Жених моей сестры

Глава 21. Бесцветный

– Леля, не ори, – устало выдыхает Яр. – Я…

– Ты от меня скрывал мою же сестру? Козел! А ты вообще шлюха малолетняя! Дрянь! Да как ты могла?!

Леля бросается ко мне, но Яр успевает ее перехватить и встряхнуть за плечи.

Я же стою, застыв словно статуя, и не могу двинуться с места.

Щеки вспыхивают, как от пощечин, будто сестра уже со всей силы отхлестала меня по лицу. Лучше бы отхлестала, правда. Было бы легче.

Лицо заливает удушливым жаром, который доходит до самых корней волос, и это невыносимо. Я как будто варюсь заживо в одном из адских котлов. Веки налились свинцом, поэтому я не могу даже глаз на Лелю поднять: стою и гипнотизирую пол и носки своих кроссовок.

– Рот закрой, Леля, – зло приказывает Яр.

– Или что? – выплевывает она. – Ты трахался у меня под носом с моей сестрой! А я должна радоваться?

Яр нехорошо улыбается.

– У тебя всегда есть вариант отказаться от нашей свадьбы.

– Хер тебе, – шипит она.

– Тогда успокойся. Мы же все с тобой проговорили, – он устало трет висок. – Наш брак фиктивный, через пару лет мы разведемся по-тихому, и все. Я тебя не люблю. Как и ты меня.

– А ее ты типа любишь? – фыркает Леля.

– Люблю.

Я ошарашенно поднимаю взгляд на Яра.

Ты меня… что?

– И что, все эти два года она будет твоей любовницей? – ядовито спрашивает Леля.

Я не успеваю услышать ответ Яра, потому что резко и четко говорю:

– Нет. Не буду.

Леля мгновение на меня смотрит, а потом вдруг зло хохочет:

– А точно, ты же в Лондон сваливаешь! Ну хоть одна хорошая новость.

– Лондон? – непонимающе переспрашивает Яр. – Тебя что… взяли?

– Меня взяли.

– А когда ты мне об этом собиралась сказать?

Я неловко пожимаю плечами.

Никогда?

Мы же вообще-то расстались. До того, как ты засунул мне свой язык в рот и до того, как моя сестра нас застала целующимися.

– Как мило, – язвительно тянет Леля и проходит к столу, откуда забирает свой телефон. – Разборки двух влюбленных голубков… Ладно, оставляю вас, воркуйте тут, ругайтесь или ебитесь – мне уже похер. Хуже все равно не будет. Я поехала к косметологу.

Я недоверчиво смотрю на сестру. И что она реально вот так это оставит? Не выдергает мне волосы и не завалит угрозами?

И в тот момент, когда Леля уже почти скрывается за дверью, а я начинаю думать, что плохо знаю свою сестру, она вдруг оборачивается.

– Но если ты, тварь, в ближайшие два дня не улетишь в свой ебучий Лондон на пмж, я расскажу обо всем родителям, – ласково сообщает она. – Вертись, как хочешь, но на моей свадьбе тебя быть не должно. И точка.

– Только попробуй! – рявкает Яр. – Нюта никуда не поедет!

– Иди нахуй, Ярик, – улыбается она акульей улыбкой. – Я устала жрать это дерьмо ложками. Поедет как миленькая, если не захочет остаться без родительских денежек.

И не дождавшись ответа, Леля уходит, изо всех сил хлопнув дверью.

– Блядь, – выдыхает Яр и устало опускается прямо на пол.

– Точнее не скажешь, – болезненно усмехаюсь я.

Интересно, если сказать родителям, что меня обязали ходить на летний курс английского перед учебой, они поверят?

– Я все решу, она ничего не расскажет, обещаю, – Яр тянет меня к себе на пол, и я нехотя сажусь рядом с ним. Он пытается обнять меня, но я отстраняюсь. – Нюта?

Я молчу.

– Ты же не уедешь? – полуутвердительно спрашивает он.

Я молчу.

– Нюта. Я жду ответа.

– Яр, – я до боли впиваюсь ногтями в ладони. – Какого ответа ты ждешь? Что я выберу – быть твоим грязным секретом или получить образование своей мечты? А сам как считаешь?

– Я не справлюсь без тебя, – глухо признается он. – Я даже за эти несколько дней без тебя чуть не сдох. Если ты уедешь, у меня крыша рухнет. Я не шучу.

– Тогда поехали со мной, – шепчу я. – Откажись от свадьбы и бери билет в Лондон.

– Нюта, – Яр горько смеется. – Ты серьезно не понимаешь?

– Чего?

– У меня нет денег, чтобы обеспечить тебя и себя в Лондоне, – с обезоруживающей прямотой говорит он. – Я всю свою сознательную жизнь работаю на отца, но при этом я все еще никто. Наемный персонал. У меня нет доли в компании, хотя я сын ее владельца и хотя я вкалываю наравне с ним. Это свадьба нужна, чтобы отец подписал договор о передаче мне пакета акций и о введении меня в совет директоров. А потом мы с тобой сможем через какое-то время…

– Нет, Яр. Прости, но… Нет.

– Так, – яростно выдыхает он. – Хорошо. Тогда собирайся.

– Зачем?

– Поехали к твоим родителям и сами им во всем признаемся.

– И что будет?

– Я женюсь на тебе. С моим отцом могут возникнуть проблемы, но я попробую его убедить. В крайнем случае останусь в компании на положении наемного сотрудника. Но в любом случае тебе придется немного изменить свою жизнь.

– Не понимаю.

– Тебе придется вести себя соответственно статусу моей жены. Посещать корпоративные и общественные мероприятия, светиться в прессе, заниматься благотворительностью и… конечно, никуда не уезжать. Ты готова к этому?

Яр твердо встречает мой взгляд.

При мысли о том, как будут смотреть на меня после этого признания родители и что они на все это скажут, у меня к горлу подступает тошнота. А когда я представляю себе такую жизнь, как у моей мамы – сплошные приемы и вечно занятый бизнесом муж, становится тоскливо.

Об этом я не думала.

Я думала, что будет так, как у нас было: я просто рисую, а в свободное время мы с Яром гуляем и любим друг друга…

Но, кажется, я слишком по-детски на все это смотрела.

– Тебе нужна статусная жена, – сдавленно озвучиваю я тот очевидный факт, который раньше до меня почему-то не доходил.

– К сожалению.

– Но я так не могу, – растерянно шепчу я. – Мне надо рисовать, а все эти выходы в свет… Я вообще не очень люблю людей. Кроме тебя.

– Я тоже тебя люблю, Анюта, – Яр обнимает меня, касаясь губами виска. – И я понимаю, что это не твое. Тогда пусть будет эта чертова свадьба. Дай мне два года, чтобы у меня были деньги. И я увезу тебя куда скажешь. Только сейчас останься со мной.

– Но я не могу остаться! – в отчаянии вскрикиваю я, не понимая, как до Яра не доходят очевидные вещи. – Это же шанс! Редкий шанс!

– Лондон важнее меня? – глухо спрашивает Яр. – Важнее того, что ты меня любишь? Важнее того, что я тебя люблю?

– А кто сказал, что это любовь? Может, просто желание. А оно проходит, – я пытаюсь улыбнуться. – Быстро проходит.

– Ты мне нужна.

– Но не настолько, чтобы все бросить и уехать со мной, правда?

– Я тебе сто раз уже объяснил, почему нет! – взрывается Яр. – Мне в сто первый раз повторить тебе? Снова рассказать, что мне нужно остаться здесь, что я не люблю твою сестру, что ты всегда будешь…

– Я всегда буду любовницей, – заканчиваю я за него и грустно усмехаюсь. – Где два года, там и пять. А потом твоему отцу понадобится наследник или еще что-нибудь… Прости, Яр, но я не верю в счастливый финал этой истории. Знаешь, говорят, что настоящий художник должен страдать, только так и получаются талантливые работы. Кажется, мне надо сказать тебе спасибо: мои картины за последние недели и правда стали намного лучше. Вот только я так больше не могу.

– Анют, мы придумаем что-то! Только не уезжай. Я люблю тебя.

Я высвобождаюсь из его рук и качаю головой.

– Нет, Яр, не любишь. Ты любишь деньги и власть. Ради них ты готов на все что угодно, а ради меня нет. Женись на Леле. Ты удивишься, но у вас с моей сестрой много общего. Я пришлю вам на свадьбу красивую открытку и подарок.

– Ты сейчас серьезно? – еле слышно выдыхает он. Я вижу, что ему больно. Очень больно.

– Да.

– Отлично, – отрывисто говорит Яр. – Тогда удачи тебе в Лондоне.

Он слишком гордый, чтобы упрашивать меня после таких слов. И поэтому просто встает и уходит, а я сворачиваюсь клубочком и отчаянно хочу расплакаться. Но слез нет. Глаза болезненные и сухие. Весь мир бесцветный.

Я правда не уверена, что Яр меня любит. Жаль, что я его – да.

И поэтому лучший выход – уехать мне в Лондон как можно скорее. Как бы я ни относилась к Леле, но иногда у нее бывают удивительно здравые идеи.

***

Я приезжаю домой на такси и, к несчастью, сразу же натыкаюсь на маму, которая сидит в саду на качелях и с умиротворенным видом попивает кофе из маленькой чашечки.

– Нюта! – возмущенно хмурится она. – Это что такое вообще?! Мы тебе водителя нанимали, чтобы ты с таксистами разъезжала? Хочешь, чтобы тебя похитили? Изнасиловали или ограбили?

– Нет, мам, не хочу, – отвечаю я рассеянно, даже не пытаясь делать виноватый вид. – Прости, так вышло. Слушай, можно с тобой поговорить.

– Ну говори, – мама все еще недовольна.

– Сегодня выяснилось, что мне нужно уехать в Лондон раньше.

– Насколько раньше?

– Завтра.

– Ни в коем случае, – сухо говорит мама. – И думать забудь. У твоей сестры свадьба, ты не имеешь права ее пропустить!

«Имею, мам, и еще какое, – с горьким смешком думаю я. – Потому что спала с ее женихом».

– Там будет важный курс подготовки к учебе, – вру я. – И нельзя приехать позже.

– Ничего не знаю. Леля замуж выйдет, а потом поедешь. И никаких других вариантов быть не может. Так своему колледжу и скажи.

– Это университет.

– Тем более, – отрезает мама, резко встает с качелей и направляется к дому. И даже ее спина передает крайнюю степень возмущения.

Прекрасно…

Но мне надо завтра улететь, иначе Леля все расскажет родителям. Рассчитывать на ее снисхождение глупо. И где взять деньги на билет в таком случае?

Я делаю несколько кругов вокруг дома, напряженно размышляя, а потом идея приходит сама собой. Поднимаюсь наверх, собираю все-все картины, которые у меня есть, включая даже самые маленькие наброски, уношу их в сад и красиво фотографирую каждую из работ. А потом выкладываю на авито по очень скромным ценам и прописываю условие: покупатель должен быть из Москвы. Через пару часов раскуплены все работы. И это, если честно удивляет: я не думала, что кому-то захочется заплатить реальные деньги за эти картинки.

Я аккуратно запаковываю все работы, пишу адреса, а потом звоню нашему водителю с просьбой выйти сегодня внепланово. Он не обязан, но соглашается: видимо, ценит, что я всегда старалась его не слишком напрягать.

Вместе с ним мы до самого вечера развозим по Москве картины, деньги покупатели переводят сразу – при мне. И меня снова удивляет, что половина людей дает мне денег больше, чем мы договаривались. Один мужчина заплатил раза в три больше. Именно он, кстати, купил картину с парком.

– Это место, где прошла моя юность, – объяснил он мне. – И у вас тут так это нарисовано… что я как будто снова вернулся туда.

Я не сдерживаю благодарной улыбки. Такие слова ценнее, чем похвала комиссии или преподавателя. Они придают смысл моей работе. Моему призванию.

Все идет по плану ровно до того момента, пока из всех картин у меня не остаётся только портрет Яра. Я твердо решила его продать, но…

– Еще один адрес, да? – спрашивает водитель, бросив взгляд на сверток в моих руках.

– Нет, – быстро отвечаю я и пишу извиняющее сообщение потенциальной покупательнице о том, что передумала продавать работу. – Теперь домой.

Полученных за картины денег мне хватает на то, чтобы купить билет в Лондон на завтрашний день. И я даже чуть опаздываю на ужин, пока вписываю свои паспортные данные на сайте авиакомпании.

За столом я стараюсь не смотреть на Лелю, зато она так и сверлит меня глазами. Явно ждет, когда я начну разговор.

Иначе…

– Мам, я тебе уже говорила сегодня, – откашлявшись, начинаю я. – И папе сейчас тоже скажу. Я улетаю завтра в Лондон. Прости, Леля, на твоей свадьбе меня не будет.

– Я же сказала, что ты не полетишь! – повышает голос мама.

– Поздно, мам, мне из колледжа уже прислали билет, – я извиняюще пожимаю плечами.

– Купили тебе билет? – хмурится папа. – Странно.

– На тебя шили платье подружки невесты, плюс там уже вся церемония выстроена на четверых девочек, а теперь все менять? – не успокаивается мама. – Звать лишнюю подругу? Ну вот что это такое, Нюта?!

– Мам, ну что ты, – сладко улыбается Леля, а в глазах у нее выражение злобного триумфа. – Пусть летит. Ничего страшного. Ты же знаешь, как для Нюты это важно. А я Олю Маслову позову тогда, она тоже хотела.

– Пусть летит, раз билет прислали, что теперь, – вздыхает папа. Мне кажется, он даже немного завидует мне: была бы возможность, он бы тоже избежал всей этой свадебной шумихи. – Надо будет общежитие раньше оплатить, да?

– Оно закрыто летом, – смущенно бормочу я.

– Понятно, тогда отель. Хорошо, завтра все сделаю. А я уже говорил вам, что у меня умерла самка дискоса? Прихожу со встречи с Телегиным, а она брюшком кверху. Мне говорили, что дискосы очень чувствительны к качеству воды, но я не думал, что настолько! И вот что теперь…

– Саш, ну не за едой же про дохлых рыб! – морщится мама. А потом с укором добавляет, глядя на меня: – У тебя очень великодушная сестра, Нюта! Я бы не простила, если бы моя сестра предпочла учебу вместо того, чтобы разделить со мной главный день в моей жизни.

– У тебя нет сестры, мам, – отвечаю я тихо.

– Нет. Но если бы была…

– Простите, – я встаю из-за стола. – Мне нужно собирать вещи.

– Успеешь собрать, – отмахивается мама. – Посиди лучше с нами, пообщайся. А то ведь уедешь скоро и все.

– Хорошо, – покорно киваю я и возвращаюсь на свое место.

Чемодан я собираю ночью. Два чемодана. В одном вещи, в другом рисовальные принадлежности. В него же я, поколебавшись, кладу завернутый в плотную бумагу портрет Яра. Если я не смогла его продать, оставлять здесь его тем более не стоит. А выкинуть рука не поднимется.

Пусть это будет единственное, что я возьму из старой жизни в новую.

Просто рисунок, просто воспоминание, которое по прошествии времени потеряет надо мной власть. И я буду счастлива. Обязательно буду.