Жених моей сестры

Глава 25. Солнечно-желтый

– Hello, this is Anna, – напряженно говорю я, принимая звонок с незнакомого номера. Разговоры на английском по телефону все еще даются мне непросто, но не взять трубку я не могу. Раз звонят на британский номер, значит, это что-то важное. Либо по учебе, либо из банка, либо…

Но в трубке тишина.

– This is Anna, – повторяю я громче. – May I ask who’s calling, please? (Могу я узнать, кто звонит?)

– Нюта. Это я.

У меня перехватывает дыхание, и телефон едва не летит из ослабевших пальцев прямо на асфальт. Я резко останавливаюсь посреди дороги, на меня тут же налетает какая-то женщина и что-то раздраженно шипит на непонятном мне языке. Я извиняюсь – почему-то по-русски – и отхожу в сторону, бессильно опираясь спиной на стенку какого-то магазина.

– Яр? – выдыхаю я и снова прижимаю трубку к уху. – Откуда… Ты где? Я…

– Я прилетел, – негромко отвечает Яр, и я понимаю по его голосу, что он тоже растерян и взволнован.

– Куда прилетел? – глупо спрашиваю я.

В трубке раздается нервный смешок.

– В Лондон. Стою в аэропорту.

Сердце колотится так сильно, что я чувствую его биение где-то в горле.

Прилетел. Это что-то значит? Или это случайное совпадение?

– Ты как? – неуклюже бормочу я. – Это по работе? Или… В смысле ты надолго прилетел?

– Это у тебя надо спрашивать, – через паузу отвечает Яр.

– Почему у меня?

Яр длинно выдыхает в трубку, а я завороженно слушаю его дыхание и вообще ничего не понимаю. Но мне хорошо уже только от того, что мы на связи и что он сейчас где-то неподалеку. Это точно лучше, чем все то, что происходило со мной последние две недели.

– Ты занята? – осторожно спрашивает Яр.

– Кто? Я? – снова переспрашиваю, чувствую себя катастрофически поглупевшей.

Так, точно, я же куда-то шла. Но куда?

А, вспомнила! Я шла купить себе кофе и булочку на завтрак. А потом я хотела пойти в университет, там сегодня должна была быть интересная лекция по художественным перфомансам. А вечером там выставка…

– Я совсем не занята, – быстро выпаливаю я. – Абсолютно свободна. Давай… Встретимся?

– Где ты? Я бы приехал к тебе.

Я называю улицу, но Яру, судя по всему, это ничего не говорит.

– Чёрт, – раздраженно бормочет он, – я даже не знаю, далеко это или нет. Ни разу не был в Лондоне. Ничего, сейчас возьму такси и доеду до тебя.

– Такси здесь дорогое, – считаю я нужным предупредить его. – Если хочешь, я могу посмотреть маршрут на общественном транспорте.

– Нет, – резко отвечает Яр, а потом уже мягче добавляет. – Я хочу быстрее. Кажется, просто уже не выдержу, если… Пришлёшь мне адрес на этот номер?

– Да, конечно.

– Тогда жди меня.

Он кладёт трубку.

Я прижимаю нагревшийся телефон ко лбу и закрываю глаза. Теплый пластик и близко не похож на прикосновение живой горячей руки Яра, но я почему-то сразу вспоминаю о том, как он гладил меня по лицу. И эти нежные ласковые касания ощущались гораздо интимнее поцелуев. Интимнее секса.

Он приехал.

Господи, он приехал!

Я безумно боюсь думать о том, что дальше, о том, что он мне скажет, и о том, что ему скажу я, поэтому просто отключаюсь от размышлений и делаю то, что собиралась. Дохожу до пекарни, покупаю кофе и несколько булочек с ветчиной и сыром, а заодно переживаю несколько позорных секунд, потому что никак не могу вспомнить, как будет по-английски слово «ветчина».

Боже, мой мозг, кажется, совсем перестал работать! Но его трудно за это винить.

Я возвращаюсь в свою квартиру, переодеваюсь в чистую футболку, причёсываю волосы и долго смотрю в зеркало на свое бледное лицо. Мне кажется, будь у меня здесь косметика, я бы накрасилась, чтобы выглядеть лучше, но косметики у меня нет. Придётся так.

Я не знаю, сколько Яр будет добираться до меня, поэтому просто выхожу на улицу и стою возле дома. Наверное, долго стою, потому что успеваю увидеть, как солнце сменяется облачностью и тёплым дождиком. В тот момент, когда я думаю, что стоит все же подняться в квартиру за зонтиком, дождь внезапно – как это обычно бывает в Лондоне – прекращается. Из-за туч снова пробиваются солнечно-желтые лучи, отразившись яркими бликами в мелких лужах, и в этот же момент из-за поворота выезжает такси.

В груди все сжимается с такой силой, что сердцу как будто приходится проламывать эти стиснутые мышцы, чтобы совершить очередной удар, и это даже больно. Я впиваюсь ногтями в ладони и смотрю.

Как в замедленной съемке вижу тормозящую в нескольких метрах от меня машину, вижу открывающуюся дверцу со стороны водителя, а потом… А потом открывается пассажирская дверь и выходит Яр.

Я с шумом втягиваю воздух, не в силах оторвать взгляд от его высокой широкоплечей фигуры, от его непривычно отросших тёмных волос. Он очень просто одет – синие джинсы и спортивная светлая толстовка. Но ему идёт. Господи, как же безумно ему идёт! Какой же он…

Яр крутит головой и ищет меня взглядом, а как только находит – замирает. Он смотрит на меня, а я смотрю на него. Таксист вытаскивает из багажника огромный чемодан, Яр не глядя сует ему деньги, машина уезжает, а мы все так же стоим и смотрим друг на друга.

Он первый начинает медленно приближаться ко мне и замирает буквально в шаге. И этот последний шаг преодолеваю я. А потом сразу же всхлипываю и вжимаюсь в него всем телом. Яр крепко обнимает меня, прижимается губами к моему лбу, гладит мои волосы и ничего не говорит. Мы просто стоим. Стоим и всё. Он тяжело дышит, я плачу. Мы заняты делом.

– Нюта, – хрипло говорит Яр, наконец разрывая тишину. – Ты уже все знаешь, да?

– Знаю.

– У меня теперь нихера нет. Вообще ничего. Зато я теперь никому не должен. Ничего. Ты согласишься быть со мной вот так? У меня сейчас нет ни денег, ни связей, ни поддержки отца, но я обещаю сделать все, чтобы ты…

– Яр, – я поднимаю взгляд и смотрю в его синие глаза, в которых столько обжигающей любви, что у меня ноет сердце. – Ты ещё спрашиваешь? Как ты можешь вообще сомневаться, что я…

Я не успеваю договорить, потому что его губы – твёрдые, упрямые и такие родные – жадно накрывают мой солёный рот. И это самое лучшее. Это как возвращение домой, потому что Яр – и есть мой дом.

Мы целуемся до тех пор, пока у меня в голове не начинает шуметь.

– Яр, – задыхаясь, шепчу я, с трудом отрываясь от его губ. – Я тут… Тут рядом… У меня комната. Пожалуйста. Пойдём.

– Да, да, – бессмысленно кивает он, как будто не слыша, и снова начинает целовать меня. – Моя хорошая. Моя Анюта… Черт, как же я скучал… Думал, сдохну без тебя!

– Яр! – я смеюсь, чувствуя себя очень глупой и очень счастливой. – Я тоже! Но давай пойдем ко мне! Там кровать! И никого нет.

– Кровать? – в синих глазах появляется проблеск разумности. – И никого?

– Точно.

Яр молниеносно хватает свой чемодан. Кажется, он готов сейчас бежать хоть на край света за обещанной кроватью, и я снова смеюсь. Мы оставляем багаж внизу, в кладовке, а потом поднимаемся по узкой скрипучей лестнице. Долго поднимаемся, потому что никак не можем оторваться друг от друга и целуемся на каждом лестничном пролёте, сплетаясь телами, как два сросшихся дерева.

Я вспоминаю и узнаю его заново: дышу горьковато-прохладным запахом, наматываю на палец отросшие тёмные кудри, царапаюсь о едва заметную щетину и с восторгом ощущаю знакомую твёрдость мышц под пальцами. Яр…Мой Яр…

Он шепчет мне свое «люблю» и глухо постанывает, целуя мои губы, а я все еще не могу поверить, что он здесь, со мной. Это так хорошо, что больше похоже на сон.

Когда мы наконец добираемся до комнаты, я долго не могу открыть ее, потому что Яр стоит за моей спиной, обняв за талию, и жарко целует меня в шею. Меня это дезориентирует настолько, что я вначале пытаюсь сунуть в замочную скважину ключ от почтового ящика, а потом, найдя нужный ключ, пихаю его не той стороной.

– Дай лучше я, – командует Яр.

Продолжая целовать меня, он забирает из моей руки ключ, с первого раза открывает дверь и шагает внутрь. Я иду следом, закрываю дверь, и вот в этот момент, когда мы оказываемся наедине, я чувствую, что мой мир, словно непростой пазл, наконец сложился правильно, потому что все части в нем идеально совпали.

Мы на секунду замираем, остановившись друг напротив друга и столкнувшись взглядами, а потом начинаем раздеваться. Я раздеваю Яра, он – меня. Я стягиваю с него толстовку вместе с футболкой и провожу ладонями по теплой голой коже его плеч. Он начинает снизу, расстегивая мои джинсы и помогая мне из них выбраться. Дальше на очереди его джинсы и моя футболка. Мы остаемся в одном белье: на мне белые трусики и простой лифчик, на нём чёрные боксеры. Смотрим друг на друга, не отрываясь. Я облизываю глазами его невероятное тело, он ласкает меня своим откровенным взглядом. Никакого смущения – мы слишком соскучились, чтобы стесняться, никакой спешки – мы слишком соскучились, чтобы позволить себе скомкать эти драгоценные моменты.

Яр опускается на колени, оставляет нежный щекотный поцелуй на моем бедре, а потом подцепляет зубами край трусиков и медленно их стягивает, а потом ныряет языком между моих влажных складочек, заставляя меня задыхаться от желания. Я цепляюсь за его плечи и тяжело, прерывисто дышу, пока Яр медленно сводит меня с ума.

Как я тебя люблю. Боже, как сильно я тебя люблю.

Ткань его трусов так сильно натянута спереди, что я вижу влажное пятнышко на черном хлопке – там, куда упирается возбуждённый член. Я хочу его в себя, я хочу его себе, я снова хочу почувствовать себя собой – соединяясь с ним в одно целое, но…

Но мы по-прежнему не спешим. Мы перебираемся на кровать, и там Яр позволяет мне раздеть его, дает мне коснуться губами его члена и слизать с него солоноватую смазку возбуждения. А потом целует меня, властно и уверенно проникая языком в мой рот. Мои ладони на его спине, его руки на моих бедрах. Мы вместе. У нас свой личный космос на двоих.

Каждое наше движение как обещание друг другу.

Каждый поцелуй как самая надёжная клятва.

Безмолвное «я люблю тебя».

Безмолвное «ты важнее всего на свете».

Безмолвное «я хочу быть с тобой, вопреки всему, за нашу любовь я готов сражаться со всем миром».

Яр нежно и бережно входит в меня, усадив к себе на колени лицом к лицу. Я тихо вскрикиваю, ощущая, как он, такой твёрдый и такой огромный, медленно проникает в мое тело, которое принимает его на удивление легко.

– Больно, Нют? – хрипло спрашивает Яр, и я вижу, как непросто ему дается эта выдержка.

– Нет. – Я порывисто целую его. – Не останавливайся. Только не останавливайся!

Яр двигается медленно, словно давая мне привыкнуть, но надолго его не хватает. Едва мы находим тот ритм, который всегда выносил на обоих за пределы мироздания, с моих губ срывается откровенный стон, Яр рычит, и мы вместе падаем на кровать. Он переворачивает нас, оказываясь сверху, и резко, жёстко вбивается в меня, заставляя подаваться бёдрами ему навстречу и громко стонать от удовольствия.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила, как ты любишь мой член, – порочно шепчет он, – как тебе хорошо подо мной.

– Думаешь, я забывала? – выдыхаю я в ответ и провожу ногтями по широкой спине Яра, зная, как сильно его это заводит.

У нас было совсем немного времени вместе, но его тело я знаю как свое. А Яр моё тело знает даже лучше меня. Знает, как я хочу, знает, как заставить меня потерять голову.

– Сильнее, глубже… Пожалуйста! – умоляю я.

– Ты моя, Анюта, скажи! – требует Яр, впившись в меня безумным взглядом. – Моя?

– Твоя.

И только твоя.

Навсегда.

Навсегда.

Я кончаю первой, забившись под ним в сладком безумии оргазма. Яр доходит до пика следом, прижавшись ко мне и целуя меня взасос. Я ловлю его хриплый откровенный стон и чувствую, как все его большое сильное тело содрогается в спазме наслаждения, а потом разом расслабляется, прижимая меня к кровати своей живой тяжестью.

Мы не можем оторваться друг от друга. Так и лежим, целуясь и шепча друг другу какие-то тихие нежные глупости.

Яр наконец встаёт, чтобы выкинуть презерватив, а заодно наливает воды и приносит мне полный стакан. Я жадно выпиваю половину, протягиваю стакан Яру, он его допивает залпом, убирает на столик, а потом падает обратно на кровать и подгребает меня к себе под бок.

Я не возражаю и уютно прижимаюсь к нему, жмурясь от удовольствия, когда его чуткие пальцы начинают гладить меня по волосам.

– Это стоило всего на свете, – хрипло говорит Яр. – Ты стоишь всего на свете.

– Мне все еще кажется, что ты испортил себе из-за меня жизнь, – тихо признаюсь я, не открывая глаз. – Твое место в корпорации…

– Забудь, – резко перебивает меня он. – И про корпорацию, и про такие мысли. Я должен был сделать этот выбор раньше. Это я дурак, что не видел очевидного.

Яр рассказывает мне про своего отца, и у меня сжимается горло от того, как это все несправедливо.

– Он не имел права! – яростно говорю я.

– Хрен с ним, – он целует меня в макушку. – Вот правда. Я сейчас так счастлив, что даже думать не хочу о нем. Ты со мной – и это главное. Ты будешь учиться, исполнять свою мечту, а я буду рядом с тобой.

– Яр, – смущенно вздыхаю я, – ты только не злись, но мне кажется, что Лондон – это не совсем мое. Я немного другого ожидала от этой учебы. Да и с работой тут сложно, сам говорил. Может, давай лучше вернемся?

– Нет, моя хорошая, – Яр непреклонен. – Я не позволю тебе все бросить. Попробуй хотя бы год поучиться, а если поймешь, что это все же не то, тогда уедем. И за деньги не переживай, я пока планирую какое-то время впахивать на Громова. Представь, этот придурок предложил мне работу!

Слово «придурок», как ни странно, звучит вовсе не зло, а с мягкой насмешкой. Очень по-дружески. Неужели эти двое умудрились найти общий язык? Надо будет спросить у Лии. Я ей сегодня напишу еще раз, извинюсь, и, надеюсь, она перестанет на меня обижаться.

– Тогда решено, остаемся пока здесь, в Лондоне, – я не могу сдержать счастливой идиотской улыбки при взгляде на Яра. – Будем жить вместе! Гулять, целоваться, готовить завтраки…

Он вдруг мрачнеет.

– Честно говоря, Анют, эти пару недель самостоятельной жизни показали, что готовлю я херово. Тёма, у которого я жил, сказал, что первый раз в жизни видит человека, который смог испортить овощной салат. Так что, может, за готовку у нас будешь отвечать ты?

– Не лучшая идея, – сообщаю я со вздохом. —Я пыталась вчера приготовить яичницу и потом час отскребала ее от сковородки. Ну и ты точно не хотел бы видеть и пробовать то, что у меня вышло вместо рисовой каши.

Яр секунду озадаченно молчит, а потом громко хохочет и сгребает меня в охапку.

– Испортила нас с тобой богатая жизнь, да, Нют? Ну и похрен. Научимся. Или будем доставку заказывать. Это все херня. А знаешь, что главное?

– Что?

– Что я снова тебя хочу. Иди ко мне, моя радость. Я снова очень голодный. И поверь, я сейчас совершенно не про еду.