сказано рад тому, что вы все живы…

Ника ясно увидела, как Харальд и Ивэ встали перед ней, держа свое оружие, Борг и Дорган отсекали ей путь к бегству, заходя с боку. И не теряя драгоценных мгновений, она бросилась в спасительную гущу леса, напролом через кусты, вломилась в ельник и понеслась дальше не разбирая дороги, зная одно: надо бежать, спасаться, что погоня неминуема и что они попытаются взять ее в клещи.

Более быстрые Ивэ и Харальд, будут гнать ее с обоих сторон, не давая отклониться, запутать след. Медлительный Борг, будет преследовать ее по пятам, отрезая возможность отступить, повернуть назад. А Дорган? Дорган настигнет ее поверху, по деревьям, обрушившись сверху. Они будут удерживать ее пока, этот Гермини не расправится с ней. Дрожа от страха и возбуждения, она нащупала стилет. Что ж, пусть они будут гнать ее как зверя, но она так просто им не дастся, как сейчас не подастся своему горю и отчаянию. Только не сейчас! Иначе чудовищный обман и изощренная ложь, тут же раздавит ее. Спастись! Сейчас ей надо спастись, сбив шайку дроу со своего следа, по которому они преследуют ее. Господи! Вот это она попала! Она на ходу смахнула слезы и запнулась о, вывернувшийся под ноги покрытый пожухлой хвоей, корявый корень сосны. Чуть замедлив бег, она прислушалась, стараясь различить звук погони позади, но в ушах стоял шум крови и буханье ее сердца, да из груди рвалось хриплое дыхание. В вышине, в ветвях сосен, промелькнула тень и Ника рванулась вперед, упала, тут же вскочила, кинувшись дальше. Ей казалось, что ветви деревьев трещат над ее головой под весом эльфа и Ника припустила с удвоенной силой. Деревья вдруг расступились и она вынеслась на открытое пространство, едва успев замедлить бег и остановиться. Прямо под ней обрывался крутой берег, под ним строптиво бурлила река. Ника судорожно хватала ртом воздух, сжимая в потной ладони стилет. Позади раздался вой оборотня и больше не раздумывая ни минуты, Ника, солдатиком прыгнула с обрыва, камнем ухнув в бурлящие воды.

Пока Харальд и Борг удерживали, порывавшегося за беглянкой оборотня, в которого обернулся Гермини, Ивэ метнулась к Доргану.

— Что ты стоишь?! Беги за ней! Останови ее! Объясни, что ты вызвал Гермини, чтобы помочь ей отыскать Зуффа! Эльф!

Но он стоял, низко опустив голову, так, что Ивэ не видела его лица из-за упавших на него волос.

— Дорган, — шагнула к нему Ивэ, и осеклась, когда он поднял голову.

— Дай ей уйти… Отпусти ее… - услышала она его бессвязный хриплый шепот.

— Во имя всех святых, что с тобой? - перепугалась Ивэ, таким она никогда его не видела.

Осунувшееся, посеревшее лицо, было крайнее напряжено. Казалось он прилагает все силы, всю энергию на какую-то неведомую борьбу. Глаза его запали. Он судорожно дышал. Ивэ зажала рот ладонями. Ее глаза наполнились слезами. Кажется он заметил ее испуг, сосредоточив на ней свой затуманенный взгляд и попытался объяснить.

— Магия… она может разбиться… - Дорган поднял руку и вдруг свалился без чувств.

Мужчины оставив оборотня, бросились к нему. Пользуясь этим, тот бросился было в запоздалую погоню, но вдруг вернулся. Борг и Харальд стояли возле лежащего на траве Доргана, голова которого покоилась на коленях Ивэ, склонившейся над ним.

— Она прыгнула с обрыва, а он отдал все силы, вложив их в свою магию, чтобы спасти ее… - она гладила его по щеке, на которую капали ее слезы.

Оборотень облизал его лицо потом сел и, задрав морду, завыл.