Жених моей сестры

Глава 8. Алый

Я нажимаю на педаль газа (все-таки она справа, да), но, видимо, делаю это слишком сильно, потому что машина резко стартует с места.

– Мягче, Нют, – командует Яр, пока я судорожно стискиваю руль. – Это тебе не убитые тачки из автошколы, это ауди. Тут даже легкого нажатия достаточно. Да, вот так, умница.

Но я себя умницей не чувствую совсем. Мне страшно, и я хочу домой.

– А теперь выезжай на дорогу. Сейчас, вон та тачка проедет и сразу за ней. Давай!

Трясущими руками я выворачиваю руль и с горем пополам оказываюсь на своей полосе. И еду. Ох господи, я еду! Еще бы знать куда.

– Нют, расслабься, ты слишком напряжена, – Яр внезапно проводит рукой по моей спине, и я вздрагиваю так сильно, что чуть не выпускаю руль из рук. – И давай немного прибавим газу, хотя бы до сорока пяти, а то мы совсем крадемся.

Я бросаю взгляд на спидометр и вижу там цифру тридцать. Серьезно? А мне казалось, что я еду на какой-то бешеной скорости.

Нехотя нажимаю на педаль, следя за тем, как быстро меняются циферки. Тридцать пять, сорок, сорок два, пятьдесят…

– Светофор. Нюта, светофор. Красный! Нюта, тормози, блядь!

Я резко жму педаль тормоза и отчаянно выдыхаю, понимая, что успела остановиться. Сердце колотится как ненормальное.

Да, я невнимательная. Да, меня из-за этого и ругал инструктор. Но я ведь Яра сразу предупреждала!

Кажется, я немного переехала линию, но это еще не так страшно. Зато хотя бы не проехала на алый сигнал светофора, ни в кого не врезалась и никто не врезался в меня.

Пока что.

Пожалуйста, пусть мы уже приедем! Пусть это поскорее закончится!

– Смотри на знаки, – напряженно советует Яр. – И… короче, просто смотри на знаки, ладно? И слушай меня.

– Все плохо, – шепчу я. – Давай вернемся. Я боюсь.

– Сделаем круг и вернемся на парковку. Не сдавайся, у тебя все нормально получается. Все за рулем сначала тупили, – тут он на секунду задумывается, а потом с обезоруживающей улыбкой добавляет: – Все, кроме меня. Я сразу поехал как боженька.

– Кто бы сомневался, – тихо смеюсь я, не отводя взгляда от дороги, и напряжение меня немного отпускает. Но спина все равно мокрая, а руки ноют от того, с какой силой я вцепилась в руль.

Сзади кто-то сигналит, кажется, я опять слишком медленно еду, но Яр советует насрать на всех и смотреть на дорогу. Мы проезжаем круговой перекрёсток (я чуть не умираю от ужаса, когда приходится вклиниваться в поток машин), а потом едем в обратную сторону. Уже чуть легче. Осталось совсем немного.

– Ты молодец, Нюта. Молодец, – повторяет Яр. Он почему-то всю дорогу меня хвалит, хотя и ежу ясно, что даже столетняя полуслепая бабуля водила бы машину лучше, чем я. – Все хорошо получается. Расслабься. Внимание, светофор! А нет, уже зеленый. Едем спокойно, не тормозим.

Мы возвращаемся на парковку, и я чувствую такое гигантское облечение, как будто выжила после тяжелейшего испытания. Но, оказывается, это еще не все.

– Паркуйся вот сюда, – командует Яр.

– Я не умею!

– Мы все вместе сделаем, не бойся.

И он действительно кладет свои удивительно горячие руки на мои, а сам спокойным и уверенным голосом говорит мне, что делать.

– Проезжай. Стой. Задняя передача. Руль влево до упора. Медленно едем. Стой. Руль в исходное. Молодец. Надо немного выровняться, переключай передачу. Осторожно вперед, совсем немного, вот так. Еще. Стой!

И тут что-то случается. Я четко слышу команду «Стой», понимаю, что надо нажать на тормоз, но, кажется, делаю это слишком резко. И только через секунду понимаю, что я нажала не на тормоз. А на газ. До упора. И теперь я, словно в замедленной съемке, наблюдаю, как мы несемся прямо на багажник чьего-то мерса.

– Тормози! Тормози!!!

Каким-то чудом я успеваю затормозить буквально в сантиметре от чужой машины. Яр, бледный как мел, смотрит на меня, на ту тачку, а потом убирает мои руки с руля, сдвигает мои ноги в сторону, дотягивается своей ногой до педалей, и вот так, сидя наполовину на своем месте, наполовину на месте водителя, едет назад и паркует машину туда, куда мы изначально хотели.

Выключается мотор, в машине на секунду становится до безумия тихо. Слышно только наше дыхание. Меня колотит. У меня трясутся губы, руки, плечи, я словно падаю в какую-то пропасть, наполненную ужасом, и мне оттуда не выбраться.

– Нюта! – слышу я голос, который доносится до меня как сквозь толщу воду. – Нюта! Дыши!

Я со всхлипом втягиваю воздух в легкие, и оказывается, что я и правда до этого не дышала. Настолько сильно испугалась. Жду, что на меня сейчас будут кричать, говорить, что я тупая безрукая идиотка, но вместо этого щелкает мой ремень, и Яр резко притягивает меня к себе, обнимая.

– Тшшш, все хорошо, Нюта. Все хорошо. Ты испугалась, я испугался, но все хорошо, – хрипло шепчет Яр.

– М-м-машина, – задыхаясь, всхлипываю я. – Я м-м-могла ее разбить…

– Этот старый вонючий мерс? Да хозяин был бы только рад, серьезно. Бабла бы от страховки получил.

– Т-т-твоя… разбилась бы…т-т-тоже…

– Ну не разбилась же, – Яр успокаивающе гладит меня по спине, и это дежавю, потому что совсем недавно я так же рыдала у подъезда Георгия Исаевича, а Яр так же меня утешал.

Но в этот раз я не готова выбраться из его рук, в них слишком тепло и хорошо, а я слишком опустошена страхом. Мне надо. Мне надо сейчас побыть вот так. Хотя бы еще чуть-чуть.

От него пахнет разгоряченным мужским телом и ледяным парфюмом, у него твердые горячие мышцы под тонкой тканью рубашки, у него удивительно ласковые пальцы, которыми он гладит меня по спине. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его синими глазами, в которых нет привычного холода. Там бездна, наполненная адским пламенем.

У меня так шарашит пульс, что я едва могу дышать. Но теперь уже не от страха. Я сильно вздрагиваю, когда его ладонь мягко, но уверенно ложится на мой затылок. Секунда, и слышу свой короткий выдох. Не протестующий, скорее удивленный. По позвоночнику проходит озноб, а вслед за ним волна жара, от которой у меня загораются щеки, и низ живота обжигает сладко тянущим предчувствием. А потом Яр меня целует. Просто наклоняется и накрывает мои губы своими.

Яр

У нее нежные сладкие губы и неумелый ласковый язычок. У нее шелковые гладкие волосы, тонкое тело, горячее даже под одеждой, и она так дышит, так пахнет, так льнет ко мне, что это сносит крышу. Напрочь.

Я не думаю. Не думаю, не думаю, не думаю!

Потому что как только включится мозг, все будет очень и очень плохо.

Еще несколько секунд. Еще пять, еще четыре, еще три…

– Яр!

Нюта упирается ладошками мне в грудь, и глаза у нее огромные и перепуганные. Серо-зеленый мрамор радужки и черное дуло зрачка. Я молчу и только завороженно смотрю в них, а включившийся мозг в панике ищет себе оправдания.

Но как можно оправдать то, что я жадно целовал сестру своей невесты и что от этого у меня встало буквально за несколько секунд, как в чертовом пубертате?

Никак. Гореть мне в аду.

– Яр! – в голосе Нюты звучит отчаяние. – Что?! Зачем…

– Стресс, – хрипло говорю я первое, что пришло мне в голову. – Это просто стресс. Реакция организма на смертельную опасность.

– Да, – выдыхает она облегченно. Кажется, ей тоже проще принять это объяснение. – Точно. Я… слышала что-то такое.

– А еще это хороший способ прекратить начинающуюся истерику, – добавляю я.

Тоже хорошее оправдание, спасибо, мозг!

– Я думала, в этом случае дают пощечину.

– Я не смог бы тебя ударить. Никогда. А так… шоковая терапия.

– Конечно, – кивает она. – Да, я понимаю. Да.

И ни один из нас не говорит о том, что для шоковой терапии наш поцелуй длился слишком долго. И ни один из нас не говорит о том, что для шоковой терапии она слишком охотно мне отвечала.

Зачем об этом говорить?

Нет смысла.

Я скоро женюсь на ее сестре. И она это знает, и я это знаю.

Так какого хрена, спрашивается, я стал ее целовать? Я что, озабоченный подросток?

– Пусти меня обратно на место водителя, – говорю я нарочито бодрым голосом. – Пора домой тебя везти.

– Да конечно!

Мы меняемся местами, я стискиваю в ладонях руль, Нюта неловко ерзает, смотрит то вперед, то в окно. Куда угодно, но только не на меня. Впрочем, я ее понимаю.

И когда уже выезжаю с парковки, она вдруг тихонько, еле слышно спрашивает:

– Такого ведь больше не повторится, да?

– Ты про наши уроки вождения? – перевожу я все в шутку, как будто не понял, о чем она на самом деле спрашивает. – Прости, но нет. Кажется, я себя переоценил, у меня не такие крепкие нервы, как я думал. Я все осознал и решил, что не готов умирать молодым.

– Эй, ты меня хвалил вообще-то!– Нюта поддерживает мой шутливый тон, хотя взгляд у нее все еще напряженный.

– Я добрый, – ухмыляюсь я.

– Или врун.

– Одно из двух, ага.

Она задумчиво кусает нижнюю губу, а я ничего не могу поделать и опять смотрю на этот аккуратный нежный ротик. Теперь я знаю, какие на вкус ее губы. Зачем я это знаю? Что я, блядь, теперь должен с этим делать?

– Я думаю, тебе нужен нормальный инструктор, и все получится, – говорю я на этот раз серьезно, – Могу поискать. Я, как мы выяснили, на эту роль не подхожу, потому что капец как пересрался, если честно.

– За нас? – она слабо улыбается. – Или за машину?

– Все вместе, – киваю я.

И, блядь, да – я реально думал, что после этой поездки останусь седым. Когда Нюта говорила, что ей плохо дается вождение, я даже не думал, что НАСТОЛЬКО!

А еще я не мог нормально следить за дорожной ситуацией, потому что видел, как сильно она нервничает и боится, и думал только о том, как ее успокоить. Защитить.

Почему эти инстинкты пробуждаются именно рядом с Нютой? Почему не рядом с моей невестой, которая тоже нежная и красивая девушка?

Я включаю погромче музыку, чтобы не нужно было разговаривать, и прибавляю скорость. Чем быстрее я довезу Нюту до дома и остыну, тем лучше.

Но когда мы подъезжаем к их коттеджу и я привычно заруливаю на парковку, меня ждет сюрприз. Моя красавица-невеста, которая выбегает на крыльцо дома. Видимо, заметила нас в окно.

– Ярик, любимый мой, я так соскучилась! – я не успеваю выйти из машины, как она уже бросается мне на шею. Я машинально обнимаю ее, а сам спиной чувствую взгляд Нюты. И почему-то сейчас чувствую себя виноватым перед ней! Перед ней, а не перед своей невестой.

– Привет, – я ласково улыбаюсь Леле, но не могу сейчас поцеловать ее. Физически не могу! Не при Нюте!

– А что ты так долго? – обиженно надувает губки Леля. – Ты разве не до шести?

– Меня задержал Георгий Исаевич, – вдруг вступает в разговор Нюта. У нее холодный напряженный голос. – Я уже извинилась перед Яром.

– Капец, – вздыхает Леля. – Хорошо, что все это скоро кончится.

– Кончится? – вопросительно приподнимаю я бровь.

– Утвердили нового водителя, – объясняет она. – Он со следующей недели выйдет на работу, и ты наконец перестанешь быть таксистом для этой дурочки.

Я не знаю, от чего меня дергает сильнее. От того, что мы скоро перестанем видеться с Нютой или от того, как Леля разговаривает с сестрой.

Меня серьезно выбешивает, что она так легко бросает оскорбления в ее адрес и к тому же говорит о ней в третьем лице.

– Малыш, – с мягкостью, под которой спрятан металл, говорю я. – В моей семье никто не позволяет себе так высказываться о своих родных. Особенно в лицо. Будет круто, если ты начнешь привыкать к этим правилам, раз ты скоро станешь Горчаковой.

Леля вздрагивает, будто от удара. Ее идеальные скулы некрасиво краснеют.

Нюта тоже почему-то съёживается и, быстро пробормотав то ли слова благодарности, то ли прощания, исчезает за дверью.

Леля провожает ее злым взглядом.

– Ты сейчас серьезно, Ярик? – спрашивает она.

– Более чем. Моя жена должна уметь сохранять самообладание, – сухо говорю я. – И быть образцом выдержки и хорошего тона.

– Поняла, учту, – через паузу кивает Леля. А потом протяжно вздыхает и жмется ко мне, пристраивая голову мне на грудь. – Поехали сегодня к тебе, Ярик? Я правда ужасно соскучилась.

Я не могу ей отказать. Это бы выглядело странно.

Но больше всего на свете я сейчас хочу догнать Нюту и обнять ее.

Кажется, я в заднице. В полной и абсолютной заднице.